Лариса Уварова Коллеги

Пройдя в полутемную гостиную, Анна опустилась на диван, нашарила возле себя пульт и включила телевизор.

— …Выставка компьютерной графики никого не оставит равнодушным, — говорил высокий черноволосый мужчина с микрофоном, стоя посреди выставочного зала. — Даже если вы не знаток компьютерных технологий, то можете просто полюбоваться красотой этих картин. Сергей Воронцов, ТВР, Москва.

— Что? — выдохнула Анна, не веря своим ушам и глазам. — Вот черт! Да когда же это безобразие прекратится? Опять своровал мой сюжет!

Она выключила телевизор и нервно закурила. Как ни странно, сигареты, словно валидол для сердечника, помогали ей справиться с эмоциями при столкновении с трудностями, которых на пути деловой женщины, стремящейся состояться в жизни, всегда хватает. Рассеянно наблюдая за дымом сигареты, принимающим по мере расползания причудливые очертания, Анна думала о том, что с Воронцовым пора разобраться раз и навсегда, принять решительные меры. Да, но какие?

Ведь это уже третий случай! Первый раз такое произошло, когда она готовилась взять интервью у известного политического деятеля. Целую ночь изучала о нем информацию, потом долго и тщательно формулировала вопросы, но на следующий день, когда оставалось лишь договориться с политиком о встрече, неожиданно выяснилось, что Воронцов со своей съемочной группой уже к нему поехал. Интервью у него получилось очень хорошее, ничуть не хуже того, которое провела бы Анна, но это ведь должна была быть ее работа! Ее! Почему Воронцов, возомнивший себя, наверное, светилом журналистики, считает, что ему дозволено все, даже кража чужих сюжетов?!

Во второй раз, не так давно, Анна задумала рассказать о хакерах. Как всегда, перечитала уйму литературы о компьютерах, изучила массу статей о взломах программ и, общаясь с хакерами, показала такие знания в этой области, что они чуть не приняли ее за свою. И вдруг в программе «Новостей» — сюжет Сергея Воронцова «Взломщики», сразу же поднявший на несколько пунктов рейтинг передачи. И снова вроде бы придраться не к чему: материал получился интересный, подан замечательно. Только вот самоуверенная улыбочка «уважаемого коллеги», когда он говорил свое «Сергей Воронцов, ТВР, Москва», чуть не довела Анну до белого каления. Возмущение ее не знало предела, но поделать она ничего не могла. На каком основании обвинить Сергея в краже сюжета? Он его не воровал — просто оказывался раньше нее в нужном месте. Но вот сорвалась и третья, запланированная Анной работа. Списать такое на простую случайность казалось невозможным.

Жестокое профессиональное соперничество между ней и Воронцовым шло уже не первый год. На канале ТВР — «Телевидение России» — Анна с первых шагов делала большие успехи и постепенно переросла почти всех своих коллег — на фоне остальных она всегда казалась, да и на самом деле была самой талантливой, самой предприимчивой. И к тому же самой красивой: такая внешность, как у нее, достается обычно одной счастливице на миллион. И наконец, в отделе остался лишь один достойный Анны соперник — Сергей Воронцов, не уступающий ей ни в таланте, ни в предприимчивости. Но действительно ли достойный, если он стал действовать вот такими методами? Анна никогда не позволила бы себе так нагло и подло перебегать дорогу коллеге.

Анне Черкасовой, надо сказать, с самого начала повезло — на ТВР она попала прямо со студенческой скамьи. В тот момент телеканал в поисках новых имен объявил конкурс на лучший репортаж. Юная выпускница журфака, ознакомившись с условиями конкурса — нужно было выбрать и грамотно подать яркий, интересный материал, — без труда, как показалось всем, заняла первое место, сделав сюжет о людях без определенного места жительства. И никто так и не узнал, как во время подготовки сюжета она, переодевшись в грязное тряпье, с кинокамерой, спрятанной в старой потрепанной сумке, пыталась наладить с ними контакт, ночевала на улице, полностью влившись в этот странный мир, где действуют свои деловые отношения, идут свои войны из#8209;за территории, происходят свои каждодневные драмы. Однажды Анну даже забрала милиция, потому#8209;что выглядела она более чем натурально…

Сюжет получился настолько ярким, что его тут же включили в информационную программу канала, и Анну приняли на работу в отдел новостей. Ее имя стало мелькать в репортажах все чаще, а вскоре и телезрители начали узнавать ее в лицо, встречая на улице, просить автограф, интересоваться, чем она планирует заниматься, рассказывать ей о своем, наболевшем. К тридцати трем годам Анна успела достичь многого, хотя ей еще было к чему стремиться, и упорно продолжала заниматься карьерой. И все шло гладко, пока на ТВР не появился Сергей Воронцов.

Телефонный звонок прервал ее размышления.

— Анечка, здравствуй! — услышала она хорошо знакомый мужской голос.

Анна вздохнула. Конечно, это снова звонил Алексей, Лешка Шепелев, ее друг детства, ныне работающий в юридической фирме. Анне он нравился: добрый, покладистый, понимающий. Ему всегда можно было рассказать все. Не то чтобы он был для нее жилеткой, в которую можно поплакаться, — Анну вообще никто никогда не видел плачущей — просто он знал ее лучше, чем кто#8209;либо другой, и всегда чувствовал, что творится в ее душе.

Однако в последнее время Леша почему#8209;то вообразил себе, что его отношения с Анной обязательно должны перерасти в нечто большее, чем дружба, а это ей претило. Анна отнюдь не была законченной карьеристкой, но все#8209;таки работа значила для нее больше, чем личная жизнь. В тридцать три года она все еще не помышляла о замужестве, ее вполне устраивало холостяцкое существование.

— Анечка, как дела? Почему молчишь? Тебя что#8209;то расстроило?

Внезапно Анна почувствовала такую усталость, что какое#8209;то время не смогла с собой справиться. Видели бы ее сейчас коллеги! Анна Черкасова, эта «железная женщина», как ее прозвали в отделе, сидела, забившись в самый дальний угол дивана, и глотала слезы. Но не зря же мы говорили, что никто никогда не видел ее плачущей: свои слезы Анна всегда держала при себе.

— Анечка, пожалуйста, ответь, — просил голос в трубке. Никто, кроме Алексея, не называл ее Анечкой. Все предпочитали холодновато#8209;неприступное «Анна», которое очень ей шло.

— Здравствуй, Леша, — через силу проговорила она.

— Что#8209;то случилось? — забеспокоился он.

— Нет, с чего ты взял? — довольно ровно, сумев, наконец, взять себя в руки, спросила Анна.

— Ты просто молчала, моя хорошая, вот я и подумал — что#8209;то произошло. Рад услышать, что это не так, — мягко проговорил Алексей. — Послушай, как насчет того, чтобы сходить в ресторан? Сегодня двадцать лет, как мы с тобой знакомы, ты не забыла?

Конечно, Анна опять, как это происходило каждый год, забыла, что первое сентября Алексей считает счастливейшим днем в своей жизни. Нет, не в память о Дне знаний, конечно: Просто, когда Лешке Шепелеву было тринадцать лет, он перевелся в ту школу и в тот класс, в котором училась Аня Черкасова. Вот так и случилось, что первого сентября, когда Аня стояла в парадной школьной форме с белоснежным фартуком и бантом в волосах на школьном дворе, еле удерживая в руках огромный букет гладиолусов, он впервые ее увидел. А когда они стали взрослыми, упрямый Лешка ежегодно стал отмечать первое сентября, будто годовщину их свадьбы. Только пристало ли тридцатитрехлетнему мужчине быть таким неисправимым романтиком?!

Анна заранее знала, что будет дальше. Сейчас он заедет за ней, вручит ей огромный букет роз, которые Анна, кстати сказать, терпеть не может, предпочитая нарядным шедеврам флористов скромные букетики из ландышей и ромашек. Потом они поедут в какой#8209;нибудь тихий ресторанчик и начнут праздновать этот уже, если честно, набивший оскомину «счастливейший день в жизни Алексея».

Предполагалось, что и для нее это тоже счастливейший день, хотя самую большую радость Анна испытала, увидев в эфире свой первый сюжет — тот самый, за который получила первое место на конкурсе и право работать на ТВР. Нет, она вовсе не была черствой. Просто чувствовала, что из их с Лешкой отношений ничего путного не получится: Алексей явно тянется к ней потому, что она в сравнении с ним более сильная и более цельная. Наверное, воображает, что рядом с такой женщиной и сам становится сильнее. Глубочайшее заблуждение! Анна понимала это, но Алексей все продолжал жить этой иллюзией, цепляясь за нее со всем упорством, на которое только был способен.

Анна безнадежно вздохнула. Алексей, конечно, отличный друг, добрый, все понимающий. Вот если бы только он не хотел большего, чем дружба!

Как пройдет ужин в ресторане, Анна тоже знала наперед. После двух#8209;трех бокалов вина Лешка заведет все тот же разговор о том, какие сильные чувства он к ней испытывает, как ее любит за твердый характер. Будет называть дорогой и любимой, намекать на то, что, может быть, им стоит «прожить вместе весь остаток жизни».

Этот разговор, а точнее монолог, потому что Анна обычно ограничивалась улыбками и механическими кивками, повторялся по одной и той же схеме каждый раз, когда Алексей приглашал ее в ресторан, а особенно когда отмечалась очередная, с позволения сказать, «годовщина». Анне это напоминало заезженную пластинку: может быть, когда#8209;то записанная на ней музыка и рождала отклик в душе, но от постоянного повторения так приелась, что теперь под нее можно спокойно чистить картошку или делать маникюр — никаких эмоций она уже не вызывает.

Но именно в этот самый момент Анна очень нуждалась в человеческом сочувствии, в добром слове, в преданном взгляде. А Алексей говорил с ней так ласково! Поэтому, не колеблясь, она ответила:

— Хорошо, я согласна, ты заедешь за мной?

— Ну конечно, Анечка, — ласково отозвался Алексей. — Надень что#8209;нибудь красивое, у нас ведь сегодня особенный день.

Послушно натягивая облегающее золотисто#8209;коричневое платье, Анна автоматически вспомнила, что надо не забыть про цепочку с кулоном, подаренные ей Алексеем на день рождения. Правда, кулон совсем не подходит к платью, но если этого не сделать, Лешка, скорее всего, обидится. И причесаться надо так, как он любит, хотя ей самой не нравится укладывать волосы в высокую прическу. И не забыть взять маленькую сумочку — тоже его подарок к Новому году.

В свою очередь Алексей — в этом Анна была уверена — придет с галстуком, купленным ею, при часах, подаренных ею, и с органайзером, который она преподнесла ему на тот же Новый год, когда он ей — сумочку. Не важно, что галстук абсолютно не будет сочетаться с костюмом, но Алексей думает, что ей приятно видеть, как он ценит ее подарки. И придется делать вид, будто ей на самом деле это приятно, хотя для нее такие мелочи никогда не имели никакого значения.

Одевшись, Анна подошла к зеркалу. Оттуда на нее внимательно посмотрела красивая женщина, на вид значительно моложе тридцати трех лет. Ее стройной фигуре могла бы позавидовать любая фотомодель. Зеленые глаза сияют, пепельные волосы, уложенные в высокую прическу, блестят…

Анна бросила на свое отражение последний критический взгляд. Пожалуй, выглядит хорошо, лицо спокойное, хотя в душе — настоящая буря. Так и держать! Что бы ни случилось, не стоит терять себя, размениваться на эмоции. Не зря же ее называют «железной женщиной». Ох, коллеги, коллеги, как же вы все осточертели со своей завистью!

Все происходило именно так, как предвидела Анна. Алексей явился «при параде» и с полным комплектом сделанных ею подарков. Не беда, что коричневый галстук совершенно не вязался со светло#8209;серым легким костюмом, равно как и органайзер, который придавал облику Алексея слишком уж официальный вид. Анна видела, что Алексей пусть неловко, но искренне хочет сделать ей приятное, показать, как он ценит ее внимание. По#8209;своему это было даже мило, но уж слишком бросалось в глаза.

— Ты сегодня очень хорошо выглядишь, — произнес Алексей, целуя Анне руку.

Точная, суховатая констатация факта, хоть и идущая от души. Не «Какая ты красивая сегодня!», не «Замечательно выглядишь!», а именно «Ты сегодня очень хорошо выглядишь». Видимо, сказывалась Лешкина профессия: юристу эмоции не к лицу. Впрочем, Анна знала, что и часа не пройдет, как он понесет всякую сентиментальную чепуху про высокие чувства и неземную любовь.

— Это тебе, — продолжил Алексей, галантно вручая Анне стандартный подарочный букет из ярко#8209;алых роз с красиво отогнутыми лепестками и искусственной росой, которую продавцы фабрикуют из сахарной водички. Букет был обернут папиросной бумагой пронзительно#8209;малинового цвета и завязан многосложным бантом из пестрой ленты. Анна невольно поморщилась.

— Куда ты меня повезешь? — осведомилась она для проформы, прекрасно зная все наперед. — В какой#8209;нибудь тихий уголок?

— Да, знаешь, — сразу воодушевился Алексей, — я нашел тут неподалеку недурной ресторанчик. Конечно, не самый шикарный, но… — «Неужели он не чувствует, что сам себя унижает такими словами?» — подумала Анна. — Может быть, там и отметим? Ты ведь не забыла, что у нас сегодня годовщина? Да еще и круглая дата? Двадцать лет!

Анна честно старалась быть всем довольной. И когда выслушивала это предложение насчет ресторана, и когда они ехали к этому самому ресторанчику средней руки на заднем сиденье такси, держась за руки, и когда Алексей провожал ее к столику, и когда они изучали меню. От резиновой улыбки, которую она прилежно на себя нацепила, скоро заболели губы. Оказывается, иногда вредно улыбаться, хотя час улыбок по полезности сравнивают со стаканом сметаны. Просто в этот момент Анне совсем не хотелось сметаны. Хотелось незаметно скинуть под столом туфли, вытащить из непослушных волос шпильки и… заткнуть уши, чтобы не слышать пылких, но совершенно ненужных ей признаний в любви. Однако Лешка ничего этого не замечал, поглощенный своей игрой в романтику.

— Предлагаю тост, — торжественно провозгласил он. — За нашу встречу! Бр#8209;р#8209;р, — Алексей картинно передернулся то ли от выпитого, то ли оттого, что собирался сказать — скорее, от последнего. — Не представляю, как сложилась бы моя жизнь, если бы я не встретил тебя!

Эта риторическая фраза уже давно превратилась в штамп.

— Как сложилась бы? — повторила Анна, пригубив вино. — Возможно, гораздо лучше, чем сейчас. Ты перестал бы вздыхать по мне, нашел бы чуткую, отзывчивую женщину, которая боготворила бы тебя, зажил бы своей жизнью и перестал бы считать себя неудачником. Думаю, все получилось бы именно так.

Она полистала меню: надо будет выбрать блюда подешевле, чтобы они не слишком сильно ударили по Лешкиному карману. Несколько раз Анна пыталась расплатиться сама, но упрямый Алексей, как истинный джентльмен, не позволил ей этого. Тогда, понимая, что за каждый такой поход в ресторан Лешке приходится вкалывать как папе Карло, она изобрела вот такой способ выхода из положения. Пока он сходил гладко.

— Ты неправа, — тихо произнес Алексей, взяв Анну за руку и нежно глядя ей в глаза. — Я всегда считал и продолжаю считать, что ты самая красивая, самая нежная и в то же время самая сильная женщина в мире!

— Но послушай, — запротестовала она. Ей уже стало невыносимо слушать то, что говорит Алексей, а ведь это было только начало.

Договорить Анне не удалось: как раз в это время подошел официант, и они занялись заказом блюд.

Официант с достоинством, но быстро удалился. Вглядевшись в усталое и удрученное лицо Анны, Алексей вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:

— Боже! Какой я осел! Как я мог забыть? У тебя же случилась какая#8209;то неприятность, да? Ты, правда, ничего мне так и не сказала, но я ведь все понял по голосу. Ты мне расскажешь?

Анна обрадовалась: ей весь день хотелось поделиться с кем#8209;нибудь своим несчастьем, а кроме Алексея у нее никого не было. Можно было бы, конечно, рассказать все Лилечке Кругловой, но та вряд ли бы поняла, какие чувства обуревают Анну, когда она видит, как используют ее идеи: дух конкуренции у Лилечки отсутствовал начисто. А вот Алексей поймет ее прекрасно.

Принесли заказанное, и за едой Анна рассказала ему все. Алексей узнал, что Воронцов ворует у нее сюжеты, что это вообще отвратительный тип, однако единственный сильный ее соперник на ТВР.

Алексей слушал внимательно и сочувственно. Мир журналистики был от него достаточно далек, но что такое конкуренция, Шепелев знал не понаслышке. Сам он ничего не рассказывал Анне, но не далее как несколько дней назад его более удачливые коллеги — люди, как сказали бы они сами, «без комплексов», отобрали у него несколько выгодных дел. Пусть! В конце концов, это его личные неприятности, для него сейчас важнее то, что женщине, которую он любит, плохо. Жаль, что он ничем не может ей помочь. В очередной раз Алексей осознал полное свое бессилие. Единственное, на что он способен — это внимательно ее выслушать, сочувственно покачать головой, сказать в утешение несколько общих фраз. Вот и все.

— Знаешь, Аня, в конце концов, жизнь есть жизнь, а вся жизнь — это борьба. Ты сильная, ты обязательно справишься с этим Воронцовым, тем более что на самом деле тебе равных нет.

Алексей произнес обычные гладкие и мало что значащие фразы: то же самое наверняка сказал бы и любой другой, окажись он в тот момент на его месте. Однако Анне почему#8209;то стало легче, как будто ей только что пообещали разобраться с ненавистным конкурентом раз и навсегда. Конечно, все дело было в том, что Анне просто#8209;напросто нужно было выговориться. Благодарный и внимательный слушатель — вот кто был ей необходим в эту минуту.

Анне вдруг показалось, что действительно все как#8209;нибудь разрешится очень просто: ей удастся поймать Воронцова с поличным, и тогда весь ТВР узнает, чего стоят его сюжеты. Она даже размечталась. Надо только сделать какой#8209;нибудь из ряда вон выходящий сюжет, о подготовке которого Воронцов ничего не сумеет пронюхать, и тогда ее сразу повысят. Она поднимется еще на одну ступень в своей карьере. На улице ее будут узнавать не каждый четвертый, как сейчас, а просто все.

Занятая этими мыслями, Анна и не заметила, как улыбнулась. Алексей тут же принял ее улыбку за знак признательности.

— Тебе не кажется, что мы были бы счастливы вместе? — вдруг тихо спросил он.

Это прозвучало так неожиданно, что Анна, сброшенная с облаков на землю, не сразу нашлась с ответом, хотя, разговаривая с Алексеем, обычно была готова к тому, что он обязательно переведет разговор на личные темы.

— Леша, — начала она.

— Постой, — перебил он. — Выслушай меня. Я люблю тебя, Анечка, люблю с того самого дня, когда увидел тебя на школьном дворе ровно двадцать лет назад, с букетом цветов и огромными белыми бантами в косичках. И я… — У него не хватило слов. Он молча достал из кармана пиджака небольшой футлярчик, открыл его и подал ей. Конечно же, там лежало золотое кольцо — тоненькое, изящное, с маленьким камушком. — Позволь считать этот ужин в ресторане нашей помолвкой. — Алексей наконец, вновь обрел голос. — Согласна ли ты стать моей женой?

Нет, эти слова не свалились на нее как снег на голову! Скорее, это был давно ожидаемый и от этого еще более неприятный холодный душ, которого никак нельзя было избежать. Ей уже давно стало понятно, что все кончится именно так: не может же галантный, порядочный и, что там говорить, уважающий ее Алексей предложить ей какие#8209;то другие отношения, кроме законных. Они ни разу в жизни не были близки, общались дружески. Разница была лишь в том, что Анна хотела бы и дальше продолжать отношения на этом уровне, а Алексей желал большего.

И все#8209;таки он был другом, хорошим другом, верным, понимающим, и Анна почти физически ощущала, как Лешке будет больно — да и ей самой тоже, что кривить душой? — когда она ему откажет. А это случится неизбежно. Не такой человек Анна Черкасова, чтобы связать свою жизнь с нелюбимым мужчиной. А любимого у нее не было вот уже десять лет. После того как ее парень, вернее сказать почти жених, Олег, бесшабашная голова, мотоциклист#8209;экстремальщик, погиб, на полной скорости врезавшись в грузовик, неожиданно вылетевший навстречу, Анна, с трудом пережив его смерть, решила, что больше никогда никого любить не будет. Его любишь, а он уходит. Навсегда. Перенести такое во второй раз она просто не сможет. У нее были любовники — как ни крути, а тело требовало своего, но они не оставляли следов в ее душе. Потому Анна и стала отдавать все свои силы работе.

Была и еще одна веская причина для того, чтобы воспротивиться предложению Алексея. К тридцати трем годам она, отдавая большую часть времени карьере, успела стать закоренелой холостячкой. Даже мысли о том, чтобы готовить, когда можно работать, или мириться с беспорядком в квартире, который, по ее представлению, обязательно устраивает любой мужчина, приводили ее в ужас. Нет, в чем в чем, а в своей личной жизни Анна ничего менять не собиралась.

— Леша, знаешь, я… — произнесла она нерешительно. И куда только девалось ее умение четко формулировать свои мысли? Она ведь журналистка! — Ты меня удивил, я совсем не ожидала такого.

— Я понимаю тебя, — улыбнулся он. — Разумеется, это довольно неожиданно: услышать предложение руки и сердца, да еще после того, как ты рассказывала о своих неприятностях. Но я очень надеюсь, что мое предложение поможет тебе забыть о них! Значит, мой сюрприз удался?

А улыбка у Лешки такая теплая! Господи, если бы не та трагедия… Ну, почему все тогда так нелепо закончилось? Почему они с Олегом не просто расстались? Насколько было бы проще, если бы он нашел другую девчонку и ее, Анну, бросил! Она, конечно, попереживала бы, может быть, поплакала бы, а потом все прошло бы… И если бы не ее холостяцкие замашки…

— Но кольцо ты все#8209;таки надень, ладно? Оно тебе не мало, нет? А то я покупал на глазок, — в голосе Алексея прозвучало беспокойство.

— Знаешь, Леша, — начала Анна, набрав побольше воздуха. Вот сейчас она все ему скажет, все объяснит. В этот момент в сумочке Анны неожиданно запищал мобильник, и она ухватилась за него как утопающий за соломинку, мысленно проклиная свою слабость и одновременно радуясь, что благодаря звонку неприятный разговор на какое#8209;то время откладывается. Спасителем, так удачно вклинившимся в ставшую опасной ситуацию, оказался шеф Анны, Борис Алексеевич.

— Слушай, — деловито проговорил он, — я тебе там не помешал, надеюсь?

Тон его заранее отсекал возможность признания в этом, даже если бы и была такая необходимость.

— Нет#8209;нет, что вы! — откликнулась Анна, бросив на Алексея извиняющийся взгляд. — Я вас внимательно слушаю.

— Короче, завтра приезжает Дэн Смирнов. Знаешь, надеюсь, про кого я говорю? — добавил шеф все тем же абсолютно безапелляционным тоном.

— Конечно, — уверенно ответила она. Как же его не знать? Дэн Смирнов, владелец одного из крупнейших в России модельных агентств с броским, и, согласно высокой интернациональной моде на английском языке названием: «Russian stars». «Звезды русские, а подают себя под американским соусом, — успела подумать Анна, — и зачем ему только понадобилось именовать свое агентство по#8209;иностранному?»

— Тогда слушай сюда, — продолжил шеф. — Я специально тебе позвонил: это дело только для тебя, никто больше о нем пока не знает. Чтобы завтра у меня был сюжет про Смирнова. Он, правда, нашего брата журналиста не любит, но это меня не волнует, поняла? Что хочешь придумывай, на свое усмотрение, а сюжет чтобы был непременно: нам рейтинг канала надо повышать. В лепешку расшибись, а сделай. Тут кое#8209;какие материалы накопились, так я скажу Кругловой, чтобы она их тебе домой принесла. Лады? Времени у тебя нет совершенно, ты это учти, так что бросай все свои дела и работай, ясно?

— Хорошо, — с готовностью отозвалась Анна. Она уже давно уяснила, что показывать шефу свою неуверенность нельзя. Главное — чтобы он не усомнился в ее способностях, а для этого на его вопросы надо отвечать без запинки и с готовностью соглашаться даже на самые невероятные задания вроде того, о котором речь шла сейчас. Всем и каждому известно, что интервью по каким#8209;то своим веским причинам Дэн Смирнов давать отказывается, тем самым еще сильнее раздувая шумиху вокруг своего имени, и без того широко известного. Впрочем, у Анны на размышления времени хватит, целая ночь впереди. Она еще успеет придумать, как заставить этого модельера дать ей интервью. К тому же Борис Алексеевич ясно сказал, что никому, кроме нее, он об этом задании не говорил. А значит… Это значит, что, сделав сюжет, она утрет нос всем на ТВР, и мерзкому Воронцову в первую очередь.

Шеф дал отбой. Анна убрала мобильник в сумочку и наконец#8209;то прямо посмотрела в глаза Алексею. Как#8209;никак у нее появилось оправдание не продолжать их разговор, который — она это точно знала — ничем хорошим не кончится. Кроме того, ее ждет работа. Сбивало с толку лишь одно: в глазах Лешки ясно читалось разочарование и отчаяние.

— Что#8209;то случилось? — еле слышно поинтересовался он.

— Да, — торопливо призналась Анна. — Срочная работа. Ты же поймешь меня, правда?

— Ну разумеется, о чем ты говоришь! — потерянно произнес Алексей. — Давай я тебя хотя бы подвезу…

— Нет#8209;нет, не надо! — торопливо запротестовала Анна. Ей вовсе не хотелось, чтобы разговор продолжился в машине. — Я быстро доберусь, не беспокойся. — Она вовсе не была бездушной. Собравшись уже уходить, заметила крайне подавленное состояние Алексея и остановилась. Что ни говори, а ей хочется, чтобы Алексей остался для нее хорошим другом. — Ты не волнуйся, мы с тобой еще поговорим, — мягко произнесла она, положив ему руку на плечо. — Обязательно поговорим. А кольцо… — Анна на секунду задумалась. — Кольцо пока пусть останется у тебя. У нас с тобой еще будет время. Чао! — И, подхватив сумочку, быстро, не оборачиваясь, пошла к выходу.

Алексей остался в одиночестве за столиком, уставленным бокалами и мерцающими свечами. Но Анна уже не видела, как он, точно от сильной боли, сжал голову руками, а потом подозвал официанта и попросил его принести ему водки. Проклиная в душе свою нерешительность, она пулей вылетела из ресторана.

Едва Анна успела войти в дом и вытащить наконец шпильки из волос, как в дверь позвонили. Это могла быть, конечно, только Круглова, больше некому.

Лилия Круглова, или Лилечка, как за глаза, а часто и в глаза ее звали коллеги, действительно вся будто бы состояла из кругляшек, завитушек и колечек. Невысокая, если не сказать миниатюрная, пухленькая, с кудрявыми волосами платинового цвета и круглыми синими глазами, она очень походила на одну из тех немецких кукол, которые в огромных количествах сидят на полках в магазинах игрушек и по которым вздыхают маленькие девочки. Те, что постарше, бредят уже Барби и Кенами.

Для всех на ТВР так и оставалось загадкой, каким образом Лилечка — робкое и беззащитное существо — смогла как#8209;то пробиться и даже ужиться в коллективе, где человек человеку — волк. Впрочем, волк — это еще мягко сказано. Все#8209;таки, что ни говори, у волков есть нечто, объединяющее их в стаю, которая, когда это требуется, действует предельно слаженно и четко. На ТВР же никакими стайными инстинктами не пахло, тут каждый старался энергично тянуть одеяло на себя. К слову сказать, коллектив ТВР Анна про себя именовала серпентарием, сознательно не опускаясь до совсем уж мерзкого, хотя и более точного названия «гадюшник».

И как Лилечка смогла ужиться в этом серпентарии? Впрочем, если вдуматься, никакой загадки тут не было: звезд с неба она не хватала, поэтому никому даже и в голову не приходило считать эту простодушную молодую женщину конкурентом. Иногда — когда другие были заняты более серьезными репортажами — Борис Алексеевич поручал ей какое#8209;нибудь не слишком сложное задание: рассказать, например, о малозаметной выставке (чтобы было чем заполнить избыток эфирного времени) или взять интервью у заведующей детского сада, где дети закаливаются по специальной методике, уже в четыре года все поголовно научились читать по уникальной ускоренной программе и говорят по#8209;английски.

А детей Лилечка любила до самозабвения. Замужем она не была, и своих у нее не было, зато знала по именам всех соседских ребятишек, помогала им делать уроки и одаривала конфетами. Странно, что дожив до такого возраста — а Лилечке уже стукнуло двадцать восемь, — она так и не нашла себе спутника жизни и не нарожала кучу детей. Потому что гораздо, гораздо проще было представить ее не с микрофоном в руках перед камерой, а гуляющей с детской коляской или склонившейся над маленькой кроваткой и улыбающейся лежащему в ней толстощекому карапузу.

Между тем Лилечка страдала от одиночества. С личной жизнью ей катастрофически не везло. Она знакомилась, да и ее знакомили, с интересными мужчинами, но одним она казалась недалекой, другие считали, что за ее якобы деланной наивностью кроется какой#8209;то расчет, третьим она просто#8209;напросто не нравилась внешне, поскольку ее фигура, не лишенная, впрочем, привлекательности, упрямо не укладывалась в современные стандарты. Было, правда, у Лилечки несколько продолжительных романов, но и они с пугающим однообразием заканчивались ничем. Чаще всего очередной воздыхатель приходил к Лилечке раз в неделю, с удовольствием уничтожал все, что она для него готовила (а кулинарными талантами, не в пример журналистским, эта женщина блистала), но как только она, будучи влюбчивой по натуре, намекала на серьезность своих чувств, воздыхатель быстренько сбегал к какой#8209;нибудь девчонке помоложе, фигура которой в большей степени подходила под заветный стандарт 90#8209;60#8209;90.

Казалось бы, обжегшись на молоке, дуют и на воду, но Лилечка представляла собой не столь уж и редкое, как кажется, исключение из этого правила: так и продолжала обжигаться и на молоке, и на воде. Мужчины ей попадались исключительно несерьезные: один, как впоследствии выяснялось, был женат, у второго помимо жены оказалось еще и трое детей, третий признался, что встречался с ней только для того, чтобы заставить ревновать свою крайне сварливую и несговорчивую подругу.

Увлекалась доверчивая Лилечка легко: она и в двадцать восемь лет была неисправимо наивной, романтичной особой. Вся любовь для нее воплощалась в огромных букетах цветов, стихах, где розы рифмовались с грозами и грезами, и пении серенад под окном. Это быстро понимал каждый, даже не отличавшийся большой сообразительностью представитель сильной половины человечества, пообщавшись с нею пять минут. И все они без зазрения совести этим пользовались, а потом, ни слова не говоря, уходили к своим женам, детям, подругам, к привычным утренней газете и вечернему телевизору.

Лилечка страдала, проклинала судьбу, лила слезы, но почти никому не рассказывала об очередной трагедии, кроме, пожалуй, Анны, которая умела ее хотя бы нормально выслушать. А что, если не внимание и участие, нужно в первую очередь, когда в личной жизни наступает очередной провал?

Вот и сейчас, когда Лилечка с крайне расстроенным выражением лица вбежала к Анне, принесенный ею целлофановый пакет, в котором лежали пресс#8209;материалы по Дэну Смирнову, оказался усеян каплями, хотя никакого дождя на улице не было и в помине.

Анна, разумеется, все сразу поняла.

— Что, опять? — участливо спросила она.

Если бы не этот вопрос и тон, каким он был задан, Лилечка, может быть, еще несколько мгновений держала бы себя в руках, но тут не выдержала, разрыдалась, закрыв лицо злополучными бумагами.

Общаясь с Лилечкой, Анна научилась ее успокаивать. Без лишних слов — слова до Лилечки все равно в такие моменты не доходили — она провела ее в гостиную, усадила на диван и достала из сумочки упаковку бумажных носовых платков: по опыту знала, что в нужную минуту у Лилечки никогда не находится при себе носового платка. Как ребенок!

— Ну, что случилось на этот раз? — спросила Анна, когда Лилечка немного успокоилась.

— Броси#8209;и#8209;ил, — горестно сообщила та, утирая слезы. — Неделю назад говорил, что любит, а сегодня сказал, что я ему такая толстая и занудная даром не нужна. Любая женщина, — Лилечка не умела произносить «нехорошие слова», — ну, с Тверской, лучше, чем я. Ей деньги нужны и она за эти деньги все позволит, а я… — Не в силах продолжить рассказ, она снова разрыдалась.

— Вот гад! — в сердцах воскликнула Анна, имея в виду не только очередного Лилечкиного ухажера, но и этого мерзкого змея подколодного Сергея Воронцова, продолжавшего занимать ее мысли. Потом бросилась утешать подругу. — Ну, Лилечка, ну, пожалуйста, ну, не сошелся же на нем свет клином, в конце концов! Есть же и другие, причем гораздо лучше, а он просто идиот, своего счастья не понял! — Она прекрасно понимала, что произносит обычные, затасканные для таких случаев слова, но ничего оригинальнее придумать не могла.

— Какие другие? — вдруг завыла в голос Лилечка. — Никому я не нужна, понимаешь? Ни#8209;ко#8209;му! Неудачница я, и все тут! Знаешь, как я тебе завидую! Тебя#8209;то любят, ты красивая! А я? А меня?

Нельзя сказать, чтобы последние Лилечкины слова обрадовали Анну. Она еще не пришла в себя после свидания с Алексеем, от разговора с которым так трусливо увильнула.

Бедный Лешка, ну как он не поймет, что ему нужна не она, Анна, такая волевая, такая твердая, такая уверенная в себе, а слабая, беззащитная женщина, рядом с которой он мог бы почувствовать себя сильным. Анна честно признавала, что никогда не хотела бы стать его женой. Это был бы несчастливый брак: она постоянно подавляла бы его, а он чувствовал бы себя еще большим неудачником, чем обычно. Лешка и так почему#8209;то считает, что ему постоянно не везет, а на самом деле ему недостает всего лишь уверенности в себе. Вот если бы рядом с ним оказалась такая женщина, как Лилечка!.. Да, с ней, наивной, романтичной, слабой и беззащитной даже самый робкий мужчина чувствовал бы себя чуть ли не Арнольдом Шварценеггером.

И хотя Анна не сказала вслух то, о чем подумала, она тут же себя остановила. «Позвольте#8209;позвольте, но ведь Алексей любит меня!» И тогда с нею вдруг заговорил ее внутренний голос. «Любит ли? — прямо спросил он. — Или просто привык к тебе?» —

«Но он мне нравится, Лешка хороший человек». — «И пусть нравится. Он ведь может остаться твоим другом, верно? А Лилечка — подругой». — «Да, но она убеждена, что я люблю Алексея». — «Ну так разубеди ее, и желательно прямо сейчас», — с усмешкой посоветовал внутренний голос. — «Но согласится ли Алексей?» — «Неужели тебя еще надо учить, как устраивать личные жизни близких тебе людей? Придумай что#8209;нибудь, ты ведь успешная журналистка, у тебя фантазии и находчивости хоть отбавляй! Решись наконец на серьезный разговор с Алексеем. Вот увидишь: все сложится как нельзя лучше, только не дрейфь».

Лилечка в это время утирала слезы, которые никак не желали прекращаться, уж очень ей было обидно.

— Послушай, — вдруг сказала Анна. — Дай мне сроку два… нет, даже один месяц. Я точно знаю, что через месяц ты найдешь мужчину своей мечты.

— С чего это ты взяла? — недоверчиво, но с пробудившимся интересом пробубнила Лилечка, не отнимая бумажной салфетки от заплаканных глаз.

— А я прочитала это в твоем астрологическом прогнозе, — быстро нашлась Анна.

Это было самым настоящим враньем, но Лилечка, ко всему прочему, свято верила в гороскопы, а Анна вовремя об этом вспомнила. В те минуты, когда Лилечка не готовила что#8209;то вкусное, не делала очередной материал для передачи и не нянчилась с каким#8209;нибудь соседским малышом, она витала в мирах среди звезд. И хотя Анна не раз со смехом объясняла Лилечке, что в женском журнале, который она так любит читать, гороскопы пишет никакой не Глоба и не Лонго, а ее хороший знакомый по журфаку, которому сочинить любую феерическую чушь от балды дело плевое, та продолжала с полным доверием относиться к написанному. И не беда, что астрологические предсказания у нее сбывались очень редко, а точнее, так случилось вообще всего один раз и довольно давно. В гороскопе говорилось, что ее ждут финансовые удачи, и в этот день она как раз получила стипендию. Все равно! Лилечка постоянно интересовалась астрологическими прогнозами и действовала в полном соответствии с рекомендациями, которые в них давались.

— Послушай, а что там было написано? Ты не можешь вспомнить точнее? — с все возрастающим любопытством спросила она, отнимая платок от лица.

Анна поняла, что перегнула палку, но отступать было поздно.

— Там говорилось… дай#8209;ка припомню, — якобы задумалась она. — Да! Вот! Что через месяц, максимум через полтора, у тебя появится любимый человек и ты выйдешь за него замуж. У вас родятся двое детей, и вы будете очень счастливы.

— Кто же этот мужчина? — всерьез задумалась Лилечка. — Там не было никаких подробностей? Может, хотя бы известно, из какого он круга, чем занимается?

— Честное слово, не помню, — с сожалением произнесла Анна. — Может быть, юрист? — вспомнила она профессию Алексея и мысленно ужаснулась тому, что без согласия друзей старается связать их жизни в одну. И тогда поспешно сдалась: — Нет, не помню точно.

— Ух ты! — искренне восхитилась Лилечка. — Совсем как твой Алексей, да?

Анна промолчала.

— А я ведь к тебе по делу, — уже совсем иным, радостным голосом сообщила Лилечка, улыбаясь сквозь еще не высохшие слезы и не обращая внимания на напряженное молчание собеседницы. — Меня ведь Борис Алексеевич прислал передать тебе какие#8209;то материалы. Здесь газетные статьи и сведения из Интернета. Ну вот, — рассмеялась она, — а я всю папку слезами залила.

— Ладно#8209;ладно, — внешне сурово проворчала Анна, радуясь в душе, что можно разговаривать о чем#8209;то другом, помимо астрологии. — Так уж и быть, я тебя прощаю. Но больше не реви по пустякам, слышишь? — строго добавила она.

— Хорошо, — как примерная девочка, отозвалась Лилечка. — Ань, послушай, — она вдруг схватила подругу за локоть и просительно посмотрела ей в глаза. — А нельзя мне тот гороскоп, а? Ну хоть одним глазком на него взглянуть?

Анна чуть не поперхнулась. Черт! Все#8209;таки влипла! Теперь фанатка астрологии будет приставать к ней с этим гороскопом, пока его не получит. А где его взять, если она только что сама сочинила для Лилечки предсказание?

— Знаешь, — сказала она через некоторое время, почувствовав, что наклюнулся выход из этой ситуации, — я не уверена, что найду именно этот номер, его уже, наверное, раскупили, но ты не волнуйся: если прогноз верный, то что#8209;то подобное напишут и в следующем номере. Журнал ведь еженедельный, а предсказание должно сбыться только месяца через полтора. Постараюсь купить для тебя следующий номер.

Если бы соседи Анны видели, какой Лилечка вошла к ней и какой вышла от нее, то наверняка подумали бы, что это совершенно разные люди: сейчас счастливая, улыбающаяся, кругленькая Лилечка абсолютно не походила на то несчастное, зареванное существо, каким она была полчаса назад.

Закрыв за Лилечкой дверь, Анна прошла на кухню и сварила себе кофе. Настенные часы в виде черного котенка, шевелящего маятником#8209;хвостом, показывали половину десятого вечера. С чашкой кофе Анна вернулась в гостиную, села на диван и прикрыла глаза. Ей предстояла очередная «белая ночь», как вслед за своей любимой героиней романа Джека Лондона, она называла бессонницу. Придется серьезно поработать, а пока надо позволить себе маленький отдых, хоть на пять минуточек!

Постепенно события минувшего дня незаметно отошли на второй план. Анна умела владеть собой и редко теряла голову. Когда ей бывало трудно, она заставляла себя вспоминать что#8209;нибудь хорошее. Вот и теперь — ухмыляющаяся физиономия Воронцова, расстроенное лицо Алексея, зареванная круглая рожица Лилечки, наплывая друг на друга, как бы заволоклись нежным серо#8209;розовым туманом и медленно растаяли, а вместо них возникли совсем другие картины. Детство, родители#8209;нефтяники, которые часто уезжали в командировки и с чистой совестью оставляли дочь дома, зная, что с ней все будет в порядке. Вспомнилась школа, Лешка Шепелев, служащий ей, Анне, верой и правдой, как благородный рыцарь — прекрасной даме. Вспомнился… Олег, единственный человек, которого она по#8209;настоящему любила.

Анна открыла глаза. Если дать волю воспоминаниям, то, пожалуй, можно и в меланхолию впасть. Тогда будет не до работы. Она села за компьютер и вставила диск с информацией о Данииле Смирнове — владельце одного из крупнейших модельных агентств не только в России, но и во всем мире. Материала оказалось не очень много. Странно, но ни в одной статье, ни в одной заметке из Интернета не было его современной фотографии. И вообще нашлись всего два снимка. Под одним из них, запечатлевшим мальчика лет десяти в каком#8209;то сногсшибательном пестром летнем костюмчике стояла надпись: «Дебют Д. Смирнова». Это позволяло предположить: начинал известный модельер с того, что в детстве сам демонстрировал одежду. На второй, коллективной, фотографии Анна безошибочно узнала Вячеслава Зайцева и Валентина Юдашкина, но кто из стоящих рядом с ними Дэн Смирнов, угадать так и не смогла.

В статьях она уловила честные попытки коллег#8209;журналистов дать хоть какие#8209;нибудь сведения о личной жизни модельера, но чаще натыкалась на такие фразы: «Даниил Смирнов снова отказался дать интервью. Сегодня его модели блистательно выступили на престижном показе мод, однако на все наши вопросы Смирнов отвечал односложно: „Без комментариев“. От предложения сфотографироваться для нашей газеты он отказался наотрез».

Попались ей и с виду содержательные статьи, которые при ближайшем рассмотрении оказались тем, что называется «желтой прессой». Верить авторам подобного барахла, конечно, не стоит вообще. Эта публика позволяет себе все: с одинаковым успехом могут написать, что Смирнов угробил свою пятую жену, хотя он вроде бы вообще ни разу не был женат, что ему надоел модельный бизнес и он решил стать ламой… Все равно их сочинения никто не принимает всерьез.

В целом материала оказалось на удивление мало — буквально крупицы сведений о владельце крупнейшего в России модельного агентства и известного кутюрье. Казалось, что Смирнов заплатил немалые деньги, чтобы оградить свою личную жизнь от пересудов в прессе. Пусть! Это его дело. Только Анну не на шутку встревожило, что перед ней стоит сложнейшая, почти невыполнимая задача: получить согласие на интервью от человека, который органически не переносит журналистов.

Рыжий с белым «галстучком» кот, откликающийся на простую кличку Котька, спрыгнул с кресла, в котором дремал, вскочил к ней на колени, замурлыкал, напрашиваясь на ласку.

— Ну что, Котятка, пора за работу? — спросила она его.

Кот чуть заметно подмигнул одним глазом и навострил уши, давая понять, что внимательно слушает хозяйку.

Анна рассеянно почесала ему за ушком и принялась читать дальше. Постепенно начали вырисовываться вопросы, как бы напрашивающиеся сами собой. Она принялась их тщательно формулировать. Наконец и длинный список умело поставленных вопросов, на каждый из которых можно дать только пространный ответ, был готов. Оставалась лишь самая «малость»: каким#8209;то образом проникнуть к Смирнову и во что бы то ни стало добиться беседы с ним. Но вот насчет того, как это сделать, пока никаких идей не возникало.

И все#8209;таки Анна позвонила Ивану, своему оператору, который, впрочем, предпочитал именоваться Вано, хотя грузинские корни, если они вообще присутствовали в его родословной, были зарыты достаточно глубоко. Но определенный смысл называться именно так, несомненно, просматривался: это придавало дополнительный колорит. Не Ваня, и даже не Иван, а именно Вано — грузный, добрый, веселый, всегда с солидной порцией «Орбита» за щекой. Вано постоянно носил жилет с множеством карманов, в которых, как подозревала Анна, помещался немалый запас его любимой жевательной резинки.

Сказав оператору, чтобы он на всякий случай был готов к завтрашнему утру, Анна продолжила думать. Будильник бодро тикал на ее письменном столе. Было уже двенадцать ночи. Минутная стрелка описала полный круг, потом еще один, еще, еще. В четыре утра Анна незаметно для себя уснула прямо в кресле за столом, уронив голову на сложенные руки. Она так ничего и не придумала.

В гримерной яблоку негде было упасть. Несколько десятков длинноногих девиц стояли, сидели перед зеркалами, одевались, наклеивали ресницы, пудрились, прохаживались взад и вперед, разминаясь перед дефиле. Над некоторыми колдовали визажисты, накладывая тон, рисуя контуры губ, подкрашивая глаза; другие терпеливо или не очень терпеливо ожидали, когда над ними закончат работать парикмахеры; третьи топтались на месте, в то время как в их одежде что#8209;то поправляли и подшивали, видимо портнихи.

Оставшееся пространство помещения заполняли манекены, болванки и вешалки с костюмами, воздушными блузками, топами, юбками с головокружительными разрезами, вечерними платьями с не менее головокружительными декольте, брюками, похожими на юбки, юбками, похожими на брюки и шортами, вообще ни на что не похожими.

Пахло потом, духами, косметикой, лаками для волос и для ногтей. В воздухе, если это вообще можно назвать воздухом, весело летали пылинки, по природе явно косметического свойства — в них угадывались мельчайшие частички пудры и теней. Все это, вместе взятое, создавало совершенно неповторимый, ни на что не похожий тошнотворно#8209;сладковатый «аромат», от которого с непривычки можно задохнуться. В первую минуту Анна не на шутку расчихалась.

Впрочем, у всех манекенщиц, по#8209;видимому, давно выработался иммунитет против астмы: на удушливую атмосферу они не обращали ровным счетом никакого внимания, как и на Анну. Молодые женщины осторожно надевали на себя наряды, в которых им предстояло пройтись по подиуму, курили, перелистывали журналы. Вокруг стоял невообразимый гвалт: что#8209;либо разобрать в этой какофонии звуков на повышенных тонах казалось невозможным.

— Простите, — обратилась Анна к какому#8209;то длинношеему синеволосому эфирному созданию, которое, сидя за низким столиком, с виртуозной быстротой красило длиннющие острые ногти в цвет свободы и траура, — вы не скажете, где мне найти…

— Верка! Верка!!! — внезапно заорало эфирное создание, помахивая руками для просушки свеженакрашенных ногтей. — У тебя «Тампакс» есть? Кинь мне штучку!

Утвердившись в своем первоначальном подозрении, что ничего узнать от этого создания не удастся, Анна оглянулась в поисках, к кому бы ей обратиться, но в этот момент кто#8209;то схватил ее за руку.

— Быстрее, быстрее! — заорал он ей в ухо. — Ты что стоишь? Быстро готовься — через двадцать минут выход, а ты торчишь тут, ворон считаешь. Ты, что ли, новенькая, вместо той, которая накурилась? Тебя, что ли, босс на замену поставил? Быстро за мной!

При всем желании Анна не смогла бы вставить в этот монолог ни слова, поскольку обладатель громкого, раздирающего барабанные перепонки голоса частил без единой паузы. Он потащил Анну куда#8209;то в угол, буквально швырнул ее в кресло и без лишних слов начал скручивать ее волосы в какую#8209;то замысловатую прическу. Одновременно с этим к Анне проворно подскочили две особы неопределенного возраста — одна пухлая, вторая худая. Первая схватилась за лак для ногтей и кисточки, вторая — за пуховки и тюбики. Посмотреть на себя в зеркало Анна не могла: ей то и дело приказывали повернуть голову то в одну, то в другую сторону, а то и вовсе закрыть глаза. Вертели ее в разные стороны немилосердно, но Анна терпела, раздумывая про себя, чем все это может для нее закончиться. Ситуация складывалась непростая, но она полагалась на свой оптимизм и умение выпутываться как раз из таких сложных положений. Потом ей принесли какое#8209;то платье и туфли, помогли в них влезть.

К счастью, все это продолжалось недолго. Минут через десять Анна открыла наконец глаза и посмотрела на себя в зеркало. Перед ней стояла какая#8209;то незнакомая женщина. Нет, вся красота Анны осталась при ней, но ее подчеркнули, каким#8209;то совершенно непонятным образом добившись того, что природные черты вдруг обрели дополнительные акценты. Глаза заблестели еще ярче, линия скул оказалась выше, губы стали еще соблазнительнее. Зеленое платье, все словно состоящее из легких шелковых лент, прихотливо переплетенных между собой, смотрелось настолько экзотично, что вряд ли кто#8209;нибудь когда#8209;нибудь решился бы его надеть в другой ситуации, кроме как для парада высокой моды. Прическа смотрелась под стать платью: гладкие пепельно#8209;русые волосы Анны были уложены в совершенно невообразимую высокую башенку, из которой в намеренном беспорядке выбивались пряди. Но выглядело это так, что дух захватывало.

— Ничего, — оценила пухлая.

— Да, — протянула тощая. — Лучше смотришься, чем та обкурившаяся, деточка.

— Неплохо, — вставил свое веское слово и долговязый парень с волосами, обильно смазанными гелем и смоделированными в виде «ежа». Это именно он первый принял Анну за модель и потащил ее готовиться к выходу. «Геля на его прическу, наверное, с килограмм ушло», — невольно подумала она, одновременно любуясь на свое отражение в зеркале. Все получилось совершенно случайно. С утра Анна со своей съемочной группой поехала на место. Репортеров в зале, где должен был проходить показ мод, уже набилось полным#8209;полно, пробиться со съемочной группой в зал оказалось довольно сложно, но в общем#8209;то можно. Вано даже ухитрился занять хорошее место, с которого будет удобно снимать то, что станет происходить на подиуме. В зале шли последние приготовления к показу, через несколько минут сюда должны были впустить зрителей. Никого, даже отдаленно похожего на Дэна Смирнова, конечно же нигде не просматривалось, и где его следовало искать, Анна не знала. Конечно же догадывалась, что где#8209;то там, в помещении за залом, модели уже готовятся к показу и, возможно, там же находится и тот, за кем она охотится, но этих знаний было мало.

Пройти в помещения за залом не позволяла охрана («Надежная, вооруженная до зубов королевская охрана», — мысленно процитировала Анна). Она своими глазами видела, как охранники вежливо, но решительно развернули одну журналистку, не в меру увлеченную той же идеей, что и Анна, — добиться интервью от Дэна Смирнова всеми правдами и неправдами. Анна видела, как журналистка порылась в сумочке, а потом в ее руке выразительно зазеленело несколько явно не отечественного происхождения денежных купюр. При этом журналистка наивно выразила надежду, что им, может быть, «удастся договориться». Увы! Охранники, по всей вероятности, не любили зеленый цвет, а может быть, работая на такого человека, просто получали достаточно для того, чтобы не брать взяток.

«А вообще#8209;то эта журналистка просто дура, — с невольным злорадством подумала Анна. — Так они и станут рисковать местом из#8209;за нескольких зеленых! Она что, недавно начала работать, не понимает таких простых вещей?»

Однако, к своему стыду, Анна чувствовала, что в ее голове вообще нет никаких идей насчет того, как пробраться внутрь. На худой конец, можно будет, конечно, заснять показ мод — все#8209;таки это лучше, чем ничего, но Анна пришла сюда не за этим. В запасе у нее оставалось еще немного времени: показ мод намечался на час дня, а сейчас было лишь двадцать минут двенадцатого, но вряд ли ей это помогло бы: никаких идей по#8209;прежнему не появлялось. Она стояла, покусывала карандаш, что у нее было верным признаком подавленного настроения, и тут Вано, разворачиваясь с камерой, нечаянно задел ее локтем. Карандаш упал, Анна нагнулась поднять его и вдруг заметила какую#8209;то бумажку или, вернее, маленькую карточку, лежащую на полу. Это оказался пропуск.

— Ну, конечно, — тихо сказала Анна, хлопнув себя по лбу. — Они ведь все тут проходят по пропускам!

Завизжать от радости не давала обстановка, но шепотом она восторженно заявила Вано:

— Я, пожалуй, пройду! — И добавила: — Ты — гений!

Вано растерялся, потому что не мог понять, чем заслужил такой комплимент, но пропуск, который ему показала Анна, все ему объяснил.

Единственное затруднение состояло в том, что внешне визажистка — а пропуск, как оказалось, принадлежал ей, — никак не походила на Анну. С фотографии смотрела полная женщина лет сорока с хвостиком, что, конечно, абсолютно не вязалось с цветущим возрастом тележурналистки Черкасовой и ее лицом, которое смело могло бы украсить обложку самого дорогого иллюстрированного журнала. Впрочем, Анна быстро исправила положение: в ее сумочке нашлась маленькая фотография точно того же формата, что и на пропуске. Отойдя в сторонку, она быстро наклеила ее на лицо визажистки с помощью клеящего карандаша, который на всякий случай всегда носила с собой. Вставив пропуск в маленький — как раз по размеру — пластиковый футляр, Анна критически его осмотрела. То, что получилось, нельзя было бы назвать произведением искусства, но при удачном стечении обстоятельств могло и сойти.

Конечно, этот номер мог и не удасться, но хотя бы появился шанс, которым Анна не преминула воспользоваться. Немного странным показалось, что пропуск был самый обычный. Она#8209;то думала, что на таких пропусках фотографии должны быть отсканированы, а этот пропуск мало чем отличался от заурядного заводского. Разве только тем, что вместо специальности какой#8209;нибудь швеи#8209;мотористки или рабочего на конвейере стояло слово: «визажист». Вот и вся разница. Впрочем, будучи журналистом, Анна то и дело сталкивалась с подобными парадоксами и давно перестала им удивляться.

— Позвоню тебе при первой же возможности, — шепнула она оператору. — Будь наготове. Если задержусь, снимай показ мод, ладно? — И, выпрямившись, быстрым шагом пошла за кулисы, всем своим видом изображая чрезвычайно занятого человека, у которого времени в обрез. — Я опаздываю, — бросила она охранникам, помахивая пропуском.

— Кажется, я вижу вас впервые, — заметил один из них.

«Только не теряться», — подбодрила себя Анна, а вслух произнесла:

— О да, я сегодня работаю первый день. Меня наняли специально для сегодняшнего показа. В мероприятиях такого масштаба всегда, знаете ли, нужна лишняя пара рук. И, как правило, — Анна постаралась уверенно улыбнуться, — лишней она не оказывается.

Впрочем, последние ее слова охранники вряд ли расслышали, потому что Анна уже бежала — ну ладно, если не бежала, но уж точно очень быстро шла — по коридору, опасаясь все#8209;таки быть остановленной.

Вот ведь от каких случайностей иной раз зависит возможность надежно ухватить удачу за хвост!

Проплутав несколько минут по коридорам, Анна попала наконец в ту самую гримерную, где на нее без лишних слов набросились парикмахер и две визажистки. Интересно, что одна из них, пухлая, оказалась той самой, чью фотографию на пропуске она немилосердно заклеила своей.

В этот момент Анна даже слегка устыдилась того, что действовала далеко не честным образом, но думать об этом было явно поздновато.

Пока все складывалось удачно.

Теперь можно было и поразмыслить, как воспользоваться неожиданно сложившейся ситуацией.

Ведь у нее появился шанс не только увидеть Дэна Смирнова вблизи, но, может быть, и получить от него согласие на интервью. Мысленно Анна поблагодарила родителей за хорошо подобранный комплект генов, благодаря чему у них выросла такая красивая и предприимчивая дочь. Надо же, ее приняли за манекенщицу — есть чем гордиться!

Затруднение состояло только в одном: о том, как надо ходить по подиуму, она имела лишь теоретическое представление. Конечно, кое#8209;что на этот счет в наш просвещенный век Анна просто не могла не знать, но отдавала себе отчет, что одних знаний, пожалуй, маловато.

Кроме того, ее слегка беспокоили каблуки, поскольку она никогда не надевала туфли с каблуками выше восьми сантиметров, а в тех, что ей дали, были, пожалуй, все двенадцать. Но Анна Черкасова не была бы Анной Черкасовой, если бы она не умела — отчасти благодаря характеру, а отчасти по роду своих занятий — бросаться очертя голову в самые невероятные приключения и успешно из них выходить. Она же умеет перевоплощаться! Была ведь уже и хакером, и лицом без определенного места жительства, а теперь некоторое время побудет моделью, только и всего.

Анна подумала о съемочной группе. Отойдя в уголок, где была в беспорядке свалена ее одежда, порылась в сумочке, достала мобильник.

— Слушай, Вано, — зашептала она, услышав голос оператора.

— Ты где? — удивился тот, продолжая жевать «Орбит» без сахара, что легко угадывалось по невнятности его произношения.

— Ой, Ванька, некогда мне разговаривать! Я тут в такую историю влипла, что, может быть, все кончится скандалом. Ты сейчас в зале?

— Да, торчу тут со своими ребятами среди других собратьев по видеокамере.

— Хорошо еще, что по видеокамере, а не просто по камере, — сострила Анна, — вроде я набирала не номер тюряги.

— Да ладно, хватит тебе! — недовольно буркнул Вано. — Лучше скажи, где тебя искать.

— Не поверишь, — Анна еще понизила голос. — Мне сейчас на подиум выходить, меня тут за модель приняли.

— Клево! — гулко захохотал Вано. — Сниму тебя обязательно. Может, в сюжет это и не войдет, зато тебе на память останется! Ну давай, дерзай… Клаудия Шиффер! Или Летисия Каста с твоим#8209;то размером груди?

— Ладно, заткнись, балабол. Займись лучше делом. Если у меня получится договориться со Смирновым, я тебя вызову.

— Ни пуха! — отозвался Вано. — Давай, задай им всем там жару! Супермодель!

— На выход! На выход! Быстро! — заорал кто#8209;то не своим голосом, и всех длинноногих девчонок как ветром вынесло из гримерной. Анне ничего не оставалось, как последовать за ними.

Манекенщицы построились.

— Твое место здесь, — какой#8209;то парень в прозрачной рубашке указал Анне, где ей встать.

Она очутилась как раз за той синеволосой девушкой с пурпурными ногтями, у которой так неудачно пыталась спросить, где найти Дэна Смирнова. Теперь, заметив, что девушка стоит спокойно, решила снова к ней обратиться.

— Извините, — тихонько сказала Анна, тронув синеволосую за плечо. Кажется, где#8209;то она ее уже видела: в рекламе телевизора «Самсунг», что ли?

— Ну? — промычала та, обернувшись. Сейчас она совсем не походила на свой рекламный образ.

— Вы не покажете мне Дэна Смирнова? Синеволосая удивилась.

— Ты что, мать, с луны свалилась, что ли? — спросила она. — Да вот же он!

— Где? — не поняла Анна и тут же его увидела.

Совсем неподалеку от них стоял зрелый — слово «немолодой» никак не вязалось с его обликом — мужчина лет сорока пяти или пятидесяти. Точнее определить его возраст не представлялось возможным, потому что этот человек явно тщательно следил за собой. Довольно высокого роста, хотя, пожалуй, не намного выше самой Анны, атлетически сложенный… По всему видно, немало времени проводит в тренажерных залах и держит себя в форме. Кожаная безрукавка с треугольным вырезом и ладно сидящие кожаные брюки как нельзя лучше подчеркивали рельефы его фигуры. В черных, аккуратно и стильно подстриженных — разумеется, не в первом попавшемся парикмахерском салоне — густых волосах просматривается седина, которую Дэн Смирнов, видимо, и не пытается скрыть, хотя красок для волос сейчас полным#8209;полно, и не секрет, что многие мужчины пользуются ими без зазрения совести, чтобы убавить себе годочков.

«В принципе, — подумала Анна, — самый заурядный мачо, каким сегодня мнит себя каждый четвертый мужик, если бы… если бы не лицо».

Лицо Дэна Смирнова ее поразило. Нет, оно не отличалось ни особой красотой, ни необычностью черт — простое лицо уверенного в себе человека, у которого хватает ума и на то, чтобы не придавать своей мужественности дополнительного блеска. И все#8209;таки оно не удивило, а именно поразило Анну. На какое#8209;то мгновение ей вдруг показалось, что она видит перед собой Олега, хотя реально такого, по понятным причинам, быть не могло. Кроме того, присмотревшись, Анна поняла, что они совершенно разные люди. У Олега была буйная, плохо поддающаяся расческам и щеткам рыжая шевелюра — Дэн черноволосый; Олег был ниже ростом — Дэн значительно выше; Олег равнодушно относился к «тряпкам», как он пренебрежительно называл даже самую модную одежду — Дэн одет стильно. И все#8209;таки что#8209;то необъяснимое и неуловимое удивительно роднило этого мужчину с ее единственной любовью. То ли медленная улыбка, собирающая «лучики» в уголках глаз, то ли манера проводить рукой по волосам, приглаживая их, или вскидывать запястье, чтобы посмотреть на часы…

Забыв обо всем, Анна глядела на Дэна Смирнова во все глаза, но он, казалось, не замечал ее взгляда, всецело поглощенный какими#8209;то важными записями в блокноте.

В этот момент в зале заиграла музыка, которая волей#8209;неволей заставила Анну очнуться. Впрочем, назвать это музыкой было сложно — какой#8209;то диковинный набор из стуков, лязгов и скрежетов.

«И вот под эту музыку надо выходить?» — ужаснулась Анна. В душе она лелеяла надежду, что, поймав ритм мелодии, сможет бодренько нога за ногу пройтись по подиуму и вернуться назад — по возможности, без особых приключений. Но этот шум, состоящий будто из рокота тамтамов с аккомпанементом из звона разбитых бутылок, испугал ее, заставил подумать, что выкрутиться легко из этой сложной ситуации, пожалуй, не удастся. Кажется, авантюра начала оборачиваться скандалом. Анна чуть было не бросилась вон, но тут же поняла, что отступать некуда, к тому же показ мод уже начался, разгоняясь на ходу, как хорошо отлаженная машина.

— Вперед, вперед! Пошли! — распоряжался парень в прозрачной рубашке. — Живо! Не зевайте!

Девушки одна за другой стали исчезать за занавесом и выходить на подиум. Судя по всему, принимали их хорошо: то и дело слышались громкие аплодисменты, когда появлялась очередная модель.

Любопытно, что девушки выходили на подиум с каменными лицами, позволяя себе сдержанно улыбаться, только если это требовалось по замыслу, а возвращались назад довольные и даже счастливые, радуясь, что их заметили, им аплодировали. Быстро переодевались и вновь становились в хвост очереди. Неожиданно Анна вспомнила, как во время перестройки она с родителями покупала сахар. На руки выдавали только по килограмму и получив его, они сломя голову бежали домой, благо он был недалеко от магазинчика, переодевались, чтобы продавщица их не узнала, и снова вставали в очередь. Почему#8209;то ей показалось забавным, как занимали очередь манекенщицы, хотя она знала, что в заключение демонстрации коллекции все выйдут вместе, чтобы на них полюбовались еще раз, а они представят Дэна Смирнова.

Наконец, показать себя народу отправилось и синеволосое существо. Анна, поскольку ее выход был следующий, из#8209;за занавеса уже видела часть подиума и то, как свободно и легко передвигается по нему ее «товарка». Синеволосая так непринужденно и грациозно переставляла ноги, будто на ней были не туфли с каблуками головокружительной высоты, а уютные домашние тапочки. Создавалось впечатление, будто по подиуму не идет, а плывет что#8209;то неземное в экстравагантном платье, сшитом из экзотических цветов. Поверить невозможно, что несколько минут назад оно же грубо орало на всю гримерку, требуя средство интимной гигиены.

— А ты что застряла? — прикрикнул на Анну парень в прозрачной рубашке. — Твоя очередь, не спи!

Несмотря на то, что обычно Анне удавалось легко приспосабливаться к неожиданным ситуациям, на этот раз ее душа улетела в пятки и, судя по всему, твердо решила не подниматься оттуда, пока весь этот кошмар не закончится.

Она вздохнула поглубже и сделала первый шаг. Сноп яркого света выхватил из полумрака ее фигуру. И в этот момент, как ни странно, весь страх прошел. Зал, полный народу, показался Анне одной сплошной безликой массой, хотя она знала, что где#8209;то здесь Вано со своей камерой и неизменной порцией «Орбита» за щекой, а, возможно, и Воронцов, который вряд ли пропустит случай ей насолить…

Раздались громкие аплодисменты. Наверное, они вдохновили Анну, потому совершенно неожиданно для себя она вдруг уловила ритм музыки, хотя всего несколько секунд назад искренне считала, что это совершенно невозможно. Внезапно Анна представила себе вытянутые лица коллег — а они обязательно вытянутся, когда узнают, как она добывала материал, — и улыбнулась. Улыбка вышла смелой и дерзкой. Уже гораздо увереннее она сделала следующий шаг. Походка неожиданно стала легкой, и Анна почувствовала, что#8209;то самое состояние полета, которое она наблюдала у других моделей, появилось и у нее. Между двумя рядами изящных светильников, расставленных прямо на подиуме, она медленно шла вперед, и весь зал следил за ее стройной фигуркой в зеленом…

— Всем спасибо. Вы все постарались. На сегодня свободны. Завтра работаем в обычном режиме.

Дэн Смирнов довольно улыбнулся и вышел из гримерной. Девушки начали переодеваться. Все творения визажистов и парикмахеров буквально в течение нескольких минут сошли на нет. Неземные создания на глазах Анны стали превращаться в обычных девчонок.

Синеволосое существо, вымыв голову под краном умывальника, превратилось в светло#8209;русое. Вся эфирность его куда#8209;то пропала и осталась самая обычная девчонка с худосочными формами нимфетки.

Одна за другой модели, приведя себя в порядок, покидали гримерную. Анна вышла одной из последних, думая о том, что же ей делать дальше: искать Дэна Смирнова в лабиринтах коридоров или бросить все и идти домой, благо приключений на сегодня ей хватило.

— А вас я попросил бы остаться, — раздался чей#8209;то голос, едва она переступила порог. Фраза эта, неприятно похожая на мюллеровскую из «Семнадцати мгновений весны», ничего хорошего не предвещала.

Даже не поднимая глаз, Анна поняла, кто это ей сказал. Могла бы даже поклясться, что слышала этот голос всего несколько минут назад, и в подтверждение ее мыслям не кто иной, как Дэн Смирнов вышел из полумрака коридора и оперся рукой о дверной косяк.

— Может, у вас хотя бы сейчас найдется время, чтобы объяснить мне, кто вы такая? — спросил он неторопливо.

Тон вопроса был такой, что молчания в ответ просто не допускал. Анна невольно почувствовала себя неловко, хотя в душе обрадовалась, что увидела Дэна Смирнова один на один.

— Я должна вам, наверное, все объяснить, — начала она осторожно.

— Наверное, — усмехнулся Смирнов. — Пройдемте, — добавил он безапелляционным тоном.

Анна вернулась в гримерную, села в одно из кресел, на которое указал ей Смирнов. Сам он предпочел устроиться прямо на столике, небрежно сдвинув в сторону баночки, тюбики и коробочки с косметикой.

— Итак, — начал он. — Вы позволите? — и достал из кармана пачку сигарет. — Извините, не догадался сразу, угощайтесь, — он протянул сигареты Анне, и она вытащила одну.

Оба закурили и с минуту молчали: Анна собиралась с мыслями, чтобы дать удобоваримые объяснения своей наглости, а Дэн Смирнов просто терпеливо ждал, внимательно и чуть насмешливо ее изучая. Но первым заговорил все#8209;таки он.

— Может быть, наконец расскажете, как вы оказались в числе манекенщиц моего модельного агентства на этом шоу? Мне нужны ваши подробные объяснения перед тем, как полетят головы. В первую очередь, конечно, виновата охрана, которая пропустила вас сюда. Они будут уволены. Сегодня же. — Дэн Смирнов неторопливо сполз со столика и бросил на Анну суровый взгляд.

— О нет, — поспешила сказать она. — Охранники здесь ни при чем. Я прошла сюда не как модель, а как журналистка. — Порывшись в сумочке, она достала свою визитную карточку и злополучный пропуск.

— Ах, вот в чем дело, — протянул Дэн, прочитав имя Анны на карточке. — То#8209;то мне ваше лицо показалось знакомым. Я, правда, подумал, что вы перебежали сюда из какого#8209;нибудь конкурирующего агентства, — признался он. — У нас в «Russian stars» таких не жалуют. Мы своих звезд делаем сами. — Тут его взгляд упал на пропуск. — И что же, журналисты теперь не брезгуют и подделкой документов? — в его голосе послышались стальные нотки.

— Господин Смирнов, я должна извиниться перед вами, — быстро заговорила Анна. — Видите ли, все произошло совершенно случайно. ТВР дало мне задание взять у вас интервью. Я знала, что по каким#8209;то причинам вы относитесь к журналистам не очень хорошо, но от результата этой работы для меня очень многое зависит, а для вас это могла бы быть хорошая реклама…

Дэн остановил ее движением руки.

— Не согласен с вами сразу по нескольким пунктам. Во#8209;первых, мое модельное агентство не нуждается в рекламе, во#8209;вторых, неужели вы думаете, что хорошей рекламой для меня будет случай с вами? Фи! Журналистка, ни черта, простите, не смыслящая в модельном бизнесе, по собственному почину вышла на подиум и… — Он сделал эффектную паузу и неожиданно улыбнулся. — Если честно, произвела фурор. Такая наглость просто должна быть вознаграждена.

Анна уже открыла рот, чтобы продолжить оправдываться, слегка задетая, кстати, тем, что ее назвали наглой, однако Смирнов ее опередил:

— Так что, если вы будете готовить этот материал, напишите уж заодно, что вы обладаете совершенно особой грацией и очарованием, которых не хватает многим моим моделям. Я не шучу: так о вас отозвались люди весьма знающие. Подумайте, кстати, может, вам стоит бросить вашу журналистику и заняться нашей работой? А в#8209;третьих, — он опять улыбнулся, — почему бы вам не называть меня просто Дэном? Вы смелая женщина, и мне хотелось бы познакомиться с вами поближе. А для начала я дам вам это интервью. Вероятно, где#8209;то в зале ваша съемочная группа? Ну, так зовите их сюда.

— Как давно вы занимаетесь модельным бизнесом?

— Вот уже более двадцати лет. Я всегда был большим ценителем женской красоты, и когда у меня появилась возможность работать с женщинами, я очень обрадовался.

— Приходилось ли вам самому демонстрировать одежду?

— В свое время я достаточно потоптался по подиумам, но скоро понял, что создан для большего. Может быть, это нескромно звучит, но у меня блестящие организаторские способности и глубокие знания психологии, особенно женской. Было бы просто грешно не использовать их.

— Сколько же лет вам было, когда вы вышли на подиум впервые?

— Не поверите. — Дэн улыбнулся, показав великолепные зубы. — Лет восемь или девять. Я демонстрировал тогда летнюю детскую одежду в одном курортном городке. Этот показ мод и положил начало моей профессии.

— Как вы относитесь к мировому стандарту 90#8209;60#8209;90? Не кажется ли вам, что многие красивые женщины, чьи фигуры не отвечают этим параметрам, чувствуют себя обделенными?

— Откровенно говоря, даже известные модельеры этим уже, так сказать, накушались. Тенденции моды в ближайшее время будут, да уже и начинают развиваться в сторону настоящей женственности. Нас перестают интересовать набоковские нимфетки типа Кейт Мосс. По#8209;моему, их время уходит.

— А кто из моделей, по#8209;вашему, впишется в новые тенденции?

Дэн незаметно для всех выставил указательный палец в сторону Анны, отвечая на ее вопрос, но для эфира все#8209;таки произнес:

— Летисия Каста. Она очень женственная, в отличие от многих других моделей…»

— Ну как? — довольным тоном спросила Анна, обращаясь к Борису Алексеевичу после того, как было прослушано тридцатиминутное интервью — самое большое и содержательное из всех, которые когда#8209;либо давал Дэн Смирнов. — Что скажете?

— Фантастика! — выдохнул шеф. — Как тебе удалось раскрутить его на такой разговор? Да он же два слова для эфира редко когда говорит, а тут целых полчаса!

Сотрудники отдела информации, собравшиеся в кабинете шефа, восхищенно зашептались.

— Так, — распорядился шеф, отбросив эмоции и вновь став деловым человеком. — Поместить такое интервью в программу «Новости дня» мы не можем: вся передача идет двадцать минут. А урезать его и втиснуть в программу с купюрами — это просто святотатство! Сделаем вот что: в новостях покажем отрывок из интервью, а затем весь твой материал поместим в ближайшую программу «Лица». Ты, — он указал на Анну, — можешь считать это своим повышением. Еще немного, и дорастешь до авторской программы. Еще несколько таких интервью — и, честное слово, денег не пожалею, сам тебя раскручу. А пока трехдневный отпуск и премия…

Когда Борис Алексеевич огласил размер премии, восхищенный шепот в комнате сменился завистливым шушуканьем, но Анна уже к этому привыкла и не обратила на данное обстоятельство никакого внимания. Зависть коллег давно стала неотъемлемой частью ее жизни. Сначала она огорчалась и даже тайком плакала, когда никто ее не видел, но очень скоро поняла, что это неизбежное зло, с которым ей придется мириться всю свою жизнь или, по крайней мере, все время, в течение которого она будет занята в тележурналистике. Анна прекрасно знала, как о ней сплетничали в отделе. Ее подозревали даже в любовной связи с шефом, чего на самом деле никогда не было. Но что поделаешь, если коллеги не поняли самого главного? Того, что просто она оказалась чуть более талантливой, чуть более целеустремленной, чуть более удачливой, чем они? Вот и весь секрет. Со временем Анна будто бы обросла защитной броней, надежно отсекающей и зависть, и мелкие гадости, которые уважаемые коллеги время от времени ей подстраивали. Только для одного из них она по#8209;прежнему оставалась уязвимой: для Сергея Воронцова.

— Хотел бы я, чтобы каждый из вас работал так, как это делает Анна Черкасова. Тогда наш канал не знал бы конкуренции. Все, — заключил разговор шеф. — Все свободны!

Тележурналисты, продолжая перешептываться, разошлись. Некоторые из них подходили к Анне и поздравляли ее, однако она прекрасно отдавала себе отчет в том, что по#8209;настоящему искренне за нее радуется разве что только Лилечка. Из своего уголка — она вечно на собраниях такого рода садилась как можно дальше от Бориса Алексеевича — Лилечка, сияя, помахала Анне рукой. За улыбками и рукопожатиями остальных коллег явно таилась изрядная порция яда.

— Поздравляю вас, мадам, — ехидно протянул чей#8209;то голос. — Вы делаете успехи. Ваше умение влезать без мыла в некую часть тела, которую в приличном обществе обнажать не принято, — просто удивительно! И как это господин Смирнов согласился на интервью? Или не устоял перед вашими чарами? А вы перед его неотразимым обаянием?

Анна резко обернулась. Конечно, этот голос мог принадлежать только ее заклятому врагу — Сергею Воронцову. Перед ней стоял высокий, прекрасно сложенный брюнет с синими глазами — редкое сочетание цветов, к которому многие женщины не могут остаться равнодушными. Впечатлительная Лилечка, старательно тараща и без того круглые глаза, без конца лепетала задыхающимся голоском, что Воронцов «демонически красив», но на лермонтовского падшего ангела он, по мнению Анны, никак не тянул. Она видела перед собой лишь нахально ухмыляющуюся физиономию со следами вчерашнего загула на лице, хотя и незаметными для других, и ничего больше. Больше всего ей хотелось наорать на него, а еще лучше залепить ему пощечину, чтобы выражение нахальства наконец#8209;то исчезло. Разумеется, Анна этого не сделала. Какие бы вулканы ни клокотали в ее душе, она всегда старалась оставаться сдержанной хотя бы внешне. И, как правило, ей это удавалось.

— Покорно благодарю вас за ваш лестный обо мне отзыв, — мягко произнесла она. Тот, кто хорошо ее знал, имел представление о том, что такое на самом деле эта мягкость, и предпочитал в такие минуты держаться от Анны подальше, однако Воронцов был исключением из данного правила. Казалось — да так оно и было! — ему доставляло удовольствие попробовать в очередной раз довести ее до белого каления.

— Позвольте, — в тон Анне произнес он. — Помнится, я не сказал вам ничего лестного. По#8209;моему, это вообще сомнительный талант — без мыла…

— Достаточно, — ровным голосом оборвала его Анна. — Догадываюсь, что вы сейчас скажете. Можете не утруждать себя. Должна, однако, отметить, что умение влезать без мыла в ту часть тела, которую вы, очевидно, имеете в виду, можно назвать и гораздо проще — предприимчивостью или находчивостью, как вам больше нравится. Если же для вас, журналиста, предприимчивость — сомнительный талант, то он, конечно, куда менее сомнителен, чем ваш. Я имею в виду ваш талант по части воровства сюжетов. — Сказав все это, Анна резко повернулась и вышла. Последнее слово, таким образом, осталось за ней.

Приехав домой, Анна первым делом позвонила Алексею. Ей хотелось извиниться за вчерашнее и поговорить с ним по душам, чтобы все выяснить раз и навсегда. Сегодняшняя удача придала ей смелости.

Сначала долго раздавались длинные гудки, и она уже хотела положить трубку, но тут все#8209;таки ее сняли.

— Алло, — буркнул Шепелев.

— Леша, это я, — произнесла Анна.

— Слушаю.

Анна ужаснулась: Леша просто не мог так разговаривать! Сколько она себя и его помнила, Алексей всегда отвечал на телефонные звонки доброжелательно#8209;официальным тоном, ведь позвонить мог кто угодно: клиент, коллега. С нею же он обычно разговаривал подчеркнуто ласково, моментально узнавая ее голос. Сейчас же это был какой#8209;то очень усталый или очень расстроенный человек, в котором она просто отказывалась узнать своего друга детства, не далее как вчера признававшегося ей в любви и дарившего ей кольцо… Кольцо! Она же так и не взяла его! Вот в чем дело! Только сейчас Анна внезапно поняла, как, должно быть, ему тяжело. И немедленно вспомнила Лилечку. До сих пор ей казалась очень привлекательной мысль — устроить жизнь двух близких, причем чуть ли не единственных близких для нее людей. И даже не задумывалась, а захочет ли этого Алексей, да и Лилечка тоже. Про Лилечку можно говорить что угодно: ее считают и недалекой, и легкомысленной, и пустой, хоть все это неверно. Но одного про нее никак нельзя сказать: она ни за что не стала бы отбивать у лучшей подруги любимого человека. Лилечка искренне верила, что отношения Анны и Алексея — это отношения двух любящих людей, которым до свадьбы уже недалеко. А что она собирается сделать? Подарить Лилечке мужчину, который ей не нужен? А Алексей, как эстафетную палочку, пусть передаст Лилечке кольцо, которое предназначалось ей, Анне? Да как она посмела так распоряжаться чужими судьбами? Как ей только могло такое прийти в голову? Нет, сейчас ей надо думать не о том, как их познакомить, а о том, как мягко, не обидев старого друга, выйти из сложившейся ситуации.

— Ты меня узнал? — спросила она на всякий случай.

— Конечно, — голос у Алексея был не просто усталый, а какой#8209;то безжизненный. — Как дела на работе?

Анна даже обрадовалась, что разговор можно начать с чего#8209;то другого.

— Да, знаешь, — быстро проговорила она, довольно бездарно имитируя оживление и радость, — все хорошо. Получился интересный сюжет. Кстати, начинай поздравлять: меня, можно сказать, повысили. Мой сюжет сначала будет в «Новостях», а потом подробно в «Лицах». Целая передача, представляешь? Ты посмотри обязательно, ладно? Скажешь, понравится или нет!

— Хорошо, — ответил Алексей ровным голосом. — Посмотрю.

Но это прозвучало так, словно он не понял, о чем она говорит. На мгновение Анна представила себе его лицо, и у нее больно кольнуло в сердце.

— Послушай, Леша, — сказала она. — Я знаю, что ты обижен на меня. Я поступила плохо. Даже не буду пытаться говорить о том, что во всем виновата срочная работа. Это не так. Мы достаточно взрослые люди для того, чтобы не прикрываться такими глупыми отговорками. Слышишь? — Трубка молчала, но Анна была уверена, что Алексей ее слушает. — Мы с тобой должны поговорить. Мы обязательно должны поговорить. — Ей очень хотелось достучаться до Алексея, но на сей раз это не получалось. Оставалось надеяться только на то, что он хотя бы поверхностно воспринимает информацию — Ты приходи ко мне сегодня после работы, ладно? Я просто думаю, что этот разговор не из тех, которые ведутся по телефону. Ты придешь?

Если бы Алексей не ответил, она поняла бы, что он ее не простит. Но тот, помедлив, очень тихо отозвался:

— Приду. — И в трубке раздались короткие гудки.

Анна бросилась наводить порядок в квартире, потому что приглашать гостей в такой хлев, по меньшей мере, неприлично. Стол был завален бумагами, мебель покрыта слоем пыли, в раковине накопилась целая гора грязной посуды. Внес посильную лепту в окружающий беспорядок и озорной Котька, так что работы ей хватило.

Убираясь, Анна постаралась еще раз объективно оценить свое поведение и поняла, что в последнюю встречу с Алексеем вела себя не лучшим образом. Однако и нашла выход из создавшегося положения, может быть, даже не самый сложный. Нужно только объясниться с Алексеем, втолковать ему, наконец, что она — неподходящая для него пара, а уж потом познакомить его с Лилечкой, которой, в свою очередь, сказать, что Алексей свободен. И рассказать ей обязательно все, потому что Лилечка натура жертвенная и прямо#8209;таки заболевает, когда думает, что перебежала кому#8209;нибудь дорогу. Надо сделать так, чтобы она не чувствовала себя виноватой и не отказалась «строить свою личную жизнь на чужом несчастье», как любит сама выражаться.

Теоретически все выглядело довольно просто, однако на практике могло обернуться и по#8209;другому. Начать с того, что Анна не представляла, как она посмотрит в глаза Алексею теперь, услышав его такой расстроенный голос по телефону. А как заставить его познакомиться с Лилечкой? «Подумать только, какая я заботливая! — одернула себя Анна. — Отказавшись от поклонника, подыскиваю для себя замену, чтобы он не остался внакладе! Прямо трогательная опека ближнего!» И с усиленным рвением принялась оттирать газовую плиту, будто, возвращая ей чистоту, могла очистить и свою душу.

— «С „Комет гель“ я удалю это пятно за одну секунду!» — произнесла она вслух ядовито. Если бы и тяжесть на сердце можно было удалить вот так же легко! Но увы, никто еще не придумал моющего и дезинфицирующего средства против плохих, неловких и непродуманных человеческих поступков.

Но хуже всего было не это. Перемывая посуду, развешивая раскиданную в беспорядке одежду по шкафам и моя полы, Анна думала не только об Алексее. Перед ней почти помимо ее воли все время стояло другое лицо — Дэна Смирнова. И как она ни старалась отмахнуться от этого человека, он не давал ей покоя. Было в нем что#8209;то такое, что не позволяло ей его забыть. Почему#8209;то Анна вдруг решила, что эта ее встреча с ним не последняя. И обязательно будет какое#8209;то продолжение.

Приходят же порой назойливые мысли, от которых ну никак не удается избавиться!

Сергей Воронцов шел домой в плохом настроении. Еще вчера он чувствовал себя победителем. Сюжет о выставке компьютерной графики получился интересным и заслужил высокую оценку шефа, а сегодня об этом уже все забыли — вперед вырвалась Анна Черкасова. Случайно. Он лично не видел в ней достойного себе соперника и продолжал считать ее дилетанткой, несмотря на то, что на ТВР она работала уже давно. Сам Воронцов еще до прихода на ТВР зарекомендовал себя способным журналистом на нескольких солидных телевизионных каналах, считался лучшим здесь. По идее ему уже давно следовало отойти от чисто репортерской работы и вести какую#8209;нибудь авторскую программу или начать расти по административной линии, но тут ему мешал его собственный бескомпромиссный и довольно#8209;таки жесткий характер.

Судить о Воронцове можно было бы, например, по его прозвищу. Нигде никогда и никому даже в голову не приходило изменять его имя Сергей на такое распространенное для всех его тезок прозвище, как «Серый». Уж кем#8209;кем, а серой личностью он явно не был. Иначе, как Вороном, никто из знакомых его не называл. И примечательно, что этот «Ворон» следовал за ним повсюду, где бы он ни работал, хотя сам Воронцов вроде бы не спешил так представляться.

Его трудовая биография складывалась совершенно иначе, чем у Анны. У той все шло удивительно ровно и гладко. Школьные пятерки по русскому и литературе, казалось, определили ее будущую профессию журналистки. Затем — золотая медаль, успешное поступление в университет, через пять лет — красный диплом. И сразу же блестящее участие в конкурсе, работа на ТВР. Никаких подводных камней, никаких особых препятствий.

Сергей же искал занятие по душе долго. В школе он разрывался между литературой, штангой и гитарой, то есть пробовал писать, занимался спортом и играл в доморощенной рок#8209;группе, которую сам же организовал, набрав в нее своих приятелей. Постепенно рок#8209;группа развалилась, не успев проявить себя даже в общешкольных масштабах, тяга к спорту вылилась в регулярные посещения тренажерных залов, а вот желание когда#8209;нибудь засесть и начать что#8209;то писать осталась навсегда, несмотря на то, что школьная учительница постоянно оценивала его сочинения на тройки: по мнению педагога старой закалки, да еще и с пятидесятилетним стажем работы, они были слишком оригинальны.

Однако подумав, что филфак — не место для настоящего мужчины, Сергей, не зная, куда податься, решил стать геологом. Но в результате пятилетнего обучения в вузе обнаружилось, что из всех минералов он способен безошибочно определить лишь поваренную соль, да и то с соответствующей надписью на пачке. Пришлось признать, что пять лет жизни были разбазарены впустую. Сергей завидовал и по#8209;белому и по#8209;черному тем, кто, как ему казалось, каким#8209;то шестым чувством чуть ли не с пеленок безошибочно выбирал, чем ему стоит заниматься в жизни. У него же было всего пять чувств: шестого даже не просматривалось, а потому он постоянно метался, разбрасывался и не мог найти дела, которое захватило бы его целиком.

Кто знает, сколько времени проплутал бы Сергей в поисках подходящей тропинки, если бы случайно не помог друг#8209;журналист, бывший одноклассник, который ошибся в выборе профессии журналиста примерно так же, как Сергей — геолога, но, в отличие от него, работал по специальности.

Перелом в сознании Сергея произошел тогда, когда друг, имя которого не стоит даже упоминать, поскольку в нашем повествовании он не играет никакой особой роли, в отчаянии воззвал к нему с просьбой помочь написать статью, которая ему никак не удавалась. В рекордный срок Сергей справился с материалом, да так, что его друг не только не вылетел из газеты, но еще и получил повышение в должности, в которой он и пребывает, вероятно, до сих пор, если не сменил профессию на какую#8209;нибудь более престижную: некоторые делают карьеру именно так.

А Сергей заболел. Именно тогда пришло к нему озарение. Всегда неприятно сознавать, что в погоне за синей птицей ты уже успел потратить целую четверть века. А птица так и улетела, не оставив в твоей руке ни одного синего перышка. Однако Сергей не падал духом. Найдя наконец цель в жизни, он отступать от нее не собирался ни на йоту: слишком дорогим удовольствием было бы искать еще одну такую цель. Сергей стал печататься в одной из второстепенных московских газет, куда его скоро взяли в штат, но этого ему было мало: слишком честолюбивый для того, чтобы довольствоваться таким скромным местом, он решил во что бы то ни стало пробиться на телевидение. Его лицо должны запомнить миллионы! После нескольких неудачных попыток, которые, однако, только раззадорили Воронцова, он наконец смог получить не слишком завидное место на одном из телеканалов.

Многие находят себя сразу и умеют открыть нужную дверь, за которой их ждет то, к чему они стремились. Сергей же лез в форточку, обдирая бока. Но все#8209;таки пролез, осмотрелся и понял, что с телевидения никуда не уйдет. Сменив несколько мест, напрочь рассорившись с непосредственным и не очень непосредственным начальством, он получил наконец место в отделе «Новостей» на ТВР. Начальнику отдела, Борису Алексеевичу, этот гордый, честолюбивый и нагловатый человек сразу понравился: будучи опытным специалистом, перевидавшим на своем веку немало удачливых и еще больше неудачливых журналистов, он нутром чувствовал, что из Сергея может получиться хороший специалист. И Воронцов в короткий срок оправдал все чаяния шефа. Через несколько месяцев после поступления на ТВР Сергею стали давать достаточно ответственные задания, а спустя полтора года на его сюжетах уже держалась добрая половина информационных передач канала.

И все бы ничего, да вторая половина прочно держалась на Анне Черкасовой — журналистке со стажем, чья карьера в тележурналистике складывалась до противности гладко и ровно — ни разу не споткнулась. Вот этого#8209;то в ней и не любил Воронцов, девизом которого было известное латинское выражение: «Per aspera ad astra» — «Через тернии к звездам». У него самого терний хватало и до звезд было уже не так далеко, но эта молодая женщина с идеальной фигурой, густыми волосами и загадочными зелеными глазами, да к тому же еще и умная, постоянно отравляла ему жизнь. А ведь красота и ум не должны сосуществовать — это закон природы! На своем веку немало повидал Сергей красивых дурочек и умных дурнушек, что давно было привычным и нормальным, а тут какой#8209;то уникум.

Впрочем, до сих пор все удачные сюжеты Анны Сергею удавалось быстро перехлестнуть каким#8209;нибудь ярким, запоминающимся репортажем, так что хвалить начинали его. Удавалось ему и обойти ее, действуя более оперативно, как это случилось с выставкой компьютерной графики. Но шеф, похоже, одинаково ценил их обоих. И вот сегодняшний сюжет. Взять интервью у Дэна Смирнова, который органически не переносит журналистов! Как же она этого добилась?

Не дойдя до дома, Сергей неожиданно для самого себя повернул в другую сторону, к тренажерному залу. Там отмотал немало километров на велотренажере, но горечь поражения так и не прошла. После этого уже ничего не оставалось делать, как идти домой.

В информационном отделе ТВР все прекрасно знали, как Ворон проводит свой досуг. Если он не качался в тренажерном зале, то сидел в баре или ресторане, большей частью затем, чтобы снять какую#8209;нибудь девчонку. А то прыгал с парашютом, лихачил на машине или же носился по водной глади на катере. Если же оказывался вечером дома, то это означало лишь одно, — он изрядно устал и хочет «восстановиться». И никому не было известно, что это случалось именно тогда, когда Сергею приходило очередное письмо от матери из Саратова. С прилежностью, какой от него, казалось, трудно ожидать, он трудился над ответами, обстоятельно рассказывая о своих успехах и ни слова не сообщая о неудачах, потому что мать из#8209;за них очень расстраивалась. Вот и сейчас Сергей придвинул к себе лист бумаги, взял ручку и начал писать.

«Дорогая мама, у меня все в порядке. На работе меня ценят. Возможно, что в скором будущем я вновь получу повышение. Надеюсь, ты видела меня в „Новостях“, когда я рассказывал о выставке компьютерной графики. Напиши, понравилось ли тебе, как у меня это получилось. У меня совсем не осталось конкурентов на ТВР: теперь#8209;то я точно набираю обороты, так что за меня не беспокойся»…

«Если бы все было так на самом деле, — подумал он, дописывая письмо. — Ладно, пусть у матери найдется лишний повод порадоваться за сына. Надо будет выпросить отпуск и поехать ее навестить. Хотя нет, в ближайшее время не получится, а то Черкасова опять перебежит мне дорогу. Тьфу ты, черт!»

Алексей все#8209;таки пришел. Анна, прибравшись в квартире, приготовив нехитрый ужин (кулинарное искусство вообще не было ее коньком) и наведя скромную красоту, с нетерпением ждала его прихода. Даже с полчаса бродила по коридору туда и обратно, хотя прекрасно знала, что пунктуальный Алексей придет минута в минуту. На этот раз все вышло иначе: он опоздал на двадцать минут, чего раньше на памяти Анны не случалось никогда.

До того как Алексей пришел, Анна, которая чувствовала, что ей придется взять инициативу в свои руки, подспудно рассчитывала на то, что неприятный для обоих разговор можно будет как#8209;то оттянуть: поговорить о том, как дела у него на работе, посмотреть вместе программу «Лица» с тем самым сюжетом про Дэна Смирнова, которым она, даже еще не увидев его в эфире, очень гордилась. Это была, конечно, иллюзия, но Анна хваталась за нее, как за спасительную соломинку, будто несколько выигранных минут в конечном счете что#8209;нибудь дадут.

Иллюзия разбилась вдребезги, когда она наконец увидела Алексея. Лишь взглянув на него, Анна поняла, что этого серьезного разговора не только не избежать, но и состояться он должен как можно быстрее. Таким своего школьного друга она не видела никогда.

Куда#8209;то абсолютно исчезли вся его подтянутость и аккуратность. Алексей никогда не позволял себе так выглядеть. Он всегда тщательно стирал и утюжил свою одежду. А тут… Анна с удивлением узнала светло#8209;серый костюм, который был на нем в их последнюю встречу. Только теперь он был нещадно измят, на пиджаке не хватало пуговицы, и весь его перед был в подозрительных пятнах, слишком явно похожих на винные, чтобы в этом можно было усомниться. Рубашка тоже была той самой, что и в день их встречи, причем, похоже, вообще с тех пор не снималась. Небритые щеки вносили дополнительный мрачный штрих в общую картину. Было видно, что сейчас Алексею не до своей внешности.

Но хуже всего было то, что от него разило какой#8209;то невообразимой смесью из запахов спиртного и табака. И это притом, что Алексей никогда много не пил, позволяя себе разве что бокал вина, да и то редко. А курил он еще реже, в отличие, кстати, от самой Анны, которая, если выдавалась напряженная работа, иной раз дымила как паровоз. В общем, впечатление было такое, что с момента как они расстались, Алексей курил сигарету за сигаретой и пил бокал за бокалом, причем не только вина, но и водки.

Взглянуть ему в глаза Анна не решалась: она знала, что не увидит в них сейчас ничего, кроме страдания, а это было для нее невыносимо.

— Проходи, — тихо сказала она, не глядя на него.

— Спасибо, — так же тихо отозвался он.

Они прошли в гостиную и некоторое время сидели молча, не глядя друг на друга.

— Красивое платье, — наконец выдавил Алексей.

В другой ситуации эта реплика, наверное, показалась бы Анне смешной, потому что на ней было не платье, а легкий домашний сарафанчик на пуговицах, да и то тот, который Алексей не раз подвергал жесточайшей критике за совершенно невообразимую расцветку. Но Анне была слишком ясна природа этой рассеянности, чтобы она позволила себе хотя бы улыбнуться.

— Давай оставим всякие общие замечания по поводу моей внешности, погоды и того, о чем вообще говорят, когда сказать нечего. Я попросила тебя прийти для того, чтобы спокойно обсудить нашу предыдущую встречу.

Алексей вздохнул с явным облегчением.

— Прежде всего я хочу донести до тебя, что очень стыжусь своего поведения. Я должна была понять, что работа есть работа, и там, где говорят о личном, ей не место. — Про себя Анна даже удивилась, как с таким сумбуром в голове ей удалось все изложить правильно. Вероятно, не надо подбирать слова, когда говорит сердце. — Могу пообещать тебе, что в следующий раз никогда не буду вмешивать работу в наши с тобой отношения.

Алексей вдруг улыбнулся.

— Ну что ты, — ласково произнес он, — все нормально. Ты всегда была настоящей деловой женщиной. Я знаю, как важна для тебя твоя работа, особенно после того, как начались эти неприятности с Воронцовым. Я все понимаю, честное слово, и готов возобновить наш разговор с того самого места, на котором он тогда оборвался…

— Стоит ли? Ты неважно выглядишь, — заботливо отозвалась Анна.

Алексей скользнул взглядом по своему костюму и сокрушенно потер заросший щетиной подбородок.

— Ты права, — признал он. — Извини меня за мой вид. Просто я… — Он судорожно сглотнул, — переживал. Я, грешным делом, подумал, что ты просто#8209;напросто отказываешься принять мое предложение и поэтому ушла. Пойми, это была бы такая драма! Знаешь, ты для меня — единственная женщина на свете. Я так долго дожидался именно первого сентября, чтобы сделать тебе предложение в этот день! — Его голос звучал торжественно. — Это для меня так много значит. Ведь именно в этот день мы с тобой встретились. Мне казалось, так будет символично…

На одно мгновение Анна ощутила, что земля уплывает у нее из#8209;под ног. Если бы в это момент она не сидела, то, наверное, упала бы: настолько непредвиденно было то, что сказал Алексей. Она ожидала чего угодно, только не этого: сначала он прочитал все ее мысли как в раскрытой книге, а потом отмел их, как недостойные его любимой женщины. Но ведь он все правильно понял! Ну почему в течение всех двадцати лет их знакомства он возводит ее на пьедестал? Почему называет идеальной женщиной, чуть ли не богиней, почему никак не может понять, что она самая обыкновенная и вовсе не такая уж сильная, хотя, на свое несчастье, сильнее его?!

До того как Алексей произнес эти слова, объясниться с ним было еще возможно, хотя и непросто. Но после того как их сказал, все стало гораздо сложнее. «Создавайте людям хорошую репутацию», — невольно вспомнила Анна одно из известных высказываний Дейла Карнеги. С этим психологом можно спорить, можно соглашаться, но действие в реальной жизни этого высказывания она только что испытала на себе: Алексей имел о ней лучшее мнение, чем стоило бы, и это очень сильно ей мешало.

— Алексей, послушай, — начала было она, собравшись с духом.

— Подожди, Анечка! — оборвал он ее. — Все#8209;таки скажи мне, примешь ли ты мое предложение? Ну, конечно, примешь! Ты сделаешь меня самым счастливым человеком в мире, когда я надену тебе на палец это кольцо! — И в довершение ко всему он действительно достал из кармана футляр с кольцом.

Еще минута, и случится непоправимое… Но Анна перехватила его руку.

— Послушай, — остановила она его и постаралась успокоиться. — Нам на самом деле необходимо серьезно поговорить. Я не знаю, с чего начать, но мне необходимо все тебе объяснить…

— Я слушаю тебя, — озадаченно проговорил Алексей, положив футляр с кольцом на стол.

— Видишь ли, все, что ты сказал про меня… ну, то, что я якобы струсила и потому не приняла твое предложение, прикрылась вовремя подвернувшейся работой…

— И что же? — насторожился он.

— Видишь ли, — повторила Анна, чувствуя, что следующая произнесенная ею фраза решит все, — это… правда.

— Что? — Алексей в волнении вскочил на ноги.

— Да#8209;да, именно так, — подтвердила она. — Послушай, — Анна потянула его за рукав, насильно усаживая назад, — ты всегда понимал меня, как никто другой. Пожалуйста, пойми меня еще раз, один только раз. Я не хочу, чтобы между нами хоть что#8209;то осталось невыясненным.

Алексей схватился за ворот, как будто он мешал ему дышать, хотя на рубашке не хватало как раз двух верхних пуговиц. И все#8209;таки Анне стало легче: она уже начала говорить о главном.

— Я уже давно собиралась объяснить тебе это, — взволнованно продолжила она. — Мне кажется, мы с тобой не созданы друг для друга.

— Как? — только и смог вымолвить Алексей, снова хватаясь за ворот.

— Ну да, — с каким#8209;то самой ей непонятным воодушевлением сказала Анна. — Ты мечтаешь о том, чтобы рядом с тобой была любящая женщина, которая поддерживала бы тебя, рядом с которой ты чувствовал бы себя еще сильнее, не так ли?

Алексей смог только кивнуть.

— Но ведь я совершенно не гожусь для этой роли! — воскликнула она. — У меня такая работа, что я постоянно то тут, то там. Прихожу домой, когда освобожусь, и никогда не смогу точно сказать, во сколько это случится.

— Но ведь я тоже загружен работой, — Алексей нашел спасительную мысль и ухватился за нее, как утопающий за соломинку.

— Да, но я совершенно не умею вести хозяйство! — нашла еще одну причину Анна. — Вот, сам попробуй! — она чуть ли не силком потащила его на кухню. К приходу Алексея Анна пыталась приготовить нехитрый ужин, но, частично из#8209;за волнения, а частично из#8209;за неумения, у нее ничего не получилось: котлеты подгорели и на вкус отдавали травой, пюре получилось комочками, зеленый горошек на поверку оказался пятилетней давности и в пищу уже не годился. Теперь, дав Алексею попробовать свою стряпню, выжидающе спросила:

— Ну?

Ответ опять был не такой, какого она хотела бы.

— Знаешь, — мечтательно произнес он, правда, немного поморщившись. — Даже пригоревшее, пересоленное или вообще никуда не годное блюдо, приготовленное руками любимой женщины, может показаться пищей богов.

Анна застонала: этот человек просто неисправим!

— Ну хорошо, — решительно заявила она, понимая, что никакие частные доводы не помогут. — Я не буду говорить о том, что, если выйду за тебя замуж, то не смогу уделять тебе достаточного внимания, ни слова не скажу о том, как ненавижу стирать носки или сталкиваться с кем#8209;нибудь в ванной, ничего не прибавлю к характеристике моих весьма сомнительных кулинарных способностей. Но пойми, наконец, что за двадцать лет — нет#8209;нет, не протестуй, пожалуйста! — чувства могли и измениться. По#8209;моему, от них уже попахивает затхлостью.

— Анна, но я люблю тебя, — отозвался Алексей с такой нежностью, что сомневаться в его чувствах не приходилось.

— По#8209;моему, ты уже вовсе меня не любишь, — упрямо гнула свое Анна, решив очертя голову броситься в омут. — Просто твои чувства ко мне, а они конечно же были, стали другими. Ты говоришь, что любишь меня, но на самом деле это уже просто привычка, разве не так?

— Нет, — отрицал он. — Я всегда любил тебя и сейчас, даже в эту минуту, очень тебя люблю. Твои слова разбивают мне сердце. Мои чувства, может быть, и превратились бы в привычку, если бы и ты сама стала для меня привычной. А я постоянно открываю в тебе что#8209;то новое. Я никогда не подозревал, например, — голос его прервался, но он справился с собой, — что ты можешь быть со мной такой жестокой.

— Ошибаешься, — возразила Анна. — Да, тебе, конечно, кажется, что я играю тобой, но поверь мне, это не так. Ты мне очень дорог. Я очень тебя люблю, но как друга… А ты ошибаешься во мне: я вовсе не та женщина, которая тебе нужна. Ты думаешь, что рядом со мной станешь еще сильнее? Но это не так! Ты не понимаешь! У меня тяжелый характер, я честолюбива до крайности. Я буду только подавлять тебя, поверь мне. Как ты будешь чувствовать себя рядом со мной? Мое имя на слуху у многих, меня чуть ли не каждый день показывают по телевизору, у меня берут автографы, ты это знаешь? А мне хочется еще большего признания, еще большей славы. Вот о чем я думаю!

Алексей машинально вытащил из вазы одну из роз, которые подарил ей первого сентября, и стал обрывать лепестки, не обращая внимания на то, что они падают и на пол, и в его тарелку.

— Знаешь, кто тебе нужен? — спросила вдруг Анна, схватив Алексея за локоть и глядя на него блестящими глазами. — Настоящая женщина — добрая, нежная, ласковая.

— Но ты ведь тоже добрая, нежная и ласковая, — пробормотал он, закрывая лицо ладонями.

— Может быть, это и так, — задумчиво произнесла она, — но чаще я все#8209;таки злая и колючая. Помнишь, какой противной я была в школе? Так вот: с тех пор я очень мало изменилась и уж точно добрее не стала. А еще я слишком независимая и привыкла опираться только на саму себя. Я готова тысячу раз признать, что это очень плохо, особенно для женщины, но ничего с этим поделать не могу. Я закалилась, привыкла к одиночеству, и на всю жизнь, наверное, останусь убежденной холостячкой. А тебе нужна женщина, которая чувствовала бы себя за тобой как за каменной стеной, которая жила бы только тобой и детьми, а они у вас непременно появились бы. Ну не гожусь я в жены, и в матери тоже не гожусь!

— И ты молчала об этом? — вдруг произнес Алексей. И все#8209;таки в его голосе слышался упрек.

— Понимаешь, Леша, я не сразу поняла, что ты испытываешь ко мне такие глубокие чувства. А я к тебе их не испытывала. Была у меня в жизни только одна любовь, да и та очень быстро кончилась. Ты понимаешь, о ком я говорю?

Алексей молча кивнул. Он помнил, в каком состоянии была Анна, когда погиб Олег. И Алексей тогда помог ей, как никто другой. И хотя сам он никогда об этом не задумывался, но лишь благодаря ему Анна смогла оправиться от того несчастья, вновь обрести смысл в жизни. А если раны на сердце его любимой женщины оказались слишком глубоки и не зажили до конца, то это не его вина. Просто тогда у нее была первая и настоящая любовь, такая, о которой вспоминают всю жизнь, и тем более, если она так внезапно и нелепо обрывается.

— Но ты очень близкий для меня человек, — сказала Анна, глядя прямо в глаза Алексею. — Я желаю тебе только счастья. Если я сейчас и говорю слова, которые кажутся тебе жестокими, то поверь, делаю это не со зла. Я уверена, со временем, когда ты найдешь свою настоящую любовь, когда у тебя будет настоящая семья, ты меня поймешь. Я не требую, чтобы ты понял меня сейчас'— вряд ли это возможно.

Алексей покачал головой, как бы не веря в то, что Анна, его Анна, может говорить такое.

— Прости, я не приму от тебя это кольцо, — тихим голосом, но твердо продолжила она. — Но я очень дорожу твоей дружбой. И мне хотелось бы, чтобы мы остались хорошими друзьями. Нет#8209;нет, это вовсе не то, что ты думаешь! — поспешила добавить Анна, увидев, что Алексей сделал протестующий жест. — Знаю, что обычно так говорят, только чтобы отделаться от надоевшего человека, которого уже не любишь. Но я#8209;то тебя люблю, пусть даже только как друга, но очень люблю. Ты понимаешь меня так, как больше не понимает никто. И смею надеяться, что и я понимаю тебя достаточно хорошо, чтобы помогать тебе, если у тебя случится неприятность. Я действительно хочу, чтобы мы с тобой остались друзьями.

— Нет, — тихо возразил Алексей. — Я ничего сейчас не понимаю. Кроме того, что от меня отказывается та, которую я очень люблю. — С этими словами он поднялся и пошел к выходу.

— Постой, — Анна удержала его уже у самой двери. — Прошу тебя: не вздумай опять напиваться. Не из#8209;за чего, честное слово.

Алексей вышел, ничего не ответив, даже не попрощавшись.

Оставшись одна, Анна подошла к окну, вгляделась в темноту — был уже поздний вечер — и рассеянно забарабанила пальцами по стеклу. Она думала о том, что не следовало, пожалуй, разговаривать с Алексеем так жестко, как это получилось. Хоть он и старается этого не показывать, а все же всегда был и останется ранимым человеком. И еще беспокоилась: сумеет ли он ее понять? В сущности, она права: ведь как бы ни надеялся Алексей, что рядом с ней — сильной женщиной, «железной женщиной», как ее называют коллеги — и он сам станет сильнее, такого не случится. На ее фоне, и это ему скоро придется признать, Алексей станет выглядеть бледнее, хотя он и талантливый юрист. А служа ей верой и правдой вот уже. двадцать лет, следя за ее головокружительной карьерой, Лешка просто не может по складу своего характера не чувствовать себя неудачником. Конечно, у него все складывается куда скромнее, хотя тоже достаточно хорошо, и перспективы есть. Однако сделать его по#8209;настоящему счастливым может другая женщина, такая, как, например, Лилечка. А разве у нее с Лилечкой есть что#8209;то общее? Они совершенно разные. И как только Алексей смог выбрать Анну — порывистую, волевую, живущую по своим законам?

А он в этот вечер еще долго бродил по темным улицам города. Возвращаться домой ему почему#8209;то не хотелось.

Следующее утро началось для Анны с неожиданного телефонного звонка.

— Будьте так добры, пригласите, пожалуйста, к телефону Анну Черкасову, — мужской голос лился свободно и непринужденно. Чувствовалось, что вести официальные телефонные разговоры его обладателю приходится часто.

Голос очень напомнил Дэна Смирнова, но Анна отказалась верить своим ушам, пока он не назвался.

— Здравствуйте, — сказал Смирнов. — Я звоню вам, чтобы поблагодарить за интересную передачу. Можете мне не верить, но вчера я посмотрел ее с большим удовольствием. Поздравляю вас: вы настоящий профессионал в своем деле. Как, впрочем, и я в своем, — неожиданно добавил он.

Она сардонически усмехнулась.

— Теперь вы, конечно, считаете меня самовлюбленным типом, который не в состоянии сделать комплимент женщине без того, чтобы не похвалить себя?

— Ну что вы, — попыталась возразить Анна. — Я вовсе не считаю вас наглым. Кроме того, я тоже должна поблагодарить вас, ведь, насколько мне известно, вы очень неохотно даете интервью. Знаете, я даже удивилась, что вы согласились на этот раз. Хотя… ваш комплимент моему профессионализму явно привязан за веревочку. Стоит бедной женщине вам поверить, как вы дергаете за веревочку — и нет комплимента!

Дэн рассмеялся.

— Вы удивлены тем, что я дал вам это интервью? — как будто бы поразился он сам. — А я#8209;то думал, вам не пристало удивляться, ведь причина моей сговорчивости заключается в вас.

— Во мне? — переспросила польщенная Анна. Разговор терял официальность с каждой минутой.

— Конечно, в вас, — подтвердил Дэн. — Весь секрет состоит в том, что вы очень красивая женщина, а я никогда не мог устоять перед красивыми женщинами, особенно такими смелыми, как вы.

— Это комплимент? — осведомилась она.

— Отнюдь, — увернулся Дэн. — Это только простая констатация факта, что я никогда не мог устоять перед красивыми женщинами.

— Простите, я имела в виду первую часть вашего высказывания, — несколько смутилась Анна.

— Ах, вот вы о чем? — Слышно было, как он снова смеется. — Нет, это тоже констатация факта. Но можете называть это и комплиментом, ведь то, что я сказал, было вам приятно, не так ли?

Анне стало весело. Каким легким и непринужденным был этот разговор, особенно если вспомнить ее недавнюю беседу с Алексеем! Впервые за последнее время, начиная с того момента, когда она обнаружила, что Воронцов нагло использует ее идеи, Анна вдруг почувствовала себя легко и свободно.

— Только вы не подумайте, пожалуйста, что я звоню вам лишь для того, чтобы сделать комплимент. У меня к вам есть предложение.

— Вот как? Какое же?

— Я предлагаю вам поужинать вместе. Думаю, у нас с вами найдется как минимум одна интересная тема для разговора.

Анна заколебалась. В ее практике было немало случаев, когда ей предлагали вот так «поужинать вместе». Все#8209;таки Анна уже достаточно известный человек. Конечно, ей еще очень далеко до Татьяны Митковой или Екатерины Андреевой, но ее узнают, время от времени безымянные поклонники преподносят букеты и, наконец, с ней ищут встреч. Но, как правило, оказывается, что в таких совместных «ужинах» присутствует завуалированный намек на последующий интим. Предложения подобного рода обычно исходят от людей, по меньшей мере, хорошо обеспеченных. Анна вовсе не была тихоней и недотрогой, но этих ужинов все же старалась избегать, прекрасно сознавая, что за ними стоит.

Дэн, видимо, понял ее колебания.

— На вашем месте я бы не беспокоился, — заметил он. — Речь идет об ужине, и только. И вам не стоит волноваться, если среди делового разговора я вдруг вскользь упомяну о красоте ваших глаз.

Сказано это было настолько доброжелательно и, как показалось Анне, чистосердечно, что она мгновенно перестала сомневаться и согласилась с ним встретиться.

Вот почему к шести вечера Анна была полностью готова: красиво одета, причесана. Даже успела сбегать к знакомой визажистке и выглядела более чем хорошо. Никогда ни к одному свиданию с Алексеем она так тщательно не готовилась. А сегодня вечером у нее появилось такое ощущение, будто среди листопадного сентября каким#8209;то образом наступил Новый год, или 8 Марта, или день рождения — праздник, одним словом.

Почему#8209;то с болью в сердце Анна вспомнила свой последний поход в ресторан с Алексеем. Бедный Лешка! Ему#8209;то сейчас невесело. Вот уже несколько раз она набирала его номер, но, не дождавшись и первого гудка, бросала трубку. Нет, он должен сам все понять, не стоит ему звонить! Надо дать ему время.

Анна вовсе не отличалась снобизмом, но разница между ресторанчиком средней руки, где она была с Алексеем, и этим роскошным рестораном для привилегированных лиц слишком бросалась в глаза, чтобы ее не заметить. Она незаметно вздохнула. Столики с уютными креслами, мягкий свет, тихая музыка, предупредительность официантов — все это казалось нереальным, особенно на фоне последних событий. Анна даже подумала, что именно здесь она могла бы успокоиться. Просто посидеть немножко, разобраться в самой себе, и больше ничего не надо. Даже ее квартира не показалась бы ей сейчас уютнее, чем этот шикарный, однако, что особенно ценно, без излишней претенциозности ресторан.

Но вот посидеть в одиночестве и разложить по полочкам все, что с ней произошло за последние дни, как раз и не было возможности. Рядом с ней находился человек, чье присутствие казалось таким же нереальным, как и вся окружающая обстановка. И все#8209;таки все было именно так: ее пригласил в этот ресторан сам Дэн Смирнов, несмотря на то, что он не терпит журналистов, несмотря на ее собственную наглость, которую, впрочем, она ни за что не проявила бы без того найденного на полу несчастного пропуска. Как все странно, однако!

С изысканной вежливостью Дэн проводил Анну до столика, помог усесться в мягкое, очень уютное кресло. Предупредительный официант принес меню и карту вин.

— Что вы будете пить? — спросил Дэн. — Может быть, шампанское? В конце концов, нам есть что отметить: ваш дебют на подиуме — хоть и несанкционированный, но забудем это, ваше интервью, успех показа моей коллекции. Что вы предпочитаете? «Моэ э Шандон»? «Дом Периньон»? «Кри#8209;сталь Редер»?

— Я полностью полагаюсь на ваш вкус, — ответила Анна.

Дэн кивнул.

— Вы хорошо поступили, что предоставили выбор мне, я прекрасно разбираюсь во французских винах, дома у меня есть небольшая, но достаточно ценная коллекция, не говоря уже об именной бочке французского коньяка, которая стоит и дожидается своего часа на одном из известнейших винодельных заводов Франции.

Анна слабо улыбнулась, пожала плечами. Чем она никогда не интересовалась, так это коллекционированием вин. От Дэна ничто не ускользнуло — он неожиданно усмехнулся.

— Поистине королевское безразличие, — весело произнес он, видимо, нисколько не обидевшись на поведение Анны. — Скажите, — с внезапным интересом обратился он к ней, — ведь у вас, среди коллег, наверняка принято давать друг другу прозвища? Вас, случайно, не называют «Снежной королевой» или чем#8209;нибудь в этом роде?

— Насколько я знаю, нет, — ответила Анна, решив, что об известном ей прозвище «Железная женщина» лучше не упоминать. Перед ее мысленным взором вдруг на миг появилась ненавистная физиономия Воронцова.

— Странно, — искренне удивился Дэн. — Вам бы это пристало.

— Хотите сказать, что я ледышка? — осведомилась она, с трудом сохраняя хладнокровие. «Черт, предположим, ты владелец модельного агентства и создаешь всякие там коллекции, но и я тоже не какая#8209;нибудь безвестная дурочка, чтобы со мной разговаривать в подобном тоне».

— Нет, я#8209;то так не думаю, — не спеша проговорил Дэн. — Может быть, вы этого еще не поняли, но я большой знаток женской психологии. Скажем так, — он картинно помахал рукой, — это нужно мне в моей профессиональной деятельности. Впрочем, закончу сначала говорить от вас. Итак, вы производите впечатление на удивление цельной личности. У вас есть свой моральный кодекс, который вы стараетесь соблюдать неукоснительно. Это даже странно, при вашей#8209;то профессии. Насколько я знаю, чтобы стать хорошим журналистом, надо быть беспринципным. А вот у вас принципы явно есть. Непонятно, отчего же вы тогда хороший журналист?

— Боюсь, вы судите о нас, тележурналистах, слишком предвзято, — отозвалась Анна, делая вид, что внимательно следит за пузырьками, поднимающимися со дна бокала. — Не такие уж мы и монстры.

— Да, конечно, — согласился Дэн, даже не стараясь скрыть иронии. — Знаете, один такой «не монстр» как#8209;то заснял меня, когда я целовал руку очень известной и популярной актрисе, лет на тридцать старше меня, имени которой я вам, конечно, не назову. А на следующий день в газете появилась статья, в которой сообщалось, что мы с ней помолвлены и я хочу прибрать к рукам все ее денежки. Боже мой, да только полный имбецил мог себе такое вообразить — будто я нуждаюсь в деньгах! — Дэн воздел руки, как бы призывая небо в свидетели. — Хотя на самом деле нас с ней связывает многолетняя дружба и чисто деловые отношения.

— Однако вы не можете не согласиться с тем, что СМИ делают вам, да и многим другим, рекламу.

— Да, хотя ко мне, как вы сами знаете, это не относится — я предпочитаю не сталкиваться с представителями вашей профессии. Вот сих пор поражаюсь, что сижу сейчас с вами за одним столиком. Кстати, шампанское выдыхается… А что касается СМИ, то рекламу, конечно, они делают, но зачастую создают ложные образы тех, о ком пишут… Предлагаю тост за нашу встречу, а также за вашу и мою удачи.

Бокалы мелодично зазвенели. Шампанское было ледяное, но после первого же глотка Анна почувствовала, как внутри нее разливается приятное тепло.

— Собственно говоря, у меня есть к вам одно деловое предложение, — неторопливо сообщил Дэн, слегка улыбнувшись, отчего от уголков его глаз разошлись лучики. Улыбка получилась необыкновенно теплой.

Анна чувствовала, что все больше подпадает под обаяние этого человека. Осознав это, она смутилась: никогда еще ей не приходилось ощущать такого. Обычно те, у кого она брала интервью, были для нее всего лишь объектами ее работы, не более того. Они предоставляли ей материал для репортажей, она благодаря этому становилась еще более известной. Не раз многие из них предлагали затем встретиться в более неформальной обстановке: журналистка#8209;то была к тому же красавицей! Но Анна, как правило, отказывалась. И, уж конечно, никогда ее сердце не вело себя так странно: сейчас оно то сильно билось, как испуганная птичка в клетке, то замирало. С чисто медицинской точки зрения это невозможное явление, и только влюбленные знают, что такое все#8209;таки бывает. Но ведь она#8209;то не влюбилась. Конечно нет! Просто ужинает в ресторане с героем своего телевизионного материала. А что? Разве не может владелец модельного агентства, разрабатывающий коллекции одежды в стиле высокой моды, пригласить на ужин блестящую молодую журналистку, которая делает успехи на пути к чему#8209;то главному, что пока еще неясно, но все#8209;таки маячит вдали? Ничего из ряда вон выходящего не происходит, верно? Только вот почему же так неровно бьется сердце?

— Я вас внимательно слушаю, — произнесла Анна официальным тоном, отложив вилку и машинально выпрямившись в кресле.

— Это замечательно, — сказал Дэн таким тоном, будто в этом действительно было что#8209;то замечательное. — Только вам вовсе не обязательно напускать на себя такой неприступный вид. Я уже говорил вам по телефону, что вы можете быть спокойной — это и в самом деле всего лишь деловой разговор двух здравомыслящих людей, ничего более. Так что садитесь, пожалуйста, поудобнее. Да, так будет гораздо лучше, — весело добавил он, увидев, что Анна откинулась на спинку кресла. — Знаете, непринужденность вам вообще к лицу. К сожалению, официальность часто портит женщину она становится такой холодной, такой жесткой. А ведь женщина должна излучать тепло и нежность… Я не говорю о вас, — торопливо поправился Дэн. — Я просто уверен, что за вашими хладнокровием и независимостью «есть и цветущий сад, и сумерки ворота дворца»…

— Простите, — еще более официально проговорила Анна, безошибочно угадав строки известного писателя#8209;эмигранта, — но я уже давным#8209;давно вышла из возраста Лолиты, а вы, надеюсь, не Гумберт, так что ваша цитата не совсем уместна в данном контексте.

Дэн, как ни странно, слушал ее с удовольствием.

— Так я и думал, — заявил он. — Почему#8209;то большинство женщин, стоит им сказать эти слова, млеют от восторга, полагая, что я смог распознать скрытую от посторонних глаз загадочность их души. Рад, что вы не из их числа.

— Так это была проверка? — возмутилась Анна.

— Лишь отчасти, — спокойно признался он. — В конце концов, если отбросить всякие литературные реминисценции, я просто хотел сказать, что где#8209;то там, за ледяной неприступностью, которую вы на себя напускаете, есть и солнце, и яркие разноцветные блики, и ароматы цветов. Вы ведь не такая, какой хотите показаться. Вы одеты в блестящую броню, защищающую вас от мира, со всеми его уродствами, которых, будем говорить прямо, не так уж и мало. Эта броня образовалась у вас сама собой, причем явно до того, как вы стали всерьез заниматься журналистикой. Было в вашей жизни, наверное, какое#8209;то событие, которое навсегда оставило ранящий след в душе.

Анна вспомнила Олега, но промолчала. Ей совсем не нравилось, что этот в сущности незнакомый ей человек препарирует ее душу. Дэн, кажется, понял и это.

— Простите меня, — произнес он совсем другим, невероятно серьезным тоном, так что даже голос его как будто стал глубже. — Я не хотел вас обидеть. Просто, видите ли, по роду моей работы я должен знать, о чем думает женщина, какой желает себя видеть. Я ведь не просто владелец модельного агентства, я еще и разрабатываю коллекции одежды. Одну из них вы видели и даже непосредственно участвовали в ее демонстрации. Кстати, я очень рад этой счастливой ошибке, благодаря которой именно вы, а не какая#8209;нибудь тупая длинноногая девица, каких у меня, к несчастью, много, — Дэн неопределенно махнул рукой, — были в том зеленом платье. Это одна из самых любимых моих работ. Сейчас я, кстати, вполне созрел для новой коллекции, — сообщил он. — Даже уже начал разрабатывать ее. Та, которую вы видели вчера, на самом деле создана полгода назад. Я даже сомневался, стоит ли вообще устраивать ее показ, я не совсем ею доволен. А новая — другое дело, над ней уже трудится мой коллектив.

И снова Анна была очарована этим человеком, его тактичностью. Она слегка улыбнулась.

— Вот так уже лучше, — заметил он. — Стало быть, я прощен? Тогда давайте перейдем наконец к делу. — Голос его снова изменился. Перед Анной сидел деловой человек; трудно было поверить, что не далее чем минуту назад он говорил о женской душе.

«Кажется, и у вас есть своя защитная броня», — подумала она.

— Да, — неожиданно подтвердил Дэн. — Вы угадали. И у меня тоже есть защитная броня. Вы очень проницательны, поздравляю вас.

— Да вы читаете мои мысли! — изумилась Анна.

— Да#8209;да, как я уже говорил, я обязан уметь это делать по роду моих занятий. Итак, мое предложение: как вы смотрите на то, чтобы работать в моем агентстве? Вы имели огромный успех.

Примерно чего#8209;то подобного Анна и ожидала. Все#8209;таки Дэн Смирнов не такой уж понимающий, как она думала. Что он о себе возомнил? Вот прямо сейчас она бросит свою любимую работу, карьеру и кинется в его агентство, чтобы стать одной из этих «длинноногих тупых девиц», так он, кажется, выразился? Разумеется, так Анна только подумала, а вслух произнесла совершенно другое, причем с достоинством:

— Благодарю вас за лестное предложение, но думаю, для меня оно неприемлемо. Мне нравится красивая одежда, и я просто в восторге от вашей коллекции, но для меня это еще не повод, чтобы стать манекенщицей, даже если, допустим, у меня есть все необходимые для этого данные. Это… это все равно, как если бы я предложила вам стать тележурналистом только потому, что вы дали мне интервью. Так же нелепо.

Дэн в комическом ужасе замахал руками.

— Что вы! Из меня — журналист? Ну уж нет. Честно говоря, — он облокотился о стол, весь, подавшись вперед, как будто собирался открыть Анне страшную тайну, — я всегда был не в ладах с грамматикой. Только, ради Бога, не упоминайте об этом в вашем очередном сюжете, равно, впрочем, как и о нашей с вами беседе. Это же неформальная встреча, вы, разумеется, понимаете?

— Конечно, — проронила Анна.

— Кстати, я снова готов вам поаплодировать, — сказал Дэн. — Вы знаете себе цену, и это прекрасно. Вы не представляете, какое огромное количество молодых девушек бросило бы школы, вузы или работу и примчалось бы в мое агентство, появись у них хоть самый крошечный шанс попасть в него. Я ведь очень разборчив.

«И кого же вы отбираете? Самых длинноногих или самых тупых?» — подумала Анна.

Дэн непринужденно откинулся в кресле, опираясь руками со сплетенными пальцами о край стола. Кисти рук у него были красивой формы, пальцы длинные и нервные, с ухоженными ногтями. «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», — невольно вспомнила Анна. — Ну и ну! Сплошные цитаты! Если кто#8209;нибудь вдруг увидит меня сейчас в этом ресторане, а потом спросит, о чем был разговор с Дэном Смирновым, скажу, что мы проходили вместе краткий курс русской литературы».

— Если вы упорно отказываетесь от лавров на подиуме, я могу предложить вам кое#8209;что другое.

— И что же именно? — поинтересовалась она.

— Через несколько месяцев состоится показ моей новой коллекции, и мне хочется, чтобы об этом событии рассказали именно вы. К сожалению, я не смогу пока со всей точностью сказать, когда это событие состоится, но состоится оно непременно. Вопросы, которые вы предложили мне, беря у меня интервью, были сформулированы предельно точно и корректно, мне по душе ваш стиль. Если возникнут разногласия с вашим непосредственным начальством, я всегда смогу сказать, что дать интервью я согласен только вам и больше никому. У вас наверняка есть соперники из числа так называемых «коллег»?

— Как и у многих других, — пожала плечами Анна. — Что касается этого вашего предложения, то я не вижу причин отказываться от него. Это моя работа. Позвоните мне, как только вам станут известны сроки.

— Разумеется, — подтвердил Дэн.

— Если это все, что вы хотели сказать; то мне, пожалуй, пора идти, — сказала Анна. — Меня ждет работа.

— Сейчас? Поздно вечером? — удивился он.

— Нет, завтра утром, — пояснила Анна. — Надо вылущить одного политика по поводу… — Она осеклась, поняв, что сказала лишнее.

— Наверняка эту колкую фразу вы придумали специально в ответ на мою нескромность, — улыбнулся Дэн. — Значит, у вас это называется «вылущить»? Мне это нравится, хорошее слово.

— Не самое хорошее, — призналась Анна. — В свое оправдание могу сказать, что я не употребляла его, когда речь шла об интервью с вами.

— Премного благодарен, — Дэн слегка поклонился, встав с кресла и подавая Анне руку. — Мне и в самом деле больше нечего вам сказать. Разве только, — он задержал ее руку в своей, — что вы очень красивая женщина и мне трудно противиться желанию… впрочем, не будем об этом. — В его черных глазах появилось какое#8209;то таинственное завораживающее мерцание, которого, честное слово, не было еще минуту назад. Он пристально посмотрел прямо в глаза Анне. Зеленый и черный взгляды скрестились, как два острых клинка.

— Позвольте поцеловать вашу руку, — глухо произнес Дэн.

Анна промолчала, не в силах сказать ни слова.

— Я восхищаюсь вами, — тихо добавил он, прикасаясь губами к ее руке.

— Мне пора идти, спасибо за прекрасный вечер, — проговорила Анна с деланным спокойствием.

— Я провожу вас, — предложил он.

— О, нет, не беспокойтесь, — торопливо отказалась она, опасаясь вновь поддаться гипнозу его глаз, — я на машине. — И она вышла из зала.

Дэн слегка отодвинул тяжелую портьеру, закрывавшую окно возле столика, и долго смотрел в вечернюю, рассеянную огнями темноту даже после того, как серебристая «десятка» Анны скрылась за поворотом.

А ей показалось, что возле ресторана она видела Воронцова. Впрочем, может быть, это только показалось.

Не успела Анна войти в свой офис, как ее чуть не сбила с ног Лилечка.

— Ты, наверное, не помнишь? — вопросительно протянула она. Глаза ее то сияли надеждой, то вновь потухали.

Многозначительно улыбнувшись, Анна открыла сумочку и извлекла оттуда свежий номер журнала.

— Анна! Ты чудо! Спасибо тебе! — закричала Лилечка, обнимая подругу. — Не забыла!

— Что ты, разве я могла забыть? — улыбнулась она.

— Нет, ты и в самом деле просто чудо! — продолжила Лилечка радостно. — Я на тебя не обиделась бы, честное слово, даже если бы ты забыла. Ты же была так занята с этим… Дэном Смирновым.

— Ну и что? — отозвалась Анна. — Мне ничего не стоило купить этот журнал в киоске по дороге домой, так что не переживай. Считай, это — мой подарок тебе.

— Что ты! — восторженно заявила Лилечка. — Не просто подарок. Этот журнал теперь будет моим талисманом. Давай посмотрим вместе! — Она лихорадочно перелистала страницы в поисках гороскопа. — Вот они, «Рыбы». Ой, тут так и написано: «В течение ближайших полутора месяцев вас ожидают существенные перемены в личной жизни. Есть большая вероятность, что именно в этот временной интервал вы встретите мужчину своей мечты. Вам не стоит сидеть дома: будьте смелой, завязывайте новые знакомства, и тогда эта вероятность возрастет еще больше. Вполне возможно, что вы захотите узаконить ваши отношения. Это будет самым лучшим вашим совместным решением».

Анна усиленно делала вид, что внимательно слушает, хотя совсем недавно слово в слово продиктовала этот самый текст по телефону своему другу, работающему в журнале, который теперь держала в руках Лилечка.

— Боже, как конкретно! — жаловался в трубку Костик. — Меня же редактор уволит! — Анна готова была поклясться, что он схватился руками за голову. — Ну нельзя, понимаешь, нельзя вот так, с такими подробностями составлять гороскоп!

— Придется, — упрямо гнула свое Анна. — Ты просто побольше напиши всяких «вероятно», «возможно», и все сойдет. Тут, может быть, речь идет о счастье сразу двух людей, а ты помочь отказываешься! Да это вообще будет первый случай, когда твой гороскоп кому#8209;то поможет! Как будто я не знаю, как ты их сочиняешь. Вот, пожалуйста, я даже самостоятельно всю работу сделала, тебе только сдать ее осталось.

— Ну что ты, Аня, — пытался защищаться Костик. — Я очень серьезно отношусь к своей работе.

— Ну да, — торжествующе заявила она. — То#8209;то я тебя видела на днях в очень интересном месте. Мне как раз дали задание написать о профессиональном стриптизе. По#8209;моему, ты тогда внимательно наблюдал совсем не за астральными телами, причем, если я не ошибаюсь, в рабочее время.

В трубке шумно вздохнули.

— Ну ладно, шантажистка, — сдался Костик. — Только скажи: ты что, следила за мной, что ли? Или тебе шеф, может, велел сюжетец слепить про астролога#8209;самоучку?

— Да нет, я случайно на тебя наткнулась, — пояснила Анна.

— Теперь это называется «случайно»? — парировал Костик. — Наконец#8209;то я понял, почему ты стала тележурналисткой. По части выкапывания информации тебе нет равных.

— Есть, к сожалению, — нахмурилась Анна.

— Кто такой? — нарочито злодейским шепотом с присвистом зашипел Костя в трубку. — Назови его знак Зодиака, и я напишу на него самый плохой гороскоп. Я призову мириады звезд обрушить тысячи бед на его голову!

— Нет#8209;нет, будь снисходительным к сотням тысяч других «скорпионов»! — еле выговорила Анна, которую душил смех. — Я уж как#8209;нибудь сама с ним справлюсь.

— Правда, тут ничего не сказано насчет детей, — огорчилась на секунду Лилечка, дочитав свой гороскоп.

— Не волнуйся, в следующем номере наверняка напишут и про детей тоже, — заверила ее Анна. — А если не в следующем, то через полтора месяца уж наверняка. Самое главное, перестань считать себя неудачницей, и все образуется. Я просто уверена в этом.

— Теперь я волей#8209;неволей буду выходить на улицу: мне ведь надо себя показать, — решила Лилечка, горделиво прохаживаясь по комнате. — Ну и как я? Ничего?

— Никаких сомнений, — совершенно искренне подтвердила Анна. — Ты прекрасно выглядишь.

И это было правдой.

Тут дверь с грохотом распахнулась и на пороге возник торжествующий' Воронцов.

— Ну что, королева, — ехидно пропел он, — хорошо провели время? Наверное, не выспались, но зато ах, какая была ночь! И что, как у него с…

— Не понимаю, о чем вы говорите, — холодно, еле сдерживая желание залепить ему пощечину, отозвалась Анна.

Сергей присвистнул, прищурил глаза и, сунув руки в карманы, уселся на стол прямо на ворох бумаг, которые Анна достала из сумки и положила на стол.

— Да ну? — с наигранным удивлением спросил он. — А я готов поспорить, что вы, мадам, то есть мадемуазель, неплохо развлеклись с…

— Не угодно вам заткнуться, месье? — в тон ему огрызнулась Анна.

— Нет, не угодно, — с вызовом ответил Воронцов. — А что вы так смущаетесь? В наше время вовсе не обязательно называться мадам, чтобы удовлетворять свои м#8209;м#8209;м… интимные потребности. Насколько мне известно, и мадемуазели сейчас так делают, спросите хоть ее, — он небрежно кивнул в сторону Лилечки.

Лилечкины щеки немедленно покраснели, на глазах показались слезы. Еле сдерживая подступающие к горлу рыдания, она выскочила из кабинета.

— Ну что, довольны? — сухо спросила Анна. — Хотели ее до слез довести? Добились своего, поздравляю.

— Да нет, — не менее сухо отозвался Воронцов, неожиданно перейдя на «ты», — хотел бы я вот так же довести до слез тебя. Вот тогда я по#8209;настоящему был бы доволен.

— Сожалею, что тебе это не удалось, — буркнула Анна. — В следующий раз предупреди меня, я запасусь луком, а то без него, боюсь, поплакать не получится.

— Ну, это мы еще посмотрим, — процедил Сергей сквозь зубы.

— Что, открытый вызов? — усмехнулась она. — Это прогресс! До сих пор ты, кажется, предпочитал делать пакости исподтишка.

Сергей уже открыл рот, чтобы сказать что#8209;то в высшей степени невежливое, как вдруг в приоткрытую дверь просунулась голова прехорошенькой секретарши шефа Соньки, которая, по слухам, выполняла свои секретарские обязанности круглые сутки и получала за это немалые сверхурочные — она то и дело появлялась в дорогих обновках.

— Анна, зайдите, пожалуйста, к Борису Алексеевичу.

— Хорошо, уже иду, — откликнулась Анна, но, дойдя до двери, остановилась, указала на нее рукой и язвительно сказала Воронцову:

— Только после вас, коллега.

Тот мрачно усмехнулся и медленно, словно бы с неохотой, сполз со стола. Его не выгоняли — он сам, с чувством собственного достоинства, покидал этот кабинет, где ему просто#8209;напросто скучно оставаться. По крайней мере, вид у него был именно такой. Дойдя до двери, возле которой стояла Анна, он неожиданно отвесил ей поклон и щелкнул каблуками, как гусар, приглашающий даму на танец.

— Еще увидимся, — пообещал Воронцов и, обворожительно улыбаясь, сделал ручкой.

Не в силах больше сдерживаться, Анна с грохотом захлопнула дверь. Последнее, что она слышала, направляясь по коридору к кабинету шефа, это издевательский смех Ворона.

Вопреки обыкновению, Алексей вечером вышел на улицу. Конечно, можно было бы провести этот вечер точно так же, как и все остальные после разрыва с Анной, то есть просто#8209;напросто сидеть дома и киснуть перед телевизором или смотреть в никуда, валяясь на диване, но он понимал, что рано или поздно с этим придется завязать, если вообще существовать дальше.

Только сегодня юрист Шепелев провалил дело, которое могло бы послужить ступенькой для его дальнейшего продвижения по службе. Дело было сложное, однако Алексей видел путь, благодаря которому его ход можно было бы повернуть в другую сторону. Не так давно он радовался, что у него все получается, и предвкушал, как будет доволен клиент, но тот разговор с Анной… И вот результат — полнейший провал. Клиент в ярости забирает дело.

— Что#8209;то ты сдаешь, Шепелев, — с ехидной усмешкой, которая никак не вязалась с деланым сочувствием на лице, произнес его шеф Волков, поведение которого полностью соответствовало его фамилии: этот человек всем остальным людям был, без всяких сомнений, действительно волк. — Вообще#8209;то твои успехи за последнее время плохо соответствуют имиджу нашей фирмы, ты не находишь? Ведь, как говорится в рекламе, у нас самые добросовестные и знающие юристы. Тебе не кажется, что в этом смысле ты многого еще не добрал, а?

Алексей молча собрал бумаги и вышел.

Телевизор на этот раз он не включил: наверное, подсознательно боялся увидеть Анну, в знакомом сером плаще, с легкой улыбкой, играющей на губах, говорящую телезрителям что#8209;то доброжелательным тоном… Это было бы невыносимо. Алексей потянулся за сигаретами и закурил прямо в комнате, чего раньше, несмотря на то, что жил в холостяцкой квартире, никогда себе не позволял. Да, если бы не этот разрыв, у него все шло бы как обычно. Последний разговор с Анной совершенно выбил его из колеи. Черт! Да как же она могла?! Он так долго ухаживал за ней, а она вдруг заявила, что не любит его и что нужен он ей как прошлогодний снег!

Последние слова Алексей невольно произнес вслух, но тут же осекся. Ведь Анна всегда была честной с ним! Она относилась к нему как к хорошему другу, не более того, вела себя вежливо, но твердо отклоняла все его попытки превратить их отношения в нечто большее, чем простая дружба. Он вспомнил вдруг, как Анна охотно рассказывала ему о своей работе, с видимым удовольствием слушала, как он докладывал ей о своих успехах, если они вообще были. Вспомнил, какой настороженной и сдержанной она становилась, когда он говорил ей о своей любви. Знала, что не испытывает к нему тех же чувств, но боялась, что обидит его, верного друга детства, который всегда готов помочь ей, чем сможет. Знала, но, видимо, не представляла, как ему это объяснить.

Как это она сказала в последний раз? «Ты говоришь, что любишь меня, но на самом деле это уже просто привычка, разве не так?» Да, как ни горько сознавать, но, наверное, все именно так. Господи, ну каким же он был дураком: влюбился, как может влюбиться только наивная тринадцатилетняя девчонка в гипотетического пресловутого принца на белом коне. А он, стало быть, в принцессу: посадил ее на белую клячу, нахлобучил ей на голову корону. Все, хочешь не хочешь, ты моя принцесса, и изволь играть эту роль. Ну и осел! Алексей сжал голову руками, как будто она раскалывалась на части.

А потом не выдержал. Снял со спинки стула пиджак, торопливо надел и вышел, почти выбежал из дома. Почему#8209;то именно в эту трудную минуту его потянуло в гущу людей, которые могут беззаботно возвращаться вечером домой или гулять, держась за руки и болтая о пустяках. Он же больше не мог сидеть один: слишком горькими становились мысли, которые его мучили. Не смог, не вытерпел.

Однако, оказавшись на улице, Алексей тут же пожалел о своем поступке. Ноги сами понесли его к остановке автобуса — по привычке хотелось доехать до здания ТВР и встретить Анну, чтобы стать такими же, как прохожие, которые идут домой и делятся друг с другом последними новостями. Один он идет неизвестно куда, и рядом с ним никого нет.

— И все у тебя будет хорошо! — произнес совсем рядом женский голос.

Алексей вздрогнул. Обращались явно не к нему, но это были именно те слова, которые, ему хотелось услышать. Он остановился и огляделся по сторонам.

— Все у тебя будет хорошо, милая, — значительно вещала какая#8209;то дамочка с крашеными волосами и сладкой улыбочкой, стоящая в полутемной арке дома. — Я тебе так наговорю, что все сбудется.

Понять, к кому она обращается, было нетрудно: напротив нее, затаив дыхание и удивленно тараща круглые глаза, стояла молодая белокурая женщина, пухленькая, кудрявая, с выражением детского восторга на лице.

— Милый#8209;то у тебя есть? — деловито осведомилась крашеная.

Женщина густо покраснела, это было видно даже в вечерних сумерках. А еще говорят, что женщин, умеющих краснеть, на Земле не осталось!

— Нет, — стыдливо, почти шепотом произнесла она.

— Ну, ничего, — успокоила ее крашеная, — будет у тебя милый, красивый и богатый. А мне что? Я просто так людям помогаю. Меня тут все знают. Здравствуйте, здравствуйте! — вдруг несколько раз повторила она, глядя куда#8209;то через плечо собеседницы и слегка каждый раз наклоняя голову, будто и впрямь увидела какого#8209;то знакомого.

«Пудрит мозги, — подумал Алексей, незаметно следя за происходящим. — Ну ничего, сейчас эта пухленькая все поймет и уйдет. Теперь никого на мякине не проведешь, уже не осталось таких доверчивых».

Но Алексей ошибся: молодая женщина продолжала смотреть на гадалку расширенными глазами, в которых светилось такое доверие, что ему стало даже страшно.

— Ничего мне от тебя, милая, не нужно! — убежденно повторила крашеная. — Колечко#8209;то у тебя есть? — спросила она вдруг. — Ты не бойся, я не воровка какая#8209;нибудь. Возьму его с собой, пошепчу на него, а ты завтра получишь его обратно в это же время на этом же месте. Ты только напиши на бумажке: «Огонь, рыба, вода, уйди, беда, навсегда», ровно в полночь прочти это три раза, а потом бумажку#8209;то и проглоти — все сбудется, что ты хочешь.

«Ну, это уж слишком, — подумал Алексей. — Теперь та все поймет и уйдет». И вдруг увидел, что молодая женщина старательно стаскивает с пальца золотое колечко. Нет, Алексей, конечно, и раньше слышал о мошенниках, которые вот так на улицах обворовывают людей. Поймать их с поличным обычно оказывается невозможным, равно как и тех, кто виртуозно режет остро заточенной монеткой сумки пассажиров в общественном транспорте в поисках кошельков и бумажников. Но тут…

Крашеная между тем подержала на ладони кольцо, которое ее собеседница стащила#8209;таки с пальца.

— А вот теперь смотри. Раз, два, три! — она дунула на ладонь, кольцо исчезло, однако Алексей успел заметить, что оно у нее в рукаве. — А сейчас иди, милая, иди, — ласково заворковала «гадалка», подумывая, видимо, о том, что пора сматывать удочки, пока облапошенная ею женщина не опомнилась. — Не забудь: «Огонь, рыба, вода, уйди, беда, навсегда».

— Не забуду, — еле слышно прошептала белокурая женщина, и впрямь собираясь идти.

Алексей не выдержал.

— Стоп, — сказал он, шагнув вперед и удерживая одной рукой Лилечку — это была она, а другой схватив за рукав обманщицу. Кольцо выпало у той из рукава и покатилось по асфальту.

— Поднимите, — коротко приказал Алексей Лилечке.

Та покорно подчинилась и, кажется, начиная соображать, что чуть было, не совершила непростительную глупость, торопливо надела его на палец и сжала ручку в кулачок, как будто кто#8209;то снова собрался отнять у нее колечко.

— Я все видел, — коротко заявил Алексей.

— Да что ты видел, … твою мать? — крашеная, тут же утратив весь свой вид альтруистки, разразилась такой отборной бранью, которую здесь лучше не приводить. Народная мудрость гласит, что хорошо ругаться умеют извозчики и сапожники, но на сей раз, пожалуй, любому извозчику или сапожнику было далеко до этой аферистки.

— Что, в милицию пойдешь? — неожиданно для себя решительно спросил Алексей. — Пойдем, я заявление на тебя напишу.

— Миленький, соколик! — взмолилась, завывая, гадалка. — Не для себя я это делаю! Дети малые! Есть просят! Мне в Саратов уехать не на чем!

— Для нуждающейся вы одеты очень даже ничего, — с расстановкой заметил Алексей, обратив внимание, что на воровке вполне приличное кожаное пальто. — Между прочим, — я вас уже пятый раз вижу на этом месте — соврал он. — Что, еще не наворовали достаточно для того, чтобы доехать до Саратова?

Крашеная в продолжение всего этого диалога упиралась и пыталась выкрутиться, но Алексей держал ее очень крепко. Лилечка стояла рядом и почему#8209;то плакала. Ответ крашеной ошеломил обоих.

— Дык ведь инфляция же! — вдруг объяснила она.

Это было настолько неожиданно, что Алексей не выдержал. Забыв свои недавние переживания, забыв даже ситуацию, в которой только что оказался, он буквально согнулся пополам от хохота. Лилечка робко подхватила его смех. А крашеная, воспользовавшись моментом, выкрутилась#8209;таки из рук Алексея и скрылась в темноте.

— У..убежала! — еле выговорила Лилечка, продолжая держать кулачок сжатым и смахивая им выступившие слезы — на этот раз от смеха.

Алексей в ответ смог только слабо махнуть рукой: пусть, дескать, бежит. Все равно ничего не докажешь. Как ни крути, Лилечка отдала кольцо добровольно, подкопаться и в самом деле трудновато.

— Что же вы так? — с шутливой укоризной спросил ее Алексей, когда они вместе шли по вечернему городу. — Кому поверили?

Лилечка покраснела. «А она миловидная, — вдруг увидел Алексей. — И этот румянец очень ей идет».

— О, как хорошо, что в такой момент рядом оказались вы! — восторженно ответила Лилечка, доверчиво прижимаясь к нему, чуть больше, может быть, чем это было допустимо в такой ситуации.

Однако Алексей не протестовал. Ему начинала нравиться эта молодая женщина, такая слабая, такая доверчивая и — это было видно — искренняя. От нее исходил легкий сладкий аромат духов; именно такие духи больше всего любил Алексей — с запахом фиалок. Ее рука была мягкая и теплая — они неожиданно друг для друга взялись за руки почти сразу же.

«Надо же, вот и я оказался сильным, — подумал вдруг Шепелев. — Есть же люди слабее меня. Ее я мог бы, пожалуй, защитить». Он украдкой посмотрел на Лилечку: ее глаза сияли. Алексей держал ее за правую руку. Обручального кольца не было. Подумав об этом, он смутился — какое ему дело до этой женщины? Но мысль о том, что она так слаба, так одинока и так фатально доверчива, не покидала его.

«Она же просто не создана для того, чтобы жить одной!» — подумал он, но вслух только спросил:

— Куда мы идем, Лилия? (Они конечно же успели познакомиться.)

Лилечка резко остановилась и, повернувшись к Алексею лицом, доверчиво глядя на него снизу вверх, жалобно пролепетала:

— Знаете, после всего, что вы для меня сделали, мне даже неловко вас об этом просить. Но я так боюсь темноты и… Не могли бы вы меня проводить? Вы очень сильный и смелый, рядом с вами я ничего не боялась бы!

И такой надеждой сияли эти голубые глаза, такой маленькой и несчастной казалась Лилечка — Алексей уже при всем желании не смог бы ее называть иначе, — что он, конечно же, согласился, и они пошли вместе дальше.

Всю дорогу они разговаривали. Лилечка узнала, что Алексей юрист, и сказала, что у ее подруги знакомый тоже, кажется, работает в юридической конторе. Услышав, что Лилечка журналистка, Алексей удивился: он никак не мог поверить в то, что женщина, по роду деятельности сталкивающаяся со всякими, часто неприглядными сторонами жизни и обязанная трезво оценивать их, могла оказаться такой доверчивой. Он чуть было не сказал, что его близкая подруга тоже занята в журналистике, но почему#8209;то промолчал.

Алексей чувствовал, что впервые за эти дни его сердце начало оттаивать. Волна тепла медленно#8209;медленно поднималась от руки, за которую держалась Лилечка, по локтю, по плечу и вливалась в сердце, которое стало биться сильнее. А потом новая волна, и еще, и еще…

А Лилечка доверчиво прижимаясь к Алексею, думала о том, как это необычно и приятно — ощущать рядом крепкое мужское плечо, вдыхать его запах: смесь ароматов лосьона после бритья и хорошего табака.

Дуэт двух соловьев, сирени цвет, Улыбка вечера, надежды капель двадцать, Цветаевой строфа — готов рецепт, Чтоб жить, и не грустить, и не сдаваться.

Дурацкое стихотворение! Лилечка как#8209;то еще в школе сочинила его, в том самом возрасте, когда чуть ли не все поголовно исписывают корявыми виршами о любви целые тетради, а потом, пройдя через подростковый период, безо всякой жалости их выкидывают. Но почему эти строчки пришли ей на ум именно сейчас?

А у него такая широкая и теплая ладонь! Лилечка закрыла глаза, чтобы хорошенько запомнить и прочувствовать это. Вот сейчас они дойдут до ее дома, может быть, даже поднимутся до ее квартиры — и… сказка кончится!

На глаза Лилечки навернулись слезы — они уже дошли до ее дома.

— Ну, мне пора, — тихим и каким#8209;то сдавленным голосом произнесла она, поднимая на Алексея потухшие глаза.

— Да, пора. Мне было очень приятно познакомиться с вами.

«Может быть, пригласить его к себе? Чаем угостить? — подумала Лилечка. — Да нет, решит, что я набиваюсь продлить наше знакомство. А потом опять поматросит и бросит. Не надо, надоело мне обжигаться на одном и том же».

«Вот сейчас все и закончится», — пожалел Алексей, а вслух, чтобы хоть еще на минуту оттянуть расставание, предложил:

— Может быть, мне проводить вас до квартиры? А то, знаете, столько хулиганов в подъездах, колются, пьют…

— Да#8209;да, — тотчас же с готовностью подхватила Лилечка. «Ну ты и дура, — со злостью подумала она про себя. — Сразу же и проглотила наживку!»

— Вот мы и пришли, — с деланной легкостью объявила она через минуту, ужаснувшись про себя, как легко у нее сорвалось с языка это «мы». — Надо прощаться. — Однако глаза ее так и просили, чтобы эта сказка продлилась еще хоть одну секунду.

«Пора уходить, — сказал себе Алексей. — А то хорош же я буду: вернул ей кольцо, а сам потащился за ней. Испугается, подумает, что сексуальный маньяк».

— Надо попрощаться, — попыталась твердо произнести Лилечка, но голос ее внезапно сел. Алексей взглянул в ее синие глаза и прочел в них то, что Лилечка не смела сказать вслух. И тогда медленно, словно боясь испугать, он привлек ее к себе. «Как у него сердце бьется», — подумала Лилечка, и в ту же секунду их губы слились…

Дверь в квартиру открылась и через секунду захлопнулась за обоими.

Было раннее утро, когда Алексей вернулся домой. Он знал, что в это время Анна или уже не спит, собираясь на работу, или еще не спит, проведя всю ночь за чтением очередных материалов, и набрал ее номер. В трубке что#8209;то щелкнуло, потом голос Анны сказал: «Здравствуйте, это Анна. Меня сейчас нет дома. Если вы хотите что#8209;то сообщить мне, сделайте это после гудка. Счастливо!» Раздался гудок, надсадный, громкий. Алексей, раздосадованный тем, что Анны не оказалось дома, чуть было не бросил трубку. Он так хотел сказать ей, что она была права, что их роман действительно превратился в нудную привычку, и вот, как назло, ее нет! Тогда, отчаянно нуждаясь хоть в ком#8209;нибудь, с кем в это время суток можно было бы поделиться своим неожиданно свалившимся на голову счастьем, Алексей вдруг доверительно поведал автоответчику, который говорил с ним таким знакомым голосом:

— Знаешь, вчера вечером я познакомился с женщиной, которая просто создана для меня, — и только после этого положил трубку.

Будильник на тумбочке выдал свою обычную утреннюю порцию дребезжащего треска. И почему все будильники так противно звонят? Или это специально делается, чтобы эффективнее прогнать последние остатки сна?

Сергей нашарил рукой кнопку — треск прекратился. Затем потянулся, сбросил с себя одеяло. В голове шумело, как будто ее долбили отбойным молотком. Он надел халат и прошел на кухню — сварить кофе. За чашкой горячего напитка начал вспоминать, что же он делал вчера.

Та#8209;ак, точно, с этого все и началось. Шеф вызвал Анну к себе, а потом — наверное, Сонька проболталась — по ТВР потихоньку#8209;полегоньку пополз шепоток. «Шу#8209;шу#8209;шу» — языки знай себе чесались. Дошел слух и до Воронцова.

— Слышал, Ворон? — обратился к нему Георгий Воленко по прозвищу Валет, с которым Сергей ходил в тренажерный зал. — Наша железная женщина опять пошла в гору.

— Да ты что? — усмехнулся он. — С чего бы это?

— Ну да, — подтвердил Валет. — Сегодня нашему шефу звонил этот самый Смирнов, так прямо и заявил: хочет, чтобы интервью у него брала только Черкасова, и никто другой. Вопросы она, видите ли, корректно ставит, а остальные у нас на канале, оказывается, и не профессионалы совсем. — Валет позволил себе язвительно усмехнуться. Звезд с неба он, правда, не хватал, но самомнения у него было хоть отбавляй./

— Вот как? — невозмутимо откликнулся Сергей.

— Ну да! А потом еще сказал, что скоро будет демонстрироваться его новая коллекция, так он хотел бы, чтобы наша «железяка» походила, осмотрелась, сделала бы репортаж о том, как эта коллекция создается, а потом, когда все будет закончено, провела и прямое включение с показа высокой моды. Да, — завистливо вздохнул Валет, — умеют же некоторые устраиваться. Был бы я красивой бабой, куда легче было бы жить!

— Не все потеряно, Жорик, — вдруг совершенно неожиданно для себя сказал Сергей. — Подкопи денежек, сделай операцию по смене пола. Был Георгием — станешь Георгиной.

— Да пошел ты! — беззлобно огрызнулся Валет.

— Заткнись, — оборвал его Воронцов, чувствуя, что начинает злиться.

Борис Алексеевич, встретив Воронцова в коридоре, подлил масла в огонь.

— Слышал про свою коллегу? — спросил он, хлопнув Сергея по плечу. — Ничего не скажешь, молодец, растет человек. А вот ты, Воронов, последнее время не радуешь меня, ой, не радуешь, — Шеф убрал руку с плеча Сергея и погрозил ему пальцем. — Смотри, обскачет она тебя — «А» не успеешь сказать.

— Моя фамилия Воронцов, — закипая, отчеканил Сергей.

— Пусть будет Воронцов, — покладисто согласился шеф. — Вас#8209;то вон сколько, всех не упомнишь. Вот Черкасову я теперь, понятное дело, ни с кем не спутаю. А тебя… — Шеф махнул рукой и прибавил шагу, делая вид, что страшно куда#8209;то торопится.

Сергей чуть было не ринулся за ним вслед, но остановился, только кулаки сжал до боли. Ему хотелось крикнуть: «Вы еще меня запомните!» — или нечто в этом роде, но что толку? Вот если он переплюнет Анну, тогда и шеф с ним по#8209;другому заговорит.

Потом был вечер. Кажется, он куда#8209;то пошел, много пил, уже нисколько не заботясь о своем имидже журналиста. Потом его долго и мерзко рвало в какой#8209;то подворотне. А дальше… что было дальше, Воронцов не помнил. Так, носились в голове какие#8209;то обрывки, но связать их воедино никак не удавалось.

Сергей отхлебнул горячего кофе. Голова все еще болела, но, кажется, в ней что#8209;то начало проясняться. Похоже, у него опять один#8209;единственный достойный соперник. Надо как#8209;то с этим справиться, и тогда все — Воронцов в новостях со сногсшибательными сюжетами, Воронцов, ведущий самостоятельное журналистское расследование, как это сейчас становится модно, авторская программа Сергея Воронцова… Шик!

После следующего глотка кофе его вдруг осенило: а ведь за сюжетом далеко и ходить не надо! Взять ту же Анну с тем же Дэном Смирновым. Если накопать про этого кутюрье чего#8209;нибудь нехорошего, но, разумеется, правдивого — это будет не только сенсацией, но и его, Воронцова, победа над выскочкой Анной. Ведь наверняка у крупного бизнесмена Смирнова есть что#8209;то темное. Какой бизнес сейчас без махинаций? Надо только начать действовать, и без промедления… Но тут Сергей вдруг вспомнил, что делал остаток ночи, а, вспомнив это, досадливо поморщился. Потом подошел к кровати. Кровать была такая широкая, что на ней в течение четырех дней можно было бы спать каждый раз в другом месте. Немудрено, что он не сразу вспомнил, с кем делил ее этой ночью.

— Эй, ты, вставай! — сказал Воронцов и дернул одеяло.

Из#8209;под него сначала показались две руки с длинными наманикюренными ногтями, а потом взлохмаченная голова со следами вчерашнего макияжа на лице.

— Ну что ты, Сержик, — капризно надувая губы, протянула заспанная девушка, — нельзя же быть таким грубым!

— Вставай, — коротко приказал он.

— Да? — Девушка сонно, но лукаво взглянула на него из#8209;под неровной челки. — А может, лучше ты присоединишься ко мне?

Одета она была, если это вообще можно было назвать одеждой, только в тоненький золотой браслет, поблескивавший на ноге. Но тело у нее было идеальное.

— Вставай, — повторил Сергей, сгребая в беспорядке валявшуюся на полу одежду и бросая ее на кровать. — Мне пора работать.

Девушка длинно вздохнула и принялась медленно, неохотно упаковывать свои формы в разные предметы гардероба.

— А может, мне все#8209;таки остаться, Сержик? — спросила она, проходя вслед за Воронцовым на кухню и усаживаясь к нему на колени. — Нам было так хорошо вместе. Обожаю журналистов, да еще таких хорошеньких! — Девушка в восторге закатила глаза.

— Остынь, — велел ей Сергей. — И уходи. Поквакала — и в тину.

— Фу, какой ты грубый! — возмутилась она. — Ты что, думаешь, что переспали разок и все, что ли?

— Да, именно так: переспали разок и все, хватит, — подтвердил он, столкнув ее со своих колен и ощутимо шлепнув по заду.

— И кофе мне не нальешь?

— Не налью, уходи, — отрезал Сергей.

— Ой, а это что, компью#8209;у#8209;утер? — протянула девушка, указывая на ноутбук, лежащий на кухонном столе, и намеренно делая вид, что не слышала слов Воронцова.

Это его взбесило.

— Нет, мать твою, пишущая машинка! — заорал он. — Пошла вон отсюда, идиотка сопливая!

— Ладно, я уйду, — с достоинством отозвалась девушка. — Но ты потом всю жизнь будешь жалеть о том, что так со мной обошелся.

— Еще чего, — буркнул Сергей не оборачиваясь.

Каблучки быстро зацокали по коридору, послышался звук открывающейся входной двери. Воронцов облегченно вздохнул — и угораздило же его вчера по пьяни связаться с такой дешевкой! Но девушка вновь высунулась в коридор и напоследок выдала такой залп ругательств, какого он не слышал никогда, даже от себя самого. Наконец дверь захлопнулась с таким грохотом, что соседи сверху немедленно застучали по батарее.

Только Сергея уже ничто не могло смутить. Он быстро оделся и выбежал на улицу. Кто#8209;то спешил на работу, кто#8209;то в магазин, а он, Воронцов, отправился на охоту.

Садясь в машину, выруливая со стоянки и двигаясь в утреннем нескончаемом потоке других машин, он не переставал представлять Анну такой, какой видел ее в последний раз. Она, наверное, и сама не осознавала, какой красивой была в тот момент, когда отвечала ему колкостями на колкости. Она с трудом владела собой. Хотя нет, Анна разговаривала с ним холодно и спокойно, но он#8209;то видел, как горели ее глаза, будто в каждом из них зеленый кристалл, как побелели костяшки ее пальцев, вцепившихся в спинку кресла, как раздувались ноздри. Вот это настоящая женщина, не чета той дешевке, от которой он, слава Богу, отвязался… И о чем он только думает сегодня? Восхищаться Анной? Ну уж нет! Дудки!

На следующее утро Анна за очередной чашкой кофе набрала знакомый номер телефона. На душе ее было светло и радостно. Если бы она как следует задумалась, то поняла бы, что такое настроение у нее появилось после беседы с Дэном Смирновым. Ведь он увидел в ней интересную женщину, а если и подтрунивал над ней, то только слегка, по#8209;доброму. Но Анна все еще не давала себе труда поразмышлять над этим, и лишь думала, что все складывается как нельзя лучше, потому что на ближайшее время она будет занята интересной работой, а Алексей оставил на ее автоответчике сообщение, которое ясно показывало, что он наконец#8209;то все понял. Анна восприняла это как глоток свежего воздуха и теперь, чувствуя себя хорошо как никогда, решила ему позвонить.

— Здравствуй, Леша, — услышав в трубке знакомое «алло», сказала она. — Как ты думаешь, что я вчера узнала? До сих пор я не могу в это поверить, неужели у моего лучшего друга роман века? Тебе не кажется, что по этому поводу мне стоит закатить сцену ревности?

С утра у Алексея с юмором было не все в порядке.

— А что, ты передумала насчет своего решения? — спросил он на полном серьезе и явно с опаской, которая порадовала Анну так, как не радовало ни одно, даже самое пылкое, его признание в любви…

Не удержавшись, она фыркнула в трубку:

— Да нет же, ты что? Ты даже не представляешь, как я обрадовалась! И кто же она?

— Тебе не кажется, что это не телефонный разговор? — отозвался Алексей. — По телефону только одно скажу: ты, видимо, была права. Но я ловлю тебя на слове. Ты ведь говорила, что мы должны остаться друзьями, верно?

— Ну конечно, — обрадовано ответила Анна и доверительным тоном сообщила: — Знаешь, мне всегда хотелось, чтобы у меня был такой друг, как ты. Неужели ты думаешь, что я тебя упущу? Давай не позволим всяким мелочам типа того, что ты полюбил другую, а я с головой ушла в работу, портить нашу верную дружбу! — с иронией произнесла она.

Алексей наконец#8209;то рассмеялся.

— У меня есть к тебе одно предложение, — сказал он. — Что, если я встречу тебя сегодня, и мы поговорим спокойно обо всем, что между нами происходило в последние дни. Ты вечером занята?

— Да нет, кажется, не очень, — Анна, потянулась за записной книжкой. Пара репортажей, не очень важных… Надо договориться с Вано… — Так… До шести буду у себя в кабинете, надо отсмотреть кое#8209;какой материал, а потом, наверное, все, если, конечно, не случится чего#8209;нибудь экстренного. Ты же знаешь, как я завишу от обстоятельств.

— Да, верно. Ну хорошо, тогда я позвоню тебе, и если твои планы не изменятся, то зайду за тобой, идет?

— Идет, счастливо тебе.

— И тебе тоже.

Весь день Анна чувствовала, что у нее будто выросли крылья. Работы, конечно, оказалось больше, чем она думала: приближались выборы, и ей пришлось наскоро провести получасовую беседу с видным политиком. Прекрасно разбиравшаяся в политической обстановке, Анна справилась с этим без особого труда. А покончив с беседой, только подумала, что теперь можно перевести дух, заварить чай и достать из сумочки заветный бутерброд с ветчиной, как вдруг раздался телефонный звонок.

— Анна?

Этот голос мог принадлежать только Дэну Смирнову.

— Здравствуйте, Дэн, — отозвалась она, невольно почувствовав волнение.

— Жаль, что я вчера не догадался выпить с вами шампанского на брудершафт, — огорченно произнес он. — Ведь в этом случае у меня было бы право обращаться на «ты» к прекраснейшей из прекрасных женщин. — Конечно же, он несколько преувеличивал достоинства ее внешности, но все равно это было очень приятно. — Знаете, кого вы мне напоминаете?

— Кого? — оторопела Анна. «Сейчас, наверное, сравнит меня с какой#8209;нибудь моделью», — подумала она и почему#8209;то помрачнела.

— Чеширского кота.

Анна, которая при этом тихонько прихлебывала чай, чуть не поперхнулась.

— Что? — удивилась она.

— О, простите, если вас обидел, — смутился Дэн. — Но мне казалось, что вам это понравится. Я просто хотел сказать, что вас сейчас рядом со мной нет, я вас не вижу, но ваша улыбка так и стоит у меня перед глазами.

Анна рассмеялась:

— Вы и впрямь психолог. Откуда вы знаете, что я люблю кошек?

— Заметил маленький кулон в виде кота на цепочке у вас на шее. И, если не ошибаюсь, фотографию симпатичного представителя семейства кошачьих вместо закладки в вашем ежедневнике. Кстати, ежедневник у вас, надо сказать, довольно увесистый. Наверняка все дни расписаны?

— Конечно, я же тележурналист.

— Собственно говоря, я звоню, чтобы поинтересоваться: не найдется ли у вас немного времени и на то самое предложение, о котором я вам говорил?

— Отчего же не найдется? — удивилась Анна. — Я уже вписала его в ежедневник, так что встреча с вами внесена в список моих проектов.

— Очень хорошо, — сказал Дэн. — Видите ли, мне хотелось бы, чтобы вы познакомились с процессом создания моей новой коллекции. Это было бы полезно для репортажа. Да и потом, — он сделал паузу, как будто раздумывая, — разве вам самой чисто по#8209;женски не интересно, как для вас создается красивая одежда?

— Хорошо, — Анна деловито строчила в ежедневнике. — Кажется, у меня будет свободное время тринадцатого, пятнадцатого и двадцатого, хотя все может быть. Но я думаю, что мой начальник выделит мне время для того, чтобы я могла познакомиться с тем, как создается эта коллекция.

— Не сомневаюсь, — мягко проговорил Дэн, — что ваш шеф будет просто счастлив и даст вам столько времени, сколько потребуется. Не забывайте, я очень неохотно иду на встречи с журналистами. То, что вы счастливое исключение, просто находка для вашего телеканала, как я понимаю, так что не беспокойтесь: я сам впишу в ваш ежедневник нужные даты, и ваш шеф будет с этим полностью согласен.

— Хорошо, — Анна буквально оторопела. Не так#8209;то он и прост, этот Дэн Смирнов, совсем не прост. Похоже, прежде чем разговаривать с ней, он обстоятельно провентилировал все вопросы с Борисом Алексеевичем. Ничего такого в этом конечно же нет: с кем, если не с ним, разговаривать о таких важных для ТВР вещах? Но тогда зачем он звонит ей самой? Извещать об этом ее, хоть и достаточно известного, но по сути дела рядового журналиста ему совсем необязательно. Может, он просто неравнодушен к ней, оттого и выдумал все это мероприятие с показом новой коллекции в освещении Анны, к которой относится, скажем, по#8209;дружески? Ну да, просто она интересна ему как человек. Вот и прекрасно, а то, честно говоря, она уже по горло сыта неловкими ухаживаниями Алексея и всяких поклонников. Неплохо ото всех отдохнуть и просто пожить для себя, вот и все.

Она откинулась в кресле, заложив руки за голову, потянулась и, забыв о вожделенном бутерброде, принялась думать. «А как это он догадался, что лучшего комплимента мне и не сделаешь? Или это просто совпадение? Ну да, конечно. Не может же он знать, что Чеширский кот — мой самый любимый персонаж. А все#8209;таки — нельзя не признать — этот Дэн Смирнов — интересный человек».

Алексей ждал Анну со скромным букетом осенних астр. Но насколько же больше ей понравились эти непритязательные цветы, чем пышные розы! Странно, что Алексей впервые так ей угодил с цветами именно тогда, когда перестал домогаться ее руки. Вот ведь как в жизни бывает.

Бросив на Алексея изучающий взгляд, Анна сразу же увидела, что с ним опять все в порядке. Он держался прямо, был аккуратно одет, улыбался. Но самое главное — его глаза сияли счастьем. Конечно, Алексей по#8209;своему любил Анну, и его взгляд теплел каждый раз, когда он смотрел на нее, но такого счастья она в них не видела никогда. «Как я все#8209;таки была права», — сказала самой себе Анна.

— Это цветы для меня или для твоей любимой? — спросила она.

— Это цветы для моего лучшего друга, — ответил Алексей, протягивая ей букет.

Анна, улыбаясь, прижала его к груди. Ни один букет еще не радовал ее так, как этот.

— Итак, ты счастлив? — поинтересовалась она.

— Да, — просто ответил он.

— Расскажи, какая она, — попросила Анна. Пошел мелкий дождь, и Алексей раскрыл зонт.

— Знаешь, она удивительная, — начал он, улыбаясь своим мыслям. — Удивительная, наверное, тем, что проста, наивна и беззащитна. Знаешь, как мы познакомились? Одна уличная мошенница, якобы гадалка, чуть было не выудила у нее кольцо, представляешь? — Алексей рассмеялся.

— И ты, конечно, поспешил ей на помощь? Он в смущении почесал нос и скромно пробормотал:

— Приходится признать, что именно так все и было.

«Простая, наивная, беззащитная, — подумала Анна. — Как же он сразу не понял, что ему нужна именно такая? Вот увидел ее впервые — и сразу же защитил. Порой именно такие наивные и простые женщины оказываются мудрее мудрых».

Они стояли под большим черным зонтом, который держал Алексей, Анна все еще прижимала к груди букет. Оба улыбались, весело и с нежностью глядя в глаза друг другу. И странно, что именно теперь, расставшись окончательно с идеей совместной жизни, со стороны как никогда походили на влюбленных. Или у всех появляется такой вид, когда они освобождаются от угрызений совести?

— Она, наверное, красивая, — улыбаясь, произнесла Анна. — Как ее зовут?

— Ее зовут… подожди, у тебя лист застрял в волосах. — Алексей потянулся к Анне, бережно и осторожно вынимая из ее волос маленький желтый листок, принесенный осенним ветром. — Ее зовут… — И вдруг замер, встревожено вглядываясь во что#8209;то позади нее.

Анна, ничего не понимая, резко обернулась. Лилечка, маленькая Лилечка стояла на крыльце здания ТВР и совсем по#8209;детски размазывала по лицу слезы. Сообразив, что ее заметили, она всхлипнула и вдруг бросилась бежать. Наверное, думала на бегу, что ей в очередной раз не повезло, что мужчина, которого она уже успела полюбить, бросил ее ради ее же подруги…

Увидев плачущую Лилечку, Алексей промедлил лишь секунду. Затем резко отшвырнул зонт и, ничего не сказав, бросился за ней.

— Что такое?.. — крикнула ему вслед Анна и осеклась, неожиданно все поняв. Только как же это могло получиться, что ее тайные мысли вот так, помимо ее воли, вдруг воплотились в жизнь? Может ли быть такое? Сколько времени она не знакомила их друг с другом, предпочитая не смешивать личную жизнь с работой. Потом голову сломала, как бы это потактичнее сделать, а Алексей и Лилечка сами, без ее участия встретились. Просто чудеса! Так, может, все эти разговоры про «вторую половину» вовсе не пустые, как она раньше рассудочно думала? Но тогда возникает логичный вопрос: а где же ее собственная половина?

И тут только Анна с опозданием поняла, чем все это может обернуться, и застыдилась своих мыслей. Ведь Лилечка раньше никогда не видела ее вместе с Алексеем, и теперь, конечно же, подумала, что он ее уже бросил, познакомившись с ней… Она даже закрыла глаза, ясно припомнив, в каком состоянии была Лилечка несколько дней назад, рыдая у нее дома. А после сегодняшнего может окончательно посчитать себя неудачницей, хотя на самом деле ride обстоит совершенно иначе. Лилечка и Алексей — идеальная пара, трудно отыскать более подходящих друг для друга людей. Надо быстрее что#8209;то сделать.

Анна рванулась за ними, но остановилась. Нет, это их дело, пусть разберутся сами. Не может их встреча закончиться неудачно: не зря же она составила для Лилечки такой хороший гороскоп!

И хотя Лилечка бегала не очень хорошо, Алексею удалось нагнать ее лишь возле дома — не зная, куда бежать, она ничего лучшего не придумала, чем отправиться туда. Может, поэтому Алексей и нашел ее так легко.

Не дождавшись лифта, перескакивая через три ступеньки, он взлетел на восьмой этаж, где всхлипывающая Лилечка возилась с ключом, который почему#8209;то никак не хотел входить в замок.

— Помочь? — спросил Алексей.

Она резко обернулась, сверкнула глазами, полными слез.

— Нет! Уходи… те, — не очень решительно сказала она, не зная, как разговаривать с человеком, который ее предал. — Тебе… то есть я хочу сказать, вам тут больше нечего делать.

Мокрые пряди волос упали ей на лицо, она поправила их нервным движением руки. Сумочка, не удержавшись на ее плече, упала к ногам. Хрупкая застежка, конечно же, сломалась, на пол высыпалось все содержимое — обычный набор полезных мелочей, которые всегда носят с собой женщины.

Лилечка снова заплакала — к горечи недавней потери примешивалась еще и безнадежно испорченная сумочка. Толком ничего, не видя из#8209;за слез, она принялась собирать рассыпавшееся.

— Давай помогу, — решительно предложил Алексей, упорно не желая переходить на «вы». — Так ты ничего не найдешь.

Лилечка, все еще всхлипывая, подняла с пола маленькое карманное зеркальце в изящной рамке.

— Ой, треснуло, — констатировала она жалобно. — Это плохая примета. Боже, как я выгляжу! — И чуть было не расплакалась вновь.

Наверное, в целом это все выглядело бы как трагическая сцена, если бы с таким же успехом не была комической. Представьте себе полутемную лестничную площадку, прилично одетого мужчину, ползающего на четвереньках по полу, и растрепанную женщину с безнадежно размазанным макияжем и мокрыми волосами, горестно взирающую на свое отражение в треснутом зеркальце. Лилечка не выдержала первой.

— Вот никогда не подумала бы, что окажусь в такой ситуации, — засмеялась она сквозь слезы.

Алексей, отряхиваясь, встал с колен.

— А я вот нисколько не удивляюсь, — заявил он. — Если вспомнить, как мы с тобой познакомились, то после этого мне уже ничто не покажется удивительным.

— Ты похож на трубочиста, — еле выговорила Лилечка сквозь смех.

Он критически посмотрел на нее.

— А ты — на мокрого воробья. По#8209;моему, тебе не мешало бы умыться.

Ключ от входной двери на этот раз оказался удивительно сговорчивым, не застряв ни на одном обороте. Лилечка метнулась вперед, торопясь побыстрее добраться до ванной, чтобы привести себя в порядок, и конечно же столкнулась в дверях с Алексеем. Они посмотрели друг другу в глаза.

— Знаешь, Лилечка, — вдруг сказал Алексей, — давай поженимся.

— Что? — выдохнула она, не веря своим ушам. — Ты… жениться… на мне?

— А что? — невинно поинтересовался он.

— Да как ты смеешь? — вдруг вскричала Лилечка, к которой опять вернулись все ее обиды. — Иди к своей Анне и женись на ней, если хочешь, а меня оставь, пожалуйста, в покое.

— Анна тут совершенно ни при чем. Странно только, что ты ничего не знаешь, — проговорил Алексей. — Неужели твоя подруга ни разу не рассказывала тебе о нас с ней? О том, что мы учились в одном классе, что я действительно ухаживал за ней, что дальше этого у нас с ней никогда не заходило и что наш «роман», если это вообще можно так назвать, совсем недавно с треском потерпел фиаско?

— О чем ты говоришь? — удивилась Лилечка. — Подожди, стоп! Ты ведь юрист? Ну да, теперь все встает на свои места. Анна рассказывала мне о тебе, очень хорошо о тебе отзывалась, ну, я и думала, что у нее с личной жизнью все в порядке, даже ей завидовала, а тут… Нет, в этом еще надо разобраться. Что же это получается? Это я с тобой… — окончательно растерялась Лилечка.

Алексей посмотрел ей в глаза.

— Да, ты со мной, — подтвердил он. — Ну, так как, выйдешь за меня?

Она промолчала, еще не веря своему счастью. Потом на всякий случай спросила:

— И ты будешь любить меня всю жизнь?

— Всю, — подтвердил Алексей. — И даже дольше.

— И никогда меня не обманешь? — Лилечка с подозрением посмотрела на него.

— Никогда. Разве только в исключительных случаях, — заявил он.

— Это в каких еще случаях? — взорвалась она.

— Тише#8209;тише, не кипятись. В каких случаях? А вот куплю ко дню нашей свадьбы путевку на юг, а покажу только в день свадьбы, не раньше. Вот и получится, что какое#8209;то время буду держать тебя в неведении. Вот видишь, какой я отпетый мошенник?

— Вижу, — с невесть откуда появившейся ехидцей сказала Лилечка.

— Ну что, будешь моей? — повторил Алексей вопрос.

Она опять промолчала улыбаясь. Это такой важный шаг. Скажешь только одно маленькое слово — и вот уже вместе, на всю жизнь. Надо же!

— Будешь? — настаивал Алексей. — Будешь?! — Он подхватил ее на руки.

Послышался скрежет открываемого замка в соседней квартире.

— Лилечка, — спросила пожилая женщина в засаленном халате, высовываясь на лестничную клетку, — у вас не найдется немного соли?.. Вот развратница, вот нахалка! — проворчала она, увидев Лилечку на руках мужчины, и с треском захлопнула дверь. — Распустилась молодежь! А все из#8209;за секса! Сплошной секс по телевизору!

Но ни Алексей, ни Лилечка ее уже не слышали, поскольку оказались, наконец, в квартире и тоже закрыли дверь.

— Скажи мне, — спросила Лилечка, когда Алексей внес ее вовнутрь, — ты всегда такой? — Горло ей перехватило от волнения и счастья.

— Какой? — не понял он.

— Непредсказуемый. И сильный! — торжествующе выпалила она.

«Сильный? Непредсказуемый? — подумал Алексей, который всю жизнь считал себя занудой, никак не отличавшимся силой — что физической, что внутренней. — Может быть, и такой», — вдруг с удивлением обнаружил он, вспомнив, как изменился за считанные дни.

— У нас будет такая свадьба! — радостно прощебетала Лилечка. — Мы пригласим твоих друзей и моих тоже.

— Н#8209;да, — с некоторым смущением Алексей вспомнил, что друзей у него не так#8209;то и много. А если честно, то настоящий только один — Анна. — Видишь ли, мои друзья…

— Их у тебя, наверное, мало, да? — догадалась Лилечка. — У меня тоже. Только Анна, и все.

— Будет у нас один свидетель на двоих, — рассмеялся он.

— Ну, тогда у нас будет очень скромная и тихая свадьба, — решительно заявила Лилечка. — Мы, в конце концов, современные люди. Вовсе не обязательно выходить замуж в белом платье и с фатой на голове.

Но в глазах своей любимой Алексей прочел, что ей, ох, как хотелось бы выходить замуж именно в белом платье и обязательно с фатой на голове!

Анна проснулась очень рано, еще до звонка будильника. Сегодня она пойдет к Дэну Смирнову. Вано с запасом «Орбита», конечно, будет наготове, с ним она уже договорилась. Правда, отснятый материал в ближайшие дни не покажут. Анна станет наблюдать за созданием коллекции, за репетициями моделей, а потом весь материал внимательно просмотрят, отберут самое яркое и выпустят на экран в день демонстрации коллекции.

Анне было очень радостно, что для этой работы выбрали именно ее, но все#8209;таки ей хотелось бы знать, насколько в этой удаче велика доля ее профессионализма и насколько — личного обаяния. Почему#8209;то думалось, что личное обаяние сыграло здесь более важную роль, иначе как объяснить и обед в дорогом ресторане, и телефонные звонки Смирнова? Он мог бы договориться с Борисом Алексеевичем, и все. Наверное, хоть в это и не верилось, — Дэн все#8209;таки немного неравнодушен к ней. Анна вспомнила, с каким волнением она сама собиралась на встречу с ним. Интересно, а он волновался? Вряд ли. Этот мужчина, безусловно, знал много женщин, гораздо моложе и красивее ее. «Длинноногих тупиц», — вспомнила она и усмехнулась. И все#8209;таки к ней он неравнодушен, это чувствуется, это не может не чувствоваться!

Анна долго стояла под душем, медленно и тщательно расчесала волосы, накрасилась. Оделась в выбранный накануне в хорошем магазине костюм. И вовсе не потому, что через несколько часов она будет стоять перед камерой и рассказывать о том, как создается новая коллекция одежды Дэна Смирнова. Почти не отдавая себе в этом отчета, Анна все#8209;таки очень хотела понравиться этому человеку. И дело было вовсе не в том, что Дэн Смирнов хорош собой и богат, просто в нем столько обаяния, что устоять перед ним невозможно. Анна чувствовала, что еще немного, и она сдастся.

— Выглядишь на все сто! — одобрительно заметил Вано, перекатывая жевательную резинку за щеку, чтобы получить возможность говорить. — Прямо#8209;таки конфетка!

— Сказал бы лучше «жвачка», — усмехнулась Анна. Она только что вышла из машины у входа в модельное агентство. — По#8209;моему, она нравится тебе больше. Так что, если ты хотел сделать мне комплимент…

— Это констатация факта, — ухмыльнулся Вано. — Хотя, может быть, и комплимент тоже. Но, — он назидательно поднял палец, — основанный на констатации факта, так что я нисколько не наврал. В самом деле, классно выглядишь.

— Какие мы сегодня разговорчивые! — заметила Анна. — Ладно, пошли, дамский угодник. Если у тебя настроение расточать комплименты, то поводов ты найдешь предостаточно: насколько мне известно, в «Russian Stars» действительно водятся звезды, и прехорошенькие.

— Ну, это мне подойдет, — уверенно заявил Ва#8209;но. — Вдруг одна из них приметит красавца, умильно взирающего на нее посредством телекамеры, и не устоит перед моим скромным очарованием?

Анна погрозила ему кулаком.

— И думать забудь. Ты на работе, помни, пожалуйста.

— Да ладно, — отмахнулся оператор. — Уже и пошутить нельзя.

— Только не со мной, — вздохнула она. — Сегодня меня ожидает столько работы, что боюсь, места для шуток уже не остается.

Они поднялись по парадной лестнице. Было раннее утро, но большая надпись «Russian Stars» все еще сияла неоновыми огнями, разгоняя серость и унылость наступающего дня. Студия — большое здание правильных пропорций, выглядела очень приветливо.

Дэн Смирнов оказался совсем не таким, каким Анна ожидала его увидеть. Они общались совсем мало: одного ужина в ресторане да пары телефонных звонков, конечно же, совершенно недостаточно для того, чтобы узнать человека, но она льстила себя надеждой, что знает Дэна Смирнова довольно хорошо для того, чтобы он преподнес ей еще какой#8209;нибудь сюрприз. Однако он его преподнес, и нельзя сказать, чтобы сюрприз оказался приятным.

Новый Дэн Смирнов держался с Анной, как и со всей съемочной группой, сдержанно#8209;холодно. После того как Анну провели, да с какой официальностью, в сопровождении секретарши, бесцветной женщины лет сорока пяти — в личный кабинет Кутюрье, заставив ее перед этим прождать полчаса (у господина Смирнова, видите ли, важный телефонный разговор, и он просит его не беспокоить), он, поднявшись ей навстречу и окидывая ее мимолетным взглядом, только и сказал:

— Начинаете работать? Желаю удачи.

Ни сама Анна, ни ее новый костюм явно не произвели на него ни малейшего впечатления. Это было тем более обидно, что именно сегодня она особенно тщательно потрудилась над своей внешностью и выглядела так, что даже сама себе нравилась, что случалось не часто.

А Анна хотела, но не могла не обращать на него внимания. Дэн был одет в черную рубашку и такого же цвета брюки свободного безупречного покроя. Верхние пуговицы рубашки он расстегнул, так что шея была открыта, и Анна изредка невольно останавливала на ней взгляд. Она украдкой смотрела на эту высокую крепкую фигуру и чувствовала обиду из#8209;за того, что он, Дэн Смирнов, державшийся с ней так приветливо, сегодня не обращает на нее ни малейшего внимания.

Зато Анна открыла в нем много нового. Это был другой человек, специалист, эксперт, критик, гений, наконец, заражающий своей энергией всех вокруг. Сейчас он находился в зале с большим подиумом и распекал какую#8209;то манекенщицу, которая поскользнулась на гладком полу.

— Как ты ходишь? — орал он на незадачливую модель. — Что у тебя на ногах? Что у тебя на ногах, я тебя спрашиваю?!

— Туфли, — боязливо выдавила из себя девушка, при виде которой Вано округлил глаза и потер пухлые ладони.

— Туфли? — взорвался Дэн. — А почему же ты тогда ходишь в них, как будто у тебя на ногах ходули? И учти: еще раз поскользнешься или споткнешься, на кастинги можешь даже не приходить. В моем бизнесе такие не нужны, поняла?

Девушка неуверенно переступила с ноги на ногу и так же неуверенно кивнула.

— А если поняла, — неожиданно мягко сказал Дэн, — то попробуй еще раз. Давай. Включите музыку! Двигайся, вот так, легче, легче, от бедра. Умница! Вот так и пойдешь в день премьеры, ясно? Только так!

Девушка улыбнулась. На нее явно действовало обаяние Дэна. Анна кисло подумала про себя, что Дэн смотрит сейчас на эту манекенщицу, как и на нее в ресторане. Сердцу вдруг стало больно. Она поспешно отвернулась.

Буквально через пять минут Дэн уже спорил с дизайнером одежды.

— Тут выбран неправильный тон, — говорил он убежденно, склонившись над каким#8209;то эскизом. — Я же объяснял вам, что замысел несколько изменился. Эта модель будет выбиваться из общего тона, она будет смотреться холодной. Яркий всплеск вот здесь… и здесь, видите? Яркий всплеск, вот что необходимо. Дисгармония, несовершенство, пусть так, но какое впечатляющее, согласитесь… Это вы могли бы и не снимать, — бросил он Анне. — Такие споры возникают у нас сплошь и рядом, у вас будет еще немало возможностей заснять подобные эпизоды. Что вы еще планировали на сегодня? — вдруг поинтересовался он. — Кажется, интервью со мной? Хотите, чтобы я изложил концепцию новой коллекции?

— Да, мне хотелось бы… — начала Анна.

— Простите, мне некогда, — оборвал ее Дэн. — Я, пожалуй, уделю вам десять минут, но не больше. — Он заглянул в записную книжку. — У меня важная встреча сегодня, а вам она не будет интересна. Кроме того, это встреча не имеет ничего общего с вашей задачей, так что во второй половине дня вы можете быть свободны. Хотя, конечно, — тут же поправился он, — вам никто не запрещает снять что#8209;то еще. Посмотрите, как шьются шедевры, если хотите, — предложил он скромно. — Пожалуй, вам будет интересно узнать, как замыслы воплощаются в жизнь. — А полчаса спустя, в камеру, как бы продолжая тему, сказал: — Каждая коллекция, да что там говорить, каждая вещь в коллекции — это тщательно продуманный результат умственной работы, вдохновения, сомнений.

Добросовестный Вано снимал интервью, стараясь держать в фокусе Дэна и сидящую напротив него Анну, и, наверное, думал: «Прямо#8209;таки встреча двух священных чудовищ: акула модельного бизнеса и не менее зубастая, чем этот Смирнов, журналистка, которая обязательно прогрызет себе дорогу к вершине». От напряженной работы с него градом катил пот, но он не позволял себе даже достать платок и протереть линзы очков: при таком человеке, как Дэн Смирнов, отлынивать от своих обязанностей, хотя бы даже на секунду, было как#8209;то совестно.

В конце рабочего дня Анна была как выжатый лимон. У нее накопилась масса впечатлений, в которых еще предстояло разобраться. Кроме того, она испытывала одновременно восхищение, разочарование, досаду и восторг — сложный букет чувств, который почему#8209;то казался столь же противоречивым, как и гармоничным. Именно таким, решила она, должен быть Дэн Смирнов. Разным. Всяким. И в этом его шарм.

Прощаясь с Анной, он вел себя подчеркнуто вежливо и даже преподнес ей какую#8209;то редкую орхидею в изящной картонной коробочке с прозрачными целлофановыми «окошечками», но и от этой вежливости и предупредительности веяло холодком. Дэн не поцеловал ей руку, а просто пожал ее и, едва попрощавшись — Анна даже не успела выйти из его кабинета, — уже стал набирать какой#8209;то номер телефона.

Вернувшись, домой и, погрузившись в теплую ванну, Анна вдруг задумалась: интересно, а что же чувствует женщина, принадлежащая Смирнову? Она живо представила себе его крепкую налитую фигуру, его густые волосы, которые, наверное, так приятно было бы перебирать… На свое воображение ей никогда не приходилось жаловаться — оно было даже слишком развито, но уже через минуту постаралась отогнать от себя все мысли о Дэне. Хотя, засыпая, все же подумала, что прошедший день мог бы быть просто прекрасным и работа принесла бы ей радость, если бы… если бы он не держался с ней так холодно. От этой мысли ей стало неуютно, и, проворочавшись с боку на бок где#8209;то с полчаса, она поняла, что заснуть, скорее всего, не удастся, Анна включила лампу, стоящую на тумбочке возле кровати. Котька, счастливец, спал, зарывшись в одеяло, положив голову на передние лапки. А она раскрыла толстую книгу — ей предстояло выдержать еще одну «белую ночь».

— Знаешь, куда мы сегодня пойдем? — спросил Алексей Лилечку и сам же ответил: — В загс, подавать заявление.

— Ой, что ты? — отозвалась она с радостным испугом. — Так быстро?

— Конечно, — ответил Алексей. — Надо ковать железо, пока горячо, не то я все время опасаюсь: вот уйду на работу, а когда вернусь, узнаю, что мою красавицу увели у меня из#8209;под носа. Кстати, это тебе. — И он протянул Лилечке крохотный футлярчик.

Уже догадываясь, что там лежит, она поспешно открыла его. Так и есть: в футлярчике лежало изящное золотое колечко с синим камушком. Алексей купил его еще вчера, но Лилечка этого не знала.

Вообще день для нее начался чудесно. Как давно ее не будили ласковым поцелуем, не обнимали и не шептали нежных слов! А завтрак в постель! Один лишь этот завтрак чего стоит! Обычно она сама ни свет, ни заря вставала, чтобы приготовить что#8209;нибудь вкусное — порадовать своего мужчину. Но, как правило, поев, мужчина благополучно убирался восвояси, возвращался к работе, жене и детям, о существовании которых Лилечке, разумеется, не говорил. Как же удивительно было проснуться и увидеть перед собой поднос с завтраком, с салфеточкой и розой в вазочке, как раз так, как она мечтала! А потом кольцо! И они пойдут в загс! Какой все#8209;таки хороший гороскоп достался ей на этот месяц. Жизнь стремительно становилась похожей на волшебную сказку. В двадцать восемь лет Лилечка все еще безнадежно верила в чудеса, хотя кто#8209;то более здравомыслящий наверняка сказал бы, что чудес на свете не бывает.

Через три часа Алексей и Лилечка, скромные и серьезные, отстояв предварительно солидную очередь — в загсах они еще остались, благо желающих жениться и разводиться всегда хоть отбавляй — сидели в уютном кабинете, и улыбчивая представительная дама за столом перед ними весело расспрашивала их о цели «делового визита».

— Что будем делать? Жениться? Разводиться? («Сочетаться», — вспомнил Алексей «Двенадцать стульев», но вслух ничего не сказал).

— Жениться, — смущенно пролепетала Лилечка зардевшись.

— Прекрасная пара, — с видом знающего человека значительно произнесла женщина и даже повторила со смаком: — Пр#8209;р#8209;рекрасная!

Смотреть на Алексея и Лилечку и в самом деле было приятно. Они светились счастьем. Алексей выглядел необычайно решительным, каким никогда не был рядом с Анной, даже в тот вечер, когда делал ей предложение. Чувствовалось, что теперь он готов защищать Лилечку до конца жизни. Она же очень мило смущалась и если чуть#8209;чуть и поплакала, то только от счастья. Глядя друг на друга, Алексей и Лилечка постоянно улыбались.

— Итак, пожалуйста, ваши паспорта. Хорошо, — удовлетворенно произнесла регистраторша и принялась четким почерком заполнять соответствующие графы бланка.

Лилечка рассеянно, все еще не веря своему счастью, смотрела на движения ее руки и вдруг… замерла от ужаса. Не веря своим глазам, она пригляделась внимательнее. Сомневаться не приходилось: на сероватой бумаге бланка большими буквами было напечатано: «Заявление о разводе». Служащая загса перепутала бланки. Сердце Лилечки сжалось: неужели эта ошибка не случайна? Неужели она означает, что их счастье будет недолгим?

Лилечка беспомощно, еще толком ничего не понимая, глянула на Алексея и увидела, что он тоже смотрит на злополучный бланк с недоумением. У нее потемнело в глазах…

— Господи, да что же я делаю? — весело вскричала служащая, затем смяла листок и бросила его в корзину для бумаг. — Не тот бланк взяла. Ничего, — успокоила она Лилечку, заметив ее волнение. — Это последний развод в вашей жизни, больше не будет, я вас уверяю.

Лилечка, неуверенно улыбаясь, кивнула.

Напоследок служащая загса, то ли желая загладить свою ошибку, то ли просто в рекламных целях, надавала им кучу рекомендаций по поводу проката свадебных платьев, лимузинов, фотографов и операторов, так что под конец беседы будущие молодожены оказались завалены визитными карточками и рекламными проспектами. Все еще не веря своему счастью, которое должно будет официально осуществиться ровно через месяц, Лилечка и Алексей почти выбежали из загса, держась за руки.

— Послушай, — весело спросила Лилечка, доставая из сумочки стопку проспектов, — как ты думаешь, нам это пригодится?

— Думаю, да, — откликнулся Алексей. — Тебе ведь все#8209;таки хочется настоящую свадьбу с белым платьем, фатой, праздничным тортом и гостями?

— Да, наверное, — неуверенно протянула Лилечка. Она вспомнила, как еще в детстве, мечтая об этом событии, шила своим куклам свадебные платья из обрезков тюля и с сожалением, как будто прощаясь с мечтой, тихонько вздохнула. Потом сказала: — А знаешь, мне все равно, главное, что мы с тобой будем вместе. Правда, все равно. И нам ведь почти некого приглашать, так что, если хочешь, давай просто распишемся и все.

Алексей внимательно посмотрел на нее: если вообще такая маленькая добрая женщина способна выглядеть воинственной, то в этот момент она была именно такой, несмотря на то, что глаза ее сияли от счастья и от слез одновременно. И, прочтя в них все, о чем она думала, он решительно возразил:

— Ну уж нет. Если ты и отказываешься от пышной свадьбы, то белое платье я тебе все равно гарантирую. И поездку на юг тоже.

— Ой, правда? — засветилась Лилечка.

— Правда#8209;правда, — скороговоркой подтвердил Алексей.

Он поднял ее на руки прямо посреди улицы и закружил. Многие, кто проходил мимо них в ту минуту, улыбались. А потом они долго и весело целовались в первой попавшейся подворотне, как будто им было по четырнадцать лет и они бегали тайком на свидания, запретные, а потому такие сладкие.

Сергей курил. Это была, наверное, уже десятая сигарета за утро. Значит, сегодня Черкасова пойдет на съемки в студию этого Смирнова. Готовить сюжет о новой коллекции одежды, как он понял. Ну#8209;ну, теперь это называется так. Он вспомнил Анну, выходящую с большим букетом цветов из ресторана, где она сидела с Дэном, и невесело усмехнулся. Лицо у нее тогда было какое#8209;то счастливое и смятенное одновременно. Да, жаль. Жаль, что единственная настоящая соперница, достойная его, ведет себя не лучше, чем самая последняя… Сергей вспомнил ту глупую девчонку, которую недавно приводил к себе, и безнадежно махнул рукой.

Да, что бы там ни говорили о благородстве души и тонких чувствах женщин, никогда он этому не поверит. Всем им в конечном счете, нужно только одно: красивая жизнь, а мужчина — это лишь нечто полуодушевленное, что к ней прилагается. Сергей вспомнил расхожую пошлость о том, что у мужа должен быть толстый живот да набитый кошелек, и потянулся за новой сигаретой.

Что#8209;то его мысли совсем не о том, усмехнулся он. Ему надо взять реванш у Анны, а зацепок пока никаких. Болтливый Вано рассказал кому#8209;то, как Анне удалось добраться до Дэна Смирнова, а тот сообщил еще кому#8209;то, так что все на ТВР теперь были в курсе. Смело она выкрутилась, спору нет, но тут и удача помогла. Не окажись кем#8209;то оброненного пропуска, посмотрел бы Сергей, как она добыла бы этот материал! Ха!

В его памяти вдруг возникли глаза Анны. Она всегда смотрит на него с такой ненавистью! Ну ладно, не всегда, но надо признать, что в лучшем случае — с безразличием. Хотя в последнее время, после этих историй с «ворованными» сюжетами поводов для безразличия было мало. Но какие же они ворованные? Знала бы она всю подоплеку, не думала бы так. Просто он всегда знает обо всем больше нее. А почему? Да потому, что еще в те далекие времена, когда он только приехал в Москву и устроился на телевидение, еще не ТВР, один из приятелей#8209;журналистов — Сергею всегда легко удавалось заводить такие вот, ни к чему не обязывающие, случайные знакомства — сказал ему за пивом: «Ты, Сергей — человек, так сказать, периферийный, а у нас, в Москве, сам знаешь, какая грызня из#8209;за мест. Варягов у нас не любят, так что никогда ни во что не вмешивайся и открыто ни на чью сторону не вставай. Постарайся не иметь врагов — их у нас просто уничтожают».

Сергей твердо запомнил этот совет, и потому даже на ТВР, где уж совсем гадюшник подобрался, старался быть со всеми в хороших отношениях. И всегда находились добрые люди, которые что#8209;то важное вовремя ему сообщали. Вот, например, последняя новость: шеф информационного отдела Борис Алексеевич вынашивает в своей мудрой — частью седеющей, частью лысеющей — голове грандиозный замысел: часовую еженедельную авторскую программу обо всем самом злободневном, об интересном, а порой и страшном, чего в нашей действительности тоже хватает. Причем план настолько близок к осуществлению, что думы шефа уже дошли до конкретных персон. И вроде бы для этого подходят только две кандидатуры — Воронцов и Черкасова.

Дошедший слух был Сергею одновременно и приятен и неприятен.

Авторская программа! Когда он об этом услышал, у него дух захватило! Какая известность! Спроси первого встречного, знает ли он Николая Сванидзе, неужели скажет, что нет? И денежки, между прочим, конкретные, даже по московским меркам. Если так будет продолжаться, он и мать в Москву перевезет. Стареет она, за ней уход нужен, а как из Москвы ей в Саратове помогать? Деньги он, конечно, посылает, но тут ведь и другая помощь нужна, а он не может даже на два дня домой смотаться — нет никакой гарантии, что, вернувшись назад, не найдет Анну в роли ведущей авторской программы. Вот такие пироги.

И все#8209;таки жаль, что с такой женщиной приходится расправляться методами, которые — Воронцов не мог это не признать — не слишком#8209;то его украшают. А что делать? Наверняка и у нее рыльце в пушку, да только этого никто не знает.

Кстати, может, ей Смирнов для этого и нужен? Она красивая, этого у нее не отнимешь. Может, этот самый Кутюрье на нее клюнул? И спонсорство предложил? Тогда на то, чтобы вот так выбиться, у Сергея шансов остается, мягко говоря, маловато. Единственное для него спасение — накопать на Смирнова чего#8209;нибудь такого, от чего тот просто так не отвертится. Только вот с чего начать? Ведь этот Смирнов со средствами СМИ не контачит, так что и оттолкнуться практически не от чего.

А Анна действительно красива. Как она глядела на него, Сергея, в тот последний раз! Наверное, он никогда этого не забудет. Не будь она его соперником, он наверняка увлекся бы ею. В ней чувствуется и темперамент, и порода, в отличие от той дешевки, с которой он тогда…

Рука с сигаретой застыла, не дойдя до рта. А ведь эта девица, помнится, что#8209;то говорила насчет модельного агентства, только что именно, он никак не может вспомнить, поскольку тогда был сильно пьян. Впрочем, даже если бы не был пьян, все равно ничего не запомнил бы — ведь он пригласил к себе девчонку вовсе не для того, чтобы она развлекала его рассказами о своей работе. И все#8209;таки что#8209;то она такое любопытное плела и, кажется, даже «Russian Stars» упоминала. Хвасталась, что работала там, что ли? Или ее подружка? Или подружка подружки? Да нет, вроде не хвасталась, а, наоборот, отзывалась нелестно: темные дела какие#8209;то…

Сергей бросился к платяному шкафу. Помнится, она с самого начала рассчитывала на то, что их встреча будет не последней. Надо же, да в каком же костюме он тогда был? Не дай бог отдал его в чистку вместе с бумажкой, на которой номер телефона этой… Черт, даже как ее звать, он не помнит! Но ведь должен же где#8209;то быть ее номер, черт побери!

— Вы, наверное, устали? — спросил Дэн.

Уже почти месяц Анна была занята съемкой и многочисленными интервью, которые могли бы рассказать о том, как создается новая коллекция Дэна Смирнова. Кое#8209;что она уже показала шефу, и тот остался доволен: с такой охотой Дэн Смирнов ранее никогда не шел на контакт со СМИ, особенно с телевидением, которое вообще недолюбливал. В чем причина такого странного поведения Кутюрье и владельца собственного дома моделей, Борис Алексеевич не знал, хотя, безусловно, догадывался: шарм Анны мало кого оставит равнодушным, так что и здесь мог сыграть важную роль. Кроме того, она настоящая профессионалка, умеет правильно подать материал.

Анна тоже была довольна своей работой. Высокой модой она, впрочем, никогда особо не интересовалась, поскольку к повседневной жизни такая одежда, как правило, никакого приложения не имеет. Этого было достаточно, чтобы практичная Анна, щелкая пультом в поисках чего#8209;нибудь интересного по телевизору, обычно без всякого сожаления обходила передачи о моде стороной.

Но теперь ей открылось много нового. Она, кажется, начала понимать, что рождение новой одежды — это тоже своего рода искусство. Анна видела, как она создается, начиная с небрежного, как ей казалось, росчерка карандаша и пары пятен краски на листе бумаги и кончая появлением на свет настоящего произведения из ткани.

Беспокоило и не давало ей работать только одно — поведение Дэна Смирнова. Он все время держался с Анной в рамках джентльменской корректности, не позволяя себе ни малейшего ироничного замечания, как будто боялся ее ненароком обидеть. Но было ли что#8209;нибудь кроме вежливости в его отношении к Анне? Во время «белых ночей» — а их почему#8209;то в последнее время стало у нее больше — под ровное урчание спящего Котьки Анна все пыталась разобраться, как Дэн Смирнов, собственно, относится к ней, и не находила ответа.

Иногда Анна все#8209;таки ловила на себе его взгляды. Стоило ей внезапно обернуться, как она видела выражение его лица, совсем иное по сравнению с тем, какое у него было обычно. В нем читались симпатия, нежность и… и, кажется, нечто большее. Впрочем, утверждать такое с полной уверенностью невозможно: едва она успевала поймать это новое выражение, как оно моментально исчезало, сменяясь обычным — вежливым и доброжелательным.

Со своей стороны, Анна чувствовала к этому человеку какое#8209;то необъяснимое притяжение, но в чем тут было дело, тоже не могла разобраться. Длинными бессонными ночами она пыталась понять, чем Дэн, собственно, привлекает ее, — и не понимала.

Да, он умен, обаятелен, он в своем роде художник и, наконец, красивый зрелый мужчина. Но разве это все объясняет? Сколько не менее умных и привлекательных мужчин открыто искали встреч с ней, но она им всегда отказывала.

Да, Дэн Смирнов еще и богат, только для Анны это не имело значения. Она всегда умела довольствоваться тем, что у нее есть, и никогда никому не завидовала, и то обстоятельство, что Дэн Смирнов — владелец престижного дома моделей и, уж конечно, делает на этом немалые деньги, ее как#8209;то не трогало.

Голос Дэна вывел Анну из раздумий.

— Вы, наверное, устали? — повторил он. Это прозвучало мягко, но не настолько, чтобы она могла заподозрить Дэна в чем#8209;то большем, чем простое участие.

— Да, я и в самом деле устала, — призналась Анна.

— Удивляться нечему, — сказал он и улыбнулся. — Едва ли вы работаете меньше меня. Я вот смотрю на вас и думаю, что никогда не решился бы стать тележурналистом. Никогда!

— Ну, насколько я понимаю, у вас тоже не самая легкая профессия, — отозвалась она, тоже не удержавшись от улыбки.

— Помнится, я тогда сказал какую#8209;то глупость насчет цветущего сада, — крайне серьезно произнес Дэн.

— Да, уж на нимфетку я никак не тяну, — усмехнулась Анна, вспомнив тот случай с цитатой.

— Возможно, я просто неправильно выразился. Хотел, понимаете ли, похвастаться своей начитанностью. Но я просто имел в виду то, что, когда вы улыбаетесь — да#8209;да, совсем как сейчас, — я вижу вас абсолютно другой и верю, что за вашей независимостью, серьезностью и даже холодностью прячется другая женщина — нежная, беззащитная и, наверное, очень усталая.

— Усталая? — вскинулась Анна. — Почему вы так решили?

— Вы ведь устали от постоянной борьбы, — пояснил Дэн. Он взял руку Анны в свои и вдруг тихонько погладил ее.

Почему#8209;то это легкое прикосновение оказалось подобным разряду тока. Анна вздрогнула и, боясь того, что почувствовала, осторожно высвободила руку.

— Да, но без борьбы жить неинтересно, — отозвалась она, стараясь принять непринужденный вид, чтобы скрыть смятение, поднявшееся вдруг в душе. Кажется, что#8209;то в их отношениях начинает меняться, пропадает вежливая отчужденность. Но именно сейчас у Анны не было сил бороться. Наверное, это действительно усталость, коли она испугалась простого пожатия руки. — Извините, — тихо произнесла Анна. — Мне пора уходить.

— Как тогда, в ресторане? — тепло улыбнулся Дэн. — Почему вы сторонитесь меня?

— Я? О нет, что вы! — поспешно возразила она, думая о том, как он удивительно все правильно понял. Она и в самом деле не в силах находиться с ним рядом, когда он разговаривает с ней вот так, как сейчас. — Но мне и вправду надо идти.

— Не торопитесь, — попросил Дэн. — Завтра суббота, наше агентство работать не будет. Давайте погуляем вместе или сходим куда#8209;нибудь, спокойно поговорим о чем#8209;то, не относящемся к работе. Я убежден, что вы интересный человек, да и я вроде не такой уж сухарь, каким, видимо, кажусь. Так может быть…

— Нет, сейчас мне в самом деле пора. Возможно, я и приняла бы ваше предложение, но у моих лучших друзей завтра свадьба. Знаете, не каждый день такое бывает: когда решают пожениться лучший друг и лучшая подруга.

— Да, это уважительная причина, — с легкой улыбкой согласился Дэн, стараясь скрыть разочарование. — Странно только, что у вас вообще есть друзья.

Анна, уже собравшаяся уходить, вдруг остановилась.

— Почему? — резко спросила она, возмутившись его словами.

— А потому, что настоящая дружба предполагает, что вы поверяете близкому человеку свои тайны и сомнения, скрытые от других, а вы настолько боитесь показать себя такой, какая вы есть на самом деле, что я удивляюсь, как вы вообще способны с кем#8209;то откровенничать. Или «лучший друг» и «лучшая подруга» для вас на самом деле звук пустой?

Анна решительно развернулась и вышла не оборачиваясь.

Дэн развел руками. Опять она бежит от него. Никак не может понять, что он уже знает ее гораздо лучше, чем кто#8209;либо. Пройдет ровно две недели, и Анна будет его, он знает это точно. Это случится в день демонстрации новой коллекции. По#8209;другому и быть не может. Анна еще узнает, что это такое — быть рядом с настоящим мужчиной, быть защищенной.

Он снова улыбнулся, но это была не та улыбка, которую видела Анна, а совсем другая — грустная.

Дэн подошел к своему рабочему столу, разложил эскизы. Да, это как раз то, что нужно. Вся эта коллекция отражает ее характер. Строгость, холодные цвета и вдруг где#8209;то неожиданно яркий радужный всплеск красок. А Анна, работая с ним каждый день, так и не поняла, что он создает эту коллекцию для нее и ради нее. Дэн отошел от стола. Что ж, тогда придется ей это объяснить.

Он посмотрел на часы. Девять вечера. В Амстердаме еще только семь. Пора заняться другими неотложными делами.

— Мистер Ван#8209;Вейлен? — сказал он по#8209;английски, набрав номер. — Да, я тоже рад слышать вас… О, у нас осень, настоящая золотая осень. Да, конечно. Так вот: насчет новой партии товара, о котором я вам говорил… ну, вы понимаете, о чем я… ждите через неделю, хорошо? Да, самого высшего качества. Молодые, интеллигентные, как вы и просили. Знание языков? Естественно. Хорошо, я учту это. До свидания.

Если бы Сергей Воронцов слышал этот телефонный разговор, он, без сомнения, обрадовался бы. А Анна, наверное, начала бы ненавидеть человека, к которому ее почему#8209;то влекло. Но никто ничего не слышал, и все по#8209;прежнему оставалось на своих местах. Дэн собрал нужные ему бумаги и вышел, заперев свой кабинет. Анна ехала в такси и думала о том, что Дэн сказал ей на прощанье. Может быть, он не так уж и неправ? А что касается Сергея, то он, не подозревая о том, что сейчас у интересующего его человека состоялся весьма знаменательный телефонный разговор, занимался «потрошением» какого#8209;то новоиспеченного поэта, известного тем, что тот сочинял лирические стихотворения и даже поэмы посредством компьютера, закладывая в него набор слов одной тематики.

Впрочем, ему удалось значительно продвинуться в своем задуманном расследовании. Конечно, в нем оставалось еще немало белых пятен, но он их обязательно заполнит, иначе он не Сергей Воронцов. Как он и предполагал, то, на чем держатся капиталы Смирнова, оказалось несколько более сложным и менее чистым делом, чем модельный бизнес. Но для того чтобы это доказать, нужны точные факты и конкретные имена, а пока ему известно далеко не все, тем более что заниматься этим приходится в свободное от работы время, которого, как правило, не бывает. Но Сергей Воронцов все равно своего добьется, и тогда Анне точно не видать места ведущего авторской программы, как своих ушей.

Лилечка, чрезвычайно довольная собой, вертелась перед зеркалом. На ней было красивое белое платье, не свадебное — от свадебного платья она все#8209;таки отказалась из практических соображений, но очень элегантное, с довольно глубоким декольте. С волосами оказалось гораздо сложнее. Ей, правда, постарались усмирить непокорные кудряшки в парикмахерском салоне, но они грозили выйти из повиновения каждую минуту, несмотря на спреи и пенки для волос. Отчаявшись, Лилечка, не пожалев полтора часа, проведенных в парикмахерском кресле, вынула из волос шпильки и как следует тряхнула головой. Кудри упали ей на плечи и спину. Она с силой пригладила их щеткой и нашла, что так даже лучше.

Через час за ней должен был приехать Алексей. Они уже давно проводили все свободное от работы время вместе, но на этот раз как будто сговорились, решили, что лучше собираться по отдельности.

Пришедшая к Лилечке Анна, на сей раз как свидетельница невесты (Алексею пришлось довольствоваться сослуживцем, который относился к нему лучше, чем остальные), была поражена: никогда еще ее коллега и подружка не казалась ей такой красивой и счастливой, как сегодня. Анна обычно никому не завидовала, но на этот раз ей почему#8209;то стало больно: придет ли когда#8209;нибудь и к ней самой такое же счастье? И все#8209;таки надеялась, что у ее вчерашнего разговора с Дэном будет продолжение.

Только он, конечно, был не прав, когда рассуждал о том, что такое настоящая дружба. Неужели это означает лишь полнейшее доверие? А как насчет защиты того, кем дорожишь? Ведь, хоть этого никто никогда и не узнает, а в сегодняшнем Лилечкином счастье есть и ее, Анны, лепта. Кто знает, как бы все сложилось, если бы не сочиненный ею гороскоп?

— Ты чудесно выглядишь, — от души сказала она, но голос ее прозвучал немного грустно.

Лилечка, впрочем, не сразу обратила на это внимание.

— Как тебе мое платье? — защебетала она. — Правда, милое? Не свадебное, конечно, но как#8209;никак мне уже двадцать восемь. Алексей — просто чудо. Он настоял на том, чтобы обязательно белое! И потом мы с ним поедем на юг. Ему удалось взять отпуск! На целых две недели! И мне тоже! У нас будет настоящий медовый месяц, представляешь? Ой, как я об этом мечтала! Здорово, правда, Аня?.. Ты что, расстроилась? Это из#8209;за того, что мы с Алексеем, а ты с ним встречалась раньше, да?

Лилечка села рядом с Анной, положила ей руку на плечо. Вот еще чего не хватало! Чтобы Лилечка, которую вечно надо было утешать, теперь подбадривала несокрушимую Анну, железную женщину! Эта мысль показалась Анне настолько нелепой, что она тут же улыбнулась.

— Ну вот, — заторопилась Лилечка, — теперь ты улыбаешься, это уже хорошо. Значит, ты нисколько на меня не сердишься и ни из#8209;за чего не расстраиваешься, верно?

— Ой, Лилечка! Ну какая ты еще глупенькая! — рассмеялась Анна. — Ну неужели ты до сих пор так плохо меня знаешь, что думаешь, будто я способна расстроиться из#8209;за того, что ты наконец#8209;то счастлива! Алексей наверняка рассказывал тебе, что у нас с ним ничего не складывалось.

— А я вот иногда все равно ревную, — призналась Лилечка. — Все#8209;таки вы вон сколько лет были вместе и уж наверняка…

— Уверяю тебя, — со всей серьезностью, на которую была способна, ответила Анна, — что дальше, чем поцелуй руки, у нас дело никогда не заходило.

— Не может быть! — удивилась Лилечка. — Но как же ты так смогла! Ведь это чудо#8209;мужчина! Такой решительный, такой нежный и сильный, такой… Словом, настоящий!

«Но не сильнее меня, — подумала Анна. — В этом#8209;то все и дело!»

— Я очень рада, что тебе хорошо с ним, — сказала она вслух и добавила убежденно: — Вы будете жить счастливо, я знаю это.

Лилечка доверчиво посмотрела на подругу.

— Ну если это говоришь ты, тогда конечно, — откликнулась она радостно. И вдруг порывисто вскочила, прошлась взад и вперед по комнате. — Я прямо вся дрожу, — сообщила она с нервным смешком. — Мы ведь познакомились совсем недавно, и я боюсь.

— Чего боишься? — удивилась Анна. — Кажется, у тебя все благополучно.

— Боюсь именно того, что я недавно с ним познакомилась. А вдруг я не успела узнать его за это время так хорошо, как думаю? Вдруг после свадьбы откроется что#8209;нибудь не то? Анна улыбнулась.

— Ты так говоришь, словно речь не о твоем женихе, а о сером волке из сказки, — усмехнулась она, подумав при этом почему#8209;то о Дэне, — знаешь, я уверена, что вовсе не обязательно долго#8209;долго встречаться с человеком, чтобы понять, как он тебе нужен. Вы же с Алексеем просто как две половинки одного целого. Это редкое счастье, что вы нашли друг друга.

— Я до сих пор поверить не могу, — задумчиво произнесла Лилечка.

— Чему? Тому, что нашла его?

— Нет, тому, что выхожу замуж раньше тебя, — не без смущения пояснила Лилечка. — Извини, если говорю что#8209;то не так, но я все время тебе отчаянно завидовала.

— Завидовала? Мне? — удивилась Анна.

— Да. Вот ты такая красивая, удачливая, мужчины вокруг тебя так и вьются.

— Может быть, но я предпочитаю оставить все как есть и жить в гордом одиночестве. Хотя… — Анна вспомнила взгляд черных глаз Дэна и не договорила того, что собиралась.

— Хотя ты подумываешь о том, как бы найти свою вторую половину, как я? — договорила за нее Лилечка. Догадаться, о чем думает Анна, было несложно, так что даже не отличавшаяся особой проницательностью Лилечка все поняла. — И что же, есть подходящая кандидатура?

— И да и нет, — замялась Анна, осознав вдруг, что Дэн, наверное, был не так уж не прав: ей и в самом деле не хотелось бы откровенничать даже с лучшей подругой. — В общем, я хорошо отношусь к этому человеку, и он ко мне тоже, но есть ли за этим большее, чем просто хорошее отношение, я пока не знаю.

— Ничего, — уверенно заявила Лилечка, — я знаю, что все выяснится очень скоро. — Будучи без пяти минут замужней женщиной, она уже чувствовала себя лучше разбирающейся в жизни, чем Анна. — Что мешает вам сойтись? Ты такая красивая. Я уверена, что даже самый обаятельный и богатый мужчина способен бросить к твоим ногам все, что имеет. Я вот обыкновенная, мне и счастье нужно обыкновенное, — весело сообщила она с неожиданным проблеском житейской мудрости. — А ты совсем другая, тебе и счастье другое нужно. Такое, чтобы… чтобы дух захватывало. Кстати, я говорила тебе, что ты здорово сегодня выглядишь? Смотри, как бы тебе не найти свою половину по дороге домой после свадьбы! — Лилечка игриво погрозила Анне пальцем.

Та не без грусти улыбнулась. А Лилечка каким#8209;то новым взглядом осмотрела свою комнату. Все эти салфеточки, занавесочки, вазочки и картиночки в скором времени переедут на новое место вслед за своей хозяйкой: Алексей и Лилечка уже поговаривали о том, чтобы продать свои квартиры, купить одну, просторную, и сделать из нее конфетку.

Из раздумий их вывел отчаянный сигнал клаксона.

— Это он, — задохнувшись от волнения, пролепетала Лилечка, вновь превратившись в испуганную раскрасневшуюся девчонку. Она бросила последний взгляд в зеркало и судорожно сжала в руках букет роз. Кольцо, которое подарил ей Алексей, блестело на пальце. Совсем скоро, меньше чем через час, к нему добавится другое, совсем простое, гладкое, но гораздо более дорогое для нее, чем все украшения в мире. Оно свяжет ее с любимым человеком на всю жизнь. Навеки. Навсегда.

Анна встала, постаралась стряхнуть с себя задумчивость и надела свидетельскую ленту, о которой совсем забыла.

— Постой, куда ты? — удивилась она, увидев, что Лилечка поспешно направляется к выходу. — Дай ты ему подняться к тебе.

— Не могу, — донесся голос Лилечки уже откуда#8209;то с лестницы.

Влюбленные так стремительно бежали навстречу друг к другу, что с разбега столкнулись ровно на середине пути между Лилечкиным восьмым этажом и первым.

Свадьба прошла очень скромно и очень весело, хотя присутствовали на ней, кроме жениха и невесты, еще только два человека — свидетели. От волнения и жених, и невеста расписались, пожалуй, несколько более неразборчиво, чем обычно.

Анна выглядела исполненной достоинства, но смотрела на все происходящее со скрытым волнением. Может быть, скоро то же самое будет происходить и с ней? Что касается свидетеля жениха — она больше никогда его не увидела и даже не запомнила, как его зовут, — то он всячески старался быть полезным, волновался не меньше новобрачных, поминутно поправлял очки и даже уронил букет цветов, который ему временно препоручила Лилечка.

Обручальными кольцами Алексей и Лилечка обменялись вполне благополучно: ни одно не упало. Лилечка могла быть спокойна, иначе, если бы это вдруг случилось, она подумала бы, что плохих примет, считая тот бланк заявления, уж слишком много, и, пожалуй, чего доброго, сбежала бы прямо из#8209;под венца куда#8209;нибудь, * где смогла бы выплакаться всласть.

Когда Алексею разрешили поцеловать молодую жену, они так стремительно потянулись друг к другу, что даже слегка стукнулись лбами, а это, если верить приметам, означает, что они стали родственниками.

Служащие загса, как водится, были доброжелательно#8209;официальны. Они сделали все от них зависящее, чтобы бракосочетание прошло более#8209;менее ровно, без неожиданностей. Лилечка и Алексей выглядели самыми счастливыми людьми на земле.

После загса все вчетвером часа два просидели в ресторанчике, затем свидетели незаметно подмигнули друг другу и заявили, что им, пожалуй, пора идти. Анна сослалась на завтрашнюю работу, коллега Алексея весьма вовремя вспомнил, что на следующий день у него должно состояться слушание одного чрезвычайно важного дела. Алексей и Лилечка сделали вид, будто они ужасно огорчены, но по их лицам было видно, что им до смерти хочется остаться вдвоем. Сердечно попрощавшись с Анной и коллегой Алексея, они сели в машину, сказав, что сейчас покатят к себе домой, а на следующий день еще дальше — на юг, на целых две недели. Медовый месяц…

Коллега Алексея сделал робкую попытку проводить Анну до дома, но та решительно ее пресекла.

Мысли ее занимал другой человек, и больше всего ей сейчас хотелось побыть одной, подумать о нем.

Приближался день демонстрации новой коллекции. Все работники модельного агентства находились в страшном напряжении. Даже штатные уборщицы обсуждали это событие с таким волнением, будто участвовали в создании коллекции или, по меньшей мере, готовятся выйти на подиум. Анна поневоле заразилась всеобщим настроением. Ей казалось, что такая огромная работа, проделанная за немногие месяцы, должна быть оценена по заслугам. Вано — и тот, несмотря на весь свой, как он выражался, здоровый цинизм, в последние дни почему#8209;то притих. Поминутно протирая не первой свежести носовым платком линзы очков, он прилежно снимал на камеру то, что могло бы потом заинтересовать зрителей, совершенно забыв о моделях, на которых первое время не переставал заглядываться. Даже «Орбит» теперь жевал как#8209;то очень неохотно.

Среди всего этого волнения, как казалось Анне, только один человек оставался спокойным. Это был, как ни странно, сам Дэн Смирнов, благодаря которому все вокруг и крутились, словно белки в колесе. Если в самом начале работы над коллекцией он еще позволял себе резкие слова, то теперь вел себя как человек, знающий, что все, что от него зависело, он уже сделал. Только улыбка его стала другой — более жесткой. Да и улыбался он одними губами — глаза оставались серьезными и даже настороженными.

А Анна в последнее время не столько руководила съемками, сколько пыталась разгадать этого человека. После того разговора, когда Дэн упрекнул ее в черствости, он продолжал вести себя так, будто этого не было. С Анной вновь держал себя подчеркнуто вежливо, хотя изредка галантно вручал ей в меру скромные букеты, что ни к чему не обязывало и ни о чем не говорило.

Несколько раз она ловила на себе его взгляды, которые замечала и раньше, угадывая в них интерес, симпатию и даже нежность, но постепенно их становилось все меньше и меньше, будто Дэн решил, что она не стоит особого внимания. Думая об этом, Анна чувствовала, как у нее сжимается сердце. Неужели он совсем к ней равнодушен? «Вот рассиропилась! — в сердцах ругала она себя. Подумаешь, пару раз на тебя посмотрел да разок в ресторан пригласил, а ты уже и растаяла!» Но сердце внимать разуму упорно не хотело. Подсознательно Анна почему#8209;то была уверена, что ее отношения с Дэном — про себя она звала его только по имени — пусть и ни к чему не обязывающие, но начавшиеся так легко и красиво, не могут кончиться ничем. Это было бы очень обидно!

Эти мысли не были бы такими горькими, если бы не вернувшиеся из свадебного путешествия Алексей и Лилечка. Они пришли навестить Анну, и она не могла не удивиться тому, как изменились ее друзья. И дело было вовсе не в загаре, хотя она не могла не признать, что он очень украсил путешественников. Нет, что#8209;то новое и особенное появилось на их лицах. Лилечка заметно похорошела, улыбка ее перестала быть робкой и смущенной — теперь она открыто улыбалась любимому человеку и лучшей подруге. Новое было и в том, как смело, уверенно она брала Алексея за руку и прислонялась головой к его плечу — казалось, всем своим видом показывала, что любит и любима, и бросала вызов тем, кто не был так же счастлив. Теперь Лилечка могла не бояться за то, как сложится ее жизнь: рядом с ней был мужчина, который взял эти заботы на себя.

Алексей, что Анна обнаружила с неменьшим удивлением, как будто стал выше ростом. Впервые она слышала, как он, обращаясь к ней, не пересыпает свои речи всяческим романтическим вздором, и это было что#8209;то новое. Взгляд его, лишенный мечтательности, стал более прямым и твердым, но быстро менялся и светился нежностью, когда был обращен на Лилечку. Это был взгляд без памяти влюбленного мужчины, который, однако, сознавал, что на нем лежит большая ответственность за другого человека.

Пока Анна угощала Алексея и Лилечку чаем с тортом, за которым пришлось спешно сбегать в ближайшую кондитерскую (поставить на стол свои сомнительные кулинарные шедевры она не решилась), они взахлеб рассказывали ей о своем медовом месяце, умалчивая, разумеется, о многом. Анна слушала их, смеялась над рассказом Лилечки о Том, как та впервые проехалась по канатной дороге, чуть не застряв в середине пути, рассматривала фотографии — целую пачку! — которые они принесли с собой… и думала о себе, о том, как сложится ее жизнь: доведется ли ей стать такой же счастливой?

Улучив момент — Алексей в это время вызвался сходить на кухню и налить всем еще по чашке чая — Лилечка придвинулась к Анне и тихо спросила:

— Ну а ты?

— Что — я? — Анна попыталась всем своим видом изобразить безмятежность, которой на самом деле и в помине не было.

— У тебя… изменилось что#8209;нибудь? — робко поинтересовалась Лилечка, не зная, как напрямик, без обиды спросить подругу о том, что ее волнует.

— Ты хочешь знать, не изменилась ли в лучшую сторону моя личная жизнь? — безжалостно уточнила Анна и, заметив, как Лилечка смутилась, с горечью подумала, что, наверное, всю жизнь ей придется наблюдать, как даже близкие люди, глядя на нее, почему#8209;то теряются. «Пожалуй, Дэн был прав, — в тысячный раз решила она. — Даже Лилечка опять расстроилась не на шутку, а я#8209;то думала, что все уже прошло. Наверное, глядя на меня, окружающие читают: „Осторожно! Злая и холодная!“, если в моем присутствии все чувствуют себя неуверенно».

— Я имею в виду… — пролепетала Лилечка покраснев.

— Я тебя поняла, — спокойно сказала Анна. Нелегко все#8209;таки жить, если постоянно носишь защитную броню. — Мы очень часто видимся.

— Правда? Вот здорово! — обрадовалась Лилечка. — Я его знаю?

— Лично — нет. — Но ты о нем, конечно же, слышала: он достаточно известный человек. Только вот…

— А что я тебе говорила! — не дослушав подругу, радостно воскликнула Лилечка. — Я же всегда знала, что у тебя будет особенное счастье! Вот и оказалась права!

— Да, но… — пробормотала Анна, понимая, что объяснить доброй, ласковой, преданной, но такой наивной Лилечке, что все обстоит куда сложнее, скорее всего, не удастся.

— Что я слышу? — не менее радостно произнес Алексей, входя в гостиную с чашками. — Анна, ты с кем#8209;то встречаешься?

Анна вдруг почувствовала, как в ней поднимается ей самой непонятная злоба. Неужели им невдомек, что счастливой можно быть и одной? Сколько женщин живет именно так! Меняют мужчин как перчатки, ни от кого не зависят и не глядят на какую#8209;нибудь особь мужского пола влюбленными собачьими глазами! Анна чуть было не выпалила это вслух, но вовремя остановилась, подумав, что ее раздражение — результат самой заурядной зависти. Просто ей больно смотреть на счастье других людей, таких уверенных в том, что завтрашний день будет не хуже сегодняшнего, тогда как она сама пребывает в полнейшей неизвестности.

— Что с тобой? — спросил Алексей, как будто что#8209;то прочитав в ее глазах.

— Ничего, — выдохнула она устало. — У меня сейчас очень ответственная работа, вы же знаете.

— А#8209;а, модельное агентство Дэна Смирнова? — уточнила Лилечка без особого интереса.

— Да, — отозвалась Анна, подумав, как это странно: слышать имя любимого человека от другой женщины, которая произносит его так равнодушно. — Показ новой коллекции совсем скоро, и там сейчас все на нервах, включая меня. — Она сделала попытку улыбнуться, но ничего, кроме вымученной усмешки, у нее не получилось.

— Мы понимаем, — успокаивающе произнес Алексей, пристально глядя на нее.

«А ведь он#8209;то точно все понял», — подумала вдруг Анна.

— Ладно, Лилечка, нам пора идти, — спохватился Алексей. — Анна, наверное, устала, да и у нас много дел.

— Да. Аня, мы ведь покупаем новую квартиру, представляешь? — восторженно сообщила Лилечка уже с порога, собираясь уходить.

— Очень за вас рада, — Анна постаралась ослепительно улыбнуться, но сама почувствовала, что это получилось у нее не очень хорошо.

Оставшись одна, она опустилась на диван. По привычке нашарила около себя пульт, но включать телевизор не стала, вспомнив, что в ближайшее время можно не ожидать от Сергея Воронцова новых каверз — он в отпуске. Рыбки ему, видите ли, захотелось половить, грибы пособирать. Ну и отлично! Не придется лишний раз смотреть на торжествующую физиономию этого нахала, который даже не может найти хороший сюжет для самостоятельной работы, коли имеет обыкновение воровать их у других.

Анна отбросила пульт и сделала мужественную попытку погрузиться в какую#8209;то книгу, которая случайно оказалась лежащей на столике возле дивана, но, не прочитав ни строчки, задумалась обо всем сразу: о счастье Лилечки и Алексея, о ее собственных непонятных отношениях с Дэном, о Сергее Воронцове с его двухнедельным отпуском, о демонстрации новой коллекции, о возможном повышении по службе, если ей этот сюжет удастся — Борис Алексеевич в последний раз об этом обмолвился… Усталость мягко, но настойчиво брала свое. Через несколько минут Анна крепко спала, свернувшись клубочком на диване. Мягкий, приглушенный свет торшера, казалось, стер с ее лица всю жесткость, настойчивость и решимость. Защитная броня лежала отброшенная где#8209;то в углу, где ее не было видно. Грудь спящей женщины мерно приподнималась и опускалась в такт глубокому дыханию. Длинные ресницы казались еще длиннее из#8209;за тени, которую они отбрасывали. Мягкие пепельные волосы, избавленные от шпилек и заколок, свободной волной покоились на подушке.

Рядом с хозяйкой свернулся клубочком и Котька, положив голову на книгу, которую Анна пыталась читать. Это был «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля, том четвертый. Самое подходящее чтение для влюбленной женщины, которая так хочет быть счастливой!

А Воронцов действительно выпросил у шефа отпуск.

— Маму, говоришь, надо навестить? — отеческим тоном переспросил Борис Алексеевич.

Поскольку Сергей об этом уже ему говорил, на этот раз промолчал — и правильно сделал.

— Что ж, дело похвальное, — пробасил шеф. — Но что#8209;то ты в последнее время сдал, Воронцов. Вот Черкасова — молодец. Видишь, как у нее все гладко выходит? И, думаю, ей повышения не миновать, я уж постараюсь. Расширяться нам надо, авторские программы делать, а кадры где найти подходящие? — Он безнадежно развел руками, будто хотел показать, что вынужден иметь дело с бесталанными дураками. — Кроме Черкасовой — никого. Вот на тебя рассчитывал, да, наверное, ошибся.

— Командировочные выдадите? — поинтересовался Сергей вместо ответа.

— Ага! — удовлетворенно улыбнулся Борис Алексеевич. — Так я и знал, что тут дело нечисто. Далеко собрался?

— В Амстердам, — спокойно, будто речь шла о какой#8209;нибудь деревне Пеньково, сообщил Сергей.

— Куда? — Шеф аж подскочил на стуле.

— В Амстердам, — терпеливо повторил Сергей.

— А я#8209;то думал, что твоя мамаша в Саратове живет, — заметил Борис Алексеевич.

— Жила#8209;жила, а потом взяла и махнула в Амстердам, — не моргнув глазом, соврал Воронцов таким тоном, будто для него это было дело обычное. — Сюжет один есть, — признался он все тем же тоном. — Если мне удастся раскопать то, о чем я сильно подозреваю, сенсация будет ого#8209;го! — Он самодовольно улыбнулся.

— А что, уже есть наметки? — осторожно поинтересовался шеф.

— Есть, — продолжая улыбаться, уверенно подтвердил Сергей.

— И какие же?

— Профессиональная тайна. Но первым все отснятое просмотрите, конечно, вы. Вот тогда и решите, что делать с сюжетом. Только я точно говорю, будет он первый сорт: не каждый день такие появляются.

— Ты, Воронцов, того… лучше не хвастайся, — осторожно предупредил шеф.

— Какое там хвастовство! — махнул тот рукой. — Я знаю, что говорю.

— Ну хорошо, Воронцов, — согласился наконец шеф. — Так уж и быть, я тебе поверю. Как#8209;никак, ты работать умеешь. — Сергей отвесил изящный и немного ироничный поклон, щелкнул каблуками. — Но смотри, — Борис Алексеевич погрозил ему пухлым пальцем. — Ладно, сейчас выпишу нужную бумажку, сходишь к бухгалтеру.

Насвистывая какой#8209;то мотив, Сергей вышел из кабинета редактора «Новостей» ТВР. И все#8209;таки он съездит к матери в Саратов денька на два. Времени ему хватит. Не так уж и глубоко лежит то, что скрывается под названием «Russian Stars». Странно только, что до него никто не сделал того, что собирается сделать он. Или все просто боятся? Но ему страх неведом, лишь бы удалось сбросить с седла соперницу, да так, чтобы она шлепнулась побольнее.

Вечером, накануне демонстрации новой коллекции, Анна помогала Вано собирать аппаратуру. Собственно говоря, она могла бы этого и не делать, но, то ли чувствуя что#8209;то, то ли ожидая чего#8209;то особенного, предпочла задержаться в агентстве. И не прогадала. Дэн, который уже часа три сидел у себя в кабинете, вдруг вышел к ним.

— Анна, как хорошо, что вы не ушли, — сказал он со своей замечательной мягкой улыбкой. — Мне хотелось бы поговорить с вами. Знаете, завтра будет напряженный день, я боюсь, что не смогу уделить вам время. Вы не возражаете? — Дэн указал на мягкий диван, стоящий в углу комнаты.

Вано постарался тактично удалиться, буркнув что#8209;то, отдаленно напоминающее «до свидания».

— Вы даже не представляете себе, как я вам благодарен, — продолжил Кутюрье, улыбаясь. — Вы проделали огромную работу, я восхищен вашей трудоспособностью. Боюсь только, для вас это были не самые легкие деньки.

— Возможно, — отозвалась Анна, — но зато они были очень интересными.

— Ну, по роду своей профессии вы наверняка сталкиваетесь с чем#8209;нибудь не менее интересным каждый день, — предположил Дэн, как будто не заметив, что Анна пытается говорить с ним в таком же легком тоне, как и он с ней.

— Да, но, согласитесь, когда#8209;то и дело берешь интервью у разных общественных деятелей, актеров, бизнесменов и прочих, это начинает приедаться.

— Под «прочими», как я понял, вы подразумеваете и меня? — не без иронии полюбопытствовал Дэн.

Анна смутилась, понимая, что неправильно выразилась.

— Нет, — ответила она, наконец. — Наоборот. Не каждый день попадаешь в модельное агентство, такое, как ваше, не каждый день видишь, как на твоих глазах создаются настоящие шедевры и не каждый день встречаешь такого… — Она запнулась и замолчала.

— Такого — кого? — настойчиво переспросил Дэн.

— Не каждый день… я хочу сказать, что не каждый день имеешь возможность взять интервью у такого человека, как вы. Ведь вы так бескомпромиссны во всем, что касается ваших контактов со СМИ, — собравшись с силами, она даже улыбнулась.

Дэн едва заметно вздохнул, скрывая разочарование. Он прекрасно понял, что чуть было не вырвалось у Анны. Это ему было и приятно, и неприятно одновременно, неприятно потому, что она не высказала вслух того, о чем думала, не изменила себе, так и осталась скрытной.

— Что ж, — произнес он суховато, — мне очень лестно слышать это именно от вас. Вы талантливая тележурналистка.

— Благодарю вас, — Анна поднялась с дивана, вслед за ней поднялся и Дэн.

Вся сцена отдавала такой официальностью, что после взаимной благодарности нашим героям не оставалось ничего другого, как раскланяться и разойтись в разные стороны. Но вопреки всем канонам Дэн вдруг спросил:

— Скажите, как вы планируете ваш завтрашний день?

— То есть? — насторожилась Анна.

— Я имею в виду ваше рабочее время, — пояснил Дэн.

— Ах, вот вы о чем? — Она облегченно вздохнула, но в этом вздохе невольно прозвучало то же разочарование, что и несколько минут назад у Дэна. Анна порылась в сумочке и достала ежедневник. Лихорадочно перелистнула несколько страниц. — Да, вот оно, завтра. Так, в девять ноль#8209;ноль вы согласились дать интервью перед показом своей коллекции. Потом надо обговорить кое#8209;какие технические детали со съемочной группой, ну и…

— Ну и?

— Ну и сама демонстрация вашей коллекции, конечно.

— Присядьте, — спокойно попросил Дэн.

— Что?

— Присядьте же! Нам надо кое#8209;что прояснить напоследок.

Анна послушно опустилась на диван. Ей очень хотелось остаться наедине с Дэном хотя бы еще на несколько минут, и в то же время ничего она не желала больше, как бежать от него за тридевять земель, в тридевятое царство, где никто не слышал ни о модельном агентстве «Russian Stars», ни о его владельце, Дэне Смирнове, к которому она чувствовала нечто более сильное, чем простое влечение.

— Скажите, насколько я понимаю, съемки демонстрации коллекции не требуют вашего непосредственного участия? — поинтересовался Дэн.

— Что вы имеете в виду? — снова насторожилась Анна. — Ну да, — ответила она, справившись с собой, — в общем#8209;то Вано, мой оператор, и вся моя съемочная группа прекрасно справляются сами. Я не занимаюсь технической стороной съемок, это не входит в мою компетенцию, хотя кое#8209;что в этой области я, понятное дело, знаю, иначе и быть не может.

Дэн рассеянно похлопал ладонью по подлокотнику дивана, как будто то, что он собирался сказать, не имело особого значения.

— Я хотел бы предложить вам, — сказал он, не глядя на Анну, — присутствовать на демонстрации моей коллекции в качестве гостьи. Для вас будет зарезервировано место в первом ряду. Мне будет приятно, — добавил он, увидев краем глаза, что Анна сделала порывистый жест, словно собираясь уходить, — увидеть вас в первом ряду среди моих гостей. Ведь вы принимали непосредственное участие в том, что происходило здесь в течение последних месяцев, и наблюдали за моим скромным созидательным трудом, за моими попытками выразить невыразимое.

— Невыразимое? — машинально повторила Анна, не зная, как реагировать.

— Да, я имею в виду таинственную женскую душу. Поверьте, даже для меня она до сих пор остается полной загадок, несмотря на то, что я изучаю ее не первый десяток лет.

Анна невольно вспыхнула. Кажется, она действительно привлекает его, раз он сделал ей такое предложение. И все#8209;таки ей было как#8209;то неловко. Надо что#8209;то ответить, но и откровенно показать свою радость Анна не могла.

— Мне очень приятно, — начала она.

— Отлично, — просиял Дэн, будто Анна уже сказала «да». — Я так и знал, что вы согласитесь, — добавил он, не давая ей возразить. — Даже взял на себя смелость заранее приготовить то, что собирался вам отдать. — Дэн вручил Анне коробку, обернутую в блестящую бумагу и завязанную изящным бантом.

— Что это? — удивилась она, не решаясь взять ее.

— Это… впрочем, увидите. Пусть это будем моим сюрпризом для вас. Надеюсь, он вам понравится. Кажется, вы сказали, что вам пора идти. Простите, что так говорю вам, но у меня и самого еще остались невыполненными несколько дел, с которыми неплохо было бы покончить сегодня. А, вы уже и сами собирались уходить? Позвольте поцеловать вашу руку.

Попрощавшись с Анной, Дэн отвернулся, даже не посмотрев, как она уходит. Потом неторопливо подошел к телефону.

— Да, мистер Ван#8209;Вейлен. Партия уже выслана. Именно то, о чем мы с вами говорили. Нет, никаких нежелательных слухов, думаю, не будет, тем более что я намерен кое#8209;что предпринять. Уверяю вас, никто и не подумает плохого. Скорее, вызывало бы подозрение то, что я продолжаю избегать СМИ. А теперь все, естественно, изменится. Да, я намерен всерьез выйти в свет, чтобы никто ничего не заподозрил. Да, все в порядке, вы можете быть спокойны. А, вас интересует моя новая коллекция? Да, завтра демонстрация. Название? Скажу по секрету, я назвал ее одним женским именем, но большего пока не сообщу. Это будет настоящая бомба. Никто этого не ожидает, даже обладательница имени, о котором я вам намекнул.

Вернувшись домой, Анна первым делом торопливо развязала бант и развернула бумагу. На фирменной коробке большими буквами было написано по#8209;английски «От Дэна Смирнова». Еще не открыв ее, она догадалась, что в ней лежит. Не веря своим глазам, сняла крышку. В коробке, завернутое в тонкую бумагу, лежало платье, при виде которого у нее захватило дух. Анна в жизни не видела ничего более красивого. Завтра она обязательно наденет его, именно этого хочет Дэн.

Лилечка проснулась около шести утра. Было темно. Алексей мирно спал, она не стала его тревожить — пусть отдохнет.

Некоторое время Лилечка просто лежала, пытаясь понять, что же ее разбудило. Обычно ей всегда было трудно проснуться рано, а тут, словно что#8209;то толкнуло. Она прислушалась к себе. Что#8209;то было не так, но что именно, понять не могла. И только когда тихонько встала с постели, почувствовала, что ей нехорошо. Она ощущала слабость, как будто не спала всю ночь, в горле стоял ком, ее подташнивало. Подумав немного — спросонья это получалось медленнее обычного, — Лилечка полезла в сумочку, где, в числе прочего, лежал заветный календарик, внимательно посмотрела на него, что#8209;то подсчитала.

Задержка на два дня. Конечно, это еще ни о чем не говорит, но Лилечка обрадовалась: быть может, это как раз то, чего она втайне уже давно ждет и о чем мечтает? Лилечке всегда хотелось, чтобы у нее был ребенок. Ребенок? Ну, это только для начала. А лучше — двое детей или даже трое. Сама она была единственным ребенком в семье, так что родители слишком усиленно старались ее воспитывать. Лилечка всегда помнила, как в детстве мечтала о братике или сестренке, но так и осталась единственным ребенком, на которого родители взвалили — иначе не скажешь — бремя своей любви. Только став взрослой, она смогла вырваться из#8209;под их опеки, уехала учиться в Москву, но и здесь они часто давали о себе знать. Лилечка получала от них письма каждую неделю и добросовестно отвечала на них, хотя это не доставляло ей ни малейшего удовольствия — уж больно деспотично они всегда себя вели и даже в письмах старались навязать дочери свое мнение.

Стоило Лилечкиным родителям день#8209;другой не увидеть ее по телевизору, как они поднимали настоящий переполох: звонили ей, невзирая на дороговизну междугородных звонков, и часами выспрашивали, не случилось ли чего#8209;нибудь? Когда же видели ее на экране, то тоже не успокаивались: Лилечкина мама считала своим долгом высказывать критические замечания в адрес дочери, полагая, что это ее воспитает и сделает зрелым человеком. То, что Лилечке стукнуло уже двадцать восемь и она по всем меркам считается взрослой, родителей не смущало.

Свою зрелость Лилечка, не видя другого выхода, начала доказывать тем, что ставила родителей перед фактом. В семнадцать лет заявила им, что едет учиться в Москву, а когда они бурно запротестовали, показала им купленный заранее билет в один конец. Когда Лилечка устроилась работать на ТВР, она просто позвонила и попросила их включить телевизор в двадцать один ноль#8209;ноль.

С Алексеем, в отличие от родителей, Лилечка была очень откровенна, но об этой задержке ей не хотелось говорить, пока все не подтвердится, если подтвердится вообще.

Лилечка прошла на кухню и выпила немного воды. Стало чуть полегче. Потом внезапно захотелось есть. Когда проснувшийся через час Алексей вошел в кухню, то увидел жену, энергично расправлявшуюся с банкой маринованных огурцов.

— Что с тобой? — удивился он.

— Так, не спится, — пожала она плечами.

— А огурцы? Ты же их не любишь?

Лилечка посмотрела на банку, в которой уже почти ничего не осталось.

— А ведь верно, — заметила она. — Просто, знаешь, внезапно захотелось есть, вот и все. Сама удивляюсь. — И рассмеялась.

— Ну#8209;ну, — произнес Алексей, начиная собираться на работу.

— Подожди, — попросила Лилечка. — Ты ведь подвезешь меня?

— Конечно, — отозвался он. — Это для меня большое удовольствие — подвозить мою любимую до работы. А после работы за тобой заехать?

— Да, пожалуйста, — обрадовалась она. Однако, приехав после работы на ТВР, Алекс Лилечки не застал. Молодая секретарша сказала, что Круглова… то есть Шепелева отпросилась домой — неважно себя почувствовала.

— Борис Алексеевич очень недоволен, — добавила она от себя, — но выглядела Лилечка и в самом деле неважно.

Встревоженный Алексей помчался домой. Поворачивая ключ в замке, прислушался — обычно он всегда слышал ее быстрые шаги: Лилечка любила встречать его у самой двери, но на этот раз все было тихо. Открыв дверь, Алексей обнаружил, что пальто Лилечки висит на вешалке. Значит, она дома, но почему же не идет его встречать? Вконец разволновавшись, он пошел по коридору, заглядывая в комнаты. Лилечка лежала на кровати в спальне, свернувшись калачиком. Ему показалось, что она выглядит усталой, побледневшей. Глаза ее были закрыты, на виске билась тоненькая жилка, от чего Лилечка казалась совсем беззащитной.

На тумбочке белел листок бумаги. Крупным, по#8209;детски аккуратным почерком на нем было выведено: «Разбуди меня, как только вернешься». Слово «разбуди» было дважды подчеркнуто, но, взглянув на растрепавшиеся кудряшки жены, бледное личико и пульсирующую жилку у виска, Алексей не захотел ее тревожить. Он только заботливо укрыл Лилечку пледом и некоторое время постоял рядом. Ему показалось, что во сне она улыбнулась. Бросив на нее последний взгляд, Алексей на цыпочках вышел из комнаты.

Почему#8209;то ему захотелось сделать что#8209;то приятное, что#8209;то такое, что могло бы порадовать жену. Он полил цветы, которые Лилечка всего за месяц совместной жизни успела развести в огромном количестве, сходил в ближайший магазин, протер полы. Проснувшаяся часа через три Лилечка обнаружила возле кровати вазу с цветами. Алексей сидел тут же в глубоком кресле и читал какое#8209;то дело.

— И ты не разбудил! — упрекнула она его, едва успев протереть глаза.

— Не хотелось, — с улыбкой ответил Алексей. — Ты так сладко спала. Я заехал за тобой на работу, но мне сказали, что ты отпросилась сегодня пораньше. Что, отменили какой#8209;нибудь репортаж?

— А вот и нет, — Лилечка потянулась и села в кровати. В своей легкомысленной пижаме в розовый цветочек, с растрепанными кудряшками, она походила скорее на маленькую девочку, чем на взрослую замужнюю даму. — У меня сегодня была бы масса работы, но я все равно ушла.

Алексей недоуменно поднял брови.

— И как же объяснить такой непростительный поступок, как отлынивание от работы? — Он, насколько мог, придал своему лицу строгое выражение, но глаза его улыбались. Потом участливо спросил: — Что, ты и вправду плохо себя почувствовала?

— Да, но это не имеет никакого значения, — Лилечка встала с кровати, подошла к мужу, присела к нему на колени. Алексей обнял ее.

— То есть, как не имеет значения? — возмутился он.

— Понимаешь, — сказала Лилечка, ластясь к нему, — конечно, это имеет значение, но только не в данном случае. Знаешь, я сегодня впервые сама, без будильника, проснулась так рано. И есть захотелось прямо с утра, а раньше со мной никогда такого не было.

— Лилечка, милая, не говори загадками, пожалуйста, — взмолился Алексей. — Честное слово, у меня их на работе столько, что именно поэтому…

— Именно поэтому ты женился на такой простушке, — торжествующе завершила за него Лилечка.

— Я вовсе не то хотел сказать, — упрекнул ее Алексей.

— Знаю, но наверняка так подумал, — беспечно отозвалась она. — Просто я иногда люблю вот так тебя ловить на слове. А в наказание за свое поведение ты все равно должен отгадать эту загадку. Ну#8209;ка, юрист, умеешь ли ты сопоставлять факты? То, что твоя жена ни свет, ни заря объедается солеными огурцами и отпрашивается с работы по причине плохого самочувствия, тебе ни о чем не говорит?

— Не может быть, — начал прозревать Алексей.

— Может#8209;может, — Лилечка соскочила с его колен и затанцевала по комнате.

Алексей испуганно схватил ее за руку.

— Хватит, хватит, — забеспокоился он. — Вдруг повредишь ребенку.

— Ты что! У меня же еще всего четыре недели сроку!

— Все равно! Теперь я с тебя пылинки сдувать буду.

— А что? В нашей квартире есть хоть одна пылинка? По#8209;моему, я совсем даже неплохо ее убираю.

— Лилечка, опять ты меня на слове ловишь! Знаешь, из тебя получился бы неплохой адвокат. Ты так ловко это делаешь.

— Нет, я терпеть не могу зубрежку. Право такое, право сякое! Бр#8209;р#8209;р! Уж лучше я останусь журналисткой. Впрочем, скоро мне, наверное, нельзя будет показываться на съемках. Беременная тележурналистка — это как#8209;то, знаешь, не совсем… Не смотрится… Между прочим, ты уже целых пять минут назад узнал потрясающую новость, но до сих пор меня не поцеловал.

Алексей обнял ее, и Лилечка заметила, что делает это он осторожнее, чем обычно. Их губы встретились. Краешком сознания Алексей успел подумать о грязных пеленках и использованных памперсах, но это как#8209;то сразу отошло на второй план, заслоненное самым главным: у них будет ребенок. А Лилечка подумала, как здорово, что в течение долгих девяти месяцев она ни на секунду не останется одна: ведь с ней будет ее ребенок. И она с благодарностью приложила ладонь к животу.

Сидя в освещенном зале, Анна наскоро записывала имена тех, кто присутствовал на демонстрации коллекции. Записная книжка и весь ее деловитый вид упрямо не желали сочетаться с платьем, которое ей подарил Дэн. Такое платье должна носить какая#8209;нибудь принцесса из сказки, а уж никак не тележурналистка на работе.

И вместе с тем именно сегодня ей хотелось быть красивой, чтобы Дэн запомнил ее такой.

«Чтобы Дэн запомнил ее такой!» Анна почувствовала, что еще чуть#8209;чуть, и ей на глаза навернутся слезы. Этого еще не хватало! Она раскрыла сумочку в поисках носового платка, но вовремя вспомнила о макияже. Вдруг его испортит?

Сегодня Дэн почти не обратил на нее внимания. Правда, когда она вошла в студию, он поздоровался с ней и даже отметил, что она прекрасно выглядит, но то же самое он мог бы сказать и любой другой женщине. Еще он взглянул на нее одобрительно, когда она переоделась в платье, подаренное им, и любезно проводил ее к визажистке, но то же самое мог бы сделать буквально для каждой манекенщицы в агентстве. Анна заметила, что со многими из них он держится приветливо. Так что вообще непонятно — в качестве кого она, Анна, сюда попала?

Невероятно красивая, но грустная, не замечающая ничего вокруг, она сидела в удобном кресле в первом ряду. По спине пробегал непонятный и неприятный холодок. Или это от чужих взглядов, бесцеремонно или украдкой оценивающих ее и спрашивающих, кто эта женщина и можно ли завести с ней знакомство?

Длинноногие модели неторопливо проплывали по подиуму, поворачивались, на миг останавливались, так же неторопливо удалялись, и Анна думала о том, что с показом каждого нового платья уходит то время, которое она могла бы пробыть рядом с Дэном. Выучив наизусть, в какой очередности идет демонстрация, она считала выходы про себя. Вот серебристо#8209;серое, с ярким всплеском желтого и красного. Над ним очень долго возились. Помнится, этот яркий всплеск добавили уже в самом конце. Вот нежно#8209;сиреневое, будто сшитое из струящихся шелковых лент. Вот черное, с россыпью блесток. А вот это — Анна помнила точно — оно самым первым вошло в коллекцию…

Модели проходили одна за другой, каждую встречали взрывом аплодисментов. Анна радовалась этому успеху. За время, проведенное в студии Дэна Смирнова, она успела привыкнуть к мысли, что в создании этого чуда есть, пусть и ничтожная, доля ее участия. Но сегодня это чудо уйдет из ее жизни навсегда вместе с человеком, которого она полюбила.

Наверное, теперь на всю жизнь она останется одна, потому что не сможет любить кого#8209;то другого, у кого нет этой мягкой улыбки, этого пронизывающего насквозь черного взгляда. Платья — голубое, золотистое, коричневое — слились в одно пятно. Слезы застилали глаза и сдержать их не было уже никакой возможности. Анна перестала смотреть на подиум. Потом почувствовала, что больше не в состоянии находиться здесь, вместе со всеми, так близко к любимому человеку и в то же время так далеко от него. Она решительно встала и, стараясь не привлекать излишнего внимания, пошла между рядами к выходу. Конечно, прошмыгнуть незаметно, как она надеялась, не удалось. На нее — красивую женщину в сногсшибательном платье — смотрели во все глаза: недоумевающе, вопросительно, оценивающе.

Еще минуту, и Анна наконец сможет выйти, забьется в какой#8209;нибудь уголок и даст волю слезам. Она уже не слышала, что заиграла другая музыка, не видела того, как на сцену вышел Дэн. Но, узнав его голос, внезапно остановилась…

— Эта коллекция создавалась долго, и я благодарен всем тем, кто помогал воплотить в жизнь мои замыслы. Я долго думал над тем, как мне назвать ее, пока не встретил женщину, которая перевернула всю мою жизнь. Занятый работой, я так и не удосужился признаться ей в своей любви, — в зале плеснуло легким смехом, — но я готов сделать это сейчас при всех и заодно сказать, что свою коллекцию я называю именем этой женщины — Анна. Я вижу, что она сейчас хочет покинуть меня, — добавил он с мягкой иронией, и Анна, все еще стоящая спиной к нему, ясно представила себе его улыбку, с которой он обычно и говорил такие вещи, — но я умоляю ее не делать этого.

Анна наконец обернулась. Дэн спустился с подиума и теперь шел ей навстречу. В зале раздались аплодисменты — сначала тихо и неуверенно, а потом все громче и громче, постепенно перерастая в невероятную бурю. Дэн бережно взял Анну за руку и повел к подиуму. Не веря тому, что происходит, ничего не видя вокруг себя, она пошла вслед за ним.

И там, на подиуме, под взглядами потрясенной публики, Анна впервые увидела в глазах Дэна не просто нежность, а настоящую любовь. Казалось, будто ей светили два черных солнца. И тогда она шагнула к нему, и их губы слились.

Вано, добросовестно снимавший всю эту сцену, ежеминутно протирал запотевшие очки. Он напрочь позабыл про «Орбит». В душе Вано обзывал себя последним дураком за то, что прозевал все, что, оказывается, происходило у него под носом.

— Поедем ко мне, — предложил Дэн. — Завтра начнется вся эта суматоха с прессой, но сегодняшний вечер мне хотелось бы провести с тобой. Я тебя похищаю.

Несколько минут спустя, когда они устроились на заднем сиденье лимузина, не видимые для водителя за перегородкой из тонированного стекла, Анна, все еще не веря своему счастью, спросила:

— Kaк ты догадался, что я люблю тебя? Я ведь ничего тебе не говорила.

— Значит, ты меня все#8209;таки любишь? — спросил он, улыбаясь. — Я очень этому рад. Вот, наконец, это признание и вырвалось. А я так хотел услышать его! Давно хотел.

— Да, я люблю тебя, — подтвердила Анна, вложив в эти три коротких слова всю свою душу и все свое чувство. — Если бы ты только знал, как мне хотелось это тебе сказать! Но все#8209;таки, как ты догадался?

— Ну, если бы все было так легко, — загадочно протянул Дэн. — Тебе не кажется, что по этому поводу стоит немного выпить? — Он достал запотевшую бутылку шампанского из ледяного ведерка. Пробка громко хлопнула, высокие бокалы наполнились золотистой жидкостью, вверх побежали пузырьки. Дэн подал Анне бокал, который она тут же приложила к щеке.

— Я вся горю, — объяснила она, смеясь.

— Я все еще не ответил на твой вопрос, — заметил Дэн. — Так вот: я же психолог. Не будь я психологом, то не смог бы заниматься тем, чем занимаюсь. Когда я впервые тебя увидел — между прочим, я сразу тебя узнал, потому что не раз видел на экране — то уже тогда подумал про себя: вот женщина, в которой на редкость гармонично сочетаются красота и ум… Тебе никто не говорил, что ты похожа на Венеру Боттичелли?

Анна покачала головой, продолжая держать в руке бокал. Она не отрываясь смотрела на Дэна, все еще не в силах осознать, что ее тайные мечты осуществились.

— Увидев тебя тогда на подиуме, я понял, что и смелости тебе не занимать. В ту минуту я решил, что ты будешь моей, чего бы это мне ни стоило. Но бедный пожилой джентльмен, который не имеет права держать в объятиях такую женщину, — Анна протестующе замахала руками, но все#8209;таки засмеялась, — даже не знал, что делать, чтобы завоевать ее. Когда мы разговаривали с тобой по телефону, а потом в ресторане, я почувствовал, что в твоей жизни все не так гладко, как тебе хотелось бы. О, конечно, ты обо всем позаботилась. На тебе был такой слой защитной брони, что, наверное, его можно было бы даже потрогать…. Но я сразу же понял, что ты совсем другая.

— Какая? — тихо полюбопытствовала она, поражаясь и одновременно радуясь тому, что он так верно ее разгадал.

— Слабая. О нет, сильная, — тут же поправился он. — Но очень уставшая быть сильной. Я уверен, ты не раз и не два мечтала о том, чтобы жить просто, как все. Наверняка твои подруги, если они у тебя есть, уже давно повыходили замуж, у них уже по двое#8209;трое детей, и они счастливы одним тем, что готовят обед для любимого мужа и вместе смотрят телевизор. — Анна сразу же вспомнила Лилечку и Алексея. — А ты все ломаешь голову над тем, почему тебе этого мало, почему во всем обыкновенном ты счастья не видишь, ведь так? Она только головой кивнула.

— Ведь на самом деле ты можешь быть такой беззащитной, — ласково сказал Дэн. — Вот сейчас сидишь передо мной, такая нежная, такая растерянная и хрупкая, и никаких доспехов на тебе нет, и мне так хочется обнять тебя, прижать к своей груди, защитить.

— Так сделай это, — предложила Анна, успев подумать в то же время, что никогда, никакому другому человеку она не сказала бы этих слов. Только Дэну, только ему одному.

И там, в темной и мягкой глубине машины, которая везла их в неведомое, Дэн привлек Анну к себе и страстно поцеловал.

— Эта коллекция одежды, — произнес он внезапно осевшим голосом, — с самого начала была для тебя и про тебя. Ты была моей музой, понимаешь? Те яркие всплески на фоне темных тонов — это ведь вся твоя суть. Помнишь, как я неудачно процитировал «Лолиту»? Получилось по#8209;дурацки, не спорю. Но я ведь хотел только сказать, что понял, какая ты на самом деле, хотя ты и закрывалась от меня очень старательно. Ты была несчастлива, когда мы с тобой встретились. Не знаю, что тебя мучило, но ведь это и не важно, потому что мы теперь вместе, моя любимая, моя нежная, моя удивительная Анна. И я решил, что вместе с моей любовью я подарю тебе маленькое чудо. Вот тогда я и задумал эту коллекцию.

— Но почему же ты не сказал мне об этом с самого начала? — спросила она, вдруг отодвинувшись от Дэна. Ей сразу вспомнились бессонные ночи, которые она коротала одна, думая о нем. Может, ей показалось, что улыбка Дэна стала жестче? Впрочем, она быстро забыла об этом.

— Я знал, что, если бы признался во всем сразу, то потерял бы тебя. Вот поэтому и выигрывал время, все ждал, когда ты сделаешь хоть какое#8209;то движение мне навстречу.

— Дождешься от меня! — проворчала Анна, вспоминая свое поведение.

— Да нет же, были взгляды, в которых я прочел все, что хотел узнать. Ты даже не замечаешь, как смотришь иной раз.

— И как же? — поинтересовалась она только для того, чтобы что#8209;то спросить и слышать его голос снова и снова.

— Тогда в твоих глазах я прочел вопрос и отчаяние оттого, что ты не можешь его разрешить, — серьезно ответил Дэн. — Ты словно лепестки ромашки отрывала и гадала: «Любит — не любит».

Анна промолчала. Ей вдруг пришло в голову, что, будь она на месте Дэна, то не стала бы мучить любимого человека, безнадежно и без взаимности влюбившегося. Вспомнила, как тяжело ей дался разговор с Алексеем и все#8209;таки она его выдержала, а теперь ее лучший друг счастлив. Но любовь к Дэну пересилила все — как бы он ни рассчитывал свои действия наперед, им двигала любовь, а уже за одно это его можно простить.

— Ты согласна быть моей? — спросил он как будто бы волнуясь. — Все дело в том, что я не могу сделать одной вещи, не спросив на это твоего согласия. Так ты согласна?

Анна посмотрела ему в глаза. В его взгляде она увидела любовь, но, присмотревшись, на самом донышке нашла что#8209;то еще, непонятное, темное. Впрочем, это естественно. Дэн Смирнов — зрелый мужчина. Конечно, он темная лошадка, конечно, у него были такие дни такие ночи, о которых она никогда не узнает. Это и правильно. И он, и она — достаточно взрослые люди для того, чтобы до встречи друг с другом у них были две совершенно разные жизни, но о них теперь можно и не вспоминать. Сказав себе это, Анна почувствовала, что ей становится легче. Да, в том#8209;то все и дело: у них были разные жизни, а теперь будет одна, общая. Все это Анна успела прокрутить в голове за считанные секунды, и на вопрос Дэна быстро и прямо, без малейшей заминки ответила:

— Да.

Появившееся, казалось бы, из ниоткуда в приоткрытом футляре засияло кольцо.

— Тогда ты разрешишь мне надеть его на твой палец? — тихо спросил Дэн.

Анна невольно опустила глаза, все еще по привычке сдерживая свои эмоции.

— Я чувствую себя Золушкой, попавшей на бал, — проговорила она.

— Это значит «да»? — уточнил Дэн, и Анна послушно повторила:

— Это значит «да».

И после того как кольцо засверкало на ее пальце, Дэн с самым серьезным видом посмотрел на часы.

— Без одной минуты полночь, — сказал он. — Если ты — Золушка, попавшая на бал, то через минуту волшебство кончится. Машина превратится в тыкву, мой водитель — в какого#8209;нибудь жирного мыша, а ты очутишься у себя, в своей холостяцкой квартире в повседневном — извини меня — рубище. Но мне почему#8209;то кажется, что все только еще начинается. — Он придвинулся к ней еще ближе и обнял ^е. Его рука скользнула по обнаженной спине Анны и, словно невзначай, коснулась застежки на платье…

Сергей шел по вечерним улицам, рассеянно насвистывая какой#8209;то мотив. В руке он держал вырванный из блокнота листок, на котором был написан адрес. Да, не зная языка, не просто ориентироваться. На протяжении последних пятнадцати минут он показывал этот листочек четверым прохожим — один из них, прочитав адрес, указал направо, второй — налево, третий — прямо, а четвертый попросту покрутил пальцем у виска. Все четверо при этом как#8209;то странно улыбались, то ли неуверенно, то ли злорадно, то ли с хитринкой — дескать, знаем мы вас, скромников. И все#8209;таки Сергею нужно было попасть по этому адресу во что бы то ни стало, иначе стоило ли приезжать в Амстердам?

В полнейшем отчаянии он обратился еще к одному прохожему по#8209;английски, думая при этом, что наверняка опять потерпит фиаско. Однако вежливый господин в очках, выходящий из машины — тачка не из последних, как с ходу определил Сергей, — на безукоризненном английском дал ему точные сведения и даже пожелал приятно провести время. Какие они тут все вежливые!

Знал бы Сергей, с кем столкнулся! Впрочем, если бы он и узнал фамилию того господина — а звали его, между прочим, Ван#8209;Вейлен, — то вряд ли это помогло бы ему в его расследовании.

А повод для расследования нашелся, да еще такой, что за него Сергей готов был благодарить не только ту девчонку, которая проснулась одним ясным осенним утром в его квартире, но и ту бутылку, которая довела его до соответствующего состояния, поскольку в трезвом виде он на таких, как Лена — наконец#8209;то вспомнил, как ее зовут, — даже внимания не обращал. По словам Лены, выходило что#8209;то уж совсем несусветное. Раньше — где#8209;то с год назад — она работала в одном модельном агентстве. Сергей не обратил на этот факт ни малейшего внимания, пока она, желая, наверное, похвастаться, не сказала, что это «Russian Stars». Вот тут#8209;то он и навострил уши. Впрочем, оттуда Лена вскоре ушла, причем, как сильно подозревал Сергей, скорее не ушла, а была уволена. Но не это главное. С Леной вместе работала подруга Лариса — с той лишь разницей, что эта девушка задержалась в агентстве несколько дольше. Примерно через месяц после того как Лена уволилась, Лариса стала хвастаться, что она едет работать за границу.

— Да ладно тебе, Лариска, хватит заливать, — отреагировала Лена. — Всем в этом чертовом агентстве известно, что ты ничего такого звездного собой не представляешь. Тебе не то, что до Летисии Касты далеко, любая другая девчонка из агентства лучше тебя держится на подиуме.

— А вот посмотрим! — Лариса улыбнулась, отчего на щеках у нее заиграли две ямочки, и эффектно встряхнула волосами, которые красиво рассыпались по ее плечам.

И через какое#8209;то время она действительно показала Лене копию контракта, со всеми юридическими словечками типа «стороны» и «взаимовыгодное предложение», звучащими так заманчиво!

— Смотри#8209;смотри, — Лариса картинно взмахивала длинными ресницами, — тут написано: «Предоставляется работа по специальности за границей». И где! В Амстердаме! Слово#8209;то какое: Амстердам!

— Да#8209;а, — завистливо вздохнула Лена, — повезло же тебе.

— И не только мне, — хвастливо заявляла Лариса, — такой же контракт заключен е Наташкой, Аллочкой и Кариной.

Лена молча им завидовала и все недоумевала, почему же для этой работы выбрали именно их, а не кого#8209;то другого. Почему, например, не Фаину, с ее совершенно неподражаемой плавной походкой: кто бы ни старался копировать ее, ничего путного из этого не выходило? Почему не Оксану, которая со своей идеальной фигурой, образованием и умением себя держать, запросто могла бы стать мисс Вселенной, да еще почище своей коронованной тезки? Все это было очень странно, и Лена поделилась своими опасениями с Ларисой: нет ли тут чего#8209;то иного, чем просто работа по специальности? Что, у них там в Голландии — или где этот город находится? — своих моделей не найдется? Но Лариса успокоила подругу: все будет о'кей, и вообще пора расширять русский модельный бизнес.

Об Амстердаме и Лариса, и Лена имели самое приблизительное представление. Все, что они знали — это столица какой#8209;то страны, предположительно Голландии, и все. Впрочем, нет. Лариса еще знала строчку из песни: «Турки скачут по гробам прямо в город Амстердам», но там название этого города так хитро мешалось с каким#8209;то непонятным Гибралтаром и не менее загадочным Лабрадором, что определить его местонахождение без географической карты не представлялось возможным, а географию обе подруги не слишком уважали.

Через некоторое время Лариса вместе с другими девчонками укатила в таинственный Амстердам, пообещав непременно писать подруге, как бы дорого ни стоило отослать письмо в другую страну, и даже посмотреть, не найдется ли работы и для нее. Однако прошел месяц, потом другой, а от Ларисы не было никаких вестей. И все#8209;таки через полгода Лена получила от нее письмо с обратным адресом, но оно было такое ненормальное (к сожалению, Лена потом его куда#8209;то засунула, и Сергей Воронцов его так и не увидел), что она ничего толком и не поняла. Получалось, что работу Ларисе дали, но не совсем по специальности, а точнее, совсем не по специальности, что работа эта ей не нравится, но другого все равно ничего нет и уехать из страны она почему#8209;то не может. Получилась какая#8209;то путаница с паспортами. А вообще, она тут будто заново родилась. Теперь у нее даже имя новое — зовут ее здесь не Лариса, а Кристи. И не поймешь, плохо это или хорошо.

Лена — в то время она работала официанткой в какой#8209;то забегаловке и получала совсем мало. Однако выкроила все же денег на сумасшедшие почтовые накрутки и послала подруге ответ по адресу, который потом и дала Сергею. На этом переписка девушек оборвалась. Особого беспокойства у Лены это не вызвало. Все ясно, как божий день: Лариса получила#8209;таки престижную работу и забыла про свою незадачливую приятельницу. Вот чего стоят все эти так называемые подруги!

Поэтому Лена очень удивилась, когда Сергей, получив от нее тот адрес, сказал: ей, возможно, по#8209;крупному повезло, что она ушла из агентства раньше.

И сразу после разговора с Леной, и сейчас, шагая по улицам Амстердама, Сергей не переставал удивляться человеческой глупости. Неужели так много значили для этих девчонок красивые тряпки и тачки, что они согласились, как в омут с головой броситься в эту неизвестность, где вряд ли им светило что#8209;либо хорошее? Впрочем, они не первые и не последние.

Чем ближе подходил Сергей к нужной улице, тем разительнее менялся городской пейзаж. Все чаще попадались старые дома с большими окнами, задернутыми бархатными шторами, все мягче и интимнее казался свет, пробивавшийся сквозь них.

Отыскав, наконец, нужный дом, с таким же мягким светом и тяжелыми шторами, он позвонил в дверь. Ему открыла женщина средних лет в элегантном открытом платье. Сергей поприветствовал ее по#8209;английски. Как оказалось, элегантная дама владела этим языком свободно.

— Молодой человек хочет приятно провести время? — не то спросила, не то просто констатировала она.

— Да, — ответил Сергей. — Если я не ошибаюсь, у вас работает Кристи.

— О да. — Дама улыбнулась. — Она пользуется большим успехом. Думаю, вы сделали правильный выбор, придя в наше заведение.

Как это ни странно, некоторым женщинам идет быть беременными. У них меняется осанка, они ходят неторопливо и плавно, как никогда не ходили раньше, их кожа становится как бы нежнее. Но дело даже не в этом, а в выражении их глаз — в них появляется какое#8209;то скрытое довольство, сосредоточенность на себе и на том крохотном существе, которое, еще не успев появиться на свет, уже требует к себе внимания. То же самое можно было сказать и о Люлечке. И без того кругленькая и миниатюрная, она теперь становилась еще круглее. Кожа заметно утончилась, черты лица немного изменились, но это очень ей шло. Она ходила в просторном платье, связанном ею самолично, распускала волосы, и во всем ее облике появилось что#8209;то от рафаэлевских мадонн. Еще не родив, она уже стала матерью. Во всем ее облике было что#8209;то новое — какая#8209;то особая теплота, согревающая и любимого человека, и еще не родившегося ребенка.

Она без особого труда и с гордостью носила свой округлившийся живот, когда шла, чуть переваливаясь, в магазин — выбирать разные вещички для детского приданого — или просто на прогулку.

Лилечка чувствовала себя как бы в оцепенении, но очень приятном. Она будто жила какой#8209;то особой внутренней жизнью, которая может связать только двух любящих людей и плод их любви, занималась, насколько ей позволяло самочувствие, домашними делами, много отдыхала, гуляла, читала.

Пожалуй, это можно было бы' назвать полным счастьем, если бы оно не омрачалось ненавистными творогом и гречневой кашей, которые Лилечка вынуждена была старательно, хоть и не без отвращения, есть, помня о том, что это полезно для малыша.

А сколько счастливых моментов уже было связано в ее памяти с еще не родившимся ребенком! И то, как она поняла, что через каких#8209;нибудь тридцать пять недель появится малыш, и то, как обнял и поцеловал ее Алексей, узнав об этом. В тот вечер они долго сидели на диване, обнявшись, и говорили о ребенке, о том, на кого он будет похож, кем станет, хотя его еще и на свете не было — лишь маленькая точечка внутри Лилечки, в которой пульсировала жизнь. А как они были счастливы, когда узнали, что это будет мальчик! Алексею разрешили присутствовать на УЗИ, и он радовался как мальчишка, вызывая улыбки у врачей.

Алексея радовало все: даже Лилечкины капризы, а ее настроение, как у всех беременных, женщин, скакало в диапазоне от минус бесконечности до плюс бесконечности. Даже поиски маринованных огурцов по всем окрестным супермаркетам в двенадцать часов ночи — и то доставляли ему радость.

На работе дела у него шли отлично. Начальство стало его ценить. Почему#8209;то с того самого момента, когда он сделал Лилечке предложение, жизнь и карьера Алексея, находившиеся, скорее, в состоянии свободного падения, чем подъема, вдруг стали налаживаться. Только с Лилечкой, впервые за много лет, он начал чувствовать себя сильным человеком, несмотря на то, что носил очки и никогда не занимался спортом. Ему и в голову не приходило, что именно Лилечка смогла доказать ему, что он не неудачник. А ей не приходило в голову, что она сделала для него что#8209;то особенное, что изменило его жизнь. Просто Лилечка любила мужа и не стеснялась открыто им восхищаться. Ну разве он не герой? С самого первого дня их знакомства он вел себя именно так, как в ее представлении должен был вести себя настоящий мужчина. Так о чем же большем можно мечтать?

— Вы прекрасно поработали, — сказал Алексею начальник после того, как ему удалось распутать одно сложное дело. — Скажу прямо, я считал, что в то время как другие разгрызают дела, словно орехи, вы только ломаете о них зубы. Признаю, ошибался. Вам можно доверять и более сложные дела, чем то, которое вы так блестяще провели. Мои поздравления, — и он крепко пожал ему руку.

— И знаешь, — рассказывал довольный Алексей Лилечке, — я ведь и в самом деле чувствую себя теперь настоящим специалистом. Никогда у меня в этом особой уверенности не было, а теперь…

— Конечно, — не раздумывая долго над ответом, отозвалась она. — Ты и есть специалист. Настоящий.

Алексей поудобнее устроился в кресле. Лилечка присела на подлокотник и обняла его.

— Ну а ты как проводила время? — спросил он жену.

— Ничего особенного, как обычно, — она пожала плечами.

— Что, опять творог и гречневая каша? — рассмеялся Алексей, зная, как добросовестно Лилечка поглощает эту ненавистную ей еду.

— Да, — она тоже не удержалась от улыбки. Кстати, Анна мне звонила.

— Вот как? И что нового? — поинтересовался он.

— О! У нее такое! — Лилечка мечтательно прикрыла глаза. — Помнится, в день нашей свадьбы она мне все намекала, что у нее есть интересный мужчина, ну, все такое, только она не знает, как он к ней относится. Так вот, похоже, узнала.

— И что же? — спокойно спросил Алексей, ласково прижимая к себе жену.

— Он ее любит! — торжествующе объявила Лилечка. — И она его тоже. Представляешь, он даже коллекцию ей посвятил!

— Коллекцию? — удивился Алексей. Почему#8209;то ему представился престарелый зоолог#8209;любитель, вручающий Анне листы картона с распластанными на них бабочками, причем каждый лист красиво надписан по#8209;латыни: «Тебе, любимая!»

— Ну да, коллекцию одежды. Это Дэн Смирнов, — пояснила Лилечка.

Не беремся судить, что почувствовал Алексей при этих словах. Было ли это сожаление о своей прежней и такой долгой любви, обожгла ли его хоть маленькая капля ревности — об этом мы никогда не узнаем, и, может быть, к лучшему: некоторым мыслям стоит навсегда остаться там, где они появились. Известно только, что он вдруг грустно сказал:

— А что я сделал для тебя? — И непонятно было, к кому он обращался, к жене или к той, которую боготворил много лет.

— Ты подарил мне счастье, — ответила Лилечка, может, и, не понимая вполне, какие мысли занимают мужа, но каким#8209;то шестым чувством угадав, что сейчас он не уверен в себе.

— Подарил? — спросил он, грустно улыбнувшись. — Я ведь не создал для тебя ничего особенного. Ни коллекции одежды, ни песни, ни, на худой конец, каких#8209;нибудь стихов, пусть даже посредственных, но зато от души.

— А ты сначала спроси: мне это вообще надо? — откликнулась Лилечка.

— А что — нет? — растерялся он.

Она с нежностью посмотрела на него и улыбнулась.

— Мне важно, что ты сейчас со мной и всегда будешь со мной, а большего ничего и не надо. Ты же знаешь, мы с Анной из разного теста слеплены, так что, будь добр, не проводи никаких параллелей. Она моя подруга, и ты когда#8209;то с ней встречался, но не стоит меня из#8209;за этого с ней отождествлять. Я точно знаю: нас с тобой ждет еще немало приятных сюрпризов, даже без стихов, песен и коллекций модной одежды.

— — Догадываешься, что меня в тебе так привлекает? — Анна задумчиво помешала коктейль соломинкой. — То, что, как я ни стараюсь узнать о тебе больше, у меня ничего не выходит — всегда остается какая#8209;то тайна.

— Хочешь сказать, если бы ты знала меня как облупленного, то никаких чувств ко мне не испытывала бы? Почему, собственно говоря, ты мной заинтересовалась? Я ведь довольно#8209;таки старый… нет#8209;нет, не спорь, старый, ну, более чем зрелый мужчина, а ты такая молодая, красивая, умная. В чем же дело?

Анна промолчала, давая понять, что лучше бы не обсуждать этот вопрос. Но Дэн не унимался. Она уже успела уяснить, что психологией, особенно женской, он очень увлечен.

— Знаешь, ты такая замкнутая, все, в особенности что#8209;то неприятное, всегда держишь в себе, поэтому я не буду настаивать на непременном ответе. Просто выскажу свою точку зрения, а ты кивнешь головой, если я окажусь прав.

Она усмехнулась, но ничего не сказала.

— Молчание — знак согласия, — заключил Дэн и тут же принялся излагать свою теорию: — Я не думаю, что тут большую роль сыграли моя известность или моя… м#8209;м#8209;м… обеспеченность. Насколько я тебя знаю, а знаю я тебя лучше, чем ты думаешь, ты достаточно равнодушна как к первому, так и ко второму, хотя бы потому, что и сама мелькаешь на экране телевизора, причем намного чаще, чем я. Хотя кто#8209;нибудь, глядя впоследствии на такую красивую пару, как мы, и завидуя нашему счастью, обязательно скажет, что ты вышла за меня из#8209;за денег.

Анна кивнула.

— Тогда что же ты во мне нашла такого интересного? — Дэн комически развел руками, явно рисуясь. Потом, отбросив вдруг всю иронию, серьезно проговорил: — Знаешь, когда ты впервые увидела меня, у тебя был такой взгляд… — Он сделал паузу, не сразу подобрав нужные слова. — Такой взгляд, словно я напомнил тебе кого#8209;то. Ты как#8209;то растерянно смотрела на меня, а потом вдруг вздрогнула, будто узнала. Но ведь мы не были раньше знакомы, верно?

Анна промолчала. Ее глаза рассеянно скользили по окружающим их предметам обстановки. Она сидела в кресле в уютной гостиной (малой, как пояснил Дэн, а есть еще и большая). После того как Дэн привез Анну к себе в первый раз, она бывала тут довольно часто, проводила с ним вечера, а нередко и ночи. Пожалуй, их отношения можно было назвать почти супружескими — в них было нечто неуловимое, не позволяющее считать их просто интимными.

С Дэном Анна чувствовала себя совершенно другим человеком. Ей казалось, что такого она еще никогда не испытывала. Это была настоящая всепоглощающая любовь, когда не было никого и ничего, кроме нее и Дэна. Это был накал эмоций и желания обладать друг другом полностью, без остатка, всецело. Раньше она и не подозревала, что может быть такой чувственной. Иногда у нее создавалось впечатление, что женщина, с такой страстью отвечающая на ласки любимого мужчины, — не она. Разве способна на такое та, которую коллеги прозвали «железной»? И, тем не менее, все было именно так.

И уж совсем новым оказалось для нее чувство защищенности. Она уже совершенно не обращала внимания на зловредность коллег, которые после того, как вышел в эфир ее большой материал — о том, как создается коллекция модной одежды, — собирались кучками по углам и издавали злобное шипение. Удивительно, сколько ядовитых пресмыкающихся собрал под своей крышей канал ТВР, занимающий, кстати сказать, четыре этажа огромного здания в центре Москвы! Хорошо еще, не надо было думать о Сергее Воронцове, который постоянно находил способы доводить Анну до белого каления — он все еще где#8209;то пропадал. Поговаривали, что уехал навестить маму в Саратове — вот уж странно, что такое чудовище может трепетно относиться к матери. Шеф, конечно, знал правду, но помалкивал, так что все в коллективе находились в полнейшем неведении, и Анна в том числе.

И все#8209;таки иногда ей казалось, что в их отношениях с Дэном или чего#8209;то недостает, или, наоборот, чего#8209;то слишком много. В них было все, что только может пожелать женщина, но чувство защищенности, крепкого мужского плеча, на которое всегда можно опереться — было для Анны совершенно непривычным. Ей, которой приходилось пробивать дорогу самой, спотыкаться, падать, вновь подниматься и идти вперед, несмотря ни на что, теперь нужно было вручить свою судьбу другому человеку, любящему, близкому как никто, но все же другому. И от этого делалось даже немного страшно. По опыту своему она знала, что, если все идет гладко, значит, скоро получишь внезапный удар под дых, да еще с той стороны, с которой этого совсем не ожидаешь. Так что расслабляться нельзя, даже сейчас.

И еще одно слегка пугало: Анна опасалась, что этот человек, такой нежный и внимательный, когда#8209;нибудь начнет уговаривать свою любимую женщину отказаться от ее карьеры. Может быть, Анне действительно не нужно ее продолжать? С Дэном ее жизнь станет более ровной и обеспеченной. Ведь что бы там ни говорили о великой любви, всегда приятно, если у нее есть соответствующая оправа. А оправа эта без денег, увы, не делается. Но на то, чтобы быть такой, какой она стала, затрачено столько усилий! Вот их по#8209;настоящему жаль. Выйдя замуж за Дэна Смирнова, не потеряет ли она себя?

«Я потерять себя боюсь,

В тебе бесследно раствориться», — внезапно пришло ей в голову. Честное слово, ямб в чистом виде! Если так пойдет и дальше, то родится сборник стихов. Интересно, будь жив Олег, как сложилась бы ее судьба? А все#8209;таки Дэн очень на него похож, особенно сейчас, когда смотрит на нее с такой ласковой усмешкой… кстати, что он спросил?

Анна встрепенулась.

— Ты не ответила на мой вопрос, — немного обиженно напомнил он. — Так я тебе кого#8209;то напомнил?

Она отогнала от себя все мысли и небрежно ответила:

— Да. Может быть, тебе никто этого и не говорил, но ты слегка смахиваешь на Джорджа Клуни. Знаешь такого американского актера? «Солярис», «Скорая помощь»…

Сергей Воронцов возвращался домой. Удобно расположившись в салоне самолета, он снова и снова перебирал бумаги. А ведь этим материал не ограничивался — в сумке лежало еще пять видеокассет. Да, более чем достаточно. Это будет настоящая бомба, и если она вдруг в один прекрасный день взорвется, то пострадают многие, может быть — и весь канал ТВР. У Дэна Смирнова, как оказалось, руки длинные, достать могут кого угодно. Вот тебе и модельный бизнес!

Мимо прошла симпатичная стюардесса, толкая перед собой столик на колесах, уставленный напитками.

— Томатный сок, пожалуйста, — не глядя на нее, буркнул Сергей. В другое время он ни за что бы не упустил такой красивой девицы, по крайней мере, узнал бы номер ее телефона, но сейчас ему было не до этого.

Он чувствовал себя примерно так же, как, должно быть, чувствует себя маньяк#8209;террорист, подверженный острым приступам угрызения совести, если вообще в природе существуют такие извращенцы. Идет по улице, несет в чемоданчике бомбу с часовым механизмом и раздумывает: запустить таймер или нет? Если запустит, ой, сколько всего покорежится и сломается! Может, не надо, а?

Ну и сравненьице! Сергей поспешно выбросил его из головы. И все#8209;таки мысли лезли в голову самые нехорошие. Что делать с той информацией, которой он располагает? Как поступить?

Самолет плавно пошел на посадку. Сергей откинулся в кресле, мельком взглянул на бумажный пакетик, прилагающийся как неизбежная данность к удовольствию полетать на настоящем самолете. Как он мечтал в детстве стать летчиком! Или хотя бы раз в жизни полетать на настоящем самолете! А когда вырос, хотел побывать за границей. Вот и пожалуйста! Вот и полетал, вот и возвращается из Голландии, между прочим, а толку никакого. Хотя, впрочем, это не первая его поездка за пределы родины, так что он может позволить себе роскошь не радоваться. Тем более то, что он с собой везет, закономерно вызывает подавленное настроение.

Пройдя через таможенный досмотр в Шереметьево, Воронцов взял такси, которых возле аэропорта было немало, устроился на заднем сиденье и коротко бросил:

— ТВР.

Потом достал мобильник.

— Алло, Процент? — сказал он, услышав, что сняли трубку. — Что? Конечно, я, как ты только догадался? Да, все нормально. Навестил маму, она очень обрадовалась. А у вас там как дела? Что? Новость века? А что про железную женщину?… Как?! Не может быть! Со Смирновым? С Дэном Смирновым?!! Послушай, ты так не шути, сегодня не первое апреля. Ну признайся, что прикалываешься. Да? Точно? — Сергей помрачнел. — Ну хорошо… Когда? Да я сам появлюсь. Первым делом к Борису надо, сам понимаешь. Я человек подневольный, потомственный пролетарий, что начальство скажет, то и делаю. О'кей, пока!

Такси плавно повернуло направо. Еще через три поворота будет ТВР.

— Черт, и угораздило же ее сойтись с этим… — вдруг вырвалось у Сергея.

Водитель покосился в зеркало заднего вида. Надо думать, он уже немало навидался тех, кого бросают ветреные представительницы слабого пола, но все#8209;таки ухмыльнулся, по#8209;своему истолковав то, что в сердцах произнес пассажир.

Сергей соображал быстро.

— Послушай, шеф, — сказал он вдруг, перегнувшись через сиденье. — Тут одна накладочка вышла. Не поеду я сейчас на ТВР. Свези меня в парк, что ли, какой, где деревья, скамеечки… Соскучился по родной среднерусской природе, мочи нет!

Водитель усмехнулся в усы.

— Что же вы не на личной машине, Воронцов? — поинтересовался он. — Или тележурналисты у нас такие бедные?

— Боже, какой я стал известный, меня даже таксисты узнают в лицо! — с деланным восторгом воскликнул Сергей.

— Известный или нет, а платить придется, — предупредил таксист. — И автограф, пожалуй, дайте, а то моя дочура прямо в восторге — ни одних «Новостей» с вами не пропускает.

— Ладно, — покорно согласился Сергей, доставая из кармана записную книжку, — но только к какому#8209;нибудь парку ты меня все#8209;таки подвези.

Странно. Никогда Сергея к природе особо не тянуло. Были, конечно, всякие тусовки на свежем воздухе с обязательными шашлыками и винопитием, но сами мероприятия в таких случаях интересовали его куда больше, чем красота русских берез. Помнится, только один раз его вот так же потянуло подальше от прелестей цивилизации — когда, он, еще, будучи студентом#8209;первокурсником, встречался с девушкой, и в один прекрасный день она заявила ему, что уходит к другому. Как ее звали#8209;то? Не то Наташа, не то Даша. Вот как все перемололось с тех пор! Даже имени ее толком вспомнить не может. А ведь он так ее любил, на руках носил, хотел на ней жениться. А она, не переставая, повторяла, что очень любит таких белых и пушистых, как он! Да только какие особые перспективы могли быть у студента#8209;геолога, если он к тому же в этой самой геологии варил из рук вон плохо? Вот повстречайся она с ним сейчас… Сергей невольно усмехнулся. Да, теперь он кое#8209;что собой представляет. Узнают на улицах, просят автографы. Даше#8209;Наташе это, наверное, понравилось бы. Только вот давно уже не белому и явно не пушистому Сергею она больше не нужна.

Когда Сергей заехал к матери перед поездкой в Амстердам, она расплакалась, но это были радостные слезы.

— Сереженька, золотой мой, какой же ты стал! Я все время на тебя по телевизору смотрю, но только в жизни ты еще лучше! Прямо богатырь!

— Я же тележурналист, мама, — заметил Сергей. — Мне надо постоянно держать себя в форме. О том, что время от времени, бывая недовольным собой, он позволяет себе возлияния, выходящие за рамки умеренности, он упоминать не стал: мать сильно переживает каждую его неудачу.

— Повзрослел, возмужал, — сказала она. — За ум взялся! Ну кто же мог подумать, что из тебя такой видный тележурналист получится.

«Спасибо, мама, — подумал про себя Сергей. — Твоя непоколебимая вера в способности сына просто удивительна». А вслух произнес:

— И все#8209;таки получился именно тележурналист.

— Жениться бы тебе, сынок, — высказала пожелание мать позже, когда поила его чаем с пирожками. — Вот как увижу, что ты нашел наконец подходящую девушку, тогда можно и помереть спокойно.

— Ну что ты, мам, — смутился он. — Не надоело тебе такие разговоры вести?

— А что поделаешь? — печально вздохнула она. — Я же не вечная. Вот, отца уже нет. Но должна же я знать, что у тебя все хорошо!

«Жениться! — вспомнил теперь Сергей совет матери, прислоняясь спиной к березе, растущей прямо около скамьи, на которой он сидел. — А стоит ли вообще? Кто меня такого вытерпит?» Но в его сознании вдруг ясно высветилось одно женское имя, которое он если и произносил, то лишь с неприязнью и даже с ненавистью. Сейчас же ему захотелось сказать его по#8209;другому — с нежностью, с любовью. Он тихо назвал его, впервые вслушавшись в замедленное двойное «Н», так плохо сочетающееся со стремительностью Анны. Всего два звука, повторяющиеся в определенном порядке, ничего особенного, но почему же в них звучит столько всего? И ее воля, и ее кажущаяся холодность, за которой — теперь Сергей был в этом просто уверен — скрываются страстность, подлинная женственность, желание любить и быть любимой. И он, дурак, осел, все это упустил, видя в ней только досадное препятствие на пути к собственной карьере. А вот теперь она с другим. И не просто с другим, а…

Когда Сергей наконец осознал это; ‘ все вдруг встало на свои места. Он хотел соперничать только с ней, и не останавливался ни перед чем, лишь бы насолить ей… А ведь было время, когда он не верил, что от любви до ненависти один шаг.

И вот теперь в его руках ее будущее. Или он замалчивает то, что узнал, и Анна остается с Дэном Смирновым в полнейшем неведении, как и чем он зарабатывает в действительности, и живет с ним на эти самые деньги. (Боже мой! Зря говорят, что деньги не пахнут!) Или же все рассказывает Анне. Она ему, конечно, не верит, и тогда он подкрепляет свои слова доказательствами, опровергнуть которые невозможно, потому что они подлинные и вся правда передана в них с беспощадной точностью. У нее, конечно, не останется сомнений в том, что мужчина, с которым она хочет связать свою жизнь, — грязный подонок. И тогда наступит крах. Она возненавидит Смирнова, потому что не сможет жить с человеком, который, в сущности, обманул ее, показав только одну сторону своей натуры и скрыв то, что касается его темных делишек. Но возненавидит и его, Сергея Воронцова, потому что именно он раскрыл ей глаза и показал правду в том неприглядном виде, в котором она существует на самом деле. И наконец, Анна возненавидит себя — за то, что не почувствовала неладного и не поняла все сама, ослепленная внешним блеском этого… человека. И что тогда случится с ней?

Размышляя таким образом, Сергей и не заметил, как машинально нацарапал на скамье ее имя. А заметив, невесело улыбнулся — таких глупостей он не делал со времен своей зеленой юности. Действительно, он уже старый, хоть и строит из себя сейчас какого#8209;то буколического любовника: современное поколение крутых парней с целью увековечивания имени любимой использует маркеры или баллончики с краской, а не острый край брелока в виде кинжала. Кажется, такие назывались мизерикордами, «кинжалами милосердия». Так что же милосерднее: рассказать ей все или промолчать? И то, и другое — одинаково гадко, одинаково мерзко. Но выбрать все#8209;таки придется.

— Смотри: еще одна статья про нас с тобой, — Дэн взглянул на Анну поверх газеты и сделал эффектную паузу. — Вот, послушай:

«Известный российский Кутюрье, владелец модельного агентства „Russian Stars“ Дэн Смирнов, кажется, решил распрощаться с холостяцкой жизнью. Объектом его внимания стала талантливая тележурналистка Анна Черкасова.

Из достоверных источников стало известно, что познакомились они, когда Анна Черкасова получила задание сделать сюжет о новой коллекции одежды Дэна Смирнова, которая, кстати, была названа в ее честь «Анной». Их отношения за весьма короткий срок стали эталоном идеальной любви: их часто видят вместе, они не сводят друг с друга глаз и ни разу еще не поссорились. Однако у тех, кто сейчас со стороны наблюдает развитие отношений тележурналистки и Кутюрье, возникают некоторые сомнения по поводу их идеальности. Вот мнения некоторых наших читателей.

«Я не думаю, что на самом деле все здесь так чисто, как кажется». «По#8209;моему, она выходит за него замуж из#8209;за денег. Он ведь богатый: в случае чего может даже купить ей свой телеканал». «Уверен, это какой#8209;то трюк. Смирнов никогда раньше так легко не шел на контакт со СМИ. Должно было произойти что#8209;то из ряда вон выходящее, чтобы ситуация изменилась. Всем известно, что у модельного бизнеса есть своя изнанка». «Может, хватит третировать двух любящих людей? Кто сказал, что идеальной любви не бывает?»

Свадьба Дэна Смирнова и Анны Черкасовой назначена на конец августа. Надеемся, что, несмотря на скепсис большинства, они все#8209;таки настоящая влюбленная пара и будут счастливы».

— Ну что за глупости! — воскликнул Дэн, веселясь и сердясь одновременно. Он отбросил газету. — Теперь ты понимаешь, почему я до последнего времени не поддерживал контактов со СМИ?

Анна рассеянно кивнула, занятая своими мыслями. Дэн пристально посмотрел на нее, потом наклонился и поводил рукой перед ее лицом. Она встрепенулась.

— Что#8209;то привиделось? — поинтересовался он ласково.

— Да так, — Анна зябко передернула плечами.

— Что, опять хочешь надеть защитную броню? — с укором спросил Дэн. — Кажется, уже давно пора от нее избавиться. У тебя нет никаких поводов носить ее. Знаешь, чего мне хотелось бы? — Он придвинулся к ней ближе, взял ее руку в свои. — Чтобы ты, просыпаясь, каждое утро в этом доме, который теперь должен быть и твоим, повторяла: «Теперь со мной все будет хорошо, ведь рядом находится человек, который сделает мою жизнь счастливой».

— Какая все#8209;таки грязная получилась статья! — Анна брезгливо поморщилась. — Ну почему никто не хочет поверить в то, что двое людей могут просто взять и полюбить друг друга? Деньги! Изнанка модельного бизнеса! И никому невдомек, что я никогда не стремилась к большому богатству. У меня есть любимая работа, благодаря которой я могу ни от кого не зависеть, собственная квартира. В материальном плане мне больше ничего и не надо… И разве я согласилась бы стать твоей женой, если бы знала, что за твоим модельным бизнесом стоит что#8209;то грязное, гадкое? Но ведь никакой изнанки нет. Ты творческий человек, художник. До встречи с тобой я даже не догадывалась, что создание одежды — это тоже искусство. Теперь понимаю.

— Да, — Дэн говорил немного рассеянно. — Значит, если бы в моем модельном бизнесе была какая#8209;то «изнанка», как ты говоришь, ты никогда не согласилась бы выйти за меня? Даже если бы очень любила?

Анна покачала головой.

— Есть принципы, через которые я не могу переступить. Если бы я знала, что в твоем агентстве происходит что#8209;то незаконное или противоречащее моим моральным убеждениям, я даже не смогла бы полюбить тебя. Человек может быть хоть трижды хорош собой и обаятелен, может преуспевать как никто другой, но если мне станет известно, что это всего лишь красивая обертка, а внутри — гнилье и мерзость, то я и не посмотрю в его сторону.

— Хорошо, что мой бизнес ни с чем таким не связан, — с облегчением рассмеялся Дэн. Если в его смехе и была некоторая натянутость, то Анна ее не заметила.

Неужели любовь действительно делает человека слепым?

Резко зазвонил телефон.

— Наверное, кто#8209;нибудь с очередным предложением, — заметил Дэн, направляясь в смежную комнату. — Почему#8209;то не люблю, когда в каждой комнате стоит по телефону, — добавил он, стараясь скрыть смущение.

Анна, успокоенная их разговором по душам, взялась за злополучную статью, быстро пробежала ее глазами, пожала плечами. И вправду, какая глупость!

— Да, мистер Ван#8209;Вейлен, — Дэн в соседней комнате говорил по#8209;английски. — Все прошло удачно? Вы получили товар? Я рад, рад. Что? Увы, уже холодает. Если вы хотели запечатлеть на фотопленке виды Москвы в золотом уборе осенних листьев, то, пожалуй, несколько опоздали. Теперь только в будущем году. Да, конечно, вы можете рассчитывать на новую партию в течение времени, которое мы с вами уже давно обговорили. Нет, никаких изменений не предвидится… О, благодарю Вас. Да, это брак по любви, она очаровательна… На что вы намекаете? Конечно, в этом нет никаких препятствий, она прекрасно меня понимает. Мой бизнес? А что такого в моем бизнесе, что может кого#8209;то не устраивать? Ха#8209;ха, по#8209;моему, все остаются довольны. — Он вздрогнул. Анна неслышно подошла к нему сзади, обняла за плечи. — Да#8209;да, всего доброго, — торопливо сказал Дэн в трубку. — Нет, мы еще не обсуждали это. Вполне возможно, что все пройдет весьма скромно. Знаете, наш роман и так наделал много шума, а если еще и свадьбу делать с помпой, то сами понимаете… До#8209;свидания. Был очень рад вашему звонку. — Дэн разъединился с собеседником и шумно перевел дух.

— Прости меня, дорогой, — покаянно произнесла Анна, уткнувшись лицом в его плечо. — Если не секрет — кто такой мистер Ван#8209;Вейлен? Он голландец?

— Да. Видишь ли, — Дэн помедлил. — Я ведь иногда делаю и повседневную одежду, не предназначенную для показов высокой моды. Это не эксклюзивные модели, но я выпускаю их в небольшом количестве, соблюдаю интересы клиентов. Может, нескромно звучит, но лучше уж носить такую одежду от Дэна Смирнова, чем эксклюзивные модели от Кутюрье сомнительного пошиба. Представь себе, моя одежда пользуется успехом даже за границей, вот в частности — в Голландии. Надеюсь, ты не считаешь это теневым бизнесом? — Он изобразил нарочитый испуг, затем шутливо продолжил: — Между прочим, этот мистер Ван#8209;Вейлен — пренеприятный тип. Вот уж с кем не хотел бы тебя знакомить. Впрочем, думаю, скоро порву с ним деловые отношения. Он не самый благонадежный партнер. После того как вышла в свет моя последняя коллекция, обо мне заговорили во многих странах. Представь себе, звонили даже из Токио.

— А что ты говорил ему насчет скромной свадьбы? — поинтересовалась Анна.

— Просто хотел отвязаться от этого голландца, — признался Дэн. — Если бы он узнал, что свадьба будет крупным событием, да еще и широко освещаемом в СМИ, то тоже постарался бы засветиться. Еще, чего доброго, набился бы в свидетели. А я уже сказал, как к нему отношусь. Но решать, конечно, тебе. Если хочешь такую свадьбу, чтобы о ней в подробностях знали все и вся, то это твое право, я даже не подумаю тебе возразить.

— Да нет, скромная свадьба меня вполне устраивает, — задумчиво отозвалась Анна. — И так столько времени провожу на виду у всех, так часто вижу сама себя по телевизору, что мне по#8209;настоящему хотелось бы чего#8209;то тихого, незаметного. Я могла бы позвать Алексея, Лилечку сделать своей свидетельницей, а больше мне и некого приглашать… Не Сергея же Воронцова, в самом деле! — Она засмеялась, такой нелепой показалась ей эта мысль.

— А кто такая Лилечка? — поинтересовался Дэн.

— Тележурналистка, как и я, — ответила Анна. — А Алексей — ее муж, юрист. Они поженились совсем недавно, прекрасная пара. Как бы мне хотелось, чтобы и у нас с тобой навсегда остались такие чувства друг к другу, как и у них.

— И останутся, — уверенно произнес Дэн. — У нас с тобой иначе и быть не может. А как фамилия этой Лилечки?

— Круглова, — немного недоуменно сказала Анна. — Впрочем, сейчас она уже Шепелева. А что?

— Круглова, Шепелева, — пробормотал Дэн, как бы вспоминая. — Что#8209;то не припомню тележурналистки с такой фамилией.

— О, она не так часто появляется в эфире, но человек очень хороший.

— Знаешь, дорогая, — осторожно начал Дэн. — Я, конечно, не сноб, но все#8209;таки… Понимаешь, в нашей среде, к которой будешь принадлежать и ты, известность значит очень многое.

Анна не сразу поняла, что он хотел этим сказать, а когда поняла, дала волю своему возмущению.

— Ты не имеешь права навязывать мне свое мнение. Это не тот случай. Я же не прошу тебя отказываться от своих друзей. Да приглашай ты хоть сто Ван#8209;Вейленов, я тебе и слова не скажу. Знаешь, в начале нашего с тобой знакомства ты не казался мне снобом. Но ты все#8209;таки именно сноб. — И, не оборачиваясь, она пошла к двери, подхватив на ходу свою сумочку.

— Постой. Дорогая, не уходи! — крикнул ей вслед Дэн, но Анна уже вышла, хлопнув дверью.

Это была их первая и последняя ссора.

После размолвки с Дэном Анна чувствовала себя отвратительно. То, что произошло, вовсе не связывалось для нее со ссорой как таковой: она не могла не знать, что даже два любящих друг друга человека могут не принимать какие#8209;то мысли и поступки друг друга. В конце концов, наиболее долговечные любящие пары — Анне как журналистке это было, конечно же, известно — вовсе не обязательно никогда не ссорятся. Счастье не безоблачно, да и тем лучше, на то оно и счастье, чтобы приходить неожиданно.

Нет, Анну возмущал сам повод, из#8209;за которого начался спор. За кого ее принимает Дэн, если думает, что она, выйдя за него замуж, будет обязана отказаться от своих друзей? И это наверняка только начало — после свадьбы начнутся новые «приятные» сюрпризы. Завтра он предложит Анне бросить работу, которую она так любит, послезавтра потребует, чтобы она сидела дома и ублажала его, любимого, а в скором времени она, вероятно, просто станет одной из женщин в его жизни, которых наверняка было немало. И чем тогда она будет отличаться от длинноногих тупых красавиц, заполонивших все его модельное агентство?

Утром, добираясь до работы после бессонной ночи, она продолжала думать о том, что произошло накануне. Нет, идти на уступки нельзя ни в коем случае. Она вовсе не желает, чтобы кто#8209;то, пусть это даже мужчина всей ее жизни, ее сбывшаяся мечта, навязывал ей свое мнение. Еще не хватало, чтобы Дэн сам начал подбирать для нее друзей! Решено! Анна будет хранить полнейшее молчание, возьмет себя в руки и ни за что ему не позвонит.

Дэн далеко не глуп, в конце концов он поймет, что был не прав.

Сидя в своем кабинете, Анна не раз и не два подавляла желание набрать знакомый номер, но неизменно отдергивала руку от телефонной трубки. Всем сердцем она чувствовала, что правда за ней. Значит, не стоит самой делать первый шаг к примирению. Это говорил ей разум, а сердце… В душе Анна шептала ласковые слова, просила прощения за свою непреклонность, то ли у Дэна, то ли у самой себя.

В какой#8209;то момент, положив подбородок на сплетенные пальцы рук, она задумалась. Так вот, значит, откуда следовало ожидать удара под дых? Всегда ведь знала, что жизнь не может постоянно идти гладко, а если долго так идет — жди неприятных сюрпризов. Только вот не думала она, что это будет связано с Дэном.

Стук в дверь прервал ее размышления.

Анна выпрямилась в кресле и даже придвинула к себе какие#8209;то бумаги, делая вид, будто внимательно их изучает — никому из посторонних вовсе не обязательно становиться свидетелем ее переживаний.

Молодой парень в униформе, на которой Анна прочла название одной из фирм, специализирующихся на флористике, внес в кабинет большую корзину живых цветов.

— Вы Анна Черкасова? — уточнил он. Растерянная, она кивнула головой.

— Тогда распишитесь, пожалуйста, в получении, — попросил парень, доставая из кармана квитанцию.

— Какие красивые цветы! — невольно воскликнула Анна. — Но кто их прислал? — тихо спросила она, начиная, кажется, обо всем догадываться и еще не веря своему счастью. Тучи рассеивались, сквозь них вновь проглянуло солнце.

Парень улыбнулся чуть насмешливо.

— Простите, но мне кажется, вам лучше знать, кто способен прислать вам такой букет. А если не знаете, — прибавил он, — то считайте, что это сделал ваш безымянный поклонник, каким, кстати, являюсь и я. Ваш последний сюжет, ну, тот, про коллекцию одежды, даже мне понравился, а моя жена вообще полчаса торчала у телика не отрываясь. Вся работа по хозяйству из#8209;за этого застопорилась.

— Приношу вам мои извинения, — серьезно отозвалась Анна, но глаза ее смеялись.

— Что вы, что вы, какие извинения! — замахал руками парень. — Вот если бы только автограф ваш на память! Спасибо! — обрадовался он, когда она подписала для него свою визитную карточку. — Жена будет очень довольна. А касательно вашего вопроса о том, кто это мог прислать, — парень заговорил нарочито конфиденциальным тоном, — то в букете есть записка. Думаю, из нее вы все узнаете.

Через несколько секунд Анна ее уже читала и улыбалась сквозь невесть почему выступившие слезы.

«Прости меня, дорогая, — было аккуратно выведено знакомым ровным почерком. — Я не спал всю ночь, думал о том, как глупо себя вел. Все хотел тебе позвонить, но потом решил, что надо в первый и последний раз дать тебе возможность хоть чуть#8209;чуть подуться на меня. Впредь обещаю быть образцово#8209;показательным мужем, так что у тебя не найдется ни единого повода для недовольства, уверяю тебя. Жду тебя сегодня вечером после шести. У меня есть для тебя один сюрприз. Машину я пришлю. Люблю тебя, Дэн.

P. S. Очень надеюсь, моя хорошая, что ты не обнародуешь то, что содержится в этой карточке. Конечно, я просто шучу. Я всегда полагался на твою корректность, в которой у меня не было ни единого случая усомниться. Жду тебя, моя любимая».

Анна, почувствовав, будто камень свалился с ее души, и, не отдавая себе в этом отчета, поднесла карточку, надписанную Дэном, к губам. Букет был настоящим произведением искусства. Где#8209;то раньше Анна читала, что составление букетов — это целый язык, в котором каждый цветок имеет свое символическое значение. Она не знала этого языка, но букет из белых гардений в окружении изящной листвы не мог говорить ни о чем ином, кроме любви.

В дверь снова постучали. Нет, ну ей сегодня решительно не дадут побыть в одиночестве ни минуты, чего так хотелось бы! Но в ту минуту Анна была настолько полна любовью и счастьем, что даже ее «войдите» прозвучало мягче обычного. Улыбка все еще не сошла с ее лица, когда она повернулась навстречу человеку, входящему в кабинет.

И тут же улыбка погасла. На пороге стоял Сергей Воронцов.

— Здравствуй, — сказал он.

Тон его голоса показался Анне странным: никогда еще Сергей не говорил с ней так. Все последнее время он, казалось, был занят только тем, что доводил ее до белого каления. Может быть, с кем#8209;то он мог говорить спокойно или, хотя трудно это было себе представить, даже ласково, но только не с Анной — с ней он всегда держался нагло и давал полную волю своему ехидству. Уж чего#8209;чего, а ехидства у Воронцова хоть отбавляй, но сейчас по совершенно непонятной причине он держался как#8209;то неуверенно. Это было очень подозрительно. Однако она, как всегда, ничем не выдала своих чувств, удивление не отразилось на ее спокойном лице.

— Здравствуй, — отозвалась Анна. — Зачем пожаловал?

Сергей, не спрашивая разрешения, прошел в кабинет, уселся в кресло.

— Если в гости, то ты не вовремя, — заметила она. — Незваный гость хуже татарина. Слышал такую пословицу? Это как раз к тебе относится.

Он промолчал. Анна пожала плечами и стала разбирать бумаги на столе. Вновь полюбовалась букетом. Взгляд Воронцова, следившего за ее действиями, переместился в ту же сторону.

— Это от него, да? — вдруг спросил он, мотнув головой в сторону букета. В голосе его звучала ревность, но Анна, не знавшая, какие чувства на самом деле испытывает к ней Сергей, приняла ее за простую злость.

— Что ты имеешь в виду? — ровно спросила она, собирая воедино остатки своего спокойствия. Честно говоря, этот Воронцов уже начинал ее бесить. Кому понравится, если какая#8209;то в высшей степени неприятная личность входит в твой кабинет, как к себе домой, располагается у твоего стола и еще намеревается, судя по всему, занимать тебя «приятной» беседой?

— Это же от твоего… Кутюрье? — последнее слово Сергей выговорил с несвойственной ему горечью.

— Допустим! — Анна повернулась к нему, сузила глаза, приготовившись к очередной словесной пикировке. — И что?

Воронцов поднялся с кресла, взял со стола карандаш, растерянно повертел его в руках, положил обратно.

— Зачем ты, собственно, сюда явился? — спросила Анна, начиная закипать. — Что, сюжетов новых придумать не можешь? Пришел вынюхивать, да? А потом опять у меня своруешь идею?

По своему уже солидному опыту она ожидала, что сейчас должен последовать резкий ответ. Но ошиблась: Воронцов почему#8209;то молча проглотил все ею сказанное. Если бы Анна не злилась в этот момент, то, может быть, и обратила бы внимание, что у него явно что#8209;то творится на душе, но она уже успела рассердиться, да и вряд ли интересовалась чувствами своего злейшего врага.

— Анна, — вдруг нарушил молчание Сергей. — Отошли этот букет назад, прямо сейчас.

Она, уже подойдя к двери, чтобы выпроводить, наконец, этого нахала из кабинета, круто повернулась. И этот наглец еще смеет указывать ей, что делать?!

— Тебе не кажется, что ты слишком много себе позволяешь? Это уже перебор! Хватит! — Анна с силой хлопнула дверью, мгновенно позабыв, для чего ее открыла.

— Ты должна уйти от него, — медленно, с расстановкой произнес Воронцов. Каждое слово давалось ему с невероятным трудом, он тоже еле сдерживался, чтобы не наговорить грубостей. Сергей видел, что Анна все так же его ненавидит. Раньше, пожалуй, это его даже радовало, но теперь, когда он понял, что любит эту независимую и неприступную женщину, каждое ее язвительное слово жалило его прямо в сердце. — Ты пока ничего не знаешь, но ты все поймешь. Ты не должна быть с ним. Сделай то, о чем я тебя прошу, пожалуйста, — попросил он с несвойственной ему мягкостью в голосе.

— Уйти от Дэна? — Анна так поразилась, что на этот раз даже забыла рассердиться. — С какой стати? Или ты хочешь сделать мне предложение руки и сердца? — Она и не подозревала, насколько в этот момент была близка к истине.

— Послушай, — все так же спокойно произнес Сергей, — ты так ничего и не поняла. Дэн Смирнов — вовсе не тот, за кого ты его принимаешь.

Она подошла к нему ближе, с деланным участием заглянула в глаза и нараспев произнесла:

— Ах#8209;ах, бедный мальчик! Ты, наверное, слишком перетрудил свои извилинки… Дам тебе таблеточку, головушка и пройдет. Да что ты за чушь несешь?!! — взорвалась она вдруг. — Ты хотя бы сам#8209;то понимаешь, что говоришь? Ты хочешь заставить меня расстаться с любимым человеком? Да кто вообще ты такой, чтобы я тебя слушала? — Анна, мы с тобой, конечно, конкуренты, но есть вещи, которых я не пожелаю и врагу. И, связавшись с этим Смирновым, ты ставишь себя в положение, из которого выйти уже не сможешь…. Сделай это, пока еще есть время! Ну поверь ты мне хотя бы раз в жизни!

— Довольно! — окончательно вскипела она. — Ты, не упуская ни одной возможности, старался поставить мне подножку, ты воровал мои идеи, ты стремился во всем опередить меня, ты меня ненавидишь! И тебе этого мало? Теперь ты еще хочешь сломать мою личную жизнь! И для этого пытаешься внушить мне какие#8209;то бредовые идеи? Плохой способ ты выбрал.

— И все#8209;таки ты должна меня выслушать, — спокойно, как будто Анна не сказала ничего обидного, настаивал Сергей. — Это абсолютно точно: Дэн Смирнов — вовсе не тот, за кого ты его принимаешь.

— Прежде всего пойми, что я его люблю! — резко пояснила Анна. — И не тебе его судить. Я не хотела говорить об этом, но в августе мы поженимся. И имей в виду: я ни за что не приглашу тебя на свадьбу!

— Вот и отлично, — не сумев справиться с собой, закричал Сергей, — и замечательно! Потому что я не хочу готовить сюжет о том, как Анна Черкасова, талантливая журналистка, гордость нашего телеканала, вышла замуж за сутенера!

— Что… что ты сказал? — еле шевеля губами, прошептала Анна. Она побледнела, глаза ее расширились.

— То, что ты слышала. И не думай, что я буду тебя жалеть! Я сейчас же все тебе расскажу, хочешь ты этого или нет. И тогда выходи за него, если считаешь нужным! Конечно, у тебя будет красивая жизнь! Еще бы! Ведь эти его «модели» не только расхаживают по подиумам! «Russian Stars» уже давно занимается тем, что продает услуги интимного свойства. А охочих до этого мужиков, знаешь ли, всегда хватает! Так что бизнес Дэна Смирнова процветает.

— Нет, — тихо выдохнула Анна.

— Да, — отрезал Сергей. — Эскорт, ужины с интимом, работа в стриптиз барах — вот на чем делает деньги Дэн.

— Нет, — упорно не веря тому, что слышит, повторила она.

— А знаешь ли ты… что он обманом продает наших девчонок за границу в публичные дома? Знаешь, сколько их в одной только Голландии? Нет? А ведь это еще наверняка не все: готов об заклад биться, что то же самое он делает и в других странах. Экспортирует, мать его! А ты спроси, пусть он скажет тебе, на какие деньги собирается тебя обеспечивать! Или тебе все равно?

— Я не верю тебе, — тихо, через силу, прошептала Анна.

— Я это предвидел, — жестко сказал Сергей. — Я же подлец, не то, что твой чистенький Дэн! Читай! — Он буквально силой подтащил Анну к столу, усадил в кресло, бухнул перед ней на стол увесистую папку. — Я снова поработал за тебя, я собрал весь материал по Дэну Смирнову, я опять «своровал у тебя сюжет», как ты выражаешься! Я первый — первый, слышишь? — все узнал про него. А ты даже не подумала о том, с кем собираешься связать свою жизнь! Чем он тебя купил? Деньгами? Шармом? Известностью? Своими тряпками? Говорят, ты неплохо смотрелась в его барахле в день премьеры коллекции! Он, видите ли, эстет! Он одной рукой девчонок продает, а другой иголку с ниткой держит, красоту женскую воспевает, создает свои нетленные шедевры! Как удобно устроился!

Анна прикрыла руками уши, зажмурила глаза, но голос Сергея все равно доходил до нее, и каждое слово было словно удар ножом.

— Ну, конечно! — орал Сергей, уже полностью перестав думать о том, что говорит. — Зачем тебе нужен Сергей Воронцов? Он не может дать тебе ни того, ни другого, ни третьего. У него нет своего теневого бизнеса, какая досада! А на то, что он тебя любит, тебе ведь глубоко наплевать, верно? Нет, он злодей, он вор! Ему только известность нужна! Ты мне нужна, ясно? Ты!!! А ты губишь себя! — Он рванул на себе галстук, как будто тот мешал ему дышать, и остановился посреди комнаты.

Анна открыла глаза. Ей все казалось нереальным: голос Сергея доносился до нее как невнятный гул. Только сердце билось громко, мучительно, отчаянно.

Она машинально уставилась на листы, рассыпанные перед ней на столе. Черные буквы на белом фоне слились и бумага казалась серой.

Как Дэн говорил? «Хорошо, что в моем бизнесе нет теневой стороны»? Значит, он лгал ей все это время, лгал, понимая, что она никогда не согласилась бы выйти за него, будь ей известно все? Тогда, в ресторане, он сказал ей, что и у него есть защитная броня. Знала бы она тогда, что за ней скрывается!

Анна все еще смотрела на лежавшие в беспорядке листы. И вдруг, как это бывает, если подержать над огнем бумагу, вместо чернил исписанную молоком, перед ней стали медленно#8209;медленно проступать буквы. «Теневой бизнес… торговля людьми… эскорт… сеть стриптиз баров». В глазах у нее зарябило. Внезапно она резко встала из#8209;за стола и, отшвырнув бумаги, бросилась вон из кабинета, закрыв лицо руками.

Белые листы, кружась, медленно ложились на пол. Сергей машинально начал подбирать их, а потом вдруг бросил.

— Бедная девочка, — сказал он, — она должна была узнать всю правду. Лучше сейчас, потом было бы поздно. — Затем помолчал и печально прибавил: — Теперь она всю жизнь будет меня ненавидеть. А я — всю жизнь любить ее.

Выбежав в коридор, Анна налетела на Бориса Алексеевича, поднимавшегося по лестнице.

— Торопишься на свидание? — пошутил шеф, он был в хорошем настроении.

Она взглянула на него как#8209;то странно («дикими глазами», как определил шеф) и промчалась дальше, ничего не ответив.

Борис Алексеевич покачал головой и продолжил трудное восхождение. Помнится, раньше он прыгал через две ступеньки, а теперь это не получается из#8209;за возраста, положения в обществе и солидного брюшка. Размышляя о тщетности всего сущего, он оторвал взгляд от своих ботинок и чудом избежал столкновения с Сергеем, мчавшимся сломя голову с той же скоростью, что и Анна. Однако на этот раз шеф оказался проворнее и, отскочив в сторону, поймал подчиненного за рукав.

— Ба, да это Воронцов! — обрадовался он. — Ну?

— Что — ну? — автоматически спросил Сергей, не разобравшись в том, чего от него хочет шеф.

— Как там насчет сюжета#8209;то? Готов? — поинтересовался Борис Алексеевич.

Воронцов посмотрел на него такими же дикими глазами, как Анна, вырвался и побежал дальше. Шеф с досадой хлопнул себя по ляжкам.

— Да вы что, с ума посходили все, что ли? — заорал он вниз, в лестничный пролет. Но никто из тех, к кому он обращался, его уже не услышал.

День спустя Алексей и Лилечка, ничего не подозревающие о том, что случилось с Анной, мирно завтракали на кухне. Алексею очень нравилось здесь сидеть. Все вокруг было такое милое и уютное, что уходить с кухни не хотелось. На окнах висели простенькие занавесочки в красную клетку, стояли цветы. Холодильник тихо гудел, на плите пел чайник, на столе исходили паром пирожки.

— А давай пойдем сегодня выбирать коляску, — предложила Лилечка.

Алексей, еще секунду назад мирно помешивавший сахар в чашке с кофе, с удивлением воззрился на жену:

— Что с тобой?

— А что? — спросила Лилечка невинным тоном и слегка невнятно: она была занята тем, что добросовестно уничтожала очередную порцию ненавистного творога с молоком. Раз ребенку это надо, значит надо. Умри, но все съешь!

— Помнится, еще не так давно ты доказывала мне, что надо верить приметам. Если не ошибаюсь, то, по твоим же словам, покупать коляску заранее — примета очень плохая.

Лилечка аккуратно отложила ложку и встала. Выпрямившись, она, несмотря на свой невысокий рост, выглядела очень солидно, наверное, из#8209;за округлившегося живота, который с каждым днем становился все заметнее.

— Я, к твоему сведению, жена юриста, — сказала она, разглаживая на животе складки халатика. — А ты как мне говорил? «Моя дорогая, примет не существует, и верить в них не стоит. Верь фактам».

У Лилечки получилось так похоже на наставления Алексея — даже голос его удачно передразнила, — что он не выдержал и рассмеялся.

— Ты сейчас напоминаешь мне судью с большим стажем работы. По крайней мере уже успела отрастить себе точно такой же живот, — пошутил он.

Лилечка хмыкнула.

— Когда мужчина ждет ребенка, у него, кажется, не наблюдается таких симптомов… Ой, Леш! вдруг вскрикнула она, прижимая руки к животу.

— Что случилось? — Алексей стремительно вскочил, чуть не опрокинув при этом стол. — Тебе нехорошо? — спросил он и вдруг замолчал, глядя на жену.

Лицо Лилечки будто озарилось внутренним светом. Она улыбалась, а на ресницах почему#8209;то повисли слезинки. Она вообще легко могла расплакаться, но сейчас это были слезы счастья, Алексей мог бы в этом поклясться.

— Потрогай, — тихонько, словно боясь спугнуть того, кто ждал своего появления на свет, предложила Лилечка. — Чувствуешь?

Алексей поспешно приложил руку к ее животу. Сначала он ничего не ощутил, а потом… Потом оттуда, изнутри, что#8209;то мягко толкнуло его в ладонь.

— Чувствуешь? — Слезы, которые Лилечка не в силах была остановить, лились и лились.

— Он зашевелился, — выдохнул Алексей.

— Будто рыбка плеснула, — тихонько пояснила она. — А ты еще говоришь, что не надо покупать коляску заранее! Смотри, он уже толкается. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как этот парень запросится в большой мир. Надо быть готовыми.

— Ты права, пойдем, — согласился Алексей.

В большом магазине «Для детей» они долго ходили по просторным залам, присматривали, выбирали, спорили.

— Ты не устала? — то и дело заботливо спрашивал Алексей.

— Нет#8209;нет, — успокаивала его Лилечка. — Со мной все в порядке. Ой! А вот эта, смотри! — Она быстро подошла к коляске, показавшейся ей особенно симпатичной. — Может быть, вот эту? Ой, да она с зонтиком! И с сумочкой!

— Лилечка, милая, — засмеялся Алексей. — Ну зачем такому малышу еще и зонтик?

— Как ты не понимаешь! — всплеснула руками она. — А если дождь? А жара? Зонтик просто необходим! А в сумочку можно будет класть всякие мелочи: бутылочку, соску. Это очень полезная вещь! — авторитетным тоном Винни#8209;Пуха из мультфильма заключила Лилечка.

— Ну, хорошо, хорошо, — сдался Алексей. — Только прошу тебя, не нужно этой дикой расцветки! Малиновые розы на фиолетовом фоне! Ужас! Вон та, в синюю клеточку, почти такая же, но намного лучше смотрится.

— Пожалуй, ты прав, — решила Лилечка, критически разглядывая оба экземпляра.

Раздался тихий, но настойчивый писк мобильника. Лилечка нахмурилась.

— Надеюсь, не с твоей работы, — заметила она. — Это было бы некстати. А может быть, — Лилечкины глаза сверкнули бесовским лукавством, — сделаем вид, что нас нет?

Алексей вздохнул, но мобильник все#8209;таки достал: это мог быть клиент.

— Алло, я вас слушаю, — сказал он.

— Леша. — Это был тихий и какой#8209;то надломленный голос, по которому Алексей не сразу узнал Анну.

— Аня? — спросил Алексей. Он никогда бы не подумал, что эта сильная женщина может говорить таким голосом.

— Что#8209;то случилось? — забеспокоилась Лилечка.

— Аня, в чем дело? — тоже с тревогой поинтересовался Алексей.

— Извини, если помешала своим звонком…

— Да бог с тобой, о чем ты говоришь!

— Мне крайне необходимо с тобой встретиться. Ты… — Алексей готов был поклясться, что голос Анны задрожал от слез, — ты очень хороший юрист, Леша. Мне нужно поговорить с тобой… как с юристом. Приходи, когда сможешь.

— Что все#8209;таки случилось? — переспросил еще раз он, но Анна уже положила трубку. — Думаю, что у Анны какие#8209;то неприятности, — осторожно сообщил Алексей жене. — Надо бы съездить к ней. Ты разрешишь? — Он очень боялся, что Лилечка начнет волноваться.

Но ошибся. Глядя прямо ему в глаза, она улыбнулась и спокойно ответила:

— Конечно, ты должен ехать к ней, ведь она наш лучший друг. Знаешь, мне даже совестно, что мы, со своим маленьким счастьем, совсем забыли про нее. И не беспокойся за меня, — добавила Лилечка. — Я заплачу за коляску и за то, чтобы ее доставили на дом. А когда ты вернешься, то обо всем мне расскажешь, хорошо? Или, может быть, мне поехать с тобой? Я вполне могу это сделать, мне не трудно!

— Да нет, не стоит. Тебе пора отдыхать, к тому же Анна, как я понял, хочет попросить у меня юридической консультации. Давай я вызову тебе такси, милая.

— Не надо, я сама, а ты поезжай, и, если с Анной что#8209;то случилось, передай ей от меня, что я всегда помогу ей, чем смогу.

— Ну конечно, и я тоже, — сказал Алексей. — Мы оба поможем ей, если это потребуется.

Последнее, что помнила Анна — это листы бумаги, кружащиеся по комнате и с тихим шелестом ложащиеся на пол, ей под ноги. Листы, на которых черным по белому был написан приговор ее любви, ее жизни.

Она забыла, как мчалась вниз по лестнице, даже столкновение с Борисом Алексеевичем совершенно стерлось из ее памяти.

Потом она шла, бежала, плелась и снова шла, снова бежала. Анна не знала, куда идет, не узнавала улиц, не воспринимала людей. Пару раз до ее сознания донеслись слабые, далекие звуки гудков автомобилей, и невдомек ей было, что она перебегала улицу на красный свет, а водители машин еле успевали затормозить, отчаянно нажимая на клаксоны. Дома, люди, машины, деревья — все поблекло, солнца не было видно. Реальность, которую видела Анна, была подернута плотной серой душной пленкой, не дающей дышать; перед глазами плясали противные мелкие черные точки. Бессознательно она еще понимала, что всего несколько минут назад был ясный день, но сейчас, как ни старалась, не видела солнечных лучей, не могла вернуть себе ощущение радости и счастья, еще недавно обуревавших ее. Все это в один миг кончилось.

— Вам плохо?

Анна бессильно прислонилась плечом к фонарному столбу, с трудом сфокусировала взгляд на какой#8209;то пожилой женщине. Кажется, именно она вывела ее из ступора. Анна расстегнула верхнюю пуговицу пальто — ей казалось, что воротник душит ее, — и попыталась улыбнуться. Ну#8209;ка, как она это делала? Вроде бы еще совсем недавно говорила: «С вами была Анна Черкасова, ТВР, Москва» — и улыбалась вот так, да, так. Анна не знала, что со стороны ее улыбка, жалкая, кривая, выглядит как застывшая маска отчаяния.

— Может быть, вам помочь? — спросила женщина.

— Нет… не надо, — с трудом проговорила она. — Все не так уж и плохо, как может показаться.

— А то, может, «скорую» вызвать? Что#8209;то вы бледная очень, даже зеленая совсем, — участливо предложил кто#8209;то.

Вокруг Анны уже успела сбиться небольшая кучка народу. Все негромко переговаривались, переспрашивали, подталкивали друг друга локтями, кивали в ее сторону. Их шепот доносился до нее то тихим#8209;тихим шелестом, то резким омерзительным шипением. Сердце замерло где#8209;то в горле, и Анна никак не могла сглотнуть, чтобы оно вернулось на место, а она смогла бы нормально вдохнуть.

— Кто#8209;нибудь, воды дайте!

— Возьмите у меня…

— Смочите платок, платок смочите!

— Подведите ее к скамейке. Не видите, что ли? Ей же присесть надо!

Через несколько минут Анна окончательно пришла в себя, обнаружив с удивлением, что сидит на скамейке, а на лбу у нее влажный платок. Первая осознанная, полностью продуманная мысль была о том, что нашлись люди, которые не бросили ее, совсем для них незнакомую, одну, помогли, привели в чувство. Она обвела благодарным взглядом всех этих людей, которые больше не сливались для нее в серую безликую массу, увидела их лица, сочувствующие, слегка испуганные. «Здорово же я, наверное, выгляжу, раз они так на меня смотрят», — подумала Анна.

— Спасибо, мне уже намного лучше, — внятно проговорила она.

Та самая пожилая женщина склонилась над ней. «У нее доброе лицо, — отметила Анна. — И глаза добрые, улыбаются».

— Что#8209;то можно для вас сделать? — поинтересовалась женщина.

— Нет… то есть да, — слабо выговорила Анна, почувствовав усталость и тупую ноющую боль в ногах. Кажется, она очень долго шла. — Если можно, вызовите, пожалуйста, такси, я поеду домой.

— А какой адрес назвать? — спросил мужчина, кинувшийся было к автостраде, но остановившийся на полпути.

Анна назвала свой адрес.

— Я сейчас прямо с работы, и мне нужно домой, — пояснила она. — Знаете ТВР? Я работаю там.

Мужчина посмотрел на нее как#8209;то странно. Лишь впоследствии, кое#8209;что припомнив и сопоставив, Анна поняла, что прошла пешком не меньше десяти километров, сделав большой крюк. Обычно путь от работы до дома занимал у нее не более получаса, если она не ленилась пройтись пешком.

Чуть покачиваясь на мягком сиденье в такт движению такси, Анна подумала: «Когда#8209;нибудь сделаю сюжет о людях. Просто о людях, самых обычных, тех, кто способен помочь первому встречному… А ведь никто из них меня не узнал». Это было немудрено: вряд ли было что#8209;то общее между блестящей красивой тележурналисткой и этой постаревшей, сгорбившейся, растрепанной женщиной с мертвыми глазами.

Дома она почувствовала себя лучше. Родные стены помогают. Анна, наверное, раз сто слышала эту поговорку, но только сегодня поняла ее смысл. Она прошла в гостиную, села на диван, мельком подумала, что с этого самого дивана и началась та история, которая сегодня закончилась полнейшим крахом. Как раз тогда, в тот день, когда они с Алексеем пошли в ресторан и когда ей позвонил шеф, она вот так же села на диван, только еще телевизор включила. Ирония судьбы: все началось с физиономии Воронцова и ею же закончилось.

Рыжий Котька, чуя неладное, прыгнул на колени своей хозяйки и устроил целый концерт: он громко мурлыкал, выгибал спину и даже лизнул Анне руку, на которую скатилась слезинка: показывал, что он#8209;то здесь, он не предаст. Анна грустно улыбнулась, почесала ему между ушами. Да, Котька ее понимает, знает, что у нее на душе творится.

Прошел не час и не два, прежде чем Анна окончательно пришла в себя. Наверное, она и в самом деле железная женщина, подумалось ей, раз может после гибели своей любви жить, думать и даже что#8209;то чувствовать. Бережно сняв котенка с колен, Анна прошла на кухню, сварила кофе. Кажется, никогда еще она не делала это так медленно и тщательно. Загадала: если сможет проделать все без единой ошибки, а затем, глотнув немного кофе, ощутить его вкус, значит, жизнь продолжается.

Жизнь продолжалась. Анна пила обжигающий кофе медленными глотками и отстраненно думала о том, что ей снова придется привыкать к одинокой жизни. Вообще#8209;то Анне всегда нравилась такая жизнь. У нее были мужчины, и, порывая с ними, она, помнится, часто испытывала даже смутное чувство облегчения: можно было вернуться к привычному укладу, быть самой себе хозяйкой. Только однажды она вот так же долго не могла прийти в себя — когда погиб Олег. Но то был просто несчастный случай, а тут все гораздо сложнее: любимый человек, оказавшийся подлецом, темная и непонятная история, связанная с его именем. Ложь, любовь, скрытность, беззащитность — да все, что угодно, черт возьми! — смешались во что#8209;то невообразимое, непонятное, густо#8209;черное, клейкое, противное, пристающее к рукам, к душе, к мыслям.

Все кончено.

Нет, не все. Дэн прислал ей тот букет, Дэн просил прощения и только он, виноватый в том, что случилось, не знает, что Анне уже все известно.

Она закурила. Помнится, Дэн говорил, что она, Анна, носит защитную броню. Сейчас, через считанные минуты, он поймет, какая она прочная. Мысленно приказав себе сосредоточиться и досчитав для верности до двадцати, Анна сняла трубку и набрала знакомый номер. Ее сердце уже было не сердцем, а камнем, взгляд — два острых клинка, тело заковано в блестящие, отливающие серебром латы. «Мифрильная броня». И почему ни к селу, ни к городу в такую минуту вспомнился Толкиен? На гнома она никак не тянет, да и на хоббита вроде не похожа.

В трубке раздались длинные гудки, потом послышался щелчок.

— Дэн, — хотела спросить, но не спросила, а просто сказала Анна.

— Анна! — радостно отозвался он, и она почувствовала от этого острую боль. — Я так переживал! Ты уже получила мой букет? Так я прощен?

— Дэн, — произнесла она безо всякого выражения. — Все кончено.

В трубке воцарилось молчание. Потом Дэн заговорил:

— Неужели ты способна быть такой жестокой из#8209;за недоразумения? Я был уверен, что ты гораздо великодушнее. Тем более, я же признал, что виноват. Твои друзья — это твои друзья, я больше не стану судить их и навязывать тебе свое мнение.

— Дэн, — стиснув зубы, чтобы не закричать, медленно проговорила Анна, — дело не в друзьях.

— Не в них? А в чем же тогда? — оторопел он.

— Пусть тебе ответит твоя совесть, — глухим голосом сказала она.

— О чем ты? Я не понимаю! — заволновался он.

— Тем хуже для тебя, — ответила Анна и положила трубку.

Через минуту раздался телефонный звонок, а потом еще один, и еще, и еще. Анна насчитала их двадцать четыре, а затем просто сняла трубку и положила ее рядом с телефоном, еще немного подумала и вообще отключила телефон. Теперь, в полной тишине можно подумать о том, что делать дальше. А что#8209;то делать нужно. Нет, даже не делать — решительно действовать.

Через час Анна — видимо, приняв какое#8209;то решение, — рылась в старых записных книжках. Еще через двадцать минут, отчаявшись обнаружить то, что искала, она набрала номер Валета, случайно оказавшийся записанным на полях какой#8209;то тетрадки: когда#8209;то Валет пытался приударить за ней, но безуспешно.

— Алло, Жора, — спокойно произнесла в трубку. — У меня к тебе один вопрос. Ты, случайно, не знаешь телефона Воронцова?

— А, королева! — произнес с ехидцей Валет, наверное, до сих пор не мог простить ей того, что в свое время получил отставку. — Наше вам с кисточкой! А через почему такое вам понадобился господин Воронцов? Вам уже надоел ваш ку#8209;тю#8209;рье? — со смаком выговорил он. — Но зачем же вам тогда непременно Воронцов? Может, лучше приду я, а?

Я умею обращаться с женщинами и совершенно не отразим!

— Жора, — все так же спокойно сказала Анна, — засунься… — и неожиданно для самой себя прибавила длинное непечатное ругательство. — Ну, и чего ты ждешь? Телефон! Живо!

В трубке судорожно икнули.

— Ну че ты, че вы? — неуверенно забормотал Валет, не зная, как обращаться к этой женщине. — Шуток, что ли, не понимаешь? Ну сейчас, дам я тебе… вам его номер. Не ори… те только.

— Сергей, — говорила Анна в трубку еще через несколько минут. — Я знаю, что мы не выносим друг друга, и все#8209;таки хочу попросить тебя кое о чем. Ты не мог бы приехать ко мне и дать мне посмотреть все эти документы еще раз?

Через полчаса Сергей уже сидел на диване в ее гостиной и, выкуривая сигарету за сигаретой, рассказывал ей, как вел расследование.

— Понимаешь, их там, девчонок наших… что хотят, то и делают… — бессвязно, но горячо и искренне говорил он. — Ты же знаешь, меня особенно ничем не проймешь, но и я даже… Словом, страшно.

«Да, он не врет, — думала Анна. — Это сразу видно. Он потрясен не меньше меня». А вслух спросила:

— Почему же ты не понес этот материал Борису Алексеевичу? Повышение было бы тебе обеспечено, я первая тебя поздравила бы, — в голосе ее звучала горечь.

— Потому что, — начал Сергей и вдруг запнулся. Как объяснить ей, что он любит ее, что понял это так внезапно и теперь готов ради нее на все?

Впрочем, все это прекрасно уложилось бы в три слова, в заветные три слова, такие короткие и такие значимые. Надо только сказать «Я тебя люблю». Сейчас? Нет, это невозможно. — Потому что, видишь ли, — он собрался с духом и заговорил дальше, — то, что я узнал, в первую очередь касается тебя. Признаюсь, что, начиная это расследование, я думал насолить тебе, но когда все понял и узнал, что ты и… он, — Сергей не осмелился назвать Дэна Смирнова по имени, — вместе, то…

— Понятно, — отозвалась Анна. — Я, наверное, должна сказать тебе спасибо за то, что ты раскрыл мне глаза на все. Я могу подержать эти документы у себя денек? Просто хочу снять с них копии, если ты, конечно, не возражаешь, — Она мрачно усмехнулась. — Не бойся, — добавила едко, — воровать сюжеты — не мой стиль. Прости, — тут же пояснила она, — я так привыкла видеть в тебе врага, что мне трудно разговаривать с тобой нормально.

— И все#8209;таки ты смогла это сделать, — неожиданно твердым голосом заявил Сергей. — Знаешь, я только на днях это понял, но, наверное, чувствовал это уже очень давно. Словом, я тебя… — Решимость изменила ему. Нет, не может он признаваться в любви в такой момент. — В общем, — закончил он, — я рад, что ты меня больше не ненавидишь.

Анна в упор посмотрела на него, ее зеленые глаза были холодными.

— Ты все понял неправильно, — сказала она ровно. — Я по#8209;прежнему ненавижу тебя.

На следующий день, не поспав ночью ни минуты, позвонила Алексею.

— Оказывается, я не такая уж и сильная, — горько усмехнулась Анна, закуривая очередную сигарету. — Честно говоря, то, что я узнала, просто подкосило меня.

Пепельница была полна окурков, в комнате висела завеса сигаретного дыма, но ни Анна, ни Алексей не обращали на это ни малейшего внимания, только Котька отчаянно расчихался и с самым обиженным видом уполз под шкаф.

Алексей посмотрел на Анну с жалостью, которую, впрочем, постарался скрыть: она ведь не любит, когда ее жалеют, просто терпеть не может. И все держит в себе. Вот и сейчас у нее такое горе, а она просит у него консультации, как у юриста, не более того.

— Ты сильная, — тихо, но твердо возразил он. — Ты молодец, держишься.

— Вот уж не думала я десять лет назад, что когда#8209;нибудь мне еще раз доведется пережить такое.

Алексей понял, что Анна говорит о гибели Олега, но промолчал.

— Понимаешь, — глухо пояснила она, — я так ему верила, так его любила, а он…

Алексей положил руку ей на плечо, слегка привлек ее к себе.

— Анна, попробуй понять одну вещь: не заслуживает он того, чтобы ты так из#8209;за него убивалась.

Она отодвинулась, посмотрела ему в глаза.

— Ты что, ничего не понял? Тут дело даже не в моих чувствах, не в моей любви к Дэну, которая все еще существует, несмотря даже на его подлость. Знаешь, что самое страшное во всем этом для меня? — Анна порывисто схватила Алексея за руку. — То, что на одной чаше весов Дэн, с которым еще совсем недавно у меня было связано все самое хорошее, самое приятное… Знаешь, за несколько минут до того, как я обо всем узнала, он прислал мне цветы. — Не выдержав, она закрыла лицо руками, плечи ее задрожали.

— Поплачь, — посоветовал Алексей, нежно проведя рукой по ее волосам. — Тяжело быть железным человеком, правда? Ты слишком долго держала себя в руках. Не надо этого делать больше, прошу тебя.

— А на другой чаше весов, — через силу продолжила Анна, смахивая слезы и уже сердясь на себя за эту слабость, — на другой все эти девчонки, запуганные, измученные, не знающие, как выбраться из трясины, в которую они угодили. И ведь они не сами туда попали, это подстроил Дэн, заработал на них деньги. Ты только подумай, деньги за торговлю женским телом! И на эти самые деньги он создавал коллекции одежды, и то платье, которое я надела в день премьеры, было, значит, тоже… грязное… — Не в силах продолжать, она вновь закрыла лицо руками и долго молчала. Наконец спросила: — Леша, скажи, что мне делать?

Он тяжело вздохнул:

— Как юрист?

— Да, как юрист.

— Послушай, — вдруг сказал Алексей, озаренный новой мыслью, — а если все эти документы — фальшивка? Насколько я знаю, Воронцов тебя не любит? Может, он все это сфабриковал специально, чтобы тебе жизнь сломать?

Она подняла голову, глаза ее на какой#8209;то момент вспыхнули надеждой, но снова погасли.

— Подделка, говоришь? И это, и это тоже, да? — Анна лихорадочно защелкала пультом видео. На экране телевизора замелькали лица девушек, рассказывающих жуткие подробности о той самой теневой стороне модельного бизнеса, которой, по словам Дэна, не было.

Алексей сокрушенно помотал головой:

— Нет, все это, конечно, правда. Если бы Воронцов сфабриковал такое, его в Кащенко следовало бы засадить: до подобного извращения еще додуматься надо.

— Вот именно, — подтвердила Анна. — Что же мне делать? Будет большая огласка, весь бизнес Дэна, конечно, полетит ко всем чертям, шум поднимется невероятный. А если этого не сделать… Как мне поступить, Леша?

Алексей взял ее руки в свои, мягко сказал:

— Знаешь, я не буду давать тебе советов как юрист, лучше отвечу тебе как друг. Поступай так, как подсказывает тебе твоя совесть, хорошо?

— А как поступил бы ты?

Он помолчал, потом, тщательно взвешивая каждое слово, ответил так прямо, как никогда не говорил с клиентами или в суде:

— Я — мужчина, и мне сложно судить о том, что чувствует женщина, оказавшись в таком положении. Но если бы что#8209;то подобное случилось со мной, я сделал бы все для того, чтобы человек, причинивший боль не только мне, но и сотням других людей, их семьям, их родным получил сполна за содеянное.

Анна выпрямилась и даже улыбнулась уголками губ, хотя глаза у нее оставались холодными.

— Ты прав, — произнесла она спокойно и твердо. — Мои переживания — мелочь по сравнению с тем, что испытали эти несчастные девушки. Я буду бороться и начну с того, что позвоню Воронцову. Пусть все случится уже сегодня. Я должна постараться, чтобы о Дэне Смирнове узнали всю правду.

— Рита, будьте добры, обзвоните всех, с кем у меня на сегодня назначены деловые встречи. Они на сегодня отменяются ввиду веских причин личного плана. Никому меня не беспокоить, — сказал Дэн и повесил трубку. Потом он подошел к окну, рассеянно пробарабанил пальцами по стеклу какой#8209;то неопределенный мотив, задумался. Только вчера они строили с Анной такие прекрасные планы их совместной жизни, но вот она заявила, что' между ними все кончено. Почему? Ведь толком ничего не объяснила. Сказала лишь что#8209;то насчет его совести, которая сама должна дать ответ. Что же такое могло случиться?

То, что Анне стало что#8209;то известно о его теневом бизнесе, ему и в голову не приходило. В конце концов, он сам выбрал эту женщину, потому что инстинктивно чувствовал ее податливость, несмотря на всю внешнюю серьезность и даже суровость. Он сразу понял, как ей не хватает тепла и ласки, а, подарив ей и то и другое, без труда приручил ее.

Все складывалось вполне удачно, несмотря на недавние неприятности, о которых не знал ни один посторонний: кое#8209;кто пустил слушок, что модельное агентство Дэна Смирнова помимо своей основной задачи выполняет и кое#8209;какие другие, между прочим, упоминающиеся в уголовном кодексе. Конечно, это всего лишь слушок, не более того, но все#8209;таки он может создать достаточно проблем и для бизнеса, и для него самого лично.

Его знакомство с Анной, произошедшее совершенно случайно — во всяком случае, он не предпринимал для этого никаких шагов, она сама возникла в его жизни — оказалось как нельзя кстати. О Дэне Смирнове заговорили, а зловредные шепотки тут же умолкли. Оно и понятно: станет ли владелец крупного дома моделей, известный Кутюрье, связываться с блестящей тележурналистикой с большим будущим, умной, внимательной, подмечающей каждую мелочь, да к тому же еще и принципиальной, если у его бизнеса есть теневая сторона? Естественно, ни за что. Анна это сразу же раскусила бы. Так, наверное, подумали все. Все, кроме самого Дэна, который был твердо уверен, что она ни о чем не догадывается. А женись он на ней, она вообще станет для него неплохой ширмой.

Кстати, и сама Анна при такой схеме тоже не остается внакладе. Она хотела любви, он подарил ей любовь. Во всяком случае, Анна ему очень нравится, а если она временами и напускает на себя неприступный вид, то ведь это вполне поправимо. За несколько месяцев их отношений он достаточно ее изучил, чтобы понять, что ей нужно. Любовь? О'кей, будет тебе любовь. Да еще какая! Романтическая, страстная. Хочешь красивую сказку? Пожалуйста, вот она! Ловко он держал ее на расстоянии во время работы над коллекцией. И сумел#8209;таки добиться своего: она влюбилась в него по уши. А ведь в самом начале их встреч она даже не знала точно, насколько он ей нравится. Дэн прочел это по глазам Анны еще в ресторане. В тот вечер она держалась с ним слегка вызывающе, то ли дело потом!

А впрочем, Анна действительно мила. И действительно очень и очень многим отличается в лучшую сторону от других женщин, которых он знал, а в этом опыт у него был весьма обширный.

Словом, брак с талантливой тележурналисткой закрыл бы глаза и рты многим из тех, кто уже начал что#8209;то подозревать. Мистер Ван#8209;Вейлен — основной клиент — прямо настаивал на том, чтобы Дэн вел свои дела как можно осторожнее. Оно и понятно: старому хрычу#8209;голландцу, владельцу сети борделей в Амстердаме, излишняя огласка вовсе ни к чему.

Дэн все обдумал и свой план привел в исполнение, как будто по нотам разыграл — до того точно и красиво, что сам собою восхищался. А потом все стало бы совсем просто. Он сумел бы подчинить Анну своей воле, ради любви к нему она бросила бы свою карьеру или, что еще лучше, он купил бы ей телеканал, небольшой, конечно, но все же… Ведь Анна и вправду очень ему нравится! Дэн никогда этого и не отрицал и понимал, что брак с нею был бы с его стороны не только по расчету. Потом, лет через пять, когда Анна слегка поднадоела бы ему, он, конечно, начал бы погуливать на сторону, но опять же осторожно, чтобы ей не в чем было его упрекнуть. В конце концов, даже в его агентстве немало прехорошеньких девиц, которые ради карьеры способны на многое и мечтают стать для него хоть как#8209;то заметными, пусть даже развлечением на одну ночь. Казалось бы, Дэн все рассчитал. И вдруг Анна звонит и заявляет, что все кончено. Да еще так решительно! Что же случилось? Может, она просто не успела получить его букет? Скорее всего, именно так. Произошла, наверное, какая#8209;то заминка. Надо позвонить и устроить этому магазину разнос.

Дэн позвонил в цветочный магазин. Что? Это уже начинает настораживать. «Заказанный вами букет доставлен вовремя». Значит, Анна получила и цветы, и его трогательную записку. И после этого заявила о разрыве? Это уж совсем нечто несусветное.

А может быть… может быть, она все#8209;таки что#8209;то узнала? Что ни говори, Анна далеко не дура, да еще журналистка, этого Дэн, пожалуй, не учел до конца. Но, добросовестно порывшись в памяти, он не обнаружил ничего, что бы могло его скомпрометировать. Наоборот, кстати все предусмотрел: всячески старался, чтобы Анна не стала свидетелем того, как он управляет своим теневым бизнесом, даже распорядился убрать лишние телефоны, чтобы вести деловые переговоры подальше от нее.

Правда, однажды Анна все#8209;таки услышала часть его разговора с Ван#8209;Вейленом. Но он тогда сумел на ходу придумать достаточно правдоподобное объяснение тому, что связывает его с этим голландцем.

Нет, причина поведения Анны заключается в чем#8209;то другом. Только вот в чем именно? Как бы выяснить это, чтобы действовать наверняка?

Как говорится, Бог услышал его молитвы. Стоило Дэну задать себе этот вопрос, как раздался телефонный звонок. Звонила секретарша.

— Господин Смирнов, господин Смирнов, — пролепетала она прерывающимся голоском.

Дэн досадливо поморщился: секретарша была новая и еще допускала в работе досадные ляпы. Он же, кажется, ясно сказал, чтобы ему никто не звонил, имея в виду при этом, между прочим, и ее тоже. Нет, придется ее рассчитать: она просто непроходимо тупа.

— Рита, кажется, я говорил вам, что меня нельзя беспокоить? Неужели вы не в состоянии понять мои распоряжения? — сказал Дэн, между тем уловив, что голос у секретарши какой#8209;то взволнованный. Вот вам и еще одно доказательство того, что она не годится на эту должность: настоящая секретарша должна говорить четким, ровным и спокойным голосом, а эта… Нет, он ее переоценил. В следующий раз не стоит брать такую хорошенькую, пусть лучше будет чуть поумнее.

— Простите меня, но по телевизору показывают такое про вас… Ужасно! Ах, это просто кошмар! — Дэн с удивлением обнаружил, что секретарша, похоже, плачет.

— Успокойтесь, пожалуйста, Рита, — уже более мягко произнес он. — Я сейчас включу и посмотрю сам. Мое распоряжение остается в силе, учтите. Какой канал?

— ТВР! Это так…. так…

Какая она нервная! Решено, он ее увольняет.

И все#8209;таки, забеспокоившись, Дэн не стал медлить и включил телевизор. Потом, повернувшись спиной к экрану, направился к креслу и вдруг остановился на полпути, обернулся. Пульт выскользнул из его руки и упал на отделанный дорогой плиткой пол. Пластмассовый корпус треснул.

Нагло#8209;самоуверенного вида синеглазый брюнет, в котором Дэн узнал Сергея Воронцова — Анна много рассказывала о нем, — сообщал:

— Из достоверных источников нам стало известно, что Дэн Смирнов — не тот, за кого себя выдает. Нет, конечно, неоспорим тот факт, что он является владельцем крупного модельного агентства «Russian Stars», а также известным Кутюрье, премьера коллекции которого совсем недавно прошла с большим блеском — это событие было освещено в репортажах моей коллеги Анны Черкасовой.

Однако в ходе журналистского расследования выяснилось, — продолжал Воронцов, — что помимо своей легальной деятельности Дэн Смирнов занимается экспортом девушек за границу под видом работы по специальности в иностранных агентствах, мотивируя это стремлением к расширению отечественного модельного бизнеса. На самом же деле там их ожидает совсем другая работа: эскорт с последующим интимом, стриптиз бары, публичные дома. Мы пообщались со сколькими девушками, так подло обманутыми Смирновым. Вот интервью, которое нам удалось взять у одной из них.

Дэн внутренне напрягся и стал смотреть еще внимательнее. Кто же его выдал? Сейчас он это узнает. Но девушка, интервью с которой передавали после вступительного слова, была показана только со спины: ее лица не было видно. А тело… А что тело? Стандартное, 90#8209;60#8209;90, девчонок с такими телами у него в агентстве сотни! Дэн с досадой стукнул кулаком по журнальному столику, забыв, что в свое время выложил за эту вещицу довольно кругленькую сумму. Не до дизайна, когда под тобой горит земля и вся твоя карьера, все твои планы летят в тартарары!

«Вы знали, какая работа ждет вас за границей? — В контракте было написано, что это работа по специальности, — говорила незнакомая девушка, которую Лена, сидя перед телевизором в своей маленькой комнатке, в отличие от Дэна, узнала даже со спины и, испуганно вскрикнув, до боли прикусила костяшки пальцев. Это была ее подруга Лариса.

— У вас сохранилась копия контракта?

— Нет, после того как я приехала в Амстердам («Черт, в Амстердам!» — пробормотал Дэн), у меня выкрали мои документы и копию контракта в том числе.

— Вам сохранили хотя бы ваше имя?

— Нет, здесь меня зовут по#8209;другому, но я не хочу называть моего нового имени, потому что боюсь.

— Ваша работа здесь?

— Проститутка. В контракте же подразумевалось, что я буду работать моделью.

— Вы пытались уехать домой?

— Я же говорю, у меня нет никаких документов. Понятно? — Девушка расплакалась.

— Сколько девушек поехало с вами работать за границу?

— Пятнадцать.

— Где они теперь?

— Это мне неизвестно».

— Нам удалось кое#8209;что выяснить о судьбе шести девушек, работавших в модельном агентстве Дэна Смирнова. Две из них специализируются на ужинах с последующим интимом, три работают в стриптиз барах, одна занимается эскортом с последующим предоставлением услуг интимного свойства. Судьба остальных восьми из этой партии «живого товара», доставленной в Амстердам, нам неизвестна. И это далеко не единственный случай, когда Дэн Смирнов обманным путем продал девушек в другую страну. Все те, кого нам удалось опросить, утверждают, что группы от семи до пятнадцати девушек из агентства «Russian Stars» отправлялись «стажироваться за границей» довольно регулярно. Доподлинно известно, что некоторых из них экспортировали во Францию, некоторых — в Германию, а иных умудрились даже завезти в арабские страны под предлогом участия в развитии модельного бизнеса в азиатском регионе.

Дэн заскрипел зубами. Они вынюхали даже это! Сволочи!

— Однако при этом некоторые девушки сделали хорошую карьеру в агентстве Дэна Смирнова, — добавил Воронцов. — Такова объективная картина. Так, например, Фаина Камаева принимает участие в зарубежных кастингах, участвует в показах мод на мировом уровне. То же самое можно сказать и про Оксану Стрижову.

«Спасибо, что хоть в этом мне отдали должное, — с горькой иронией подумал Дэн. — Все#8209;таки я, помимо всего прочего, еще и делал звезд».

— Из этого следует, — продолжал Воронцов, — что девушек, действительно подающих большие надежды в модельном бизнесе, в агентстве ценили, и они были в безопасности. Но ведь гораздо больше было средних, ничем особо не примечательных моделей. Обычно тех, кто не соответствует нужному уровню, просто признают профессионально непригодными, но Дэн Смирнов, судя по всему, решил действовать по#8209;другому и получить свою долю дохода даже с этих несчастных жертв, которых нам удалось найти в Амстердаме.

«Неплохо изложено, — отстраненно подумал Дэн. — Действительно, достойный соперник для Анны».

Воронцов сделал паузу. — Наше расследование будет продолжаться. А пока моя коллега, Анна Черкасова, чье имя, к сожалению, оказалось связанным с именем Дэна Смирнова, хочет сделать заявление.

Вот тут#8209;то и наступил самый тяжелый момент для Дэна. Глаза Анны. Такие страдальческие, такие укоряющие, глядящие прямо на него. Нет, конечно, на самом деле это не так: она смотрит в камеру, но, кажется, что ее взгляд пронизывает насквозь именно его, Дэна.

— Как вы, вероятно, знаете, последнее время я достаточно долго работала над материалами, связанными с модельным агентством Дэна Смирнова и его новой коллекцией одежды. Мы испытывали взаимную симпатию друг к другу, и, не скрою, я была очень счастлива, когда он открылся мне в своих чувствах. Мне казалось, что я хорошо его знаю, и сведения о его нелегальном бизнесе стали для меня большой неожиданностью. Я сразу же, пусть это и было для меня тяжело, прекратила с ним всякие отношения. Мне больно, что до сих пор Дэн Смирнов хранит полное молчание. Тем самым он подтверждает, что все, сообщенное моим коллегой, полностью соответствует действительности. Он даже не дал себе труда оправдаться хотя бы передо мной, той, которая его любила. Как бы ни было мне трудно сейчас, но еще труднее — продолжать каждый день видеть человека, который считает возможным получать доходы от такого, с позволения сказать, бизнеса. Мне стыдно, что я, опытная тележурналистка, не смогла сама распознать, чем живет этот человек. Мы — не только я и Сергей Воронцов, но и весь коллектив ТВР — будем настаивать на том, чтобы это дело было передано в суд. Доказательства, которыми мы располагаем, достаточно веские для того, чтобы этот человек понес наказание за преступление, совершенное им — вдвойне тяжкое, ибо, он, утверждая, что воспевает женственность и красоту, в то же время зарабатывал на втаптывании их в грязь…

Дэн — уже в который раз! — горько усмехнулся, потом, не в силах видеть Анну, пусть только на экране, выключил телевизор и нервно заходил по комнате. Что#8209;то необходимо предпринять, надо действовать быстро и осмотрительно. Но что? Дать опровержение? Смолчать?

Раздался звонок.

— Да, Рита, — устало произнес он в трубку.

— Простите, вам звонит мистер Ван#8209;Вейлен, — взволнованно сообщила секретарша. — Может быть, вас все#8209;таки соединить?

— Соедините, — разрешил Дэн. — Кстати, вы уволены. Вы плохо справляетесь со своими обязанностями. Сегодня вы работаете последний день, завтра придете за расчетом. Да, позвоните в агентство и передайте, что и сегодня, и завтра, и все последующие дни все должны работать в обычном режиме. У нас много дел.

— Хорошо, господин Смирнов, — с достоинством произнесла Рита, и Дэн вдруг поймал себя на том, что внимательно вслушивается не в то, что она говорит, а в интонации ее голоса. В первый раз она сказала все, как полагается, ровно и спокойно. Дэн представил себе, как она глотает слезы на другом конце провода и собирает последние остатки гордости и воли; чтобы не выдать себя. Возможно, он все#8209;таки ошибся, но теперь уже поздно что#8209;либо менять. Да и ни к чему, все равно, похоже, все его дело летит к черту.

— Какая же у вас сегодня погода, мистер Смирнов? — ехидно осведомился Ван#8209;Вейлен. — Насколько я знаю, штормовое предупреждение, а?

— Да нет, что вы, — отозвался Дэн. — Так, легкий ветерок. — Такого клиента, как Ван#8209;Вейлен, лишаться не стоит. — Обычные завихрения атмосферы. Все утрясется.

— Утрясется? — взревел Ван#8209;Вейлен. — Вы говорите, утрясется? Вам прочитать, что пишут в наших газетах? «Владелец российского модельного агентства — сутенер!» Как вам такой заголовок? Положим, это правда, но, помнится, когда мы с вами заключали деловое соглашение, то специально оговаривали пункт о соблюдении тайны. Моему бизнесу огласка не нужна. Конечно, ни для кого не секрет, что у нас в Голландии многое из того, что во всем мире запрещено, существует почти на легальном положении, но все#8209;таки… Это еще не значит, что мы должны одобрять тот скандал, который разгорается вокруг вашего имени. И ведь это только начало. Ваши журналисты, конечно, раскопали многое, но еще далеко не все: они обязательно продолжат свое расследование, и тогда вы окажетесь разоблачены окончательно.

— Что же мне делать, мистер Ван#8209;Вейлен?! — в отчаянии воскликнул Дэн. — Я понимаю, что вы правы, но ведь, со своей стороны, я сделал то, что от меня зависело.

— Да#8209;да, знаю, — было слышно, что мистер Ван#8209;Вейлен ехидно хмыкнул. — Брак с тележурналисткой и тому подобное. Кстати, это не она, часом, раздула весь скандал?

— По#8209;видимому, нет, — наполовину соврал Дэн, который не знал точно, так ли это. — Но она тоже участвовала в скандале, это несомненно. Я сам только что видел ее по телевизору.

Ван#8209;Вейлен немного поразмышлял. Дэну казалось, что он даже по телефону чувствует, как тот напряженно думает.

— Ну вот что, — наконец сказал Ван#8209;Вейлен. — Как хотите, но эту ситуацию вы должны разрешить так, чтобы никто после не смог обвинить во всем вас.

— Но как же это сделать? — спросил Дэн. — Единственный выход, который реально исправил бы создавшееся положение, слишком радикален.

— Да, но он же наиболее приемлем, — возразил Ван#8209;Вейлен, прекрасно понимая, что имел в виду господин Смирнов. — И это, кстати, ваша проблема — как исправить положение. Учтите, что в противном случае я полностью прекращаю с вами все деловые отношения. Мне не хочется терять мой бизнес. Конечно, я уважаю вас, но, извините, всему есть предел, и если вы в ближайшее время не справитесь с этой нежелательной оглаской, то мое уважение заметно уменьшится. Заметно, вы понимаете?

Дэн понял. Мистер Ван#8209;Вейлен был опасным человеком, с которым лучше поддерживать хорошие отношения.

— Связавшись с тележурналисткой, вы повели себя как мальчишка. Может быть, вы влюбились в нее? Но не вам ли знать, что все женщины одинаковы? Кажется, в одном вашем модельном агентстве красавиц хоть отбавляй. Вы свободно могли выбрать любую из них, раз уж дозрели до серьезных отношений. Но вы предпочли самый неудачный вариант. Так докажите мне, что вы мужчина: сделайте так, чтобы от скандала не осталось ни единого следа. Не останавливайтесь ни перед чем.

— Но…

— Наш разговор становится чересчур откровенным. Конечно, перехватить его по сотовому телефону достаточно сложно, но все же… До свидания. Желаю вам удачи.

— Но…

— Всего доброго. Повторяю: удачи вам!

Оставшись один, Дэн довольно долго стоял у окна, размышляя над задачей, которую взвалил на него этот неприятный голландец. Потом подошел к телефону.

— Рита, мой приказ о вашем увольнении можете считать отмененным. И найдите, пожалуйста, Леонида Сергеевича. Скажите, что он мне крайне необходим по одному очень важному делу.

Через пятнадцать минут Дэн говорил, расхаживая перед широкоплечим бритым мужчиной в кожаном пиджаке:

— Все должно быть выполнено чисто и выглядеть как несчастный случай. Когда продумаете план, расскажете мне. И проследите за ними, узнайте, какие у них планы на ближайшее время.

Весь коллектив ТВР волновался и гудел, как растревоженный улей. Передача произвела эффект разорвавшейся бомбы даже на самом канале, поскольку о ее подготовке не знал почти никто. На других каналах новость подхватили, но телезрители в основном говорили о ТВР. Как#8209;никак, именно там было проведено самостоятельное журналистское расследование, приведшее к таким неожиданным результатам.

Анну Черкасову и Сергея Воронцова вызвал шеф.

— Ну, ребята, — Борис Алексеевич покачал головой, делая вид, что сокрушается, — заварили вы кашу, ничего не скажешь. Вы хоть представляете, что устроили? После сегодняшней передачи мне ничего не остается, как только… — Он выдержал эффектную паузу, вытер лоб платком, — повысить в должности вас обоих. Вы доказали, что в талантах не уступаете друг другу, так что работать вам теперь придется вдвоем. Мне известно, что вы друг к другу относитесь не очень хорошо, но, по#8209;моему, вам пора пересмотреть ваши отношения. Больше вам ни к чему соперничать. С сегодняшнего дня вы вместе будете вести авторскую программу.

Анна и Сергей молча взглянули друг на друга. В любой другой ситуации это сообщение не оставило бы их равнодушными, но сейчас… Сергей смотрел на Анну, думая о том, что она все еще ненавидит его и никак не может понять, что, если бы она только захотела, он всегда был бы с ней рядом.

А она, глядя куда#8209;то сквозь него, думала о том, что своим повышением обязана человеку, которого еще недавно так любила, а теперь ненавидит больше всех на свете. Странно, что теперь даже Воронцов не кажется ей таким противным, как раньше. Тогда, после передачи, он подошел к ней и сказал:

— Ты хорошо держишься. Я должен поздравить тебя: ты прекрасно все изложила. Извини, что я без цветов.

— Каких цветов? — удивилась Анна его бестактности, хотя и понимала, что он не имеет в виду ничего обидного. — Похоронного венка?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты сильная и красивая женщина. Я преклоняюсь перед тобой.

— Спасибо на добром слове.

— Зря петушишься, — заметил Сергей. …Голос Бориса Алексеевича вернул Анну к реальности.

— Нравится вам это или нет, но авторскую программу вам придется вести вдвоем. Я хочу, чтобы эта передача стала самой популярной авторской программой среди всех, которые на данный момент есть на других каналах… И не смотрите на меня такими испуганными глазами, я знаю, что вы справитесь. Я хочу, чтобы в каждой передаче вы проводили самостоятельное расследование по темам, которые принято замалчивать, но которые тем не менее существуют и беспокоят очень и очень многих. Например, меня, — шеф довольно хохотнул, полагая, что удачно пошутил. — Считайте, что материал о деятельности Дэна Смирнова был пробным камнем. Работайте в том же ключе. Расследовать вы умеете, я в этом убедился. Анна опустила голову.

— Ну? — раздраженно накинулся на нее шеф. — Как сие понять? Не вижу энтузиазма, не слышу ни одного слова благодарности!

Ни на кого не глядя, Анна сказала:

— Борис Алексеевич, расследование по теневому бизнесу Дэна Смирнова вел Сергей Воронцов, а не я, и, как мне кажется, было бы справедливо, если бы авторскую программу доверили вести ему.

Шеф грозно повел бровями:

— Ну, хорошо, Воронцов будет вести авторскую программу. А ты тогда чем будешь заниматься? Про детские садики сюжеты кропать, как Круглова, что ли?

Анна вспыхнула — не столько из#8209;за слов шефа в свой адрес, сколько из#8209;за того, что он сказал про Лилечку. Пусть это, может быть, и правда, но можно ли так говорить об отсутствующем человеке.

Она твердо посмотрела в глаза шефа:

— Я хотела бы уволиться. Я считаю, что после всех этих событий мне не стоит больше заниматься журналистской деятельностью.

Сергей привстал со своего места, даже собрался запротестовать, но Борис Алексеевич не дал ему и рта раскрыть.

— Ну#8209;ка, выйди, Воронцов, — коротко приказал он.

Сергей молча подчинился, бросив на прощанье взгляд, полный боли, в сторону Анны. Но она ничего этого не заметила, слишком занятая своим, как ей казалось, правильным решением.

Как только Сергей закрыл за собой дверь, Борис Алексеевич выбрался из своего кресла и подошел к ней вплотную, уперев руки в бока.

— Ну и на что это похоже, а? — загремел он. — Разнюнилась, рассиропилась? Ах, любовь несчастная, ах, какая трагедия! Так, что ли? И куда же ты пойдешь? В школу — русский с литературой преподавать, да? Слушай, я#8209;то думал, что за десять лет смог тебя изучить. Нет, оказывается, я тебя совсем не знаю, — шеф безнадежно развел руками. — Не думал, что у меня на ТВР работает такая дурища, прости Господи! — Он благоговейно уставился куда#8209;то в потолок, откуда, по его понятиям, ему могли прислать прощение за его резкие слова. — Чтобы ты так меня разочаровала, да я никогда это себе и вообразить не смог бы!

Анна подумала, что Борис Алексеевич вообще не отличается богатым воображением, но промолчала, хотя, выскажи она это вслух, ей наверняка сразу удалось бы получить то самое увольнение, которого она так хотела.

— Этот крокодил за дверью, поди, спит и видит, как тебя столкнуть и занять твое место! А ты что делаешь? Сама ему подыгрываешь, и как! Ведь подсиживает же он тебя по полной программе!

Похоже, шеф не знал, что с материалами о Смирнове Сергей пришел прежде всего к Анне. Насколько она разбиралась в людях, поведение Сергея в последнее время как раз меньше всего походило на подсиживание, но спорить с шефом, когда он в таком настроении, бесполезно, Анна знала это по своему опыту.

— Короче, чтобы больше я от тебя таких разговоров не слышал, поняла?.. Ну#8209;ну, брось, — неожиданно примирительно прогудел Борис Алексеевич, заметив, что Анна прикусила губу и еле сдерживается, чтобы не расплакаться. — Слезами горю не поможешь, — изрек он с глубокомысленным видом банальную истину. — Вот увидишь: в ближайшее время зароешься в работу с головой, и все пройдет, все перемелется. Дерзай, девочка, — шеф потрепал ее по плечу. — Я лично считаю, что во всей этой заварухе, ну, с этим Кутюрье, ты была на высоте. Ладно, можешь идти. Кстати, вот тебе тема первой программы. Как насчет махинаций с земельными участками в Подмосковье, а? Темка#8209;то актуальная. Разработайте ее с Воронцовым и — действуйте, снимайте. Через две недели жду готовый выпуск, и никакого дополнительного времени на доработку.

Анна встала, попыталась улыбнуться. Наверное, отчасти это у нее получилось, потому что шеф посмотрел на нее как#8209;то по#8209;другому, с одобрением.

— Так#8209;то лучше, — довольно произнес он. — Ладно, бери своего напарника, и давайте, работайте. Получите командировочные — и вперед. Народу с собой берите поменьше. Снять все вы и сами сможете. Вано твоего я на другую работу зашлю: он сейчас в том месте нужнее. Так что валяйте. Жду результатов в скором времени, — он взял Анну за руку, слегка сжал. — И чтобы больше никаких разговоров вроде того, который сейчас состоялся, поняла?

Она кивнула.

— Никаких заявлений об увольнении. Попытаешься сбежать — я тебя из#8209;под земли достану и притащу обратно на ТВР, силой, если понадобится, ясно? Думаешь, я вот так добровольно соглашусь упустить такого талантливого тележурналиста?

Выйдя из кабинета Бориса Алексеевича, Анна обнаружила Сергея стоящим у окна в коридоре.

— Едем в Подмосковье, — сообщила она будничным тоном. — Шеф велел подружиться с тобой во что бы то ни стало. Мы теперь напарники.

Он радостно улыбнулся, шагнул к ней.

— Может, перестанем друг друга ненавидеть? Знаешь, я с некоторых пор начал относиться к тебе совсем по#8209;другому. Я… я восхищаюсь тобой. Давай забудем старые обиды и куда#8209;нибудь сходим вместе? В конце концов, у тебя и у меня сегодня такой удачный день!

В глазах Анны засверкали молнии.

— Знаешь, на горе скольких людей замешан этот удачный день? — не в силах справиться с собой, прошипела она. — А ты, кажется, соизволил сказать обо мне что#8209;то лестное? Ах, ты мной восхищаешься! Наверное, хочешь сказать, что жалеешь меня, да?

— Анна, подожди, — взмолился Сергей.

— А я терпеть не могу, когда меня жалеют. Понятно? Вор! — И ее каблучки быстро застучали по лестнице.

Сергей тяжело вздохнул. Ох уж эти женщины!

Алексей с большим беспокойством пронаблюдал, как Лилечка устраивалась перед телевизором. После того как с предосторожностями и по возможности смягчая факты, он рассказал ей о том, что случилось с Анной, Лилечка заметно погрустнела.

Алексей уже сотни раз ругал себя за то, что ее разволновал, но сделать уже было ничего нельзя — поздно.

— Может, тебе не стоит этот фильм смотреть? — осторожно спросил он. — Очень тяжелый сюжет, боюсь, ты расстроишься.

Лилечка посмотрела на мужа. Какие у нее все#8209;таки глаза — синие, лучистые, ясные! Что бы она ни видела, они остаются такими же чистыми. И выглядит Лилечка совсем спокойной. Может, все#8209;таки не стоит отговаривать? Пусть смотрит что хочет. Если бы только она не была такой усталой…

— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?

— Да, Леша, со мной все в порядке. Лилечка немного неуклюже присела на диван, подсунула под спину подушку — в последнее время у нее побаливала поясница, но она ничего не говорила об этом мужу, врач сказала, что все в порядке. Потом разложила на коленях вязание.

— Что это будет? — поинтересовался Алексей.

— Детская кофточка. Мне осталось связать рукава и все сшить. Сейчас пока еще не готово, но когда довяжу, получится хорошо, вот увидишь.

— В эфире специальный выпуск новостей, — объявил с экрана Сергей Воронцов.

И в этот момент раздался телефонный звонок.

— Наверное, это мой клиент, я тебе о нем говорил, — торопливо объяснил Алексей извиняющимся тоном. — Мне обязательно нужно с ним поговорить. Это очень сложное дело.

— Ничего, милый, иди, — отозвалась Лилечка. — Я немного посмотрю телевизор одна, подожду тебя. Ничего страшного не случится, ведь ты рядом.

И все#8209;таки, — она вздохнула, — не уходи от меня надолго, ладно?

Алексей быстро и нежно сжал ее маленькую руку и прошел в другую комнату. Звонки прекратились, из комнаты до Лилечки донесся голос мужа:

— Да, это я. Конечно, я тщательно изучаю ваше дело. У меня уже появились некоторые идеи, которые мы с вами сможем использовать. Сейчас, если вы этого хотите, я могу их изложить.

Наверное, клиент обрадовался такой возможности, потому что до Лилечки донесся поток юридических терминов, пересыпаемых словами ободрения.

Она улыбнулась, взялась за спицы. «Настоящий деловой человек, — подумала Лилечка о муже, рассеянно глядя в телевизор. — Я так рада, что у него все получается!» На экране возникла знакомая заставка «Новостей». Подумав, что Алексей попросит рассказать ему то, что он пропустил, она начала смотреть более внимательно.

— Однако в ходе журналистского расследования выяснилось, — говорил Воронцов, — что помимо своей легальной деятельности Дэн Смирнов занимается экспортом молодых девушек за границу под видом работы по специальности в иностранных модельных агентствах. На самом же деле их ожидала совсем другая работа: эскорт с последующим интимом, стриптиз бары, публичные дома.

Лилечка вскрикнула, отбросила вязание и до боли прикусила костяшки пальцев. Больше она не слышала уже ничего.

Когда через несколько минут Алексей зашел в комнату, то увидел, что Лилечка, скорчившись, сжавшись в комочек, лежит на диване и кусает губы от боли. Она побледнела, лоб ее покрылся испариной, зрачки расширились.

— Что с тобой, родная, что случилось? — заволновался Алексей, сжимая руку жены.

— Не знаю, Леша… ребенок… что#8209;то неладно, — прошептала она побелевшими губами.

Через несколько минут «скорая» увозила ее в больницу. Алексей настоял на том, чтобы ехать с ней, и врач, недовольно поморщившись, все#8209;таки позволил ему это, хотя, судя по всему, не слишком#8209;то он хорошо относился к мужчинам, так балующим своих жен.

В больнице пахло лекарствами и хлоркой. Белизна стен и дверей резала глаза, белизна больничной мебели и халатов врачей делала всю обстановку нестерпимо однообразной и угнетающей. Было тихо, только иногда издали слышалось быстрое перестукивание каблучков и затем мимо Алексея проносилась какая#8209;нибудь молоденькая сестричка.

Алексей сидел в приемной и ждал, что скажет врач. Множество мыслей роились в его голове, но одна из них была самой главной: что с Лилечкой? Если что#8209;то случится с еще не родившимся ребенком, то это, конечно, будет большое горе, но если с Лилечкой… Он закрыл глаза руками и сидел так до тех пор, пока врач — не тот, хмурый, из машины «скорой помощи», а уже другой, низенький и довольно добродушный на вид, не тронул его за плечо:

— Что с ней, доктор?

Врач устало улыбнулся. Наверное, немало таких вопросов ему приходилось выслушивать каждый день и терпеливо отвечать на них.

— В общем#8209;то ничего особенного я не нашел, — обнадежил доктор. — Все будет в порядке, обычные спазмы. Такое часто бывает у беременных. Полежит пару недель в больнице, отдохнет, и мы ее выпишем. Не волнуйтесь. Все, что ей сейчас надо, — это покой. Наверное, ее что#8209;то взволновало, и это вызвало спазмы.

Алексей вспомнил про передачу, но промолчал.

— Знаете, женщины в этот период такие хрупкие. Их может расстроить все, что угодно. Приходите ее навещать почаще и постарайтесь не волновать.

— А ребенок? — поинтересовался Алексей.

— О, тут тоже нет повода для беспокойства. Конечно, спазмы — это нехорошо, только мы их быстро снимем, можете поверить. Простите, но меня еще ждут больные: у меня как раз обход.

Врач пожал Алексею руку и ушел.

Алексею ничего не оставалось, как отправиться домой. Две недели! Две недели ему придется быть одному, без любимой. А она отдохнет, так сказал врач. Можно подумать, что Лилечка может отдыхать без него! Алексей далеко не во всем и не всегда был уверен, но на этот раз знал точно: его жена будет скучать и тосковать без него ничуть не меньше, чем он без нее. И это называется лечением! Да, он сможет ее навещать, но что это такое — два часа каждый день? Это ведь так мало для тех, кто любит друг друга, и кто привык проводить все свободное время вместе. Может быть, Новый год они все#8209;таки встретят вдвоем? Или, вернее, втроем, вместе с ребенком, который хоть еще и не родился, но уже живет, требует своего?

…— Послушай, Анна, я, конечно, все понимаю, но не могла бы ты сказать хоть слово? Или, по крайней мере, не смотреть на меня волком?

Анна промолчала. Они с Сергеем ехали снимать авторскую программу, и за все полчаса после того, как встретились, она не сказала Воронцову ни слова. Так, кивнула, села в машину и махнула рукой: поехали, мол.

Как жаль, что люди не умеют читать мысли друг друга! Существуют, конечно, моменты#8209;озарения, когда слов не нужно, все понятно с полужеста, с полувзгляда, но бывают они так редко! Если бы Сергей знал, о чем думала Анна, то точно не стал бы больше пытаться обратить на себя ее внимание. Но он и не подозревал, что все ее мысли в этот момент были о нем.

Внешне сохраняя спокойствие — недаром ведь ее прозвали железной женщиной! — Анна находилась в полнейшем смятении. Вот уже несколько лет она считала этого человека своим злейшим врагом. Он чуть ли не каждый божий день доводил ее до белого каления, в сущности, отнимал у нее работу, не уступал ей почти ни в чем, а порой даже превосходил ее. Например, наглостью. Да, и сама Анна могла изобрести не один хитроумный способ завладеть информацией, но чтобы воровать сюжеты у коллег!

Она была занята собой, своей карьерой, потом встретила, как ей казалось, прекрасного человека, и все это время Сергей был где#8209;то поблизости. Они все время шли рядом, как две параллельные линии. Лобачевский полагал, что такие линии все же сходятся в какой#8209;то одной точке пространства. Вот это и произошло. Но до конца Анна так и не понимала — как получилось, что Сергей оказался почти единственным человеком, который старался поддержать ее в трудную минуту? Да, был, конечно, Алексей, внимательный, сочувствующий, но у него сейчас свои проблемы, нехорошо отрывать Алексея от семьи, в которой вот уже совсем скоро должен появиться новый человек. Будут ли дети когда#8209;нибудь у нее? На какой#8209;то момент Анна размечталась: ребенок, маленький человечек — это большое счастье. Правда, потом слишком живо представила кучу грязных пеленок и использованных памперсов. Сомнительное удовольствие, не говоря уж о том, что на карьере можно будет ставить крест… Нет, с детьми лучше подождать.

Впрочем, она ведь, кажется, начинала думать совсем о другом. О чем же? Ах, да, вот сейчас с ней рядом сидит человек, который в трудную минуту старался, как мог, ее поддержать, пусть даже неловко, неуклюже. В конце концов, Сергей прекрасно знал: из того материала, который он ухитрился накопать в Амстердаме, получилась бы такая бомба, что, взорвись она, ему были бы обеспечены блестящая карьера и победа над ней, Анной. И все#8209;таки со всем этим он сначала ознакомил ее. И как это следует понимать? Да, узнай она все из новостей — это был бы для нее такой удар, который трудно пережить. А Сергей постарался его смягчить…

Стоп! Не приписывает ли она ему то, на что он просто неспособен? Может быть, Сергей поступил так, чтобы быстрее насладиться своим торжеством, полюбоваться на нее, раздавленную и уничтоженную?

Да нет, не то… Анна даже головой покачала, и Сергей в удивлении воззрился на нее… Нет, он хотел ее именно уберечь. И тогда же Воронцов что#8209;то еще сказал, вот только она никак не может вспомнить, что именно. Вроде бы — он не может дать ей столько, сколько дал Дэн… Или не так? Похоже, в памяти провал…

А когда Анна объявила, что тоже выступит по телевидению в спецвыпуске, Сергей посмотрел на нее такими глазами! С восхищением, что ли? Или с уважением? Или и с тем, и с другим? Господи, какая путаница в голове!

Да, кажется, Сергей что#8209;то говорил насчет того, что рад общаться с ней, как это делают обычные нормальные люди: без тайной мысли поставить подножку, без зависти, без злости. Она еще тогда ответила ему, что по#8209;прежнему его ненавидит. Может, зря она так? А еще, кажется, он что#8209;то сказал насчет того, что она, Анна, ему нужна. Говорил он это или нет? Да нет же, в жизни не мог бы Воронцов сказать ей такое!

И все#8209;таки придется посмотреть правде в глаза. Этот человек сильно переменился к ней с того самого момента, как она узнала все про Дэна! Он не сказал ей ни одного недоброго слова, ничем не обидел, а когда шеф вызвал Сергея и объявил ему, что Анна все#8209;таки будет вести с ним на пару передачу, он вроде бы даже обрадовался. По крайней мере, Сонька сообщила что#8209;то в этом роде.

Анна пожала плечами. Наверное, это все временно. Погодите, вот сейчас они снимут выпуск#8209;другой, и все пойдет по#8209;прежнему. Зря Борис Алексеевич это сделал: не получится из нее и Сергея одна команда.

— Как ты хочешь начать выпуск? — спросил Сергей. Все время он страдал оттого, что Анна держится с ним холодно, и наконец решился с ней заговорить.

Что ж, это был вопрос по существу, на него и ответить можно.

— А что? У тебя есть какие#8209;то предложения? — отозвалась она.

— Да вот, видишь, очень красивое место. Может быть, начать как#8209;нибудь так, что именно на фоне этого мирного пейзажа творятся безобразия и именно здесь совершаются грязные махинации?

— Неплохо, — Анна пожала плечами, но Сергей заметил, что она почему#8209;то в смятении. Он не знал, о чем Анна думала, иначе все понял бы.

— Что с тобой? — задал он вопрос.

— Ничего. — Она поспешно придала себе самый равнодушный вид, на который только была способна. — А что?

— Мне просто показалось… — начал было Сергей, — а впрочем, ладно, не имеет значения.

Наконец остановились. Анна вышла из машины. На меховой воротник ее пальто и на волосы, свободно падающие на плечи, ложились снежинки, на щеках играл легкий румянец, зеленые глаза сияли под ровными стрелами бровей. Такой красивой Сергей никогда еще ее не видел. А может, видел, но не сознавал этого, ведь столько лет они были врагами!

— Подожди, встань здесь! — вдруг попросил он.

— В чем дело? — удивилась она.

— Тут и начнем снимать. Скажешь вступительное слово, хорошо?

— А почему не ты? — спросила Анна. — Мне кажется, что со своей импозантной внешностью ты смотрелся бы тут неплохо, гораздо лучше меня.

В другое время Воронцов не полез бы за словом в карман, но на сей раз сдержался. Анна снова была прежней — неприступной, холодной. Он даже почувствовал, что мерзнет, хотя виной тому могла быть промозглая погода начала декабря.

— Я хочу, чтобы программу начала ты, — ответил он, наконец, мягко.

— Боже, какое великодушие! — съехидничала Анна. — Что#8209;то я не замечала подобного раньше. Какая муха тебя укусила?

— Никакая, просто… — Сергей махнул рукой и замолчал. Нет, не поймет она его, пока будет относиться к нему по#8209;прежнему. Выходит, наверное, никогда не поймет.

Должно быть, эти мысли отразились на его лице, потому что Анна вдруг посмотрела на него как#8209;то по#8209;другому, то ли с удивлением, то ли с любопытством, то ли с сожалением.

— Ладно, — произнесла она суховато. — Извини. Где мне встать?

Сергей вновь засмотрелся на нее, когда она, высокая, стройная, в длинном серебристом пальто остановилась неподалеку от заснеженной елочки. Лицо у нее было серьезное и задумчивое, но Сергей вдруг подумал, что Анна еще красивее, когда улыбается и смеется. Мысль эта сначала показалась ему нелепой, и он не сразу понял, почему, пока не сообразил, что ни разу не видел Анну улыбающейся по#8209;настоящему. Видел, конечно, ее профессиональную улыбку, с которой она вела свои репортажи, но это совсем не то. Вот если бы сейчас увидеть ее настоящую улыбку, адресованную ему, и услышать ее смех… Боже, да неужели она действительно никогда#8209;никогда ему не улыбалась? А он ей? Только издевательски или ехидно. Какой же он был осел!

— Перед вами красивый декабрьский пейзаж, — начала Анна, глядя прямо в камеру. — Пейзаж, который мог бы послужить прекрасной натурой для картины Левитана. Глядя на этот кусочек природы, не хочется думать, что белый снег на самом деле не такой уж и белый, если здесь творятся черные дела…

— И че мы тут делаем? — спросил какой#8209;то тип в неопрятном ватнике, внезапно и бесшумно появившийся из#8209;за елок. — Фильму снимаем?

— Черт! — выругался Сергей, опуская камеру с плеча. — Дубль второй, Анна! Тут же идут съемки! — крикнул он типу в ватнике.

Тот развел рукавами.

— Вы уж извиняйте, братцы#8209;кролики. Кина сегодня не будет.

И в этот момент из#8209;за елок выбежали еще пятеро. Тот, кто вышел первым, схватил Анну и зажал ей рот рукой, остальные направились к Сергею, прикинув, наверное, что с ним хлопот будет больше. Сергей рванулся к Анне. Первого подбежавшего он ударил камерой — единственным предметом, что мог сойти за оружие. Камера была прочная и при ударе не пострадала, а вот тот, на кого она обрушилась, охнул и осел в снег. Второму камера попала по плечу, но Сергей не смог удержать ее в руках, и почему#8209;то именно в тот момент заметил, что она продолжает работать.

— Держись! — закричал Воронцов Анне и снова рванулся к ней. Он беспорядочно наносил удары своим противникам и вдруг почувствовал, как что#8209;то тяжелое ударило его по голове. В ушах зазвенело. Как сквозь туман Сергей услышал: «Укусила, стерва!» — и понял, что Анна тоже не сдается без боя. Еще чуть#8209;чуть, и он сможет ее освободить, а тогда… Он встряхнулся и попытался прогнать навязчивый звон в ушах, но в ту же минуту кто#8209;то, незаметно подкравшись сзади, сильным тычком повалил его лицом в снег. Некоторое время Сергей не видел ничего, кроме ямки в снегу, которую сам же и протопил своим дыханием, потом понял, что, кажется, все кончено.

— Ну, ладно, — послышался чей#8209;то голос, явно принадлежащий не типу в грязном ватнике. — Поехали на место.

Сергея рывком подняли и повели к машине, к той самой «десятке», в которой они с Анной ехали на съемки. «Не хотят оставлять после себя улики», — догадался он и краем глаза увидел, как сажают в машину Анну. Лицо у нее было бледное, без единой кровинки.

«Хорошо, что нам не связали руки, — успел подумать он. — Впрочем, в наше время все происходит гораздо проще», — и тут почувствовал, что усевшийся рядом с ним на заднее сиденье мужик в черных очках ткнул его в бок стволом солидной величины.

— Пикнете — пристрелю на месте, — хриплым голосом пригрозил он.

Анна молчала. Сергей чувствовал ее страх, но держалась она хорошо, гораздо лучше, чем он ожидал.

На место водителя сел какой#8209;то широкоплечий мужчина. Сергею показалось, что именно этот человек ударил его сзади. Рядом с ним на переднем сиденье развалился тип в ватнике.

Где же тогда остальные трое? Воронцов точно помнил, что, кроме этого «ватника», напавших на них было пятеро. К счастью, зеркало заднего вида оказалось как раз на уровне его глаз. Так и есть: сзади ехала другая машина, черная «Дэу».

Что#8209;то упиралось Сергею в бок, мешало сидеть. Нет, это был не ствол, — тот подпирал его с другой стороны. Опустив глаза, Сергей увидел камеру и заметил, что она все еще работает. Так и есть — огонек мигает. «Что же они не додумались ее выключить?» — подумал он с неожиданным сожалением. Так родители, наверное, реагируют на очередную шкоду сына#8209;хулигана.

Как это ни странно, Сергей почему#8209;то не боялся. Сейчас их куда#8209;то везут, неизвестно кто и неизвестно зачем, хотя, судя по началу, ничем хорошим ни для него, ни для Анны закончиться это не должно, и все#8209;таки страха не было. Он даже, взглянув на Анну, пару раз подмигнул ей, чтобы приободрить. Правда, так и не понял, помогло ли это: она смотрела на него глазами, полными ужаса, хотя и хранила молчание.

Мужик в неопрятном ватнике оказался на редкость словоохотливым.

— Ловко я ее сгреб, а? — хвастливо спросил он. — Самое главное, быстро. Оперативно! — и поднял вверх палец, явно довольный тем, что знает такое умное слово.

— Слушай, а помолчать ты не хочешь? Оперативник, — проворчал его напарник в кожаном плаще.

— Да ладно тебе! — отмахнулся «ватник». Получилось у него не «ладно», а «ланно». — Все равно дело сделано. Большой папа нас одобрит.

Мужчина в плаще на месте водителя резко затормозил, да так, что «Дэу», не отстающая от «Жигулей», чуть не врезалась в них.

— Я тебе сто раз говорил, — как#8209;то устало и одновременно с угрозой проговорил плащ, — не называй Смирнова большим папой. Никакой он тебе не папа, понял? И не мама! Впрочем, маму он тебе еще покажет.

— Какую? — не понял ватник, как#8209;то сразу осев.

— А ту, которая Кузькина, — все тем же тоном с расстановкой пояснил плащ.

— Да ладно, братан, да я, да ничего, — промычал ватник. — Я же для конспирации так сказал, а то эти двое, — он мотнул головой в сторону Анны и Сергея, — все слышат.

— Это уже не твоя проблема, — отозвался плащ. — Мы с ними разберемся, да так, что в скором времени они все равно ничего сказать не смогут.

— Как это? — удивился ватник.

— А ты пошевели извилиной, — посоветовал плащ. — Есть у тебя хоть одна в твоей глупой голове?

«Есть, конечно, — язвительно подумал про себя Сергей, — но вот какая досада: она непосредственно соединяется с пищеводом, так что не обессудьте».

— Короче, — начал объяснять плащ наставительным тоном, — мы их сейчас накачаем кое#8209;чем, а потом машину пустим под откос. Несчастный случай, произошедший по причине передозировки наркотика, ясно тебе?

— Ну ты и голова! — восхитился ватник. — Сам придумал?

— Да нет, не я, — с большой неохотой признался плащ. — Это Леонид, — прибавил он, вздохнув, и кивнул назад, в сторону «Дэу».

— А я вот и хотел спросить, — заинтересовался ватник. — Что же он сам#8209;то с нами поехал? Ему#8209;то зачем руки марать? Он у нас мозговой центр, а уж выполнять — наше дело. Остался бы дома. Эх, сейчас бы да перед каминчиком, да с водочкой…

— Не может он так, — с уважением пояснил плащ. — Дело ответственное, должен лично проследить. Эта ведь, — он мотнул головой в сторону Анны, — невеста нашего шефа.

— Да ну, брешешь! Эй, слухай, — обратился он к Анне. — Ты что, правда его невеста? Ну хоть кивни! — взмолился ватник, увидев, что Анна смотрит на него глазами, полными ненависти, и, помня об угрозе, молчит. — А ничего она держится, — сказал он вдруг. — И руку мне прокусила, болит, блин!

— Ладно, заткнись уже, — огрызнулся плащ. — Не отвлекай меня, мне на дорогу смотреть надо. Снег все#8209;таки, скользко.

— Слушай, а за что ее так, а? — все#8209;таки поинтересовался ватник.

— Да заткнись же ты! — отрезал плащ — впереди показался трудный поворот. — А нечего было против жениха такую волну гнать. Слышал, небось, про публичные дома и все такое? Так вот они, эти два голубчика, всю кашу и заварили!

— Вот это да! — восхитился ватник. — Сильна! Таким, как она, в пуховых платьицах и меховых панталончиках ходить бы да черную икру золоченой ложечкой кушать! А она не побоялась!

— Ну и дура! — отрезал плащ. — За свою же дурь и ответит!

Это были его последние слова.

Из#8209;за поворота на большой скорости вылетел омоновский «пазик». Сидящий за рулем «десятки» кожаный плащ не ожидал, что кто#8209;то может попасться им навстречу: по этой дороге всегда мало ездили. Не справившись с управлением — заболтал его все#8209;таки ватник, — он на повороте выехал на встречную полосу.

Послышался звон разбитого стекла. Со страшным скрежетом передняя часть кабины «десятки» вмялась внутрь. Там, где сидели кожаный плащ и ватник, не осталось ничего. Анна закричала. Мужчина рядом с Сергеем от неожиданности выронил оружие. И Воронцов тут же стукнул его ребром ладони по шее, благо на ней не было шарфа — шея оказалась незащищенной.

— Выбирайся! Живо! — крикнул он Анне.

К счастью, с ее стороны дверь не заклинило, и они оба благополучно вылезли наружу, стараясь не смотреть на то, что осталось от бандитов.

«Дэу» с визгом резко развернулась и помчалась прочь.

— Вовремя вы, — сказал Сергей высыпавшим из «пазика» омоновцам, — а то за текущие сутки было бы совершено еще одно преступление.

— Нам тут оставаться нельзя, — сказал подошедший к Сергею комвзвода, — у нас спецзадание. А вы пока ждите, сейчас пришлем сюда оперативный отряд. Поедете в участок и все расскажете.

— Там еще одна машина была, — напомнил Сергей.

— Знаю, — усмехнулся комвзвода. — Я уже связался с кем нужно, их сейчас остановят. Далеко не уйдут.

— Ну, хорошо, — согласился Сергей. — Спасибо за то, что помешали свершиться неправедному делу. Потеря двух таких журналистов, как мы, нанесла бы непоправимый вред телевидению.

— Так вы тележурналисты? — дошло до омоновца. — То#8209;то мне показалось, что я вас где#8209;то уже видел. Ладно, задерживаться больше не можем. Ждите, — приказал он на прощанье.

Сергей обернулся в поисках Анны. Она молча стояла у обочины, обхватив руками плечи. Ее всю трясло.

Сергей подошел к ней, скинул с себя пальто, набросил ей на плечи, но она все равно продолжала дрожать, зубы ее стучали, точно в ознобе. Он обнял ее, зашептал ей на ухо какие#8209;то ласковые и успокаивающие слова, говорил, что теперь все будет хорошо и бояться уже нечего, но ничего не помогало. Услышав приближающийся вой сирены, Сергей облегченно вздохнул: через несколько минут можно будет дать показания в участке, а потом увезти Анну куда#8209;нибудь, согреть, успокоить.

Усадив ее в милицейскую машину, он, собравшись уже устроиться рядом, вдруг поспешно бросился к покореженной «десятке» и забрал с заднего сиденья видеокамеру.

— Вещественные доказательства! — со значением пояснил Воронцов.

Анна обернулась к нему. Или Сергею показалось, или ей действительно уже стало лучше.

— Мы свободны, — произнес он успокаивающим тоном.

— И что же мне теперь делать… с этой свободой? — спросила вдруг Анна, судорожно сглотнув.

Она казалась в тот момент такой беспомощной, что у Сергея екнуло сердце. Он никогда не думал, что эта женщина может так выглядеть. Впрочем, давно ли он начал видеть в ней просто женщину?

— Все будет нормально, — сказал Сергей, — мы едем в участок. Дадим показания, а потом… там видно будет. Знаешь, видеокамера так и работала все это время, так что доказательства у нас на руках. Ты же слышала, как они разговаривали? — усмехнулся он.

Кажется, по ее лицу пробежала тень улыбки, но она была настолько бледной, что Сергей никак не мог решить про себя, действительно ли Анна улыбнулась или ему это только показалось?

Анна задумалась. Сидя в «десятке», после того, как их схватили, она могла думать только об одном: Дэн, ее Дэн распорядился, чтобы Анну, ту, которой он недавно клялся в вечной любви, убрали с дороги, как неодушевленный предмет, обыкновенное досадное препятствие. Она вспоминала развитие их отношений, переживала все заново. Первая встреча, ужин в ресторане, работа в студии, премьера коллекции, первая ночь вдвоем, полная любви и нежности, накал страстей… Ничего этого не было. Никогда. Никогда Дэн не любил ее, все ложь. Будь иначе, разве натравил бы он на Анну этих бандюг?

Она была потрясена жестокостью этого человека и пребывала в каком#8209;то странном холодном оцепенении. Пережить это было несравненно тяжелее, чем его грязные делишки.

«Бедная девочка», — в который уже раз подумал Сергей, по#8209;прежнему не решаясь сказать это вслух.

— Ты знаешь, мне уже намного лучше, — радостно известила мужа Лилечка. — Думаю, дня через три меня выпишут.

Они не спеша прогуливались по больничной аллейке. На Лилечке была шубка, и она то и дело прятала смеющееся лицо в высокий меховой воротник. Снежинки, попадая на ее ресницы, тут же таяли: наверное, от дыхания, а может, от теплого сияния ее глаз. Все в Лилечкином облике излучало покой: и ее неторопливая походка — ходить ей теперь надо было особенно осторожно, и улыбка, и даже то, как она просунула свою руку под локоть Алексея.

Снег чуть поскрипывал у них под ногами.

— Я просто уверена, что мы встретим Новый год вместе, — радостно сообщила Лилечка. — Знаешь, — доверчиво поделилась она, — это будет первый Новый год, который я встречу не в одиночестве.

— Неужели? — удивился он. — Ты ведь такая веселая, такая милая — и в такой праздник оставалась одна? Как это может быть?

— Наверное, такая я только с тобой, точнее, благодаря тебе. Я чувствую себя совсем другим человеком, когда ты рядом. Мне кажется, я становлюсь лучше, добрее, мягче.

— Значит, и ты тоже, — задумчиво произнес Алексей.

— Что — тоже? — переспросила она, не поняв.

— Меняешься, как и я, — признался Алексей. — Знаешь, я чувствую себя по#8209;настоящему сильным человеком.

— Ты и есть сильный, — без тени сомнения подтвердила Лилечка. — Вспомни хотя бы, как мы с тобой познакомились. Кто#8209;то другой прошел бы мимо, как проходили мимо в тот момент десятки… нет, сотни людей. А ты вмешался.

— Ты выглядела такой беззащитной, — вспомнил он.

— Да, теперь я тоже сильная, — радостно похвасталась Лилечка. — Но только с тобой, — поправилась она. — Знаешь, мне так не хватает тебя, я боюсь даже уколов, а их тут по три на дню. Вот глупая, правда?

Алексей внимательно посмотрел на нее.

— Нет, — ответил он, и губы его дрогнули в улыбке. — Ты у меня знаешь кто? Храбрая маленькая женщина, смело плывущая по волнам быта.

Лилечка грустно улыбнулась:

— Ты все шутишь, а я боюсь. Так боюсь! Если бы ты только знал!

— Чего боишься, моя хорошая?

— Боли, — тихо пояснила она, и глаза ее испуганно расширились. — Как ты думаешь, будет очень больно?

— Не знаю, — сказал Алексей. — Но я совершенно уверен, что ты справишься, обязательно.

— Знаешь, — Лилечка внезапно остановилась, — я бы не так боялась, если бы ты был рядом. Ты держал бы меня за руку, и мне тогда было бы намного легче…

— Что ж, если ты этого хочешь…

— А ты согласен, да? Правда, согласен?

— Хорошо, — медленно произнес Алексей. — Но я не даю тебе никакой гарантии, что не испугаюсь больше, чем ты.

Лилечка повеселела.

— Ну, нет, — не согласилась она. — Я точно знаю, что все будет хорошо. Так же точно, как#8209;то, что мы любим друг друга. И все#8209;таки мне немного страшно.

Алексей ласково погладил ее по плечу, поправил непокорный белокурый локон, выбившийся из#8209;под шапки.

— Все будет хорошо, — тихо повторил он. — Вот увидишь.

Снег пошел сильнее. Он падал крупными хлопьями, которые кружились в воздухе как белые перышки.

— Тебе, наверное, пора, — напомнил Алексей. — Я провожу тебя.

Миниатюрная фигурка Лилечки скрылась за входной дверью. Через стекло он видел, как она сняла шубку в раздевалке и пошла к себе в палату. Какая она все#8209;таки маленькая и беззащитная. Но храбрая, гораздо храбрее, чем сама думает. Вот сейчас он пойдет в ювелирный магазин, но зачем, ни за что ей не расскажет раньше срока. Алексей улыбнулся, вспомнив, как она просила его никогда#8209;никогда ее не обманывать. Только сегодня такой случай, что чуть#8209;чуть можно для того, чтобы потом обрадовать еще больше. Через час коробочка с изящной золотой цепочкой будет спрятана на полке за книгами по юриспруденции, из которых Лилечка ни за какие коврижки не прочитала бы ни страницы.

…— Что значит «упустили»? Да что ты такое несешь, Леонид? — рвал и метал Дэн. — Ты хоть понимаешь, какие будут последствия? Да с меня за такие дела голову снимут! Но раньше, — он перестал мерить шагами комнату и остановился пред тем самым мужчиной в темных очках (впрочем, очки тот убрал), — я сниму голову с тебя, понятно? Давай, быстро рассказывай, как все было, ничего не упускай.

Леонид начал припоминать.

— Я вам точно говорю, это случайность. Никто не смог бы этого предугадать. Там была скользкая дорога, и Лысый, похоже, просто не справился с управлением. А тут еще этот «пазик» с ОМОНом вывернул навстречу на полном ходу, — Леонид сокрушенно вздохнул.

— Лысый цел? — спросил Дэн.

— Какое там цел! — Леонид безнадежно махнул рукой. — Одно мокрое место осталось! Я сам видел, как весь перед гармошкой сложился. Разве тут уцелеешь?

— Ладно, — мрачно отозвался Дэн. — А с этими двумя что? Они тоже?..

— Этого я не знаю, — признался Леонид.

— То есть, как не знаешь?

— Там была толпа омоновцев! Что нам оставалось, если все пошло вразнос? Ясное дело, мы только и думали, как бы смотаться оттуда!!! — вышел вдруг из себя Леонид.

Дэн взбесился.

— Я для чего туда тебя посылал? Что ты должен был сделать? — закричал он.

— Должен был проследить за тем, чтобы все сошло гладко, — стушевался Леонид.

— Так почему же не проследил? — Дэн безнадежно махнул рукой. Разговор можно было не продолжать: совершенно ясно, что все складывалось из рук вон плохо. — А те двое, Лысый твой и кто там еще, они ничего лишнего, случайно, не сболтнули? А впрочем, откуда тебе знать, ты же в другой машине сидел… Ладно, иди, — разрешил он. — С тобой я позже разберусь, а сейчас у меня есть дела поважнее.

Оставшись в одиночестве, Дэн еще долго мерил шагами комнату, заложив руки за спину. Было очевидно, придется звонить Ван#8209;Вейлену, иначе он позвонит сам, а это намного хуже. Будет большой удачей, если Ван#8209;Вейлен просто разорвет с ним деловые отношения. Но в последнее время вообще все складывается из рук вон плохо. Демонстрацию последней коллекции в Париже отменили: весьма вежливо, но непреклонно ему объявили, что сейчас все там слишком заняты политическими событиями, чтобы следить за высокой модой. Это была заведомая ложь. Дэн прекрасно знал, что недавно в Париже прошли показы коллекций от Гуччи и Шанель. Такой же отказ он получил и из Англии, и из Японии. Десяток выгодных предложений, новые творческие идеи — на всем этом смело можно ставить крест.

Ясно, что прежняя жизнь кончилась. Никогда больше его имя не поставят в один ряд с именами известнейших модельеров, никогда он не будет побеждать на конкурсах, и уже никто, увидев на подиуме особенно красивую девушку с необыкновенно изящными походкой и манерой держать себя, не скажет: «Это модель из агентства Дэна Смирнова».

И это еще не все: большая часть его нелегального бизнеса тоже рассыплется. Мало кто захочет иметь с ним дело после такой огласки. Конечно, всегда найдутся люди, которым это будет безразлично, но все#8209;таки львиную долю своих левых доходов он потеряет.

Нет, пока он не разорен: у него полно выгодных капиталовложений. Мало кто знает, что сеть отелей в Анталии и на Майорке принадлежит именно ему. А сколько денег он вложил, например, в нефть!

Он всегда может уехать за границу, переждать, пока уляжется шум, а потом потихоньку начать разворачивать новое дело, ведь для него это еще не поздно. Времени у него хоть отбавляй: ему еще нет и пятидесяти. Сорок пять — разве это возраст для мужчины?

Одно только плохо: если Анна и этот Воронцов остались живы, а его ребята что#8209;нибудь при них ляпнули, назвали его имя, то это может обернуться для него крупными неприятностями. Впрочем, как рассудил Дэн, ни Лысый, ни новичок уже ничего не смогут сказать, а следовательно, и доказать что#8209;то будет невозможно.

Да и пусть даже в руках милиции окажутся какие#8209;нибудь доказательства, разве это что#8209;то изменит? Нет, потому что в нынешнее время все решают деньги, а у Дэна их больше, чем достаточно для того, чтобы купить себе свободу.

Остается только одно трудное дело — звонок Ван#8209;Вейлену. Впрочем, Дэн уже вернул себе способность ясно мыслить. В голове у него сами собой сложились две приятно округлые фразы, которые, не означая, в сущности, ничего, все#8209;таки могут успокоить голландца. Кстати, они неплохо звучат и по#8209;английски. Дэн произнес одну из них вслух. Да, в самом деле, очень недурно.

Собравшись с духом, он набрал номер и попросил соединить его с мистером Ван#8209;Вейленом.

Голландец держался свысока.

— Итак, — пророкотал он. — Что вы имеете мне сообщить на этот раз? Давайте опустим разговоры о погоде и поговорим по существу.

Заранее заготовленная первая фраза пришлась как нельзя кстати.

— Учитывая вашу настоятельную просьбу, — неторопливо спокойно проговорил Дэн, — мы уже сделали кое#8209;какие шаги в нужном направлении. Вы понимаете, я не могу говорить с вами по телефону так подробно, как хотелось бы («Вот уж чего хотелось бы, меньше всего», — подумал он в скобках), но вы можете быть спокойны: все идет по плану.

— И все#8209;таки мне хотелось бы услышать нечто более конкретное, — заявил мистер Ван#8209;Вейлен. — На моем новом телефоне установлена защита против прослушивания, вы можете быть совершенно спокойны. Итак, удалось ли убрать этих журналистов? Они уже успели серьезно навредить нашему бизнесу. Не будут ли предприняты повторные попытки?

«Если бы мне самому узнать это наверняка!» — подумал Дэн, однако вслух заметил:

— Простите, мистер Ван#8209;Вейлен, но мой телефон не снабжен такой прекрасной защитой от прослушивания, какой оснащен ваш, поэтому, не опасаясь за вас, я боюсь за себя. Позвольте мне больше не распространяться по интересующему вас вопросу. Скажу лишь одно: скоро вам не о чем будет беспокоиться.

— Был бы рад поверить вам, — неторопливо, растягивая слова, отозвался Ван#8209;Вейлен, — но, к сожалению, я только что убедился в том, что вы лжете.

— Что вы имеете в виду? — вырвалось у Дэна.

— То, что из достоверных источников — у меня есть неплохие источники по России! — мне стало известно следующее: тележурналистов ваши подчиненные успешно упустили, и те, наверное, уже дали показания в полицейском… э#8209;э#8209;э, то есть в милицейском — так, кажется, это у вас называется — участке. Не знаю, каким образом, но, насколько я понял, им удалось заснять на видеокамеру их захват во всех подробностях.

— Не может быть, — выдохнул Дэн.

— Просто вы недостаточно хорошо осведомлены, мой друг. Я отхожу от вашего дела, ведь у вас больше нет официального прикрытия. Как вы станете поставлять товар? Ловить женщин легкого поведения на… м#8209;м#8209;м… как же называется эта ваша улица? Ах да, на Тверской.

— Но ведь, если меня и арестуют, я легко смогу откупиться: денег у меня еще вполне достаточно… — сказал, пытаясь себя успокоить, Дэн.

— У него ведь много денег, — за несколько часов до описываемых событий говорил Сергей, сидя на расшатанном стуле в одной из комнат милицейского участка.

— Ничего, отвертеться ему не удастся. У нас тут недавно сменилось руководство, а скоро с ревизией приезжает одна важная генеральская шишка. Словом, нам нужно раскрытое дело, и покрупнее, так что вы вовремя появились со своими вещественными доказательствами, — полковник милиции лукаво подмигнул Сергею. — А я еще знаю нескольких наших, которые прямо#8209;таки грезят лишними звездами на погонах. Но учтите, это не официальная версия, — добавил полковник, — и вам никто не поверит, вздумай вы это кому#8209;нибудь рассказать. На самом деле сейчас идет большая волна борьбы с организованной преступностью, и особенно внимательно мы следим за преступлениями, совершенными против журналистов. Сами знаете, сколько их было в последнее время. Так что этот Дэн Смирнов никуда от нас не уйдет, а с теми доказательствами, которые вы нам предоставили, упечь его за решетку вообще не составит труда.

— Не думаю, что ваши деньги на этот раз помогут, — засомневался Ван#8209;Вейлен.

— Послушайте, мистер Ван#8209;Вейлен, я жду вашего последнего слова. Итак, будете ли вы продолжать поддерживать мой бизнес? — спросил Дэн.

В трубке все смолкло, потом послышался тяжелый вздох, который мог бы издать только гиппопотам средних размеров.

— Я умываю руки, друг мой, — ответил наконец Ван#8209;Вейлен, — а вам желаю удачи. Думаю, она вам пригодится.

— Но…

— И запомните на всякий случай: у меня очень длинные руки. Если я пойму, что моему бизнесу угрожает серьезная опасность, я сделаю все, чтобы ликвидировать ее.

— Вы хотите сказать… — вспыхнул Дэн.

— Что достану вас даже из#8209;под земли, если это потребуется, — мягко докончил фразу Ван#8209;Вейлен. — До свидания.

Дэн положил трубку, и в этот самый момент на пороге кабинета появилась перепуганная секретарша. «Вошла, не постучавшись, — отметил он про себя. — Все#8209;таки зря я отменил приказ о ее увольнении».

— Господин Смирнов, — еле выговорила она задыхающимся голосом, — к вам поднимаются прямо сюда. Это из милиции.

Трое людей в форме через минуту вошли вслед за ней.

— Даниил Андреевич Смирнов? — осведомился один из них.

— Да, это я, — внешне не теряя спокойствия, приветливо отозвался Дэн и слегка поклонился.

— Он же Дэн Смирнов? И снова легкий поклон.

— Следуйте за нами.

Выходя из своей студии в сопровождении людей в форме, Дэн вспомнил, что так и не воспользовался второй круглой фразой: «Мне кажется, что мы с вами еще можем поладить». Садясь в машину, он окинул здание своего модельного агентства взглядом. Как оказалось впоследствии, он видел его в последний раз.

— Тебе все еще плохо? — участливо поинтересовался Сергей.

Дав показания в милиции — впрочем, в основном этим занимался Воронцов, — они поехали к нему домой. Анна пока не совсем пришла в себя, и Сергей не на шутку беспокоился за нее.

— Сегодня ты будешь моей гостьей, — весело сообщил он, открывая перед ней дверь.

Анна попыталась улыбнуться побелевшими губами, но из этого ничего не получилось. Сергею стало больно после того, как он взглянул на нее, ослабевшую, сникшую.

Теперь Анна лежала в его спальне на кровати, закутанная в два одеяла, так как ее все еще трясло. Сергей принес ей горячий кофе, но Анна никак не могла отпить ни глотка: она дрожала, зубы выстукивали мелкую дробь о край чашки. С большим трудом ему удалось влить в нее несколько глотков горячего напитка.

— Как же так? — все время спрашивала она. — Как это могло случиться?

Увы, Сергей не знал ответа на этот вопрос. Они только что чудом избежали верной смерти, но особой радости он почему#8209;то не чувствовал: слишком четко и назойливо у него выстраивалась другая логическая цепочка. «Это ведь ты, — настойчиво твердил ему внутренний голос, — ты довел Анну до такого состояния. Сколько бы ты ни твердил себе, что действовал правильно, что только открыл глаза на истину, у тебя же не было такой цели вначале. Ну#8209;ка, вспомни, дружок, с какого перепугу ты потащился в этот распроклятый Амстердам? Из#8209;за великой любви? Да нет же, хотел накопать компромата, место хорошее получить, считай, в грязь лицом ее макнуть. Ну и как? Получилось? Сказал ей правду? Вот и радуйся! Из#8209;за тебя она сегодня чуть не погибла и из#8209;за тебя ей сейчас так плохо! Ну что, Сергей Воронцов, доволен?» Но самое страшное, что теперь Анна так никогда и не узнает, как Сергей ее любит. Он что угодно сделал бы для нее, лишь бы ей было хорошо, лишь бы она была счастлива. Да что счастлива? Правую руку отдал бы только за то, чтобы у нее прошел этот озноб!

Сергей нервно закурил, затянулся пару раз, но не выдержал, бросил недокуренную сигарету и пошел к ней.

Он сел на край кровати, ласково взял Анну за руку, отвел с ее лица, разметавшиеся в беспорядке волосы. Она все еще вздрагивала. Прикусив губу, Анна старалась взять себя в руки, не зря ведь ее называют железной женщиной. Какая там железная! Защитная броня разлетелась… Господи, лучше не вспоминать про эту защитную броню! Дэн так много о ней говорил! Она чувствовала себя такой слабой и разбитой, какой не была еще никогда. Даже Лилечка, то и дело приходившая к Анне со своими бедами и горестями, как ей показалось теперь, не бывала такой слабой, как она сама сейчас.

Слезы застлали ей глаза, в который раз уже, но остановить их было невозможно.

— Не надо, — ласково сказал Сергей: на лице Анны отражалась вся борьба, которую она вела сама с собой. — Не сдерживай себя, поплачь, если хочешь. Может быть, от этого тебе станет легче.

И вдруг он оторопел: Анна, всхлипнув, потянулась к нему. Да, это все происходит на самом деле! Она прижалась головой к его груди и, наверное, слышит, как бьется его сердце, быстро и сильно. А может быть, и не слышит, но он#8209;то все чувствует точно: и аромат ее шелковистых волос, в которые уткнулся лицом, и ее прерывистое дыхание. И знает, что она плачет: его рубашка становится горячей и намокает с левой стороны, как раз там, где покоится ее голова.

И не мог он в этот миг, когда она, так ненавидевшая его, вдруг сама потянулась к нему, не раскрыть ей свои объятия. А Анна спряталась в кольце его ласковых рук, укрылась от всего, что переживала в последнее время, такая маленькая, беззащитная, испуганная.

Он приподнял ее лицо за подбородок. Она робко заглянула в его глаза. Никогда так еще она не смотрела на него. В ее взгляде была надежда, мольба о защите. Ей не хотелось уходить, не хотелось, чтобы он отпустил ее.

— Я люблю тебя, — вырвалось у Сергея. Он так долго держал в себе эти слова, не решаясь сказать их Анне вслух. Но сейчас смог это сделать. — Я люблю тебя, — повторил он, с удивлением вслушиваясь в собственные слова. Сергей смотрел в ее глаза, словно в два окна, по которым стекают капли дождя. И столько было в них боли, столько любви, что он не смог бы поступить иначе, чем поступил. Осторожно, словно боясь спугнуть Анну, Сергей сомкнул объятия еще сильнее и коснулся губами ее глаз, ощущая солоноватый вкус слез. А потом, не в силах больше владеть собой, приник губами к ее губам и почувствовал, что она ему отвечает.

И тогда все, что пережили Сергей и Анна, все, даже самое страшное, вдруг стало ненужным и неважным: оно сузилось до белой точки и исчезло. Все это перестало быть настоящим. Реальным стали лишь волны тепла и обнаженность их тел, душ, каждого нерва. Они бросились друг к другу, как если бы были единственными выжившими на всей Земле.

Все было забыто: карьера, ТВР, конкуренция. Они не были больше врагами, не были коллегами, они были просто людьми, ищущими друг в друге тепло. Они вновь и вновь черпали друг от друга силы на то, чтобы жить, и растворялись друг в друге, не боясь этого, зная, что теперь не потеряют себя.

— Я люблю тебя, — шептал Сергей снова и снова.

— Любимый, — отвечала ему Анна.

А потом все прошло. Сергей не понял, как это могло случиться, но Анна вдруг резко отстранилась от него.

— Мне надо идти, — сказала она.

У Сергея упало сердце: вот так же холодно и сухо она разговаривала с ним уже десять лет.

— Куда ты? — спросил он.

— Я должна идти, — упрямо повторила Анна. Встала с кровати и принялась одеваться.

— Но ты же не можешь так поступить, — вскричал Сергей, вскакивая с места. — Ведь только что…

— Прости меня, — произнесла она, и в голосе ее прозвучала боль, — но мы не можем быть вместе…

— Но почему? Не уходи, постой! — Сергей схватил ее за руки, сжал запястья. — Ты же не хочешь уйти от меня вот так!

— Так не должно продолжаться, — ответила Анна. — Я не смогу. Пусть все останется по#8209;прежнему. Мне легче жить, ненавидя тебя.

— Но ты же только что назвала меня любимым!

— Прости, — без звука, одними губами произнесла она. — Мне и в самом деле очень трудно об этом говорить. Мне лучше уйти.

— Но я люблю тебя! — выкрикнул Сергей, сделав последнюю отчаянную попытку ее удержать.

— И ты считаешь, то, что между нами произошло, дает тебе право…

— Какое право? Ты понимаешь, что говоришь? Нам же было хорошо вместе, и не вздумай это отрицать. Я же видел, я же чувствовал, что ты отвечаешь мне!

— Перестань, — тихо выдохнула она. — Пойми, просто это был такой момент: мы еле выжили, вот и бросились друг к другу в объятия. Пройдет совсем немного времени, и ты сам поймешь, что ничего, кроме радости по поводу неожиданного спасения от смерти, в этом не было, уж поверь мне.

Сергей бессильно опустился в кресло, закрыл лицо руками, потом вдруг порывисто встал, подвел Анну к креслу, сам сел у ее ног, взял ее руки в свои.

— Скажи мне это в последний раз, и так, чтобы я тебе поверил. Ты не любишь меня?

— Сергей, — устало проговорила она, — ну подумай сам, какая между нами может быть любовь?

— Анна, я понимаю, что мы долгое время были врагами, но теперь, может быть, зароем топор войны?

— И выкурим трубку мира? — горько усмехнулась она. — У меня нет настроения играть в индейцев.

— Анна!

— Подожди, выслушай меня, — попросила она. — Ты ведь не понимаешь, что я чувствую. Ты не знаешь, как себя чувствует женщина, которую хотят убить, узнавшая в последний момент, что это совершается по указке человека, которого она любила так сильно, как никого и никогда. Ты не представляешь, что я пережила, сидя в машине и слушая, что говорят эти двое на переднем сиденье. Я умерла уже тогда.

— Анна, не надо так!

— Я умерла уже тогда, — упрямо повторила она, — и то, что нам удалось избежать физической смерти, в моем случае ни о чем не говорит. Я мертва, понимаешь? Я уже мертва. Я никогда больше не смогу любить, потому что, стоит этому случиться, как любимый человек уходит навсегда! — Анна уже не контролировала себя. — Когда#8209;то я любила одного парня и до сих пор, по#8209;моему, люблю — он разбился на мотоцикле. Потом Дэн, который предал меня. А теперь… ты!

— Но я не собираюсь бросать тебя, — пробормотал Сергей. Все представилось для него в новом свете. Именно сейчас он до конца понял ее кажущуюся холодность. «Расставанье — маленькая смерть», — всплыли в памяти строчки песни, над смыслом которой, как, впрочем, и многих других, Сергей никогда не давал себе труда задуматься. Маленькая смерть! Как это верно сказано!

— Они говорили то же самое, — сообщила Анна. — Я постараюсь с тобой видеться как можно реже. Я попрошу Бориса Алексеевича, чтобы он оставил весь проект тебе. И будь так добр, подумай хорошенько над моими словами. Уверена, вспомнив все грубости, которые я тебе наговорила, ты и сам не захочешь меня больше видеть.

Входная дверь хлопнула. Анна ушла, и Сергей больше не думал ее удерживать. Все кончено.

— Может, она и права, — задумчиво произнес он. И с какой#8209;то новой уверенностью вдруг сказал: — Нет, не права. И поймет это. Мы будем вместе. Обязательно.

А Анна выбежала на улицу. Морозный воздух обдал ее лицо холодом, и она немного пришла в себя. Кажется, все сделано правильно. Раз и навсегда она отказалась от этого человека, который, конечно, причинил бы ей боль, как это делали до него другие. Вздохни свободно, Анна! Теперь ты опять одинока, как ты привыкла. Живи спокойно, позволяй себе малозначащие случайные связи, и все. И никогда больше не влюбляйся!

Она поступила правильно. Но откуда тогда такой неприятный осадок на сердце? Анна искоса посмотрела на окна квартиры Сергея. Нет, он не стоял у окна и не смотрел на нее, значит, не видит ее колебаний. Почему#8209;то хотелось одним махом преодолеть все лестничные пролеты и броситься назад, к нему, но нет, этого нельзя делать. Анну так испугало то, что в его объятиях она ощутила покой и уверенность, ведь она знает точно, что ни к чему хорошему это не приведет. Почти такой же защищенной она чувствовала себя с Дэном, и вот что из этого получилось.

А еще Анна не могла отделаться от другой мысли. Будучи честной по натуре, она просто не могла не признаться себе, что с Сергеем ей было так хорошо, как не было никогда и ни с кем, и это очень ее испугало. Почему#8209;то Анна считала, что она изменила своей любви. Да, Дэн предал ее и даже хотел убить, но вдруг, подумалось ей, вдруг все происшедшее — нелепая, фатальная ошибка? А она, не увидев Дэна после их ссоры, уже была в объятиях другого мужчины. Ей так трудно было забыть его улыбку, мягкую и немного ироничную, эти морщинки#8209;лучики в уголках глаз. Нет, не мог Дэн этого сделать, не мог!

Анна помотала головой. Кажется, она окончательно запуталась в своих чувствах, мыслях и ощущениях. Если бы хоть что#8209;нибудь могло отвлечь ее! И словно в ответ на ее мольбу раздался писк мобильного телефона. Анна поспешно пошла прочь от дома Воронцова, на ходу доставая мобильник из сумочки.

— Аня! — это был Алексей. — Мы с Лилечкой только что все узнали из новостей и утренней газеты! С тобой все в порядке? Тебя не обидели?

— Леша, — вырвалось у нее, — как я рада! Мне так нужно вас повидать — тебя и Лилечку! Мне столько всего надо вам рассказать!

— Тогда мы придем?

— Нет, лучше я к вам! Я сейчас, понимаешь… в общем, не дома.

— И самое ужасное, — говорила Анна Лилечке, — самое ужасное, что мне было с ним по#8209;настоящему хорошо, так, как никогда ни с кем не было… Извини, что я все рассказываю тебе, не стоило бы, наверное.

— И даже после этого ты все еще хочешь отвергнуть такую любовь? Случись со мной подобное, я бы ни на минуту не стала сомневаться.

— Хотелось бы мне быть тобой, — вздохнула Анна.

Лилечка встала и немного неуклюже, слегка переваливаясь на ходу, подошла к плите, сняла закипевший чайник. Она выписалась из больницы, чувствовала себя прекрасно и была такой спокойной, что от нее исходила огромная внутренняя сила, какой Анна никогда не думала у нее увидеть.

Лилечка разлила чай по чашкам, села за стол.

— Надо было тебе помочь, — спохватилась Анна, подумав, что Лилечке теперь стало труднее двигаться.

— Ничего, — весело ответила она. — У меня, конечно, большой живот, но не настолько, чтобы я не смогла сама поставить чай. — И все#8209;таки ты как#8209;то странно себя ведешь, — сказала Лилечка, возвращаясь к теме. — Да, ошиблась в человеке, но с кем не бывает? Да, связалась не с тем. Все мы, женщины, глупые, нас помани, подари какую#8209;нибудь красивую сказку, и мы побеждены… Это я не про себя с Лешей говорю, — поспешно поправилась она, — это я в принципе.

— Я всегда считала, что нахожусь уже не в том возрасте, чтобы верить в сказки, — пожала плечами Анна.

— И все#8209;таки поверила, не отрицай, — спокойно возразила Лилечка. — Настолько поверила, что для тебя было большим ударом, когда она разбилась вдребезги. На твоем месте я чувствовала бы себя, наверное, так же.

— И что же мне теперь делать? — растерянно спросила Анна.

— Тут мне надо было бы сказать, что это не моя жизнь и не надо в нее вмешиваться, — усмехнулась Лилечка. — Хорошая отговорка, ничего не скажешь. Только вот я этого сделать никак не могу, ты же в свое время вмешалась в мою жизнь, да так, что всем моим счастьем, — Лилечка обвела глазами кухню, как будто счастье витало где#8209;то тут, среди связок лука и чеснока, что, в общем#8209;то, было недалеко от истины, — я обязана тебе.

— О чем ты? — не поняла Анна, продолжая думать о своем.

— Да о том гороскопе, — Лилечка рассмеялась. — А здорово ты тогда наставила меня на путь истинный. Ну#8209;ка признавайся, это ведь все ты подстроила, да? Небось, и гороскоп сама написала?

— Ну, где#8209;то что#8209;то вроде того, — замявшись, призналась Анна, понимая, что отпереться все равно не удастся, — а как ты догадалась?

— Да так, сопоставила кое#8209;какие факты, — нарочито небрежно произнесла Лилечка, но по всему было видно, что она довольна своей проницательностью. — Меня же теперь на мякине не проведешь, я жена юриста… Кстати, у него прекрасно складывается карьера. Знаешь, я видела несколько раз, как он работает с клиентами, они ведь и сюда, к нам домой, иногда заявляются. А потом приходят еще раз и так благодарят за все, что он для них сделал… Ну, ладно, хватит об этом. В общем, скажем так: я кое#8209;что припомнила, проанализировала и все поняла. Метод дедукции, — торжественно заключила она.

— А я#8209;то думала, что мне удалось замести следы, — призналась Анна.

— Не совсем. А все это я говорю для того, чтобы ты поняла: если ты сама не исправишь все то, что натворила, то я тогда вмешаюсь и, если придется, насильно сделаю так, что ты будешь счастлива!

Анна невольно рассмеялась, но осеклась: смеяться после таких трагических событий ей казалось неправильным и неуместным.

— Ну вот, ты уже смеешься, значит, все пройдет, — со знанием дела оценила ситуацию Лилечка. — Я в таких случаях раньше всегда ревела, но и это помогало.

— И все#8209;таки ты не права, — возразила Анна. — Не могу я связать жизнь с этим человеком… Да он и сам на меня больше не посмотрит после того, что я ему наговорила.

— Страдает, наверное, сейчас, бедный, — вздохнула Лилечка, и Анна поймала себя на том, что чувствует обиду: пожалели ведь не ее.

Надо было объяснить Лилечке все. Чтобы поняла, вошла в ее положение. Не может она так запросто верить мужчинам после всего случившегося, ей нелегко пережить, переболеть свою потерю. И пусть даже ей было хорошо с Сергеем, не в состоянии она сейчас броситься в его объятия.

— Понимаешь, не могу я с ним быть, тем более что Дэн еще… — Анна не договорила и опустила голову.

— Ты что, до сих пор по этому убийце страдаешь? — накинулась на нее Лилечка. — А если бы ему, не дай Бог, удалось осуществить все то, что он задумал, что бы ты сделала? Умерла бы с его именем на устах, да? В жизни не слышала подобной глупости! — воскликнула она, забыв, что сама же только что ее придумала.

— И все#8209;таки я должна знать, что случилось с Дэном, увидеть его в последний раз, сказать, что он разбил мне жизнь.

— Давай#8209;давай! — бесцеремонно прервала ее Лилечка. — А потом поставь крест на личной жизни и сиди, слезами умывайся. Я#8209;то через это прошла, пойми, — сказала она убежденно. — Конечно, на меня не покушались — кому я такая нужна была? — но меня бросали, и не один раз. А ты сама от своего счастья бежишь, пускаешь его коту под хвост, не в обиду твоему Котьке рыжему будет сказано.

Алексей, только что вернувшийся с работы и вошедший на кухню, с нескрываемой гордостью посмотрел на жену. «Как он ее все#8209;таки любит!» — с невольной завистью подумала Анна.

— Здравствуй, моя хорошая, — произнес Алексей, ласково целуя Лилечку в макушку. — Привет, Анна. Я позвонил тебе, как только узнал.

— Здравствуй, Леша, — оживилась она, устав от словесных баталий с Лилечкой. — Твой звонок был очень кстати.

— На то и друзья, — напомнил Алексей, — чтобы звонить вовремя и приходить на помощь, когда потребуется.

— Да, — произнесла она, благодарно глядя на него.

— Что#8209;то ты сегодня развоевалась, я твой голос даже в лифте слышал, — сказал Алексей жене. — Ты все#8209;таки осторожнее. Сама знаешь, что волноваться тебе нельзя.

— Ну да, — беспечно отозвалась Лилечка. — Я и не волнуюсь. Поволновалась уже в свое время, хватит с меня, — заявила она, потирая поясницу. — Мы собираемся выгнать тебя в гостиную, у нас с Анной чисто женские разговоры.

— Ну#8209;ну, — отозвался Алексей. — Косточки перемывать будете?

— Тебе в первую очередь, — парировала Лилечка.

— Нет#8209;нет, останься, пожалуйста, — вдруг попросила Анна. — Вы двое любящих людей, у вас прекрасная семья, только вы и можете сказать мне, что делать.

И Анна поведала обо всем Алексею, упустив, правда, некоторые подробности, известные только Лилечке.

— А я ей и говорю, — убежденно произнесла та, — что не стоит отказываться от своего счастья.

— На твоем месте я не стал бы так терзаться, — посоветовал Алексей, тщательно взвесив факты. — В первую очередь я, пожалуй, не на шутку испугался бы. Дэн твой наверняка скоро выйдет. А теперь подумай, что его ждет. Часть его бизнеса летит к чертям, легальный уж точно. Считай, что он больше модельным агентством не владеет. Дальше — хуже. Нелегальный тоже рушится. Как я понял, у него есть партнеры по этому… «бизнесу». — Он поморщился: слишком уж не подходило слово бизнес к тому, на чем втайне зарабатывал Дэн. — Думаю, многие из них откажутся вести дела со Смирновым. Кому нужна лишняя огласка? А шум вокруг него поднялся большой.

Анна опустила голову. Когда она заговорила, голос ее был спокоен, но в нем чувствовалось внутреннее напряжение.

— Дэн не выйдет, — заявила она ровно.

— Почему? — удивился Алексей.

— Он не отвертится, — словно думая вслух, пояснила Анна. — Там, в участке, говорили, что какой#8209;то генерал едет к ним с ревизией. Идет новая волна по борьбе с организованной преступностью. Генералу надо срочно предоставить какое#8209;нибудь раскрытое крупное дело, кому#8209;то, вероятно, лишние звезды на погонах снятся, так что это вряд ли. Я не боюсь, — закончила она.

— И все#8209;таки, может, ты поживешь у нас? — осторожно предложил Алексей, разворачивая вечернюю газету. — Нам с Лилечкой было бы спокойнее.

— Нет#8209;нет, что ты! — забеспокоилась Анна. — А если вдруг, в самом деле, что#8209;нибудь со мной случится? Я не хочу, чтобы и вы при этом пострадали, не надо, прошу тебя.

Алексей вздохнул:

— Ну как знаешь. Ты делаешь ошибку, но ты — взрослый человек. Я не могу запереть тебя здесь насильно, и все же… — Он вдруг замолчал.

— Что ты хотел сказать? — встревожилась Анна.

— Вот, прочти, — ровным голосом предложил Алексей, протягивая ей газету. — Только обещай мне, что не станешь переживать по этому поводу и сегодня на ночь останешься у нас. Черт тебя знает, что ты еще способна выкинуть. Да#8209;а#8209;а, — задумчиво протянул он, — в последнее время что#8209;то слишком много новостей появляется.

Анна рассеянно пробежала глазами страницу, не понимая, что может ее заинтересовать, а потом наткнулась на фотографию Дэна. Так вот же он, этот заголовок, набран таким крупным шрифтом! И как она его сразу не заметила? Просто не могла бы и подумать, что с Дэном может случиться такое… Боже, это же написано про него!

«Сегодня ночью при загадочных обстоятельствах погиб бывший владелец модельного агентства „Russian Stars“ Даниил Андреевич Смирнов. Его тело было найдено рано утром в камере следственного изолятора, который мы не называем по настоятельной просьбе следствия. Все выглядит так, будто Смирнов покончил с собой, повесившись в камере, но некоторые признаки говорят о том, что было совершено убийство. По#8209;видимому, у Смирнова, замешанного во многих криминальных делах, нашлось немало врагов. Следствие ведется».

Анна медленно отодвинула от себя газету, до боли прикусила губу.

— Я пойду домой, — сказала она тихо. — Только не держите меня, мне надо побыть одной, очень надо.

Прошло пять месяцев. Позади был и Новый год, и первый теплый ветерок, и растаявший снег.

Анна с удивлением смотрела в окно. И как же она смогла вот так все проспать? Нет, она, конечно, как#8209;то существовала, спала, ела, читала. Выходила на улицу, чтобы доехать до работы. Даже продолжала регулярно появляться в эфире.

Бориса Алексеевича Анна и Сергей довели#8209;таки до белого каления. Они упорно избегали друг друга, а если и сталкивались иногда в коридоре, то поспешно расходились в разные стороны. А потом одновременно и совершенно независимо друг от друга заявили шефу, что отказываются вести этот проект в пользу напарника.

Как тогда шеф вышел из себя! Анна даже слегка улыбнулась, вспоминая, как все получилось. Он бегал по кабинету, поносил на чем свет стоит Анну, Сергея, подвернувшуюся под горячую руку Соньку, весь ТВР и тот день, когда он его возглавил, всех тележурналистов, и журналистов вообще, все вузы, которые этих журналистов готовят, всю систему образования и все население земного шара до сто двадцать пятого колена. Такой отборной ругани в стенах ТВР еще не слышали никогда.

Борис Алексеевич то и дело вызывал к себе в кабинет то Анну, то Сергея, то обоих вместе — в такие минуты они старательно не смотрели друг на друга, но ничего не помогало. Ругань возобновлялась. В конце концов сошлись на том, что авторскую программу они будут вести по очереди — выпуск Анна, выпуск Сергей, и снова будут работать со своими съемочными группами. Это был хоть какой#8209;то, но выход.

Анна продолжала отдавать себя работе. Она ездила со своей съемочной группой в самые разные места, рассказывала о том, что узнавала. Все на ТВР отметили, что ее репортажи стали содержательнее и более взрослыми по манере изложения. То же самое, по#8209;видимому, делал и Сергей: рейтинг программы неуклонно рос.

От личной жизни Анна отказалась. На нее по#8209;прежнему обращали внимание интересные люди, предлагали поужинать вместе, звонили по телефону, но она в корне пресекала их ухаживания, не желая еще раз испытать то, что испытала.

Каждый день ей звонили Лилечка и Алексей, время от времени приходили в гости или звали к себе. Анна автоматически и послушно принимала их у себя и появлялась у них, но потом ловила себя на том, что ничего от этих встреч в памяти у нее не остается. Наверное, они снова и снова говорили ей о том, что надо взять себя в руки, что жизнь продолжается и что, если она не хочет встречаться с Сергеем, то и не надо, пусть познакомится с хорошим, надежным мужчиной, таких гораздо больше, чем ей кажется.

Да, помнится, Алексей даже вызвался заново познакомить ее с тем самым свидетелем на его свадьбе, утверждая, что тот не может забыть Анну и уже раз двадцать приставал к нему, чтобы он помог им столкнуться где#8209;нибудь ненароком. Анна силилась и не могла припомнить ни его имени, ни лица.

По#8209;настоящему Анна проснулась только сегодня. Все стояла у окна и думала о том, как это она умудрилась не заметить, что прошла зима и растаял снег. Слава богу, что хоть увидела, как распускаются листья, значит, еще не все потеряно. А ведь и в. самом деле! Вчера Анна уже пошла на работу без плаща, в одном костюме. Помнится, в сводке погоды обещали плюс восемнадцать.

Хорошо, что как раз сегодня у нее свободный день. Сергей, наверное, работает вовсю. А, скорее всего уже все отснял. Ведь авторская программа выходит раз в неделю. Его выпуск покажут завтра. Наверняка у него уже все готово.

Она неторопливо, наслаждаясь тем, что наконец#8209;то вновь нашла себя, сварила кофе. Если от горячего кофе можно получить удовольствие, значит, жизнь продолжается. Странно, что за все эти пять месяцев Анна ни разу по#8209;настоящему не почувствовала вкуса еды. Кофе получился отличный, обжигающе горячий, крепкий, вкусный даже без пол#8209;ложечки сахара. Ей всегда нравился именно такой.

Странно, что все это происходит с ней именно сегодня. Почему? Сегодня ожидается что#8209;нибудь особенное? Ох, нет, лучше не надо, сыта она этим «особенным» по горло, чуть жизни не лишилась. Просто, наверное, время лечит. Лечило#8209;лечило, и вот как раз сегодня аккурат к девяти утра вылечило. Неужели дальше можно просто спокойно жить и удивляться тому, что целых пять месяцев прошли как во сне: ни в хорошем, ни в плохом, а так себе — в сером каком#8209;то. Но наконец#8209;то можно опять получать удовольствие от самых обычных вещей: принять ванну, позавтракать и выйти на улицу, подышать свежим воздухом.

Как она всегда это любила! Хотя и насквозь городская — не терпит песен у костра и походов за грибами. Но у нее всегда замирало сердце, когда она видела облетающий вишневый цвет, чувствовала запах сирени или осторожно, чуть дыша, трогала пальцем первый клейкий нежный березовый листок, весь в мелких#8209;мелких гофрированных складочках.

Может, ей съездить в парк? Она так давно там не была. Когда#8209;то несколько раз гуляла там с Дэном, но вскоре это пришлось прекратить: на них глазели, просили с ними сфотографироваться, а им так хотелось побыть вдвоем!

Странно, что даже о Дэне ей вдруг подумалось на удивление легко — так, легкий налет горечи, никакой злобы, никакой ненависти. Да и какая может быть ненависть к тому, кого уже нет? Никогда больше в жизни она не подумает о нем плохо, что бы в прошлом ни случилось. Да и вообще думать о нем не станет… почти. Конечно, она ничего не забудет: ни своей любви, ни ужаса, когда узнала обо всем, но это уже не будет иметь никакого значения. Было и прошло, а что прошло, то прошло.

Сегодня она ни за что не сядет сама за руль, лучше вызовет такси.

Водитель — обладатель густых черных усов — обернулся и посмотрел на Анну, будто что#8209;то припоминая:

— Куда поедем? — и тут, наконец, узнал ее. — О, да вы ведь Анна Черкасова, верно?

— Боже, какая я стала известная, меня узнают в лицо водители такси! — пошутила она.

— Известная или нет, а платить придется, — на всякий случай предупредил таксист. — У меня частный бизнес, я даже президента страны бесплатно не повез бы. И автограф, пожалуйста, дайте, а то моя дочура прямо в восторге — ни одной передачи с вами не пропускает.

— Ладно, — покорно согласилась Анна, доставая из кармана записную книжку; бремя славы все#8209;таки настигло ее, но в такой прекрасный день грешно расстраиваться даже из#8209;за этого. — Но только вы меня все#8209;таки подвезите к какому#8209;нибудь парку, пожалуйста.

Водитель усмехнулся в усы, вспомнив, как с полгода назад вез в такси тележурналиста и каким похожим оказался разговор с сегодняшней пассажиркой на тот, с ним. «Сразу видно, родственные души», — подумал таксист, но, конечно, вслух ничего не сказал. К чему?

Анна немного побродила по аллеям, а потом увидела деревянную скамейку, такую приветливую, стоящую возле березы. Так и есть, вот они, первые листочки.

Она пошла к этому месту, сначала неторопливо, а потом невольно убыстрила шаг, как будто ее подталкивали. Почему#8209;то ей было нужно присесть именно на эту скамью, хотя вокруг было немало других также незанятых.

Скамью не так давно перекрасили, но Анна все#8209;таки разобрала имя, нацарапанное чем#8209;то острым на ее спинке. Конечно, это сделал какой#8209;нибудь мальчишка, вообразивший, что безумно влюблен в одноклассницу или соседскую девчонку, но почему#8209;то хотелось поверить, что кто#8209;то писал именно ее имя, думал о ней, надеялся, что она придет. И что только не приходит в голову, когда от свежего воздуха слегка кружится голова? Смешные фантазии, нелепые, несуразные!

Анна улыбнулась своим мыслям, задумчиво посмотрела куда#8209;то вдаль, а может быть, внутрь себя, даже глаза прикрыла. А когда открыла их снова, то увидела, что перед ней стоит Сергей.

Никто не знал, как он на самом деле прожил эти пять месяцев. Матери Сергей специально не писал об этом, с огромным трудом сочиняя мучительно оптимистические письма.

На ТВР все считали, что Воронцов зазнался. Он держался особняком, старался ни с кем не разговаривать, едва здоровался, а иногда и вообще не замечал вокруг себя людей, что их, конечно, обижало. «Ведущий! — ворчали коллеги. — Дорос до авторской программы, вот и воротит нос ото всех».

Валет, конечно, о чем#8209;то догадывался: видел, что Сергей пропадает в тренажерном зале помногу часов, как будто на велотренажере он мог бы уехать подальше от своих мрачных и безнадежных мыслей. Но Валет был существом поверхностным и понять всего, что мучает его приятеля, оказался не в состоянии.

— Ну что ты мучаешься! — не раз говорил он Сергею. — Ну зачем ты так себя терзаешь? Слушай, давай пойдем в какой#8209;нибудь приличный бар, снимем девочек. Как в старые добрые времена, а?

— Валет, — цедил тогда сквозь зубы Сергей, у которого один только голос Жоры Воленко вызывал мигрень, — оставь меня в покое, а?

— Но я же не могу просто так сидеть и смотреть, как мой друг страдает! — с пафосом восклицал Валет.

— А ты попытайся, — советовал Сергей. — Сядь и спокойно смотри, большего от тебя и не требуется.

Однажды вечером Валет все#8209;таки сумел затащить Сергея в бар. В тот день одиночество чувствовалось как#8209;то особенно остро, и Воронцов в конце концов, согласился. «Может быть, развеюсь немного и перестану так тосковать о ней, — подумалось ему. — Может быть, Валет прав: не стоит так зацикливаться на своем горе?»

Помнится, раньше свои беды и обиды он вполне успешно топил в чем#8209;нибудь покрепче. Вроде помогало. Сергей сел за стойку и заказал водку. Валет, устроившийся рядом, толкнул его в бок локтем.

— Слышь? Та, черненькая, явно на тебя глаз положила, — сообщил он театральным шепотом, таким, который слышно даже у самых дальних лож.

Сергей посмотрел в ее сторону. Ну да, определенно. Кивнула ему, улыбнулась, даже пальчиком поманила. Мордашка симпатичная, накрашена только слишком сильно, длинные ножки, все при ней. А может, и вправду?

— А я тогда с ее подружкой, — все так же заговорщицки сказал Валет, — с той, рыженькой. А недурна, хвостом та на голове!

Сергей встал из#8209;за стойки и не торопясь, направился к брюнеточке. Даже подходящую улыбочку на лицо надел: ту самую, насмешливо#8209;нагловатую, по которой такие вот девчонки почему#8209;то с ума сходят. Попросил разрешения сесть рядом и, конечно, получил его сразу, правда, после серии ужимок, которыми черненькая желала его осчастливить. Наверное, набивала себе цену.

— Привет, душка, — с красивой, как ей казалось, хрипотцой произнесла брюнетка.

— А твой приятель тоже… душка, — со смехом констатировала рыженькая. — Не составите вдвоем нам компанию?

Сергей по привычке расхохотался и вдруг оборвал смех. Перед его глазами вдруг встала Анна, какой он видел ее тогда, у себя дома — беззащитной, прижавшейся головой к его груди, а потом так исступленно целующей его. Нет, не может он после этого крутить легкие романчики. Все, перебесился, хватит.

— В программе одна ошибка, девочки, — заявил он громко. — Я сегодня занят.

— Мы уж видим, — со смехом отозвалась брюнеточка. — Но ручаемся, ты забудешь об этом, если останешься с нами. — Она игриво дотронулась до его руки, попыталась поймать пальцы, ждала, видно, что в ответ он тихонько сожмет ее руку.

Сергей резко встал.

— Как#8209;нибудь в другой раз, — сказал он, прекрасно зная, что другого раза не будет. — Придется вам довольствоваться моим приятелем, — показал Сергей на подходившего к столику Воленко. — Он будет очень рад.

Бросив на стойку деньги за водку, к которой он, впрочем, даже не прикоснулся, Воронцов вышел из бара. Нет, больше такого не будет: не пойдет он развеивать свое горе таким образом, никогда.

Пару раз Сергею звонила Лена, рассыпалась в горячих и по#8209;детски бессвязных благодарностях за то, что он нашел ее подругу, намекала, что, если он только захочет, они могли бы встретиться. Сергей терпеливо выслушивал все, говорил «спасибо», «до свидания» и вешал трубку. Нет, это тоже было ему не нужно. Наверное, она и в самом деле благодарна ему, хотя плевать хотела на свою подругу, раз не сохранила того письма от нее, но не хочет он ее видеть, не нужны ему ее наивно#8209;изощренные и, в сущности, убогие ласки. Девчонка ведь еще совсем. Что у нее может быть с ним общего? Маленькая, глупенькая. Сергей уже жалел, что когда#8209;то ее встретил, хотя именно она помогла ему выйти на след теневого бизнеса Дэна Смирнова… Если он еще хоть раз услышит это сочетание слов, «теневой бизнес», его, наверное, вывернет наизнанку!

Из газет Воронцов узнал, что Дэн Смирнов якобы покончил с собой в камере СИЗО при весьма странных обстоятельствах, но ни минуты не сомневался, что его просто убрали. Может, этот самый Ван#8209;Вейлен, а может и нет: наверняка и в России у него было немало недоброжелателей. Все#8209;таки жаль, что получилось именно так. А виноват во всем он один, Сергей. Из#8209;за него погиб Смирнов, из#8209;за него страдает Анна. Встречая ее на работе, он каждый раз поражался, как она побледнела и осунулась. Теперь Анна походила на тень самой себя или, скорее, на тень своей тени. Она проходила мимо него, не замечая, вот и все. Наверное, так и нужно с ним поступать.

Сергею тоже было тяжело встречаться с ней, и он старался обходить ее стороной. Так они и умудрялись, работая вместе, почти не видеть друг друга, бережно сохраняя свое одиночество и навеваемые им грустные, безнадежные мысли.

Когда выдавалось немного свободного времени это теперь бывало чаще, чем прежде, — Воронцов уходил в парк, бродил по аллеям и обязательно совершал паломничество к той скамье. Ничего особенного ни в ней, ни в этой березке в общем#8209;то не было. Он никогда не сидел здесь с Анной, не говорил с ней о любви, разве только однажды, как мальчишка, вырезал ее имя на спинке скамейки. Но почему#8209;то ему было приятно приходить сюда. Скажи ему раньше кто#8209;нибудь, что такие мелочи буду иметь для него большое значение, он, наверное, расхохотался бы и, уж конечно, не поверил.

Вот и сейчас Сергей шел к скамье, которую уже привык считать своей, но, выйдя из#8209;за поворота, с неудовольствием обнаружил, что она занята. Какая#8209;то женщина в темно#8209;зеленом костюме сидела на ней, прикрыв глаза. Он как#8209;то отстраненно подумал, что такой костюм не раз видел на Анне. И волосы такие же, густые, прямые, пепельные, свободно струящиеся по плечам.

И только тогда время вдруг остановилось — внезапно прозрев, он понял, кто сидит на этой скамье.

Анна медленно открыла глаза.

Они молча смотрели друг на друга, одинаково ошеломленные. Сергей опомнился первым.

— Здравствуй, — сказал он.

— Здравствуй, — отозвалась она.

«В первый раз спокойно сказала „здравствуй“, — подумал Сергей. Не промолчала, не отвернулась с презрением, не крикнула: „Я тебя ненавижу“, не прошла мимо, не сделала вид, что не замечает, даже не произнесла в его адрес ничего колкого в своей обычной манере. Просто поздоровалась. Наверное, это хороший знак».

— Ты разрешишь? — спросил он, указывая на скамью.

— Пожалуйста, — Анна хотела равнодушно пожать плечами, но вместо этого неожиданно для себя самой улыбнулась.

— Отсюда открывается хороший вид, тебе не кажется? — почти официальным тоном произнес Сергей.

Она почувствовала облегчение. Слава богу, он не спросил, тяжело ли ей сейчас, не полез с сочувствием, которое как раз сегодня ей и не нужно, не принес соболезнования в связи со смертью Дэна, не заговорил о работе или о том, как они в последнее время избегают друг друга. Нет, задал нейтральный вопрос, на который можно дать такой же нейтральный ответ.

— Да, — ответила Анна. — Мне здесь очень нравится.

— Это хорошо, — немного загадочно произнес Сергей и, увидев вопрос в ее глазах, пояснил: — Это мое любимое место.

— Ах, вот как? — задумчиво протянула Анна просто для того, чтобы что#8209;нибудь сказать.

Некоторое время они сидели молча. У каждого в голове теснились свои мысли, но высказать их вслух было боязно.

— Послушай, — спросила вдруг Анна, — а почему ты вроде бы не очень испугался тогда, ну в той машине?

— Ты тоже вроде бы не очень боялась, по крайней мере, не тех типов на переднем сиденье, — заметил он и тут же добавил: — Извини, если сказал что#8209;то не то.

— Да нет, ничего, — отмахнулась она. — Совсем ничего. Представляешь, сегодня первый день, когда мне не больно об этом вспоминать и даже говорить. Такое чувство, будто именно сегодня я перевернула еще одну страницу своей жизни, грязную, всю в кляксах и в помарках. А сейчас передо мной чистый белый лист, на котором можно писать все, что захочешь. Здорово, правда?

— Да, здорово, — согласился Сергей, глядя на нее. — А не испугался я потому, что экстремалыцик по натуре. Меня хлебом не корми, дай хотя бы разок с парашютом прыгнуть. Так что та поездка на машине, хоть и изрядно потрепала мне нервы, оказалась все#8209;таки не такой уж и пугающей. Некогда мне было в тот момент думать о страхе: я на тебя смотрел, — признался он.

— А я и не знала, что ты любишь экстрим, — отозвалась Анна. — Да что вообще я про тебя знаю? Наверное, ничего.

— Ну нет, кое#8209;что уж точно, — возразил Сергей, ив его глазах заплясали веселые искорки. — Что есть на ТВР такой отпетый тип, который для тебя все равно, что заноза в… Впрочем, опустим это. Он ворует у тебя сюжеты, поступает самым наглым образом и, по слухам, ведет недобропорядочный образ жизни. Не так уж и мало, правда? Анна невольно рассмеялась:

— Ну да. А еще на том же самом ТВР есть этакая железная леди, которая старается ни в чем не уступать отпетому типу, но это у нее получается только через раз.

— Ужасно, — заметил Сергей. — Хорошо, я теперь убедился, что ты совсем не такая… Между прочим, никто не знает, что я чуть ли не каждый вечер пишу письма матери.

— Или что у меня есть маленький рыжий кот, к которому я очень привязана, — сообщила Анна.

— У отпетого типа не может быть мамы, — подытожил Сергей.

— Равно как и кота у железной женщины, — добавила Анна.

— Стало быть, мы внутри все#8209;таки белые и пушистые?

— Стало быть.

— А если это так, то, может, будем общаться, как положено белым и пушистым?

— По#8209;моему, мы и так это делаем, — ответила Анна.

— И не будем спускать друг на друга собак? — уточнил Сергей.

— Только если ты перестанешь воровать мои сюжеты, — весело отозвалась Анна. Такая безобидная словесная пикировка неожиданно ей понравилась. Это было куда интереснее обычных выяснений отношений, которые вот уже столько лет происходили между ними минимум раз в неделю.

— Шантажистка, — вздохнул Сергей.

— Увы, — легко согласилась она.

— А можно мне немного побыть серьезным? — спросил Сергей.

— Это означает, что и мне надо перестать шутить? — осведомилась Анна, все еще не оставляя своего легкого поддразнивающего тона, скрывающего ее смятение. Она прекрасно понимала, о чем сейчас пойдет речь.

— Да. Но если ты не хочешь говорить, то просто послушай меня, ничего более, хорошо?

Анна кивнула и вся обратилась в слух, как примерная ученица.

— Ты так мило сказала о чистом листе, — начал Сергей, но не кажется ли тебе, — он помедлил, подбирая слова, — что одно место на предыдущей странице осталось недописанным?

Ну вот, началось!

— Да#8209;да, я знаю примерно, что ты сейчас мне скажешь, — поспешно продолжил Сергей. — Что#8209;нибудь вроде «заладил» или «опять он за свое». Но ты все#8209;таки послушай, хорошо?

Анна села поудобнее и приготовилась слушать. Сергей уже набрал побольше воздуха, чтобы продолжить, но вместо этого замолчал, сокрушенно покачивая головой.

— Нет, не могу я так, — признался он тихо. — Слишком уж тяжело. Можно, я возьму тебя за руку? Это ведь ни к чему не обязывает, верно?

Анна промолчала. Сергей понял это как знак согласия и протянул руку. И тогда произошло чудо: ее маленькая мягкая ладонь легла в его, теплую и широкую.

— Все это началось не так уж, и давно, — глухо поведал Сергей. — Жил#8209;был один молодой человек, который был занят тем, что искал себя. Его носило по жизни, как корабль по волнам, пока он, наконец, не понял, куда его тянет и что он способен делать лучше всего.

— И наверное, стал работать тележурналистом на ТВР? — тихо поинтересовалась Анна.

— Как ты догадалась? Впрочем, именно так. Ни о чем, кроме карьеры, он не думал, и если у него появлялись соперники, он старался расправиться с ними быстро и жестко. Это у него успешно получалось, пока единственным его соперником не осталась красивая женщина с холодными глазами.

— Ее, случайно, звали не Анной? — спросила она. Уголки ее губ дрогнули, в них появилась легкая, почти неуловимая улыбка.

— Может быть, пусть будет Анна. А наш неправильный молодой человек был таким ослом, что видел в ней всего лишь очередного врага, с которым нужно расправиться, и побыстрее, чтобы не иметь больше конкурентов.

— Женщина с холодными глазами, пожалуй, вела себя не лучше, — тихо призналась Анна.

— Пусть так, но это уже не важно. Наш герой делал все, чтобы достичь своей цели, а цель, по его глубокому убеждению, — Сергей улыбнулся насмешливо и горько, — всегда могла оправдать средства, даже самые некрасивые.

— Знаешь, — перебила его Анна, — мне почему#8209;то кажется, что я знаю эту часть твоей истории. Расскажи мне, что было дальше.

— А дальше он понял, что любит ее. Это чувство появилось у него так незаметно, что сначала он и сам не мог в это поверить. А когда разобрался, та женщина была уже с другим.

— И переживала, как она думала, самую сильную любовь в своей жизни, — горько сообщила Анна.

— Да, наверное. А для молодого человека все было кончено… Нет, в то время он еще не оставил своих замашек. Пока окончательно не понял, что любит ту женщину, он по#8209;прежнему старался сбросить ее с седла. Именно поэтому и подался в Амстердам. Он узнал, совершенно случайно, что не все так чисто с Дэном Смирновым, как кажется. Больше всего на свете ему хотелось раздобыть доказательства того, что на самом деле он купается в огромной грязной луже. А это означало бы, что та, которая была вместе с ним, тоже запачкана. Этот молодой человек весьма неосмотрительно предупредил своего шефа — не будем здесь называть его имя, потому что это несущественно, — что привезет из Амстердама бомбу невиданной величины, и когда она взорвется, то всколыхнет все на многие километры вокруг. И не так уж он был не прав, — Сергей невесело усмехнулся.

— Тогда почему же ты сначала пришел все#8209;таки ко мне? — спросила Анна, как бы предлагая своим обращением перейти на личности.

— Потому что я понял, наконец, что люблю тебя, понял, как тебе будет тяжело узнать все потом, не из первых рук, потому что мне не хотелось, чтобы ты еще хотя бы минуту жила иллюзиями и ни о чем не подозревала. Сейчас, когда прошло уже столько времени и я увидел, как отразились на тебе последние события, я сотни раз спрашивал себя, стоило ли мне поступать так? Ты не представляешь, как я терзался из#8209;за того, что мое глупое стремление обойти тебя понесло меня в Амстердам.

— Не надо, не вини себя, — попросила Анна. Она высвободила свою руку из ладони Сергея, но только затем, чтобы погладить его по плечу. — Я тоже о многом думала эти месяцы, и знаешь, к чему пришла? К тому, что все равно рано или поздно это раскрылось бы. Когда#8209;нибудь я узнала бы всю правду, и все случилось бы так же. С той, может, разницей, что в эту историю не оказался замешан ты, а мне было бы намного больнее узнать правду. И, наверное, все обошлось бы без автобуса со взводом ОМОНа. Дэну удался бы его план. Вот и все.

— Не надо, не говори так! — взмолился Сергей. — Но так бы оно и вышло, — философски заметила Анна. — Именно так.

— Тогда я рад, что все получилось иначе и что ты подарила мне такое счастье.

— Зачем ты вспоминаешь об этом? — с досадой поинтересовалась Анна. — Ты же понимаешь, это был всего лишь мимолетный эпизод. Мы просто чудом избежали смерти, моя сила изменила мне, я была издергана до предела, вот и все. Послушай, я ведь теперь никогда не буду относиться к тебе как к своему врагу. А в остальном пусть все останется по#8209;прежнему.

— Нет, — твердо заявил Сергей. — Я нашел свою любовь. Неужели ты думаешь, что теперь я ее упущу? Да ни за что! Плохо ты меня знаешь.

— Но для полной гармонии чувств надо, чтобы и я любила тебя, — заметила Анна.

— А разве ты не любишь? — спросил Сергей упавшим голосом.

— Нет, извини, — ответила она. — Может, давай больше не станем обращаться к этой теме?

— Я так не смогу, — признался он. — Я же вижу, что ты не честна сама с собой. Позволь кое#8209;что тебе напомнить: тогда ты назвала меня любимым.

— Сережа… — беспомощно выдохнула Анна.

— Ну, вот! А сейчас ты назвала меня Сережей. Поправь меня, если я сказал что#8209;то неверно, пожалуйста.

— Сережа, не надо, — взмолилась она.

— И тогда ты отвечала на мои ласки. Слышишь, отвечала! И не вздумай мне после всего этого говорить, что между нами была простая мимолетная связь. Ты любишь меня, я это вижу. А если и говоришь, что нет, то кривишь душой. И делаешь это из страха: боишься, что я окажусь типом еще почище этого самого Дэна и брошу тебя. Так? Только скажи мне честно!

Анна молчала. В душе она чувствовала, что Сергей прав, но страх все еще не покидал ее.

— Знаешь, — вдруг по#8209;новому мягко произнес Сергей, — я, пожалуй, скажу тебе, почему эта скамейка — самое мое любимое место. Хочешь?

Она кивнула.

— В тот день, когда я прилетел из Амстердама, я не пошел на ТВР сразу, просто не смог. Почему#8209;то я поехал в этот парк, сел на эту самую скамью и стал думать о моей любви к тебе. Я даже нацарапал твое имя на спинке скамьи, как мальчишка. Да вот оно!

— Значит, это сделал ты? — удивилась Анна. — Надо же, как иногда бывает: мечтаешь о чем#8209;то, не подозревая, что все уже исполнилось.

— Ну#8209;ка объясни, — потребовал Сергей.

— Кому? Тебе? Да ни за что! — Она не на шутку рассердилась из#8209;за того, что ее тайные мысли оказались раскрытыми так недвусмысленно.

— Значит, ты все#8209;таки хочешь быть любимой? — допытывался Сергей. — Хочешь? Ведь хочешь?

— Я не стану отвечать на такой вопрос, — пролепетала Анна.

— Ах, не станешь? Не станешь? Тогда я тебя заставлю. Ты всю жизнь считала, что я нахал, так вот: ты даже не представляешь, до какой степени. — Он взял Анну за плечи, резко притянул ее к себе и приник губами к ее губам. — И попробуй только повтори хоть раз, что не отвечаешь на мои ласки и что не любишь меня, — успел сказать он между двумя поцелуями.

— Люблю, — едва слышно шепнула Анна. — Люблю тебя, люблю…

Лилечка проснулась среди ночи в холодном поту, включила ночник. Кажется, ей приснился какой#8209;то кошмар, потому что она кричала во сне. А может быть, и на самом деле вскрикнула и проснулась от своего же голоса, такое бывает.

Алексей заворочался, приоткрыл глаза.

— Что с тобой? — спросил он сонным голосом.

— Ничего, хороший мой, просто приснился дурной сон. Ты же знаешь отчего.

Алексей знал. Ничего особенного в этом действительно не было. Лилечка дохаживала последний, девятый месяц и нередко теперь плохо спала по ночам.

— Это всего лишь кошмар, — объяснила она, — успокойся, любимый. — И улыбнулась: Алексей уже спал, смешно уткнувшись лицом в подушку.

Лилечка вздохнула, выключила свет. Некоторое время она лежала и смирно глядела в темноту. Глаза уже начали сами собой закрываться, как вдруг живот сдавило болью. Это была какая#8209;то особенная боль. Она поднялась волной, сжала живот со всех сторон, стала почти невыносимой и вдруг медленно отпустила. И тогда Лилечка наконец поняла, что именно ее разбудило и что это означает.

Она отдышалась, включила свет и слегка потрясла спящего мужа за плечо.

— Леша, проснись, — тихо позвала Лилечка. — Кажется, началось.

С Алексея мигом слетел весь сон.

— Что? Ты?…

— Да, — ответила она.

Странно было, что в этот момент Лилечка не чувствовала никакого страха. Она боялась раньше, не зная толком, как все случится, а теперь, когда почувствовала приближение родов, страх как#8209;то сам собой прошел, и Лилечка вдруг поняла, что совершенно спокойна.

— Надо собираться? — испуганно спросил Алексей. Он явно переживал больше, чем она, да и немудрено это было: она думала только о ребенке, а он переживал за них обоих.

— Подожди, пока рано. Я побуду дома еще. Дай мне часы, пожалуйста.

Вспомнив, как ее учили справляться с болью, Лилечка стала дышать глубоко и свободно, и боль уже не казалась ей такой сильной, а в перерывах между схватками она клала руку на живот и говорила:

— Все будет в порядке, маленький, ты только потерпи. — А еще просила Алексея: — Поговори со мной, пожалуйста, поговори, не молчи.

И Алексей говорил. Наверное, переживая за жену и ребенка, который вот#8209;вот должен был появиться на свет, в волнении нес полную чепуху, но ни он сам, ни Лилечка тогда этого не заметили. Она слышала его голос, видела его рядом с собой, а большего ей в этот момент и не нужно было.

— Ну все, пора, — сказала наконец Лилечка, поглядывая на часы. Интервалы между схватками становились все меньше, и стало ясно, что пора ехать в роддом. — Пойдем потихоньку.

— Я вызову машину, — Алексей бросился к двери.

— В это время суток? Не надо, здесь же недалеко, мы дойдем пешком, — спокойно возразила она. — Ты не волнуйся, — добавила ласково. — Я точно знаю, что все будет хорошо.

Волнение Алексея только придало Лилечке храбрости.

Потихоньку, с большими остановками, они дошли до роддома.

— Я останусь с тобой, — заявил Алексей. — Помнишь, ты когда#8209;то просила меня об этом.

Но Лилечка подумала и покачала головой.

— Нет, — решительно заявила она, — не надо. Тебе незачем это видеть.

— Но ты же просила меня…

— Знаешь, — начала она и замолчала, пережидая боль, — рядом с тобой я сама стала смелее, чем раньше. Я справлюсь, точно тебе говорю.

И Алексей остался ждать в приемной, чутко прислушиваясь к каждому звуку, нервно выкуривая сигарету за сигаретой.

…Странно было, что Лилечка почти не чувствовала боли. Она все время думала о том, что ему, маленькому, сейчас гораздо тяжелее, чем ей самой, что он не хочет появляться на свет, входить в этот большой незнакомый мир. И она помогала ему, старалась, чтобы ему было легче, подчинялась указаниям акушерки, изо всех сил выталкивая его.

— А теперь вы можете расслабиться, — разрешила акушерка. Боль вдруг закончилась так же внезапно, как и началась. — Теперь уже все.

И все#8209;таки первый плач ребенка застал Лилечку врасплох. Она даже не поняла в первую секунду, кто это закричал. Голос был басовитый и требовательный. И только когда ей положили на живот что#8209;то маленькое, тяжелое и теплое, и она, коснувшись руками этого маленького и теплого, ощутила под руками бархатистую и нежную, как у гриба#8209;масленка, кожицу, поняла, что он, долгожданный малыш, родился. И тогда она не смогла больше сдерживаться. Что#8209;то перевернулось в ее душе, и Лилечка заплакала. Слезы лились у нее из глаз, и она не могла их остановить. Лилечка плакала от счастья, оттого, что целых восемь долгих часов громадным усилием воли держала себя в руках, и оттого, что напряжение, в котором она находилась так долго, наконец#8209;то ее отпустило. — Ты что плачешь, деточка? — спросила акушерка. — Ты не плачь, не надо.

— Это я… от счастья, — пролепетала она. Когда Алексею разрешили пройти к ней в палату, она уже мирно спала. Некоторое время Алексей стоял рядом с ее кроватью и вглядывался в ее усталое лицо, а потом тихонько поцеловал в лоб. Лилечка даже не шевельнулась.

— Славный у вас мальчуган родился, — сказала акушерка. — И жена молодец: не все так держатся, как она. Ваша школа, наверное? Все они так: на вид хрупкие да нежные, кажется, палец уколют — целую неделю плакать будут, а на самом деле оказываются крепче многих.

— Да, она у меня — сокровище, — признался Алексей.

А на ребенка ему дали посмотреть через окошечко палаты для, новорожденных. Малыш крепко спал. Алексей смотрел на крохотное существо, туго завернутое в пеленки, и все не мог поверить, что перед ним — его сын, который когда#8209;нибудь станет взрослым. Сейчас он был таким маленьким, что не умел даже держать головку, ее аккуратно придерживала рукой женщина в белом халате. Но он уже до смешного был похож на Лилечку и немножко на него самого, Алексея.

— Придете за ним в день выписки, на пятые сутки, — сообщила женщина в белом халате. — Больше вам заходить сюда нельзя.

Алексей шел по улицам. Уже начиналось утро, и уличные фонари гасли один за другим. «Как это все#8209;таки странно, — думал он. — Девять месяцев Лилечка носила этого ребенка, мы ждали его с таким нетерпением, а теперь, когда все совершилось, я чувствую себя растерянным». Как относиться к этому крохотному существу в пеленках, Алексей решительно не знал. Вернее, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что у него родился сын, что его надо любить, но тут же вспоминал, что из#8209;за этого малыша, который, туго спеленутый, пока похож скорее на какого#8209;то червячка, чем на человека, Лилечке было больно. Словно наяву, снова и снова видел перед собой ее измученное лицо, с устало закрытыми глазами.

Очень скоро все изменится. Будут, конечно, и купания в ванночке, и прогулки с коляской, и первая улыбка, и первые попытки ползать, и первый лепет, и первые шаги, но это ведь будет потом и для Алексея начнется только через пять дней. А сейчас он все еще не знал, как относиться к тому, что произошло. Кажется, Алексей — он еле#8209;еле смог признаться в этом самому себе и, конечно же, никогда не расскажет об этом Лилечке — испытывал что#8209;то вроде страха. Сможет ли он стать для этого человечка хорошим отцом, выдержит ли ответственность, возложенную на него?

А еще Алексея мучили угрызения совести, но он продолжал думать с непонятной самому себе ревностью, что теперь Лилечка перестанет принадлежать ему одному. Ее жизнь уже нераздельно связана с едва успевшей начаться жизнью этого маленького существа, которое будет отнимать у нее все время, настойчиво требуя своего. Алексею было стыдно за свои мысли.

Он не знал, что многие отцы в первые дни после рождения ребенка чувствуют примерно то же самое, и некому было ему это объяснить. Он не представлял, сколько радости его и Лилечку ждет впереди, и еще не думал о том, как увлекательно будет следить за тем, как с каждым днем растет и меняется их с Лилечкой малыш. Но все это еще будет впереди, обязательно будет.

В день выписки Лилечка надела свое любимое синее платье. Оно очень ей шло, хотя сидело еще не очень хорошо. На шее у нее блестела золотая цепочка — подарок Алексея на Новый год. Лилечка то и дело прикасалась к ней, вспоминая, как обрадовалась, когда муж преподнес ей этот подарок.

Маленький Никитка — Лилечка и Алексей уже давно остановились на этом имени — протестующе орал во всю мощь своих легких, когда его облачали в распашонку, чепчик, надевали памперс, заворачивали в одеяло и красивый уголок с голубой каймой, обвязывали широкой традиционной синей лентой. Кожа у него заметно посветлела, а глаза, к великому удовольствию Алексея показались ему синими#8209;синими, как у Лилечки. Впрочем, Лилечка сказала, что их цвет еще изменится.

Кого#8209;то возле роддома встречали новоиспеченные дедушки и бабушки, кого#8209;то — великое множество друзей и подруг. Лилечку и Алексея встретила Анна, держащая в руках большой букет роз. Она была не одна. Рядом с ней стоял Сергей.

ЭПИЛОГ

— Смотри#8209;ка, он у вас уже ходит! — удивилась Анна.

Никитка, наряженный к приходу гостей в яркий клетчатый комбинезончик, с видимым удовольствием путешествовал по комнате.

— Да, пошел недавно, — с гордостью сообщил Алексей, следя за пока еще неуверенными шажками сынишки. — Представляешь, прямо в День независимости.

— Наверное, решил, что в этот день неплохо и самому стать независимым, — рассмеялся Сергей. Он наклонился поправить Никитке съехавшую с плечика лямку, и на его пальце сверкнуло массивное обручальное кольцо.

Лилечка, как всегда немного волнуясь, смотрела на сынишку, кудрявенького и по#8209;прежнему, вопреки ее прогнозам, синеглазого. Вот он покачнулся, чуть не упал, но сумел#8209;таки удержаться на крепеньких ножках и засмеялся.

— Может, и мы с тобой когда#8209;нибудь решимся завести ребенка? — спросил Сергей Анну, обнимая ее за талию.

— Не знаю, — нерешительно ответила она. Мысль о том, что придется подчинять всю свою жизнь маленькому, но требовательному существу, пока что пугала ее. — Мы еще подумаем об этом, ладно?

— Ну хорошо, — легко согласился Сергей. — Самое главное, что мы любим друг друга, верно ведь?

— Да, — убежденно сказала Анна. Глаза ее сияли счастьем.

Алексей перехватил взгляд Лилечки, которым она будто бы говорила: «Я же знала, что они обязательно будут вместе», и улыбнулся ей.

Когда Анна и Сергей возвращались домой, на город уже опускались сумерки. Они разговаривали о многом: о Лилечке, об Алексее, о том, какой замечательный у них ребенок, о работе.

— Меня сегодня шеф вызывал, — неожиданно вспомнил Сергей. — Сделал одно заманчивое предложение, между прочим.

— Да? И какое же? — заинтересовалась Анна. Обычно, спрашивая о чем#8209;нибудь, она выгибала правую бровь, и это было так красиво, что Сергей не уставал ею любоваться. Уже полгода как они были женаты, но для него Анна все еще оставалась немного загадочной, и как только ему казалось, что он нашел ответ, одна загадка сменялась новой. Вот и сейчас он думал о том, что кроется за этим красивым движением: просто вопрос, ирония, удивление или — страшно подумать — чуть#8209;чуть недоверия?

Вечер был прохладный, и Сергей накинул на плечи Анне своей пиджак.

— Возникла идея насчет нового проекта. Авторская программа, но более высокого уровня, чем та, которую мы делали. Будут приглашаться известные лица, и мы с тобой будем беседовать с ними, при том условии, что беседа будет довольно неформальная, без галстуков, так сказать.

— О нет! — шутливо запротестовала Анна. — Я не хочу. Раньше ты воровал у меня только сюжеты, а теперь станешь перехватывать инициативу прямо в эфире. Нет, так не пойдет.

— Да перестань! — отозвался Сергей. — Ты же прекрасно знаешь, что этого не будет, мы же с тобой, помимо всего прочего, коллеги.

— Да, коллеги, — задумчиво произнесла Анна и повторила с жаром: — Коллеги, черт возьми!

— Не чертыхайся, — строго велел Сергей. — У тебя это, конечно, очень мило получается, но сейчас все#8209;таки не самый подходящий момент.

— А для чего больше всего, по#8209;твоему, подходит этот момент? — поинтересовалась она.

— Для того чтобы сказать тебе, как я тебя люблю, — серьезно ответил Сергей.

— А я люблю тебя, — так же серьезно сказала Анна. И весело добавила: — Уважаемый коллега.

— Кажется, очередная чистая страница книги твоей жизни на этот раз начинается с веселой закорючки, — заметил он.

— Нашей, — поправила его Анна, — нашей книги. Неужели ты забыл, что полгода назад мы с тобой начали писать вдвоем новую книгу? И увесистый же получается Том, доложу я тебе!

— Хотел бы я никогда не дойти до последней страницы, — мечтательно произнес Сергей, — хотя и знаю, что подобное, к сожалению, невозможно.

— Перестань, даже не смей такое говорить! — возмутилась Анна. — Надо радоваться, что мы смогли найти друг друга до того, как закончили последнюю страницу наших жизней. Нас еще столько всего ждет впереди.

— И дети? — спросил Сергей.

— Да, — храбро ответила Анна, хотя и зажмурила на миг глаза. — И дети.

В небе одна за другой зажигались звезды.