"Преступники и преступления. Законы преступного мира. Побеги, тюремные игры" - читать интересную книгу автора (Кучинский Александр Владимирович)

Кроты

С особым вниманием и осторожностью оперативная часть отслеживает «кротов», т. е. тех, кто пытается выйти на свободу через подземный ход. Кумы мoгyт мириться с карточными играми, летаргическим отдыхом авторитетов, неформальными отношениями в зоне. Однако на подготовку к побегу они закрыть глаза не могут. Оперчасть обязана пресекать побег в зародыше. Иначе она встретит кадровые перемещения. Любая работа со стукачами требует олимпийского хладнокровия. Однако профессиональные кроты — категория особая. Подкоп — дело коллективное, и, прежде чем воткнуть ложку или миску в землю, кроты вычисляют в камере или бараке стукача. Затем искусно дезинформируют его. Особая осторожность и предупредительность вызваны тем, что яму вырыть тяжелей, чем смастерить кошку или подкупить «вертухая». Один неосторожный шаг — и многодневный труд уйдет впустую.

В одиночку с серьезным подкопом не справиться. Зеку-одиночке можно прокусывать проход в «плетенке», прятаться в цистерне с нечистотами, закапываться с трубкой в уголь, выдавать себя за другого, пилить оконные прутья и тому подобное. Хроника побегов свидетельствует, что на подкоп идут минимум три человека, а максимум… В одной из бразильских тюрем через длинный тоннель, который готовился почти полгода, ушла без малого тысяча заключенных. Такое скопление граждан в специфической даже для Южной Америки одежде вызвало в окрестностях легкую панику. На помощь полиции были брошены армейские части. В считанные дни подавляющее большинство зеков вновь окунулось в тюремный быт.

13 января 1993 года утренний караул тюрьмы в грузинском городе Ксани был удивлен тишиной и спокойствием в камерах шестого поста. Оказалось, что все 154 зека этой ночью успешно покинули казенные стены. Они выломали решетку и малыми группами тихо выбрались во двор, где в укромном месте их ждал подземный канал, ведущий к городской водопроводной системе.

Спустя полгода подобная беда свалилась и на администрацию ленинско-кузнецкого ИТУ строгого режима. Двадцать три зека на четвереньках прошли двадцать пять метров под двухметровым пластом земли и оставили о себе лишь добрую память. Однако самым удивительным оказалось не это. Группой кротов руководил человек, начисто лишенный лагерного авторитета, — насильник из Оренбурга Виктор Любинский, которого адвокаты едва спасли от расстрела. В начале 90-х Любинский изнасиловав и убил (а затем опять изнасиловал) пятнадцатилетнюю школьницу. В следственном изоляторе ему хотели ампутировать половой член, и только спешный перевод в другую камеру спас насильнику жизнь. Любинский получил пятнадцать лет и отбыл в Ленинск-Кузнецкий, где ухитрился утаить последний факт своей биографии. Видимо, опасаясь разоблачения, за которым стоял в лучшем случае петушиный угол, он быстро сколотил группу единомышленников. Канал рыли самодельными совками, изготовленными в кровельном цехе. Мобильные розыскные отряды повязали половину беглецов в течение пяти суток. Многие из них даже не пытались лечь на дно. Одни прятались у матери, другие — у брата или сестры, третьи вообще вернулись в свои семьи. Были и такие, кто пустился в массированный запой, встречая милицию могучим храпом. Оставшихся беглецов настигли уже в Сибири, куда они приехали на угнанных автомобилях. Самого Любинского брали в Новосибирске.

В первых числах июля 1995 года из ИТУ-18 (Казань) девять заключенных через десятиметровыи подземный тоннель покинули режимное учреждение и на двух легковых автомобилях бесследно исчезли. На лаз, прорытый под периметром всех лагерных ограждений, прилетел посмотреть сам министр внутренних дел. Начальник оперчасти беспомощно развел руками: о '«кротах» ни один из его стукачей не сообщил.

Все десять метров были прорыты столовыми ложками и с помощью целлофановых пакетов. Хотя этот нехитрый инструмент у многих вызовет улыбку, однако он имеет громкую славу. В 1976 году в ИТК усиленного режима под Павлоградом зеки всего тремя ложками прорыли двенадцать метров под «плетенкой» и «запреткой». Землю выносили в собственных робах и утрамбовывали в десятке метров от входа. Земляные работы длились почти месяц. Более серьезное применение столовых ложек наблюдалось в кишиневском СИЗО — старинном допре, из которого любил бегать Григорий Котовский. Семь подследственных расковыряли старую стену и вытащили кирпич. Дальше работа пошла веселей. В день вынималось всего по кирпичу, однако уже через три недели в стене зияла дыра, в которую мог пролезть самый толстый из сокамерников. Чтобы охрана, проводившая ежедневный шмон, не обнаружила плоды их трудовой активности, зеки каждый раз закладывали кирпичи обратно в стену и замазывали швы хлебным мякишем, выпачканным в пыли. Ночью зеки выбрались из камеры и полезли на крышу тюрьмы. В этот момент их заметил часовой на вышке и открыл огонь из автомата. Через минуту по беглецам стрелял чуть ли не весь тюремный караул.

Четверо храбрецов сразу же пошли на попятную и полезли обратно в свою камеру. Однако трое, которым грозили максимальные сроки наказания, рискнули и пошли на прорыв. Им удалось перемахнуть через заборы и скрыться в ночи. Как видим, столовая ложка — серьезный инструмент или, если хотите, оружие. Столовый прибор очень легко превратить в заточку. Тюремная практика знает множество случаев, когда заточенными о камерный пол ложками зеки чинили разборки и исполняли блатные приговоры.

Все девять зеков, сбежавших из казанской ИТУ-18, были пойманы. Трое из них продержались на свободе всего четыре дня. Остальных ловили в разных уголках республики и свозили к общему месту встречи. Последнего зека взяли на железнодорожном вокзале. Он стоял с наклеенной бородой, которую одолжил у знакомого кладовщика местного драмтеатра, около касс и интересовался движением поездов на Москву. При задержании зек уверенно работал под пенсионера и даже помахал какой-то грязной книжицей, которая издали смахивала на пенсионное удостоверение. Затем плюнул, отодрал бороду и попросил передать ее обратно в театр. Дабы не набавили еще годков пять за кражу коллективного имущества.

В 1991 году история великих побегов пополнилась очередным уникальным случаем. На этот раз благодаря исправительному учреждению ЮЖ-313/100 (Харьковская область, поселок Темновка). Среди всего изобилия фактов, легенд и мифов, которыми полна история побегов, темновский случай уникален. По крайней мере, аналогов ему на нынешний день не имеется. Речь вновь пойдет о «кротах».

Однажды Сергей Вашенко из второго отряда забрел в механическую мастерскую и в задумчивости остановился возле железного бака, в котором плескались остатки эмульсии. Это полуржавое творение вдруг навеяло такие странные мысли, что Вашенко не мог оставаться с ними наедине. На следующий день он уже шептался со своим корешом-одноотрядником Барсуковым.

— Заметут, как пить дать заметут, — волновался кореш, уже потирая руки. — Под баком, говоришь?

— Ну да. Я уже все прикинул. Метров тридцать. Не больше.

— Сколько?!

Вашенко испуганно огляделся и пошел умываться. К вечеру Барсуков стал более покладистым и даже обещал через нарядчика переоформить наряды в мастерскую. Через неделю оба зека действительно трудились в мехцехе. Рядом с ними на токарном станке упражнялся бывший горнорабочий очистного забоя Борис Гутыря — упитанный, розовощекий добряк, осужденный за кражу шахтных детонаторов и пяти аммоналовых шашек. После некоторых колебаний было решено посвятить в смелый нестандартный план и его. Гутыря долго массировал квадратный подбородок, чмокал губами и наконец изрек:

— Полгода. Не меньше.

— Что полгода? — испугался впечатлительный Барсуков, видимо, думая, что дальше речь пойдет о тюремном карцере.

— Копать полгода. А то и больше.

Мнение бывшего шахтера-ударника оспаривать не стали. Так как конец срока у всех троих маячил в последних годах второго тысячелетия, полгода подземных работ никого не путали. В тот же день ударили по рукам и приступили к разработке побега. План оказался настолько странным и замысловатым, что мог бы насторожить кого угодно. Но только не горнорабочего Гутырю.

— Толково придумано, — заметил он, рассматривая что-то в углу. — Особенно с вагонеткой. Если все будет тики-так — менты в жизнь не допрут. Доверьтесь мне. Приступаем на следующей неделе. А сейчас держитесь друг от дружки подальше. Встречаемся только здесь.

На следующей неделе зеки ковшом вычерпали остатки эмульсии в баке и автогеном вырезали дно. На двухстворчатой крышке бака сразу же поставили электрозамок, который открывался кнопкой на соседнем станке. Первым спустился в бак Ващенко. Он прикрыл над собой обе половинки и, страдая от все еще едкого запаха, начал копать короткой лопатой землю под баком и наполнять ведра у ног. Спустя пять минут он тихо постучал в крышку, глотнул свежего воздуха и подал ведра. Землю высыпали прямо в цехе, смешали с цементом и тщательно утрамбовали двухпудовой металлической чушкой. Через час в бак нырнул Барсуков. Зеки бодро таскали ведра в угол и ровным слоем покрывали пол мастерской. Под конец смены крышка закрылась за Гутырей.

Яма под баком быстро углублялась, но вместе с тем рос уровень пола. Земля с цементом трамбовалась уже по всему цеху. Барсуков лично следил за равномерностью покрытия, с натугой ворочая чушкой. Спустя неделю лаз ушел в сторону контрольно-заградительных препятствий. Подземные работяги начинали быстро утомляться и задыхаться от пыли. Они возились в темноте как полуслепые кроты, тыкали черенком куда придется и наполняли ведра наощупь. Поработав так еще неделю, зеки занялись электрической проводкой. Ващенко и Барсуков стащили у электриков кабель, зарыли в пол и пустили под бак. Вскоре сырой трехметровый коридорчик освещался яркой лампой. Работа пошла бодрей. Вдохновленный Гутыря снял с нерабочего станка двигатель и за два дня сконструировал вентилятор, который мог бы откачивать по шлангу пыльный воздух из минизабоя. Новый механизм немедленно прошел подземную апробацию и вскоре стал еще одной гордостью Гутыри. И все же проблема со свежим воздухом осталась. «Кроты» не могли долго оставаться под землей даже в ярком свете и при урчащем вентиляторе. Но план побега предусматривал и этот нюанс.

От кислородного баллона, который предназначался для газосварки и который пылился в углу, зеки проложили узкий шланг. Через шланг под землю подавался кислород. Тоннель продолжал углубляться. Подземные работы уже стали напоминать своеобразную забаву. Изворотливые головы тужились над новыми «наворотами», без которых вполне могли бы обойтись. Бывший шахтный проходчик вдруг отказался таскать ведра из туннеля, а предложил смастерить ни много ни мало узкоколейку. Его товарищи покрутили пальцем у виска, однако вскоре, поглощенные новой необычной затеей, начали спускать в бак швеллера и арматуру. Гутыря обнаглел до того, что перетащил в тоннель сварочный аппарат. Он аккуратно уложил электрокабель вдоль стены, укрепил, как в старые добрые времена, стены и потолок и начал прокладывать рельсы.

Любопытно, что активное земледелие не отражалось на трудовых показателях. То ли зеки взятками закрывали наряды, то ли титаническими усилиями наверстывали план. За эти полгода, пока прокладывался лагерный «метрополитен», в механическую мастерскую множество раз заглядывали с обыском. Солдаты ворошили штабеля арматуры, худеющие с каждым месяцем, опрокидывали ящики с запасными деталями, перебирали инструмент и даже открывали крышку бака. Но тот был по прежнему пуст: опускаясь в тоннель, «крот» закрывал стальным листом дно бака, вбивая под ним специальные клинья. Во время очередного шмона обнаглевшие зеки даже не прекращали рыть туннель.

Из листов металла и уголков Гутыря сделал легкую удобную вагонетку, которую опустили на рельсы из швеллеров и арматуры Груженная землей вагонетка с волнующим грохотом катилась к баку, где выгружалась теми же ведрами. Горячий Барсуков уже намеревался пристроить к баку лебедку, но трезвый Гутыря ехидно заметил:

— Давай уже лифт запустим. В три этажа. А?

Сырая земля выдавалась на-гора центнерами. За полгода уровень пола мастерской поднялся почти на полметра. Несмотря на то, что вытащенный грунт добросовестно втаптывался и ровнялся, на входе в цех пришлось выложить наклонный порог, чтобы странно распухший пол не бросался в глаза. Почти каждую ночь «кроты» тайком выбирались из общежития, крались в мастерскую и продолжали рыть тоннель. Его стены и потолок уже были оббиты железными листами, через каждые пять метров со стены свисала лампа. На четвертом месяце лопата вдруг со звоном ударилась во что-то твердое. Это была труба, которая, по всей видимости, служила для стока дождевых вод в местное озеро. Гутыря, озаренный новой идеей, засуетился со сварочным аппаратом.

— Ты что задумал? — ужаснулся Ващенко. — На хрена тебе далась эта труба. Обойдем стороной, и все дела. Не режь, говорю! Затопит же все к чертовой матери.

Гутыря заговорщицки подмигнул и постучал по трубе. Затем дрелью просверлил маленькое отверстие. Пустая. Огненное жало автогена врезалось в металл и описало окружность. В стене тоннеля зияла дыра. Зеки, посвященные в новый замысел, протянули от пожарного крана из мастерской гофрированный хобот, Теперь землю бросали прямо в трубу, смывая ее мощной струей воды. Потоки грязи неслись куда-то в неведомую даль и. как оказалось, действительно стекали в местный поселковый пруд, где темновцы освежались под летним зноем.

Яркий ухоженный тоннель уже растянулся метров на семьдесят-восемьдесят. Было решено прорываться наверх — в поле, шедро заросшее колючими кустами и сорняком. Гутыря осторожно обрушивал земляные пласты и метр за метром поднимался вверх. Для удобства он вгонял в стену металлические скобы, поднимаясь все выше и выше. Зеки нервно возили землю и постоянно заглядывали в ствол тоннеля. Наконец Гутыря пробил лопатой последний метр и остановился. В небольшой щели виднелся дневной свет. Обрушь этот тонкий слой, и в шахтный ствол ворвется солнце. Он не стал пробивать тоннель до конца, оставив эту приятную процедуру на ближайшую ночь. Повеселевшие зеки выбрались через бак в осточертевшую мастерскую, выключили свет и подступились к своим сверлильным и шлифовальным станкам. Они чувствовали себя почти свободными и на братву посматривали с легким презрением. Ведь теперь они могли подарить свободу всей колонии, ибо через этот серьезный тоннель за каких-то полчаса могли выйти из лагеря все его обитатели — без малого полторы тысячи осужденных.

Особенно распирала гордость Барсукова. Это продолжалось до тех пор, пока надменному Барсукову кто-то не съездил по физиономии. Завязалась драка, а через пять минут три прапорщика уже волокли бойцов в сторону штрафного изолятора. Водворенный на пятнадцать суток, Барсуков мог лишь фантазировать на тему побега. Он прекрасно знал, что его вчерашние партнеры по шахтному делу не станут ждать штрафника, а сегодня же уйдут через тоннель. Завтра по колонии объявят тревогу, и где-то к вечеру подземный ход таки обнаружат. За это время беглецы должны были успеть покинуть поселок.

Так и получилось. На утренней проверке Гутыря и Ващенко отсутствовали. Весь день лагерь держали на плацу на тридцатиградусной жаре. Солдаты хозяйничали в отрядах, переворачивая тумбочки, срывая постели, обыскивали туалетные комнаты. Перелопатили весь хозяйственный двор и наконец добрались до мехцеха. Несмотря на все усердие солдат, найти лаз не удалось. Беглецов искали даже в котлах лагерной бойлерной. Не имелось следов и на контрольной полосе. Исправно работал и рубеж сигнализации. Наконец по колонии пронеслось мрачное «Побег!». Солдаты высыпали из зоны и начали обыскивать окрестности. Через полчаса один из них радостно заорал:

— Провал! Товарищ капитан, здесь яма. Может, они там?

Начальник караула матерился вовсю. Он давно уже догадывался, что имеет дело с подкопом. Держа автоматы наготове, двое солдат спустились в яму и увидели длинный аккуратный тоннель, залитый ярким светом настенных гирлянд. Спустившийся вслед капитан заморгал и протер глаза. Однако это был не сон. Оббитый металлом коридор, уходящий куда-то вдаль, вглубь зоны, существовал. Конвой прошел по тоннелю вдоль рельсов, поднялся по лестнице к баку, сорвал дно и вылез в мастерской.

Из тоннеля вытащили все улики — швеллера, кабель, вагонетку и т. д. Затем вызвали из колхоза экскаватор. Тяжелый ковш врезался в землю и только спустя несколько часов докопался до подземного коридора, который лежал на шестиметровой глубине. Экскаватор разворотил металлическую обшивку и раскопал весь канал. К лагерю уже подтягивались три самосвала, груженные землей. Однако и их оказалось недостаточно. Пришлось сделать еще две ходки. Наконец громадная траншея была засыпана.

Пока длились восстановительные работы, милиция повсюду искала беглецов. Те уже давно разделились и уходили от погони каждый своим маршрутом. Гутырю засекли на втором месяце в Днепропетровской области. Бывший шахтер, а ныне специалист по тайным лагерным коммуникациям мирно спал на сеновале у двоюродного брата в глухой деревушке. Его вытащили из сарая и поволокли через двор, разогнав стайку домашней птицы. Бориса Вашенко достали в России на фазенде одноклассника. Теперь пришло время торжествовать уже Барсукову, который честно оттянул двухнедельный срок в ШИЗО и избежал печальной участи. Он не получил три года за побег. Ему даже не вменялась попытка побега. Его бывшие кореша до сих пор считают, что вечно мнительный и пугливый Барсуков в последний момент струсил и попросту спровоцировал драку, чтобы переждать в ШИЗО лагерную заваруху.

Дежурный по ШИЗО медленно прошелся коридором. Из камер изолятора слышались крики и протяжные завывания. Это оперчасть снимала с беглых зеков показания.