Глава 16

В дверь постучали. Нэрис поспешно сунула книгу под подушку и, натянув одеяло до самого носа, отозвалась слабым голосом:

— Входите!..

О том, что муж вернулся с полчаса назад и намерен все-таки ее увидеть, верная Бесс сообщила хозяйке заблаговременно. Поэтому новая порция отхаркивающего средства и свежий слой свинцовых белил явили лорду МакЛайону удручающую картину самой что ни на есть натуральной хвори во всей ее красе.

— Ну, как ты? — встревоженно спросил Ивар, усаживаясь на стул возле кровати.

— Ничего… — закашлявшись, отозвалась супруга, про себя подумав, что, пожалуй, с настойкой она все-таки переборщила — аж горло уже саднит, надо снизить порцию до одной ложки! — Ты подальше отодвинься лучше… Мало ли что.

— Да я крепкий, — улыбнулся он, глядя на бледное личико девушки, пятном светлеющее в полумраке спальни. — Может, занавески приоткрыть?..

— Нет-нет, — Нэрис помотала головой, — свет, он… глаза режет. Я лучше так полежу!..

— Как скажешь, — он нахмурил брови:- Пошлю-ка я все же за лекарем. Не нравится мне все это.

— Не надо, — готовая к такому повороту дела, леди МакЛайон слабо улыбнулась. — Мне уже лучше. И жар спал… Я по осени часто болею, ничего страшного!..

Болела она на самом деле крайне редко, но до сведения обеспокоенного супруга сей факт доводить не стала. Пускай поволнуется, ему полезно!

Ивар скрипнул стулом и вздохнул:

— Лучше бы я вместо тебя заболел. В доме черт-те что творится… Кухарка обед сожгла, угли грызли… Выгнать ее, что ли?..

— Не надо, — попросила Нэрис. — У всех бывает! А готовит она хорошо. Присматривать просто надо…

"Небось сливки кот слопал! — с досадой подумала она. — А кухарка новых поставить не догадалась, вот брауни и осерчал!.. Ах, какая неприятность!.. И я вся из себя "больная", даже с постели не встать!"

— Еще и за кухней присматривать — меня на всех не хватит! — хмыкнул Ивар. — А дворецкий сегодня по моему же поручению ездил, вот вам и результат… И МакТавиши, подлецы, опять напились!

— С утра? — удивилась она.

— Да им, я гляжу, уже время суток — не показатель, — мрачно ответил лорд. — Совсем от рук отбились. Они и раньше, конечно, закладывали, но чтоб вот так, не просыхая, которую неделю?!

— Может, повод есть?..

— У них, милая, один повод, — отрезал Ивар:- если есть, что пить!.. И ведь где берут, паршивцы, ума не приложу! В карманах пусто, в погреб их не пускают, я распорядился… Ну не может же Творимир, бедняга, всё бросить и тенью за ними ходить?.. Только отвернется — они уже… как Том говорит — "в гусли пьяные"!.. Я их в другом состоянии, кажется, с самого перехода не видел!

— Наверное, до сих пор успокоиться не могут, из-за того, что несколько дней подряд ни капли в рот взять не могли, — фыркнула Нэрис. — Им же Томас моей настойки тонизирующей тогда на привале за ужином в виски плеснул!.. Да не ложку, как полагается, а все три… каждому во флягу. Помнишь, как они плевались-то тогда?

— Точно! — со смешком кивнул Ивар. — А я-то думал, что это мои нравоучения их так пробрали, наконец-то… Оказывается, дело всё в лекарстве было?

— Ага, — кивнула она. — Том, шалопай этакий, постарался. Никак из зависти — я в него перед этим ложку влила, чтоб не простудился, ему пить нельзя было. Вот он и… Тебе просил не говорить, вдруг рассердишься.

— Ну и дурак, — убежденно сказал лорд МакЛайон. — Да я б его за это премией в десять монет наградил! Это же выход!.. После твоего "тонизирующего", я так понял, пить вообще никак невозможно?

— Очень противно, аж от запаха хмельного некоторых выворачивает, — подтвердила девушка. — Папа эту настойку всю жизнь терпеть не мог — как раз по этой причине…

— Изумительно! — восхитился Ивар, потирая руки и хищно поглядывая на сундучок с лекарствами, стоящий на столике. — Можно, я у тебя немножко одолжу?.. Или тебе сейчас самой надо?

— Бери, — пожала плечами она. — Сама ее терпеть не могу!.. В кармашке сбоку, как откроешь, плоская склянка зеленого стекла… Нашел?

— Кажется, да, — отозвался муж, роясь в сундучке. — Эта?

— Она, — приглядевшись, кивнула Нэрис. — Только не больше четырех ложек на пинту! Иначе даже в виски вкус почувствуют да и выльют от греха… Она очень противная, правда.

— Ну и прекрасно, — многообещающе играя бровями, проговорил Ивар, пряча склянку в карман. — И потихоньку подсовывать не стану, так хлебать заставлю — зарекутся они у меня пить!..

Он снова присел на стул и посмотрел на жену:

— Тебе обед приносили?.. Хотя да, это же и есть невозможно…

— Мне Бесс бульон варит, — улыбнулась Нэрис. — Отдельно. Я же болею, мне тяжелой пищи нельзя… Я обедала!

— А… а у тебя там еще бульона не осталось? — смешно сведя брови домиком, вздохнул лорд. — Что ел, что не ел… Выздоравливай уже скорей!

— Я постараюсь, — пряча улыбку в одеяле, пообещала она и, сжалившись, добавила:- Ты сходи на кухню, спроси у Бесс, может, еще что осталось!.. Скажи, я просила тебя покормить… И позови ко мне кухарку.

— Может, не стоит?.. — заколебался он. — В твоем состоянии…

— Ничего, — повторила она. — Поговорить с ней я и лежа могу!.. А то вы ведь так сегодня и без ужина спать ляжете!

— Хорошо, — пожал плечами Ивар. — Я скажу ей, чтоб сюда поднялась… Может, тебе принести что-нибудь? Книжку там, я не знаю… Или, если тебе читать тяжело из-за глаз, так я Грейс попрошу, она все равно хотела зайти, тебя проведать…

— Нет-нет, ни в коем случае! — всполошилась Нэрис. — Не надо ей сюда приходить!

— Но я… — опешил было он, удивляясь такой вспышке протеста, однако леди МакЛайон уже взяла себя в руки и, откинувшись на подушку, снова отчаянно раскашлялась.

— Не стоит… так рисковать… — прерывисто сказала она. — Леди Кэвендиш — наша гостья!.. А если и она заболеет?.. Нет-нет, этого… я не могу позволить!..

— Хорошо, хорошо, не волнуйся! Как я сам не подумал… Воды?.. — участливо спросил Ивар, когда приступ кашля утих. Нэрис покачала головой и проговорила еле слышно:

— Спасибо… Я… Я отдохну, пожалуй… Как поешь, пришли ко мне Бесс, хорошо?..

— Да черт с ним, потом поем, — он поднялся, — я сейчас ее пришлю! Ты лежи, лежи… И зови, если станет хуже — я сам за лекарем сьезжу!

— Хорошо… — вяло кивнула она. Ивар пасмурно покачал головой и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Нэрис полежала с закрытыми глазами еще с минуту — для верности, и, с облегчением выдохнув, потянулась к подносу у кровати, на котором стоял остывший чайничек. В горле пересохло, и пить на самом деле хотелось очень. Но Ивара ближе чем на пару локтей подпускать было опасно — проклятые белила вблизи слишком бросались в глаза…

— Леди Кэвендиш, — пробормотала она, булькая холодной водой прямо из носика чайника. — Проведать… Нет уж! Спасибо большое, дорогой… Ты как хочешь, а я уж как-нибудь и без нее обойдусь!

Томас отложил перо в сторону и, прикрыв очередное любовное послание локтем, посмотрел на хмурого командира:

— Ну что, как она? Совсем плохо?

— Да не то, чтобы… Но кашляет, конечно, жутко. — Ивар развалился на стуле:- Кому ты там всё оды сочиняешь?

— А тебе какое дело?.. — мурлыкнул волынщик, снова становясь до смешного похожим на довольного кота. — Есть кому, слава богу… А то с такой жизнью хоть в монахи иди!

— У МакДональдов кого-то подцепил? — фыркнул Ивар. — Ну да, чему тут удивляться… Смотри, аккуратнее с письмами-то! А то ее муж найдет, сюда явится… Я из-за тебя в очередной раз оскорбления выслушивать не собираюсь.

— Так и не придется, — хитро прищурился Томас. — Она вдова! Ты уж, дружище, юнца зеленого из меня не делай, стал бы я при живом-то муже такой компромат сам на себя строчить?..

— Ой, доиграешься, Том…

— Не каркай, — отмахнулся тот, проверил — высохли ли чернила, и убрал письмо подальше. — Ладно, потом закончу… Чего хмуришься?

— Волнуюсь… — неопределенно ответил тот. — Опять же, сейчас бы с женой посидеть — все-таки, плохо себя чувствует, да и внимания я ей практически совсем не уделяю, получается…

— Ну так пойди и "удели", — подмигнул рыжий. — И мне не мешай…

— Она же болеет!

— Ну я не знаю, — развел руками Томас. — Ну, тогда возьми пример с умного человека… с меня то есть. Письмо ей любовное напиши и под дверь сунь!.. — он захихикал, глядя на кислое лицо друга. — А что, и зараза не страшна, и жене приятно будет! Женщины, они красивые слова знаешь, как любят?..

— Судя по твоей довольной физиономии — любят еще как… — буркнул Ивар и вздохнул:- Сам же знаешь — не силен я в этом вопросе. Ну не умею я стихи сочинять!..

— Ох, господи… — страдальчески закатил глаза Том. Потом посмотрел на грустного лорда, крякнул и принялся рыться в кипе наваленных на стол бумаг:- Ладно уж, что для друга не сделаешь?.. Где-то тут у меня в черновиках подходящее было… так, это неприличное… это именное… это не подойдет, тут про страдания… Ага! Вот, самое оно!

Он с торжествующим возгласом выхватил из неровной стопки мятый лист, сверху донизу покрытый каракулями:

— На! Так и быть, дарю.

— Это что? — пробежав глазами текст, спросил Ивар. — Ну у тебя и почерк…

— Нет, вы на него посмотрите! — праведно вознегодовал волынщик. — Ему всё на блюдечке с золотой каемочкой преподнесли, а он еще и нос морщит!.. Так, отдавай назад.

— Да погоди ты…

— Отдавай, сказал! — бухтел Том. — Заелся!..

— Ну чего ты вопишь? — Ивар, зажав лист в поднятой руке, второй рукой, свободной, отбивался от возмущенного поэта. — Я правда благодарен… Том, не скачи, всё равно не допрыгнешь!.. Ну честное слово — спасибо, да только я тут ни черта разобрать не могу! Может, попонятнее перепишешь? Или задиктуй, сам перепишу…

— Боже ж мой, ну с кем приходится иметь дело?.. — горестно вопросил рыжий, тяжело вздохнув. — Мало того, что никакой в тебе романтики, так ты и готового даже прочесть не в состоянии… Ладно. Давай лист.

— Перепишешь? — обрадовался Ивар.

— Ага, сейчас! — язвительно хмыкнул волынщик, набрасывая плащ и беря в руки лютню. — Пошли уж, горе ты мое…

— Куда?

— На улицу, куда… — Томас подошел к двери и, обернувшись, с добродушной снисходительностью пояснил:- Бедняжка весь день в темной комнате, кашлем давится — мне даже тут слышно, а ты, дубина бесчувственная, даже букетика немудрящего жене не прислал! Хоть чем-то ее надо порадовать?..

— Так… — начиная понимать, что задумал Том, лорд МакЛайон замахал руками:- Я серенады под окном на виду у всех петь не буду! Я и слов-то не знаю!..

— Да какой из тебя певец? — махнул рукой волынщик. — Только кошек пугать… Петь буду я! А ты — рядом стоять, чтоб потом никто не подумал, что я у тебя жену отбиваю. Чего встали-то, ваше сиятельство? На выход, на выход, шевелите ножками! И рожи мне корчить не надо — сами потом спасибо скажете.

— Да иду я, иду, — недовольно отозвался Ивар, догоняя товарища уже в коридоре. — Вот нельзя было просто стишок на другой лист переписать, да?..

— Нельзя! — безапелляционно заявил волынщик, воинственно запахивая плащ. — Ты супруге хочешь настроение поднять?

— Хочу.

— Вот тогда иди молча, и не бухти себе под нос! — Томас возмущенно фыркнул:- Ну и мужик пошел!.. Слова нежного жене не скажут, мелочь приятную хоть какую сделать не в состоянии… А потом удивляются, откуда у них рога вырастают?..

— Ты это… — опешил Ивар, — говори, да не заговаривайся! Какие еще, к чертям, рога?!

— Обобщил я, — пояснил волынщик. И добавил многоопытно:- Но на самом деле так оно и есть! Думаешь, все мои женщины только из-за моего личного обаяния в постель ко мне прыгали?.. Нет, дружище. Недостаток внимания со стороны супруга — и вуа-ля!.. Поэтому учись, пока я жив… А будешь хорошо себя вести — я тебе еще парочку баллад напишу. На будущее, — он обернулся и, окинув взглядом насупленного командира, философски добавил:- Тебе — точно пригодятся!..

Со стороны плотно занавешенного окна донеслись слабые звуки музыки. Нэрис приподнялась на подушке и прислушалась. Лютня. "У нас что, сегодня какой-то праздник? — подумала девушка. — Или Томас решил перед ужином порепетировать?.. Только зачем это делать именно под моими окнами?"

Не удержавшись от соблазна расслышать нежную печальную мелодию получше, девушка встала с кровати и подошла к окну. Чуть сдвинула в сторону край занавеси — так и есть, внизу, задрав голову, в знакомой стойке признанного певца, стоял Том и перебирал умелыми пальцами струны. А рядом с ним, с довольно-таки глупым видом, переминался с ноги на ногу лорд МакЛайон. Лорд исподтишка озирался по сторонам и периодически бросал на окно спальни извиняющиеся взгляды.

— Это еще что такое? — удивленно пробормотала Нэрис, на дюйм приоткрывая оконную створку. — Это они, что ли, для меня тут петь собираются?..

— Леди МакЛайон! — будто расслышав ее вопрос, весело проорал снизу волынщик. — Тут вот ваш супруг, человек с большим сердцем но, увы, с небогатой фантазией, решил сделать вам приятное и…

— Том!! — прошипел Ивар, едва не покраснев. Из окна напротив показалось удивленное лицо лорда Кэвендиша, со стороны караульных помещений появился Робин, сидящие в отдалении норманны повернули головы… Лорд Маклайон внутренне застонал. "Дернуло же меня у Тома на поводу пойти! — с досадой подумал он, вымученно улыбаясь мелькнувшему за портьерами на окне изумленному личику жены. — Господи, что за балабол?.. Ну пришел петь — ну пой, что ты тут представление устроил?! Черт возьми, чувствую себя, как юнец на первом свидании…"

— …но так как петь мой дорогой друг и командир не умеет, — балагурил довольный по уши всеобщим вниманием бард, — то сию ответственную миссию он возложил на вашего покорного слугу!.. Ободрите же певца благосклонным взглядом, моя леди, и я начну!

Нэрис прыснула в кулачок но, сжалившись над готовым от стыда провалиться сквозь землю супругом, кивнула Томасу через стекло. Тот разулыбался, отвесил низкий поклон и, вновь ударив по струнам, запел:

— Дождливой ночью прячет тень

Под вереском следы…

Никто — ни сторож, ни олень

Не ждет сейчас беды.

Лишь я один крадусь, как враг

В своем родном краю.

Но я к тебе стремлюсь сквозь мрак —

Лишь для тебя спою!..

Ивар смирился с судьбой и, по примеру заливающегося Томаса, устремил пронзительный взгляд на супругу в окне. Нэрис смотрела на него сверху и улыбалась.

— Всю ночь глядел в твое окно,

Сквозь дождь глядел без слов.

Но не затеплилось оно,

И ставни — на засов…

Заснула ты, не дождалась —

Так сладко спится в дождь!

А днем мне весточка пришла:

"Когда же ты придешь?"…

Рыжий балбес сделал последний аккорд и, сияя, как медный таз, раскланялся под аплодисменты многочисленной публики. Обернулся к командиру:

— Ну, дружище, я сделал все, что мог! Остальное в твоих руках… Кстати, лучшее средство от простуды — чай с малиной и постель с мужчиной! Рецепт для женщин, разумеется… Понял, на что намекаю?..

— Брысь отсюда, балабол! — не меняя выражения лица, сквозь зубы просвистел лорд МакЛайон. Томас хихикнул, но дальше нарываться не рискнул — закинул лютню за плечо и, нахально послав воздушный поцелуй стоящей у окошка Нэрис, независимо отошел, что-то напевая себе под нос. По пути шикнул на раззявивших рты караульщиков, подхватил под руку ухмыляющегося начальника замкового гарнизона и удалился вместе с ним в сторону кухни, что-то шепотом обьясняя на ходу. Лорд Дэвид Кэвендиш с добродушной понимающей усмешкой отошел от окна.

Впрочем, этого всего Ивар не заметил. Он стоял посреди двора, все так же задрав голову вверх, и смотрел на жену. Она улыбалась ему, а лорд МакЛайон уже привычно чувствовал себя полным дураком. Но сейчас почему-то — счастливым.

Леди Грейс поставила на низкий столик у камина чашечку с чаем и обернулась к мужу:

— Что там такое, Дэвид? Ты улыбаешься?..

— Никогда бы не подумал, что лорд МакЛайон — такой романтик, — весело покачал головой сэр Дэвид, отходя от окна и усаживаясь на диван рядом с женой. — Только что наблюдал чудную картину… Может, мне тоже тебе перед сном что-нибодь спеть?

— Ивар пел серенады?! — ахнула леди Кэвендиш, не веря своим ушам.

— Ну, пел не он, а его волынщик, — со смешком ответил лорд. — Но, я так понял, по заказу твоего старинного приятеля.

— Никогда бы не подумала, — краем губ улыбнулась она, снова беря в руки чашку. — На Ивара это не похоже.

— Ну, знаешь ли, — ухмыльнулся он, наливая себе немного хереса из графина, — когда я, помнится, втихую обрывал цветы с твоих клумб в поместье Бойдов, рискуя получить по загривку от вашего садовника, это тоже на меня было не похоже!..

— Так это ты портил мои клумбы?! — ахнула Грейс, с шутливой яростью замахиваясь на хохочущего супруга серебряной ложечкой. — Вандал! А я-то голову ломала, что за хулиган доводит старого Мэтьюса до ежедневных сердечных припадков?.. А если бы он тебя все-таки огрел чем-нибудь?

— Нет, — хитро прищурился сэр Дэвид, — для этого надо было сначала поймать, а меня так просто не возьмешь!.. Ну, к тому же я иногда рвал полевые цветы, чтобы не повторяться.

— Дэвид… — леди Кэвендиш покачала головой и, взобравшись с ногами на диван, прижалась щекой к плечу мужа. — Ей-богу, это такое ребячество… Но мне приятно!

— Я знаю, — он поцеловал ее в висок и добавил задумчиво:- Интересно, а у лорда МакЛайона тут поблизости нет, случаем, какой-нибудь оранжереи?..

— Дэвид! — расхохоталась она. Лорд Кэвендиш воззрился на нее своими синими глазами — сама честность и невинность:

— А что?.. От него не убудет!

— Прекрати, — все еще улыбаясь, она небольно пихнула его кулачком в бок. — Тем более, оранжереи во Фрейхе нет.

— Эх, не везет… — притворно вздохнул он. — Ну да ладно! Я что-нибудь придумаю… В крайнем случае, прогуляюсь с утра на пустошь — там еще кое-где вереск не весь отцвел. Глядишь, на букет моей красавице как раз хватит.

— Ты прелесть, — благодарно шепнула она, устраиваясь поудобнее и положив голову ему на локоть. — Дэвид, насчет завтра…

— Да?

— Поехали домой.

— Домой? — удивился он, не донеся до рта свой бокал. — В Англию?.. Но, Грейси… Ты же так рвалась на родину! Мы тут и недели еще не пробыли. Что-то не так?..

— Да нет, всё хорошо, — она смотрела на огонь. — Только знаешь… Кажется, Шотландия больше для меня не родина. Я скучаю по Англии, по нашей уютной гостиной, по своему саду…

— Понятно, — проницательно улыбнулся лорд Кэвендиш. — Всё-таки что-то не так. Не морщи брови, Грейси, я же тебя знаю. Ну, расскажи мне, что случилось? Тебе скучно?

— Нет.

— Лорд МакЛайон чем-то тебя обидел?..

— Ну что ты! — рассмеялась она. — Мы старые друзья, какие обиды? Просто… Понимаешь, им, наверное, хочется побыть вместе, а тут мы…

— Ну, теперь всё ясно! — уверенно перебил жену сэр Дэвид. — Дело в двух женщинах, которые не могут ужиться под одной крышей.

— Глупости какие!..

— И вовсе не "глупости", — умудренный опытом лорд с усмешкой покачал головой. — Солнышко мое, ты очень красивая женщина. И нечего удивляться, что все остальные ревнуют к тебе своих мужей без всякого на то повода… Даже моя матушка, прости меня, Господи, и та в твоем присутствии старается сесть поближе к отцу! Что уж говорить о леди МакЛайон? Вы с ее мужем старые друзья, давно не виделись, естественно, что вам есть о чем поговорить, и еще более естественно — что ей это не нравится!

— Да, но… Дэвид, я из-за этого постоянно чувствую себя не в своей тарелке! — жалобно сказала леди Кэвендиш. — И я боюсь, если мы здесь задержимся…

— Грейси, — он легонько взял ее за подбородок и заглянул в опечаленные черные глаза, — перестань терзаться. Леди МакЛайон, конечно, молода, и ей недостает опыта, но глупенькой я бы ее не назвал. Пойди к ней, поговори начистоту. И я уверен, что вы сообща разрешите эту "трудность"… Ну? Ты все еще хочешь уехать?

— Не знаю, — вздохнула Грейс. — Но ты, наверное, прав. Я, пожалуй, зайду к ней после ужина…

— Вот и умница, — он плеснул себе еще вина. — А я, чтобы не скучать в одиночестве, посижу, пожалуй, у костра с норманнами… Ты уж прости, милая, мне и правда нравится лорд МакЛайон, но по существу нам с ним и поговорить-то не о чем!

— Скучаешь по морю и своей команде? — с пониманием улыбнулась она. — Ну да, норманны тебе определенно ближе, чем Ивар и его придворные тайны… Конечно, иди. Только херес оставь мне! Я насилу пару бутылок у Ивара выпросила.

— Твое любимое, — не догадываясь, что слово в слово повторяет слова хозяина замка, сказал сэр Дэвид. — Да, что-то я им увлекся. Да и к норманнам я вино не потащу. Они такое не пьют.

— У них свое есть? — подняла бровь леди Грейс и шутливо погрозила супругу пальцем:- Смотри там, аккуратнее! Ты же знаешь, что если переберешь крепких напитков, потом будешь храпеть всю ночь…

— А ты не выспишься, и все следущее утро мне будешь это вспоминать, — весело закончил за нее лорд Кэвендиш. — Я обещаю, что буду паинькой!

Он потянулся, чтобы поставить опустевший бокал на столик и взгляд его упал на лежащую рядом книжку:

— Бог мой, Грейси, что это?! Любовный роман?.. Ты же терпеть их не можешь!

— Да это не мое… — сконфузилась она. — Я у Элизы стащила, ты же знаешь, она их пачками глотает… И не смейся, не смейся!.. Что я, хоть иногда не могу побыть глупенькой сентиментальной дамой?

— Ну почему же, — пряча улыбку, ответил он, поднимаясь с дивана. — Иногда — очень даже можешь… Только не увлекайся! А то как начнется — чувствительные рассказики, розовые чепцы, белый кот с бантиком на шее…

— Дэвид! — снова замахнулась на ехидного супруга леди Кэвендиш. — Ах ты язва такая!..

— Ухожу, ухожу, ухожу, — развеселившийся лорд поднял руки вверх. — Пойду найду лорда МакЛайона. Видел у него в библиотеке интереснейшую монографию, самые крупные морские сражения былых времен… А вас, дорогая, я оставляю проливать слезы над страданиями какой-нибудь Аннабель! Платок одолжить?

— Дэвид! — она подпрыгнула на диване и с воинственным кличем запустила в хохочущего мужа злосчастной книжкой. Впрочем, тот успел ловко увернуться, и яркий томик только громко шлепнул по закрывшейся двери. Леди Кэвендиш сердито фыркнула и, опустив ноги на пол, подняла свое "метательное орудие".

— Вот ведь балбес, — не удержавшись от улыбки, проворчала она, возвращаясь к дивану и устраиваясь на нем со всем возможным комфортом. — Ну что мне, тоже монографии штудировать?.. "Розовые бантики"… Лишь бы поехидничать!

Леди Грейс открыла книжку на заложенной салфеткой странице и взяла в свободную руку чашку с недопитым чаем. Она и вправду всей душой презирала эти "сентиментальные глупости", но иногда, под настроение, любила их полистать и тишком похихикать над особо чувствительными местами. А если учесть, что авторы подобной ерунды об особенной красоте языка и новизне повествования не слишком заботились, предпочитая качеству количество пикантных подробностей, то можно представить, какие "жемчужины слова" иной раз попадались на глаза в таких романах! Леди Кэвендиш особо смешные даже втайне коллекционировала. Выписывала на отдельный листочек, а потом после ужина любила вслух почитать Дэвиду. С его чувством юмора такие вечера с чтениями избранных моментов превращались просто в феерию смеха… Элиза, горничная леди Грейс и бессменный поставщик подобной "литературы", частенько обижалась на госпожу за ее "насмехательства", но обычно быстро прощала — после щедро выданного соверена на пару новых книжек "про чувствительную любовь".

— Так, — бормотала леди Грейс, ища пальцем строчку, на которой остановилась. — Ага, вот… Тут про будуар как раз… — она пробежала глазами абзац и хихикнула, натолкнувшись на фразу: "И Ричард овладел Джулией в позе "Поиск домаших туфель под диваном"…". — Боже, ну что за прелесть… Дэвид! Дэвид, иди скорей сюда!.. Ты просто обязан это услышать!

Она подняла голову и прислушалась. Нет, уже далеко ушел, не дозовешься… "Ну и ладно, завтра ему прочту, — подумала она, аккуратно загибая уголок страницы, чтобы не потерять нужное место. — Ему должно понравиться… Жалко, после ужина не получится, раз уж он к норманнам собрался — раньше полуночи и не жди!.."

Грейс задумчиво посмотрела на весело пляшущие язычки пламени в камине. Пожалуй, после ужина у нее и у самой будет, чем заняться. Дэвид во всем прав — надо обязательно поговорить с леди МакЛайон, чтобы не забивала себе голову ненужной ревностью. И Ивару намекнуть, чтобы прекращал крутиться рядом, а свой пыл направил бы в семейное, так сказать, русло… Хотя, судя по недавним песнопениям во дворе, он и так уже это понял. И утром еще битый час извинялся за вчерашнее недостойное поведение. Уверял, что этого больше не повторится, говорил, что прошлое было и быльем поросло, что он все понимает и тогда, в библиотеке, просто хватил лишнего… Так оно было или нет, она сама решить затруднялась. Что же их до сих пор тянет друг к другу, и тянет ли вообще?.. Многолетняя привычка, чувство собственности?.. Бог его знает! Чтобы во всем этом разобраться, надо сначала разобраться в себе. Леди Кэвендиш раздраженно передернула плечами — потом! Для самокопания есть ночь, а портить себе такой приятный вечер уже набившими оскомину размышлениями на тему их сложных отношений с лордом МакЛайоном — увольте!.. Грейс подложила под локоть подушку, сделала глоточек чаю и снова углубилась в выдуманный мир штампованных страстей и приторных чувств.

Творимир тяжело вздохнул и угрюмо посмотрел на свою правую руку. В упомянутой руке, крепко взятый за отворот куртки, мешком болтался Мэтью МакТавиш. Увы, совершенно невменяемый. Русич встряхнул насквозь пропахшее спиртным тело, плюнул, закатал опухшей физиономии пару крепких оплеух, плюнул еще раз и оставил свои бесполезные попытки привести парня в чувство. Снова вздохнув, уложил Мэтью рядом с Марти (который, понятное дело, был сейчас ничем не лучше брата) и присел рядом на чурбачок. Пнул носком сапога валявшуюся тут же пустую бутыль… Глядя на все это безобразие, ему и самому захотелось принять на грудь пару ковшей — от полнейшего собственного бессилия. Когда они успевают убраться в слюни?.. И, главное — как? Вроде, глаз с них не спускаешь, в караулы с собой, на трапезу — тоже рядом… Разве что только в отхожее место с ними не ходишь!

— Эх… — закручинился Творимир, смирившись с мыслью, что и в вышеуказанном направлении теперь, судя по всему, этих оболтусов точно придется сопровождать лично. Да что ж это такое?! Где это видано — отлучился на полчаса, запер их, почти уже протрезвевших, на конюшне, а как вернулся — снова здорово! Что кули с пшеницей лежат, "мама" сказать не могут. Засов на месте, никуда не выходили… Ведь эдак и до самого краю допиться недолго!

— Ну, как наши дела? — раздался бодрый голос со стороны двери. Впрочем, этой бодрости тут же поубавилось, когда вошедший узрел непутевых братцев, впровалку лежащих на сене у стены:- Да черт бы их побрал! Опять?!

— Эх!.. — горестно всплеснул могучими руками Творимир, избегая смотреть в глаза командиру.

— Это кошмар какой-то… — заскрипел зубами Ивар, становясь над МакТавишами и качая головой. — Ты же совсем недавно приходил, говорил, что они вроде как очухались?

Русич только плечом дернул. "Ясно, — подумал лорд, — пока он мне докладывался, они и отвели душу… Только каким образом?"

— Двери-окна запирал? — спросил он. Творимир кивнул.

— Остальных предупредил, чтоб не отворяли?

Снова кивок.

— Перед уходом конюшню проверил на предмет заначек?

— Эх! — рыкнул бывший воевода, зыркнув на командира свирепым взглядом. Тот развел руками:

— Я в тебе не сомневаюсь, друже, но тогда обьясни мне — как они в таком случае умудрились снова надраться?.. И откуда, — Ивар поднял с пола пустую бутылку, — тут взялось вот это?

Русич мрачно поднял голову и посмотрел ему в лицо. Говорить ничего не понадобилось, Ивар и так прекрасно понимал, что тут не обошлось без чьей-то помощи. Неуловимый, но беспримерно щедрый "наливайка" вершил свое черное дело…

— Кто же этот мерзавец? — закусил губу лорд МакЛайон. — И за каким дьяволом он им никак протрезветь не дает?! Уже, считай, две недели ни разу их трезвыми не видел — то с похмелья, то пьяные! Слова сказать не могут…

— Эх! — быстро, коротко кивнул Творимир, сжав кулаки. Ивар чертыхнулся:

— Думаешь, в этом все и дело? В том, что этой сволочи как раз и надо, чтобы они ничего сказать не могли?.. А так как, если очухаются, все одно или мне или тебе что-нибудь да брякнут, очухаться дать им никак нельзя… Результат мы и имеем сейчас перед глазами. Они что-то знают, Творимир!

— Эх…

— Мда, — согласился Ивар. — Вопрос — что?..

— Лорд Маклайон, вы здесь? — в проеме двери возник пасмурный Эйнар. — Ага, вижу, здесь. Вас-то мне и надо.

— Что случилось? — обернулся Ивар, недовольный тем, что его оторвали от размышлений. Колючие голубые глаза сына конунга смотрели на лорда с явным неодобрением.

— Пока не случилось, — ответил норманн, скользнув взглядом по храпящим МакТавишам, — но точно случится, если вы не приструните своих людей!

— Каких людей?

— А вот этих самых! — гневно припечатал Эйнар, указав пальцем на близнецов. — Мало того, что сами с утра до вечера за жабры брагу плещут, так уже и моих парней к этому делу приохотили!.. Ты как хочешь, лорд, только мне этого в дружине без надобности!

— Погоди… — растерялся Ивар. — Хочешь сказать, что Мэт с Марти пили с твоими бойцами?

— Слава Одину, не со всеми, — нахмурил светлые брови Эйнар. — Двое из моих караульщиков, дневная смена… Орм и Жила. Мало того, что пост бросили, так еще и нажрались, что свиньи! Полдня их искал, час назад только нашел — оба лыка не вязали.

— Где нашел?..

— Да какая разница? — отмахнулся норманн. — На задворках, за поленницей… Окунул их пару раз с бадью с водой — вроде отошли слегка. И говорят, что вот с этими двумя нализались, мол, бочонок виски те проставили! Четыре пинты, лорд МакЛайон!.. Да еще и во время дежурства! Это, по-вашему, ничего?

— Это, по-моему, дерьмо полнейшее… — не сдержавшись, прошипел Ивар. — Значит, мало того, что им кто-то спиртное просто бочонками поставляет, так они еще и с норманнами пить начали!

— Я не понял… — набычился Эйнар, но Ивар быстро его перебил:

— Не злись, обидеть не хотел. Ни тебя, ни твой народ… Просто дело в том, что МакТавиши вас всех на дух не переносят, и пить с вами нипочем не сядут! А если дело уже и до этого дошло…

— Весь ум пропили! — по-своему решил сын конунга. — И пока мои бойцы вот в такое же… не превратились — повторяю, приструни своих людей, лорд! Иначе я им сам накостыляю!..

— Боюсь, силовые меры сейчас на них никак не повлияют, — скептически проронил Ивар. — Эйнар, ты не представляешь, насколько мне самому это не нравится! Но они не по своей воле так набираются.

— Да неужто? — хмыкнул тот. — Силком им заливают, что ли?!

— Силком, не силком, да только спаивает их какая-то зараза, — пояснил бывший королевский советник. — И мы эту заразу никак вычислить не можем. Твои ребята не знают, откуда у близнецов взялся тот злосчастный бочонок?

— Не знают, — махнул рукой норманн. — Говорят, ваши несли какую-то чушь, что, мол, нашли. Только брешут, чтоб я сдох! Где это видано, чтобы добрая брага, да при дубовом бочонке, просто так без присмотру валялась на каждом углу?!

— Это верно… — согласно вздохнул лорд МакЛайон. — Ладно, позже разберемся. Эйнар, а где они все пили-то?..

— Я так понимаю, где нашел, там и пили. За поленницей. Она высокая, оттуда не видать… И ведь, скоты, с самого утра нализались!

— С утра? — переспросил Ивар. — Погоди-ка… Творимир, так вот это, — он указал на братьев, — уже за сегодня не в первый раз?..

— Эх… — виновато понурился тот. Лорд схватился за голову:

— Ну всё, хватит! Такими темпами через месяц они и вправду все мозги себе проспиртуют, и мы от них уж точно ничего не добьемся. Творимир, с этого момента от них — ни на шаг! Эту парочку сейчас сами перетащим в сарай… Я скажу Шону, чтоб он тебе туда ведро принес, для личных надобностей, и есть будешь там же.

Творимир поморщился, но нехотя кивнул.

— На ночь тебя сменю сам, — продолжил Ивар. — Если кто-то умудрился им передать выпивку за те полчаса, что ты отсутствовал, значит, следил. Чужих людей здесь сразу бы заметили, значит, кто-то свой. Кто — я и представить не в состоянии, поэтому доверять могу только нам двоим… Эйнар, — он, вспомнив о сыне конунга, развернулся к нему:- О том, что ты здесь сейчас слышал — никому. Это в твоих же интересах. Ясно? И еще — если твои парни что-то вспомнят о подробностях утренней пьянки — сообщи мне!

— Само собой, — тот коротко и кивнул и вышел. Лорд МакЛайон перевел дух и засучил рукава:

— Ну, друже, давай-ка займемся этими полутрупами!.. Слава богу, сарай тут в двух шагах, не надорвемся… Ах, да, забыл, — он вынул из-за пазухи плоскую бутылочку зеленого стекла:- Вот, возьми сразу. Как начнут трезветь — влей каждому по одной десятой пинты! И больше они пить просто физически не смогут…

— Эх, — с горечью, недоверчиво фыркнул русич.

— Ну, по крайней мере, пару дней, — поправился Ивар, беря за ноги Мартина. — А этого времени, уж поверь, мне хватит!