"Лев и ягуар" - читать интересную книгу автора (Горелик Елена Валериевна)3«Как там кличут эту лондонскую больницу для помешанных? Кажется, Бедлам, или что-то в этом роде?» У Жана Гасконца такие мысли возникали чуть не ежедневно. А то и по два раза на день. Ну посудите сами: можно ли остаться в здравом уме, когда всё время приходится решать какие-то проблемы, половина которых возникает совершенно на пустом месте, а второй половины можно было спокойно избежать, если бы окружающие были менее упёрты. И это при том, что есть толковые помощники, берущие на себя большую часть работы. Собственно на Тортуге Жан теперь бывал нечасто. Теперь, занимаясь обустройством на Флориде, он куда больше времени проводил в Сан-Августине. Решал проблемы оставшихся там испанцев, договаривался с вождями семинолов, перекупал вождей иных индейских племён, чтобы они позабыли прежнюю практику наездов на испанцев. Катастрофически не хватало рабочих рук, Жан всеми правдами и неправдами старался перенаправить на Флориду как можно больше колонистов, приезжавших в Сен-Доменг. Естественно, тут его интересы сталкивались с интересами других губернаторов, и грызня была ещё та. Если бы не Герхард Монтаг, капитаны-губернаторы давно бы уже перессорились насмерть. Но этот германец, никогда ранее не имевший столь плотного контакта с пиратами, сумел завоевать их уважение. В общем-то, если бы судьба распорядилась по-иному, он бы наверняка стал одним из самых уважаемых капитанов… Словом, Жан Гасконец иной раз крыл себя по матушке, бабушке и прочим прародительницам — за то, что согласился принять эту высокую, но чертовски нервную должность. И ведь не откажешься уже. Парни на смех поднимут, заявят, что струсил… «Чёрт подери это губернаторство!» Ну, вот, опять… — Кэп, беспорядки в порту! — в комнату, запыхавшись, влетел молодой матрос. — Драка между матросами сторожевика и рыбаками! Мы развели дерущихся по углам, но зачинщики требуют вашего суда! Жан мысленно помянул по матушке уже не себя, а этих охламонов, вздумавших бить друг другу морды прямо в порту. — Надо же! Требуют суда! — ядовито хмыкнул он. — А в подвале они пару недель посидеть не желают? Почему их в полицию не сдали? — По закону каждый имеет право требовать суда капитана. — Вот дьявол… — ругнулся Жан. В таких случаях каждый, кто подчинялся законам Сен-Доменга, имел право на суд капитана или губернатора, но и ответственность при этом наступала немедленно, сразу по оглашении приговора. — Наши законы чертовски справедливы, но иногда меня просто раздражают… Ладно, где там эти красавцы? Тащи сюда, вместе со свидетелями. «Чтоб я сдох…» Когда в одном из задержанных Жан опознал капитана Блезуа, недавнего героя Серебряной банки, ему стало плохо. Что угодно, только не это! Блезуа славился на всю Тортугу не самым приятным нравом, а теперь вообще будет напирать, пользуясь своей известностью, прав он там или нет. Второй… Жан напряг память и узнал его: Антонио Ариета, баск, один из самых удачливых рыбаков Кайонны. Оба помятые, в пыли и крови, с симметрично подбитыми глазами — у пирата заплыл левый, у рыбака правый. При них, само собой, свидетели, по три человека с каждой стороны, и …потерпевшая. Зарёванная девчонка лет четырнадцати в хорошем, но порванном платье. Та-ак, только этого ещё не хватало. По закону Жан должен был выслушать обе стороны. Так и сделал. В общем, после полного часа эмоций, криков и взаимных обвинений всё-таки вырисовалась более-менее адекватная картина происшествия. Оказывается, капитан Блезуа по возвращении на Тортугу зачастил в гости к рыбаку и его дочери. Был предельно любезен. Но сегодня он зашёл раньше обычного, пока девочка была в школе, и попросил её руки. Отец особых возражений не выразил, но поставил условие: если дочка против, никакого сватовства. Капитан поморщился, но согласился. А девчонка, явившись домой, на предложение капитана ответила немедленным отказом. Мол, не хочу замуж, хочу учиться. И вообще, сеньор для меня слишком старый… Зная, что из себя представляет Анри Блезуа, об остальном Жан догадался без дальнейших пояснений. Выскочил из дома рыбака словно ошпаренный, а потом подкараулил девчонку, когда она вышла из дому, да начал ей юбку задирать. Та в крик, на шум прибежали отец с работниками, капитану тоже кто-то из братвы пришёл на помощь, ещё соседи подпряглись… Словом, если бы не вмешались парни из стражи, в порту вполне могло случиться побоище между пиратами и рыбаками. И закончилось бы оно явно не в пользу последних: боевая подготовка и слаженность не те… Жан слушал, и ему с каждой минутой становилось тошно. Чего хотят эти двое? Справедливости? По справедливости он должен был бы повесить Блезуа: насилие над девушкой благодаря «генералу Мэйна» с некоторых пор являлось висельным делом. Хотя… кажись, там до …самого главного так и не дошло, папаша с работниками вовремя выскочили из дома. Значит, солидный штраф. А это означало ссору с одним из лучших капитанов береговой стражи: Блезуа действительно был первоклассный моряк, несмотря на отвратительный характер. А этот Антонио… Не хочется и его обижать, иначе кто тогда в Кайонну из рыбаков рискнёт сунуться, если прознают, что тут их давят? «Не должность, а бочка дерьма, — мысленно ругался Жан, вынося приговор капитану Блезуа: штраф в размере тысячи ливров. — Чёрт, и почему некоторые так рвутся „наверх“? Тут же свихнуться недолго!» — Послушай, парень, — когда все начали расходиться, Жан тихонечко придержал рыбака, — останься на пару слов, разговор есть. Ариета удивился: чтобы сам сеньор губернатор с ним заговорил? Впрочем, этот, кажись, из пиратов, а пираты люди простые, не склонные к пышным церемониям и дворянской спеси. Если среди них и есть дворяне, то пиратский быт быстренько эту самую спесь из их голов выбивает. Но что нужно губернатору от простого рыбака-баска? — Хосефа, подожди в приёмной. — Ариета подтолкнул всё ещё хлюпавшую носом дочь к двери. — Не стоит этого делать, приятель, — Жан недобро усмехнулся. — Не ровён час, выйдешь — а девочки нет. — Вы же в нашу пользу всё решили! — опешил Ариета. — Что этот капитан теперь может сделать? — Да много чего, парень. Ты не шуми, а слушай. — Жан перестал ухмыляться и сделался совершенно серьёзным. Пожалуй, даже мрачным. — Суд ты выиграл, это верно. Только ты Блезуа плохо знаешь. А я с ним два года по одной палубе ходил, пока он своим кораблём не разжился. Ему ж до сих пор никто не отказывал! А тут какая-то сопливка «нет» сказала, разве Анри такое простит? Он темноты дождётся, тебя прирежет, а дочку твою к себе в дом заберёт. И хорошо, если только в дом, а не на сторожевик. Поиграется с ней сам, потом команде отдаст, а там концы в воду, чтоб ни свидетелей, ни трупа. Оно тебе надо? Нет. Оно и мне не надо. Потому послушай, что я тебе скажу: сейчас же иди домой, собирай манатки, грузись в лодку и мотай в Сен-Доменг. Сейчас же, не дожидаясь темноты! — В столицу? — ахнул Ариета. — Да что я там делать-то буду? Там же никого знакомых у меня нет и не было! — Будто тут у тебя были знакомые, когда вы сюда явились на своей обглоданной скорлупке, — фыркнул Жан, покосившись сперва на бледную, дрожащую Хосефу, а затем на закрытую дверь. — Я письмо напишу, отдашь или коменданту Сен-Доменга месье Реми, или капитану Жерому, или генералу. — Ох! — испуганно выдохнул Ариета. — Генералу! — Да, генералу, ты не ослышался. Её трудно назвать доброй бабой, но свой угол у вас точно будет. А там уж… Ты мужик работящий, не пропадёшь. И девчонку пристроишь. Понял? — Понял, — обречённо кивнул Ариета. Опять бегство. Опять судьба, словно насмехаясь, даёт пинка под зад, когда всё вроде налаживаться начало… — Я сейчас с тобой двоих парней пошлю, так, на всякий случай, — продолжал Гасконец. — Небось, Блезуа поостережётся с вами связываться, пока они будут при вас. Но я ж не могу выделить тебе пожизненную охрану, согласись. А Анри злопамятный. Так что давай, не тяни время. Антонио запоздало сообразил, что господин губернатор сейчас делает для него доброе дело. А за добро не грех и поблагодарить. — Спасибо вам, — с тяжёлым вздохом проговорил он. — Не за что, приятель, — Жан сощурил глаза, словно прицеливался. — Я не столько о тебе, сколько о себе думаю. Ты-то уедешь, а мне тут с этими …красавцами ещё жить. Короче, вали отсюда скорее. Если задержишься до ночи, сам будешь виноват. Жан оказался прав: не прошло и часа с того момента, когда лодка баска в сумерках отчалила от пирса Кайонны, унося и Антонио, и его дочь, и двоих работников, как оставленный в спешке дом рыбака подвергся нападению. Не застав там семейство Ариета, капитан Блезуа всё понял и в полнейшей ярости бросился в порт. Но там ему популярно объяснили, что «Индеанка» ещё не получила разрешение на выход в море. А попробуешь, мол, выйти без разрешения — пеняй на себя. Пушки в Горном форте стоят не только для защиты города от нападения, но и для отстрела всяких там дезертиров и самовольщиков. Весь фарватер простреливается, канониры и ночью не промахнутся… Блезуа, сообразив, от кого исходила подобная идея, тут же ломанулся в дом губернатора. В прежнюю резиденцию д'Ожерона… — Ты что себе позволяешь?!! — орал он, бегая по комнате, будто курица с отрубленной головой. — Чёрт бы тебя подрал, Гасконец, я думал, ты настоящий рыцарь удачи, а ты вступаешься за этих… этих!.. — Заткнись, — ровным, но достаточно жёстким тоном проговорил Жан. Словно команду «К бою!» отдал. И сразу всё встало на свои места: у Блезуа сработал навык моряка — подчинение старшему по рангу. — Заткнись и слушай. Эти рыбаки признали наш закон и платят нам за защиту, стало быть, они — Свои! — вспылил Блезуа, взмахнув шляпой — дорогой парижской шляпой с перьями, купленной вместе с красивым камзолом специально ради сватовства. — Да кто они такие, Жан? Рыбой насквозь провонялись! Тьфу! Этот чёртов баск и его дура доченька за счастье должны были считать, что я к ним честно посватался, а не задрал девке подол при первой же встрече! Да я для Сен-Доменга в тысячу раз больше сделал, чем они все! — С этим никто не спорит. Только ведёшь ты себя сейчас как последний дурак, — немного язвительно проговорил Жан. — Что ты к этой соплячке прикипел? Она ещё в куклы, небось, играется. Тоже мне, нашёл невесту бравый капитан! Жениться охота? Я ж не против. Найди себе купеческую дочку или вдову, а малолеток оставь в покое, это тебя до добра не доведёт. — Ты, что ли, в мою постель заглядывать будешь? — ощерился Блезуа. — Если надо — буду, — жёстко приговорил — как припечатал — Гасконец. — Я тут губернатором поставлен, и мне нужен порядок в Кайонне. Будешь его соблюдать — живи в своё удовольствие. А станешь нарушать — повешу как собаку. Ясно? — Ясно, — выцедил сквозь зубы Блезуа. Что ж, капитан есть капитан, даже если ты сам давно уже капитанствуешь на другом корабле… — Отец, что с нами теперь будет? — Ничего плохого, Хосефа. Теперь уже ничего… — Но мы опять убегаем. — Я надеюсь, больше нам убегать не придётся. Помолись Пресвятой Деве, доченька. Она всегда прислушивается к молитвам безгрешных. Хосефа, потупив взгляд, вдруг всхлипнула. — Ты что, доченька? — удивился Ариета. — Я вовсе не безгрешная… Я… я обманывала вас, отец… — заплакала девочка. — Те деньги, что вы давали мне на обеды… Я их не тратила, я собирала… Хотела книжку купить… Басни господина Лафонтена-а-а… — тут она совсем раскисла и заревела в голос. Антонио, никак не ожидавший такого признания (честно говоря, при первых словах дочери он даже испугался — что девчонка могла такого натворить?), обнял дочь и рассмеялся с явным облегчением. Базиль и Симон, управлявшиеся с парусом и рулём, тоже не выдержали, прыснули. — Не плачь, девочка, — Антонио, всё ещё смеясь, погладил Хосефу по голове. — Приедем — я сам тебе эту книжку куплю. Честное слово! |
|
|