"УР" - читать интересную книгу автора (Кинг Стивен)

III — Уэсли отказывается сходить с ума

Душа реальной черной ночи, — говорил Скот Фитцжеральд, — живет всегда в три часа утра, день за днем.

В три часа утра вторника Уэсли беспокойно лежал, удивляясь, что он может разрушать себя. Он заставил себя выключить розовый Кайндл и положить его обратно в портфель час назад, но его власть над ним осталась такой же сильной, как и была в полночь, когда он был глубоко погружен в меню УР КНИГИ.

Он нашел Эрнеста Хемингуэя в двух десятках из почти десяти с половиной миллионов УРов, и нашел по крайней мере двадцать романов, о которых он никогда не слышал. В одном из УРов (номер 6201949 — который, когда разобьешь его, был датой рождения его матери), Хемингуэй появлялся, как детективный писатель. Уэсли загрузил книгу, называемую Это кровь, мой дорогой! И открыл, что этот дешевый роман, но написанный в стакатто, напористыми предложениями, которые он бы узнал везде.

Предложениями Хемингуэя.

И даже как детективный писатель, Хемингуэй уходил от гангстерских войн, мошенничества и крови — счастье писателя-дебютанта достаточно растянуто, чтобы написать Прощай, оружие. Казалось, он всегда писал Прощай, оружие. Другие названия приходили и уходили, а Прощай, оружие всегда здесь и Старик и море тоже обычно здесь.

Он попытался найти Фолкнера.

Фолкнера не было здесь нигде, ни в одном из УРов. Он выбрал обычное меню и открыл, что Фолкнер недоступен, что даже заставляло задуматься о его реальности, по крайней мере, в редакции Кайндла. Только несколько книг об Американской литературе.

Он выбрал Роберта Болано, автора 2666, и, хотя он не доступен из обычного меню, в нескольких подменю УР КНИГИ он нашел его. И другие романы Болано, включая книгу с цветным названием Мэрилин расцвела для Фиделя. Он почти загрузил одну из них, затем передумал. Так много авторов, так много УРов, так мало времени.

Часть его сознания — достаточно далекая и находящаяся в ужасе — продолжала утверждать, что все это продуманная шутка, возникшая в воображении сумасшедших дегенератов-программистов. И этому были основания, которое он продолжал собирать этой длинной ночью, используя несколько иной способ.

Джеймс Кейн, например. В одном из УРсов, выбранным Уэсли, он умер очень молодым, написав две книги: Найтфол (новая) и Милдред Пис (старее). Уэсли бы побился об заклад, что Почтальон всегда звонит дважды должна быть наверняка написана Кейном, его УР-роман, так сказать — но нет. Хотя он выбрал дюжину УРсов Кейна, он нашел Почтальона только однажды. Милдред Пис, с другой стороны, которую он определил, как второстепенный Кейн, в действительности, была всегда здесь. Похоже, как и Прощай, оружие.

Он выбрал свое собственное имя и обнаружил то, чего и опасался. Хотя УРсы были переполнены Уэсли Смитом (один появился писателем вестернов, другой автором порнографических романов, таких как Горячая Милашка), но ни один не мог быть написан им. Конечно, это тяжело, быть уверенным на сто процентов, но это так — он прошел через 10.4 миллиона альтернативных реальностей, и он был неопубликованным неудачником во всех них.

Бодрствуя в постели, слушая далекий лай одинокой собаки, Уэсли лихорадочно дрожал. Его собственные литературные устремления казались столь незначительными в этот момент. Что казалось важным — что придавало значимость его жизни и душевному здоровью — какое богатство скрывалось в этой тонкой розовой панели из пластика. Он подумал обо всех тех писателях, уход которых он оплакал, от Нормана Мейлера и Сола Веллоу до Дональда Вестлейка и Эвана Хантера; один после другого, Смерть успокаивала магические голоса, и они не говорили больше.

Но сейчас они могли.

Они могли говорить с ним.

Он отбросил покрывало. Кайндл звал его. Не голосом человека, а своим голосом. Это звучало, как биение сердца, сигналы сердца По, приходящие из его портфеля вместо того, чтобы звучать из-под пола, и –

По!

Боже мой, он ни разу не пробовал Эдгара По!

Он оставил свой портфель на его привычном месте рядом с любимым креслом. Поторопившись к нему, он открыл портфель, схватил Кайндл и вставил штепсель в розетку (он не собирался рисковать тем, что истощит заряд батареи). Он торопливо набрал в УР КНИГИ имя По и его первая попытка нашла 2555676 УРов, где По жил до 1875 года, вместо того, чтобы умереть в 1849 году, в сорокалетнем возрасте. И эта версия По написала романы! Шесть из них! Жадность охватила сердце Уэсли (его, по большей части, доброе сердце), когда его глаза промчались по заголовкам.

Один роман назывался Дом Стыда или Цена Деградации. Уэсли загрузил эту книгу — его выбор стоил всего 4.95$ — и читал до рассвета. Затем он выключил Кайндл, положил голову на руки и проспал 2 часа за кухонным столом.

Он также видел сны. Не видения; только слова. Заголовки! Бесконечная линия заголовков, многие из которых неизвестные шедевры. Так много заголовков, как много звезд в небе.

Он пережил вторник и среду — кое-как — но во время его занятия в классе Американской Литературы в четверг, недостаток сна и перевозбуждение настигло его. Не говоря уж о его всё более и более незначительного сохранения ощущения реальности. В середине его Лекции о Миссисипи (которую он обычно давал с высокой степенью убедительности), о том, как Хемингуэй вышел из Твена, и почти вся американская литература двадцатого века вышла из Хемингуэя, он понял, что рассказал классу о том, что Хемингуэй никогда не писал великую историю о собаках, но если бы он был жив, то написал бы.

— Нечто более полезное, чем Марли и я, — сказал он и улыбнулся аплодисментам.

Он повернулся от доски и увидел двадцать две пары глаз, смотрящих на него с высокой степенью беспокойства, недоумения и смущения. Он услышал шепот, тихий, но такой же ясный, как и биение сердца старика, прозвучавшее в ушах безумного рассказчика По: «Смит забывается».

Смит не забылся, но не могло быть сомнения, что он был в опасности забыться.

Я отказываюсь, — подумал он, — я отказываюсь, я отказываюсь. И осознал, к своему ужасу, что он действительно бормочет это очень тихо.

Парень Хендерсон, который сидел в первом ряду, услышал это.

— Мистер Смит? — Нерешительно. — Сэр? Вы в порядке?

— Да, — сказал он, — нет.

Возможно, Золотой жук По, — подумал он, едва сдерживая себя от вспышки дикого хихиканья.

— На сегодня всё. Проваливайте отсюда.

И когда они протискивались в дверь, он с достаточным присутствием духа, добавил:

— На следующей неделе Ричард Карвер. Не забывайте! Когда я звоню из.

И подумал:

Что еще в мирах УРов есть у Ричарда Карвера? Один — дюжина или тысяча — где он бросил курить, дожил до семидесяти, и написал другие полдюжины книг?

Он сел за стол, протянул руку к портфелю с розовым Кайндлом внутри, затем отдернул руку назад. Он снова протянул рук, снова остановил себя и застонал. Это было похоже на наркотик. Или сексуальную одержимость. Размышления об этом заставили его подумать об Эллен Сильверман, чего он не делал с тех пор, как открыл скрытое меню Кайндла. Впервые с тех пор как она ушла, Эллен полностью ускользнула из его сознания.

Прикольно, не так ли? Эллен, сейчас я читаю с компьютера, и я не могу остановиться.

— Я отказываюсь тратить остаток дня, вглядываясь в эту вещь, — сказал он, — и я отказываюсь сходить с ума. Я отказываюсь смотреть и отказываюсь сходить с ума. Смотреть и сходить с ума. Я отказываюсь от обеих. Я –

Но розовый Кайндл был в его руке! Он вынул его, даже когда отрицал его власть над собой! Когда он сделал это? И он действительно намеревался сидеть здесь в пустом классе до завершения утра?

— Мистер Смит?

Голос испугал его так сильно, что он уронил Кайндл на стол. Он схватил его сразу и проверил, испугавшись, что мог сломать его, но с ним было всё в порядке. Спасибо Богу.

— Я не хотел испугать вас.

Это был Хендерсон, стоящий в дверном проеме и смотрящий обеспокоенно. И это нисколько не удивило Уэсли.

Если бы я увидел себя сейчас, я бы тоже был обеспокоен.

— О, ты не напугал меня, — сказал Уэсли. Эта очевидная ложь показалась ему смешной, придав голосу хихиканье. Он закрыл рукой рот, чтобы удержать это в себе.

— Что случилось? — Хендерсон сделал шаг внутрь. — Я думаю, что это может быть вирус. Вы выглядите ужасно. У вас плохие новости или что-то подобное?

Уэсли почти сказал ему, чтобы не лез не в свое дело, что он занимается пустяками с бумагами, что он положил яйцо в ботинок и собирается разбить его, но затем его дрожащая часть сознания, которая съежилась в самой дальнем углу мозга, настойчиво потребовала, чтобы розовый Кайндл был разряжен или для начала немного уступить, чтобы после обмануть, и решил, что хватит прятаться и пора начать действовать.

Если ты действительно отказываешься сходить с ума, то это лучшее, что ты можешь сделать с этим, — сказал он. И как с этим?

— Как твое первое имя, мистер Хендерсон? Это совершенно ускользнуло из моей памяти.

Парень улыбнулся. Приятной улыбкой, но беспокойство по-прежнему было в его глазах.

— Роберт, сэр. Робби.

— Ладно, Робби, я — Уэс. И я хочу показать тебе что-то. Либо, если ты не увидишь ничего — что будет означать, что я обманываю и очень похоже, что я страдаю нервным расстройством — либо ты увидишь что-то, что полностью сорвет твою крышу. Но не здесь. Пойдем в мой офис.

Хендерсон попытался задать вопросы, когда они пересекали обыкновенный четырехугольный двор. Уэсли отмахнулся от них, но он был рад тому, что Робби идет сзади, и рад, что дрожащая часть его сознания проявила инициативу и высказалась. Он чувствовал себя лучше рядом с Кайндлом — защищеннее — чем, когда он обнаружил скрытое меню. В фантазии Робби тот не увидит ничего и решит, что он безумен. Или уже сошел с ума. Реальность, кажется, будет другой. Его реальность, по крайней мере, УР Уэсли Смита.

Я действительно хочу, чтобы это была иллюзия. Потому что если это есть и если с помощью этого молодого человека я смогу обнаружить это, как таковое, я уверен, я смогу избежать сумасшествия. Я отказываюсь сходить с ума.

— Вы бормочете, сэр, — сказал Робби, — я имел в виду, Уэс.

— Извини.

— Вы пугаете меня слегка.

— Меня это тоже пугает слегка.

Дон Оллман был в офисе, с наушниками на голове, работающий с бумагами и напевающий что-то из Джереми жабьим голосом, что превышало границы только плохого и приводило в страну отвратительного. Он выключил Айпод, когда увидел Уэсли.

— Я думал ты в классе.

— Отменил занятие. Это Роберт Хендерсон, один из моих студентов.

— Робби, — сказал Хендерсон, протянув руку.

— Привет, Робби. Я Дон Оллман. Один из братьев Оллманов. Я играю на огромной трубе.

Робби вежливо улыбнулся и пожал руку Дона. До этого момента, Уэсли планировал попросить Дона оставить офис, думая, что одного свидетеля его умственного нарушения будет достаточно. Но, может быть, это редкий случай, когда больше было реально забавнее.

— Нуждаетесь в приватности? — спросил Дон.

— Нет, — сказал Уэсли, — останься. Я хочу что-то показать вам, парни. И если вы ничего не увидите, а я увижу, то я с удовольствием зарегистрируюсь в центральной психбольнице.

Он открыл свой портфель.

— Уа! — воскликнул Робби. — Розовый Кайндл! Прелесть! Я никогда не видел ничего подобного!

— Сейчас я собираюсь показать тебе кое-что еще, что ты никогда не видел прежде, — сказал Уэсли, — по крайней мере, я думаю так.

Он вставил штепсель в розетку и включил Кайндл.

Собрание Сочинений Уильяма Шекспира из УРа под номером 17000 убедило Дона. После загрузки этого УРа, по просьбе Дона — потому что в этом особенном УРе, Шекспир умер в 1620 году вместо 1616 — три человека открыли две новые пьесы. Одна называлась Две леди из Хемпшира, комедия, которая казалось была написана вскоре после Юлия Цезаря. Другая была трагедия, называемая Черный Парень в Лондоне, написанная в 1619. Уэсли открыл одну и затем (с некоторой неохотой) протянул Дону Кайндл.

Дон Оллман обычно румяный — щекастый мужчина, который много улыбался, но когда он перечитал два акта Черного Парня в Лондоне, он потерял и то и другое — и улыбку, и румянец. Через двадцать минут, в течение которых Уэсли и Робби сидели и молча наблюдали за ним, он толкнул Кайндл обратно Уэсли. Он сделал это кончиками пальцев, как если бы он действительно не хотел прикасаться к нему.

— Ну? — спросил Уэсли. — Каков приговор?

— Возможно, имитация, — сказал Дон, — но, конечно, всегда были ученые, которые предъявляли претензии к тому, что пьесы Шекспира были написаны не Шекспиром. Это были сторонники Кристофера Марлоу, Френсиса Бекона…даже Эрла из Дерби…

— Да, и Джеймс Фрей написал Макбет, — сказал Уэсли. — Что ты думаешь?

— Я думаю, что это может быть подлинный Вилли, — сказал Дон. Голос прозвучал на грани слез. Или смеха. Может того и другого. — Я думаю, что это слишком изощренно, чтобы быть шуткой. И если это обман, то у меня нет мыслей, как это сделано. Он протянул палец к Кайндл, слегка прикоснулся, затем отдернул его назад. — Я бы хотел изучить обе пьесы внимательно, с рабочими ссылками под рукой, чтобы быть более точным, но … это его ритм.

Робби Хендерсон, оказалось, прочитал почти всё из мистики Джона Д. Макдональдса и детективные романы. В УРе под номером 2171753 со списком работ Макдональдса, он нашел семнадцать романов, которые назывались «Серия Дэвида Хиггинса». Все названия имели цвета.

— Эта часть правильная, — сказал Робби, — но названия все неправильные. И персонаж в Джон Д серии назывался Тревис Макги, а не Дэвид Хиггинс.

Уэсли загрузил один роман под названием Голубая Элегия, заплатив с кредитной карты 4.5 доллара и подтолкнул к Робби Кайндл с книгой, загруженной в постоянно растущую библиотеку, которой был Кайндл Уэсли. Пока Робби читал, вначале всё, а затем перепрыгивая через страницы, Дон сходил в главный офис и принес три кофе. Перед тем, как обосноваться за столом, он повесил на дверь малоиспользуемую табличку ИДЕТ КОНФЕРЕНЦИЯ НЕ БЕСПОКОИТЬ.

Робби поднял глаза, почти такой же бледный, как и Дон, после того, как окунулся в неизвестно кем написанную пьесу Шекспира об Африканском принце, которого привезли в Лондон в цепях.

— Это очень похоже на роман о Тревисе Макги, который назывался Бледно-серый Грех, — сказал он. — Только Тревис жил в форте Ладердейл, а этот парень Хиггинс жил в Сарасоте. У Макги был друг Мейер, а у Хиггинса друга зовут Сара. — Он наклонился к Кайндлу на мгновение. — Сара Мейер. Он посмотрел на Уэсли, его глаза были очень белыми вокруг радужной оболочки. — Иисус Христос, и здесь 10 миллионов этих других миров?

— 10 миллионов, четыреста тысяч с чем-то, соответственно меню УР КНИГИ, — сказал Уэсли, — Я думаю, что исследуя даже одного автора полностью, понадобится больше лет, чем тебе, Робби, осталось жить.

— Я мог бы умереть сегодня, — сказал Робби Хендерсон тихим голосом, — эта вещь могла бы дать мне сердечный удар. Он резко схватил одноразовую чашку с кофе и проглотил почти все содержимое, хотя кофе был почти кипящим.

Уэсли, с другой стороны, почувствовал себя самим собой. Страх безумия ушел, множество вопросов переполняли сознание. Только один казался полностью уместным.

— Итак, что я сейчас делаю?

— Во-первых, — сказал Дон, — это останется страшным секретом между нами троими. Он повернулся к Робби. — Можешь ли ты хранить секрет? Скажи нет, и я должен буду убить тебя.

— Я могу сохранить его. Но кто эти люди, которые послали это вам, Уэс? Могут ли они сохранить секрет? Будут ли они сохранять?

— Как я узнаю, когда я не знаю, кто они?

— Какую кредитную карту вы использовали, когда заказывали Розового Малыша?

— МастерКард. Только одну эту карту я и использовал в эти дни.

Робби указал на компьютер Английского отделения, который Уэсли и Дон делили между собой.

— Почему бы вам не выйти в Интернет, и не проверить свой счет. Если эти ур-книги пришли с Амазона, то я очень сильно удивлюсь.

— Откуда еще они могли прийти? — спросил Уэсли, — Это их гаджет, они продают книги для него. Также, это пришло в упаковке Амазона. И имелся их логотип на нем.

— И они продавали этот гаджет в розовой световой гамме?

— Нет.

— Чувак, проверь счет карты.

Уэсли барабанил пальцами по коврику с Доном Майти Маус, пока устаревший офисный компьютер размышлял. Затем он сел прямо и стал читать.

— Ну, — спросил Дон, — что там?

— В соответствии со счетом, — сказал Уэсли, — моя последняя покупка по карте — это свитер из магазина мужской одежды. Неделю назад. Ни одной загруженной книги.

— Нет даже одной из заказанных нормальных? Ни Старик и море и не Революционная Дорога?

— Нет.

— Что о самом Кайндле? — спросил Робби.

Уэсли прокрутил назад.

— Ничего, ничего, подожди, это здесь, — он наклонился вперед, так что его нос почти прикоснулся к экрану, — будь я проклят.

— Что? — Дон и Робби сказали это вместе.

— Согласно этому, моя покупка была отклонена. Здесь сказано — неправильный номер кредитной карты. — Он обдумал. — Это может быть. Я всегда перевертываю две цифры, иногда даже когда эта чертова карта прямо передо мной на клавиатуре. Я немного дислексик (дислексия — нарушение способности понимать написанное — прим. Переводчика).

— Но заказ прошел, в любом случае, — сказал Дон задумчиво. — Как-то. Кому-то. Где-то. Что УР сделал, когда Кайндл сказал, что мы в нем? Повтори мне это.

Уэсли вернулся к нужному экрану.

— 117,586. Только для входа, как возможность выбора, опусти запятую.

Дон сказал:

— Это не может быть УР, в котором мы живем, но бьюсь об заклад, это был УР, из которого пришел Кайндл. В этом УРе номер МастерКард, который ты ввел, правильный для Уэсли Смита, который существует там.

— Какие шансы на то, что что-то подобное происходит? — спросил Робби.

— Не знаю, — сказал Дон, — но, возможно, много круче, чем 10.4 миллиона к одному.

Уэсли открыл рот, чтобы что-то сказать, и был прерван ударами в дверь. Они подпрыгнули. Дон даже слегка взвизнул.

— Кто это? — спросил Уэсли, схватив Кайндл и спрятав его на груди.

— Дворник, — сказал голос за дверью, — парни, вы собираетесь домой. Почти семь часов и мне надо закрывать здание.