"Звери в моей постели" - читать интересную книгу автора (Даррел Джеки)

Глава десятая

Дома нас встречали друзья и мать Джерри, но запущенный вид зоопарка потряс нас. Несмотря на рекордное число посетителей, с деньгами дело обстояло совсем плохо, становилось очевидно, что пришло время нам самим брать в руки бразды правления. Чтобы вернее оценить состояние дел, мы поручили нашим бухгалтерам проверить работу администрации и ежедневные текущие расходы. Результат подтвердил самые худшие ожидания. Не говоря уже о финансовых осложнениях, кое-кто из самых ценных сотрудников настроились уходить.

Поскольку ни Джерри, ни я ничего не смыслили в финансах, требовалось найти человека, способного навести порядок в нашем хозяйстве.

Без особой надежды мы поместили в местной газете объявление, и, к нашему удивлению, нас засыпали предложениями. Были среди них совсем неприемлемые, но знакомство с миссис Уэллер все решило. Страшно подумать, что было бы с нами без такой помощницы: она взялась вести все административные дела, предоставив нам без помех заниматься животными. Мы будем вечно перед ней в долгу. Медленно, но верно она навела порядок, и при помощи наших многочисленных друзей все наладилось. Доброта и поддержка, оказанные нам в это тревожное время, поразительны.

С легкой руки одного нашего друга удалось заинтересовать делами зоопарка группу влиятельных деятелей, и Джерри решил, что пришла пора осуществить давнюю мечту – учредить Трест охраны животных, общественную организацию со своим консультативным советом. Цель Треста – сосредоточиться на содержании и размножении некоторых из бесчисленного множества животных, которым грозит полное уничтожение. Идея смелая и амбициозная, но ее охотно подхватили люди, играющие теперь важную роль в жизни Джерсийского зоопарка.

По совету экспертов было решено, что прежде всего следует погасить задолженность в размере пятнадцати тысяч фунтов и начинать с чистого листа. Тут неоценимую помощь оказала нам джерсийская "Ивнинг пост". Газета поместила письмо, подписанное двенадцатью связанными с зоопарком видными деятелями, и оно вызвало неслыханный отклик. Мы получали пожертвования размером от тысячи фунтов до карманных мальчишеских пенсов, но больше всего тронули нас пять гиней от сотрудников зоопарка.

Снова проявилась замечательная щедрость джерсийцев, которые и прежде предлагали нам бесплатно овощи, фрукты и мясо. Мы быстро приближались к поставленной цели. Сам Джерри отказался пользоваться поступающими в Трест средствами, чтобы рассчитаться с собственным долгом в двадцать тысяч. Поскольку он всецело зависит от того, что получает за книги и телевыступления, ему предстояло не один год рассчитываться с кредиторами. Многие называли его глупцом, но Джерри был убежден, что только так может он на радость будущим поколениям спасти некоторые виды фауны.

Надо было готовиться к новому сезону. Химический концерн Ай-си-ай любезно вызвался нам помочь с текущим ремонтом, и мы трудились, не жалея сил, чтобы зоопарк похорошел и стал более привлекательным для посетителей. Словом, забот о будущем зоопарка хватало, а тут еще Джерри постиг тяжелый удар – его мать внезапно умерла от разрыва сердца. Это явилось для нас большой потерей, потому что миссис Даррел была из тех редких людей, к которым все с первого взгляда проникаются симпатией. Без нее в доме стало очень тоскливо. Хорошо еще, что в эти дни к нам на время вернулась Софи и взяла на себя секретарские обязанности. Обращение двенадцати сделало свое дело, Трест все прочнее становился на ноги, и наша коллекция получила кое-какие пополнения. Правительство Новой Зеландии подарило нам двух туатар и две пары кеа; Джерри купил пару молодых орангутанов; от одного торговца животными мы получили в обмен на менее редкие экспонаты очкового медведя по кличке Педро, совершенно обаятельное создание, ставшее одной из главных достопримечательностей нашего зоопарка.

Пока мы сражались со своими проблемами, Крис трудился над телесериалом, названным по предложению Джима Сондерса "Двое в буше". Материал был великолепный, притом в таком количестве, что Крис был готов сделать семь серий вместо задуманных шести, сделав рождение кенгуренка кульминацией сериала. Таким образом, наряду с прочими делами Даррелу надлежало сочинить живой комментарий, и он часами просиживал в затемненном офисе, снова и снова прокручивая сырые копии, пока они нам не осточертели. Требовалась срочная помощь, и Крис прибыл на Джерси[60].

Воспользовавшись его присутствием, мы стали обсуждать идею нового фильма. Изначальным автором идеи был Ларри, он изложил ее нам, когда годом раньше мы гостили у него в районе Камарга, где выращивают известных бойцовскими качествами быков. Сами французы устраивают только игры с быками, не убивая их. Во многих селениях и городах Прованса есть арены, иногда это сохранившиеся до наших дней древнеримские амфитеатры, иногда просто круглые площадки, где в определенное время года каждый уик-энд собираются энтузиасты, чтобы не хуже футбольных болельщиков бурно реагировать на подвиги своих фаворитов. Суть игр состоит в том, что от двенадцати до двадцати молодых парней должны исхитриться выдернуть помещенные между рогами быков красные кокарды, стараясь при этом самим не попасть на рога. Игра продолжается двадцать минут, и, если быку удается сохранить все кокарды, в честь победителя исполняют увертюру из "Кармен", и престарелая корова сопровождает его к выходу из арены.

Ларри не сомневался, что этот сюжет годится для прекрасного документального телефильма, поскольку в нем было все, чего может себе пожелать продюсер: путешествие, краски, возбужденные толпы, арена с быками – и никакого кровопролития. Джерри зажегся и даже сочинил предварительный вариант сценария, чтобы Крис показал его начальству. А потому Крис во время краткого визита на Джерси то работал в затемненном офисе на первом этаже, то поднимался в наши неубранные апартаменты наверху, чтобы допоздна обсуждать проект фильма о быках.

Наконец сопроводительный текст к "Двоим в буше" был готов, и мы назначили день, когда прибудем в Бристоль для записи. К этому времени у нас возникли опасения по поводу здоровья Даррела, и мы ничуть не удивились, когда в разгар звукозаписи у него от какой-то таинственной аллергии начали распухать руки.

А издатели Джерри уже требовали новой книги. Он несколько раз брался за "Поместье-зверинец", но не так-то просто сосредоточиться на сочинении веселого, беззаботного текста, когда тебя со всех сторон осаждают проблемы, связанные как раз с тем предметом, который ты описываешь. Не будь нас с Софи, он все испортил бы; никогда еще я не испытывала такого горячего желания написать всю книгу за него. Когда наконец была поставлена точка, мы были не в восторге от результата. И оказались в меньшинстве, потому что книга пользовалась огромным успехом. Ее издавали выпусками в Англии и в США, в других странах тоже печатали отрывки, и Би-би-си отвело ей (как и предыдущим книгам Даррела) место в своей программе "Чтение на ночь".

Громадным успехом пользовался и телесериал "Двое в буше", что особенно нас обрадовало, учитывая, сколько труда в него вложили Джим и Крис. Как мы и надеялись, большое впечатление произвело на зрителей рождение кенгуренка.

Тем временем Крис порадовал нас известием, что идея фильма о быках одобрена, однако ему требовалось лично побывать в Камарге, познакомиться с обстановкой. Мы были только рады взять его с собой на разведку. В зоопарке дела шли гладко, главные трудности преодолены, так что можно было спокойно отлучиться на две-три недели. А потому мы втиснулись в наш мини-фургон и понеслись как сумасшедшие через восхитительную французскую провинцию до Нима, где Ларри заказал для нас номера в очень милом отеле. После чего две недели мы разъезжали по Камаргу, посещая игры с быками, осматривая быков разного возраста, знакомясь с людьми, чья помощь могла нам понадобиться, и изучая обстановку для будущих съемок. Крис был в восторге и мечтал снять цветную ленту, однако все упиралось в деньги. Он надеялся решить этот вопрос, когда вернется в Бристоль.

Пусть даже вопрос еще не решился окончательно – мы немного отдохнули от забот, связанных с зоопарком, а когда возвратились на Джерси, оказалось, что дела идут вполне нормально.

– Знаешь, – сказал Джерри, – мне кажется, все работают куда лучше, когда меня нет.

Его слова меня весьма порадовали.

– Вот и хорошо, тогда нам, может быть, стоит почаще выезжать и проводить время по своему усмотрению, – предположила я.

В ответ он только крякнул.

Спустя недели две Крис торжествующе сообщил, что идея фильма о быках утверждена, вот только на цветной вариант денег не хватит, и снова прибыл на Джерси обсудить с Джерри сценарий. Крис полагал, что понадобятся три вылазки в Камарг – весной, летом и зимой, и хотя на первых двух этапах он вполне мог обойтись без нас, предпочел бы, чтобы мы участвовали на заключительном этапе. Я была всецело за, меня устраивал всякий повод отведать французской кухни и вин и ненадолго отлучиться из зоопарка! Когда ты заточен в границах зверинца на маленьком острове и круглые сутки обязан быть наготове куда-то бежать, поневоле потянет куда-нибудь уехать. Даже Даррел, всей душой преданный своему зверью, согласен со мной. К тому же небольшая передышка позволяет лучше осмыслить проблемы и привести в порядок нервы, так что с совестью вполне можно поладить, когда физический акт отъезда сочетается с убедительным основанием для такового.

Тем временем и прочие дела шли на лад. Джерсийский трест охраны животных обрел реальные формы; ежемесячно заседали учредители Треста, собирался Совет; два члена Совета вошли в администрацию зоопарка, что малость облегчило бремя ответственности и забот Джерри и Кэт Уэллер. Тем не менее Даррел с головой уходил в работу в Тресте и зоопарке, постоянно был окружен людьми, и нам редко удавалось поговорить с ним о чем-то другом. Я начала потихоньку ненавидеть зоопарк и все с ним связанное. Наша квартира превратилась во второй офис с нескончаемым потоком посетителей. В конце концов я взбунтовалась и добилась от Даррела обещания, что все вопросы, касающиеся Треста и зоопарка, будут обсуждаться только в офисе внизу, а наша обитель останется тихой гаванью, где можно будет отдыхать без помех. Увы, обещание – обещанием, а у меня частенько было такое чувство, будто я вышла замуж за зверинец, а не за человека.

Пытаясь сохранить в неприкосновенности хоть частицу нашей личной жизни, я вышла из Совета и из администрации, после чего принялась лихорадочно соображать, как бы вырваться на волю. И тут пришел на выручку Крис.

– Послушай, Джерри, почему бы нам не совершить еще одно путешествие, пока не померкло сияние "Двоих в буше"?

– Дружище, я всей душой за, но где такое место, которое уже не отработано другими или не потребует слишком долгих приготовлений? Скажем, я был бы счастлив еще раз отправиться в Аргентину, но на организацию такой экспедиции уйдет не меньше четырех месяцев. Гвиана тоже заслуживает внимания, но там продолжаются политические стычки, а я сыт по горло тем, что довелось испытать в Парагвае, предпочитаю держаться подальше от такого рода смут. Индия тоже потребует долгих приготовлений, остается, по сути, только Западная Африка, а я уже написал три книги о тех краях, не могу снова ехать в Камерун. Что ты предлагаешь?

Последовала небольшая пауза (разговор шел по телефону).

– Ну, кажется, ты как-то раз называл Сьерра-Леоне.

– Допустим, и когда ты хотел бы отправиться в путь?

– Во всяком случае, не раньше февраля, и я должен вернуться к маю, чтобы закончить работу над фильмом про быков.

– Ты не очень щедр на сроки... Ладно, я посмотрю, может, что-нибудь склеится.

С этой минуты все мысли Даррела сосредоточились на чем-то помимо зоопарка, чему я была чрезвычайно рада. Правда, я знала, что он ненавидит, когда его торопят, ему противна сама мысль о плохо организованных экспедициях. И если он все же согласится с предложением Криса, то лишь с великой неохотой, ибо полтора месяца – чересчур короткий срок для серьезной подготовки. Для себя я решила, что не поеду с ними в Сьерра-Леоне, и Даррел ничуть не удивился, когда я заявила:

– Без меня. Я не люблю Западную Африку, не выношу липкую жару и тропические леса, в которых страдаю от клаустрофобии, и вообще, тебе известно, как мне противны африканцы. Так что, если не возражаешь, я лучше пропущу эту экспедицию.

Даррел сказал, что был готов к такому ответу. Но чем я собираюсь заняться без него?

– Ты ведь не пожелаешь оставаться здесь?

Разумеется, я не желала торчать на Джерси, и мы решили, что я отправлюсь в Аргентину, разведаю обстановку для возможной экспедиции зимой 1966 года.

– Возьму наш лендровер, чтобы свободно передвигаться по стране, побываю во всех инстанциях, с которыми мы имели дело в прошлый раз, и доложу тебе, какова ситуация в сравнении с тем, что было пять лет назад.

Мне удалось завербовать двух друзей, чтобы было кому сменять меня за рулем и выполнять роль переводчика. Миссис Хоуп Плэтт не меньше моего мечтала снова попасть в Аргентину. Она прожила там не один год и свободно изъяснялась по-испански, отлично водила машину, а ее крупные габариты как нельзя лучше подходили для роли матроны, буде возникнет в том необходимость. Со второй моей спутницей, Энн Питерс, мы познакомились, когда отдыхали на Корфу. Она тоже была первоклассным водителем; несколько лет живя в Африке, научилась ездить по пересеченной местности. Поскольку мы с Энн были намного моложе миссис Плэтт, это приводило к потешным осложнениям, так как ее все время принимали за нашу мать. В конце концов мы отчаялись что-либо объяснять и просто называли ее "мама".

Как я радовалась, что снова окажусь в Аргентине! Пока никто не успел передумать, связалась со своим банком, который помог мне получить места на грузовом судне, выходящем в рейс примерно в то же время, что пароход Даррела. Поскольку мое участие в экспедиции в Сьерра-Леоне исключалось, я без малейших угрызений совести предоставила заниматься ее организацией Даррелу и заведующему отделом рептилий Джону Хартли, причем Софи была готова в любой момент прийти на помощь, если у них что-нибудь не заладится. Пока что они успешно справлялись со своими задачами, и я не очень-то задумывалась об их планах, предвкушая собственный день отъезда. И едва не осталась на берегу, потому что аргентинское судно, где были заказаны места для меня и моих спутниц, застряло в порту на материке из-за забастовки. К счастью, мой банк сумел найти английский пароход, отплывающий примерно в то же время, и, что было особенно приятно, каюты на нем обошлись нам дешевле. В итоге я дня два бездельничала в Лондоне, ходила в кино и усиленно питалась, после чего помчалась через всю страну в Ньюпорт, чтобы перехватить там Даррела и Хартли на их пути в Ливерпуль. Мы с Джерри малость переживали, что расстаемся на четыре месяца, но я взяла с него обещание, что они тотчас дадут знать, если что-нибудь случится и понадобится моя помощь. И поклялась, что сразу приеду, однако подчеркнула – причина должна быть уважительной.

Оба наши парохода потрепали январские штормы, и когда маршруты их пересеклись в Лас-Пальмасе, нам с Даррелом удалось часок провести вместе. Испанские власти едва не арестовали его, когда он, после того как судно было очищено от таможенных и портовых сборов, ринулся вниз по трапу, держа в руках бутылки с шампанским. Плечистый полисмен-испанец остановил его и заставил вернуться на борт. Кипя от злости, Даррел метался от одного помощника капитана к другому, добиваясь разрешения сойти на берег, а я, стоя внизу, поторапливала его, потому что мой пароход вот-вот должен был отчалить. В конце концов он нашел благожелательного человека, который дал желаемое разрешение, услышав, что нам предстоит такая долгая разлука. Торжествующий Даррел прибежал на мой пароход, где старший стюард выделил нам шампанское, поскольку свои бутылки Джерри вынужден был оставить на своем судне[61].

Я продолжила плавание при тихой погоде до Южной Америки, где меня встречала целая армия ликующих друзей, и после всего лишь недельных препирательств с таможней заполучила свой лендровер и покинула Буэнос-Айрес.

Поскольку я уже повидала Патагонию, уговорила своих спутниц взять курс на Анды. Наш путь пролегал по чудесной местности, плоские плато чередовались с глубокими долинами. Меня сильно огорчало, что по сравнению с предыдущими поездками в Аргентину нам встречалось очень мало диких животных. Причин, как мне кажется, две: растущее число поселений и обширная культивация земель с применением ядохимикатов. Правда, в одном поместье мы увидели много пернатых, дорогу перед машиной то и дело пересекали морские свинки, и вслед нам кричали птицы-печники. Зато почти совсем пропали кроличьи совы; если прежде они сидели чуть ли не на каждом дорожном столбе, то теперь и одну-то приметить было целым событием.

Что испортило мне все это путешествие, так это плохая погода. Я-то отправилась в Южную Америку наслаждаться солнцем, а вместо этого, особенно в горах, над нами постоянно низко нависали тучи, дул холодный ветер и моросил дождь, так что мне не стоило большого труда убедить моих спутниц отступить в более теплые регионы. Даже в Буэнос-Айресе, обычно в феврале изнывающем от зноя, было сравнительно прохладно, чему, во всяком случае, я была только рада.

Затем мы поехали в Мендосу, там я рассчитывала связаться с одним аргентинским ученым, знакомым Даррела, чтобы расспросить его, есть ли шанс заполучить весьма редкого малого плащеносца. Даррел был буквально одержим мечтой добыть этого зверька. Позвонив тому ученому по телефону, я услышала, что он располагает несколькими экземплярами и они ждут, когда Даррел приедет за ними. Естественно, я пообещала передать Джерри приятную новость.

Мы задержались в Мендосе на два дня, любуясь городом и его окрестностями, посетили местный зоопарк. Осень не позволила мне насладиться великолепным зрелищем аллей с золотистыми тополями, которые так восхитили Даррела, когда он побывал в Мендосе в 1959 году, но все же город был очень хорош, с обилием зелени, красивыми парками и чудесным климатом.

Мы думали ехать обратно в Буэнос-Айрес не спеша, но миссис Плэтт получила телеграмму, требующую ее срочного возвращения в Англию, а потому пришлось нам сломя голову мчаться в столицу, чтобы она поспела на нужный самолет. Я собиралась немного задержаться в Аргентине, но добыть обратный билет на грузовое судно оказалось непросто, и, когда мне предложили места на отплывающем вскоре голландском пароходе, я согласилась, хотя это подразумевало пересадку в Роттердаме.

Все время, что я находилась в Аргентине, из Сьерра-Леоне не было никаких вестей. Меня это не особенно тревожило, хотелось только своевременно вернуться в Англию, чтобы в мае встретить прибывающую коллекцию. Итак, мы отплыли из Буэнос-Айреса, после чего начались непредусмотренные длительные заходы в разные бразильские порты, чему я была только рада, тем более что в Северной Европе, как мы услышали по радио, царили обычные для этого времени года холода.

Кэти Уэллер слала мне с Джерси телеграммы, в том числе с пожеланием от Джерри встретиться со мной в Фритауне. Начался продолжительный сложный обмен телеграммами с нашим лондонским банком: я просила организовать пересадку на судно, которое успело бы прийти в Фритаун до 1 мая, когда отряд Даррела должен был возвращаться домой. Выяснилось, что лишь один рейс позволял мне уложиться в срок, но попаду ли я вовремя в Англию, чтобы воспользоваться им? При темпах, с какими продвигался наш голландец, это казалось невозможным. И все же, ко всеобщему (включая, сдается мне, капитана) удивлению, мы прибыли в Роттердам 5 апреля. В моем распоряжении оставались сутки, чтобы вернуться в Лондон, организовать доставку домой лендровера, собраться с мыслями и ринуться в Ливерпуль, откуда отплывал пароход "Аккра". Не хотелось бы мне еще раз пережить такую гонку: после пяти недель на голландском грузовом судне я так мечтала немного пожить на суше.

Плавание до Фритауна было сплошным удовольствием, команда всячески старалась, чтобы я чувствовала себя хорошо. Даррел перед тем тоже плыл со своим отрядом на "Аккре" и должен был возвращаться на нем. Матросы и начальство заранее предвкушали, как повезут в Англию новую коллекцию, и никак не хотели поверить, что я не знаю, каким уловом может похвастать Даррел.

Странно было спустя пять дней снова очутиться в Лас-Пальмасе, но мы не задержались там надолго. Меня предупредили, что в Фритаун мы придем около шести утра, и чуть свет я уже стояла на носу, всматриваясь в окутанные утренней мглой очертания города и уповая на то, что мой супруг, зная, как я неслась к нему через весь земной шар, ждет меня на пристани. Увы... Всех прочих встречали друзья, знакомые, родные, только мой Джерри отсутствовал. В конце концов меня отыскал судовой агент и сообщил, что Даррел тщетно пытался пробиться на причал. Как всегда, он забыл получить положенное разрешение и теперь сражался где-то там с полицией и прочими чинами.

– Придется нам пойти спасать его, – сказал агент.

Мы спустились на пристань, поспешили к зданию таможни и увидели на балконе над нами обросшего густой бородой, замученного Даррела. Он отчаянно размахивал руками и громко жаловался нам, что ему не позволяют спуститься ко мне. Наконец все недоразумения были улажены, и мы встретились лицом к лицу, причем Джерри предупредил, чтобы я не очень бурно проявляла свою радость, ибо у него, похоже, сломано ребро. После чего он представил мне довольно странного, нескладного молодого человека, члена Американского корпуса мира, который любезно согласился подвезти Даррела от его базы за городом в порт для встречи со мной. Не успела я опомниться, как Джерри сунул мне небольшую картонную коробку.

– Она живая, так что ты уж открывай поосторожнее, – предупредил он.

Зная, что в коробках Даррела могут помещаться самые мерзкие твари, я предельно осторожно подняла крышку и увидела на подстилке из бумажных салфеток крохотную белочку, похожую на Малютку. Очаровательное, совершенно ручное создание...

– Ее родила одна из белок нашей новой коллекции, и я подумал, что это идеальный случай подарить тебе что-то взамен Малютки.

Не сомневаюсь, многие женщины с негодованием отнеслись бы к такому дару в честь воссоединения, но я привыкла по торжественным случаям получать в подарок животных и сама однажды попросила преподнести мне в день рождения пару восхитительных венценосных голубей. Это хотя бы спасает меня от необходимости хранить множество ненужных пузырьков с духами и прочих бесполезных вещей.

– А где все остальные? – спросила я.

– Они еще там, на базе. Завтра приедут со всей коллекцией. Я захватил только самые нежные экземпляры, они пока в доме посла.

Даррел был явно рад видеть меня и, похоже, испытывал в душе некоторое облегчение. Сломанное ребро сильно болело, а его угораздило забыть, что в аптечке экспедиции есть предусмотрительно положенные туда нашим врачом болеутоляющие снадобья. Я отыскала их на самом дне ящичка, и Даррелу стало полегче. Он рассказал, что сломал ребро в лендровере, когда нетерпеливый Крис рванул с места, не дожидаясь, когда Джерри толком усядется, так что бедняга грохнулся на задний борт. Причем случилось это еще в марте, однако он решительно отказывался бросить все и лететь домой.

Стало очевидно, что без дополнительной помощи нам не обойтись. Джерри нужно было побольше отдыхать, чтобы он смог сопровождать коллекцию до Англии и завершить на борту парохода съемки фильма. Его молодой ассистент Джон Хартли никогда не участвовал в морских перевозках животных, и, поскольку ему тоже предстояло фигурировать в сериале, я решила взять на себя основное бремя ухода за коллекцией, а для подстраховки послала телеграмму Энн Питере, которая ездила вместе со мной в Аргентину. Она прилетела через сутки с первым же самолетом, и, когда коллекция прибыла в Фритаун и была размещена в роскошном особняке Алмазной корпорации, где все мы остановились, я смогла оценить ситуацию в целом.

Освободить Даррела от ухода за животными не составляло труда, но ходить по разным министерствам и таможенным конторам должен был он сам. И мы составили нехитрый распорядок. Нашему американскому другу и Джону Хартли было вменено в обязанность совершать ежедневные покупки корма для животных. Крис и Даррел наведывались в различные департаменты и отвечали за срочную корреспонденцию, тогда как мы с Энн занимались животными, исключая таких крупных зверей, как леопарды, о них мы предоставили заботиться молодым мужчинам. Эта схема вполне себя оправдала, и за две недели, что оставались до отплытия из Фритауна, наши подопечные благополучно освоились с бытием в новых условиях.

Не так-то просто было отвезти зверей и снаряжение на пристань, но тут на помощь нам пришли вооруженные силы Сьерра-Леоне в лице майора Дженджера, с которым Джерри успел подружиться сразу по прибытии в Фритаун. Он пообещал предоставить в наше распоряжение три армейских грузовика – и в самом деле, в шесть утра 1 мая к нашему дому подъехали три мощных "бедфорда".

В порту нами лично занялся один очаровательный деятель из таможни, и очень скоро наши животные, два лендровера и мы сами расположились на палубе "Аккры". Нам отвели очень удобный полутрюм на самом носу. В плохую погоду животным там было достаточно тепло и уютно, а в жару мы преспокойно открывали люки, да и в бортах были иллюминаторы.

Два-три дня ушло на то, чтобы войти в колею. К счастью, поблизости от нашего зверинца находился камбуз с кипятильником, которым нам было позволено пользоваться. Даже Крис, оправившись от морской болезни, помогал с кормлением животных. Хотя море вело себя смирно, пароход был малоустойчивый и испытывал качку даже при самой слабой волне, что особенно ощущалось на носу. Джон и Джерри прогуливали наших двух леопардов, пока мы с Энн чистили клетку. Такой же распорядок действовал в отношении трех юных шимпанзе и маленького речного кабана. Остальные клетки можно было чистить, не удаляя их обитателей.

Прежде по телевидению никогда не показывали обратное плавание с коллекцией животных, а потому Крис задумал снять, как на пассажирском судне продолжается нормальная жизнь, несмотря на присутствие зверей. Баталер "Аккры", мистер Райен, познакомил нас с пекарем и мясником, показал, где хранится провизия, запасенная для нас в Англии. Каждое утро определенные порции выдавались нам африканскими стюардами. Бесценную помощь оказывал нам и судовой плотник; когда мы узнали, что ожидается ухудшение погоды, он поспешил основательно закрепить все клетки.

Поскольку на борту было много детей, мы попросили капитана и судового казначея предупредить всех, чтобы не подходили слишком близко к клеткам во избежание укусов. И после того как двух-трех зевак пришлось вежливо увести подальше от зверинца, пассажиры все остальное время соблюдали дистанцию. В хорошую погоду мы выводили наших шимпанзе наверх, чтобы погрелись на солнце и поиграли на люках. Естественно, это вызывало всеобщий интерес, и казалось, что все пассажиры высыпают на верхнюю палубу, чтобы посмотреть на них. Однако по мере того, как дул все более сильный и холодный ветер, приходилось ограничиваться прогулками в помещении, чему был особенно рад шимпанзе Джимми, которому решительно не нравилось, как ветер свистит в его больших ушах.

Капитан проникся симпатией к Джимми и пригласил его на мостик, где тот быстро освоился и, сидя на поставленном для него стуле, весьма профессионально помогал рулевому крутить штурвал. Потом капитан угостил его и нас обедом в своей каюте, и Джимми с большой неохотой покидал ее после трапезы.

Наша стюардесса была милейшее создание. В любое время дня она могла вдруг появиться с полным термосом чая или кофе; если же мы находились в каютах, по первой просьбе приносила что-нибудь горячее выпить, а то и что-нибудь покрепче. Еще нас очень выручала прачечная, ведь так легко испачкать одежду, ухаживая за животными на качающемся пароходе.

Когда "Аккра" зашла в Лас-Пальмас для заправки, мы рассыпались по всему городу в поисках свежей зелени и фруктов, которыми надеялись соблазнить наших колобусов. У нас было целых семь этих очень редких обезьян, обычно питающихся листьями, и если они пережили плавание и живы по сей день, то исключительно благодаря усилиям Энн Питере, которая взяла на себя заботу об их кормлении. Она поистине поддерживала в них волю к жизни, часами стоя перед клетками и кормя колобусов из рук. И когда мы пришли в Ливерпуль, Энн с великой неохотой простилась с нами, чтобы сесть на поезд и возвращаться домой в Лондон.

Что до нас, то мы задумали лететь чартерным рейсом прямо на Джерси. В основу этого плана была заложена весьма здравая идея. Во-первых, такой вариант позволил бы Крису и его бригаде быстрее завершить съемки, во-вторых, нам представлялось, что так будет легче доставить нашу коллекцию на Джерси без лишних переживаний для животных. Однако техника внесла свои поправки.

День начинался отлично, для английского мая погода была хорошая. Таможня живо оформила наш багаж, вскоре все животные были выгружены на пристань и размещены в нанятых нами для доставки в аэропорт двух огромных мебельных фургонах. Однако тут же началось торжество бюрократии, которая грозила связать нас по рукам и ногам разными параграфами. Для начала выяснилось, что куда-то запропали все бумаги, касающиеся наших лендроверов, и несчастный представитель Королевского автомобильного клуба оказался в затруднительном положении. Машины были собственностью фирмы "Ровер", любезно предоставившей их нам во временное пользование, но у нас не было на руках документов, подтверждающих это. В конце концов постановили оставить лендроверы на таможне до уплаты пошлины и предложить фирме внести эту пошлину. Мы чувствовали себя страшно неловко, хотя бумаги пропали не по нашей вине; оставалось только надеяться, что фирма все поймет и простит нас.

Отсутствовали и другие документы, а именно разрешение Министерства сельского хозяйства на ввоз животных, и в частности, двух леопардов. Из-за особых карантинных правил, касающихся кошек и собак, требовалось специальное решение министерства, без чего мы не могли перевозить леопардов из Ливерпуля на Джерси. Кэти Уэллер и секретарь Криса в Бристоле своевременно обратились в министерство и получили нужное разрешение, однако оно не дошло до Ливерпуля.

После долгих препирательств с дежурным чином он согласился напрямик связать с министерством; в итоге выяснилось, что по вине какого-то клерка бумага была направлена прямо на Джерси вместо Ливерпуля. В другое время нас вся эта бестолковщина только позабавила бы, но мы поднялись чуть свет, успели основательно проголодаться и устать. К тому же пришло время кормить некоторых из животных, запертых в фургонах, а еще мы боялись опоздать на самолет. Мы не испытывали ни капли сожаления, расставаясь с ливерпульским портом...

Доехав до аэропорта, мы с облегчением узнали, что наш грузовой самолет еще не прибыл, и решили промочить глотку перед тем, как выгружать животных из фургонов и ставить клетки на весы. Процедура весьма нервирующая и для зверей, и для нас, но необходимая, поскольку требовалось равномерно распределить груз внутри самолета. Только мы приготовились начать погрузку, как пилот объявил, что недоволен работой левого мотора. Естественно, нас обрадовала забота о нашей безопасности, однако радость сменилась тревогой, когда мы услышали, что единственный механик, имеющий права работать с злополучным двигателем, сейчас находится в Манчестере, и пройдет не один час, прежде чем он доберется до Ливерпуля. В аэропорту хватало своих механиков, но ни один из них не располагал нужными правами.

Мы перенесли зверей из фургонов в свободный ангар подальше от шумных моторов, и началось томительное ожидание. Наконец механик прибыл и около половины девятого сообщил, что самолет готов к вылету. Мы живо погрузили своих подопечных, заняли места, застегнули привязные ремни, помахали в окошко немногочисленным провожающим, и самолет занял исходную позицию на взлетной полосе. Пилот прибавил оборотов, и, когда они достигли максимума, забастовал другой мотор. Мы уже не удивились, когда покатили обратно. К счастью, наши помощники не уехали, механик тоже не улетучился. Осмотрев мотор, он заявил, что ничего не может сделать, пока завтра утром не получит запасные части.

Посовещавшись с начальником аэропорта, мы решили выгрузить самые нежные экземпляры и поместить их в ангаре, накрыв брезентом. Остальные без ущерба для здоровья могли переночевать в самолете. Нам были предоставлены места в гостинице, мы поспешили покормить животных в ангаре, после чего, еле волоча ноги, добрели до отеля, приняли ванну и около половины двенадцатого легли спать[62].

А в два часа нас разбудил директор гостиницы и сообщил, что явился какой-то дюжий полицейский, озабоченный тем, что какой-то из зверей в самолете ведет себя очень буйно. Бедный Даррел живо оделся и спустился вниз. Вскоре он вернулся и рассказал, что и впрямь один из патрулей услышал какие-то странные звуки и поднял тревогу. Его не предупредили, что груз этого самолета составляют звери... На всякий случай Джерри пошел проверить, в чем дело. Оказалось – ничего страшного, просто леопарды почему-то громко фыркали в своих клетках.

Накануне мы условились с владельцем фургонов, которые доставили животных в аэропорт, что он приедет в семь утра и привезет свежий салат-латук и фрукты. Он не подвел и даже любезно помог нам почистить клетки и покормить шимпанзе и колобусов. Сколько мы ни допытывались, когда кончится ремонт самолета, никто не мог ничего толком сказать. Весь персонал аэропорта и сам пилот чудесно относились к нам, но это ничуть не умаляло нашу тревогу за животных, находящихся в самолете.

Ближе к полудню он все еще не был готов к вылету, тогда мы решили выгрузить зверей и покормить их, а одновременно принялись названивать в управление авиатранспортной компании в Лондоне, требуя прислать другой самолет. И уже решили, что нам вообще не суждено когда-либо улететь из Ливерпуля, когда нам предложила свои услуги другая компания. Не представляю, как Даррел с его сломанным ребром и при такой усталости, озабоченный состоянием животных, выдержал все напасти; мне казалось, что он вот-вот свалится. Между тем возникла еще одна проблема: в самолете, высланном за животными, было только два сидячих места для людей, а наша группа насчитывала шесть человек. Присутствие в Джерси операторов для съемки прибытия коллекции было просто необходимо, и нас выручила фирма "Кембрийские авиалинии", предоставив четыре места на свой джерсийский рейс. После долгих споров Даррел и Хартли остались с животными, я же вылетела на Джерси вместе с Крисом и его командой.

В джерсийском аэропорту встретить нас собралась куча народу. Вдоль посадочной полосы выстроились все работники зоопарка, один лендровер, автофургон и три грузовика, и, совершив первыми посадку, мы с тревогой обозревали небо – как бы полосу не накрыл один из тех морских туманов, коими знаменит остров Джерси. Однако мы напрасно волновались: точно в срок зашел на посадку могучий грузовой самолет и остановился прямо напротив нас.

Джерсийские таможенники были сама предупредительность; хотя они ничего не знали о наших ливерпульских злоключениях, казалось, здешние ребята стараются сделать все, чтобы помочь нам забыть тяжелые переживания. Джерри с радостью вручил своих зверей на попечение сотрудникам зоопарка, и вскоре животные обосновались в новых обителях, причем большинство из них благополучно перенесли тяготы долгого странствия. Как обычно, было похоже, что основное бремя страданий пришлось на долю людей.

На другое утро Джерри и Крис совершили обход зоопарка. Там все уже суетились, проявляя максимум заботы о новом пополнении, и я воспользовалась случаем рассказать, как привередливы колобусы.

– Если с ними что-нибудь случится, вас ждет головомойка от мисс Питере, когда она прилетит на следующей неделе. Она нянчилась с колобусами всю дорогу из Фритауна, так что, ради Бога, поберегите их теперь, когда они прибыли на место.

Леопарды как ни в чем не бывало играли с Джоном. Белки и мангусты тоже отлично освоились на новом месте, а птицы, особенно совы, были озабочены лишь тем, чтобы съесть возможно больше, возможно быстрее. Даррел, как и все мы, был счастлив. Теперь он мог позволить себе свалиться – во всяком случае, на ближайшие двадцать четыре часа.

Крис и его команда улетели на другой день, да и мы с Даррелом собирались куда-нибудь уехать, как только все дела будут улажены и ребро Джерри срастется. Какое там... Зоопарк со всеми его заботами все больше посягал на наше время, так что мы и сейчас тут. И вообще, я знаю наперед – куда бы мы ни подались, везде с нами будут звери, и моя постель никогда не будет свободной[63].