"Училка" - читать интересную книгу автора (Львова Марина)

13

Утром в учительской квартире раздался телефонный звонок, невыспавшаяся Настя сняла трубку.

— Анастасия Григорьевна? Доброе утро! Не могли бы вы объяснить мне, как варится манная каша? Вернее, как варит кашу ваша мама?

— Доброе утро! Я не понимаю, зачем вам это?

— Марианна сказала, что у нее сегодня по расписанию манная каша.

— Валерий Петрович, но Марианна не любит кашу, дайте ей что-нибудь другое, зажарьте яичницу, например.

Насте было слышно, как Валерий Петрович хмыкнул в трубку.

— Но вы мне на всякий случай расскажите, как варится эта каша. Понимаете, у меня нет опыта в этой области.

— Очень просто, сначала вскипятите молоко, чуть посолите его, помешивая всыпьте крупу.

— А сахар?

— Мама кладет немного варенья в тарелку или добавляет моченный изюм.

— Так, я записал, большое спасибо. До свидания.

— Подождите, позовите мне ее, я с ней поговорю. Она перестанет капризничать.

— Не волнуйтесь, в этом нет необходимости. Еще раз до свидания. Извините за ранний звонок.

Настя положила трубку и, поеживаясь, побрела в свою комнату.

— Настя, кто это звонил? — раздался из соседней комнаты голос Калерии Андреевны.

— Звонил отец Марианны, спрашивал, как ты варишь кашу, Марианна потребовала манную кашу по расписанию.

Дело в том, что по утрам, к большому неудовольствию Марианны, напрочь отвыкшей от полноценного сбалансированного питания, Калерия Андреевна по давно устоявшейся привычке варила через день то манную, то овсяную кашу. Марьяшка ела кашу со скандалом, требуя на завтрак что-нибудь повкуснее.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — довольно рассмеялась Калерия Андреевна. — Как я и думала, эта девочка сумеет постоять за себя.

Ребенок, действительно, стоял на середине кухни и, упрямо наклонив голову, исподлобья рассматривал в упор Оксану Дмитриевну, одетую в зеленый бархатный халат.

— Ну что, ты узнал?

— Да, мне рассказали, как варится эта замечательная каша.

— Ты смеешься? Здесь нет никакой крупы. И потом, я не умею варить манную кашу.

— Ну не оставлять же ребенка голодным, придумай что-нибудь.

Оксана Дмитриевна улыбнулась, как бы говоря: «Я иду на это только ради тебя, посмотри, я на все готова ради тебя», повернулась к Марианне и ласковым голосом спросила: «А может быть, мы сегодня съедим на завтрак что-нибудь вкусненькое?» Марианна слегка пожала плечами, всем своим видом показывая, что она уже давно поняла всю бесполезность своих усилий объяснить взрослым совершенно очевидные вещи, но, несмотря ни на что, она попробует еще раз.

— По утрам детям нужно есть кашу, вчера баба Лера варила овсяную, значит, сегодня — манная.

— Но мы можем зажарить яичницу, я сделаю тосты, дам тебе сок, это будет очень вкусно.

— А каша?

— Кашу по утрам едят только люди, у которых нет денег на более вкусную еду, — теряя терпение, прошипела Оксана Дмитриевна.

— Баба Лера говорила, что овсяную кашу по утрам ест даже английская королева. Разве это неправда? — Марианна вопросительно посмотрела на отца.

— Калерия Андреевна совершенно права. Извини, что я не приготовил к твоему приезду кашу, — серьезным тоном ответил Валерий Петрович.

— Как, ты еще и извиняешься перед ней? В чем твоя вина? В том, что работаешь больше всех и не думаешь о мелочах? Единственная твоя ошибка заключается в том, что ты на время доверил своего ребенка педантичной маньячке. Да, да, маньячке!

— Что такое «маньячка»? — прозвучал голосок Марианны, переставшей на время прокручивать дырку в яркой клеенке, лежащей на столе.

— Вот видишь, она надо мной еще и издевается.

— Оксана! — Валерий Петрович слегка повысил голос, но раздраженная женщина уже еле сдерживала себя.

— А что означает это слово?

— Не совсем нормальный человек, — серьезно глядя на Марианну, ответил Валерий Петрович.

— Почему эта тетя так называет Анастасию Григорьевну?

— Потому что нормальный человек не может внушить ребенку столько идиотских мыслей за такое короткое время. — Оксана Дмитриевна теперь уже даже не пыталась скрыть свое раздражение. — Подумать только, она называет ее по имени-отчеству. Какое уважение! Надо еще проверить, как она потратила твои деньги.

— Оксана! — Валерий Петрович строго посмотрел на кусающую губы женщину и, повернувшись к Марианне, спокойно заметил: — Я думаю, что будет лучше, если ты сядешь за стол и съешь то, что тебе дают, а потом мы вместе поедем погулять. Покатаемся на каруселях. Ты не возражаешь?

Марианна скептически скривила губы, с притворным сожалением вздохнула и села за стол. Завтрак прошел вполне мирно, если не считать того, что Оксана Дмитриевна все время нервно поглядывала на Марианну, ожидая какого-нибудь очередного подвоха с ее стороны.

После завтрака Марианну повезли в парк, где дали возможность покататься на всех аттракционах. Оксане Дмитриевне под конец даже понравилось играть роль заботливой мамы. Втроем они действительно напоминали семью, выбравшуюся на прогулку в парк в поисках развлечений. Ей льстило, что мужчины и даже женщины поглядывают в их сторону, с удовольствием рассматривая интересную, высокую, элегантно одетую женщину и задумчивого, чуть бледного мужчину. Внимательного наблюдателя, правда, могло несколько удивить, что маленькая девочка, идущая между ними, даже и не пытается дать им руку, не просит, чтобы папа взял ее на плечи.

Когда взрослые устали вместе с девочкой кататься на аттракционах и бродить по аллеям, они присели перекусить на веранде открытого кафе. Пока Марианна поедала бутерброды и пила сок, не забывая при этом облизывать пальцы, Оксана Дмитриевна оживленным голосом рассказывала ей о поездках ее папы.

— Подумаешь, а Анастасия Григорьевна зато скоро будет работать на рынке, на вещевом, вот! Когда место освободится.

— Откуда ты это знаешь?

— Я сама слышала, как она говорила по телефону со своей подругой.

— Ну и подруги у нее. Марианна, разве можно сравнивать работу на рынке и то, чем занимается твой папа?

— Конечно, нет, на рынке гораздо интереснее: там людей много и весело.

— Марианна! Что ты говоришь? — Возмущению Оксаны Дмитриевны не было предела.

— Оксана, оставь ребенка в покое, — еле сдерживая смех, попросил Валерий Петрович.

— Как ты можешь так спокойно относиться к тому, что у ребенка в голове столько мусора?

— И вовсе у меня в голове не мусор. Анастасия Григорьевна говорила, что я лучше всех на физкультуре прыгала. Когда я считать научусь, я тоже буду на рынке работать, а вас туда работать не возьмут, — с тихим злорадством в голосе закончила Марианна.

— Валерий!

— Что ты удивляешься? Я ведь тебя предупреждал, чтобы ты не говорила с ребенком на подобные темы.

Марианна тихо сидела на стуле, осторожно переводя взгляд с возмущенной женщины на снисходительно улыбающегося мужчину.

— Просто не понимаю, чему ты радуешься? Тому, что твоя дочь совсем невоспитанна? Что у нее отсутствуют какие-либо понятия о духовных ценностях? Как только этой учительнице удалось вбить столько ерунды в голову твоей дочери! Одна радость, что скоро ты с ней распростишься насовсем.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе предстоит в конце недели еще одна командировка, на этот раз мы поедем вместе, значит, за девочкой некому будет приглядеть. Я попросила узнать о школах с полным пансионом.

— Зачем?

— Как это «зачем»? Ты сам говорил, что нужно давать отдохнуть этой учительнице в выходные. Мы с тобой устаем не меньше. Кроме того, мы не можем быть постоянно привязаны к дому. Проще всего будет устроить девочку в хорошую школу.

Валерий Петрович задумался:

— Может быть, попросить кого-нибудь из женщин на работе взять ее на выходные?

— Что ты! Что потом о тебе будут говорить! С ней же нельзя нормально общаться, она же всех из себя выведет.

— Она еще маленький ребенок. Ей простительно говорить то, что она думает.

— Если она уже сейчас думает таким образом, то я сильно сомневаюсь, что тебе удастся что-нибудь сделать с ней в будущем. В конце концов, можно найти какое-нибудь решение. Нужно попытаться найти ее мать.

— Даже если это удастся, я намерен отсудить у нее дочь. Нет никакой гарантии, что она не бросит ее снова.

— Валерий, не будем спорить, так или иначе, у нас есть время все обсудить и разумно решить эту проблему. Прежде всего нужно думать о тех задачах, что стоят перед нами. Ты просто не можешь позволить себе рассеивать свое внимание по мелочам.

Вечером Валерий Петрович привез Марианну к Анастасии Григорьевне. Настя открыла входную дверь и увидела высокого мужчину, державшего за руку бледненькую, худенькую девочку. Она крепко прижимала к себе пластиковый пакет со своими вещами.

— Добрый вечер, Анастасия Григорьевна! Я привез Марианну. Мне хотелось бы поговорить с вами, если вы сейчас свободны.

— Пожалуйста, проходите.

Настя посторонилась, пропуская отца с дочкой в квартиру. Марианна надела тапочки, достав их из пакета, который прижимала к груди. Не выпуская пакет из рук, она пошла в ванную помыть руки. Валерий Петрович и Настя молча за ней наблюдали. Девочка проследовала мимо них в большую комнату, где был слышен звук работающего телевизора: Калерия Андреевна смотрела последние известия.

— Баба Лера, смотри, что я тебе сейчас покажу. У меня есть кукла.

Марианна закрыла за собой дверь в комнату, но было слышно, как она расписывает Калерии Андреевне все достоинства новой игрушки.

— Хотите выпить чаю? — первой прервала молчание Настя.

— Как вам удобнее.

Настя провела гостя на кухню и поставила чайник на огонь, достала вазочку с вареньем из шкафа, чайник и чашки.

— Нужно позвать Марианну. Может быть, она тоже хочет чаю?

— Не надо, — чуть торопливо ответил Валерий Петрович. — Она недавно ела. Мне хотелось поговорить с вами наедине.

Настя заварила свежий чай, прикрыла чайник цветастой грелкой и села напротив нахмуренного Валерия Петровича.

— Знаете, мне совсем не хочется пить чай, может быть, мы просто поговорим у вас в комнате?

— Хорошо, пойдемте.

Настя провела Валерия Петровича в комнату и указала на кресло. Сама она по привычке села за письменный стол, только развернула свой стул в сторону гостя.

— Как прошел день? Что вас так расстроило?

— Сказать, что он прошел плохо, — значит ничего не сказать. Этот ребенок поставил своей целью рассорить меня с друзьями и довести целый мир до белого каления.

— Она ваша дочь.

— Я ни на минуту старался не забывать об этом, в противном случае я бы просто придушил ее вместе с ее нескончаемыми капризами. Казалось бы, я сегодня сделал все, чтобы ей было весело и интересно. А вместо благодарности она наговорила кучу дерзостей Оксане.

Про себя Настя подумала, что на месте Марьяшки она бы не преминула сделать то же самое, вслух она, конечно, не решилась этого сказать.

— Вы явно преувеличиваете, Валерий Петрович.

— Я самонадеянно решил, что смогу легко с ней поладить, но не прошло и дня, как я смертельно устал от выполнения отцовских обязанностей. Отца из меня не получилось.

— Просто ваша дочь знакомилась с вами. Ребенок часто испытывает предел терпения своих родителей.

— Как это?

— Дети иногда доводят взрослых, чтобы определить, насколько у тех хватит сил, чтобы сдерживаться. Они определяют безопасный порог, дальше которого нельзя заходить в своих шалостях. Что еще вас тревожит?

— А что мне делать в такой ситуации?

— Терпеть, пока хватает сил, а потом дать волю эмоциям, конечно, в разумных пределах.

Валерий Петрович улыбнулся.

— У вас всегда есть ответ на все вопросы?

— Конечно, нет. Но дети порой спрашивают такие странные вещи, что часто приходится ломать голову в поисках достойного разумного ответа. Нужно учитывать еще и то, что дети не терпят лжи, соврать можно взрослому, а дети очень тонко чувствуют фальшь. Что вы еще хотели узнать у меня?

— Почему вы так решили?

— Я это вижу по вашим глазам.

— Я хотел спросить, не замечали ли вы что-нибудь странное у девочки.

— Вы хотите спросить, нормальная ли она? Вам посоветовали обратиться к психиатру?

— С чего вы это взяли?

— А вы долго не могли начать этот разговор и с облегчением вздохнули, когда я затронула эту тему. Я не специалист в этой области, мне трудно судить об этом.

— Почему вы обиделись на меня?

— Я? Почему вы думаете, что обидели меня? С какой стати?

— Ваши первоклассники сразу почувствовали бы, что сейчас вы сказали неправду. Значит, меня вам можно обманывать? — Валерий Петрович скрестил руки на груди и вытянул ноги. Они перегородили почти все свободное пространство в комнате.

Именно в такой позе Настя увидела его в первый раз. Почему-то он вдруг сразу стал хозяином положения, — может быть, потому, что уличил ее в неискренности? Теперь уже Насте захотелось оправдаться.

— Меня всегда возмущает позиция людей, стремящихся отвергать непонятное. Легче всего навесить ярлык. Объявить странное ненормальным. Вот только с какой точки зрения судить? У вас замечательный ребенок: ласковый, вдумчивый и честный. Что вам еще надо?

— Я не понимаю многих вещей, иногда меня удивляет ее неадекватная реакция на происходящее.

— О чем вы?

— Она грубит людям, которые пытаются помочь ей.

— Что в этом удивительного? Ребенок защищается от неизвестного, непонятного своими способами.

— Но откуда в ней эта агрессивность?

— Мы не знаем, как она жила раньше.

Валерий Петрович нахмурился, Настя закусила губу, ей уже не хотелось обижать его, обвинять в том, что он бросил своего ребенка на произвол судьбы.

— Многое из того, что нам с вами кажется странным, вполне объяснимо. Просто нужно найти правильный ответ.

— Как можно объяснить, что она уродует совершенно новые вещи? По совету Оксаны я привез ей куклу, знаете, такую, с набором платьев, обуви, всякой ерунды, так она тут же порвала на ней платье, не случайно, а преднамеренно. Не подумайте, что мне жалко денег, нет. Просто я не могу понять: сначала она схватила куклу, прижала к себе и казалась вполне счастливой. Но буквально через несколько минут стала ломать ее.

— Однако вы заметили, что она сразу же стала хвастаться вашим подарком? Значит, она ценит его.

— Тогда тем более непонятно, что заставляет ее ломать то, что ей нравится. Иногда дети пытаются разобрать игрушку, чтобы понять, как она устроена, что у нее внутри. Так поступают сыновья Дмитрия, моего друга, вы же его видели.

Настя смущенно потупилась, Валерий Петрович усмехнулся.

— Но здесь явно просматривается стремление испортить вещь. Зачем?

— Меня это тоже удивляло, я первые дни никак не могла найти ответ…

— Значит, вы тоже сталкивались с этим?

— Конечно. Марианна старательно выбрасывала все этикетки от одежды, которую я ей покупала. Она даже отрывала их, если они были уже подклеены.

— Куда?

— На бумагу. Я их все подклеивала в тетрадь.

Валерий Петрович очень внимательно посмотрел на Настю, по его глазам было видно, что у него в голове просто не укладывается, что нормальный человек будет собирать и подклеивать в тетрадь бумажные этикетки и ценники от одежды. Настя приподнялась со стула, достала с полки тонкую тетрадь и показала изумленному мужчине аккуратно приклеенные многочисленные ценники, кассовые чеки, некоторые из них были разорваны на несколько частей.

— Что вы на меня так странно смотрите? Я их все собрала для отчетности, чтобы показать вам, на что я потратила деньги. А вы что подумали? Что у меня маниакальная страсть собирать ненужные бумажки?

— Но я же никогда бы не потребовал у вас отчета.

— Я взяла у вас деньги, значит, я должна была представить вам доказательства того, что средства были потрачены по назначению.

— Я это и так вижу: девочка одета. Вы слишком щепетильны в денежных вопросах.

— Мы говорим совсем не о том. Я пришла к выводу, что Марьяшка просто боится потерять новую вещь. Она уже твердо усвоила, что все новое можно вернуть в магазин или продать, именно поэтому она так старательно и портит все новое. Моя мама очень возмущалась, когда обнаружила, что у нового платья отрезана ножницами часть кружева. Марьяшка так горько плакала, а вечером призналась, что сделала это, чтобы платье не продали на рынке, когда не станет денег.

Было слышно, как сидевший перед Настей мужчина скрипнул зубами.

— Не переживайте, все постепенно образуется, просто Марьяшке сейчас трудно привыкать к вам, она смышленая девочка и быстро поймет, что к чему. Единственное, что ей сейчас нужно, — это ваша любовь, терпение и внимание.

— У меня сейчас просто нет времени на ребенка.

— Этого не может быть! Ради чего вы тогда живете?

— То есть как «ради чего»? Ради дела. Я работаю.

— Вот именно! Во имя чего вы работаете? Ради чего человеку жить, как не ради своих детей? Все лучшее, что есть у людей, — это дети, ради них и нужно жить. Для чего вам нужна ваша работа, ваш успех, если не ради семьи и ребенка?

— Людям свойственно стремиться к успеху, признанию.

— Во имя чего? Ради себя? Или ради того, чтобы разделить свой успех со своими близкими? Самое разумное, если ты можешь передать детям свое дело, результаты своего труда. Во имя этого и стоит жить, разве я не права? Что вы улыбаетесь? Разве я сказала что-то смешное?

— Нет, что вы! Просто очень приятно видеть человека, которому все ясно.

— О чем вы?

— Как хорошо вы объясняете. С вами легко говорить.

— Если вам доставляет удовольствие смеяться надо мной, то я больше не хочу доставлять вам радость. — Настя почувствовала раздражение.

— Вы всегда так реагируете на людей?

— Нет, только на тех, кто плохо относится к своим детям, — выдохнула Настя, только в самый последний момент ужаснувшись тому, что говорит этому малознакомому человеку.

— Вы не правы, хотя отчасти это и моя вина, что дочь выросла без моего участия.

— Ей от этого легче не станет.

— Понимаю, но я приехал к вам за помощью, думаю, вы не можете мне отказать.

— Почему вы в этом так уверены?

— Вам небезразлична судьба Марианны. Вы же не допустите, чтобы ей было плохо?

— Я совсем не призываю вас к этому.

— Пусть девочка остается в вашем классе, вы будете заботиться о ней после уроков. Отдельно я буду платить деньги на ее содержание. Постепенно она будет привыкать ко мне. Вам же не захочется наносить ей психологическую травму и передавать ее мне после того, как вы пообещали, что не дадите ее в обиду?

— Это нечестно. Вы не можете так говорить.

— Тем более вам нужно обдумать мое предложение. Вы абсолютно ничего не теряете. Мама поможет вам присматривать за девочкой. У вас будет свободное время. Все ваши заботы будут оплачены, так же как и расходы на питание. Подумайте, вам не нужно будет больше искать приработок на стороне.

— Чего вы от меня хотите?

— Чтобы вы занимались с девочкой, пока я буду занят. У меня в ближайшее время будет мало свободного времени, последняя поездка оказалась очень удачной, предстоит много работы. Мне придется кого-то искать, чтобы смотреть за девочкой, а к вам она привыкла.

— А почему вы думаете, что я соглашусь?

— Но удалось же мне уговорить вас в первый раз? Вам нужен дополнительный заработок? Я вам его предоставляю.

— Я уже нашла себе работу по субботам и воскресеньям.

— Когда вы собираетесь отдыхать?

— Сейчас речь не об этом, просто я хочу сказать, что прекрасно могу обойтись и без вас.

— Но может быть, вы все-таки согласитесь ради Марианны? У нее было много потрясений, кроме того, не хочется переводить ее в другой класс в начале года.

— А что будет в конце года? Потом будет еще труднее. Честно говоря, я против: лучше перевести девочку в другую школу сейчас, ей будет легче приспособиться.

— Но девочка будет практически без присмотра. Мне некогда сейчас заниматься ею, мое время спланировано на несколько месяцев вперед.

— Как можно так говорить? Речь идет о вашем ребенке! Это должно быть на первом плане.

— Можно. У меня нет ни времени, ни сил.

— Вам безразлична судьба Марианны? Вы же не допустите, чтобы ей было плохо?

— Но у меня много обязанностей перед другими людьми, я не могу так просто перечеркнуть все планы. Ну как мне вас еще убедить? Что мне еще пообещать вам? Я буду платить вам достаточно для того, чтобы вы не работали по выходным. Вас это устраивает?

— Деньги для меня не главное.

— Прекрасно, тогда подумайте о ребенке.

— Как вам не стыдно! Я о ней только и думаю!

— Но не в приют же мне ее сдавать!

— А ваша знакомая? Почему вам не доверить своего ребенка ей? Тем более, как я поняла, она — ваш близкий друг.

— Не думаю, что это хороший вариант. У Оксаны нет опыта общения с детьми, кроме того, она почти всегда сопровождает меня в поездках. Ну как, договорились?

— Как вы себе это представляете?

— Я буду забирать ее на выходные.

— Этого недостаточно. Необходимо, чтобы вы встречались с девочкой и на неделе.

— Согласен, буду стараться делать это при первой возможности.

— Марианна должна привыкнуть к тому, что вы ее отец, а не просто приходящий в гости мужчина.

— Может быть, мы обговорим условия?

— Я уже все сказала.

— А деньги?

— Думаю, меня вполне устроит наша с вами первоначальная договоренность.

— Тогда я пойду? Вечером мне должны звонить. Как вы считаете, мне нужно попрощаться с Марианной?

Валерий Петрович прошел в соседнюю комнату, попрощался с Калерией Андреевной и Марианной и несколько торопливо вышел из квартиры. Настя вздохнула, ее расстроило очередное проявление душевной черствости отца по отношению к дочери. Но с другой стороны, он, по крайней мере, хотя бы внешне демонстрирует внимание к своему ребенку. Вот только нужно ли это Марианне? Дети чутко чувствуют фальшь.

— Тебе не кажется, что этот молодой человек уходил отсюда чрезвычайно довольный тем, что ему удалось так ловко пристроить свою дочь?

— Мама!

— Анастасия, я тебе никогда не говорила, что слово «мама» ты умудряешься каждый раз произносить с новой интонацией?