"Стены из Хрусталя" - читать интересную книгу автора

Глава 10

Минут за десять ярость Берты успела выкипеть. На смену ей, как водится, пришло раскаяние. И правда, что за праздники взаперти? А ведь с самого приезда они с Гизи еще ни разу не совершали променад. Да что прогулки, личной жизни тоже никакой не было! Ну как тут расслабиться, если в любой момент может нагрянуть Маргарет и превратить их честное, моногамное времяпровождение в разнузданную оргию втроем! Берта поежилась.

Так или иначе, нужно извиняться. Обычно извинения сводились к «Ага, ты тут. Я все думала, где ты шляешься.» На языке фроляйн Штайнберг это означало «Прости, любимая, я по тебе скучаю.»

Но вместо Гизелы ей повстречалась Харриэт. Свесив голые ноги через перила, она сидела на лестничной площадке третьего этажа. Из-за мутной пленки на глазах, под которой вяло шевелились зрачки, нельзя было с точностью определить, на что же она смотрит.

— Харриэт? — позвала Берта, задрав голову, но девочка не шелохнулась. Тогда вампирша взбежала по ступеням и присела рядом с ней.

— Ты уже была у мисс Грин? Пробовала ее напугать?

— Нет.

— Что ж ты так, — укорила ее Берта. — Она тебя, небось, заждалась. Иди, напугай ее как следует.

— Никуда я не пойду! — вдруг закричала девочка. — Надо ж и мне отдохнуть!

Но сразу сжалась, испугавшись своего порыва. Вздохнув, Берта погладила ее по голове и начала распутывать длинные космы, используя свои когти вместо расчески. Девочка не только не протестовала, наоборот, расслабилась и только что не пищала от удовольствия. Ласкали ее не часто.

— Отдохнуть? А что, у тебя совсем не бывает выходных?

— Нет, мисс. Милорд говорит, что время слуг полностью принадлежит хозяевам, до последней секундочки.

«Твой милорд напыщенный гусь,» чуть не сказала Берта, но прикусила язык.

Нечего подавать Харриэт такие идеи. Они с Гизелой скоро уедут, а ей тут оставаться. И неизвестно еще, какими методами Марсден будет восстанавливать свой авторитет в ее глазах.

— А будь у тебя выходной, куда бы ты пошла? — мягко спросила фроляйн Штайнберг, пытаясь заплести ей косу. С таким же успехом она могла проделывать это под водой. Волосы утопленницы, влажные и густые, оплетенные водорослями, никак не хотели принимать более-менее цивилизованную форму.

— Нууу, я б сперва в кондитерскую лавку заскочила и набрала всяких бонбошек, и лакрицы, и еще анисовых леденцов. Много-много! Целый кулек! А потом на Панча и Джуди! Или вот еще есть такие куклы, меха-нические. Не знаю, чего их так обозвали, мех-то на них не растет. Они танцуют и на скрипке играют, уж такие забавные! А еще я пошла бы плясать…

Берта опустила руки.

И как до нее раньше не доходило, что несмотря на умение поворачивать голову на 180 градусов, Харриэт всего-навсего ребенок?

Надо уточнить наверняка. Вспомнилась добрая сказка о том, как детишки играли в мясника и ненароком зарубили своего приятеля. Судья предложил малолетнему преступнику яблоко и золотую монету на выбор. Когда тот выбрал первое, судья вынес оправдательный приговор, потому что ребенок в который раз подтвердил свою незрелость.

— Что бы ты выбрала — яблоко или соверен? — обратилась Берта к привидению.

— Соверен, мисс! — отозвалась Харриэт, а когда у Берты вытянулось лицо, продолжила. — На него аж два яблока можно купить. И целый кулек конфет.

Вампирша сочла ее ответ достойным.

— Не грусти. Мастер даст тебе выходной. Я с ним поговорю.

— Ой, мисс, вы замолвите за меня словечко! Спасииибо!

Привидение повисло у нее на шее, радостно болтая ногами, и Берте стоило немалых трудов ее отцепить.

— Нет, не замолвлю. Для таких господ, как твой милорд, устная речь хоть в лоб, хоть по лбу. Они воспринимают слова, только если те напечатаны на бумаге и, желательно, заверены парочкой штампов. Вот такие слова нам и предстоит найти.

— А где ж мы станем их искать?

— В библиотеке. Ты читать умеешь?

— Немножко.

— Вот и отлично, вдвоем быстрее получится. Приноси мне любые книги, если в заглавии упоминаются слуги.

Вампиров мисс Грин нашла по запаху.

О нет, они отнюдь не пренебрегали личной гигиеной! Впрочем, даже в этом случая девушка отнеслась бы к ним с пониманием. Она твердо решила, что у немертвых своя уникальная культура, которую следует уважать. И если они травят тараканов в сочельник — возможно, это их традиция.

Связать запах с едой просто не пришло ей в голову. Запах был не просто отвратительным. Он был каким-то инородным.

Лишь оказавшись на кухне, Маванви наконец поняла, что к чему.

Стол был накрыт на одну персону. Секретарь расставлял бокалы, сам же Мастер, сквернословя вполголоса, пихал в вазу охапку еловых веток. Собственно, ветки и были самым съедобным из всего, что уже поджидало гостью на столе. Королевой завтрака была бурая жижа, которая, похоже, стремительно эволюционировала. Маванви могла поклясться, что она только что отрастила щупальце, цапнула салфетку и утащила ее в тарелку!

В спальне осталась рукопись нового романа. Черноволосый красавец Брендан как раз угощал героиню, простую смертную девушку, комплексным обедом из трех блюд. И клубничным мороженным. Причем обед приготовил сам. А клубнику лично собрал с грядки.

Маванви решила, что над этой главой надо еще поработать.

— Мисс Грин! Мы вас заждались!

Мастер шагнул ей навстречу и, поцеловав ей руку, проводил смущенную девушку к столу. Секретарь бросился отодвигать ей стул, но он — Маванви кольнула обида, — похоже, был совсем не рад ее видеть. Покончив с любезностями, юноша встал за стулом Мастера и застыл, как страж у Букингемского дворца. Он почти полностью слился с пейзажем, тем более что и пейзаж, и одежда Фанни были заляпаны овсянкой.

— Пусть мистер Блейк с нами сядет, — попросила Маванви.

— Зачем? — удивился Марсден.

— Пожааалуйста? — она выдвинула любимый аргумент всех девушек. Оспаривать его бессмысленно. Он сокрушает логику.

— Садись, Блейк.

Повинуясь взмаху руки, юноша занял место напротив гостьи. Но даже так он умудрился ее игнорировать. Его взгляд словно раздваивался у ее лица, плавно огибал русую голову, и снова сходился позади ее затылка.

— Как вам овсянка? — любезно поинтересовался Верховный Вампир.

— Очень вкусно, сэр, — улыбнулась Маванви, размешивая кашу, как будто этот магический ритуал уменьшит ее объем.

— Но вы еще не пробовали.

— Жду, когда остынет.

— Может, ее разбавить? — он подтолкнул к ней лафитник с кровью.

— Нет! Я сейчас!

Она дернула ложку и подняла ее вверх. Вместе с тарелкой.

— Вот ведь незадача, — посетовал Марсден, разглядывая прилипший столовый прибор. — Блейк, подай мисс Грин новую ложку.

Маванви вспомнила средневековую пытку, во время которой жертву накачивали водой, и поняла, что с воображением у инквизиторов было негусто. Надо было сварить чан овсянки и скармливать ее еретику, приговаривая «ложку за Папу.»

Неизвестно, какой трагедией для ее желудка обернулся бы этот завтрак, если бы на пороге не показалась Берта Штайнберг. Вампирша прихватила какой-то листок. Судя по ее решительному взгляду, она собиралась приколотить его на дверь.

— Берта! — просияла Маванви, вскакивая с места.

«Спаси меня снова!» читалось в ее глазах. Но Берта кивнула ей с тщательно отрепетированным равнодушием.

— Лорд Марсден и Фанни Блейк, — отчеканила она, потрясая листком в такт словам, — а ну-ка идите сюда. Есть разговор.

Как только мужчины поднялись, Маванви приступила к решительным действиям.

Опекуны мисс Грин прилагали все усилия, чтобы не разбаловать и без того неблагодарную девчонку. Так что на завтрак, обед и ужин она получала тарелку водянистого супа и кусочек тоста. Причем если тост был хоть немного вкуснее поджаренной подошвы, тетушка отсылала его в кухню на доработку. Приходилось съедать все это под ее недреманным оком. Но даже тетушка порою отвлекалась, и тогда…

Стоило вампирам отойти, как девушка подхватила тарелку, метнулась к окну, распахнула его без скрипа, вытряхнула кашу, так же тихо закрыла окно, смахнула с подоконника залетевшие снежинки — никогда не знаешь, на чем можно засыпаться! — и вернулась на место. На все у нее ушло секунд пять. Когда вампиры обернулись, она уже вытирала губы салфеткой. На щечках играл сытый румянец. Его Маванви тоже научилась изображать.

Ни что так не радует сердце повара, как тарелка, опустошенная в рекордные сроки.

— Вам понравилось! — просиял Марсден. — Добавку будете?

— Нет, спасибо! Я лучше возьму…

Она посмотрела на хрустальную чашу, до краев полную салата. Закончив крошить ананасы, вампиры смешали их с икрой, а затем, по-видимому, вспомнили, что в салате должна быть заправка. Но ни укуса, ни оливкового масла под рукой не нашлось. Тогда они заправили его тем, что у них всегда имелось в изобилии.

— … бокал вина.

И сама налила вина, сначала на донышке бокала, а когда распробовала, то до краев. Бутылки в погребах усадьбы хранились так долго, что в их содержимом можно было растворять жемчуг, но на этот раз вампиры не прогадали. Вино оказалось вкусным.

— Еще успеете с ней полюбезничать! — рявкнула Берта. — Лучше скажите, как мне добраться до Скотленд Ярда? Я собираюсь на вас донести.

— За что?!

— А вот сами догадайтесь! Подскажу — это связано с вашим отношением к слугам.

На виске Мастера задергалась жилка.

— Никаких законов я не нарушал. Ежегодно я вношу налог за слугу мужеского полу, — он указал на Фанни, который согласно закивал.

— Не о том речь! Вот, глядите сюда.

Мастер прочел, что дважды в год приходской надзиратель обязан проводить проверку в домах, где служат несовершеннолетние, с целью выявить случаи жестокого обращениями. Такие правила распространялись только на слуг, взятых из работных домов. Но это сообщалось на предыдущей странице, а ее фроляйн Штайнберг не захватила.

— Я не держу слуг, не достигших шестнадцати.

— Еще как держите.

Марсден взглянул на Маванви, уже навострившую ушки.

— Блейк, присмотри за нашей гостьей, а мы с мисс Штайнберг отойдем на пару минут.

Понурившись, Фанни поплелся к столу, за которым его поджидала девица.

Ох, если бы только он не мог читать ее мысли! Но их не то что вампир — человек прочтет. Мыслей у нее было не так уж много.

— Я вас чем-то обидела, мистер Блейк? — забеспокоилась гостья.

— Нет, что вы, мисс.

— А у меня для вас подарок! — она достала из кармана книгу в переплете такого розового цвета, который сначала разъедает сетчатку, а потом растворяет мозг. Книга называлась «Кровавые Брызги на Лепестках Роз.»

— Это мой последний роман. Там про вампиров.

Фанни криво улыбнулся. Нетрудно догадаться.

— Спасибо, мисс, — сказал он, на всякий случай прикрывая книжку салфеткой. — А я вам ничего не приготовил. У нас как-то не принято справлять Ро… эм… Йоль.

— Ну и ладно, вы мне на Новый Год что-нибудь подарите. Я ведь остаюсь на бал! Это будет мой дебют, представляете? Лорд Марсден сказал, чтобы я выбрала белое платье. Если заказать завтра, к Новому Году будет готово. Я даже несколько фасонов присмотрела. Полюбуйтесь, какое красивое!

Она достала журнальную вырезку с платьем, сшитым словно из невесомой паутины.

— Жаль только, что оно на один раз. В прачечную такое не отдашь, непременно порвется. А вот это, — рядом легла вторая картинка, — не такое красивое, зато практичное. Еще куда-нибудь можно надеть.

Фанни отмалчивался.

— Какое платье мне выбрать, мистер Блейк?

«Первое,» следовало сказать ему. Первое платье казалось более женственным. Хозяин любит женственность, хотя женщин ненавидит. Ведь женственность — лишь набор качеств, а у женщин есть характер, с которым нужно считаться. Первое. Так и ответить. Он хороший слуга и должен угождать своему господину. Или, как сказала бы Берта, хорошая собака. Не укусит руку, что треплет его по загривку.

Вся беда в том, что его погладила еще одна рука.

— Так какое же?

— Я не знаю, мисс, — прошептал Фанни. — Я, честно, не знаю.

В коридоре лорд Марсден скомкал листок и швырнул его себе за спину.

— Никуда вы с этой филькиной грамотой не сунетесь. Но, как понимаю, речь идет о негоднице Харриэт?

— О ней. Потому что она ребенок, а вы с ней жестоко обращаетесь. Прямо завтра я забираю ее у вас, и мы идем развлекаться.

— Ребенок, как же. Вы хоть знаете, сколько лет назад она умерла?

— Нет, и знать не хочу! Все это не важно. Мы, немертвые, не меняемся со временем.

— С чего вы взяли?

«Иначе я могла бы расслабиться,» усмехнулась она про себя.

— Иначе вы, лорд Марсден, Верховный Вампир Англии, были бы… — Берта замялась.

— Продолжайте, мисс, — процедил вампир, глядя на нее с ненавистью. — Сильнее? Мудрее?

— Увереннее в себе. Тогда вам не пришлось бы так поступать с женой. Если вам хочется, чтобы вас полюбили, можно ведь и попросить. Но вы не перешагнете через себя. Уж я-то знаю. Я сама такая.

Мастер Лондона заложил руки за спину и прошелся по коридору. На его спесивом лице проступило нечто вроде печали.

— Вы ничего о нас не знаете. Леди Маргарет… она бы не согласилась.

— Вы вообще с ней разговариваете? — не унималась Берта. — Дарите ей цветы? Не те, что дороже упряжки лошадей, а те, что хорошо смотрятся в ее волосах.

— На что ей цветы, у ней и так все есть. Посмеялась бы только, что я бесполезную дрянь приволок.

— А пробовали?

— Чего пробовать, и так понятно.

— Вы всегда таким были, или что-то сделало вас таким? — спросила Берта, не рассчитывая на ответ. Его и не последовало. — В любом случае, я права. С годами нежить не меняется. И Харриэт сейчас столько лет, сколько было на момент смерти.

— Куда вы поведете девчонку? — Марсден резко развернул беседу.

— На детский бал. Но туда, наверное, по приглашениям пускают…

— Вот уж пустяковина. С моим знакомствами и не такое можно устроить, — он развернулся и пошел прочь, на ходу бросив: — Я даю ей выходной.

— Спасибо, сэр! — Берта выкрикнула ему в спину.

— Оставьте вашу сентиментальщину при себе!

А с потолка спрыгнула Харриэт, висевшая там на протяжении всего разговора, и так крепко обняла свою благодетельницу, что чуть не сломала ей ребра. О насквозь промокшем платье и говорить нечего.

— Ну, хватит уже! Нам осталось решить только один… вопрос.

— Какой, мисс?

— Твоя внешность… как бы это сказать… несколько нестандартная. Но ничего, если мы позаимствуем пудру у миссис Мастер — кстати, пудры на ней всегда как сахара на линцерторте — то приведем тебя в порядок.

— Внешность, мисс?

— Ну да.

— А, это что ли? — Харриэт пошатала полуоторванный черный ноготь на большом пальце. — Так это ж униформа!

Она медленно провела рукой по лицу, как будто стягивая маску, и по мере того, как рука опускалась все ниже, облик привидения менялся, пока перед Бертой не предстала бледненькая, но вполне симпатичная девочка с блестящими карими глазами. Растрепанные черные косички торчали по сторонам.

— Вот, мисс, так лучше?

Берта одобрительно кивнула. Потом прислонилась к стене и на несколько секунд потеряла сознание.

В этот момент на нее посмотрели чужие глаза.

Он торопится.

Впереди виден Дарквуд Холл, огромный, припавший к земле зверь, что спит днем и бодрствует ночью. Вот зажглось еще одно окно. Но как угадать, где скрывается тот, кто ему нужен? Зелье действует не дольше минуты. А на второй заход у него не хватит ингредиентов.

Следовало дождаться старуху. Вдруг в одной из стен есть тайник, где она прячет еще драхму толченых когтей гарпии или настойку из мандрагоры? Тогда он вытряс бы из нее все до последней склянки. А вот интересно, предчувствует ли баньши собственную смерть? Может, поэтому она замешкалась в лавке? Но вряд ли, ведь в Списке сплошь мужские имена. Какая ирония.

Поставив на землю саквояж, он вытаскивает коробку длиной в локоть, шириной в пол-локтя и высотой примерно с ладонь. Впрочем, что это коробка, мы узнаем не сразу. Предмет напоминает отполированный кусок дерева, без швов и петель. Сверху нарисован контур руки, на который он кладет ладонь. Чуть морщится от боли. Слизывает кровь с проколотого пальца. По боковой поверхности коробки пробегает трещина, верх откидывается.

Открыть ее можно только так и никак иначе. Открыть ее может только он.

На дне лежат листы бумаги, исписанные старомодным почерком. Он пробегает глазами по начальным строкам. «Ежели ты читаешь сие, я не умер…» Дальше читать нет смысла, он знает текст наизусть. Не тратя времени понапрасну, он достает из коробки несколько крохотных, не больше наперстка, пузырьков, смешивает их содержимое в пробирке и залпом выпивает.

Теперь он видит сокрытое.

Темные стены усадьбы становятся прозрачными. Ее обитатели кажутся фарфоровыми статуэтками, и все их мысли и желания, страдания и обиды, так надуманны, так… миниатюрны. Его взгляд скользит от зала к залу, пока не замирает в кабинете, где мужчина оперся обеими руками об оконную раму и, кажется, вот-вот выдавит стекло. Черты его лица искажены. Мужчина давно уже не умеет плакать, только бесноваться, но и ярость не приносит утешение. В памяти звучит голос, который произносит его имя, произносит так искренне, как умеют говорить только предатели…

Перед глазами снова темнеет. Но он уже узнал все, что нужно. Он складывает склянки в коробку и закрывает ее — на обратном пути она не требует крови. Остается лишь дождаться подходящего момента.

Домой он идет пешком, хотя на дорогу уходит не меньше двух часов. Но в сочельник люди забились по домам, и даже грабители пьяны в стельку, так что вряд ли кто-то накинет удавку ему на шею.

Не хотелось бы никого убивать сегодняшней ночью. Надо подготовиться.

Один из «уличных арапчат,» чумазый золотушный мальчишка, дергает его за полу фрака и и клянчит пенни. Прохожий смотрит на него задумчиво. Но попрошайке повезло, он не того пола. Открыв кошелек, он кидает мальчишке мелкую монету и следует своей дорогой, а попрошайка на всех парах несется к матери, которая поджидает его за углом.

— Глянь, ма, скока я денежек заработал! — радуется он, высыпая в ее замусоленный подол пригоршню монет. — Хватит же на доктора? Ну ведь хватит?

— Конечно, миленький! — и женщина довольно хихикает, тряся головой.

Ее доктора зовут «Виски.» В полдень она уже побывала у него на приеме, а теперь запишется на новый. Узловатыми пальцами она разгребает выручку, сортирую фартинги, пенни, и редкие трехпенсовики, прикидывая, сколько потратить на хлеб, и останется ли что-нибудь Томми на леденцы. Монеты как монеты, потертые, поцарапанные, но одна из них привлекает ее внимание. Положив ее на ладонь, женщина вглядывается и недоверчиво цокает.

Монета блестит, словно ее отполировали лунным светом.