"Документы жизни и деятельности И. С. Баха" - читать интересную книгу автора (Ханс-Йоахим Шульце)ВИРТУОЗ И ЗНАТОК МУЗЫКАЛЬНЫХ ИНСТРУМЕНТОВТехника игры 136 (III/895) […] Что касается игры на клавире и органе, его [(И. С. Баха)] определенно можно считать сильнейшим инструменталистом своего времени. Лучшим тому доказательством служат его органные и клавирные сочинения, трудность которых признается всеми, кто их знает. А для него они вовсе не были трудными: он исполнял их с такой легкостью и сноровкой, словно это были какие-нибудь мюзеты. […] [ 137 (III/651)[227] Но при исполнении пассажных нот поднимать пальцы сразу же [после извлечения звука] не нужно: надо делать кончиками пальцев движение к себе, чтобы они соскальзывали с края клавиши. Этим способом достигается наибольшая отчетливость быстрых пассажей. Могу сослаться на одного из величайших мастеров игры на клавире [- И. С. Баха]: он этим способом пользовался [сам] и обучал [других]. […] [ 138 (III/654) […] Мой покойный отец рассказывал мне, что в юности ему приходилось слышать крупных музыкантов, употреблявших большой палец только по необходимости, когда требовалась значительная растяжка [руки]. Когда же он дожил до коренных перемен, постепенно происходивших в музыкальных вкусах, он вынужден был изобрести гораздо более совершенный способ употребления пальцев, особенно же — так употреблять большой палец (который, помимо прочих добрых услуг, [какие он способен оказать исполнителю, ] совершенно незаменим в трудных тональностях), как, казалось бы, подсказывает сама природа. Тем самым из прежнего своего статуса бездеятельности он сразу же был произведен в ранг главного пальца. […] [ 139 (III/766) […] Бах, великий Йог. Себ. Бах, как единодушно уверяют все, кто его слышал, никогда не делал корпусом ни малейшего изгиба; пальцы его двигались почти незаметно. Что такое все сегодняшние трудности на всех инструментах и у всех певческих голосов в сравнении с теми, которые тридцать лет тому назад превозмогал на клавире и на органе этот человек? [ 140 (III/948) […] На педальной клавиатуре его ноги точнейшим образом следовали своим предшественницам — рукам, воспроизводя любую тему, любой ход; не пропадал и не утрачивал тонкости и выпуклости звучания ни один форшлаг, ни один мордент. Он делал обеими ногами длинные двойные трели, между тем как и руки отнюдь не отдыхали. И г-н Хиллер не преувеличивал, когда утверждал, «что он выполнял ногами такие фигуры, какие доставили бы немало хлопот рукам иного достаточно подвинутого клавесиниста». […] [ 141 (III/655) […] Одно дело — когда наши знаменитые органные композиторы сочиняли для ног, другое — для рук. Когда педальной клавиатуре задает работу покойный господин капельмейстер Бах, то работа эта всегда согласуется со спецификой педали. Пусть пассажи будут сколь угодно быстрыми: они удобны и исполнимы. […] [ Проблемы темперации 142 (II/575) Достаточно того, что слишком широкая квинта [ 143 (III/815)[229] Не надо, возражая мне, ссылаться ни на какие авторитеты из прошлых столетий, когда люди обезобразили три тональности ради того, чтобы сделать по-настоящему красивой одну; и не надо мне рассказывать, что тот или иной музыкант или любитель одобряет терцию, измененную на 81:80[230]… Я этим сомнительным авторитетам могу противопоставить авторитет несколько более весомый (уж если требуется вести спор с помощью авторитетов). — Г-н Кирнбергер неоднократно сам рассказывал мне и другим, как знаменитый Йог. Себ. Бах, будучи его учителем, поручал ему настройку своего клавира и как этот мастер настоятельно требовал от него делать все большие терции острыми. При такой темперации, где все большие терции делаются слегка острыми, т. е. где все они расширены, не может образоваться натуральная большая терция, а коль скоро нет натуральной большой терции, то невозможна и большая терция, расширенная на 81:80. Стало быть, г-н капельмейстер Йог. Себ. Бах, о котором нельзя сказать, что слух его был волею злого умысла подпорчен, чувствовал, что большая терция, расширенная на 81:80, - мерзкий интервал. Да и с чего бы это оному понадобилось предпослать своим прелюдиям и фугам во всех 24 тональностях заголовок «Искусство темперации»?[231] […] [ 144 (III/731) […] Этот инструмент lt;(«виола-помпоза»)gt; настраивается, как виолончель, но в верхах имеет на одну струну больше, размером он побольше альта и с помощью ленты (с. 107) укрепляется так, чтобы можно было держать его перед грудью и на руке. Изобрел его покойный лейпцигский капельмейстер господин Бах. [ 145 (III/856) Когда скрипач играл скрипичное соло, знаток музыки долго не знал толком, какое ему придать сопровождение. Надо сказать, что самым подходящим для этой цели инструментом был бы рояль, или фортепиано; скрипач, однако, полагал, что из-за гармонического, насыщенного сопровождения его соло меркнет, и предпочитал, чтобы сопровождение обеспечивалось одной лишь виолончелью или даже просто другой скрипкой, которая вела бы нижний опорный голос. Первый инструмент, а именно виолончель, был чрезмерно удален от скрипки, между ними создавался слишком большой разрыв, идущий в ущерб скрипачу и не устраивающий знатока гармонии. Второй же инструмент был слишком близок основному инструменту, что временами даже приводило к перекрещиванию их партий. Дабы найти выход, избегая обеих крайностей, господин Йог. Себ. Бах, бывший в Лейпциге капельмейстером, изобрел инструмент, названный[232] им «виола-помпоза». Он настраивается […][233] [ 146 (III/744) Автор этих примечаний вспоминает, что примерно в 1740 году в Лейпциге он видел и слышал лютневый клавесин, спроектированный г-ном Иоганном Себастьяном Бахом и изготовленный г-ном Цахариасом Хильдебрандтом; у этого инструмента была более короткая мензура,[234] чем у обычного клавесина, но во всем остальном устроен он был, как любой другой клавесин. В нем было два хора жильных струн и так называемая октавка из латунных струн. Правда, в своем изначальном (однорегистровом) качестве он приближался по звучанию скорее к теорбе, чем к лютне. Но когда включался так называемый (приведенный у нас в § 561) лютневый регистр (такой же, как и в [обычных] (с. 108) клавесинах) вместе с «корнетовым» регистром — можно было ввести в заблуждение чуть ли не профессионального лютниста. Господин Фридерици тоже делал подобные [инструменты], но кое с какими изменениями. [ 147 (III/743) Господин Готфр[ид] Зильберман поначалу изготовил два таких инструмента lt;(фортепиано)gt;. Один из них видел и опробовал покойный г-н капельмейстер Йог. Себастьян Бах, который лестно отозвался о звучании оного, более того, был от этого звучания в восторге, но в то же время — в порядке порицания — отметил, что в верхах звук у него слишком слабый и что играть на нем чрезмерно трудно. Г-н Зильберман, не терпевший критических замечаний касательно своих разработок, воспринял это в высшей степени обидчиво. Он долго сердился на г-на Баха. И все же совесть ему говорила, что г-н Бах прав. Поэтому — честь ему и хвала! — он счел самым целесообразным больше не сбывать таких инструментов, но зато с тем бо'льшим рвением стал думать об устранении отмеченных г-ном Бахом недостатков, над чем проработал много лет. Именно в этом и состояла истинная причина того, что дело затянулось, у меня на сей счет нет ни малейшего сомнения, тем более что и сам г-н Зильберман мне откровенно в этом признавался. Наконец, после ряда усовершенствований, особенно по части механики, он снова продал один [подобный инструмент] рудольштадтскому княжескому двору. Это был, вероятно, тот самый [экземпляр], о котором упоминается на 102-й с[транице] 141-го «критического письма» г-на Шрётера. Вскоре после того один такой инструмент выписал у г-на Зильбермана его величество король Прусский, а затем, когда оный снискал высочайшее его одобрение, [король выписал] еще несколько [штук]. Видя и слыша все эти инструменты, легко можно было удостовериться в том, как усердно работал г-н Зильберман над их усовершенствованием; особенно заметно это было тем, кто, подобно мне, видел и один из двух старых[, первоначальных экземпляров]. Г-н Зильберман проявил также похвальное честолюбие: один из своих инструментов нового образца он показал и дал опробовать покойному (с. 109) г-ну капельмейстеру Баху и снискал у него [на сей раз] полнейшее одобрение. [ 148 (I/142а) Сим удостоверяю, что мне, нижепоименованному, за инструмент, называемый «пиано и форте», каковой надлежит поставить его превосходительству графу Браницкому в Белосток, господином Валентеном выплачено было здесь — сполна — 115 талеров, прописью сто пятнадцать талеров, в луидорах. Лейпциг, 6 мая 1749 года. Йог. Себ. Бах, королевский польский и курфюрстский саксонский придворный композитор. [ Органостроение: советы, опробования, экспертизы 149 (III/948) […] Ко всем этим достоинствам присовокуплялся его большой опыт и отменный вкус, с каким он выбирал и сочетал друг с другом различные регистры,[235] так что он был лучшим знатоком и советчиком, в особенности по части диспозиции,[236] но также и по части самого' сооружения органа. […] [ (с. 249) 150 (II/7) По велению здешней великографской консистории для опробования нового органа в Новой церкви затребован сюда был господин Иоганн Себастьян Бах, княжеский саксонский придворный органист[237] в Веймаре, и издержки составляют: 2 талера 16 гр[ошей] Георгу Кристофу Веллеру — наем лошадей, пропитание и услуги рассыльного; 4 талера господину Баху в порядке вознаграждения и 1 фл[орин] на пропитание и ночлег за время его здесь пребывания; итого 7 талеров 13 гр[ошей]. Подписано в Арнштадте 13 июля 1703 года. Мартин Фельдхаус собственноручно [ 151 (I/83)[238] Диспозиция[239] по реконструкции органа [в церкви] блаженного Власия. (с. 110) 1. Нужно возместить нехватку [нагнетаемого] воздуха тремя новыми хорошими мехами, каковых хватило бы на оберверк,[240] рюкпозитив[241] и брустверк.[242] 2. Имеющиеся в наличии 4 старых меха нужно — с более сильным нагнетанием воздуха — приспособить к новому 32-футовому[243] унтерзатцу[244] и остальным басовым регистрам. 3. Все старые басовые виндлады[245] нужно изъять и заменить новыми — с таким воздухопроводом, чтобы можно было употреблять один [какой-нибудь] регистр, а затем — не меняя [давления] воздуха — все регистры одновременно, что до сих пор было неосуществимо, но представляется в высшей степени необходимым. 4. Далее — 32-футовый суббас,[246] или так называемый деревянный унтерзатц, придающий всему органу необходимую торжественность и монументальность: оный должен иметь свою собственную виндладу. 5. Нужно снабдить тромбоновый бас новыми, более крупными корпусами и переделать наконечники, дабы придать этому регистру бо'льшую импозантность. 6. Желаемый господами прихожанами новый глоккеншпиль при педали, состоящий из 26-ти колокольчиков 4-футового тона: по приобретении оных господами прихожанами за свой счет — органный мастер их введет в употребление. Что касается верхнего мануала, то к оному будет придан (вместо тромбы,[247] каковая изымается) 7. фагот[овый регистр] 16-футового тона, каковой полезен для всякого рода новых приемов и звучит очень изысканно. Далее, вместо гемсгорна[248] (каковой тоже будет изъят) поставлен будет 8. 8-футовый [регистр] виола да гамба;[249] оный превосходно будет гармонировать с уже имеющимся в рюкпозитиве 4-футовым салици[о]налом.[250] Подобным же образом вместо 3-футовой квинты (каковая тоже будет изъята) можно было бы 9. вставить 3-футовый насат.[251] Остальные имеющиеся при верхнем мануале регистры, равно как и весь рюкпозитив, можно оставить [как есть], только надо будет все их — в ходе реконструкции [органа] — заново настроить. 10. Что же касается — и это главное — нового брустпозитива, то в оный можно было бы вделать следующие регистры: (с. 111) 3 принципала[252] — 1. квинту, 3 фута;] 2. октаву, 2 фута;] из хорошего 14-ло'тового олова 3. шальмей,[253] 8 футов;] 4. микстуру,[254] тройную; 5. терцию, с коею — с привлечением некоторых других регистров — можно произвести прекрасную сесквиа'льтеру;[255] 6. дульцфлёте,[256] 4 фута, и, наконец, 7. штильгедект,[257] 8 футов, каковой полностью согласуется с музыкой, а будучи сделан из хорошего дерева — звучать должен намного лучше, чем тот, что из металла. 11. Между мануалами брустпозитива и оберверка надо будет поставить копулу.[258] И, наконец, при настройке всего органа надо будет придать правильную мензуру[259] тремуланту.[260] [ 152 (II/58а) […] К троице, когда орган здешней церкви при замке будет приведен в желательное хорошее состояние, я смог бы полностью ознакомиться с органным делом, но меньшей мере научился бы судить о том, что полезно органу, а что нет, хорошо ли ведутся работы или кое-как, а также во сколько, приблизительно, обходится тот или иной регистр, и все это, на мой взгляд, было бы весьма полезно… Помимо того, я знаю, что после завершения работ по установке этого нового органа в Веймаре г-н Бах, особенно поначалу, наверняка будет играть на нем несравненные вещи, так что и по этой части я мог бы здесь многое увидеть, услышать и заполучить в переписанном виде. [ 153 (II/76) Акт от 28 апреля 1716 г.[261] Господин бургомистр, выслушанный с изъявлением благодарности, доложил, что выписанные [сюда] господа музыканты, а именно господин Бах из Веймара, господин Кунау из Лейпцига и господин Ролле из Кведлинбурга, обещали приехать, в связи с чем единодушно (с. 112) было решено, да будет сие угодно господу богу, собраться завтра в семь часов, дабы препроводить господ органистов в церковь и предоставить им орган[262] для проверки оного. В вопросе вознаграждения сочтено целесообразным каждому выдать 16 талеров и возместить дорожные расходы и все расходы на питание. Кроме того, вызван был повар, с коим было обсуждено меню, и решено было дать обед органному мастеру. Акт от 29 апреля 1716 г. После того как господа музыканты — господин Бах и господин Ролле — явились (по приглашению) в библиотеку, господин бургомистр Маттезиус, выслушанный с изъявлением благодарности, сообщил им о предстоящей приемке органа и попросил их взять на себя проверку оного и представить коллегии беспристрастный о ней отчет. Акт от 2 мая 1716 г. После того как новый орган был в течение трех дней по очереди проверен и испытан тремя музыкантами и органистами — господином Бахом, господином Кунау и господином Ролле, — 1 мая проповедью и прекрасной музыкой воздано было за дарованную милость сию благодарение всемогущему господу богу, в коллегию господами музыкантами представлен был письменный отчет, каковой и был зачитан в присутствии господина Кунциуса и господ испытующих, а также господина органиста Кирхгофа, и по каждому пункту имел место обмен мнениями. [ 154 (I/87)[263] Поскольку я, следуя волеизъявлению его высокоблагородного превосходительства господина Рехенберга, ныне ректора-магнификуса высокочтимой лейпцигской Академии, взял на себя проверку частично заново изготовленного, а частично восстановленного органа в Паулинеркирхе,[264] постольку дело сие я в меру возможностей своих выполнил, обнаружил ряд изъянов и в целом обо всем отстроенном органе имею представить следующее, а именно: 1) Касательно размещения всего органа, надо сказать, невозможно отрицать, что оно очень тесное, из-за чего трудно будет добраться до отдельных частей, если со (с. 113) временем понадобится их поправлять, но господина Шайбе как мастера, делавшего упомянутый орган, в данном отношении извиняет то обстоятельство, что, во-первых, корпус органа изготовлен был не им, так что ему пришлось, насколько могли позволить условия, встраивать все необходимое исходя из [размеров] оного [корпуса], а во-вторых, ему не было предоставлено пространство, потребное для того, чтобы все в целом устроить поудобнее. 2) Обычные основные части органа, а именно виндлады,[265] мехи, трубы, велленбретты[266] и прочее, изготовлены с большим тщанием и не вызывают нареканий, разве что нагнетание воздуха следовало бы сделать на всем протяжении более ровным, дабы предотвратить возможность воздушных толчков; правда, велленбретты надо бы, во избежание рева, каковой может возникнуть при плохой погоде, забрать в рамы, но коль скоро господин Шайбе снабжает таковые — на свой лад — щитами и притом уверяет, что оные обеспечивают именно то, что обычно дают рамы, то пусть оно так и будет. 3) Части, оговариваемые как в диспозиции,[267] так и во всех контрактах, качественно и количественно наличествуют, за исключением 2-х регистров, а именно 4-футового[268] шальмея[269] и 2-футового корнета,[270] от каковых в силу распоряжения высокочтимой коллегии пришлось отказаться, поставив вместо оных 2-футовую октаву в брустверке[271] и 2-футовую полую флейту[272] в тыльной части. 4) Отдельные изъяны, проявившиеся в невыровненности интонации, должны — и могут — быть незамедлительно, исправлены мастером, а именно: чтобы трубы самого низкого тона в тромбоновых и трубных басах не производили такого резкого и пронзительного звука, а давали бы — и сохраняли бы — звук чистый и твердый и чтобы прочие невыровненные трубы были тщательно скорректированы и доведены до необходимой ровности [интонации], что прекрасно можно проделать посредством повторной настройки всего органа в хорошую погоду, а не в такую, какая стоит теперь. 5) Надо сказать, хотелось бы, чтоб управляться с органом было легче и чтоб клавиши уходили не так глубоко, но поскольку в силу слишком тесного размещения сие и не могло быть иначе, придется на сей раз с (с. 114) этим примириться, однако играть надо будет так, чтобы не опасаться непредвиденных остановок в ходе игры. 6) Поскольку мастеру пришлось изготовить не предусмотренную контрактами новую виндладу брустверка (в связи с тем, что, во-первых, старая виндлада оного, каковую предполагалось сохранить, оказалась, со своей подпоркой, весьма неудовлетворительной, а во-вторых, в имеющуюся при ней неполную октаву невозможно было вставить недостающие клавиши, дабы придать единообразие всем 3-м клавиатурам, что вело к известному разладу, из-за чего возникла настоятельная необходимость изготовить новую и тем самым предотвратить вызывающие беспокойство изъяны, каковые не замедлили бы сказаться, и обеспечить желательную слаженность), — постольку надо будет, без [дополнительного] моего напоминания, оплатить мастеру изготовление не предусмотренных контрактами новых деталей, дабы не причинить ему ущерба lt;…gt; И, наконец, не могу не упомянуть о том, что 1) окно, возвышающееся над органом с тыльной стороны его, надо бы заслонить изнутри либо небольшим простенком, либо прочным железным заграждением, с тем, чтобы предохранить орган от чрезмерных вредных воздействий, сопряженных с [плохой] погодой, и [о том, что] 2) настоятельно необходимо, чтоб органный мастер, как оно и заведено, взял на себя по меньшей мере одногодичное гарантийное обязательство по окончательному устранению недостатков, каковые могут выявиться в дальнейшем, на что он, надо полагать, охотно согласится, коль скоро ему будут незамедлительно и сполна возмещены затраты [средств и труда], выходящие за рамки [заключенных с ним] контрактов. Сие, таким образом, и есть то, что при обследовании органа было [мною] сочтено необходимым отметить, — в полнейшей готовности и впредь всевозможными услугами угождать его высокоблагородному превосходительству господину Рехенбергу и всей высокочтимой коллегии, пребывая в покорнейшей к Вам преданности, Йог. Себ. Бах, великокняжеский ангальт-кётенский капельмейстер и пр. [ 155 (III/739)[273] Во многих старых органах Германии, например в органе церкви св. Екатерины в Гамбурге и в ряде других, а также во многих великолепных новых органах Франции, регистров весьма большое количество. Крупнейший знаток органов и [крупнейший] органист Германии, а быть может, и всей Европы, покойный лейпцигский капельмейстер г-н И. С. Бах был большим приверженцем [исчерпывающего использования различных] регистров: уж он-то знал, что и как можно с их употреблением сыграть. Не инертной ли самоуспокоенностью иных органистов и органных мастеров объясняется. [встречающееся порой] небрежение [некоторыми] столь красивыми регистрами, осуждение и [даже] искоренение оных? В органе гамбургской церкви св. Екатерины целых 16 регистров. Покойный лейпцигский капельмейстер г-н И. С. Бах, который как-то раз lt;(в 1720 году)gt; 2 часа подряд играл на этом, по его словам, во всех отношениях превосходном инструменте, никак не мог нахвалиться красотой и разнообразием звучания его регистров. Известно также, что бывший знаменитый органист этой церкви г-н Иоганн Адам Райнкен всегда лично поддерживал их в наилучшем состоянии по части их настройки. В крупных церквах Франции тоже очень много регистров. Покойный лейпцигский капельмейстер г-н Бах уверял, что на педальной клавиатуре органа церкви св. Екатерины в Гамбурге одинаково хорошо воспроизводятся — и подобающим образом прослушиваются — все тоны 32-футового[274] принципала,[275] вплоть до самого низкого [ 156 (II/164) В связи с назначенной высокоблагородным господином — господином Штатцем Хильмором фон Фулленом, рыцарем свящ. римск. империи в Штёрмтале, Марк-Клеберне и Либерт-Вольквице, королевским польским и курфюрстским саксонским высокопоставленным камергером и старшим надворным судебным асессором и (с. 116) пр., - приемкой и проверкой нового органа, построенного благодаря его же достославному тщанию в штёрмтальской церкви, на публичном богослужении и освящении означенного органа была исполнена следующая кантата Иоганна Себастьяна Баха, великокняж. ангальт-кётенского капельмейстера и лейпцигского музик-директора и кантора школы св. Фомы. Лейпциг, отпечатано у Иммануила Титце. [ 157 (II/486)[276] lt;В каспариниевом органе церкви св. Петра и Павлаgt; 3 клавиатуры, ни одна из коих, однако, не поддается нажатию; я нажимал на несколько клавиш, но они были столь жестки и неподатливы и, к тому же, уходили вниз на такую глубину, что я ничего на них не мог сыграть. Почтенного возраста знаменитый господин Бах из Лейпцига был прав, когда в беседе с моим господином кузеном lt;(Иоганном Георгом Зильберманом)gt; назвал сей инструмент конским, ибо играть на оном — лошадиный труд. [ 158 (II/547) По делу сему: явились в ратушу господин капельмейстер Бах и органный мастер господин Зильберман и, после того как были приняты, представили нижеследующую реляцию[277] с заверениями в том, что ими был тщательно проверен и испытан, деталь за деталью, весь орган и что оный признан во всех отношениях хорошим и удовлетворяющим условиям контракта, но что необходимо, чтобы господин Хильдебрандт еще раз прошел весь инструмент, дабы обеспечить всеобъемлющую ровность клавиатур и интонации. Судя по всему, контракт для него ущербен, и подошел он к оному слишком опрометчиво, ибо в инструмент [им] вделан еще один регистр, то есть на один больше, чем предусмотрено контрактом, о чем они сим [донесением] и намерены были уведомить, — после чего они были отпущены. […] [ 159 (I/90)[278] Коль скоро досточтимому высокоблагородному и высокомудрому магистрату города Наумбурга угодно (с. 117) было благосклонно оказать нам, нижеподписавшимся, честь, поручив нам осмотреть и испытать капитально реконструированный и почти совершенно заново отстроенный господином Хильдебрандтом орган в церкви св. Венцеля, учитывая заключенный [с ним] по сему поводу и врученный нам контракт, — посему нами [дело] сие добросовестно и сообразно долгу нашему выполнено и обнаружено, что все без исключения перечисленные в контракте и обещанные [мастером на предмет изготовления] части, как-то клавиатуры, мехи, виндлады,[279] [воздушные] каналы, педальное и мануальное управление вместе с относящимися к оным [частям] деталями и со всеми регистрами, как открытыми, так и закрытыми, действительно наличествуют и вообще всё и вся изготовлено с надлежащим тщанием, а трубы должным образом поставлены из обещанного материала; нельзя не упомянуть и о том, что сверх работ, фигурирующих в контракте, мастером встроен еще один мех, а также еще один регистр, именуемый «унда марис».[280] Однако непременно надо будет указать господину Хильдебрандту, чтоб он еще раз прошел весь инструмент, от регистра к регистру, и обеспечил бы бо'льшую ровность — как по части интонации, так и в отношении [функционирования] клавиатур и регистровки. Еще раз добросовестно и с сознанием долга подтверждая все сказанное, собственноручно ставим [под сим] свои подписи и скрепляем [их] обычными нашими печатями. В Наумбурге 27 сентября года 1746. Йог. Себ. Бах, королевский польский и курфюрстский саксонский придворный композитор и пр. Готфрид Зильберман, королевский польский и курфюрстский саксонский придворный и земельный органных дел мастер. [ 160 (II/589) […] Господин концертмейстер Граун, у коего я когда-то обучался [игре] на скрипке и перед коим до сих пор преклоняюсь, по поручению Вашего высокоблагородия должен был — с привлечением моего отца (в Лейпциге) — порекомендовать [Вам] органного мастера для сооружения нового органа; был рекомендован хороший здешний мастер по имени Кунциус. Невзирая на то, что несколько раз предпринимались попытки ускорить (с. 118) осуществление этой идеи, до [его] отъезда [во Франкфурт] дело так и не дошло. Посему имею поручение обратиться к Вашему высокоблагородию с вопросом: есть основания предполагать, что решение [Ваше тем временем] изменилось; так ли это? Если да, то мне остается только сообщить, что упомянутому господину Кунциусу, в силу большой его искусности постоянно перегруженному работой, тем не менее пришлось — (в порядке отклика] на письмо моего отца (а отец сам не раз удивлялся тому, что, казалось бы, решенное дело почему-то застопорилось) — отложить все свои дела я отправиться в Лейпциг для уточнения условий заказа на новый орган, для обмена мнениями относительно его обустройства и цены, каковую следует [за сию работу] затребовать, а также для рассмотрения переправленной в Лейпциг франкфуртским органистом диспозиции,[281] правда, очень неумело им составленной. [ 161 (II/193) Недавно прибывший сюда из Лейпцига капельмейстер г-н Бах был очень хорошо принят здешними городскими и придворными виртуозами, всячески восхищавшимися его искусностью в музыке, когда оный вчера и позавчера по часу с лишним играл в их присутствии на новом органе в церкви св. Софьи, прелюдируя и исполняя различные концертные и тихие пьесы во всех тональностях. [ 162 (II/239) хотел бы, чтобы Вы послушали [игру] господина Баха на органе; поистине ни Вам, ни вообще всем брауншвейжцам никак нельзя оставаться по отношению к нему в неведении; я никогда не слышал ничего подобного и должен [теперь] в корне изменить свою манеру игры, ибо она ничто, и в генерал-басе тоже; буду, коли даст мне бог здоровья, чрезвычайно усерден, ибо я просто жажду научиться играть, как господин Бах. [ 163 (II/294) 14 сент. в З часа пополудни прибывший сюда несколько дней тому назад из Лейпцига княжеский ангальт-кётенский капельмейстер и кантор [школы] св. Фомы в Лейпциге г-н Йог. Себастьян Бах так играл на орга-не в здешней церкви св. Софьи в присутствии всех придворных музыкантов и виртуозов, что все пришли в неописуемый восторг, а один поэт[282] разразился следующими строками: Ручья игрой мы слух свой дивно услаждаем, Когда под зарослями мчится он меж скал; И все ж намного выше тот Ручей[283] мы ставим, Что меломанов восхищение снискал. Нам говорят: Орфей за давними веками Гармонией умел зверей лесных увлечь; Когда ж наш Бах преловко действует руками, От чар никто себя не в силах уберечь. [ 164 (II/316) […] В здешнем монастыре св. Мартина, или, иначе говоря, в так называемой Большой церкви, органным мастером господином Николаусом Беккером из Мюльхаузена, наконец-то, реконструирован на нынешний манер и доведен до кондиции большой отличный орган, работа над коим длилась около 3 лет. А после того как сей инструмент — по указанию высоких властей — будет проверен знаменитым лейпцигским органистом и музикдиректором господином Бахом с привлечением здешнего городского и придворного органиста господина Карла Мёллера и, надо надеяться, несомненно, получит желанную [высокую] оценку, оный, да будет сие угодно господу богу, в будущее воскресенье будет публично освящен музыкальною гармонией.[284] […] [ 165 (II/522) Лейпцигский Бах, как неистощимый творец музыки ни в коей мере не уступающий вышеупомянутым,[285] заслуживает того, чтобы мы называли его, подобно английскому [музыкальному чуду] Генделю, лейпцигским музыкальным чудом. Если захочет, он может одними ногами (в то время как руки либо ничего не делают, либо добавляют новые голоса) так чудесно, захватывающе, (с. 120) подвижно и стройно играть на органе, что другие и руками не могут сделать ничего подобного. Наследный Принц Фридрих Гессенский, некогда вызвавший Баха в Кассель для опробования реконструированного органа,[286] был настолько поражен ловкостью его ног, окрыленно поспешавших по педальной клавиатуре, извлекая мощнейшие созвучия, громом и молнией отзывавшиеся в ушах слушателей, что снял со своего пальца украшенное драгоценным камнем кольцо и подарил его музыканту. Но если одна лишь баховская техника ног заслужила такого дара, то что же дал бы ему принц, когда бы тот призвал на помощь еще и руки?! [ 166 (II/389) 1 декабря с 2 до 4 часов пополудни знаменитый великокняжеский саксонско-вейсенфельсский капельмейстер и лейпцигский музикдиректор господин Иоганн Себастьян Бах играл, снискав особое восхищение слушателей, в церкви Богородицы на новом органе[287] в присутствии его превосходительства российского императорского посланника господина барона фон Кайзерлинга и многих знатных особ, а также большого количества других лиц и музыкантов, в связи с чем его королевское величество всемилостивейше удостоили оного — за большую приятственность его [игры] на клавире и особую искусность в сочинении — звания королевского придворного композитора. [ 167 (III/651)[288] […] Особенно расцвело к тому времени искусство игры на органе, воспринятое по преимуществу от нидерландцев; его развивали вышеназванные[289] и некоторые другие хорошие музыканты. Наконец, уже в наше время удивительный Иоганн Себастьян Бах довел его до высшего совершенства. Вот только жаль, если теперь, после его смерти, когда мало кто еще проявляет усердие по этой части, оно пойдет на убыль, а то и вовсе постепенно сойдет на нет. [ 168 (III/914) […] Один виртуоз, разъезжая по разным местам, попал однажды в город, в котором был очень искусный органист; в церкви, где тот служил, было два органа: один побольше, другой поменьше. Музыканты познакомились и договорились (ради собственного удовольствия) друг друга потравить (так это называется у школяров), то есть помериться силами: решили поочередно поиграть всякого рода фантазии, двух-, трех- и четырехголосные построения, фугированные и нефугированные. Состязание некоторое время шло приблизительно с равными силами; как только один отыграет свою «порцию» на своем органе, другой — на своем — подхватывает ту гармонию, на которой тот остановился, и продолжает плести гармоническую ткань, придавая законченность «недосказанной» ритмической фигуре предыдущего. Казалось, что четырьмя руками и четырьмя ногами управляет одна и та же голова. Мало-помалу приезжий виртуоз начал прибегать к все более витиеватым приемам контрапункта и модуляции. Он стал пользоваться увеличением и уменьшением[290] отдельных оборотов, соединял [в одновременном проведении] несколько тем, проводил их в противодвижении,[291] излагал их стреттообразно[292] и, бывало, внезапно уходил в самые далекие [от исходной] тональности. Местный органист уловил, что делает гость, и попытался ему подражать, но образовались гармонические бреши; он пытался было [заделать эти бреши], но спотыкался, а приезжий подправлял его, как бы подсказывая выход из положения, однако тот заходил в новые тупики, из которых уже просто не в состоянии был выбраться. Тогда он встал из-за своего пульта, подошел к сопернику и признал за ним победу в этом состязании, прося его сколь угодно долго продолжать свое искусное музицирование в одиночку, после чего в восхищении обнял его и сказал, дескать, или он Себастьян Бах, или ангел, спустившийся с небес. — На самом деле это был Себастьян Бах, с которым наш органист и не стал бы мериться силами, если б знал его в лицо. […] [ 169 (III/943)[293] […] Вот с этим пунктом данного хвалебного слова[294] многие не согласятся: ведь в своих органных произведениях, основные из которых у меня имеются, этот поистине великий человек, казалось бы, постоянно искал нечто новое и трудное, не уделяя ни малейшего внимания естественности и легкости. Он так любил полноту гармонии, что, наряду с постоянным и активным использованием педальной клавиатуры, говорят, нажимал, бывало, палочкой[, которую держал] во рту[,] такие клавиши, до каких нельзя было дотянуться ни руками, ни ногами. […] [ |
||
|