"Предначертание" - читать интересную книгу автора (Смит Лиза Джейн)Глава 9– Ты еще передумаешь, – сказал Тьерри. И тут окружающий мир стал стремительно закручиваться вокруг нее, словно в водовороте. Одной рукой он ухватил ее за волосы и повернул голову, обнажая шею, а другой прижал ее руки к телу. Ханна извивалась, сопротивлялась… но бесполезно. Тьерри был невероятно сильным. Она ощутила его теплое дыхание на своей шее… а потом острое прикосновение зубов. – Не сопротивляйся, – донесся до нее приглушенный голос Тьерри. – Будет только больнее. Но Ханна сопротивлялась. И ей было больно. Боль опускалась вниз – в шею, левое плечо и руку. Сейчас, когда из нее пили кровь против ее воли, эта боль была просто невозможной. Казалось, будто ее душа покидает тело. В глазах потемнело, голова кружилась. – Я… ненавижу… тебя, – вымолвила Ханна. Она пыталась мысленно дотянуться до него, пыталась понять, не сможет ли как-то остановить его… но с таким же успехом она могла бы карабкаться по гладкой отвесной скале. Их будто разделяла черная обсидиановая стена, и она не ощущала никакого мысленного контакта с Тьерри. Дерево! Она всего лишь только подумала об этом, но Тьерри тут же что-то почувствовал. Он заставил Ханну отвернуться от него, продолжая железной хваткой удерживать ее. Она понятия не имела, что он делает, пока он снова не заговорил. – Я должен вернуть тебе то, что взял. Его вторая рука оказалась у самого лица Ханны, и запястье Тьерри прижалось к ее губам. Ошеломленная от боли и потери крови, она вначале толком ничего не поняла, пока не почувствовала, что ей в рот течет теплая жидкость, и не ощутила странный острый вкус. «О господи… нет. Это его кровь. Я пью кровь вампира!» Она пыталась не глотать ее, но кровь продолжала течь, и рот Ханны был уже переполнен ею. Вкус у нее был совсем не таким, как у обычной крови. Он был пряным и слегка обжигающим… Ханна уже почти ощущала, как в ней что-то меняется. Рванувшись и едва не вывихнув плечо, Ханне удалось освободить одну руку. Она начала яростно сопротивляться – но не затем, чтобы вырваться. Ей нужно было попытаться сосредоточить все внимание Тьерри на том, чтобы удержать ее. Пока они боролись, Ханна незаметно вытянула вперед свободную руку. «Да где же он?» Ханна извивалась всем телом, пытаясь заставить Тьерри придвинуться ближе к письменному столу. Просто чуть ближе… еще ближе… Пальцы Ханны нащупали стол. Чтобы отвлечь Тьерри, она наступила ему на ногу. Он рыкнул от боли и тряхнул ее за плечи, но пальцы Ханны продолжали шарить по столу, пока не нащупали что-то гладкое и длинное, с заостренным графитовым концом. Карандаш! Ханна сжала пальцы, схватив оружие в кулак. Она дышала с трудом: во рту было слишком много этой странной крови. Ханна размахнулась и изо всех сил вонзила карандаш в тыльную сторону кисти Тьерри. Он взвизгнул от боли и возмущения… и в этот же миг она тоже ощутила резкую боль. Карандаш насквозь пробил ладонь Тьерри и вонзился ей в щеку. Железная хватка рук, державших ее, ослабла, и сейчас нельзя было терять ни секунды. Ханна ударила Тьерри ногой по голени и вывернулась, когда он отшатнулся. Внутренний голос мог и не подсказывать этого: Ханна и так потянулась к столу, хватая ручки и карандаши – все подряд, какие там валялись. Слава богу, что у нее была привычка разбрасывать их где попало! Сжав их в кулаке, Ханна молнией метнулась через всю комнату и прижалась спиной к стене. Тяжело дыша, она глядела Тьерри в лицо. – Следующий окажется в твоем сердце, – сказала она, вытаскивая один карандаш из пригоршни и сжимая так, что у нее побелели костяшки пальцев. Ее срывающийся голос звучал тихо, но очень решительно. – Ты ранила меня! – Тьерри вытащил карандаш и уставился на руку. Лицо его исказилось, а от боли в глазах горела животная ярость. Ханна его не узнавала. – Верно, – задыхаясь, ответила Ханна. – И если ты снова попробуешь приблизиться ко мне, я убью тебя. Это я обещаю. А теперь убирайся к черту из моего дома и из моей жизни! Тьерри перевел взгляд с Ханны на свою руку. А затем зарычал – зарычал по-настоящему. Его верхняя губа поднялась, обнажив зубы. Ханна никогда еще не видела, как лицо человека превращается в лицо зверя. – Ты еще пожалеешь, – раздраженно произнес он. – И если ты кому-нибудь расскажешь об этом, я убью его. Точно убью. Это закон Царства Ночи. С этими словами он исчез. Ханна лишь на мгновение прикрыла глаза – а он уже растаял. Должно быть, он спустился вниз и вышел через прихожую, но звука открывающейся двери Ханна не услышала. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла разжать руку, сжимавшую карандаш, и отойти от стены. Когда ей эта удалось, она неровным шагом направилась к телефону и набрала номер Чесс. Занято… Ханна уронила трубку. Ее тошнило, голова кружилась, но все же, едва держась на ногах, она дошла до столовой, одно из окон которой закрывалось на деревянный засов, – когда-то у матери был «пунктик» на безопасности. Ханна переломила засов через колено и направилась в гараж, прихватив с собой заостренный кусок дерева. В гараже стоял пыльный старый форд, принадлежавший еще ее отцу. Отыскав ключи, Ханна завела машину и поехала к дому Чесс. Она думала лишь об одном: только бы не оставаться одной! Ханна вела автомобиль, а перед ее глазами плясали серые пятна. Ей все казалось, будто сейчас из прерии что-то выскочит и набросится на нее. «Будь начеку. Просто будь начеку», – закусив губу до крови, твердила она себе. «Ну, наконец-то! Вон и дом впереди. И в нем горит свет. Нужно лишь поскорее добраться до него». Ханна до отказа выжала педаль газа. И в этот момент все погрузилось в серый туман. Тьерри оглядел вестибюль и взглянул на часы. На протяжении последних двенадцати часов он делал это каждые пять минут, и его нервы уже начали сдавать. Ему не нравилось, что Ханна осталась одна. Конечно, кольцо защитит ее, когда она будет находиться вдали от дома, а амулет, который он закопал на заднем дворе, защитит сам дом. Это был сильный амулет, сама бабушка Харман сделала его для Тьерри – старейшая и могущественнейшая ведьма на свете, Старшая Ведьма из Внутреннего Круга. Амулет будет надежно охранять дом, и никакой Ночной обитатель не войдет в него – если хозяева сами его не пригласят. Но все же Тьерри не хотелось оставлять Ханну одну. «Теперь уже скоро», – сказал он себе. Большая часть прошлой ночи и весь сегодняшний день ушли у него на то, чтобы созвать достаточно своих людей и составить план наблюдения за Ханной. Она приказала ему уйти, и он сделал это. Ее слово было для него законом. Но это не означало, что он не должен ее охранять. Она даже не подозревала, что повсюду, прячась в тени и наблюдая, ее окружают Ночные обитатели… и все они готовы сражаться до смерти, если над ней нависнет какая-то угроза. Люпа оказалась права. Он не смог справиться с этим в одиночку и теперь вынужден был положиться на других, доверив им охрану Ханны. Тьерри снова взглянул на часы. Было девять вечера, и он едва удерживался, чтобы не отказаться от услуг Цирцеи. Но только такая могущественная ведьма могла установить защиту достаточно сильную, которая охраняла бы Ханну во всем графстве Амадор. Тьерри все еще ждал. Остановив взгляд на ружье, висевшем на стене, он пытался отвлечься. Но бесполезно. С тех пор как ему удалось вывести Ханну из гипнотического транса, он изо всех сил пытался не думать о тех давних днях. Но сейчас его непреодолимо тянуло назад… Он не просто вспоминал, а буквально воскрешал прошлое. Мысленно возвращался назад, к тому глупому юноше, которым он был когда-то… Он не был первым вампиром. Этим он похвастаться не мог. Он был лишь вторым. Он вырос в племени Майи и Мудрой Элвайзы – сестер-близнецов, дочерей Гекаты,[3] Повелительницы Ведьм. Тех самых Майи и Элвайзы, которые вошли в историю Царства Ночи как две величайшие личности. Элвайза, Хранительница Домашнего Очага, стала родоначальницей клана Харман, самого известного и почитаемого среди ныне живущих ведьм, а от Майи вели свое начало ламии и вампиры. Но это было потом, а пока Тьерри знал только лишь, что обе сестры были хорошенькими девушками. Настоящими красавицами. Особенно Майя, у которой были длинные черные волосы, а глаза мерцали различными оттенками, напоминающими игру света на поверхности ледника. Но Тьерри любил обеих сестер. Может, это его и погубило. Он был совершенно обычным парнем. Он славился своей резьбой по кости и был одержим смутным желанием увидеть мир. Он считал само собой разумеющимся, что люди его племени могли влиять на погоду и общаться с лесными животными. Они были колдунами, обладавшими даром волшебной силы… И так было всегда. Это не считалось чем-то особенным. И, так же как все люди его племени, Тьерри знал, что Майя пытается открыть секрет бессмертия и для этого зачем-то каждый день уходит в лес. Но и это тоже особенно не беспокоило его… «Я был слишком молодым и очень, очень глупым», – подумал Тьерри. Мечта Майи стать бессмертной погубила племя. Она была готова добиться своего любой ценой – даже превратившись в монстра, даже навлекая проклятье на своих потомков. Если бы Тьерри и другие колдуны племени поняли это, они смогли бы остановить Майю прежде, чем все произошло. А Майе наконец удалось открыть секрет бессмертия. Но для того чтобы провести обряд, ей пришлось украсть младенцев своего племени. Всех четверых… Она забрала их с собой в лес, произнесла заклинание и выпила их кровь. Позже Тьерри и остальные люди племени нашли четыре маленьких обескровленных тельца. Элвайза проплакала всю ночь. Тьерри, который никак не мог понять, как могла хорошенькая девушка, которую он любил, совершить такой ужасный поступок, тоже плакал. Майя же просто исчезла. Но через несколько ночей она пришла к Тьерри. Он стоял на страже у входа в пещеру, когда она бесшумно возникла перед ним. Майя изменилась. Она больше не была той хорошенькой девушкой, которую он любил. Перед ним стояла великолепная, ослепительная красавица. Но это была уже не та Майя. Она двигалась с грацией ночного хищника, а в глазах ее пылал огонь. Она была очень бледной, и это делало ее еще прекраснее. Ее губы, всегда нежные и манящие, казались алыми, как кровь. И когда она улыбнулась, Тьерри увидел длинные острые зубы. – Привет, Тьорн, – сказала она (так его тогда звали). – Я хочу сделать тебя бессмертным. Тьерри перепугался до смерти. Он не мог понять, в кого она превратилась… в какое-то странное существо с ненормальными зубами. И у него не было ни малейшего желания стать похожим на нее. – По-моему, это неправильно – то, что ты не можешь выбрать между мной и Элвайзой, – небрежно произнесла она, опустившись на землю. – Так что я решила покончить с этим. Ты будешь моим, отныне и навсегда. Она взяла его за руку и потянула к себе. Ее пальцы были очень тонкими и очень холодными… и невероятно сильными. Тьерри не мог вырваться. Открыв рот, он с идиотским видом уставился на свою руку… А ведь ему нужно было бы завопить во все горло, звать на помощь, постараться привлечь внимание людей и удрать. Но Майя удерживала его взглядом, словно змея птичку. Она казалась неестественной и злой… но до чего же красивой! Это был первый и последний раз, когда Тьерри очаровала красота абсолютного зла… Но этого оказалось достаточно. С этого момента он сам обрек себя на вековые страдания. Всего миг неуверенности. И за это он будет расплачиваться невообразимо долгие годы. – Это не так уж плохо, – сказала Майя, продолжая удерживать его магией своих жутких и прекрасных глаз. – Есть несколько вещей, которые мне пришлось узнать… о которых я не подозревала… Я думала, что выпью кровь младенцев и этим все закончится… но это не так. Тьерри почувствовал тошноту. – Эти зубы у меня появились не зря. Видишь ли, мне нужно пить кровь смертного существа каждый день, иначе я умру. Не совсем удобно, но с этим можно жить. – О Геката, Темная Мать… – взмолился Тьерри. – Оставь! – резко взмахнула рукой Майя. – Не молись, пожалуйста, и особенно этой старой карге. Я больше не ведьма. Я что-то совершенно новое… наверное, мне нужно придумать, как себя называть. Ночная охотница… кровопийца… в общем, не знаю. Я собираюсь положить начало новой расе, Тьорн. Мы будем лучше, чем ведьмы, – сильнее, быстрее… и мы будем жить вечно. Мы будем бессмертны, поэтому будем властвовать над всеми. И ты будешь моим первым обращенным. – Нет! – воскликнул Тьерри. Ему все еще казалось, что у него есть выбор. – Да. Я хочу родить ребенка… но не от тебя. Этот ребенок унаследует мою кровь. Я дам мою кровь другому человеку – так же, как я дам ее тебе сейчас. Когда-нибудь во всем мире не найдется ни одного человека, у кого не будет моей крови. Прекрасная мысль, не так ли? – Майя сидела, подперев кулаком подбородок, и глаза ее мерцали. – Элвайза остановит тебя, – решительно произнес Тьерри. – Моя сестра? Ну уж не думаю. Особенно если ты станешь моим помощником. Она любит тебя, ведь ты знаешь. Ей будет трудно убить того, кого она так любит. – Ей не придется это делать. Я сам убью тебя, – прорычал Тьерри. Майя громко рассмеялась. – Ты? Ты? Разве ты еще себя не знаешь? Ты не убийца… У тебя для этого недостаточно мужества. Конечно, все изменится, когда я дам тебе свою кровь. Но тогда ты уже не захочешь меня убивать. Ты соединишься со мной… и будешь счастлив. Вот увидишь. – Она потерла руки, как бы успешно завершив трудные переговоры. – Ну… приступим. Она была сильной, гораздо сильнее его. Прежде всего она зажала ему рот рукой – ведь к этому моменту до наивного Тьерри уже дошло, что он попал в настоящую беду и нужно звать на помощь. Потом она затащила его в кусты. – Боюсь, это будет больно, – сказала Майя. Она подмяла его под себя, ее мерцающий взгляд был направлен прямо ему в глаза. – По крайней мере, для всех животных, которых я ловила, это было крайне неприятно. Но это для твоей же пользы. И она впилась ему в горло. Теперь Тьерри стало ясно, для чего ей нужны эти длинные клыки. Ей нужны были эти зубы, как нужны они любой рыси, или пещерному льву, или волку – чтобы разрывать жертву. Сквозь накатывающие на него темные волны ужаса и боли Тьерри чувствовал, как Майя пьет его кровь. Это продолжалось долго… Наконец он понял, что умирает, и с облегчением подумал, что скоро весь кошмар закончится. Но как же он ошибся! Кошмар только начинался. Когда Майя подняла голову, ее рот был алым от крови. Кровь все капала, капала… Майя уже больше не была красивой, ее внешность стала дьявольской. – Так, – произнесла она. – Теперь я дам тебе кое-что… чтобы все получилось. Она откинулась назад и приставила к своему горлу обожженную деревянную щепку. Она улыбалась Тьерри! Она всегда была смелой. А затем, будто охваченная экстазом, она вонзила острую щепку в горло, и из него струей хлынула кровь. И она опять навалилась на Тьерри. Он не хотел глотать кровь, наполнявшую его рот. Но инстинкт выживания не позволил Тьерри захлебнуться. Теплая, необычная на вкус жидкость потекла ему в горло. Она обжигала, как перебродившее ягодное вино. Майя напоила юношу своей кровью, и ему казалось, что конец его близок. Он еще не знал, что теперь не сможет умереть. Тьерри чувствовал, как Майя тащит его все дальше в лес, но он стал совершенно безвольным и не мог сопротивляться, а затем снова провалился во тьму. Когда он очнулся, то обнаружил, что его похоронили. Он выкарабкался из неглубокой могилы и увидел перед собой удивленное лицо своего брата Конлана. Племя совершило над Тьерри традиционный обряд – его закопали в мягкую землю в самой глубине пещеры. Прежде чем брат успел завопить, Тьерри оказался у его горла. Это был инстинкт животного. Жажда, которой прежде он никогда не испытывал. Удушающая боль, будто он тонул и вдруг выбрался на поверхность воды. Отчаяние, доводившее его до безумия. Он не мог ни о чем думать. Тьерри бессознательно пытался разорвать горло брата. Но кто-то окликнул его по имени, и это остановило его. Чей-то голос все звал и звал его так отчаянно… Тьерри оглянулся и увидел Элвайзу – ее карие глаза, полные слез, ее дрожащие губы… С тех пор ее облик преследовал его всегда. Тьерри выбежал из пещеры и продолжал бежать и бежать… До него донесся едва слышный голос Элвайзы: – Тьорн, я остановлю ее. Клянусь! Я остановлю ее! Позже он понял, что это было единственное, что она могла обещать ему. Элвайза знала, что Тьерри уже никогда не изменится. Таким он останется навсегда. Названия для этого тогда еще не существовало. Но он стал первым превращенным вампиром. Майя, позже родившая сына, стала первой из ламий – вампиров, которые могли взрослеть и иметь детей. А ее сын, Ред Ферн,[4] стал родоначальником семейства Редфернов, самого могущественного клана ламий в Царстве Ночи. Но это произойдет в будущем. А пока Тьерри знал лишь то, что ему нужно убежать подальше от людей или он принесет им беду. Майя настигла его, когда он пил из ручья, пытаясь утолить безумную жажду. – Ты заболеешь, – критически оглядывая Тьерри, сказала она. – Тебе нельзя это пить. Тебе нужна кровь. Тьерри вскочил, дрожа от ярости, гнева и беспомощности. – А как насчет твоей? – огрызнулся он. – Как мило! Но это не поможет. Тебе нужна кровь живых существ. Она совершенно не боялась его, и Тьерри вспомнил, какая она сильная. Ему с ней не справиться. Он повернулся и побрел прочь. Майя окликнула его: – Ты не можешь уйти, ты сам знаешь. Тебе от меня не скрыться. Я выбрала тебя, Тьорн. Ты мой, отныне и навсегда. В конце концов ты поймешь это и соединишься со мной. Тьерри шел дальше не оборачиваясь. Ему было невыносимо слышать преследовавший его смех. Несколько недель он прожил в открытой всем ветрам степи, бродя среди высоких трав. Он был больше животным, чем человеком. Жажда, сжигавшая его изнутри, доводила до отчаяния – пока он не наткнулся на кролика. Через мгновение он уже держал его, вгрызаясь в горло. Его зубы сейчас были как у Майи – длинные, чувствительные, идеально приспособленные для того, чтобы вонзаться в плоть жертвы и рвать ее. Майя оказалась права: только кровь живого существа могла успокоить терзающее его чувство жжения и удушья. Добыча попадалась ему нечасто. Но всякий раз, когда Тьерри пил кровь, это напоминало ему о том, кем он стал. Он уже умирал от голода, когда наконец добрался до Трех Рек. То, что перед ним маленькая девочка, Тьерри заметил уже после того, как повалил ее на землю. Он выскочил из зарослей кустарника, задыхаясь от жажды, как раненый олень… а она, подняв глаза вверх, глядела на него. А потом все погрузилось во тьму. Когда он пришел в себя, то сразу же остановился. Он так нуждался в еде, умирая без нее в ужасной агонии… но он смог пересилить себя, оторваться от девочки и убежать. Потом его нашли соплеменники Ханы. И они сделали то, что на их месте сделал бы каждый: увидев, как он мерзок, они стали грозить ему копьями. Он ожидал, что его тут же убьют. Он еще не понимал – и никто из них не понимал, – что подобное ему существо убить непросто. И вдруг он увидел Хану. |
||
|