"Скарабей" - читать интересную книгу автора (Фишер Кэтрин)

Она вступает в солнечный жар

Дом был большой. Отобранный у кого-то. Сетис вышел из паланкина и сразу же погрузился по колени в сухие панцири мертвой саранчи. Завидев его, стражник, прислонившийся к стене дома, поспешно вскочил. Давно пора было бы подмести улицы. Но на такую высоту рабочие еще не добрались. Сетису пришлось самому отдавать распоряжения; Аргелин уже много дней почти не выходил из своих покоев.

Сетис окинул стражника взглядом.

— Всё спокойно?

— Да, господин.

Сетису захотелось сказать что-нибудь еще. Но вместо этого он отошел на шаг от паланкина и рабов, достал из кармана толстый кошель, небрежно высыпал монеты себе в ладонь. Звякнули золотые диски; глаза стражника жадно потянулись к ним. Сетис бросил взгляд на рабов; ему не хотелось, чтобы они видели это, потому что кто-нибудь из них непременно донесет Аргелину. Он смерил стражника надменным взглядом.

— Дай воды.

У бедняги во фляжке был всего лишь небольшой драгоценный запас, но он без колебаний наполнил чашку и протянул Сетису. Вода была теплая от солнца, невкусная, видимо, застоявшаяся за много дней. Он отсчитал в чашку пять монет — осторожно, так, чтобы его не видел никто, кроме самого стражника. Вернув чашку, он сурово заявил:

— Я не потерплю, чтобы с моим отцом и сестрой обращались дурно. Если у них будут жалобы, я их непременно услышу, и тогда тебе не сносить головы. Понятно?

— Да, господин.

— Если им нужна защита, ты будешь их защищать. Ясно?

— Я понял вас, господин. — Стражник был дюжий, с лицом обветренным и невозмутимым. Сетис вздохнул, потом сделал ему знак отойти в сторону и вошел в дом. Скорее всего, его усилия будут тщетны. Но больше он ничего не мог для них сделать.

В доме с белеными стенами легко дышалось. Сквозь раскрытые окна проникал ветерок; с террасы, выложенной разноцветным мрамором, открывался вид на Порт, на суетливые улицы, крыши, гавань. Триремы сильно пострадали, однако уже полным ходом шел ремонт. В городе осталось мало древесины, и чтобы было чем чинить корабли, приходилось разбирать доки. Так приказал Ингельд после шумной перебранки с генералом. Аргелин теперь думал только о Гермии. Навязчивая идея буквально съедала его заживо.

— Явился, наконец. — Под лозой, увивавшей стену, стоял отец. Сетис обернулся к нему. Юноша с удивлением обнаружил, что, оказывается, вырос; седовласый старик перед ним словно бы стал меньше ростом, его лицо побледнело от нехватки солнечных лучей.

— Отец! Ты хорошо выглядишь.

— Врешь. Зато ты выглядишь что надо, господин Сетис.

Он и сам это знал. Волосы его были завиты и умащены, новую алую тунику украшала кайма из золотого шитья. Изнурительный голод, терзавший его в пустыне, остался позади, теперь он питался хорошо. На шее висели тонкие золотые цепочки.

Он пожал плечами, ощущая за спиной твердую мраморную балюстраду.

— Где Телия?

— Спит. — На миг они встали друг напротив друга, молча вглядываясь, потом напряженное лицо старика постепенно обмякло. Он устало присел на мраморную скамью и сказал: — Надеюсь, ты понимаешь, какую опасную игру затеял, сын мой.

Сетис сел рядом.

— Нас не подслушивают?

— Нет. Когда мы переехали, я много раз обшаривал дом, искал потайные ходы и скважины в стенах. Аргелин приставил к нам рабыню, но я отослал ее обратно; она наверняка шпионила на него. С тех пор никто больше сюда не приходил. Он оставил нас в покое, только назначил стражника у дверей. Кстати, ты зря потратил деньги. Стражники меняются каждую неделю. Аргелин не хочет, чтобы они привязывались к Телии. На случай, если придется перерезать ей горло.

Сетис похолодел. Отец опустил голову.

— Та торговка колбасой на углу улицы, в грязном фартуке, работает на Шакала. За нами присматривает и кто-то еще. — И добавил: — Как мы ввязались во всё это? Та девушка…

— Бог. Это был Бог, папа, а не Мирани.

Старик приподнял бровь.

— Ты переменился. И ты, и тот толстяк, и вор. Что вы там такое видели, в пустыне? Что превратило тебя в мужчину?

Он не знал, как ответить.

— Солнце. Там больше ничего нет. Только солнце да мы.

И добавил:

— Прости. Этот план придумал я, и я не думал, что он навлечет на вас беду.

Отец невесело рассмеялся.

— Да я сам все время настаивал, чтобы ты поступил на службу к Аргелину.

Наступила тишина. Жаркие лучи солнца жгли голую руку Сетиса. Это молчание было окрашено в иные тона, нежели раньше. В нем не было холодной враждебности, на которую он ожидал натолкнуться. И тут тишину разорвал радостный визг:

— Сетис! — У него на шее повисла заспанная Телия. Она подросла, потяжелела. — Сетис, а где мой подарок? Ты обещал!

— Обещал — значит, принес. — Он положил на пол сверток и улыбнулся, глядя, как она радостно кинулась разворачивать ткань.

— Это из дворца Архона?

Дворец наверняка был обчищен до основания, но он сказал:

— Из дворца. — На самом деле он купил эту игрушку сегодня утром на рынке у женщины, одной из немногих, у кого осталось хоть что-то на продажу, и по страшно вздутой цене.

В свертке лежала цепочка из прелестных резных обезьянок. Их шарнирные лапки были причудливо переплетены; в руках у Телии обезьянки заплясали и закувыркались, то расходясь, то сцепляясь снова, как будто деревянные пальчики были живыми. На забавных мордочках двигались глаза, открывались рты, а внутри каждой шелестели крошечные погремушки.

Глядя на восторг девочки, отец спросил:

— Аргелин пойдет в гробницы?

— Скоро. У него кончились деньги. Они ушли на оплату наемников, а те хотят всё больше и больше. Налоги в гавани не собираются, а торговля прекратилась, потому что на островах стоит императорский флот. Ему нужны люди, нужны корабли. А гробницы — это неиссякаемая сокровищница.

Обезьянки растянулись в длинную цепочку, потом, как гармошка, снова собрались в кучку. Телия смеялась.

— Если пойдешь с ним — будь осторожен. — Голос отца был угрюм. — Внизу поджидает Тень.

— Я должен идти с ним, отец.

— У тебя был выбор. И ты выбрал это. — Потом, под крики чаек над террасой, он встал и посмотрел на море. Вдалеке, в жарком мареве на горизонте, грозной шеренгой стояли на якоре императорские корабли.

— Ты нашел Джамиля?

Сетис поглядел на сестру и обезьянок. И подумал: к вечеру они ей надоедят.

— Да. Но беда в том, что Ретия тоже его нашла.

Внутри шкатулки была еще одна коробочка. Потом еще и еще. Вскоре на столе лежали девять шкатулок, одна меньше другой. Под раскрашенным деревом — голубая лазурь. Потом алебастр, папирус, серебро, тонкие пластины яшмы. Внутри скрывался кубик из эбенового дерева, совершенно черный, а когда Алексос заставил его разделиться надвое, в нем обнаружилась коробочка из крокодиловой кожи, совершенно иссохшей. А последняя шкатулка, маленькая и идеально красивая, была из горного хрусталя.

— Открой ее, — прошептала Мирани.

Алексос приподнял крышку. Его лицо озарилось ослепительным светом. Шакал улыбнулся, а Орфет спросил:

— Дружище, это золото?

— Да, Орфет. Величайшее из сокровищ.

Он достал из хрустальной шкатулки плоский диск кованого золота. В центре него сиял ярко-красный камень — то ли сердолик, то ли гранат необычного огня. Под камнем распростер лапки скарабей, а из середины солнечного символа расходились девять золотых лучей, и каждый лучик заканчивался иероглифом.

Вот и всё. Загадочная брошь светилась таким совершенством, что все почтительно замолчали.

— Красота какая, — проговорил Орфет.

— Больше того. — Шакал осторожно взял вещицу у мальчика. — Она уникальна. За все годы поисков в гробницах я не видел ничего подобного.

— А я видела. — Все взгляды устремились на Мирани. — Она продолжила: — В гробницах. Очень глубоко. Огромное солнце, схороненное под землей. Но где Сетис взял это?

— У меня. — Алексос сел на табуретку, подтянул колени к груди.

Поймав взгляд Шакала, Орфет осторожно произнес:

— У тебя, Архон?

— У моей статуи. Теперь это я. Он нашел ее у меня под ногами. Не помню, сколько веков назад я поставил там эту шкатулку, а сделал ее человек, которого любила Царица Дождя. Он создал ее, чтобы показать людям тайны Пути. Тот, кто владеет этой брошью, может творить удивительные чудеса.

— Какие же? — ровным голосом спросил Шакал.

— Ну, например, проходить сквозь стены. Находить дорогу в темноте. Спуститься в Сады и вернуться оттуда.

Грабитель могил с интересом смотрел на мальчика. Потом, взяв диск в руки, подошел к стене и наткнулся на нее.

— Это было бы мечтой любого вора. Но боюсь, Архон, тебя ввели в заблуждение.

Алексос бросил на него сердитый взгляд, но тут вмешалась Мирани.

— Погоди-ка. — И обернулась к мальчику: — О каких садах ты говоришь?

Он упрямо скрестил руки на груди, но она подошла и взяла его за плечи.

— Какие сады? Скажи!

— Ты знаешь эти сады, Мирани.

— Сады Царицы Дождя?

— Далеко за краем света. Там, где с деревьев капает вода.

Мирани поглядела на остальных.

— Ты хочешь сказать, старина, — произнес Орфет, осторожно подбирая слова, — что тот, кто владеет этим диском, может пройти через… то есть… умереть… и вернуться обратно?

Алексос с величайшей сосредоточенностью развязал и снова завязал сандалию. Потом сказал:

— По-моему, так оно и есть.

Шакал приподнял бровь.

— Но где найти безумца, который согласится проверить это на себе?

Мирани сказала:

— Записка Сетиса… — но закончить не успела: в комнату ворвался Лис, за ним — разгоряченная и самодовольная Крисса.

— Вожак! Она ушла!

— Кто?

— Жрица. Наговорила Морету лжи с три короба и пробралась через внешнюю стражу.

— Ретия! — ахнула Мирани. — Она пошла к Джамилю!

— Она всё погубит. — Шакал сунул золотой диск в руку Мирани и схватил плащ.

— Орфет, Лис, за мной! — И в дверях обернулся: — Пресветлая, оставайся с Архоном.

Не успела она возразить, как они ушли.

Внезапно наступила тишина, только Алексос болтал ногами под столом.

— Для этого не обязательно быть безумцем, Мирани, — задумчиво произнес он, как будто ничего не случилось. — Надо только быть очень, очень несчастным.

В палестре было тихо.

Сетис вошел. В тени сидели наемники и чистили копья. Двое боролись без особого жара. Больше никого не было видно. Он направился прямо в Покои Роз, но там никого не было. Пол был усыпан розовыми лепестками, на стене копошились несколько чудом уцелевших кузнечиков.

Сетис отступил на шаг и огляделся.

В комнате было жарко. Он вышел в коридор — мимо, задрав хвост, пробежала кошка. Интересно, почему нигде не видно стражников? Он прислушался. Из бассейна не доносится плеск воды. Куда же все подевались?

И вдруг ему стало страшно. Даже с наружной стороны дверь в жаркую комнату была теплой, позеленевшая бронзовая щеколда блестела, отполированная тысячами прикосновений. Приложив ухо к металлу, он услышал внутри густой бас Джамиля. И женский голос.

Он распахнул дверь и вошел.

У низкого окна стояла девушка. Заслышав его шаги, она обернулась и метнула на него свирепый взгляд. Она была высокая, одета как рабыня, но он узнал ее — ему не раз доводилось видеть эту высокомерную осанку под маской Виночерпицы.

— Ты Ретия.

Она нахмурилась. Принц Джамиль, замявшись, спросил:

— Он с нами?

— Очевидно, да. — Ретия пожала плечами. — Уходи отсюда, писец. Некогда объяснять. Пора действовать, и мне не нужна твоя помощь. Уходи, пока Аргелин не решил, что ты замешан в этом деле.

Ее высокомерие взбесило его.

— Значит, таковы понятия Шакала о безопасности?

— Шакал тут ни при чем, — огрызнулась она.

— Я рискую жизнью…

— Тогда уходи! Не мешкай!

Он не сдвинулся с места. Тогда она вышла за дверь, оттолкнув его, и оглядела коридор.

— Пойдемте, принц. Скорее.

Джамиль сделал шаг. Его массивное тело было облачено в расшитый халат, тяжелый от жемчуга. Он искоса бросил взгляд на Сетиса.

— Пойдем с нами, — сказал он.

— Не могу.

— Ты же сам сказал, твоя жизнь…

— … принадлежит Богу. Не доверяйте ей. Наши планы не таковы.

Жемчужный принц пожал плечами.

— Значит, вы разделились на группировки. Но мне всё равно нужно бежать.

Сетис в отчаянии схватил его за руку.

— Снаружи стоит стража. Наемники.

В дверях Ретия ядовито улыбнулась.

— Вряд ли стоит из-за них беспокоиться, — сказала она.

Алексос беспокойно спрыгнул со стола.

— Мирани, я тоже хочу пойти! Мне не нравится, что Орфет рискует жизнью. Он много шумит, кричит и дерется слишком рьяно.

Она убрала золотой диск обратно в хрустальную шкатулку и удивленно посмотрела на мальчика.

— Шакал сказал..

— Шакал очень умен. Но он велел тебе присматривать за мной, а это глупо. Потому что я намного старше тебя, Мирани. — Он подошел и взял ее за руку. — А вот Сетису грозит опасность.

На миг она оцепенела. Потом приоткрыла дверь и выглянула. Пирамида бурлила жизнью. На скамейке за дверью сидели три человека. Один из них приветливо кивнул ей, но после побега Ретии она понимала: они начеку, а спорить было некогда. Поэтому она вернулась, подошла к небольшой двери, выходящей наружу, и потянула.

Дверь была заперта.

Она в ярости пнула ее ногой.

Алексос с интересом следил за ней.

— Сделай же что-нибудь! — с досадой воскликнула она.

Он спокойно произнес:

— Ты же сама убрала его, Мирани.

Она не сразу поняла, о чем он говорит. Потом распахнула шкатулку и достала солнечный диск.

— Это? Но как?…

— Просто иди, и всё. — Его голос был печален. — Ох, Мирани, чтобы пройти сквозь Врата, требуется только смелость.

Ее руки коснулась маленькая ладонь. Дверь была окована медью, покрыта пылью, опутана паутиной трещин. Она ощутила ее гладкую твердость, поняла, что никакими силами не откроет ее. И тогда подняла диск.

Заря. Бледный свет. Он заливает комнату, крепнет, и наконец его жар затмевает полуденное солнце, раскаленную пустыню, адское пламя; металлическая дверь накаляется добела, плавится, стекает ручейками, петли слабеют, очертания растворяются, дрожат, как мираж.

В самом сердце плавятся золотые врата.

Они вышли на улицу.

Сетиса охватил ужас: он всё понял.

Оставшись один после того, как они ушли, он вдруг заметил, что никогда еще в палестре не было так тихо. Обычно народ сюда валил валом, и только наемникам удавалось сдерживать назойливую толпу. Неужели Ингельд в сговоре с ней? Разве это возможно?

Он широко распахнул дверь и очертя голову выбежал за ними. Его вела паника. Казалось, всё, что было в жизни ясного и определенного, рушилось под ногами, как крыша подземной тюрьмы.

Это ловушка, а Джамиль — приманка.

В мраморных коридорах стояла прохлада, на стенах блестела роса. Он мчался мимо купален, раздевалок, через косые столбы солнечного света, мимо вазонов с красной геранью, увядшей от жары. А выскочив в палестру, остановился как вкопанный.

Его ждал Ингельд. К нему бежала Ретия, за ней — Джамиль. Жемчужный принц в смятении остановился, опасаясь подойти ближе.

Ретия обернулась к нему.

— Всё в порядке! Так и надо!

— Это люди Аргелина.

— Уже нет. Теперь они работают на меня.

— Ты им платишь?

Она пожала плечами.

— Они боятся Бога. Они люди простые. Я им сказала…

— Аура!

Ее лицо вспыхнуло от гнева, но принц тоже рассердился не на шутку, и гнев его был холодным, внушительным.

— Тебя обманули, жрица. — Он посмотрел на Ингельда, стоявшего у нее за спиной. На голове у рослого наемника был бронзовый шлем, щитки на щеках угловато рассекали его лицо. Голубые, как лед, глаза были холодны. — Неужели ты ничего не поняла?

Она оглянулась. В руке у Ингельда был меч.

— Принц не ошибся, госпожа, — сказал он. — Говори же: где остальные?

— Почему бы просто не войти прямо туда? — Орфет наступил ногой на сцепленные руки Лиса и приподнялся. Черепицы крыши над купальней раскалились так, что трудно было дотронуться; он вскрикнул и обернул ладони плащом. Шакал возразил:

— Потому что слишком уж здесь тихо.

Грабитель могил проворно пополз по коньку крыши.

Сквозь темные складки ткани на лице виднелись только глаза.

— Пошли. — Он дал сигнал, его люди на соседней крыше соскочили на землю. Орфет вскарабкался; под его тяжестью черепица стонала и потрескивала. Последним взобрался Лис, держа наготове ножи.

В палестре стояла тишина. Шакал, ловкий и стройный, вел их по плоским крышам и черепичным скатам. Его тень под полуденным солнцем была совсем короткой. Они огибали пустые дворы и цистерны с драгоценной дождевой водой. Разбегались ящерицы, шипели греющиеся на солнце змеи. Из-под ноги Орфета воздел смертоносное жало черный скорпион. Добравшись до конька фронтона, Шакал остановился и присел на корточки.

— Слушайте.

Легкий ветерок донес до них далекие звуки из Порта, перестук молотков. Его дуновение высушивало пот на взмокших спинах. И совсем близко слышались голоса. Заговорщики осторожно перебрались на каменный парапет и заглянули внутрь.

— Какие еще остальные? — Ретия устремила на них горящий взгляд, полный ненависти. — Неужели я не могла придумать этот план в одиночку?

Ингельд пожал плечами.

— Женщины не умеют строить планы.

Не обращая внимания на ее гнев, он бросил взгляд вдоль колоннады, обрамляющей лоджию. Сетис проворно юркнул в тень.

Джамиль отрешенно скрестил руки на груди.

— Она говорит правду. Я больше никого не видел.

— Прошу прощения, принц, но я считаю, что никому из Девятерых нельзя доверять. — Из алькова вышел Аргелин. Он направился к Ретии и холодно, внимательно вгляделся в ее лицо. Потом сказал: — Я был уверен, что вы мертвы — и ты, и Мирани. Вижу, ненавистная Царица сохранила вам жизнь. Мы с ней ведем войну, и орудиями в ней служат мелкие людишки вроде вас, простые смертные, которые считают себя важными персонами. Но теперь я ненавижу тебя, и тебе не спастись от моего гнева.

Ретия побелела. Должно быть, силы давно уже покинули ее, однако она держалась с таким ледяным спокойствием, что Сетис невольно восхитился.

— Тогда убей меня, как ты убил Гермию, — заявила она. — Потому что я никогда не перестану бороться с тобой.

Аргелин не сделал ни шагу, не издал ни вздоха. Он протянул руку, и Ингельд вложил в нее меч. Сетис похолодел. Надо что-то делать. На лице генерала застыла пугающая решимость. Сетис вскочил, и в тот же миг среди колоннады заметил Мирани.

И Алексоса.

— Нет! — прошептал он. — Вернись!

У Мирани в руке что-то было — небольшой диск. Задыхаясь, она прошептала:

— Я подумала, ты в беде!

— Беды не было, пока ты не привела Алексоса! Уведи его отсюда! Скорее!

Поздно. Аргелин услышал их голоса, отдал приказ и вместе с Ингельдом зашагал между колоннами. По бокам рассыпалась стража. Сетис свирепо выругался и прижался спиной к круглой колонне.

— Уходи, Архон, прошу тебя! Если они обнаружат, что ты жив, нам обоим конец!

Мальчик, казалось, вот-вот заплачет. Он отступил на шаг.

— Прости, Сетис. Я совсем забыл.

Но в ушах Мирани звучали совсем другие слова.

«Распечатай Оракул».

Она испуганно обернулась.

— Но там же камни…

«Говори моими словами».

— Показать им, что я жива? Зачем?

«Не задавай вопросов Богу».

Аргелин взревел:

— Сетис?

Мирани сделала шаг, схватила Сетиса за руку и завела себе за спину.

— Схвати меня. Крепче!

— Мирани…

— Это единственный выход. — Не успел он ответить, как она выскочила из-за колонны, визжа, брыкаясь и молотя его кулаками. Он в ужасе вцепился в нее. Тут из-за другой колонны вышел Аргелин. Он схватил девушку, приподнял ей подбородок и с мрачной радостью всмотрелся в ее лицо. Мирани вырывалась и отбивалась.

— Пусти! — визжала она. — Пусти!

И Сетис услышал собственный голос. Голос был наглым и самодовольным, и он ненавидел его за это. Голос произнес:

— Смотрите, кого я вам поймал, великий царь. Она шпионила за вами!