Глава 14

Нэрис застегнула пуговки домашнего платья и с легким вздохом облегчения опустилась в кресло у камина. Уфф, не жизнь, а сплошные переезды… Но, слава господу, сегодня они вернулись во Фрейх и в ближайшее время, как клятвенно заверил Ивар, никуда с места не тронутся. И то правда — сколько можно по Хайлэндсу болтаться?.. Со всеми влиятельными людьми Нагорья деятельный лорд МакЛайон уже перезнакомился, мнение свое о них составил и, надо думать, нужные сведения собрал. А чтобы их вдумчиво анализировать — на то нужно время и место. Родовой замок как раз сойдет…

Девушка сделала маленький глоточек ароматного чая (еще из приданого, помнится, папа купцам из Китая целое состояние за несколько унций отвалил!), сунула в рот рассыпчатый кусочек имбирного печенья и, оглянувшись на дверь, направилась к кровати. Пошарила рукой у правой ножки и вынула ящичек с письменными принадлежностями. За эти дни она узнала столько нужного и ненужного, что голова ее просто лопалась от избытка информации. Этак и запутаться недолго, и забыть что-нибудь важное! Проще сейчас всё аккуратно записать по свежей памяти.

Она, подумав, закрыла дверь спальни на засов и устроилась поудобнее за туалетным столиком. Достала лист чистой бумаги, откинула колпачок чернильницы и призадумалась — с чего начать?..

Решив начать с начала, то есть с загадочной гибели наследника престола, Нэрис обмакнула перо в чернильницу и уже почти коснулась им поверхности чистого листа, как со стороны окна неожиданно раздалось глухое "Бряк!", и чей-то недовольный писк. Леди Маклайон ойкнула и посадила на бумагу жирную кляксу. Час был поздний, ее спальня находилась на третьем этаже замка… Так кто же это так настойчиво в стекло бьется?! Да еще и ругается при этом!..

Нэрис, поколебавшись, бросила перо и, прихватив для надежности кочергу, на цыпочках двинулась к занавешенному окну. Подкралась поближе, выдохнула, одной рукой занесла кочергу над головой а второй решительно (чтоб не успеть испугаться окончательно), отдернула тяжелую бархатную портьеру…

— Ой! — снова сказала она. — Это вы?..

— А что, на кого другого похожа? — сердито ответила малышка-фэйри, досадливо стукнув крошечным кулачком по стеклу. — Вечно вы, люди, ото всего загораживаетесь… И все равно без толку. Впусти же меня, наконец — тут ведь холодно!

— Ой, простите! — спохватилась недогадливая леди, поспешно отбрасывая не пригодившуюся кочергу и с усилием отворяя окно. — Не ожидала… Проходите, присаживайтесь! Может быть, чаю?.. Или я велю молока принести?

— Благодарю, не стоит, — вежливо отказалась крошка, впархивая в теплую комнату и, подрагивая полупрозрачными крылышками, уселась на каминной полке. — Я ненадолго.

— Может, тогда хоть печенюшку?.. — Нэрис протянула гостье корзиночку с имбирным печеньем по рецепту леди МакДональд. — Оно очень вкусное!

— Ну… давай, — соблазнилась Сибилла, чей розовый носик уже уловил сладкий аромат лакомства. — Отломи краешек, я же всё целиком не сьем!.. И больше не перебивай, у меня времени мало, скро полночь пробьет, нужно домой успеть вернуться…

Фэйри захрустела печеньем, сыпля крошки на пол. Нэрис присела на краешек кресла, терпеливо ожидая, когда гостья наестся и поведает ей, зачем она, собственно, явилась. Объяснение не заставило себя долго ждать.

— Мы, Благий Двор, добро помним, — проглотив последнюю сладкую крошку, наконец сказала малышка. — Это я уже говорила. И долги мы отдаем… Вот за этим я и пришла.

— Долги?.. — не поняла Нэрис.

— Ты спасла мне жизнь, — напомнила Сибилла, слетая с камина и присаживаясь девушке на колено. — Поэтому проси чего хочешь… Только учти — у тебя есть всего одно желание! А то знаем мы вас, смертных, дай вам палец — вы руку по локоть откусите…

— Да ничего мне не надо! — нахмурилась девушка, уязвленная этим нелицеприятным обобщением. — Ну спасла и спасла, живите себе на здоровье!

— Нет, — тряхнула золотистой головкой малышка. — Так не положено. Правило такое… И вообще, не говори ерунды! Что тебе, пожелать, что ли, нечего?

— Ну почему же — нечего? — протянула Нэрис. — Очень даже есть, чего. Вот к примеру… к примеру…

Она задумалась. "А ведь и правда — вроде бы всё есть, чего еще желать-то? Слава богу, здоровая, молодая, замужем, не бедствую… Другие вон и похуже живут! Тот несчастный лис, например…" Задумчиво покачав головой, леди Маклайон посмотрела в лицо Сибиллле:

— А пожелать только для себя можно?

— Мне все равно, — пожала плечами та, с вожделением косясь на источающую дивные ароматы меда и имбиря корзинку с печеньем, — как хочешь! Только чтобы без вредительства, мы — Благий Двор, мы пакостями не занимаемся.

— Тогда у меня есть желание! — кивнула девушка. — Сибилла, вы помните того лиса, ну, он со мной был, когда мы с вами тогда познакомились?

— А что ж мне его не запомнить было, когда он, бестия рыжая, почитай каждое полнолуние на нас из-под куста таращится? — звонко рассмеялась фэйри. — Жалко, что оборотень — давно к себе бы сманили… А так нельзя. Печать на нем, Неблагого Двора печать, таким людям в Страну Света ходу нет. А что ты хотела?

— Он ведь не виноват, — сбивчиво пояснила Нэрис, — ну, в проклятии этом!.. Это же… по наследству, вроде как. Вы могли бы его… расколдовать? Жалко. Он добрый!

— Знаю, — махнула белой ручкой Сибилла. — Только не могу я чары с него снять. Неблагий Двор проклял, только он и простить может.

— Да эти разве простят?!

— Не простят. Очень зловредные, — согласилась малышка, тишком отщипнув кусочек печенья. — Но и мы тут не помощники. Давай другое желание… и поторопись, смертная! Говорила же, полночь скоро!..

— Тогда подумать надо, — растерянно развела руками девушка. — Вы бы хоть предупредили!.. А то вот так сразу…

— На то и расчет! — хитро прищурилась дочь Маленького народца. — Может, чаю тебе еще наколдовать? Это я сию минуту!

— Нет уж! — фыркнула Нэрис. — Что это я, в самом деле, такой шанс упускать буду?.. Дайте мне пять минут, я что-нибудь вспомню!

— Хорошо! — кивнула Сибилла. — Пять минут у тебя есть. Думай!

Малышка бросила взгляд на часы, стоящие в углу спальни, и вплотную занялась недоеденной печенюшкой. Нэрис откинулась в кресле. Что бы такое попросить? Ну не желать же ослепительной леди Кэвендиш подурнеть в одночасье?! Во-первых, это все же злое пожелание, а во-вторых — делать кому-то гадости только из-за того, что на него приятнее смотреть, чем на тебя — это низко… Мужа приворожить, чтоб на красоток больше не заглядывался? Противно. Тем более, если уж по совести, хоть Ивар ей и нравился, но сказать, что она влюблена в супруга без памяти — значит, врать самой себе. Какая любовь, знакомы-то без году месяц, и тот не полный! "Ну вот, дожили, — сама себе сказала она, — даже и захотеть-то нечего!.. Всё у меня не как у людей… С такой-то жизнью беспокойной — и всё одно в голову ничего не…"

— Сибилла! — вдруг встрепенулась она. — Я придумала!

— Кхе-кхе… — закашлялась малышка, едва не подавившись угощением, и бросила недовольный взгляд на стрелки часов:- У тебя еще полторы минуты! Могла бы подождать…

— Так ведь четверть двенадцатого, — напомнила Нэрис. — А желание у меня такое, что сначала объяснить надо, это еще минут десять займет.

— А покороче нельзя? — вздохнула малышка.

— Это я и так без подробностей! — в тон ей вздохнула леди МакЛайон. — Так что я расскажу… А вы пока угощайтесь!

— Хорошо, — легко согласилась сластена, нежно глядя на корзинку. — Рассказывай…

Сибилла наморщила лобик и после паузы сказала:

— Так, погоди! То есть, ты говоришь, что твоего супруга преследуют убийцы…

— Наёмные, — подсказала Нэрис.

— Ну да… И ты, стало быть, хочешь, чтобы я вас от них избавила?

— Да!

— И как, интересно?

— Откуда мне знать? — пожала плечами Нэрис. — Вы от меня желание требовали — вот вам желание! Как есть доброе, на благо близкого человека…

— Это понятно, — всплеснула крылышками малышка-фэйри. — Да только не знаю я, как и подступиться к такому-то… Вот делать вам, людям, нечего — то воюете друг с другом, то из-за горсти золота глотки режете кому придется!.. Как вы не вымерли еще — я даже удивляюсь, — она помолчала, раздумывая. — И как же мне душегубцев таких прожженых от дома вашего отвернуть, вреда никому не причинив? Это для Неблагого Двора работа, не для нас!.. Хотя-я-я…

— Что? — подалась вперед заинтригованная леди. Сибилла хитро прищурилась:

— Сама я, пожалуй, тут не справлюсь. И Двор мой, пожалуй, тоже. Но, кажется, есть кое-кто, кому такое дело по плечу… или по тому, что у него вместо плеч, если там вообще что-то есть!..

— Вы о чем?

— Броллахан! — торжествующим шепотом ответила малышка. Нэрис побледнела и отшатнулась от гостьи:

— Да вы что?! Этот… этот кошмар?.. Вы ума решились!

— Отчего же? — самонадеянно фыркнула фэйри. — Самый подходящий вариант! Если эти ваши убийцы такие ушлые, их, пожалуй, ни волшбой, ни сталью, ни зверем диким не испугаешь… А вот тем, чего как бы и нету — это можно попробовать.

— Но ведь броллахан… он же…

— Что? — издевательски подняла бровь Сибилла. — Много вы о нем знаете, люди?..

— Немного, но…

— "Немного", — передразнила фэйри, — да ничего вы не знаете! Потому и боитесь… А он на самом деле создание не особенно опасное. Ежели не обижать, конечно. А то в отместку возьмет, мостиком через пропасть перекинется, шагнешь — и поминай, как звали! Потому как одна иллюзия, дух ведь, все-таки, существо эфирное…

— И что, он убийцам будет под ноги "мостиком" соваться? — недоверчиво хмыкнула девушка.

— Зачем же? У меня идея получше есть, — заговорщицки подмигнула малышка. — Отпугнем мы ваших душегубов… Да так, что они всем кланом постриг примут!

— Ну, это вряд ли…

— Да понятное дело, я ж не в прямом смысле… — Сибилла потерла ладошки:- Где, говоришь, твой супруг убийцу покойного закопал?

— А вам зачем?! — обомлела девушка.

— Так, — строго обернулась фэйри, — ты желание загадала? Загадала. А уж о том, как и кто его исполнять будет — это не твоя печаль! Договорились?..

— Договорились, — мало что понимая, медленно кивнула леди МакЛайон. — Хорошо, больше ничего не спрашиваю. А тело они неподалеку от замка зарыли, в каком-то перелеске. Где точно — прости, не скажу, сама не видела, это со слов Ивара.

— Понятно, — деловито взмахнула стрекозиными крылышками гостья, — лес тут один под боком, наш. Зверью клич кинем — враз отыщут! А там можешь не беспокоиться, пуганем злодеев их же оружием…

— Это каким? — не утерпела Нэрис, сгорая от жгучего любопытства. Сибилла погрозила ей пальчиком:

— Вот ведь всё тебе знать надо!.. — она поднялась в воздух:- Придется потерпеть, смертная. Сегодня я уж не успею всё устроить, риск большой, а завтра, глядишь, после заката и сладим дело… А ты в гости приходи. Там и расскажу, коли удачно сложится!

Она подлетела к окну и легко проскользнула в приоткрытую створку:

— Пора мне. До скорой встречи, смертная!..

— Меня зовут Нэрис, — с улыбкой напомнила девушка.

— Я помню, — отмахнулась Сибилла, и добавила, уже исчезая в ночной холодной темноте:- Только смотри, не забудь, — приходи до полуночи! В полночь холм закрывается… Исключая полнолуние. Поняла?

— Поняла, — закивала Нэрис, махнув на прощание малышке-фэйри и поплотнее закрывая окно. — Напустила туману, неужели рассказать было сложно?.. Ведь интересно же! Конечно, чего всяким "смертным" всё подряд рассказывать? — она сокрушенно вздохнула:- И вот мучайся теперь… Аж до завтра!

Она задернула портьеры и подошла к туалетному столику. Посмотрела на лист, украшенный высохшей чернильной кляксой, подумала — и убрала письменные принадлежности обратно в ящичек. Поздно уже. Да и Сибилла своим неожиданным визитом весь настрой сбила. Завтра снова попробуем, утро вечера мудренее… Девушка зевнула, убрала ящичек под кровать и посмотрела на часы. Без двадцати минут полночь. Надо печенье в буфет убрать, чтоб мышей в спальню не набежало, да и спать ложиться… Нэрис аккуратно стряхнула крошки в корзинку, прикрыла ее льняной салфеткой и подняла засов на двери. Конечно, можно было попросить Бесс, тем более, что это вообще ее обязанность, но… когда у тебя в доме гостит первая красавица Шотландии, вокруг которой твой собственный супруг крутится уже который день, хоть они и приятели… По крайней мере, уж поинтересоваться, когда лорд МакЛайон изволит отправляться на боковую, она имеет право! Вон, сэр Дэвид уже давно седьмой сон видит — еще после ужина на отдых удалился, а леди Грейс ложиться и не думает. Сидят себе с Иваром в каминной зале, вспоминают юные годы. Ничего предосудительного, конечно, но о себе напомнить все-таки не помешает… Тем более — тут Нэрис раздосадованно фыркнула — ведь до брачной ночи дело не дошло до сих пор! У МакДональдов было не до того — то Ивар с горцами по ночам, запершись, беседует, то с леди Кэвендиш пляшет, то дочки сира Малькольма, охочие до сплетен из Лоулэндса (сидят, бедняжки, в Нагорье, сплошная скука), уже саму Нэрис к себе в спальню утащили — полуночничать… Это же ни в какие ворота уже не лезет! Не замужняя женщина, а монашка какая-то. Только и радости, что кольцо на пальце…

С этими невеселыми мыслями девушка добралась до первого этажа и подошла к каминному залу. Заглянула, нацепив на лицо любезную улыбку, и удивленно моргнула — зал был пуст, кресла у камина убраны, ни мужа, ни леди Грейс нет и в помине. "Вот я дурочка!.. — с облегчением подумала Нэрис, прикрыв двери в зал и направляясь к кухне. — Напридумывала себе всякого, как обычно! А они уж и разошлись давно… Надо поторопиться, не то ведь будет как тогда — приду, а супруг заснул, не дождавшись!.." Воспрявшая духом леди МакЛайон вошла в тихую безлюдную кухню и отворила дверцы большого буфета. Пожалуй, завтра надо еще печенья приготовить. Вон как оно всем по вкусу пришлось — не забери Нэрис к себе в комнату эту корзинку, ничего бы не осталось! Спасибо леди Агнесс, поделилась рецептом.

Сзади, со стороны печи, послышался слабый шорох. Она быстро обернулась. Крысы?.. Да нет, вроде не похоже… И кот, кухонный охранник, преспокойно спит себе рядом на лавке. А он крысолов что надо — Нэрис сама видела неделю назад, аж четырех крыс задавил за ночь!..

— Эй, кто там? — тихонько позвала она. Никто не ответил, шорох прекратился. Кот зевнул, дернул во сне ухом и прикрыл лапой нос. Завтра будет холодно…

— Ах, господи! — вдруг поняв, хлопнула себя по лбу девушка. — Так ведь это же Хозяин!

Она торопливо достала уже поставленную было на полку буфета корзинку с печеньем, выбрала четыре ароматных кругляша побольше и, вынув платок, разложила на нем угощение. Потом порылась в холодной кладовой, отыскала крынку со сливками… Это же надо, брауни с крысой перепутать! Как бы не обиделся. Ну ничего, печенье даже фэйри оценила, глядишь, умаслим домового духа… Девушка осторожно подошла к печи и заглянула в темную щель между ней и стеной. Никого, понятное дело. Разве Хозяин так просто покажется?..

Она аккуратно поставила на пол за печкой миску сливок и положила рядом платок с печеньем.

— Уж отведай, батюшка, не побрезгуй, — уважительно, как положено, проговорила девушка и поднялась на ноги, отряхнув подол. Ну вот, теперь всё честь по чести… "Уж мне эта кухарка! — недовольно подумала она, выходя из кухни. — Небось, ветку омелы в спальне вешает, от злых чар, а о том, кто у нее под боком, кто помогает ей кухню в чистоте содержать, и не думает! А потом у нее молоко убегать начнет, тесто не поднимется, печь задымит… И кто, спрашивается, будет виноват? Вот то-то же…"

Удовлетворенно жуя печенюшку, оставленную себе на сон грядущий, Нэрис подобрала свободной рукой подол платья и поднялась по лестнице, намереваясь сию же минуту улечься в постель и таки дождаться законного супруга со всеми вытекающими из этого последствиями. Но, не дойдя до спальни пару десятков локтей, приостановилась у закрытых дверей библиотеки. Оттуда раздавались знакомые голоса. Один — Ивара, второй, как это ни печально — леди Кэвендиш. Но замереть у дверей Нэрис заставило даже не это… А то, что, судя по тону разговора, обсуждали они определенно не положение родной Шотландии на мировой политической арене!..

— …вот, твое любимое, — голос Ивара и звук откупориваемой бутылки.

— Ну надо же, ты еще помнишь!.. — легое "звяк" бокала. — Хватит, хватит! Захмелею…

— А может, я на это и рассчитываю?.. Так сказать, коварно воспользоваться беспомощностью пьяной женщины…

— Ивар, фу на тебя! — звонкий смех. — Какой ты, все-таки, похабник.

— И не говори, — снова звяканье. — До сих пор не понимаю, что ты во мне нашла?

— На комплименты набиваешься?.. — смешок. — За столько лет не наслушался?

— От тебя, Грейси, я могу слушать все что угодно круглые сутки, ты же знаешь!

— Подхалим… Ну, скажешь тост, или будем тут пить, как две пьянчужки?

— За тебя.

— О, за это грех не выпить… — звон бокалов, секундное затишье, предательский скрип софы. — Эй, ваше сиятельство! Не так быстро…

— Раньше тебе нравилось…

— Мне, может, и сейчас нравится… Но, Ивар, если узнает Дэвид, то нам обоим сильно не… Ах ты, бессовестный!

Снова скрип, звон разбитого бокала, полувскрик-полувздох, шорох платья… Нэрис, вся пунцовая — не столько от стыда, сколько от возмущения, отпрянула от двери. Она не собиралась больше это слушать. Да и зачем — что сейчас происходило там, в библиотеке, и так было понятно!.. Оскорбленная до глубины души, девушка круто развернулась и, стараясь не шуметь, бросилась в сторону своей спальни.

Леди Грейс расправила пышный бархатный подол и сердито всплеснула руками:

— Ну вот! Молодец!.. Предупреждала же!

— Грейси, извини… — покаянно забормотал Ивар, подбирающий осколки бокала с пола и сконфуженно поглядывая на багровое пятно, благоухающее старым хересом. Пятно расплывалось непосредственно на бледно-зеленом бархате платья леди Кэвендиш. — Может, быстренько замоем?

— Ага! — ядовито усмехнулась она. — Где и как? Слуг звать? Чтобы они завтра по всему замку разнесли, как мы с тобой тут по ночам тет-а-тет вина распиваем?..

— Ну да… не лучшее предложение… — вынужден был признать Ивар. — Черт. Грейси, ну прости! На тебя загляделся.

— Хватит увиливать, — воинственно фыркнула она, поднимаясь с софы и сокрушенно обозревая размеры ущерба. — Всё, платье ты мне загубил. Между прочим, новое, и, чтоб ты знал — дорогое!

— Я возмещу!

— Угу… Хотела бы я на это посмотреть, — нахмуренная леди покачала головой. — От тебя, МакЛайон, одна головная боль. Ну зачем ты полез по второй наливать, едва первый бокал не допили?.. Говорила же — не так быстро!.. Нет, ему же выпить не с кем…

— Ну при чем тут это? — мягко улыбнулся он. — В кои-то веки встретились, года четыре тебя не видел! Вот, разволновался.

— Не смеши меня, милый, ты и в первый раз не волновался, а тогда, помнится, мы не вино пили, — она хмыкнула и махнула рукой. — А, черт с ним, с платьем, все равно уже не исправишь… Наливай. Только брысь с дивана, что-то руки у тебя и правда сегодня кривые! Стареешь, дружище…

— Ну, не всем же оставаться всегда в одном возрасте! — галантно ответил он, осторожно наполняя новый бокал взамен разбитого. — Ты совсем не изменилась, Грейси. У меня, признаться, такое ощущение, что нам опять по двадцать лет…

— Не напоминай, — леди Кэвендиш взяла из его рук бокал. — Страшно подумать — десять лет прошло… Нет, ты посмотри — он же мне опять до краев налил! Ивар, я серьезно — Дэвид человек строгих правил, истинный джентльмен, и если он завтра от меня что-то унюхает…

— Я больше не буду, — покаялся лорд МакЛайон. — Прости, не рассчитал. И не тяжело тебе с таким поборником нравственности?..

— Нет, — улыбнулась она. — Он идеальный муж.

— Да ну? И что, так-таки ни единого недостатка?..

— Хм… Ну, разве что один. Дэвид ужасно храпит. А в остальном, как я уже сказала, муж у меня идеальный… В отличие от некоторых!

— А что такое? — ухмыльнулся Ивар. — Моя жена на меня вроде бы не жалуется.

— Это тебе с женой повезло, — заявила леди Грейс, с удовольствием делая глоток хереса. — Если бы мой супруг в библиотеках черт-те с кем по ночам запирался…

— Ты — не черт-те кто.

— Для тебя, — поправила она. — Но не для нее. Я бы на ее месте прибила бы обоих!..

Они расхохотались. Ивар налил себе еще и посмотрел на Грейс долгим взглядом. Она подняла бровь:

— Что?

— Так… Я скучал по тебе, Грейси.

— Я по тебе тоже, — она улыбнулась краешком губ. — Казалось, что уже и думать забыла, а вот увидела — и поняла, что скучаю…

— До сих пор?

— Семь лет так просто из головы не выбросишь, — ответила леди Кэвендиш и одним глотком опустошила свой бокал. — Впрочем, уже неважно. Час поздний, лорд МакЛайон, — она улыбнулась и встала. — Порядочной замужней женщине уже давно пора спать.

— А порядочная замужняя женщина не может задержаться ещё на минутку?.. — Ивар тоже поднялся и взял ее за руку. — Грейс…

— Ивар, — она посмотрела ему в глаза, — тебе вино в голову ударило. Будь добр, открой дверь — и я пойду. Если ты забыл, то ты женат, а я — замужем…

— Когда-то тебе это не помешало, — он отпустил ее руку и снял с двери засов. Леди Кэвендиш, уже стоя на пороге библиотеки, обернулась:

— Когда-то всё было по-другому, Ивар. Доброй ночи.

Зашуршали складки платья, дверь скрипнула и мягко захлопнулась. Лорд МакЛайон постоял еще с минуту, потом медленно подошел к столу и вылил себе в чашу остатки хереса. Задумчиво отхлебнул и, бросив взгляд на свое отражение в стеклянной стенке книжного шкафа, вздохнул:

— Язык мой — враг мой… Мда. — он, совсем как недавно леди Кэвендиш, одним глотком опорожнил бокал и со звоном поставил его на стол.

Бесс вынула из-под одеяла бутылки с горячей водой и, поставив их на пол, взбила подушки. Что за хозяева — ночь-полночь, замок спит давно, а их носит где-то… Служанка сняла с плеча шелковую ночную рубашку Нэрис, аккуратно разложила ее поверх одеяла и отошла к камину — подбросить дровишек. Ночи становились всё холоднее, нельзя дать огню погаснуть…

Дверь позади распахнулась, и мимо Бесс пронесся шелестящий вихрь. Вихрь с разбегу рухнул на кровать, не снимая туфелек, и разразился душераздирающими рыданиями.

— Госпожа?.. — обернулась служанка. — Что это вы так позд… Госпожа! Да что с вами?!

— У-у-у… — проревели из пуховых подушек. Бесс ахнула, споро прикрыла дверь и бросилась к кровати, заполошно причитая:

— Госпожа, да что ж стряслось-то?.. Ну-ну, не надо плакать… Ну посмотрите на свою Бесси, будьте лапонькой… Ну не прячьте личико! Ну?..

— У-у-уйди-и-и…

— Вот еще! — всплеснула пухлыми ручками девушка, присаживаясь подле хозяйки. — Куда ж я уйду-то от вас, когда вы в таком-то виде?.. И кто я буду-то опосля этого?! Ну нет уж, госпожа, вы как хотите, а я здесь останусь, покуда вы не успокоитесь… Ну же, скажите Бесс, отчего так расстроились? Али напугал кто?

— Не-е-ет… — прорыдали в ответ.

— А что ж тогда? — Бесс погладила хозяйку по волосам, как младшую сестренку, и заворковала:- Негоже так расстраиваться, госпожа… Давайте-ка, разденемся, туфельки вот снимем, чаю горячего выпьем, и расскажем своей Бесси, что стряслось!..

— Н-не хочу я твоего ча-а-аю… — вслипывая, ответила плакса, однако не воспротивилась, когда ловкие пальцы горничной принялись быстро расшнуровывать платье.

— Ну, не желаете чаю, дак я молочка погрею, — успокаивающе ворковала Бесс, снимая с госпожи туфельки и укладывая ее в постель. — Ну вот, вот и славненько, укутайтесь-ка по самое горлышко… Дайте-ка я подушку переверну, ишь, насквозь слезами промочили!.. И бутылку горячую в ноги положим, совсем вы захолодали… Не брыкайтесь, госпожа, не брыкайтесь!

— Что ты кудахчешь надо мной?.. — шмыгая носом, буркнула зареванная леди МакЛайон. — Ребенок я тебе, что ли?..

— Дак вы иной раз именно что дитя малое, — улыбнулась служанка, даже забыв, что она сама младше хозяйки едва ли не на добрый десяток лет. — Ну вот, ужо и голосок дрожать перестал! Умничка вы моя… Молочка-то принести? Я и меда ложку положу, чтоб спалось крепче!

— Чаю дай, — насупленно ответила Нэрис, утирая покрасневшие глаза вышитым рукавом рубашки. — Не хочу я молоко. И спать тоже не хочу!

— Чаю — так чаю, я что, я ж только и рада, — закивала Бесс, поднимаясь. — Я ведь как раз свеженького кипяточку принесла, думала, вдруг вам захочется перед сном, знаю, вы любите… — она зазвенела чашками. — Вот, госпожа, пожалуйте… Осторожно, горячий!

— Спасибо, — Нэрис села на кровати и сделала глоток ароматного обжигающего чая. Вздохнула, сделала еще глоток, помолчала, глядя куда-то сквозь служанку, нахмурила брови и, поставив чашечку обратно на поднос, сказала уже более или менее твердым голосом:- Убери. И дверь на засов запри. Поговорить надо.

Когда лорд МакЛайон через час явился в супружескую спальню, его там ждал не очень приятный сюрприз в виде запертой двери. Отворившая на озадаченный стук Бесс сурово и трагично сообщила, что госпожа лежит в сильном жару, видать, простудилась, и она, Бесс, намерена всю ночь сидеть у ее постели и ставить любимой хозяйке компрессы на лоб. А его сиятельство, чтоб заразу не подхватил, она покорнейше просит переночевать в другом помещении. Ивар заглянул в комнату, увидел лежащую в горе подушек и одеял мертвенно-бледную супругу с красными пятнами на щеках, мечущуюся во сне. Рядом, у кровати, тазик с водой и знакомый чемоданчик с лекарствами на столике… Лорд крякнул и покорился неумолимой сиделке. Пришлось устраиваться спать в одной из гостевых комнат, закутавшись в три пледа сразу — камин там никто не растапливал, а будить кого-то из слуг или, тем паче, возиться с огнем самому ему не хотелось. Выпитое за вечер пока еще грело кровь, да и медвежий полог (завтра не забыть прибрать подальше!) не давал сырости промерзшей комнаты пробраться под одеяла. Ивар поворочался, согреваясь, и откинулся на подушку. "Не на пользу ей эти разъезды, — подумал он, засыпая. — Здоровье хрупкое, надо было с собой в Тиорам не брать, день туда, день обратно, а она ведь еще и от того долгого недельного перехода в себя толком не пришла. Вот и свалилась… И где ее просквозило? Ведь еще за ужином и ни намека на болезнь не было!.. Надо будет завтра за лекарем послать, — лорд зевнул. — И перед Грейс извиниться. Действительно, набрался на радостях, полез с приставаниями, забыл, сколько с тех пор воды утекло… Ее расстроил, и сам опозорился. Ну что за день сегодня такой паршивый?.."

Он зевнул еще раз и, перевернувшись на бок, закрыл глаза.

А в это время, в отведенных чете Кэвендиш покоях, леди Грейс никак не могла сомкнуть глаз. Виной тому был не херес, не испорченное платье, надежно упрятанное на самое дно сундука, и даже не храпящий сэр Дэвид под боком. Причина бессонницы леди Кэвендиш была совершенно идентична причине "болезни" леди МакЛайон… "Ивар, — думала Грейс, беспокойно ворочаясь на пуховой перине, — ну кто тебя за язык тянул? "Я скучал", "ты всё та же"… И я не та же, и ты не особенно-то и скучал. Что за черт меня дернул напроситься к нему в гости?! Тряпка я бесхарактерная!.." Леди Кэвендиш перевернулась на спину и уставилась невидящими глазами в темный потолок спальни. Прошлое, о котором сейчас хотелось бы забыть, неумолимо вставало в памяти… Как давно это было! Еще жив был Уолтер, второй муж, когда на одном из королевских пиров в Стерлинге они с Иваром встретились после долгой разлуки — время бесшабашного отрочества давно ушло, друзья детства, не видевшиеся с тех пор, как напару озорничали в обширном поместье Гордонов и сводили с ума чопорных фрейлин при дворе короля, встретились. И поняли, что с дружбой покончено. Не может быть никакой дружбы между мужчиной и женщиной…

Грейс было чуть больше двадцати, позади было первое недолгое замужество с лордом Форестером, который годился молодой жене в деды и который прожил едва ли больше года после свадьбы, оставив Грейс богатой вдовушкой (на что, собственно, ее отец, лорд Гордон, и рассчитывал). Походив в трауре, сколько положено, молодая и очаровательная вдова вскоре снова вышла замуж — за блистательного лорда Уолтера Бойда, писаного красавца, первого щеголя на весь Лоулэндс, образованного и утонченного, богатого и влиятельного, мечту всех девиц на выданье. Увы, только после свадьбы Грейс обнаружила, что душка Уолтер предпочитает ее общество своим не менее утонченным и очаровательным друзьям… исключительно мужского пола. К чести самого Уолтера, он ни разу ничем не обидел прелестную супругу, более того — относился к ней с уважением и нежностью, баловал без меры и не отказывал ни в чем. Ко всему прочему, считая, что врать близкому человеку стыдно и нехорошо, лорд Бойд честно признался в своих предпочтениях и уведомил жену, что если она заведет себе сердечного друга (разумеется, сохранив сей факт в тайне от общественности), он лично ничего не будет иметь против. Грейс отошла от шока, погрустила, поразмыслила, и решила, что все не так уж плохо. Брак их заключался, в общем-то, по обоюдному рассчету, Уолтер был чрезвычайно выгодной партией и сдувал с жены пылинки. Леди Бойд махнула на все рукой и приняла доводы супруга… Они были невероятно красивой парой. А то, что эта пара по возвращении домой дружески целовала друг дружку в щечки и расходилась по разным спальням — это, в сущности, было только их дело!..

А потом Грейс снова встретила Ивара. Уже не мальчика, а взрослого мужчину, повидавшего многое и многих… Вспыхнувшая, как сухая трава от единой искры, страсть была взаимной. Оба совершенно потеряли голову, и вскоре при дворе начали потихньку шептаться о том, что блистательная леди Бойд, кажется, явно предпочитает королевского воспитанника своему красавцу-супругу… Слухи, разумеется, быстро дошли и до самого супруга, и сир Уолтер (который, понятное дело, не имел ничего против) был вынужден увезти жену в родовое поместье — подальше от королевского двора и злых языков. Он был искренне рад за Грейс, прекрасно ее понимал, но допустить, чтобы гордое имя Бойдов трепали на каждом углу в связи с такой неблаговидной темой, как супружеская измена, он тоже не мог. Единственное, что он мог — это оградить Грейс от чужих глаз и периодически, когда Ивар бывал в Шотландии (его служба не позволяла подолгу находиться на родине), под разными благовидными предлогами ненадолго оставлять замок, чтобы дать возможность любовникам провести хотя бы несколько дней друг с другом. Об истинном положении вещей в поместье Бойдов многие знали, но предпочитали помалкивать из симпатии к хозяевам. Ивар о склонностях сира Уолтера не догадывался, да и голову его при виде Грейс занимали совершенно иные мысли, весьма далекие от странной лояльности, казалось бы, обманутого супруга…

Леди Кэвендиш прерывисто вздохнула. Воспоминания о том счастливом времени вызывали тянущую где-то под сердцем сладкую боль. Как всё это было… волшебно. И какое это было упоительное чувство, когда Ивар, бывало, не успев вернуться из очередной дипломатический миссии и отчитаться его величеству, прыгал в седло и, примчавшись к ней в замок, стискивал ее в своих обьятиях! И как горели при этом его глаза!.. И как у нее заходилось серце при мысли о том, что ближайшие три-четыре дня они будут вместе, только вдвоем, рядом… И потом, бессонными, лихорадочными ночами, задыхаясь от страсти в его сильных руках, она растворялась в священном безумии, забывая обо всем. О том, что счастье это недолгое, что у связи этой нет будущего… И о том, что, увы ей, Ивар ее не любит.

Да, к сожалению, дело обстояло именно так. Первое время — год, может, меньше, Грейс, совершенно потерявшей голову, было не до размышлений. Ее любви хватало на двоих с избытком. А потом… Потом она стала задумываться, почему, несмотря на все ее признания, он говорил о чем угодно — о том, как она хороша, как он мечтает о ней в разлуке, как сводит его с ума ее тело — но он ни раз не сказал, что любит. (Леди Кэвендиш горько усмехнулась — похоже, ей всегда везло на честных мужчин!) В общем, тогда Грейс и сделала очень большую, как она поняла позже, ошибку — она напрямую спросила Ивара о его чувствах. За что и поплатилась… "Это всё непросто, — помолчав, ответил он. — Грейси, ты… ты, пожалуй, лучшее, что со мной случалось в жизни, но… я не могу ответить на этот вопрос однозначно. Твердо я знаю только одно — ты нужна мне. Мне без тебя…" Дальше Грейс уже не слушала. Дурой ее назвать было нельзя. Она спросила, он ответил. Да, конечно, Ивар не сказал, что не любит ее, но… есть только одно слово, чтобы сказать "Да". Остальные слова придуманы, чтобы сказать — "Нет".

Лорд Кэвендиш перевернулся во сне и обнял жену. Грейс, стряхнув с себя тоскливые воспоминания о былом, посмотела на него, и ее губы тронула нежная улыбка. Дэвид… Он, конечно, стоил двух таких, как Ивар, и ему, наверное, нужна была жена получше. Не такая, которая выскочила за него замуж, только чтобы поскорее забыть о другом человеке!.. Леди Кэвендиш покачала головой и потерлась щекой о руку мужа. Боже, какое счастье, что она его встретила! А Ивар… Грейс усмехнулась — похоже, Ивар — это просто какая-то болезнь. И вылечить ее невозможно… Тогда, после памятного разговора, она выставила его из дома, заявив на прощание, что между ними все кончено, и видеть его больше она не желает. Он молча уехал. А потом, через полгода, явился снова, по каким-то королевским делам. И она не смогла устоять… Тяжело было осознавать, что ее тело он любил гораздо больше, чем ее саму, но без него было еще тяжелее… Так всё это и тянулось — они встречались несколько раз в год, он проводил в поместье лорда Бойда одну-две ночи и уезжал снова. Потом возвращался… И так долгих семь лет, до того черного дня, когда умер Уолтер.

Даже сейчас, спустя годы, ей больно было вспоминать об этом. Лорд Бойд угас в несколько дней, как свечка, вернувшись из одного английского графства, где свирепствовала холера. Он просил Грейс не приближаться, но она его не послушала. Он любила Уолтера, как брата, как лучшего друга, и оставить его умирать в одиночестве не смогла… На себя ей было наплевать, Ивар не появлялся уже с год, глухая тоска брала за сердце, и потеря единственного по-настоящему близкого человека убила бы ее не хуже холеры. Которая несчастную девушку почему-то пощадила — Уолтер умер на руках у Грейс, оставив ее в добром здравии и глубочайшем горе. Похоронив мужа, леди Бойд заперлась в замке, как в келье, с твердым намерением больше никогда из него не выходить, никого не видеть и ничего не слышать. Слуги шептались, что госпожа от великого расстройства слегка повредилась в уме. Знать запоздало каялась в напрасном злословии, видя, как убивается по усопшему несчастная вдова. Ивар, прослышавший о несчастье, побросал все дела и приехал — что бы ни думала о нем Грейс, но все-таки королевский советник был действительно к ней очень привязан… Она его не прогнала, но все попытки расстроенного лорда хоть как-то расшевелить ее, не привели ни к чему. Огонь в ее черных глазах погас, так же как и интерес ко всему вокруг. Неделю побившись, как рыба об лед, в ворота ее скорби, он уехал, чувствуя непривычную горечь и пустоту в душе. Он не смог ей помочь, хоть и очень хотел. Помочь ей могло только время…

Так оно и получилось. Двухгодичный траур и попытки безутешной леди тихо угаснуть вслед за мужем закончились в тот момент, когда в ворота дома Бойдов постучался небольшой отряд англичан во главе с сэром Дэвидом Кэвендишем. Известный у себя на родине мореход, бабка которого приходилась родней шотландским Бойдам, в момент смерти сира Уолтера на родине отсутствовал, вернулся совсем недавно, и, узнав печальные новости, счел своим долгом лично принести соболезнования вдове дальнего родственника. Как-никак, семья!.. А семейным ценностям сэр Дэвид придавал большое значение, несмотря на то, что чету Бойдов он видел в последний раз на их же свадьбе… В общем, он приехал, и Грейс из вежливости его впустила. А дальше (тут леди Кэвендиш улыбнулась) все закрутилось так быстро, что она и оглянуться не успела, как дальний родственник Уолтера стал значить для нее гораздо больше, чем просто дальний родственник. Сэр Дэвид проявлял такие чудеса терпения и деликатности, пытаясь развеять смертную тоску леди Бойд, что все просто диву давались. Он не надоедал своим присутствием, не набивался ни в друзья, ни в любовники, в общем, вел себя именно как родственник, как этакий добрый дядюшка (хотя возрастом был всего на десять лет старше Грейс). Именно он потихоньку возвращал к жизни уже поставившую на себе крест затворницу: привозил ей книги, рассказывал забавные истории, которых знал невероятное количество, сопровождал на конные прогулки… И все это так ненавязчиво, шутя, что Грейс сама не поняла, как так получилось, что в один прекрасный день, встав с постели и распахнув шторы на окне, она увидела, что день-то действительно — прекрасный! Леди Бойд улыбнулась, зарылась лицом в охапку полевых цветов (с недавнего времени появлявшихся каждое утро на столике в ее гостиной), и, с аппетитом умяв целую миску горячей овсяной каши с маслом, потребовала у служанки принести ее лучшее платье!.. И немедленно, она еще вчера вечером обещала сэру Дэвиду прогулку верхом на рассвете…

Вскоре после этой самой прогулки, месяца через четыре, вдова лорда Бойда, не колеблясь, дала свое согласие стать леди Кэвендиш. И за те три года, что прошли с той поры, она ни разу не пожалела об этом.

Сэр Кэвендиш увез жену в Англию, окружил заботой и любовью, и Грейс была вполне счастлива. С Иваром они не виделись, да ей, по совести, не особенно этого и хотелось — в сравнении с тихим семейным благополучием былые чувства казались чем-то далеким, глупым и ненужным… Обида на возлюбленного прошла — что уж тут сделаешь, сердцу не прикажешь, остались только приятельские отношения и нечастые письма друг другу. Право слово, дружба — она гораздо приятнее такой вот любви, говорила себе Грейс. В конце концов, помимо ушедшей страсти, им все еще было что сказать друг другу — интересы, воспитание и мысли у них всегда были схожие… Но вот видеться, по мнению Грейс, им все-таки не стоило. И они бы не увиделись еще долго, если бы не весть о его женитьбе. Грейс Кэвендиш все-таки была прежде всего женщиной! И ей было до дрожи охота посмотреть на жену Ивара… "Посмотрела, — подумала она, — и, спрашивается, зачем?.. Славная девочка, может, и не красавица, но милая. И я ей, кажется, не очень-то понравилась… Что не удивительно, учитывая как Ивар вокруг меня кругами ходит! Что ему за вожжа под хвост попала? И намеки эти… Нет уж, хватит! — тут леди Грейс свела черные брови на переносице. — Да, я признаю, что он, оказывается, всё еще что-то для меня значит, но на милые внесемейные радости пусть даже не облизывается! Раньше облизываться надо было… Скажу завтра Дэвиду, что нам пора домой. К черту Ивара, к черту Шотландию!.. Глаза бы мои их не видели…"

Она решительно перевернулась на бок, прижавшись к безмятежно сопящему мужу, и, положив голову ему на плечо, смежила веки. Сэр Дэвид, не открывая глаз, провел рукой по ее волосам и улыбнулся во сне. Ему снилось побережье, рассвет и Грейс — на лошади, в развевающемся плаще. Она призывно махала ему рукой, такая юная, красивая… такая любимая. Лорд Кэвендиш пошевелился, приоткрыл глаза, осторожно переложил темную головку спящей жены с затекшего плеча на подушку и снова уснул.