Глава одиннадцатая Перепутье

В голове дурман.

Ужасная тошнота.

Все тело болело, ныло, сплываясь в какую-то общую массу.

Боялась пошевелиться.

Да и сил на это не было.

Дикий кашель, дикий хрип.

Какое-то глупое дежа вю.

Дверь скрипнула.

— Эй, ты чего? — послышался испуганный девичий голос.

Лишь повторным хрипом, кашлем я смогла ответить ей.

— Ты как? — нависла надо мной чья-то тень.

В глазах все мутнело. Кружилось. Пелена. Серая пелена не давала мне возможности видеть мир.

— Я сейчас врача позову.

— Гуд… Хойка, — прохрипела, прокашляла я малознакомые, едва различимые звуки.

— Хойк? Что Хойк?

— Позови его…

Следующее, что я помню, так это то, что я очнулась в знакомой мне комнатке. Лежала на небольшом мягком коричневом диванчике.

Я попыталась оглядеться по сторонам.

На стенах увешаны фотографии спортсменов. Плакаты, вырезки из журналов.

А вот целая выставка медалей.

Еще взгляд в сторону — на полу одиноко лежал баскетбольный мяч.

Еще левее — на маленьком потертом крючочке висела черная курточка.

Куртка Гудвина.

Я лежала на диванчике в его коморке. Подсобке.

— Ты как? — неожиданно раздался где-то позади знакомый мне голос.

Я попыталась обернуться, но дикая боль во всем теле тут же пресекла эту глупость.

Невольно ойкнула от боли. Скривилась.

Гудвин торопливо обошел вокруг и присел на корточки рядом.

Взял за руку.

— Ты как?

— Эмиль.

— Я понял.

— Он меня… укусил…

— Нет. — Тяжело сглотнул. — Он…. он…. в общем, ты — не Игрушка больше. Ты не Меченая.

Что?

Глаза округлились до боли.

Трудно было понять. Поверить.

Не хотелось верить.

Я еле свыклась…

Он вышвырнул меня? Вышвырнул из своей жизни?

Зачем мне такая свобода?

Зачем мне такая жизнь?

Эмиль…

Стоп.

Я подняла свой взгляд на Гудвина.

Боль плескалась в его глазах.

— Ты же теперь слышишь мои мысли?

— Да.

Тяжелый вдох. Тяжелый выдох.

Теперь я снова открыта для игры вампиров.

И куклой уже могу быть кому угодно.

Слезы сорвались с ресниц, предательски обжигая щеки.

— Габи. Не плачь.

Робко коснулся моей щеки своей ладонью. Ласково провей ею по моей коже.

— Не плачь, прошу.

— Гудвин. Гуд, я боюсь. Я боюсь. Я не хочу быть Куклой. Не хочу.

— Я понимаю.

— Я боюсь их. Боюсь их обоих. Теперь они вольны творить со мной, что угодно.

То, что делали с Матильдой.

— Я боюсь, — слова вырывались из груди, не спрашивая очереди.

— Габи, милая, ну, не плачь.

Я смотрела в его глаза и видела искреннюю боль. Видела в них любовь. Поддержку. Видела преданность.

— Гудвин. Гудвин. Спаси меня. Укуси. Сделай Игрушкой.

Тишина.

Жестокое молчание.

Молчание в пучине дум.

Его взгляд на секунду ушел в сторону. Утонул в пустоте.

— Я боюсь их.

— Хорошо, — неожиданно, жестко отрезал Хойк.

Снова посмотрел мне в глаза.

Я верила ему, верила, как себе.

Теперь только ему.

Только Гудвину.

— Но потом тебе необходимо будет уехать. Исчезнуть, что бы они не смогли тебя найти. Только так ты вырвешься из плена их войны. Их игры.

— Я согласна.

Снова нервный вздох.

Снова острые переживания.

— Будет больно.

— Хорошо, — торопливо замотала головой.

Нервно сглотнул слюну.

Робко обнял за плечи.

Немного наклонил меня к себе.

И снова дикая боль. И снова дикий пожар, но…

но теперь я знала, на что иду.

В этом я видела свое единственное спасение.

Гудвин настоял на том, что бы эту ночь я провела у него в коморке.

Он послушно сидел в кресле, а я спала на все том же маленьком коричневом диванчике.

Больше всего на свете не хотелось бросать Мелани в этот, самый трудный в ее жизни, момент.

Но я пообещала.

Был уговор.

И понимаю, что я предаю подругу своим побегом, а потому уже жалею о содеянном.

Уж лучше бы я умерла вчера или завтра, но все же не оставлять ее одну.

Но дело сделано. Тем более что теперь Гудвин рискует ради меня своей жизнью. Ради меня он выступил против двух могущественных вампиров. Взял под свою опеку и попытается спрятать, увезти в неизвестном направлении. Вырвать из замкнутого круга бездушной игры двух психопатов.

Хойк купил мне билеты.

Позаботился обо всем, что необходимо в дороге.

Мы условились встретиться в Сиэтле. А дальше. А дальше — будет видно…

Я сбегаю, не сказав ни слова родителям.

Не сказав ни слова друзьям.

Оставалось собрать вещи.

И бежать, куда глаза глядят.

Но просто так уйти я не могла. Последний раз взглянут на мою Мел.

Последний раз обнять и навеки проститься.

Но Мелани нигде не было.

Не было и ее вещей.

Неужели? Неужели я опоздала? И ОНИ ее увезли? Увезли мою Мелани?

Браян. Браян. Мне срочно нужен Браян.

Я летела по коридору, едва не сбивая с ног прохожих, спотыкаясь о воздух, запутываясь в собственных ногах.

Бешеный стук в дверь.

Тягучее молчание.

Лениво щелкнул замок.

Наконец-то. Ко мне вышел Крис.

— Привет.

— Браян здесь?

— А где же еще ему быть, — раздраженно скривился Уиллис и, отступив пару шагов назад, дал мне пройти внутрь.

— Браян, — робко позвала я.

Но не успела ступить еще шаг, как уткнулась взглядом в своего, замученного жизнью, с разбитым сердцем и душой, друга.

Браян сидел на полу, жалобно прижавшись к батарее.

Словно брошенный щенок. Забытый. Никому ненужный. Бездомный щенок.

Насунул на голову капюшон, желая прятаться от всего мира.

Уткнул голову в скрещенные руки. Руки, жадно сжимающие бутылку водки.

— Браян, — снова позвала я.

Подошла ближе.

— Браян, где Мелани?

От ее имени его всего передернуло.

Резко поднял голову вверх, уставился на меня взглядом.

Глаза. Заплаканные мутные, красные от боли и отчаянья, глаза уставились мне прямиком в душу.

— Они ее забрали. Забрали мою Мели. И увезли. Они убьют нашего ребенка. Габи, убьют.

Я сорвалась. Дикий, больной рев вырвался из меня.

Я ОПОЗДАЛА.

ОПОЗДАЛА.

— ТАК КАКОГО ХРЕНА ТЫ ТУТ СИДИШЬ? КАКОГО ТЫ ТУТ НОЕШЬ? — не выдержала я и со всей дури стала колотить его по голове, по плечам, по рукам.

Выбила бутылку долбанной водки.

Та перепугано покатилась по полу, жалобно звеня.

— ВСТАВАЙ! Браян! Вставай!

Он смотрел в пустоту и кривился от боли.

— Вставай! Я не шучу!

Проглотив всю свою жалость и боль, я схватила его за шкварки и потащила в ванную.

Он послушно плелся за мной, слегка опаздывая на полшага.

Кран на всю. Напор по полной.

Засунув его чумную голову под бурлящую воду, я душила его нетрезвость и трусость грубой силой. Радикальными действиями.

*** (Браян)

Мы бежали по коридору, едва дыша.

Тело разрывалось от боли, но я мчал вперед, словно от этого зависела вся моя жизнь.

Неуклюжие скользящие плывки по старому линолеуму на поворотах.

Жадное хватание за поручни, надрывные скачки через две ступеньки.

Удивленные, перепуганные взгляды врачей и пациентов.

Мы мчали наверх.

Бежали, едва не ломая себе ноги, руки, голову.

Еще немного. Пятый этаж. Нам нужен Пятый Этаж. Хирургическое отделение.

Резкий удар плечом.

Дверь распахнулась, жалобно захрипев.

Тяжелая отдышка. Горечь во рту. Огонь в груди.

Бешено колотилось сердце.

Но все это — ничто… ничто.

Взглядом ищу ту, без которой я не представляю свою жизнь. Ту, которая для меня — это все. Все, что нужно…. что бы дышать. Существовать.

Мелани перепугано перевернулась на бок. Растерянный взгляд.

Едва успели.

Она уже была в белом халате, лежала на операционном столе.

Я и Браян, как по команде, в миг подскочили к девушке.

Вейс схватил ее на руки.

Я растолкнула ошарашенных врачей.

— Эй, охрана, — тупое, растяжное, едва внятное, плямканье, а не слова, послышалось за нашими спинами.

Но мы уже мчали.

Четвертый.

Третий.

Второй.

Первый.

В мгновение ввалились в такси.

Газ до упора.

— Вы что творите? — растеряно прошептала Мелани.

Победа за нами.

— Я вас никому не отдам, никому и никогда. — Задумчиво шептал Браян, все сильнее и сильнее прижимая к своей груди Мел. — Никому.

Еще мгновение — и, содрав с себя свитер, поспешно натянул его на Мелани.

— Ты замерзла, — казалось, сам себе прошептал Вейс.

Обнял за плечи.

Уткнулся носиком ей волосы и вкрадчиво, словно некую большую счастливую тайну, прошептал на ушко:

— Моя Мелани. Моя… и только моя. Теперь нас будет трое…

Вейс увез ее из города. К своей бабушке. Они уехали к его единственному, по истине, родному человеку. К тому, кто искренне его любит и ценит, к тому, кто воспитывал и заботился о нем всю его жизнь. Единственный, кто полностью поймет этот поступок, помет и одобрит. Кто поможет.

Я знаю, что надолго они там не задержаться, ведь их будут искать. Искать, с истерикой и диким ужасом.

Но там она будет счастлива. Они все, трое, будут счастливы.

А родителям будет время… и повод подумать над всем. Что творят.

Да, мы сломали им игрушку. Но вернули дочь.

И как только они это поймут, все станет на свои места.

Я уверена. Я больше, чем уверена. Я знаю. Браян изменился. Теперь уж точно он изменился.

Он понял, что главное в его жизни. Кто главный в его жизни.

И теперь все будет по-другому.

И, возможно, когда-нибудь я найду их, их большую, дружную семью…

Ребята высадили меня из такси через несколько перекрестков от больницы.

Я поделилась деньгами, что мне дал Гудвин для побега.

И благословила на счастливый путь, на долгую беззаботную жизнь.

Теперь и я смогу уехать. С легкостью на душе и спокойствием в сердце.

Вот и закончилась наша учеба в Колледже Раяна Хайа.

Вот так мы стали полноценно взрослыми и самостоятельными. Свободными.

И жалеть не станем.