"«Сирены» атакуют" - читать интересную книгу автора (Черкасов Дмитрий)
Глава пятая «СИРЕНЫ»
Каретников не солгал Маэстро ни в одном пункте. Его и в самом деле достаточно подробно проинформировали о событиях последних дней, но необычная жесткость зачистки цыганского особняка сидела в его сознании досадной занозой, а Посейдон не любил неясностей.
Выйдя от Маэстро, он проверился и хвоста не обнаружил.
Посейдон дошел до своей машины, уселся за руль, но никуда не поехал. Он снова закурил, что выдавало исключительную степень задумчивости.
Он не мог рисковать людьми понапрасну. Что-то подсказывало ему, что риск - неизбежный в его работе - на сей раз будет связан не только с операцией как таковой. Это «что-то» следовало привести к осознанию.
Местом проведения операции был остров Коневец, что в Ладожском озере. Если точнее - Коневецкий монастырь. У команды Посейдона был богатый опыт оперативных действий и на Ладоге, и в акватории Невы, и в Финском заливе, однако указанный остров пока ни разу не попадал в сферу ее интересов.
У берегов этого острова, «на дне морском», находилось нечто, напрямую, как ему намекнули, связанное и с покойным Сергеем Семеновичем Остапенко, и с террористическим актом в поликлинике, и с цыганским бароном Ромео.
Ликвидация потенциальных свидетелей и умалчивание насчет маяка наводили Посейдона на мысль, что ему рассказали о предстоящем деле далеко не все.
И это ему не нравилось.
Не то, что сказали не все, - скорее, наоборот: тот факт, что вообще сказали нечто, не входившее в его компетенцию.
Зачем?
Просидев за рулем около десяти минут, он решительно завел мотор. Слишком мало данных, чтобы сориентироваться прямо сейчас. Надо собирать ребят.
Он вынул сотовый и позвонил по одному из номеров, менявшихся ежедневно, а в случае надобности - и ежечасно.
- Чайка, готовность два. Третья база, общий сбор через сорок минут.
- Поняла тебя, Посейдон, - ответил женский голос.
Связь прервалась.
Петербург - город маленький. Сорока минут отряду «Сирены» вполне достаточно, и никакие пробки ему не помеха.
Отряд получил свое название по инициативе Чайки, единственной женщины в группе. Бойцы поначалу заартачились, не видя себя ни сиренами, ни русалками, ни прочими особями женского пола, но Посейдон предложил им уважить даму - тем более что в выборе звучных персональных псевдонимов их никто не ограничивал. Он подал пример первым, назвавшись Посейдоном.
Так появились другие морские персонажи: Нельсон, Флинт, Торпеда, Магеллан и Мина. Семеро смелых, как сообща называли их за глаза.
…База номер три располагалась на южной окраине города, во втором этаже молодежного клуба. Клуб в свое время был специально открыт госбезопасностью для отслеживания разнообразного криминала. Внедряться в ряды противника можно не только лично, но и целыми заведениями. Клуб служил своего рода капканом, обманкой, приманкой. В нем все было натурально, вплоть до «крыши», которую изображали звероподобные громилы. Никто не знал, в штате какой организации они числятся на самом деле.
Посетители клуба баловались наркотой - в основном, таблетками экстази, и в этом им никто не препятствовал. Оперативные интересы - жестокая вещь.
Держатели клуба старались действовать с максимальной осторожностью, чтобы о злачном месте не поползла дурная слава. В самом клубе по возможности никого не брали и не вязали, в нем только фиксировали, вели наблюдение, ставили на контроль, отслеживали контакты.
Трудно было заподозрить, что второй этаж здания отведен не под сходки паханов средней руки, но под собрания оперативных групп и прочие мероприятия подобного рода.
Посейдону понадобилось полчаса, чтобы добраться до места.
Вывеска клуба переливалась разноцветными огнями, ничем не выделяясь среди сотен себе подобных. Внутри дым стоял коромыслом; шатались тени, гремела музыка, не подпадавшая ни под какое внятное направление. Неформалы всех мастей угощались коктейлями, выламывались на площадке. Многие явно были под «кайфом», и Посейдон усмехнулся - давайте, давайте. Вынужденное зло: конечно, можно было бы сразу всех и повинтить, но что это даст?
Юные дурни потянутся в другие злачные места, где отследить каналы поставки наркотиков куда сложнее.
Иногда Посейдон задавался неприятной мыслью: а не приторговывает ли экстази сама контора?
Вполне возможно - а куда деваться?
Он не верил, что легендарный Штирлиц - вернее, его прототип - не уничтожил за свою жизнь ни одного еврея и не преследовал германских коммунистов.
Посейдон поднялся наверх и обнаружил, что отряд уже в сборе.
Иного он и не ждал.
Долговязая Чайка - мужеподобная женщина лет тридцати, с короткой стрижкой, без следа косметики. Рыхловатый рыжий Нельсон, обманчиво кажущийся добродушным тюфяком-семьянином. Тем, кому приходилось видеть его в деле, становилось не по себе от свирепости, с которой тот вершил расправу над недальновидными злодеями, рискнувшими оказаться у него на пути.
Флинт выглядел типичным братком - бритоголовый, с чугунным торсом, на шее - золотая цепь, мощные челюсти бесстрастно пережевывают резину. Торпеда был ему под стать, и они часто ходили парой, наводя ужас на встречных, - дружили. В то же время у обоих имелись высшие образования, и им приходилось даже специально следить за речью, чтобы не выдать излишней начитанности.
Магеллан казался полной им противоположностью - тщедушный очкарик, отличник, одним словом, «ботаник» - губастый, застенчивый. На деле же у него - черный пояс по карате. Сломав противнику шею, он обычно недоуменно улыбался и поправлял очки. Увечье наносил небрежно, будто нечаянно, и окружающим казалось, что он глубоко сожалеет о содеянном, тогда как в действительности Магеллан никогда ни о чем не сожалел.
Мина был старше всех, под сороковник - ежик волос тронут инеем, лицо задубело от северных ветров; он один происходил из потомственных моряков и отдал флоту десять лет жизни.
Группа расселась вкруг деревянного стола, уже повидавшего виды, - не исключено, что контора для придания видимости разгульной жизни специально портила его, пятнала, резала. Из напитков стояло пиво - безалкогольное, «Балтика»-ноль. Об отсутствии градусов знал, конечно, лишь сам отряд. Сторонний наблюдатель не смог бы определить, что там такое налито у них в бокалы.
Посейдон сел, и Мина, оказавшийся ближе других, непроизвольно потянул носом. «Джонни Уокер» давал о себе знать, но никто из группы не сказал ни слова. Командир есть командир, его действия не обсуждаются.
Тем более что Каретников был трезв, как стекло.
Он не собирался оповещать товарищей о сомнениях и опасениях, в силу которых встречался с Маэстро. Во-первых, у него нет ничего определенного, и незачем тревожить людей. Во-вторых, помещение прослушивалось конторой. В обычном инструктаже не было ничего особенного - он намеревался произнести вещи, которые и без того были известны многим лицам с соответствующим допуском. И именно эти лица прослушивали клуб.
Прослушивание нетрудно заблокировать, да только это уже точно вызвало бы ненужные подозрения, перерастающие в уверенность.
- Остров Коневец, - изрек Посейдон без всяких предисловий.
На лицах бойцов не дрогнул ни один мускул. Все ждали продолжения. Коневец так Коневец.
- Мужской монастырь. Гостиничный комплекс и необычная туристическая активность в последнее время. Зарубежные гости, чрезмерно интересующиеся православием и местными природными красотами. Подводными - в том числе; некоторые брали с собой специальное снаряжение… Плавать - плавали, но ни в чем криминальном замечены не были. Нельзя исключить, что часть амуниции заложена ранее, в особых схронах - возможно, что и в подводных. Очередной заезд туристов почти совпадает со временем начала операции по подъему трофейного немецкого эсминца, затопленного невдалеке от берега в 1960-м году… Конечно, это пока еще подготовительный этап. На борту эсминца есть вещи, интересующие наше руководство, - скорее всего, они же интересуют и гостей. Нам важно успеть первыми, это раз; во-вторых, по возможности дать проявиться гостям и нейтрализовать их.
- Если они уже там, мы рискуем не успеть, - подал голос Нельсон. - Дорога не самая близкая. Там выставлена охрана?
Посейдон кивнул:
- Участок акватории патрулируется военными катерами, побережье - милицейскими нарядами. Но особой суеты нет, иначе гости насторожатся. Они еще не подтянулись, но скоро выдвинутся. За ними наблюдают, и пока нет оснований полагать, что кто-то из них собирается предпринимать активные действия. Нет даже уверенности в том, что это не обычные туристы. Никто из приезжих ни разу не проходил по нашему ведомству. Нас доставят вертолетом.
Чайка вскинула брови:
- Но мы же засветимся вчистую! Тогда уж лучше с парашютами десантироваться.
- Не засветимся, - возразил Посейдон. - Вертолет, конечно, будет гражданский. По легенде мы - реставраторы; направляемся в монастырь работать…
Флинт и Торпеда переглянулись, дружно расхохотались:
- Шеф! Из нас реставраторы, как из дерьма пуля! Ты погляди на нас…
- Ничего… Платок на бошку, фартук - нормально получится…
- Да мы и кисти-то в руках не держали! Если только в детском саду. Мы таких святых намалюем - точно выносить придется…
- Я детдомовский, - добавил в бочку дегтя Торпеда. - Но и там не держал. Нам если там что и выдавали, так только …дюлей без меры, которые мы и огребали.
- Вы дурные, что ли?! - Посейдон повысил голос - Вам и не нужно ничего реставрировать. Вы думаете, что реставраторы так вот, с ходу, уселись в люльки, взяли резцы да кисти - и вперед, труба зовет? Они сначала все осматривают, фотографируют, делают замеры, знакомятся с источниками…
Мина прищурился:
- Говоришь, монастырь, шеф? А нет ли у них на подхвате солдатиков? Не у них ли произрастает сие уникальное явление - православная воинская часть?
- Ты путаешь, Мина. Это на Валааме.
- Жаль, - разочарованно протянул тот. - Интересно было бы, плечом к плечу… поглядеть, как святые отцы махаются.
- Тебе бы, безбожнику, все зубы скалить.
- А что за эсминец, командир? - заговорил Магеллан. - И что там за «вещи»? Или нам не положено знать?
Повисла напряженная тишина.
Все догадывались, что хороших сюрпризов ждать не приходится.
Посейдон отхлебнул пива. Он не видел нужды что-либо утаивать.
- Руководство сообщило мне следующее, - начал он медленно. - Немецкий эсминец «Хюгенау» был взят в качестве трофея в конце войны, прямо в Балтийском море. Это произошло в акватории близ Пиллау, то бишь Балтийска. Эсминец был не простой, он выполнял роль плавучей базы для физико-биологических исследований. Легко догадаться, кого там держали в качестве подопытных.
Чайка автоматически кивнула.
Посейдон продолжил:
- Будучи захвачен, эсминец какое-то время оставался, где был, а впоследствии его транспортировали на Ладогу. Где корабль, как я уже сказал, и был затоплен спустя полтора десятка лет…
- Зачем? - вырвалось у Магеллана.
Каретников повел плечами.
- Там радиация, - сказал он после короткой паузы. - Очень высокий уровень. Сейчас уже наверняка меньше, но еще есть.
И вновь повисло молчание.
- Вот же хрень, - проговорил в никуда Нельсон. - Как чувствовал… Ну почему, почему не пираты какие-нибудь, не шпионы?
- Зачем его доставили на Ладогу? Почему не затопили сразу? Вы сами подумайте: из Балтийска да в Ладожское озеро. Эта зараза плыла себе, а вокруг люди…
Посейдон недовольно вздохнул:
- Этого я не знаю. Руководство сочло, что и так сообщило мне достаточно. А людей в то время никто не ценил, государственные интересы ставились превыше всего. Как и сегодня, между прочим.
- Как же достаточно? - взбунтовалась Чайка. - Лично мне пока ничего не понятно. Какой-то минимум хоть должен быть.
- А я еще не закончил. На эсминце остался сейф. Не очень большой. Этот сейф почему-то представляет большую ценность. И если наши туристы за чем-то охотятся, то именно за ним.
- Ерунда какая-то, - пробормотал Магеллан. - Если в сейфе что-то ценное, то топить эсминец тем более ни к чему. И потом - его же, как я понял, собираются поднимать. К чему тогда мы?
- Руководство опасается, что после подъема похитить сейф будет труднее. Практически невозможно.
- Так это же замечательно!
- Само по себе - да. Но это лишит нас возможности прижать иностранцев. Они затаятся и выдумают какой-то новый фортель, а нашим разбираться, какой.
- То есть эсминец, пока он на дне, - приманка для их аквалангистов?
- Я так понимаю, что да, - ответил Посейдон. - Руководству важно установить, кто именно интересуется этой посудиной и почему. Могут потянуться нити… Можно, как я понял, выйти на очень серьезную публику.
- А почему, собственно говоря, руководство так уж сильно подозревает этих гостей? Откуда такая уверенность в том, что эсминцем вообще кто-то интересуется? Он сколько лет уже пролежал.
Каретников побарабанил пальцами по столу.
- Да. Пролежал. И никто бы, возможно, не сунулся, не возникни идея его поднять - все-таки отрава…. Один из подопытных дожил до наших дней, - сказал он, наконец. - Похоже, что он все эти годы молчал. И если заговорил, то совсем недавно. Его фамилия Остапенко. Несколько дней назад его задушили в собственной квартире, а перед этим жестоко пытали. А несколько ранее прямо в рабочем кабинете застрелили его лечащего врача. И случайную медсестру-регистраторшу. Вдобавок похитили медицинскую карту Остапенко… Эту карту в скором времени обнаружили в ходе проведения совсем другой операции, в особняке одного наркодельца. Всех крыс перебили… - Посейдон проговорил это быстро, чтобы не заострять внимания на скользком моменте. - Но главарь, цыганский барон по имени Ромео, успел сказать, что чемодан с картой попал к нему случайно; кто-то из его орлов прихватил на вокзале… у кого прихватил - сказать теперь некому. Руководство считает, что интерес, проявленный к фигуре Остапенко и истории его болезни, напрямую связан с действиями в отношении затопленного эсминца…
«Сирены» переваривали информацию.
Смекалистый Магеллан остро взглянул на Посейдона. Похоже, он что-то заподозрил, но предпочел промолчать.
Посейдон, впрочем, перехватил его взгляд и слегка сдвинул брови, призывая к молчанию. Всему есть предел, и прослушка остается прослушкой.
- Хотелось бы поподробнее про этого Остапенко, - заметил Мина.
- Я дал запрос, но мне отказали, - сказал Каретников. - И вот еще что. По имеющимся сведениям, наши заграничные гости - все сплошь гринписовцы.
- И?.. - эхом отозвалась Чайка.
- Эсминец остается радиоактивным. Если гостям не удастся осуществить свои намерения до подъема, они все же могут предпринять попытку сделать это после, поднять шум. Я не знаю, зачем им это может понадобиться, но начнутся инспекции, приедут комиссии…
- Но это наше внутреннее дело, - удивился Флинт. - Какая им, к черту, разница, что мы поднимем со дна собственного озера?
- После подъема эсминец собираются транспортировать в бухту Видяево. Это Баренцево море. До Норвегии, скажем так, рукой подать…
Нельсон махнул рукой:
- Слушай, Чайка, - на хрена нам эти детали? Наше дело маленькое. Фонить нам потом всяко придется, служба не мед. Ну и успокоимся на этом.
- Подыхать - так хочется хотя бы знать, за что, - отреагировала Чайка. - Я еще надеюсь детей нарожать.
Посейдон мысленно согласился с ней. Его терзали те же соображения. Да и детей у него пока тоже не было, хотя он сомневался, что стоит их заводить. С его работой дети легко могут остаться сиротами.
- Поднять такую махину - дело нелегкое, - задумчиво произнес опытный Мина. - Это целое событие, дело не одного дня. Там, небось, уже пропасть техники… А технику обслуживают люди. Каждого не проверишь.
- Увидим на месте, - сказал Посейдон. - Понятно, что чем больше участников, тем хуже. Но мне не кажется, что основная угроза будет исходить от соответствующих спецов. Среди них, конечно, могут быть агенты, но их роль наверняка окажется вспомогательной. Вся гадость, думаю, сосредоточится на берегу.
- Ладно. - Торпеда пристукнул кулаком по столу - Самое интересное: что нам можно и чего нельзя.
Посейдон посмотрел на него с усмешкой.
- Можно все. По обстоятельствам.
- Полный карт-бланш?
- Да.
- Можно не брать живыми?
- Точно.
- Странно, - не сдержался Магеллан.
- Не обсуждается, - пресек его выступление Каретников.
- Шеф. - Чайка прищурила глаза. - Мы с тобой не первый год. Нам лишнего не нужно. Скажи одно: ты все нам сказал? Мы не будем допытываться, но нам необходимо знать. Я печенкой чую, что ты не договариваешь.
Посейдон отвел глаза. Помолчал.
- Почти все, - ответил он, в конце концов. - Я даю вам слово: это «почти» - такого рода, что нисколько не прояснит ситуацию. У меня есть основания не договаривать. Но это не делает предприятие более рискованным.