"Вторая путеводная звезда" - читать интересную книгу автора (Гармаш-Роффе Татьяна Владимировна)* * *…Кто-то лил на нее молоко, прохладное и белое, и оно стекало по телу, пенилось, набегало волнами и воланами, ложилось вокруг ее ног кружевом… Это было так приятно! Жара стояла удушающая, и потоки молока, струясь по ее телу, охлаждали разгоряченную и влажную кожу, которая болела и просто лопалась от зноя… Юля застонала от удовольствия. Застонала и открыла глаза. – …Опять ты! – проговорила Юля губами, сухими от жажды и отвращения. – Я тебе только добра хочу, – тихо ответила Колдунья, обтирая ее лицо и грудь прохладной тряпочкой, смоченной чем-то пахучим. Вот отчего ей приснилось молоко, спасительно текущее по телу! – Подкрепись, – Колдунья протянула ей глиняную чашу с двумя ручками. В неверном свете свечи в чаше поблескивало густым и зеленоватым, как болото. Юля оттолкнула чашу. – Дай пить! – Нет. Сначала супчику, – ласково ответила колдовка, приставляя чашу к губам Юли. Она была мерзкая. Вся в черном, и одежку она не меняла последние лет сто, пожалуй: от нее разило потом, застарелым и прокисшим, и всеми запахами кухни сразу, жареным луком, рыбой и прогорклым маслом. Лицо ее казалось большим и грубо сделанным. Вполне можно было подумать, что это переодетый мужчина, если бы не голос, обычный женский и даже не особо противный, как ни странно. Только чтобы поскорее избавиться от колдовки, Юля, морщась, выпила супчик. Он был пряным и острым и немного горчил. – А теперь компотик, – довольно произнесла Колдунья и протянула ей эмалированную кружку. Юля уже знала: как только она выпьет «компотик», то ее сознание снова помутится. Оно и сейчас, вырвавшись из-под действия снадобий Колдуньи, было нечетким… И все же она помнила: с тех пор, как она здесь, ее перестали бить. Да и то, зачем ее бить, если она постоянно вырубается? Значит, рассудила Юля, в ее интересах выпить это снадобье и отключиться. Тогда ее точно не тронут! Она послушно подставила губы под «компотик». – Вот и умница… – донесся до нее голос колдовки, и Юля раньше, чем сделала последний глоток, отключилась. …Нет, это вовсе не молоко! Это молочно-белая, пенная и невесомая ткань ее свадебного платья! Это оно струится по телу, ложась воланами у ее ног… А рядом стоит Гарри. Такой потрясающий, такой роскошный, в своем серебристо-сером костюме с белоснежной шелковой рубашкой! «За кавказца замуж выходит девка!» – вдруг донесся до нее шепот из толпы. «Убогие, вы «кавказцев» только на рынке и видели! – думала Юля. – А мой Гарри большой и красивый, нежный и страстный, мужественный и щедрый – вы таких сроду не встречали! И от зависти уже полопались! Вам бы самим такого, да не светит, и теперь шипите злобно: «Кавказец»!» Юле захотелось им резко ответить, что, мол, везде есть хорошие люди, и везде есть жлобье вроде вас! Но она не стала. Ведь это была ее свадьба! Прекрасная, сияющая, радостная! Зачем ее портить, вступая в бессмысленные споры с жлобьем? …Тетенька, перевязанная лентой, что-то спросила. – Извините… – растерялась Юля. – Можно повторить? Женщина в ленте улыбнулась снисходительно, добродушно: невеста была такой юной, еще совершеннолетия не достигла, – немудрено, что девочка растерялась! Юля словно поймала ее мысли и тоже улыбнулась снисходительно: для того, чтобы их поженили, Гарик достал каким-то образом справку, что Юля беременна! Мама ее, видя их неземную любовь, не возражала, а папа… Он уже давно куда-то делся, так что спрашивать его мнения не пришлось. – Согласны ли вы стать супругой Гарри Балатарова? – торжественно повторила женщина в ленте. – Согласна, согласна, согласна! – Юля даже немножко подпрыгнула: ей захотелось немедленно закружиться в танце с Гариком, смотревшим на нее отчаянно влюбленными глазами. – Именем закона, я сочетаю вас… И, наконец, они полетели в вальсе – чудесном, великолепном, страстном танце. И ее прохладное платье летело, словно крыльями обнимая Гарри, а он сорвал с себя серебристый пиджак, и его белая рубашка льнула к ее белому платью, и они кружились в вальсе, – светлый сияющий смерч, – заставляя толпу расступаться… |
||
|