"Предатель крови" - читать интересную книгу автора (Хенди Барб, Хенди Дж. С.)

ГЛАВА 10

Лисил, едва волоча ноги, поднимался по лестнице трактира с колчаном, полным арбалетных болтов, двумя бутылками масла и старым, протертым до дыр полотенцем, которое он отыскал в кухне. Открыв дверь комнаты, он увидел, что его спутницы сидят на полу вокруг «говорильной кожи».

По лицу Магьер невозможно было понять, что она сейчас чувствует. Это могло быть что угодно — разочарование, гнев, тревога и еще ворох чувств, о которых Лисил ничего не знал, да и не хотел знать. Она не сказала ни слова о том, каким образом Лисил очутился в кровати, а сам он этого просто не помнил. Ему некогда было стыдиться того, что он устроил прошлой ночью. По крайней мере он выспался. Хотя бы одну ночь его не мучили ни барон Прога, ни юная Хеди.

— Чеснока нет, — сообщил он, положив колчан на кровать. — И на рынке его сейчас тоже не сыщешь — не сезон. У меня, правда, есть мысль, чем его можно заменить.

— Садись, — сказала Магьер. Сама она сидела, привалившись спиной к кровати, но при этом слове подвинулась.

Она оделась так, как одевалась всегда, когда играла роль «охотницы», черные волосы были стянуты ремешком в конский хвост. Две лампы и несколько свечей озаряли ее теплым светом, зажигая в волосах багряные искорки. Лисилу всегда нравились ее волосы.

Но как же она сейчас сдержанна и бесстрастна… Натыкаясь на проблему, Магьер обычно справлялась с ней двумя способами — либо очертя голову бросалась в бой, кипя от ярости, либо же встречала все происходящее ледяным пренебрежением. Лисил не знал, как истолковать эту необычную для нее безмолвную настороженность.

Он рухнул на пол рядом с Магьер, и тут же к горлу покатила тошнота, как будто желудок сам по себе решил вывернуться наружу. Организм полуэльфа явно отвык от того, чтобы его усыпляли изобильной выпивкой.

После возвращения Магьер в присутствии Брета им как-то удавалось поддерживать ничего не значащий разговор, и вот теперь они наконец-то остались одни. Лисил испытывал смешанные чувства. С одной стороны, он всем сердцем жаждал хоть каких-нибудь сведений об участи отца и матери, с другой — все еще злился на Магьер, Винн и Мальца за то, что они не вняли его требованию держаться подальше от Дармута. Еще хуже было то, что сам он при этом оставался в тени. Другие делали то, что должен был делать он, и вместо него подставляли себя под удар.

— Мы не так уж много и увидели, — сказала Винн, — внутренний двор, лестничную площадку и зал совета. Напротив зала совета — большая трапезная, между ними — центральная лестница, которая ведет наверх. От основания лестницы расходятся в разные стороны два коридора.

— Ты был прав, — заметила Магьер, испытующе глядя на Лисила. — От самого Дармута мы ничего не узнаем, но вот этот лейтенант — Омаста — может нам пригодиться.

— Нет! — Лисил выкрикнул это так резко, что у него заболела голова. — Никому в окружении Дармута нельзя доверять. Он их всех держит на крючке, а иначе бы никогда к себе не подпустил. Этот Омаста на все пойдет, чтобы уберечь свою шкуру, а ты ничего и не узнаешь, пока он тебя не предаст.

В черных глазах Магьер полыхнул знакомый неукротимый огонь… но, прежде чем она успела возразить, Малец коротко гавкнул и принялся тыкать лапой в «говорильную кожу».

— Что такое? — спросил полуэльф.

Винн проследила взглядом за передвижениями собачьей лапы.

— Он говорит «три», — бормотала она, — и… «мысли» или «догадки». Какие еще догадки?

— Предположения, — ответил за Мальца Лисил. — О том, почему мои отец и мать бежали в замок.

Малец все так же тыкал лапой в эльфийские символы, и Винн, следившая за ним, напряженно наморщила лоб.

— Это трудно перевести, — созналась она. — Наиболее близкие по значению белашкийские слова — «орудие принуждения». Быть может, твои родители хотели добыть в замке нечто такое, что заставило бы Дармута сохранить им жизнь?

Лисил кивнул. В голове у него понемногу прояснялось.

— Да, но что именно? За годы своей власти Дармут натворил немало такого, что и словами не опишешь… И о том, что в ответе за это именно он, известно всем и всякому. Что могли они искать такое, что он боялся бы обнародовать?

Малец снова заработал лапой, и Винн подождала, пока он закончит.

— Следующее предположение — «побег» и… — Девушка поджала губы и досадливо вздохнула — Самый подходящий перевод — «путь». Путь к побегу?

— Замок окружен озером, — заметила Магьер. — Ты уверена, что правильно его поняла?

— Разумеется! — огрызнулась Винн. — Не моя вина, что выходит бессмыслица. Эльфийское наречие, которым владеет Малец, сильно отличается от того, что известно мне, а некоторые понятия невозможно перевести на другие языки.

Лисил сжался, ожидая, что Магьер затеет раздраженную перепалку, — и тогда горе его бедной голове, которая и так раскалывается от боли. Магьер, однако, просто вскинула руки, всем своим видом показывая, что спорить не намерена.

Винн вздохнула, не сводя глаз с Мальца, который опять тыкал лапой в эльфийские буквы, и вдруг выпрямилась, напряженно замерла.

— Третья и последняя возможность, — начала она, стараясь не смотреть на Лисила. — Они хотели убить Дармута. Мне кажется, эта идея не лишена здравого смысла. Если б Дармут был убит, то его подручные, почуяв свободу, растерялись бы… и тогда твои отец и мать могли бы беспрепятственно бежать из Веньеца.

На минуту в комнате воцарилась тишина.

В юные годы Лисила, в то время, когда он бежал из Веньеца, положение в провинции было вполне устойчивое. Угроза нападения извне была ничтожной, а угрозу мятежа в самой провинции Дармут — в том числе и руками Лисила — выкорчевал с корнем. Лисил подозревал, что его мать вполне могла рассматривать эту самую третью возможность, но вот отец наверняка предпочел бы действовать с наименьшим риском. Гавриел, скорее всего, выбрал бы шантаж.

Лисил покачал головой:

— Не думаю. Моим родителям пришлось действовать второпях, а убивать Дармута наскоро, без надлежащей подготовки — чересчур рискованный шаг.

— Погоди-ка! — воскликнула Винн: Малец опять целеустремленно тыкал лапой в буквы. — Он говорит, что в коридорах возле главного яруса были люди, которых там раньше не было… — Девушка осеклась, с подозрением воззрилась на пса. — Откуда ты мог об этом узнать? Мы не подходили настолько близко к…

Малец задрал морду и шумно, демонстративно принюхался.

— Нет, не мог ты их учуять! — возразила Винн. — Замок весь пропах потом, железом, стряпней и дымом. Ты никак не мог учуять людей в боковых коридорах!

— Думаю, что его носу мы можем доверять больше, чем твоему, — заметила Магьер. — Что значит — «раньше»?

Винн с недовольным видом следила за тем, как Малец отвечает на вопрос.

— Он говорит, что в конце обоих коридоров есть двери, которые ведут к проходам на нижние этажи, но сегодня там были… Когда ты спускался туда?

Малец продолжал молотить лапой по «говорильной коже».

— Он был там однажды вместе с Гавриелом, — перевела Винн. — Но сегодня, говорит он, в обоих коридорах были люди, вероятно, солдаты.

Лисил закрыл глаза. Все эти досужие домыслы никуда не ведут. Отчасти утешает то, что его спутники не жалеют усилий, задавая вопросы и обдумывая все возможные ответы. Ту же тактику они применяли вчетвером, разгадывая тайны из прошлого Магьер, но на сей раз, увы, им известно слишком мало.

Он открыл глаза и обнаружил, что Магьер открыто наблюдает за ним. До сих пор она старалась делать это украдкой, исподтишка поглядывая на него всякий раз, когда ей казалось, что он этого не заметит.

Она встала, подняла с пола лампу и водрузила ее на стол.

— Темнеет. Если мы хотим, чтобы нас и впредь благосклонно впускали в замок, — пора начинать охоту.

Лисил испытал такое облегчение, что даже похмельная головная боль притупилась. До чего же кстати будет вырваться из четырех стен Бретова трактира! Пускай он не в силах справиться с собственным прошлым, но с вампиром он, по крайней мере, способен справиться.

— Начнем с «Бронзового колокольца», — предложила Винн. — Лейтенант Омаста сказал, что в трактире есть свидетели нападения, и, быть может, Малец сумеет взять там след.

— Я думаю, что тебе лучше остаться здесь, — сказала Магьер, однако в ее тоне не было ни властности, ни прежней неприязни. — Дело не в тебе… не в том, что случилось в Древинке. У нас нет чеснока, чтобы пропитать арбалетные болты, а другим способом ты отбиться от вампира не можешь. Это будет самая настоящая охота, и если Малец возьмет след… — Магьер осеклась, помолчала, подбирая слова, но закончила по обыкновению прямо и откровенно: — Мы не сможем отвлекаться на то, чтобы защищать тебя.

Винн такая речь явно ошарашила, и Лисил затаил дыхание, ожидая, что девушка сейчас разразится ответной тирадой. Сам он был согласен с Магьер, но понимал, что ему придется долго убеждать Винн в ее правоте. Малец гавкнул один раз в знак согласия и ткнулся носом в шею Винн. Девушка шумно выдохнула и поглядела на Магьер.

— Да, конечно. Я была бы вам только помехой.

Лисил вынул несколько арбалетных болтов и принялся рвать старое полотенце на лоскуты, чтобы обмотать ими наконечники.

— Винн, — сказала Магьер, присев на корточки рядом с юной Хранительницей. — Просмотри еще разок чертежи, которые дал нам Брет. Может, теперь, после того как ты сама побывала в замке, тебе в голову придет какая-нибудь интересная идея.

— Да, конечно, — пробормотала Винн, не поднимая глаз. — Думаю, мне и впрямь стоит этим заняться.

Лисил откупорил бутыль с маслом и поочередно окунул в нее наконечники болтов, стараясь, чтоб тряпичная обмотка хорошенько пропиталась маслом.

— Что это ты делаешь? — спросила Магьер.

— Возьми себе несколько этих болтов и вторую бутылку, — ответил он. — Когда один из нас попадет в вампира горящей стрелой, второй просто швырнет в него бутыль с маслом. Если масло хорошенько пропитает его одежду или волосы, он займется огнем, как охапка хвороста.

Магьер насупилась: идея Лисила явно не пришлась ей по душе, но другого выхода у них все равно не было.

— Его надо сначала найти, — буркнула она.

Она зарядила арбалет, заправив оперенный конец болта под тонкий металлический зажим наверху ложа. Затем повесила арбалет на плечо, сунула остальные болты за пояс и убедилась, что сабля легко выходит из ножен.

Лисил закрепил на руках изогнутые клинки, приготовил свой колчан, арбалет и бутыль с маслом, а потом натянул на лицо капюшон и надел перчатки. И в завершение вынул из-под кольчуги цепочку с топазовым амулетом — чтоб висел на виду.

— Готова? — спросил он. Магьер кивнула.

— Как сказала Винн, начнем с «Бронзового колокольца».

Малец лизнул Винн в щеку и первым выскочил в коридор. Прежде чем закрыть за собой дверь, Лисил оглянулся с порога. Винн не подняла головы — так и сидела на полу, словно котенок, брошенный один в опустевшем доме.

Вечером этого дня Хеди, устроившись в трапезной, трудилась над вышиванием наволочки. Весьма пристойное занятие для знатной дамы. В юности она не видела большого прока в подобном времяпрепровождении… но женщина, которая, усевшись в кресле, потихоньку занимается вышивкой, становится практически невидима. Почти никто не замечал ее присутствия в зале и не осознавал, что она замечает всех.

Слуги и солдаты входили в трапезную и уходили прочь, но с Хеди никто не заговаривал. Обед пришелся ей по вкусу — похлебка из баранины, свежий хлеб, сушеные фрукты и орехи. Дармут, по счастью, в трапезной не появился. За ужином рядом с Хеди сидел Омаста, но потребности в застольной беседе они оба не испытывали. Хеди заметила, что он, едва опустошив свою миску, тут же ушел, а не послал слугу за добавкой. Странно, что он, будучи в фаворе у Дармута, не стремился, в отличие от других, потворствовать своим мелким слабостям.

Хеди не спешила вернуться в свою комнату, хотя иногда ей среди людей было куда более одиноко, чем наедине с собой. Время шло, и трапезная наконец опустела. Когда наблюдать стало не за кем, Хеди начала думать об Эмеле, надеясь в душе, что он не слишком сильно за нее тревожится и неустанно ищет способ освободить ее.

Наконец ее внимание привлекли негромкие голоса. Подняв голову, Хеди увидела, что в трапезную, перешептываясь, вошли Фарис и Вентина. При виде ее мондьялитко разом остановились — они явно не ожидали, что в такой поздний час, когда ужин давно уже завершился, застать кого-то в трапезной. Хеди тотчас поднялась из кресла, приветственно наклонила голову:

— Надеюсь, вы не сочтете меня навязчивой. Я совершенно не устала и пойти мне больше было некуда.

Она стремилась завязать дружелюбный разговор, но мондьялитко никак не отозвались на ее слова, не проявили даже вежливого интереса. Фарис одарил ее жестким немигающим взглядом и легонько сжал плечо жены.

— Я должен идти. Скоро начнется охота.

Вентина кивнула мужу, и он вышел из трапезной.

Женщина подошла к столу, взяла себе хлеба и сушеных груш. Она была стройная, гибкая, с густой копной непокорных черных волос. На запястьях у нее позвякивали браслеты — золотые с виду, хотя Хеди сомневалась, что это чистое золото, — и такой же обруч охватывал голову, прижимая черные курчавые пряди.

Хеди обогнула стол и подошла к Вентине. Быть может, ей никогда больше не выпадет случай поговорить с этой женщиной наедине.

— Лорд Дармут дал мне дозволение ходить по замку, — начала она. — Я сегодня познакомилась с вашей дочерью.

Вентина подняла голову, и на ее удлиненном лице отразились одновременно настороженность и гнев.

— Кори чудесная девочка, — продолжала Хеди, — вежливая и милая. Вы хорошо воспитали ее.

Черты Вентины смягчились.

— Вы с ней говорили?

— Да, мы с ней полдня играли в карты — в детские игры, конечно. Она схватывает на лету. «Найти короля» оказалась для нее чересчур легкой игрой.

Редкая мать устоит перед соблазном послушать, как хвалят ее ребенка, и Вентина не была исключением.

— Как она выглядит? У нее все в порядке? Она хорошо питается?

Хеди терпеливо отвечала на все вопросы, укрепляя Вентину во мнении, что ее дочери живется хорошо. И втайне наблюдала, как настороженность собеседницы тает, словно лед на солнце, как угрюмая прислужница тирана превращается в мать, которая всем сердцем жаждет узнать хоть что-то о своей дочери. Хеди стало совестно за то, что она намерена сделать, но отступать она не собиралась. Видя, что Вентина достаточно расслабилась, Хеди подступила к ней вплотную и понизила голос до шепота.

— Я знаю, что ты ненавидишь его… так же как и я.

Вентина окаменела, и на ее смуглом лице промелькнуло смятение.

Хеди нужно было пробиться через защиту Вентины, и она напористо продолжала:

— Дармут использует против вас вашего ребенка — жизнь Кори в обмен на вашу покорность. А что, если он лишится такого удобного заложника?

Глаза Вентины сузились, и она угрожающе наклонила голову. Хеди не дрогнула.

— Барон Милеа сейчас готовится вызволить меня отсюда, чтобы мы могли вместе бежать из города. Ты можешь передвигаться по замку свободнее, чем я. Помоги мне, и тогда ты, Фарис и Кори сможете бежать вместе с нами. Эмель богат, у него много верных слуг, и он защитит вас от Дармута. Помоги мне, и тогда вы оба и ваша дочь будете свободны.

Вентина медленно отступила, глядя на Хеди с растущим подозрением. На миг — Хеди могла бы поклясться в этом — в глазах собеседницы вспыхнула надежда, но тут же угасла, словно пламя одинокой свечи на ветру.

— Ты не знаешь, — хрипло прошептала Вентина, качая головой, — не знаешь, сколько мы уже здесь прожили. Ты всего лишь посиживала рядом с Дармутом за ужином — и уже решила, что видишь его насквозь?

Хеди собиралась ответить, но тут Вентина порывисто шагнула к ней. Теперь уже Хеди отступила, незаметно сжав в кулаке за спиной вышивальную иглу.

— Думаешь, Кори была единственным нашим ребенком? — прорычала Вентина — и смолкла, давая Хеди возможность осознать смысл ее слов.

Хеди все поняла, но не показала виду.

— Умереть-то можно по-разному, — продолжала Вентина. — Ты даже и не представляешь, как можно убить тебя, не говоря уж о том, как можно убить ребенка. Если ты попытаешься бежать, Дармут об этом узнает. А я таких разговоров даже слушать не стану!

С этими словами она круто развернулась и направилась к выходу. На пороге зала она остановилась и, не оборачиваясь к Хеди, глухо спросила:

— Что помешает мне прямо сейчас пойти к моему лорду и рассказать об этом предательском замысле?

— То, что ты хорошо знаешь Дармута, — ровным голосом ответила Хеди. — Я ведь тоже на самом деле хорошо его знаю. Одно только слово о том, что вам предлагали его предать, — и он начнет подозревать вас в измене, и эти подозрения буду расти и крепнуть. Ты отнюдь не глупа, Вентина, иначе бы не прожила так долго на службе у Дармута. Ты не скажешь ему ни слова об этом разговоре.

Именно на эту страховку и рассчитывала Хеди, начиная свою рискованную игру. Что бы ни ответила Вентина на ее предложение, она все равно побоялась бы выдать Хеди Дармуту. Мгновение мондьялитко не двигалась, а затем, взмахнув широкими юбками, опрометью выбежала в коридор.

Хеди закрыла глаза, мысленно понося себя последними словами. То ли она поспешила, то ли выбрала неверный образ действий. Вместо союзника она нажила себе еще одного врага.

Чейн шел по улицам, направляясь к «Бронзовому колокольцу» и своей очередной жертве. Вельстил сказал, что у местных вампиров появились «предпочтения» в выборе жертв. Так отчего бы и не поддержать такую нелепую ложь? Дойдя до более зажиточных кварталов, а вернее, тех кварталов, которые в этом городе считались зажиточными, Чейн свернул в проулки. Было бы неразумно вновь охотиться на том же самом месте, но можно поохотиться недалеко от него, и этого тоже будет вполне достаточно.

От лохмотьев, которые Чейн напялил по приказу Вельстила, воняло мочой, и он мог бы побиться об заклад, что в капюшоне, который он натянул на голову, полно вшей. Длинный рваный плащ был не лучше. Вельстил кое-как обкромсал Чейну волосы, покрасил их в черный цвет и вымазал ему лицо угольной пылью. Меч пришлось оставить в трактире — Вельстил сказал, что он неуместен для нового Чейнова обличья. Теперь Чейн смахивал на самого жалкого оборванца, какого только можно встретить в стаде смертных, и это сходство должно было бы унизить или разъярить его… но он ничего не чувствовал. Совсем ничего.

Стоя в начале проулка, он обшаривал взглядом главную улицу. Вельстил велел ему выбрать для охоты хорошенькую дворянку. Против этого Чейн ничего не имел.

Сначала мимо него проходили только солдаты в разнокалиберных доспехах и добротно одетые горожане. Один из них выглядел вполне подходяще — молодой щеголь, быть может, сын богатого купца или местного представителя власти. Впрочем, он был чересчур юн, да к тому же смерть женщины вызовет куда большую ярость и панику. Чейн отступил глубже в проулок, привалился спиной к стене здания, гадая, долго ли еще ему придется ждать. Быть может, его неудачная охота в проулке за «Бронзовым колокольцем» отвадила местных женщин от привычки гулять по ночам.

— Да нет же, Йенс! — прозвучал с улицы женский голос. — Я велела уложить именно красный кошелек. Как ты ухитряешься забывать мои самые мелкие поручения, даже если они записаны на бумаге?

Чейн выглянул из-за угла.

В его сторону направлялась хорошенькая рыжеволосая девушка в темно-зеленом плаще. По пятам за ней с унылым видом семенил лакей. Кроме этих двоих, на всей улице был только один коробейник, весь увешанный кухонной утварью. Мерно брякая горшками, сковородками и кастрюльками, он ковылял в противоположном направлении.

— Прошу прощения, леди, — отвечал лакей, — но я правда не припомню, чтобы в вашем списке был красный кошелек.

Они миновали вход в проулок.

Чейн схватил девушку за лицо, ладонью зажав ей рот, и другой рукой стиснул горло лакею. Тот начал сопротивляться, и тогда Чейн отшвырнул девушку вглубь проулка, а затем сильнее стиснул пальцы на горле лакея. Он ощутил и одновременно услышал, как под его большим пальцем хрустнула и разорвалась трахея. Лакей схватился за горло, багровея от удушья, и Чейн поволок его в проулок.

Девушка запуталась в подоле собственного платья и упала на замерзшую землю проулка. И тут же села, открыв рот, чтобы закричать. Чейн со всей силы ударил Иенса о стену дома. Девушка потрясенно охнула, когда от удара череп ее лакея раскололся с хлюпающим треском. Чейн разжал пальцы, и мертвец, как был — с разинутым ртом и выкаченными глазами, — сполз по стене на землю.

Чейн шагнул к девушке.

Она попыталась отползти назад, и Чейн, чтобы помешать этому, наступил на ее пышную юбку. Он смотрел на девушку сверху вниз, зная, что ей отлично видны его глаза и клыки. Вложив всю силу в свой изувеченный голос, Чейн не проговорил, а со змеиным шипением выдохнул:

— Кричи!

Глаза девушки округлились от ужаса, но из широко раскрытого рта не вырвалось ни единого звука, кроме хриплого частого дыхания.

Чейн сгреб ее за ворот плаща, рывком поставил на ноги и прижал к стене. Усилием воли он придал своим ногтям нечеловеческую твердость, и они, пропоров одежду, вонзились в ее грудь.

Девушка пронзительно завизжала, и смутная дрожь наслаждения пробежала по телу Чейна, когда он впился зубами в ее горло.

Ее нежная плоть была сладостно жаркой от страха, но Чейн выпил крови ровно столько, чтобы девушка ослабла. Затем он вынудил себя остановиться, провел языком по ране, чтоб еще хоть на миг рартянуть наслаждение, и, отстранившись, шевельнул ногтями, вонзенными в ее кожу.

Девушка вновь закричала, но крик тут же превратился в жалобные всхлипы. На сей раз этот звук вызвал у Чейна только приступ хандры. Когда девушка попыталась оттолкнуть его руку, он в ответ лишь глубже вонзил ногти в ее плоть.

Пусть вопит от боли и ужаса — этим она верней привлечет внимание прохожих. Жаль только, что она даже и не пробует по-настоящему сопротивляться, так, еле-еле отбивается.

И Чейн не стал зажимать рот девушке, когда припал к ее окровавленной шее. Он рвал клыками кожу, но при этом старался не повредить дыхательное горло. Девушка все кричала, а потом начала прерывисто стонать, когда он швырнул ее, истекавшую кровью, на землю. С улицы донесся топот бегущих ног, и Чейн понял, что ему пора уходить. Он отбежал в глубь проулка и, нырнув под арку, где царила непроглядная темнота, затаился там, чтобы понаблюдать за развитием событий.

По мостовой мимо проулка пробежал солдат. Заметил девушку, развернулся, скользя по мокрым булыжникам мостовой, и опрометью бросился в проулок. При нем не было ни фонаря, ни факела, и потому на бегу он едва не споткнулся о труп слуги. Вслед за ним в проулке появился еще один солдат, который нес высоко поднятый над головой факел. Яркий свет выхватил из темноты обе жертвы Чейна. Солдаты, онемев, потрясенно воззрились на девушку.

Кровь уже не текла меж ее пальцев, судорожно прижатых к горлу. Лужица крови, темнея, расползлась вокруг ее головы, растекаясь струйками по замерзшей земле. Карие глаза девушки были широко раскрыты.

— Беги за лордом Гейреном, быстро! — взревел первый солдат.

Второй солдат бросил факел на землю рядом со своим сотоварищем и со всех ног помчался назад. С улицы донеслись смятенные крики.

Чейн понимал, что ему следовало бы уносить ноги, и поскорее, — но неведомая сила вопреки здравому смыслу удерживала его на месте.

У входа в проулок начали собираться солдаты и перепуганные горожане. До слуха Чейна донесся полный боли крик.

Молодой человек в начищенных до блеска сапогах протолкался через толпу и остановился над мертвой девушкой. Его синий плащ был распахнут, и под ним виднелась василькового цвета туника. Он рухнул на колени, не обратив внимания на то, что штаны щегольского покроя тотчас пропитала кровь.

— Марианна? — пробормотал он, протянув руку к окровавленным пальцам девушки. И рывком отвел их, обнажив растерзанное горло. — Марианна!

Второй солдат, вернувшийся вместе с молодым аристократом, принялся вытеснять из проулка столпившихся зевак. Первый солдат между тем опустился на колени возле тела слуги, проверяя, не теплится ли в нем жизнь. Не стыдясь ни своих охранников, ни глазеющих на него горожан, молодой аристократ разрыдался, как дитя. Подняв мертвую девушку на руки, он прижал ее к своей груди. Кровь убитой измазала ему щеку. Он лихорадочно огляделся:

— Помогите же мне! Кто-нибудь, помогите!

Чейн озадаченно смотрел, как юноша укачивает мертвую девушку на своих руках, точно спящего младенца.

Это же нечестно! Он бы, должен по-прежнему ощущать радость от удачной охоты, а она лишь мелькнула — и в тот же миг исчезла. И сколько бы он ни вонзал клыки в живую плоть, это не приносило ему наслаждения с тех самых пор, как…

Той ночью, в лесу близ Апудалсата Винн, раненная в плечо, заслонила собой Магьер. Чейн замешкался. Магьер снесла ему голову. Дальше было ничто, пустота — до той самой минуты, когда он пришел в себя на дне могилы и, охваченный ужасом, выбирался из-под наваленных сверху трупов.

Глядя сейчас на молодого аристократа, Чейн не испытывал ни раскаяния, ни жалости, но все же мысленным взором наконец увидел.

Винн рухнула на его обезглавленное тело. Винн рыдала у него на груди, и на полудетском ее личике потеки грязи и слез смешались со струйками его черной вампирской крови.

Мешкать дольше было нельзя. Прижимаясь к стене, Чейн начал продвигаться вглубь проулка. Никто его не заметил. В мыслях перед ним неотступно маячило лицо Винн, которая оплакивала его вторую смерть.

И тут ночную тьму прорезал жуткий протяжный вой. Он раздался так близко, что Чейн на миг оцепенел. Он стоял посреди улицы, далеко от защитных чар Вельстилова кольца.

И по его следу шел Малец.

Магьер направлялась к трактиру, и когда они подошли ближе, в свете факела, который нес Лисил, стало видно написанное на вывеске желтыми буквами название — «Бронзовый колоколец». В желудке у нее перекатывался волнами голод, жаром отдаваясь в горле. Она ничего не ела перед тем, как отправиться на охоту. Челюсти у нее ныли, отчасти, быть может, из-за напряжения, в котором она жила в последние дни. Она протянула руку к дверной ручке, собираясь войти в трактир.

— Магьер… — прошептал у нее за спиной Лисил.

Магьер стремительно обернулась и увидела, что его лицо, почти скрытое под капюшоном, озаряет изнутри странный свет… но тут ее внимание отвлек топот ног, обутых в кованые сапоги. Через перекресток, который они только что миновали, пробежали с мечами наголо двое солдат в кожаных доспехах.

Малец зарычал и вдруг разразился громким воем.

Отзываясь на этот вой, горло Магьер сильнее обжег голод.

— Боги мои дохлые… да ведь он у нас под самым носом! — пробормотал Лисил.

Он сорвал со спины уже заряженный арбалет, поставил его на взвод. Магьер лишь сейчас сообразила, что за странный свет озаряет его лицо под капюшоном.

На груди Лисила ярко светился топазовый амулет.

— Вперед, Малец! — повелительно крикнула она. Пес помчался опрометью по улице и с воем свернул за угол, вслед за бегущими солдатами. Магьер и Лисил со всех ног бросились за ним. Малец, оставив их далеко позади, первым добежал до следующего перекрестка, но там вдруг остановился как вкопанный.

Двое солдат оттесняли небольшую толпу от входа в проулок. Малец вертелся позади зевак, пытаясь между их ног заглянуть в проулок. Добежав до него, Магьер и Лисил тоже остановились. Магьер начала решительно проталкиваться через толпу и, еще не пробившись в проулок, увидела, что там происходит.

Свет факела, лежавшего на земле, озарял мужчину в темно-синем плаще, который бережно держал на руках тело хрупкой рыжеволосой девушки. Лицо мужчины было вымазано ее кровью, и на васильковой тунике расплывалось темное пятно от крови, которая сочилась из разорванного горла.

Жгучий голод опалил горло Магьер. Она опоздала.

Из толпы выбрался Малец, ловко прошмыгнув мимо двоих солдат. Вслед за ним пробился Лисил с факелом и арбалетом в высоко поднятой руке. Один из солдат преградил ему дорогу.

Лисил на ходу подставил ему ногу и с силой толкнул его бедром и плечом. Потеряв равновесие, солдат тяжело шлепнулся на землю.

— Полегче, Лисил! — рявкнула Магьер, пробираясь следом.

Малец ринулся вглубь проулка, низко опустив морду и поводя носом над самой землей. Затем он остановился, встряхнулся и, оглянувшись на Лисила и Магьер, вновь пронзительно завыл.

Ропот и перешептывания в толпе тотчас стихли, и двое вооруженных охранников, которые стояли за спиной нобиля в синем плаще, обернулись, услышав этот вой.

Лисил рысцой побежал дальше и уже наполовину нагнал Мальца, когда Магьер, обнажив саблю, бросилась за ним. Второй солдат развернулся спиной к зевакам и, выхватив короткий меч, попытался преградить Магьер путь в проулок.

Магьер немного опустила саблю, но держала ее перед собой. И вскинула вверх левую руку, жестом призывая солдата выслушать ее.

— Ваш правитель нанял нас расправиться с убийцей.

Солдат заколебался. Магьер шагнула в проулок и двинулась вдоль стены дома, стараясь не приближаться к стоящему на коленях нобилю. Когда она благополучно миновала охваченного горем юношу, солдат, судя по всему, успокоился и вновь развернулся к напиравшей в проулок толпе.

Между тем охранники окружили нобиля и попытались забрать у него мертвую девушку, но он не подчинился и лишь сильнее прижал ее к своей груди. Магьер нечего было ему сказать и помочь было нечем, и она вслед за Лисилом и Мальцом побежала в дальний конец проулка.

На перекрестке, там, где проулок пересекал широкую главную улицу, стояла старуха в темно-зеленой шали и коричневом плаще. Нерешительно заглядывая в проулок, она показала рукой направо вдоль улицы.

— Он туда побежал, — сообщила она.

Малец был уже впереди, да и Лисил намного обогнал Магьер. Она коротко кивнула старухе и побежала вдогонку. Пес опять завыл, и на сей раз пронзительный вой походил на человеческий вопль ярости.

— Скорей! — через плечо крикнул Лисил, круто свернув вправо на очередном перекрестке. — Не дайте ему спрятаться! Я попробую его обогнать.

Магьер, сжимая в руке саблю, бежала за Мальцом. Чтоб исполнить то, что задумал Лисил, им надо подобраться к вампиру вплотную. Впереди мелькнул силуэт рослого мужчины в лохмотьях, и Магьер сразу поняла, что это и есть та дичь, за которой они охотятся. Она тотчас ощутила знакомый прилив ярости и неистовый голод, который с каждой минутой становился все сильнее.

Лица редких прохожих мелькали перед ее глазами, тут же оставаясь далеко позади. Пузатый горожанин, которого Магьер на бегу задела плечом, что-то сердито крикнул ей вслед. Магьер дала волю своей дампирской натуре, и ночная темнота мгновенно засияла сверхъестественным светом. Голод понемногу проникал в каждую клеточку ее тела, и она уже уверенно нагоняла Мальца.

Пса неуклонно вел по следу запах дичи, и Магьер сосредоточилась на том, чтобы не отстать от него. Летели мимо неясные очертания домов. Даже если б сама Магьер не чуяла, за кем именно они гонятся, у нее не возникло бы в этом и тени сомнений, потому что только вампир мог так долго убегать от Мальца. Она заметила над крышами домов абрис городской стены и поняла, что они направляются к главным воротам.

Силуэт в лохмотьях вдруг резко свернул в проулок.

Магьер хотела выругаться, но с губ ее сорвалось лишь шипение. Если Лисил, бежавший по соседней улице, сумел не отстать от них, эта тварь сейчас выскочит прямо на него. Малец, испустив протяжный вой, повернул вслед за вампиром. Оставалось лишь надеяться, что Лисил сообразит, что погоня движется в его сторону.

Пес нырнул за угол. Магьер повернула следом, и тут ее сапоги заскользили по льду. Она бежала на двух ногах, а не на четырех, как Малец, и когтей у нее не было. На таком крутом повороте ей было куда сложнее удержаться на ногах.

Она врезалась боком в дощатую стену какой-то лавки. От удара ее развернуло и швырнуло на землю. Сабля вывернулась из ее руки. Магьер проехалась грудью по обледеневшей земле и благодаря кожаному доспеху все же сумела затормозить.

Где-то впереди завыл Малец, и ярость, охватившая Магьер, взяла верх над ее самообладанием.

Когда она, вставая, подняла голову, губы ее сами собой раздвинулись, пропуская удлинившиеся клыки. Ночь, со всех сторон окружавшая Магьер, засияла так нестерпимо ярко, что у нее заслезились глаза.

Удиравший вампир вдруг на следующем перекрестке резко затормозил, словно что-то преградило ему путь. Дальше него, в самом начале улицы притаился неясный силуэт, перед которым ярко пылал небольшой огонек.

Магьер разглядела лицо, окруженное белым сиянием, янтарные глаза, сверкавшие в темноте, точно пара крохотных солнц.

Лисил, который все же успел их обогнать, навел на цель арбалет и поджег стрелу. И выстрелил.

Едва прозвучал резкий щелчок тетивы, Магьер метнулась вперед, задержавшись лишь затем, чтобы поднять саблю. Малец был уже почти у цели.

Арбалетный болт вонзился в торс вампира. Занялся огнем заношенный до лохмотьев плащ. Пламя пылало так ярко, что у Магьер на миг помутилось в глазах от боли.

Разглядеть ей удалось немного. Вампир выглядел как городской нищий, и ее обострившееся чутье обжег резкий запах мочи. Магьер бросилась на него, сжимая обеими руками саблю.

Вампир не медлил ни секунды. Выдернув арбалетный болт, он тем же движением сорвал с себя горящий плащ и, швырнув все это в Мальца, метнулся в другой проулок.

— Проклятье! — зарычал Лисил, когда Малец шарахнулся от горящего тряпья.

Магьер бросилась в проулок первой, не дожидаясь, пока спутники нагонят ее. За ее спиной раздался вой Мальца, а затем и сам пес промчался мимо нее. Магьер бежала за ним, не отставая ни на шаг, и слышала позади разъяренное дыхание Лисила.

Голод гнал Магьер вперед, и теперь для нее существовало лишь одно — вампир, черной тенью несущийся в темноте.

Чейн увидел горящий болт за мгновение до того, как тот вонзился в его грудь. Времени что-то придумать и сделать не было. Он просто испугался… и это его разъярило.

Он так часто мечтал о том, как разорвет горло Магьер, но выстоять одновременно против нее, Лисила и Мальца — нет, это ему не по зубам. Тем более сейчас, когда он безоружен.

Арбалетный болт с омерзительным чмоканьем воткнулся в его мертвую плоть, и тотчас вокруг него занялось жаркое пламя. Чейн выдернул болт, сорвал с себя запылавший плащ и, швырнув все это в Мальца, бросился бежать.

Он во что бы то ни стало должен добраться до «Хмельной лозы» незамеченным.

Чейн бежал по проулку. Если даже он и сумеет уйти из поля зрения преследователей, прятаться смысла не имеет. Либо пес или треклятая дампирша учуют его, либо выдаст своим свечением амулет полукровки. Так что Чейн просто несся сломя голову и старался только почаще сворачивать то вправо, то влево.

Но все же ему нужно было хоть на миг оказаться вне поля зрения врагов. И этот желанный миг настал вовремя.

Впереди уже видна была «Хмельная лоза». За один дом от трактира Чейн нырнул в просвет между зданиями и оказался в проулке, который проходил как раз за «Хмельной лозой». Наконец Чейн оказался на задах трактира. Вой Мальца стал громче — погоня приближалась. Чейн вскарабкался по стене, цепляясь ногтями за трещины в камнях и щели между досками. Он мог лишь надеяться, что сумеет без лишнего шума высадить окно.

Когда он добрался до второго этажа, окно распахнулось, и рука, высунувшаяся оттуда, ухватила его за шиворот. Вельстил рывком дернул Чейна к себе, и тот, перекатившись через подоконник, ввалился в комнату. И стремительно развернулся, услышав, как позади него со стуком захлопнулось окно.

Вельстил присел на корточки рядом с Чейном, стиснул сильными пальцами его плечо. Они замерли, прислушиваясь. Вельстил поднял руку — на пальце красовалось «кольцо пустоты». Его чары скроют их обоих и от сверхъестественного чутья пса и дампира, и даже от Лисилова амулета.

Собачий вой оборвался. Снаружи, из проулка, донеслось разочарованное рычание. Вельстил выразительно прижал палец к плотно сомкнутым губам.

Чейн нахмурился. Ему не нужно было напоминать о том, что надо хранить молчание.

Его неприятно удивило то, какое облегчение испытал он при мысли, что так хорошо защищен от врага. Эта же мысль вызвала у Чейна легкое презрение к себе. Как же недостает ему прежнего неистового восторга, который рождала охота!

Зато нынче ночью, когда Чейн наблюдал в проулке за рыдавшим аристократом, его воображение наконец сумело воссоздать образ, которого так недоставало в памяти.

Образ Винн, рыдающей над его обезглавленным телом.

Малец едва не лопнул от злости, когда вампир вдруг исчез. Нет, он по-прежнему чуял, в какую сторону тот направился, и в неистовстве метался по проулку. След обрывался у задней стены трактира, но это была полная бессмыслица. Если бы вампир пробрался в здание, Малец все равно ощущал бы его присутствие — как ноющую рану в духовном слое мира.

Разочарование было еще одной малоприятной привилегией жизни во плоти, и с годами Мальцу все труднее становилось терпеливо сносить крушение своих планов. Он зарычал сквозь оскаленные зубы, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса поражения, но привкус никуда не делся, и пес, раздраженно кружа по проулку, тем явственней ощущал его горечь.

Быть может, его сородичи, стихийные духи, были не так уж и неправы в своих обвинениях. Жизнь во плоти и вправду изменила его.

— Ты потерял след? — спросил Лисил, тяжело дыша. Малец гавкнул дважды, что означало «нет», затем трижды рокочуще рыкнул, выражая неуверенность. И поднял взгляд на Магьер, гадая, по-прежнему ли она ощущает присутствие вампира.

Глаза Магьер были непроглядно черны, на мертвенно-бледных щеках блестели слезы. С каждым вдохом и выдохом воздух со свистом вырывался сквозь ее стиснутые зубы, и Малец отчетливо разглядел у нее удлинившиеся клыки. Магьер дрожала, напрягая все силы, чтобы вернуть самообладание.

Малец осторожно подобрался к ней, заняв такую позицию, чтобы вмешаться, если ей вдруг вздумается напасть на Лисила.

— Ты что-нибудь чуешь? — спросил полуэльф.

Малец мельком глянул в его сторону, но Лисил смотрел не на него. Лицо его окаменело от тревоги, и он даже не заметил взгляда собаки. Тогда Малец быстро оглянулся на Магьер — и, не сдержавшись, тихо зарычал.

Она злобно глянула на Лисила, дыша глубоко и часто — не от усталости, а от странного жара, который, казалось, жег ее изнутри. Малец услышал, как за его спиной Лисил сделал шаг вперед, к Магьер. Пес пружинно напрягся, готовый, если понадобится, сбить ее с ног.

— Магьер, — позвал вполголоса Лисил. — Ты что-нибудь чуешь?

Лицо Магьер вдруг разом изменилось, и взгляд черных глаз, устремленный на Лисила, стал более осмысленным.

Ее наморщенный лоб разгладился, дыхание стало размереннее и ровнее, хотя клыки по-прежнему были отчетливо видны. Это выглядело так, словно возбужденный хищник вдруг глянул с жадным интересом на стоявшую перед ним дичь.

Магьер опустила взгляд и помимо воли прикрыла свободной ладонью рот.

— Нет… ничего, — не выговорила, а скорей громко прошептала она.

Лисил обошел Мальца и, взяв Магьер за запястье, бережно, но твердо отвел ее руку, прикрывавшую рот.

— Я видел это и прежде, — сказал он. — Не нужно тебе от меня прятаться.

Магьер с силой вцепилась в его пальцы. Теперь вид у нее был просто усталый, словно обуздание дампирской натуры отняло у нее остаток сил.

— Ничего я не чую, — повторила она уже отчетливей и посмотрела на Мальца. — Где обрывается его запах?

Ее клыки стали заметно меньше, но глаза по-прежнему оставались черны. Малец снова заскулил и встряхнулся.

Выслеживая добычу, он отчасти полагался на нюх, но, когда речь шла о вампирах, все же больше доверял ощущению присутствия нежити. Пес вернулся на середину проулка, где под задней стеной трактира обрывался след. Все произошло внезапно: миг назад он еще явственно ощущал присутствие вампира, и вдруг — ничего.

Магьер с силой сжимала рукоять сабли, и Малец понимал, что она, как и сам он, испытывает жестокое разочарование. Нелегко смириться с тем, что вампир был почти у них в руках — и ушел невредимым… и еще неведомо сколько невинных людей погибнет из-за их промашки. Сородичи Мальца сказали бы, что таков порядок вещей. Малец же давно сомневался в том, что одна-единственная жизнь, не важно чья, так мало весит в этом мире, пускай даже на весах вечности.

Лисил присел на корточки рядом с ним.

— Это моя вина. Надо было мне швырнуть в него бутыль с маслом, но он так проворно выдернул болт…

Магьер все еще пыталась отдышаться.

— Как ты смог нас обогнать? — спросила она.

— Срезал угол. Я же вырос в этом городе, забыла? Ты успела рассмотреть вампира?

— Нет, но одежда на нем была краденая.

— Откуда ты знаешь?

— От нее пахло живым… мочой и потом.

Малец все еще злился и рычал, почти не прислушиваясь к своим спутникам. Он едва не изловил вампира, но честный бой украли у него из-под носа. От злости пса затрясло.

— Он исчез, — сказала Магьер. — Амулет не светится, и ни я, ни Малец не чуем его присутствия. Как такое возможно?

Малец фыркнул и принялся скрести лапой землю.

— Что теперь? — спросил Лисил. — Завтра ночью попробуем еще раз?

Магьер помрачнела.

— Я хотела добыть голову этой твари сегодня же, чтобы сразу доставить ее в замок. Тогда, быть может, Дармут счел бы меня более надежным исполнителем.

Лицо Лисила потемнело. Магьер положила руку ему на плечо.

— Если в эти два-три дня мы не узнаем что-то новое, — сказала она, — нам придется покинуть город. Направимся в горы, попытаемся отыскать дорогу в земли эльфов… и будем надеяться, что Сгэйль не солгал.

Лисил опустил голову, не сказав ни слова.

Малец размышлял над этой возможностью до тех пор, пока едва не впал в отчаяние.

Когда восемь лет назад Лисил бежал из Веньеца, место Мальца было рядом с ним. То была часть его миссии, и уж в этом-то Малец не усомнился ни разу.

Гавриел и Нейна не имели никакого касательства к тому, что ему предстояло свершить — предотвратить возвращение древней сущности, которую разные народы мира знали под разными именами. Винн и ее собратья-Хранители звали ее «голос в ночи», опираясь на обнаруженный ими полустершийся суманский свиток. Убад, это ходячее кощунство, оскорблявшее своим существованием самое жизнь, обращался к загадочному существу «Иль'Самар». Родители Лисила ничего не значили для грандиозного замысла стихийных духов. И все же Мальца, как и самого Лисила, мучило сейчас странное чувство. Покинуть этот город, так и не узнав правды…

Все равно что снова бросить Нейну и Гавриела на произвол судьбы.

Пес негромко заворчал, затем оглянулся на двоих, которые оба теперь подлежали его опеке, и зарычал громче, привлекая их внимание. Лисил встал, и все трое двинулись в обратный путь к трактиру Брета.

Кромешная тьма на улицах не была для них помехой — каждый из своих на свой лад хорошо видел в темноте. Мысли Мальца были заняты тем, что он разглядел в хищном лице Магьер, когда она смотрела на Лисила. Даже будучи целиком во власти своей дампирской натуры, она все же узнала его. Быть может, именно близость Лисила и любовь, которая связывала их, оказались тем источником силы, в которой нуждалась Магьер, чтобы обуздать свою дампирскую натуру. Это обстоятельство и радовало, и тревожило Мальца Он совсем не стремился к тому, чтобы Магьер так скоро и так глубоко познала свою темную половину.

Дважды до его слуха доносился тихий шорох мягких лап, почти беззвучно ступающих по крышам. Нечто невидимое, но пахнущее кошкой, направлялось, вне всякого сомнения, к трактиру, и Малец быстро потерял к нему интерес. Сейчас, когда они подошли к дому Брета, он услышал те же шаги в третий раз.

Малец обернулся, принюхался, сморщил нос. В темноте он разглядел, что на бочке, недалеко от трактира, восседает, пристально глядя на него, крупная темно-бурая кошка.

— Хочешь сарделек? — окликнула его Магьер. — После всей этой беготни ты, должно быть, здорово проголодался.

Малец тотчас забыл о кошке и поставил уши торчком, жадно впитывая каждое слово Магьер.

Сардельки! О, сардельки!