Глава Восьмая

— Майя, проснись! — очередной удар с ноги в диван — и тот снова жалобно запищал, нервно содрогаясь своими продавленными пружинами и дряхлой, давно уже сломанной во многих местах, фанерой.

Я испуганно открыла глаза и уставилась на Дэвида.

— Ты не видела мои бабки? Я в энциклопедию клал. А теперь их там нет.

— Нет, не видела и не брала, — едва слышно прохрипела я, сдавливая в себе ненависть. Снова закрыла глаза, пытаясь собрать остатки сна и вновь нырнуть в небытие.

— Ага, они сами исчезли, — злобно крикнул брат, нарочно повысив тон, чтобы не дать мне уснуть.

Нехотя вновь разжмурилась. Скомкав злость, я пыталась изобразить на своем лице равнодушие.

— Я не брала, — отчетливо проговаривая каждый слог, с таком и расстановкой, прошипела я.

— Конечно, пока тебя не было, бабки всегда лежали на своем месте. А теперь вдруг пропали.

— Может, батя взял.

— А, может, все-таки ты? Лучше признайся, иначе будет хуже.

— Не брала. Я же уже сказала, — и на последнем слове перевернулась на другой бок.

ДАЙТЕ МНЕ ПОСПАТЬ! Дайте закончить этот долбанный день.

Резиновые сутки из двадцати четырех часов нахально раскатались в тридцать.

Но не успела я провалиться в сон, не успела кончиками своих душевных щупалец дотронуться к покою, как вдруг дикий крик, дикая какофония сумасбродных звуков вернула меня обратно.

Дэвид врубил в комнате очень громко музыку и, судя по звону посуды, ушел на кухню пытаться сообразить себе, что можно поесть.

— ВЫКЛЮЧИ ЭТО ДЕРЬМО! — завизжала я на всю глотку, пытаясь перекричать это глупое хрипение под однотипное мычание пары-тройки аккордов.

То ли он не услышал, в чем я сомневаюсь, то ли, как зачастую и бывало, просто проигнорировал…. но в нужном направлении сдвига никакого не произошло. По-прежнему плясал на кухне, пытаясь сварганить жалкое подобие обеда.

Еще минута выжидания, еще минута болезненного терпения жуткого сплетения дикого визга и едкого шипения — и я поспешно сползла с дивана.

Резкие, с нарочным, злобным топотом по полу, шаги — я добралась до нервно орущего магнитофона. Раздраженный стук по кнопкам — жалобный, прощальный писк, и умиротворенная тишина.

Секунда тишины.

Вдруг из кухни донесся громкий звон посуды.

Буквально секунды — Дэв вбежал в комнату, уже пыхтя от ненависти.

— КАКОГО ХЕРА? Ты включала?

— Я спать хочу.

— Ночью спи, не хрен, днем валяться в постели. Еще раз тронешь, — и он резко ткнул пальцем в сторону магнитофона, — руки выломаю. Нашлась мне тут хозяйка.

Спешный шаг к плееру — и вновь включил. Вновь дикое ржание коней под безобразную музыку.

И побрел на кухню…

Сдержав в себе маты, сдержав всю свою злость, тихо скрипя зубами, я схватила свои ботинки. Быстро вскочила в них. Невнятная шнуровка. Куртку на плечи — и выбежала из дому.

Нет мне покоя. Нет. И никогда не будет.

Единственная моя надежда, единственное мое дружеское плечо, единственное, что до сих пор удерживало меня от повторных попыток суицида, это был Браян.

Мой старый друг Браян.

Мой ровесник.

Самый старший из детей в семье.

Сын, брат и заместитель отца.

Он и мне был всегда настоящим братом, настоящим отцом.

Взрослый не по годам, мудрый по жизни, и такой же недоучка в школьном образовании, как и я.

Он работает уже с двенадцати лет. То где что убрать, то кому газон постричь, то в ресторанчике посуду помыть, то засорившуюся трубу соседям прочистить, то проводку починить. Мастер на все руки. Гений самоучка. Не признанный общественностью гений.

Через пару домов и его подъезд.

Робкий стук в дверь.

Заветный скрип.

— Здравствуйте, миссис Бамред.

— Майя, девочка, ты вернулась, — женщина тут же бросилась ко мне, жадно прижала к своей груди, ласково погладила по голове. — Мы так переживали. Браян вообще чуть с ума не сошел. Хорошо, что ты вернулась. Хорошо.

— Я тоже скучала.

— Милая моя, проходи, давай, — миссис Лорена затащила меня в квартиру, — ты же наверняка кушать хочешь. Давай раздевайся, пошли на кухню. Давай, — и тут же бросилась мне помогать снять куртку.

— Спасибо большое, но я пока ничего не хочу.

Улыбка спала с ее губ. Печальный взгляд с головы до ног.

— Опять поссорилась с Дэвидом?

Тяжелый вдох.

— А как без этого? — грустная улыбка выползла из недр души. Обижено поджала губы.

Вдруг в замке затарахтели ключ. Нервные стуки. И наконец-то дверь открылась.

— Мама, ты снова забыла закрыть дверь? Я же просил.

Вдруг его взгляд скользнул снизу вверх.

Нервно вздрогнули брови, еще мгновение — и радостная улыбка расплылась на его милом взрослом лице. Глаза засверкали от радости.

Резкий шаг вперед. Жадные дружеские объятия. Он схватил меня своими огромными добрыми ручищами, прижал к себе, и бессознательно закачался из стороны в сторону.

Дружеские поцелуи в лоб, в волосы, в щеки.

— Я так переживал, Боже, Майя, ты вернулась, Майя, Майя. Дурочка ты моя малая. Дурочка. Убежала, ничего мне не сказав.

— Ты бы меня не отпустил.

— Естественно, еще бы и по попе дал за такие глупости.

— Я скучала.

— А я как, — едва слышно прошептал мне Браян, и тут же пристыжено зарылся носом в мои волосы. Боялся выпустить из объятий. Боялся, что снова сбегу. Что исчезну, как мираж…

— Ладно, ребята, я, если что, буду на кухне, — едва слышно, из любезности, из-за воспитанности, прошептала миссис Бамред и торопливо вышла из комнаты.

По старой привычке, по старой любимой привычке, мы забрались на крышу его дома, расселись за столиком, своим столиком. Еще лет семь назад мы устроили здесь свое укромное местечко: притащили доски, бруски, стащили у моего отца гвозди, взяли в руки молотки — и смастерили здесь небольшую лавочку и маленький квадратный столик. Естественно, что со временем про это место узнали и другие ребята. Малыши. И, когда нас здесь не было, они устраивали свои посиделки.

Не раз все это ломали Дэвид и его дружки. Ради забавы. Ради мести. Ломали — а мы чинили, а пару раз — и заново строили…

— Чего хоть губа разбита? — тяжело вздохнул Браян.

— Давай не будем на эту тему, — нехотя скривилась и нервно прикусила нижнюю губу.

— Дэвид?

— Нет, — торопливо ответила я. Ответила как обычно. Соврала? Нет. Браян всегда знал, что стоит за этим "нет". Всегда, а потому даже не обращал внимания на "лживость" ответа.

Нервно напрягся, сжался.

Я знала, что все кипело у него внутри. Я знала, как он мечтал отходить до полусмерти Дэвида. Отомстить за все, что он мне причинил…

Не раз уже у них были схватки. Не раз, младший на два года, Браян срывался на Дэва. Не раз он разбивал ему лицо, не раз ломал нос… Но от этого было только хуже. В тот же вечер дружки брата вылавливали, выслеживали моего "защитника" и избивали до потери сознания, избивали до тех пор, пока Браяну уже не хотелось дышать. А Дэвид в свою очередь шел домой и избивал меня, отучивая от "вредной привычки стучать"…

Очередной такой дефолт увенчался тем, что меня положили в больницу на две недели, а Браяна — на месяц в реанимацию. С тех пор мой лучший друг, Бамред, поклялся мне, что больше никогда не будет разбираться в отношениях между мной и Дэвидом.

Иначе единственный способ все это "починить", остановить — это убить Дэва. А это для меня не вариант.

Тяжелое молчание слишком затянулось. Затянулось, нагоняя тучи нам в душу.

Я собралась с мыслями, мило улыбнулась и, прогоняя грусть, бессознательно хлопнула ладошками по своих коленках.

— Давай закажем пиццу, отпразднуем мое возвращение.

И, мило улыбаясь, вопросительно заглянула ему в глаза.

Секунды раздумий — и вежливая улыбка вынырнула в ответ.

— Богатой стала?

— А что? Одни покупают себе на праздник торт и шампанское, а мы, по старой дружбе, — пиццу погрызем.

— Эх, лучше бы ты спекла мне тортик, как в хорошие старые времена.

Задел. Задел ты глубоко….

Раздраженно опустила взгляд в пол. Тяжелый вдох.

— На то они и старые времена, чтобы никогда не повторяться.

— Уже прошло три года…

— А для меня вечность…

— Но ее больше нет. Зачем ты закрываешься от всего мира? Этим твою маму не вернуть. Зачем закапываешь себя заживо? Да, пусть тебе не хочется заниматься выпечкой, дальше экспериментировать с едой. Ладно, не быть тебе поваром… Но стихи? Почему их перестала писать?

Тяжелый вздох.

Мысли вразнобой.

Глаза ищут подсказки, бессмысленно метая взгляды.

— Умерла моя муза. Умерла.

Браян был единственным человеком, которому я показала свои творения, да и то не все…

В своих стихах я изливаю душу…

А раскрыть все то, что в ней скопилось, я боюсь. И вряд ли когда решусь.

— Ну, так что? Будем заказывать пиццу?

— Будем, — мило улыбнулся Браян и нехотя встал с лавочки.

Я торопливо подскочила за ним и, перехватывая инициативу, первой направилась к выходу с крыши.

— Ну, что? Подождем в квартире или под подъездом?

— Под подъездом, — поспешно уточнила я.

Я так сильно скучила за Браяном, так много хочется ему рассказать, но при других я и звука лишнего не издам.

Да, я глубоко уважаю и сильно люблю его маму и младших сестер, но…

Простите…

Мы сели на ступеньки, Браян обнял меня за плечи и заботливо прижал к себе.

— И где ты была все это время? Куда исчезла?

— Лос-Анджелес. Я уехала в Лос-Анджелес.

— А там?

— А там… Там первое время ночевала на вокзале, пока не выгнали. Дальше бродила в его окрестностях. За первую же неделю проела все деньги. Постоянные замечания и угрозы копов вынудили меня сменить место своего "обитания". Днем пряталась от холода в метро, ночью вынуждена была шляться по закоулкам в центральных районах. Все же страшно было одной…

Браян угрюмо уставился взглядом в пол, бессмысленным взглядом. Все сосредоточение на словах. Боялся даже вздохом перебить меня…

— Питалась отбросами с ресторанов. Иногда добрые люди давали остатки недоеденных порций, а иногда приходилось и самой выковыривать… искать эти "подарки", и явно не на столе в ресторане…

Нервно ухмыльнулась. Тяжелый вдох. Да уж, теперь и самой не верится, что все это было, что я это делала, что я то ела…

Но голод — не тетка, ведь так в народе говорят?

Вот и я с ним не сдружилась…

— А потом, как-то раз, совсем случайно, познакомилась с собирательницей старых газет, миссис Бейли. Тоже бездомной. Она мне и рассказала, что, где и почем в Лос-Анджелесе. Отвела меня в местный "городок", укромный уголок многих бездомных, под мостовой на речке Лос-Анджелес. Там ночами все мы собирались, грелись у огня, питались, кто чем мог, подбадривали один другого. В общем, вели себя, как добродушные, заботливые соседи. Там я и познакомилась с прекрасным человеком, с талантливым бардом Кевином. Он не только умеет изумительно играть на гитаре, не только красиво петь, но и сам сочиняет отличные песни, великолепен в импровизациях. В общем, для меня он — гений… Отличный человек. Кевин постоянно помогал мне разгребать все то дерьмо, что скапливалось на душе. Да и не раз делился со мной куском хлебом, когда мои скудные запасы денег заканчивались, ведь очень редко находилась возможность подзаработать. Так что, когда я не могла позволить себе купить ни воды, ни чего-нибудь погрызть, пожевать. Когда не могла найти, что за кем-то доесть… Меня всегда выручал Кевин. Естественно, я всегда пыталась отблагодарить, вернуть свой долг, но он упорно отказывался, едва не доводя все до скандала… В общем, я встретила там отличного человека. Очень-очень хорошего… Жаль, что не могу вас познакомить. Ты бы тоже с ним сдружился.

— Может, когда-то и свидимся.

— Надеюсь…

— А дальше?

— Что дальше?

— Что случилось, что ты решила вернуться.

Я нервно сглотнула.

— Нет, ты пойми, — поспешно отозвался Браян, желая себя поправить, — я рад, что ты вернулась. Безумно рад. Честно. Но что-то мне подсказывает, что все это неспроста. Да черт подери, я тебя знаю. Ты бы вот так просто не отступила. Не вернулась.

Я пристыжено прикусила нижнюю губу.

Врать… кому-кому, а Браяну я не то, что не хотела, я, просто, не могу… Только не ему…

Но сказать правду — равносильно самоубийству.

— Потому что дала слово одному человеку, что вернусь… домой…

Секунды тягучей тишины.

— И все?

— И все.

— Не хочешь говорить?

— Не могу.

— Ясно.

— А ты как поживаешь здесь? Что нового?

Тяжелый вздох. Ему не нравится тайны.

Я никогда ничего от него не скрывала.

Прости, но это — не мой секрет. Не мой…

— Да ничего особенного. Устроился продавцом на 34й. Уже две недели там. Кстати, нам нужна уборщица. Не хочешь? Хотя бы временно, пока что лучше не найдешь.

— Спасибо, — спешно отозвалась я. Работа. Ох, найти так быстро работу — это самый лучший вариант. Как я могу перебирать. Да и мы не гордые в заработках. Не гордые…

Лишь бы платили. Лишь бы могла себя содержать, иначе помощи неоткуда ждать. Разве что Браян, но я такого не хочу.

Не хочу.

— А Лос-Анджелес как тебе? Лучше нашего?

— Красивый…. но чужой. Тут знаешь все, как свои пять пальцев, а там… Там все чужие.

— Говорят, "ТХПМ" там видели. Не бойсь, какой-нибудь банк присматривали.

— И ты туда.

— А что? Молодцы ребята. Хоть раструсят жирок этих надменных богачей. А то как прошлый раз: большинство "жертв" отказались назвать, что было у них в банковских сейфах. И это копам назвать, а не прессе. Значит, есть что, уроды, скрывать.

— Все равно. Я никакого воровства не признаю. Не понимаю.

— "ТХПМ" воруют у воров. Думаю, это — нормально.

— Ну, конечно, — нервно скривилась.

А вот и пицца.

Долгожданный разносчик, эх, знал бы ты, как радуется твоему приходу мой желудок.

— Гуляем!!! — Радостно хлопнул в ладоши Браян и тут же вскочил на ноги.

Я нырнула в карман и достала оставшиеся деньги, подарок Кайла…

Моего Кайла…

Отсчитала нужные.

И теперь ровно сто долларов осталось. Не слабо я растратила за день.

— Возьмите, — потянулась я рукой вперед, тыча в парня деньгами, но все еще сидя на ступеньках.

Простите, лишний раз двигаться не особо хочется.

— Так это вам?

— Нам, — коварно улыбнулся Бамред и подошел к парню вплотную. — Давай уже, не томи.

Разносчик невесело скривился. Лживая улыбка.

Умело облокотив на себя велосипед, он поспешно снял с плеча рюкзак, достал коробку и протянул Браяну. А уж тот, радуясь, как дитя, весело выхватил ее и жадно прижал к себе. Глубокий вдох — и прожорливо облизался.

Я, едва сдерживая смех, вновь ткнула разносчику деньги.

— Спасибо, — вежливо ответил тот и забрал баксы.

— Спасибо и Вам, — мило улыбнулась я.

— Ладно, вставай, красавица, полезли на крышу жрать ПИЦЦУ-у-у и вспоминать наше безоблачное детство.

— Судя по тому, как ты реагируешь на наш "тортик", у тебя оно еще не прошло, чтобы уже "вспоминать".

— А то, — ехидно улыбнулся Браян и тут же нырнул в подъезд.