"Психо-машина" - читать интересную книгу автора (Гончаров Виктор Алексеевич)

XXV

Мы влопались!..

В бестолковом бегстве, переезде с места на место, порою по старым следам, прошло около пяти «лунабрей» — так мы назвали, подобно гоголевскому сумасшедшему, дурацкие лунные дни и ночи, к которым никак нельзя привыкнуть: нас клонило ко сну, когда сияли бесчисленные солнца, и наоборот: подлунные ночи мы часто проводили без сна…

Ведь разница только в 4 часах: подлунные искусственные сутки равны 20 часам — а сколько крови нам испортила эта разница!

Хотя, отчасти, бодрствование ночами имело свою пользу: мы благодаря рефлектору могли двигаться, когда потухали солнца и укрывались на день в каком-нибудь закоулке.

В один из таких последующих «лунабрей», в конце дня, наша «сигара» мчалась по бесконечной пыльной улице, обставленной дырявыми стенами, — под луной все страшно однообразно: и «лунабри», и улицы, и стены, — мчалась, поднимая тысячелетнюю пыль и оставляя за собой пылевые тучи, с большой скоростью… куда?.. Вот уже этого не могу сказать!..

Шариков, полулежа в мягком кресле, вдруг почувствовал смутное беспокойство и изрек трепетно:

— Чую, чую русский дух… Пускай у меня отсохнут ноги, если за нами не гонится мой приятель!..

Привыкшие к постоянным шуткам своего пленника, мы мало обратили внимания на его последние слова. Тогда он с большей серьезностью повторил:

— Ребятки, ведь я не шучу: Вепрев — близко!..

Никодим в это время привинчивал последнюю гайку к уже реставрированному психо-магниту.

— Пускай сунется! — пригрозил он.

Веря Шарикову, так как он не раз своей высокоразвитой интуицией угадывал приближение врага, я ускорил ход машины, потом выглянул в окно и… похолодел: над нами в 2–3 аршинах бесшумно скользила «сигара», превышающая нашу раз в десять…

Остальное произошло, как в сказке или тяжелом сне.

Я схватил винтовку и, ни слова не говоря, высунулся в окно… С неприятельской «сигары» блеснул фиолетовый луч по направлению ко мне — внезапно мои руки, ноги, все тело словно окаменело… Я так и застрял в раме окна…

Никодим схватился за меня и упал, как громом пораженный…

Шариков истерически хохотал…

Машина продолжала итти без управления.

Я видел, как снизился неприятельский аппарат и пристал вплотную к нашей машине; видел, как открылась дверь и вошел Вепрев, с злобно торжествующей усмешкой…

Безногий Шариков выхватил револьвер и с проклятием направил его на вошедшего. Последний предупредил выстрел — своим.

Убитый наповал, калека повалился с кресла.

Убийца, даже не глянув на жертву и на нас, хладнокровно подошел к двигателю и остановил его.

В машину влезли два странных широкоплечих существа — два слоненка на задних лапах… Верхние конечности, мускулистые и покрытые пергаментной кожей с мелкими черными волосиками, заканчивались двумя длинными пальцами.

«Вот они какие небезы!» — мелькнуло у меня.

Небезы, то были они, осторожно высвободили меня из окна, обнюхивая мое лицо длинными носами, похожими на слоновьи хобота. Мне почудилось даже, что их морщинистые древние физиономии скорчились исподтишка от Вепрева в дружелюбных гримасах…

Они двигались крайне медленно, каждое их движение носило отпечаток глубокой задумчивости.

Прежде чем приступить к чему-нибудь, они долго глядели друг другу и Вепреву в глаза, как бы совещаясь.

Потом один небез поднял очень легко Никодима, другой — меня, и, постукивая раздвоенными копытцами, оба двинулись вон из машины.

Действие происходило в полном молчании. Даже Вепрев не вымолвил ни одного слова.

Нас внесли в небезовский аппарат. Там такие же слонята — штук пятнадцать — задумчиво поднялись с пола при нашем появлении и сгрудились около.

Когда их молчаливые и выразительные взгляды стали сверлить мое бедное неподвижное тело, я испытывал состояние, аналогичное пребыванию под рупором психо-машин… Чувствовалась концентрированная психо-энергия, входящая в мозг.

Вошел Вепрев; никто не обратил на него внимания.

Вдруг, как иголкой, кольнуло в голову, но никто до меня не дотрагивался! Слонята в тот же миг, неловко погромыхивая толстыми ножками, выбежали наружу.

Услышав звяканье цепей и тяжелые удары на крыше, я понял, что небезы получили приказание прикрепить нашу машину к своей.

Тут я заметил сидящее на кресле, в носу аппарата и под таким же рупором, как у нас, еще более странное существо… Если небезы, что внесли нас, были на две головы ниже человека среднего роста, то это существо не доходило бы и до пояса. Большая голова, совсем не по туловищу, с таким же хоботом, только более нежным, тонкие ручки с двумя длинными пальчиками и совсем крохотные ножки. Тело не покрыто волосами, и кожа, светлая, как тонкий пергамент, морщинилась в мелких складочках.

Потом я узнал, что это — представитель высшего класса, вез.

Он отдавал распоряжения и беседовал с Вепревым одними только глазами, изредка помогая себе богатой мимикой лица.

Странно… я стал понимать их бессловесный разговор…

Вепрев сказал:

— Машина закреплена, — и действительно, стук наверху прекратился. Толпа небезов глубокомысленно вползла внутрь.

Существо ответило:

— Полетим, — плотнее уселось, и мы поднялись в воздух.

Вепрев поместился на соседнем с везом кресле; оно не соответствовало его росту, и поэтому ему пришлось сесть верхом.

Небезы разместились на полу, полукругом от нас, и наблюдали за нами, сосредоточенно моргая глазами.

Оцепенелость моя понемногу проходила. Я почувствовал в упор направленный на меня взгляд, осторожно повернул голову. Никодим хотел что-то сказать, но боялся… Наши глаза встретились, и у меня в мозгу родилась чужая мысль:

— Я могу двигаться… не попробовать ли напасть на Вепрева?

Мысль не могла принадлежать мне, так как я думал совсем противное; значит, это — Никодим.

Сконцентрировав внимание, я отвечал:

— Не надо. Подождем, что будет… Эти чудовища передавят нас, как клопов…

Никодим недовольно отвернулся.

Я забыл упомянуть, что на Луне не только все наши физические движения совершались с изумительной легкостью, но и всякое психическое, каждая мысль рождалась быстрей, отчетливей и легче оформлялись в конкретные образы и предложения. Еще до пленения мы, заметив эту необычайную легкость мышления, производили опыты над передачей мыслей без слов. Стоило только глядеть друг другу в зрачки, слегка напрягая внимание, и мысли из моей головы в голову Никодима и обратно переливались совершенно свободно.

Я перевел взгляд на ближайшего от меня небеза, тот, поймав его, опасливо оглянулся… Невольно и я глянул туда же. Вепрев и вез сидели к нам спиной.

Небез лукаво подмигнул и вдруг так пристально уставился на меня своими круглыми кошачьими глазами, что я почувствовал, как работа в его мозгу стала индуцироваться в моем.

— Уйя… Уйя… — родился звук в моем сознании…

— Кто Уйя? Кто Уйя? — спросил я мысленно.

Тот, снова боязливо оглянувшись, ткнул себя пальцем в грудь.

— Так, — подумал я. — Значит, ты — Уйя… Очень приятно. Ну, а я — Андрей…

Небез понял меня, морщинистое лицо осветилась радостью.

Остальные небезы внимательно следили за нашим коротким разговором и, видимо, сочувствовали ему, так как радость Уйя разлилась и на их лицах.

«Черт возьми, дело не так плохо!» — подумал я с невольным душевным подъемом, — у нас есть сочувствующие…

Уйя, не отрывавший от меня взоров, довольно закивал головой…

В этот момент снаружи погас свет: кончился коротким лунный день, начиналась ночь. Воспользовавшись темнотой, я с удовольствием потянулся, сбрасывая с себя остатки окоченелости, и снова замер, когда вспыхнуло стеклянное солнце в потолке машины.

Вепрев встал с кресла и подошел к нам:

— Ну, как, друзья мои, можете ли вы уже говорить?

Я не отвечал, Никодим тоже.

— Черт с ним, — подумал я, — пускай воображает, что мы еще не освободились от действия фиолетового луча…»

— Великолепно, — произнес Вепрев, — так меньше с вами хлопот… Лежите себе спокойненько!..

Машина замедлила ход и плавно опустилась на дорогу, — я слышал, как, шипя, раздалась под ней пыль.

Небезы продолжали сидеть истуканами. Вез обернулся к ним, и снова, как иголкой, кольнуло в мозг, а Никодим даже крякнул. Теперь я понял: вез отдавал свои распоряжения; его громадная голова излучала острую энергию, мысли его слишком интенсивно раздвигали нашу мозговую ткань.

Я осознал последнее приказание:

— Лопать!

Иначе нельзя было понять — во всяком случае, не «кушать», а гораздо грубее.

«Обращеньице!» — подумал я, не без ненависти глядя на существо «высшей породы».

Небезы засуетились, если можно так назвать их медлительные, задумчивые движения, может быть, только на одну сотую ускорившиеся.

Два небеза отделились специально для кормления своего дегенеративного владыки.

Один из белого лакированного ящичка совочком достал черный порошок и стал растирать его в ступке, смешав с небольшим количеством воды.

Другой в колбе нагревал воду над невидимым пламенем аппаратика пирамидальной формы.

Когда вода была достаточно нагрета, а порошок растерт, и то и другое первый небез смешал в колбе.

Теперь второй небез достал небольшую воронку из мягкого голубого материала с длинным эластичным концом. Этот конец вез глубоко запихал в свой дугообразный рот и стал его глотать…

Из колбы через воронку перелили непосредственно в его желудок всю жидкость…

Во время процесса кормления вез сидел неподвижно с остекляневшимся взором и, судя по его гримасам, не ощущал большого удовольствия.

Для Вепрева приготовили такой же напиток, он с удовольствием потягивал его безо всякой воронки.

Небезы удовлетворились тем, что вынули из сумок, висевших у каждого через плечо, щепотку порошка, более грубого, чашку и воронку с менее длинным концом; смешали в чашке порошок с холодной водой и смесь отправили таким же порядком внутрь.

Не знаю, как Никодим, но я, глядя на завтрак небезов, ощутил волчий аппетит.

Уйя посмотрел на меня, прочитал мои мысли и робко подошел к своему «господину». Тот переметнулся глазами с Вепревым и отдал бессловесное приказание:

— Накормить!

«Неужели они нас той же дрянью будут пичкать?» — содрогнулся я, видя манипуляции Уйя с черным порошком.

Уйя, став на колени и приподняв могучей рукой мою голову, поднес мне чашку. Напиток оказался приятного, сладковатого вкуса и очень питательным.

Никодим тоже не отказался от завтрака.

Черев пять минут во мне заиграла необыкновенная бодрость, а еще через пять и я, и Никодим, и небезы окунулись в глубокий сон.

— Вот так напиток! — восхитился я, погружаясь в блаженные грезы.