"Молодые волки старого королевства" - читать интересную книгу автора (Иващенко Валерий)ГЛАВА ПЯТАЯ. МЕЖ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙТи-ди-дили-дам… последние звуки клавесина, заунывно-звонкие и чуть переливчастые, растаяли в обитой дорогим штофом комнате. Закончился строжайше предписанный этикетом королевский час после ужина, когда надлежало наслаждаться творениями композиторов и их исполнением прилежным мэтром Ринальди. Нет, с музыкой было всё в порядке, да и сам придворный музыкант в общем не подкачал. Просто, в этот ранний зимний вечер вдруг охватила всех неизъяснимая грусть. Или даже скука, страшнейший враг особ венценосных и августейших. Как известно, в борьбе с оными супостатами все средства хороши. С куда большей охотой король сейчас кликнул бы пару друзей, да с гиканьем помчался бы на конях в морозный вечер, вздымая за собою клубы снеговой позёмки. Или расписал бы с ними партейку в вист под пару кувшинчиков вина… а то выбрал бы себе среди придворных цыпочек одну и… однако, нет. Что позволено принцу, то не позволено королю. Положение обязывает, видите ли! Потому его величество со словно приросшей на лицо лакированной маской вежливости рассматривал узор на обоях, деликатно отводил взгляд от застывших в неестественно-красивых позах дам и их кавалеров, и думал о своём — ожидании и опаске предстоявшего разговора с Архимагом. Старикан днём вернулся из поездки в Горную Школу весь злой, но его особый взгляд говорил однозначно — срочно!.. – Спасибо, маэстро — но если вы и завтра сыграете так же блестяще, то не сносить вам головы… — холодно проронил король и наконец-то встал. Словно незримый вихрь стегнул по находившимся в малой гостиной людям. Ожили замершие фигуры, шевельнулись веера и платочки дам, бесшумно заскользили за спинами лакеи. Разумеется, никто музыканту не стал бы рубить голову или лишать жизни одним из сотен противоестественных способов — просвещённая монархия, как ни крути. Но мэтр понял. Приелось, надо придумывать нечто новое. Поскольку место по левую руку от молодого короля по-прежнему так и оставалось вакантным (представляете оживление в рядах прекрасной половины человечества?), то к дверям его величество шествовал в гордом одиночестве. Через анфиладу и галереи, пока из тёмного закутка под лестницей к зимнему саду августейшую левую щёку не пощекотал чей-то особый взгляд. – Оставьте нас все, — распорядился король и, абсолютно равнодушно к набравшей скорость позади него процессии, повернул почти под прямым углом. Из августейших уст слова эти означали ничто иное, как "пошли вон" — даже пикнуть не осмелился никто. Тем более, что личность собеседника оказывалась вычислена придворными лизоблюдами уже давно. Архимаг, первый волшебник королевства — как ни крути, а фигура, с которой считается даже сам король… – Без экивоков, — предупредил озабоченный старикан, собственноручно набросив на плечи его величества щеголеватый плащ и выведя через неприметную боковую дверцу в заснеженный дворцовый парк. Сколько раз король уже испытывал на себе то воздействие, когда чародей ставил вокруг заклятья против досужих ушей, он сказать не мог бы. Но каждый раз всё равно вздрагивал, когда в уши бьёт тишина, а казалось, само сердце вдруг подпрыгивает прямо к горлу. Лишь поскрипывал под постепенно охлаждавшимися сапогами снег. – Ваша августейшая сестра нынче без обиняков потребовала у меня голову одного парня-недоучки на подносе, — без предисловий огорошил собеседника волшебник. — Или, по крайней мере, его сердце. Голова повелителя немаленького королевства склонилась в задумчивости, словно отдавая должное невысказанным старым чародеем словам. Значит, сестрица каким-то образом узнала слово-в-слово беседу в кабинете? – Тот… Лаен, — король чуть запнулся, оказавшись не в силах легко вымолвить непривычное имя парня. — Посоветовал остерегаться сестры и очень беречь сына… намекнул, что больше детей у меня не будет. А поскольку со здоровьем у меня всё в порядке — то похоже, нить дальнейшей моей судьбы совсем коротка, один лишь стремительно тающий кончик. Архимаг долго молчал, и лишь еле заметные в полутьме клубы учащённого дыхания выдавали его волнение. – Знать Он помолчал некоторое время, и невольно затаивший дыхание молодой король вдруг осознал — что дорого бы заплатил за одно только известие: напряжённо сейчас думал или же просто подбирал слова этот старый маг? – Выходит, подоплёка тех дел известна и вашей сестре. Как я понимаю, смахнуть ей голову с плеч или подстроить некую случайность вы не согласны? Король выпрямился, и лишь его ладонь, судорожно стиснувшая рукоять короткой парадной шпаги, выдавала волнение августейшего вельможи. Да ещё тихий, какой-то безжизненно шелестящий голос. – Нет, чародей — довольно смертей. И без того кровь отца ещё дымится на моих руках… Волшебник некоторое время смотрел на своего подопечного, к которому давненько уже относился почти как к внуку, и лишь легонько вздохнул. – В вопросах вашей личной безопасности я предпочту не подчиниться даже вам, ваше величество. Кое-что предприму, пока тайное — но позволить в такое смутное время опустеть трону не позволю. И лёгкий поклон строптивого Архимага засвидетельствовал — в иных вопросах этот старикан оставался непреклонным. Ну что ж, в стремлении верно послужить если не короне, то королю, не упрекают? – Да будет так, — с этими словами его величество слабо улыбнулся. Но так бледно, что завидевшие то явные или тайные злопыхатели могли бы и воспрянуть духом… Дверца остановившейся кареты распахнулась, ударив по глазам режущей белизной снега, и в заклубившемся паром проёме показался чуть заиндевелый силуэт. – А залезай-ка, Марек, ко мне на козлы, поговорим, — весело объявил Лен и перевёл взгляд на уставившуюся на него блестящими глазами пару девиц. — А вы, дамы, пересели бы на заднее сиденье — а то передние колёса перегрузятся. Разумеется, моряк сразу сообразил, что перегрузка тут ни причём — просто, ведун захотел чуть отодвинуть девиц от передка, где они могли ненароком расслышать неосторожно громкое слово. Правда, осталось неизвестным — сообразили ли то означенные дамы, но по крайней мере, они без единого звука перебрались на указанное место. А Марек подкинул совочек древесного угля в походную жаровню, обогревавшую внутренности кареты, и полез наружу. – Не замёрз? — поинтересовался он, поелозив на сиденье и кое-как утвердившись — уж оба парня узостью плеч не отличались. – Смотри, сам в сосульку не обратись, — Лен беззлобно пихнул того в бок локтем и взглядом повелел лошадям трогать. Некоторое время карета двигалась в относительной тишине. Вернее, в молчании обоих возниц. Марек помалкивал, искоса поглядывая на ведуна, уж о предстоящем предмете беседы ему оставалось лишь догадываться. А тот не спешил, сосредоточенно правил лошадьми, стремясь наверстать потерянное на обряде время и таки поспеть к городу вовремя. – Ладно, не станем ходить вокруг да около, словно коты вокруг кринки сметаны в погребе? Сравнение молодому офицеру понравилось, и он довольно хохотнул. Что ж, этот колдун свойский парень, хоть и выглядит неприлично здоровым сельским увальнем. – У девицы этой… куртизанки — был один-единственный шанс ускользнуть из лапок тихарей, и она использовала его безупречно, — на пробу закинул леща ведун. – Знаю, — лаконично отозвался Марек, и попытался на встречном ветру высечь искру, чтоб раскурить свою короткую флотскую трубку. Но у Лена оказалось своё мнение по этому поводу. Коль скоро вожжи, кнут и прочие пошлости управления лошадьми руки его не занимали, он ловко отобрал у моряка вонючку и без лишних велеречий зашвырнул в придорожный сугроб. – Ещё раз увижу или хоть унюхаю — все рёбра переломаю и потом скажу, что так и было, — авторитетно заявил он грустно проводившему взглядом потерю моряку. – Считаешь, что девица не просто так? Лен дёрнул плечом и негромко заметил, что в Дартхольме все шлюхи хоть сколь-нибудь высокого пошиба постукивали в тайную службу графа. Уж тот не понаслышке знал иные принципы… если узнаешь чего лишнего — не беда. Но вот если пропустишь что важное, тут-то неприятности и начинают произрастать, как грибы после дождя. – Согласен, — покладисто заметил Марек и за неимением табака выудил из бездонных карманов своего кителя мешочек леденцов. Молодой ведун чуть не подавился на полуслове. Вот уж… скажи кому, что офицер королевского флота и дворянин на самом деле сладкоежка, никто и не поверит. Но факт оставался фактом — Марек беззаботно развязал кожаный мешочек и предложил собеседнику. Лакомство оказалось сладкое-с-кислинкой, да ещё и с барбарисовым ароматом — чего греха таить, прежний Лаен такими тоже не пренебрегал. – Спасибо, — буркнул он, пытаясь поймать ускользнувшую мысль, и таки в том преуспел. — А ты в курсе дел, что дамочка на самом деле полуэльфка? Потому и смазливая такая, что аж скулы сводит… Марек глянул этак искоса, остро. Судя по похудавшей одной щеке и затем надувшейся другой, леденец во рту офицера успел перекочевать со стороны на сторону, пока тот обдумывал ответ. – Намекаешь, что во всю эту историю с камешками могут быть замешаны остроухие? Которые против людей вообще… Теперь понятно, зачем старикашка спровадил её с нами, — осторожно заметил он и на некоторое время замолчал. По горбатому обледеневшему мостику карета осторожно перебралась на ту сторону неслышно струившегося под седым льдом ручья, а затем Лен опять чуть позволил лошадям проявить свою неохотную резвость. Сзади что-то завозилось, стукнуло. В передней стенке кареты отворилось окошечко. Протянутая в него девичья рука требовательно и нетерпеливо раскрыла ладонь, а весёлый на удивление голос Славки крикнул изнутри: – Чтобы я, да не унюхала барбариски? Шалите, парни… – Точно, ведьма! — ухмыльнувшийся Лен кивнул озадаченно замершему моряку. — Моя бабка, бывало, за лигу семечки жареные могла учуять. Дождавшись, пока Славкина рука утянет вожделенное лакомство, он плотно закрыл окошечко, ещё и заботливо завесил куском шкуры. – Чтоб девчонкам не дуло, — бесстрастно заметил он в смеющиеся глаза Марека и мгновенно сменил тему. — К тому же, Славку тоже из лесу остроухий вывел. На дорогу, а там показал направление — туда к столице, а полудень вон там. В принципе, моряк и сам соглашался, что всё оно выглядит ох как подозрительно — однако, считать свою девицу шпионкой отказался наотрез. – А может, и совпадение, — покладисто отозвался Лен и вздохнул. — Нет, к темноте в город не успеем. Подожди… Он едва не сорвал с пальца древний перстень и не зашвырнул в лес. Колечко на малейшую волшбу отзывалось с такой силой, настолько звенело в магическом эфире, что проще было бы выйти на людный перекрёсток в большом городе и орать: вот он я! Спрыгнувший с кареты ведун отошёл чуть в сторонку, едва не по пояс провалившись в придорожный сугроб. Едва изменённый вариант того шёпота, что так лихо вывел его из подземного лабиринта, с трудом удалось выпустить наружу — проклятый перстень древнего магика мешал изо всех сил. Право, затраченных усилий хватило бы, чтоб не то что вспотеть (это Лен давно уже сделал), а изуродовать на сотню шагов настороженно вслушивавшийся зимний лес. И всё же, волна неслышимого никому иному шороха пронеслась меж стволов. Где-то осыпалась струйка снежинок; пискнула во сне белка в своём дупле; приоткрыл один глаз дремавший в старом пне лесовой дух и подозрительно глянул на округу. – Хм, а занятная вещица, — Лен всё же смилостивился над тускло блиставшей на пальце находкой. В самом деле, приходилось изворачиваться и работать воистину ювелирно, чтобы противное колечко не принималось вредно о том верещать. Да уж, вроде и пакостная штуковина — однако работать аккуратно таки приучит!.. – Марек! Вон в ту сторону небольшой замок есть, деревушка в сотню дворов при нём. И ни одного чародея или колдуна, даже странно, — озвучил он в сторону выжидающе нахохлившегося на козлах парня. Тот с полувзгляда оценил малую высоту закрытого солнцами светила (уж толковому моряку то не в новинку) и согласно кивнул. – Сразу за тем горбом поворот налево, в лес — как раз туда и будет, — весело сообщил Лен и кое-как выбрался обратно на дорогу… Замок при ближайшем рассмотрении оказался всего лишь одной мощной башней, высившейся на прибрежном утёсе полуогибавшей его реки. Да и деревушка особого почтения не внушала. Ясное дело, в глухомани победнее живут, чем ближе к главным королевским трактам или вокруг столицы — но тут уж что-то совсем неприглядно. – Слушай, Лаен… Лен — а чего вокруг тебя снег плавает? Ну как вокруг того друида, когда он… — поинтересовалась графиня, пока выбравшиеся из кареты путешественники разминались и оглядывались. Ведун оглянулся и легонько поморщился — в самом деле, непорядок! – Я подсмотрел, как тот злодей и что делал, — сообщил он и зачем-то вытребовал у подобравшейся поближе Славки её правую руку. — Терпи! Медленно, осторожно он коснулся не столько губами, сколько леденящим дыханием нежной девичьей ладони. Шепнул тайные чародейские слова, которым не учил его покойный мастер Колин. Да и не смог бы Учитель — не его эта, видите ли, школа магии, не его специализация… и не обращая особого внимания на чуть сузившиеся от боли глаза Славки, ведун еле слышно сообщил: – На одну плюху хватит… Он и сам не мог сказать, сколько ударов сердца её рука доверчиво нежилась в его ладонях. Сколько океанов мгновений унеслось неслышно, прежде чем взгляд девчонки озарился пониманием. В карих глазах мелькнула смешинка. – Ага, без драки, думаешь, не обойдётся? Моряк, хмуро разглядывавший выбрашуюся из замка ватагу лохматых типов, тоже заметил, что о чём-то подобном его предупреждал Архимаг. – То ли этот молодой ведун молнии притягивает, то ли и вовсе задница скипидаром намазана… В самом деле, местный лорд и его солдаты даже при всём желании оказывались куда больше похожи на разбойников, чем на порядочных людей. Ох боги, и откуда только берутся такие продувные рожи во вполне себе провинциальной глубинке? Но её светлость новоявленная графиня очень кстати закатала маленький, но стремительно разгорающийся скандал. Марек лишь виновато втягивал голову в плечи — досталось главным образом ему. Если пропустить мимо ушей весьма цветастые и витиеватые обороты и эпитеты, то вкратце смысл тирады свёлся к следующему: никаких отныне задниц-передниц и вообще упоминаний о всяких анально-фекальных неприличностях! – А не приведи боги, я услышу непотребные слова из запретного к публичным высказываниям списка… — звонкий голос на миг прервался — то ли от возмущения, то ли от нехватки воздуха. На свою беду, подобравшийся ближе здоровяк в меховых и отчасти железных доспехах оказался как раз здешним лордом. Ядрёным перегарищем от него разило так, что даже стоявший в сторонке Лен запросто мог бы сказать, из чего и как гнали зелье. Свекла, ясное дело, даже не яблоки и не пшеница… – Ого, вы эту с*аную занозу видали? — осведомился он у обступившей путников гогочущей солдатни. — Не, её огуливать и усмирять сами будете. Я со ссыкушки зелёной начну, а парней порубить на части и свиньям скормить — они нонча голодные! Шмотьё ко мне в закрома оттащите. Во взоре Славки парень прочёл отпущение всем своим прошлым и будущим грехам — в тот самый миг, когда здоровый лорд шагнул к девчонке и протянул лапищу. В принципе, Лен и сам безошибочно различал во взглядах всё, что нужно. Уж чутьё ведуна куда острее обычного человеческого. Стоит, к примеру, только легонько и сладко заныть чуть выше сердца — ага, то молодая купеческая жёнка глаз положила, вечерком можно наведаться… Против ожидания, пощёчина не прозвучала звонко и сухо, как оно обычно бывает. Наоборот, тупой и гулкий удар с еле слышным хрустом вывернутых напрочь позвонков отбросил верзилу на несколько шагов от тщедушной зеленоволосой девчонки. А всего-то шёпот дядушки Дуба, подслушанный как-то вечерком, когда древесный великан где-то под землёй дробил корнями попавшуюся им гранитную глыбу — но таким манером человек умеючий не то что крепкую дверь, замковые ворота вышибить сможет. Всё оно разлито в округе, надо лишь уметь слушать. Вернее, не просто слушать — а слышать… – Ничего себе! — Славка озадаченно погладила ладошку, посмотрела на неё. Затем на поверженного здоровяка с вывернутой шеей, который всего лишь пару раз дёрнулся напоследок — и только потом согнулась в спазмах. – Ваша светлость, сделайте одолжение, присмотрите за ней, — негромко прозвучал голос ведуна, когда он шагнул вперёд, уже не скрывая и не сдерживая свою Силу, и стал рядом со скинувшим плащ Мареком, который с обнажённой шпагой в ладони зорко смотрел на застывших солдат. Наверное, в этом сдвоенном взгляде тем почудилась сама смерть. Один парняга сбросил накидку и вдруг оказался офицером в хороших чинах, слепившим глаза золотым шитьём погон и галунов. Да ещё и дворянский пояс! А второй, с виду деревенский увалень, и вовсе чародеем обнаружился — ишь, как снег вокруг того вихорем ходит… сломались они в один миг. Ещё только что они стояли полукругом, сильные и уверенные в себе (за проделки солдата отвечает сюзерен). Ещё только что ситуация и вся история могли пойти другой тропочкой-развилкой. Нет бы навалиться всем и сразу — однако наглядный пример ещё не успевшего даже и посинеть прежнего лорда что-то не поощрял к подвигам. Да и офицер уж больно ловко со шпагой обращался, уж то солдатскому глазу видно сразу… – Сдать оружие, — холодно процедил Марек, всем своим видом олицетворяя воплощение спокойной уверенности. На самом-то деле, моряк прекрасно отдавал себе отчёт, по какому краешку они сейчас оба шли. Солдат и колдун, воин и чародей… Лен без малейшего труда чувствовал, как дрожит ощетинившая аура соседа, как яростно переливаются в ней алые сполохи готовности к схватке. – Без шуток, парни! Всё пока что по закону, и никто вас за прежние грехи лорда вешать не станет. Расчёт, вольный лист — и пинок под зад, — подсказал ведун достойный путь к отступлению… и оружие с глухим бряканьем посыпалось на утоптанный снег. Как ни странно, последнее сопротивление оказала гм, её светлость графиня. При виде этого клоповника и свинарника, как она назвала гордо возвышавшуюся над деревней башню, девица вновь разразилась визгливой тирадой. Мол, спать в таком непотребстве она считает ниже своего дворянского достоинства! И таким нескрываемым высокомерием веяло от этих слов и этой гордой фигуры, что в другое время стоило бы и зааплодировать. "А неплохо роль отыгрывает, даже отменно — отвлекла тех очень кстати" — отметил про себя Лен, разглядывая сооружение. Хлев, конечно. Однако, зимой особо харчами не поперебираешь. – Ты как? — поинтересовался он у Славки, чей бледный и даже чуть зеленоватый лик как-то дивно контрастировал с буйной зелёной шевелюрой. – Я… убила его? — судорожно сглотнув, тихо поинтересовалась та Ох, как же Лен ненавидел эту манеру отвечать вопросом на вопрос! И всё же, на удивление самому себе спокойно он объяснил — твоего, Славка, замаха хватило бы разве что курёнку шею свернуть… – То была сила Старого Дуба, — как можно убедительнее произнёс он. — Я просто положил её тебе на ладонь — меня-то к тому здоровяку не подпустили бы и близко. А колдовать в полную силу я не хотел… от деревни одно только воспоминание и осталось бы. Последние слова он адресовал не столько напряжённо и с какой-то недетской серьёзностью вслушивавшейся в них девчонке, сколь такой себе скособоченной бабульке из числа местных, которая на диво ловко подобралась поближе. – Слышь, мать, старосту позови, — обратился он к ней. Та с перепугу подпрыгнула, неловко взметнув словно крыльями краями наброшенного на плечи платка. В захлёбывающемся причитании довольно быстро выяснилось, что старосты в деревне нонча и вовсе нет. А вот старостиха имеется, и как раз она и есть. Ведун недоверчиво покосился на старую кошёлку, уж ни разу он не слыхал про такие новшества. Вот тебе и глубинка, вот и глухомань! – Короче, бабуль — вон их благородие королевский офицер, пусть они тебе мозги и вправляют, — буркнул он, неловко ощущая себя под острым взглядом этой вешалки, и отошёл. Марек и в самом деле развил бурную деятельность. Уж с бумагами управляться он неплохо умел. Прямо на спине одного угодливо согнувшегося солдата он отметил вольные листы и даже подорожные до города. С лёгким сердцем офицер отсыпал должок по плате (щепоть серебрушек по здешним меркам, может, и деньги — а в столице так вовсе и нет) и тут же отправил этот, по его глубокому убеждению, сброд, подальше. – А тебе что, особое приглашение? — обратился он к рябому тощему солдату, который озабоченно переминался с ноги на ногу чуть в сторонке. Тот осторожно высказался в том духе, что он здешний, из сельских, только два дня, как нанялся к лорду — и никаких грехов за ним нет. Старостиха угодливо закивала, Марек сделал этакую задумчиво-хмурую физиономию, а Лена едва не пробрал смех от этой сцены. – Не подумайте ничо такого ваш-родие — если б не голодуха, да я б ни в жисть не нанялся к лихоимцу! В конце концов флаг-капитан приказал тому взять пару-тройку крестьян да прикопать прежнего лорда где тут положено. И на совесть, поглубже — хоть и сволота тот был, а всё ж к дворянскому сословию уважение иметь надо. На озабоченных лицах взваливших на плечи тело крестьян с заступами виднелось что угодно, кроме означенного уважения, но Марек проявлять фанатизм не стал, отвернулся. – Дамы и господа, приглашаю осмотреть здешний замок и готовиться ко сну. А староста позаботится о лошадях, провианте и прочем фураже. Всё верно, здравость иных принципов проявляется сразу. Каждый занялся своим делом. Победитель осматривать и считать трофеи, побеждённый мирно или не очень почивать на погост. А извечно покорное крестьянство терпеливо исполнять прихоти… – Слушай, Лен, только не говори мне, что ты всё это предвидел, — задумчиво произнёс Марек, выбираясь из погребов — ревизию решили провести с самого низу и вверх, по всем правилам инспекционного смотра. Ведун усмехнулся, но запираться не стал — не видел смысла. – Помнишь того ушлого хозяина постоялого двора? Я напоследок золотую монету ему в благодарность за Славку оставил. И поинтересовался вроде как ненароком, можно ли где по пути заночевать, если в дороге припозднимся. На харю его стоило посмотреть… бывают же такие хитрованы! Дальнейшее озвучивать нужды не было, уж моряк отнюдь не числился среди простых и незатейливых, как чушка балласта, парней. Ясное дело, получивший полновесный золотой флорин мужик подсказал, где парни неглупые и решительные могут немного попытать благоволения у госпожи Удачи… но и в самом деле стоило признать, что находившаяся ненамного выше уровня земли главная зала башни и в самом деле весьма походила на хлев. Длинный стол, залитый даже не вином — пивом — загаженный и изрубленный до такой степени, что Славка безо всяких с чьей бы то ни было стороны возражений повелела разобрать на дрова. Кресло лорда, более походившее на скособоченный стульчак где-нибудь в другоразрядной гостинице, сельский плотник обещал привести к утру в божеский вид. А закопчённый камин и вовсе походил на преддверие обещанного подземного царства с его огнём да смолой… но пригнанные старостихой крестьяне уже скоблили, чистили и мыли. Ясное дело — ещё непонятно, кто будет новый лорд, но задобриться-то надо? Расчёт простой… Лен усмехнулся, решив не озвучивать ту мысль, что единственный, кто хоть как-то мог законно претендовать на владение всей этой нищетой и убогостью — Марек — едва сдерживал брезгливость, и желанием обзаводиться столь сомнительным приобретением что-то не пылал. – Герб снимите и сожгите в перевёрнутом виде, так по королевскому уложению велено, — распорядился офицер, и по скрипучим ступеням поднялся на второй этаж. По мнению сопровождавшего его Лена, тут оказалось всё же почище, чем где-нибудь на базарной площади после ярмарочной седмицы. Зато Марек яростным шёпотом процедил "хлев на палубе!", и следовавшая за парнями словно на привязи старостиха боязливо и мелко закивала. Опочивальня лорда больше напоминала заброшенный лодочный сарай. Да и обе полукруглые комнатушки по сторонам тоже доверия не внушали. – Ох боги, да как же тут жить можно? — куртизанка с круглыми глазами кивнула на окна. В самом деле, высокие и стрельчатые, больше похожие на бойницы, они оказались напрочь лишены стёкол или хотя бы слюдяных вставок. Сквозняки гуляли ледяными стадами и толпами, глухо завывая и вздымая такую пыль, что её светлость графиня вовсе не великосветски расчихались и быстренько ретировались на верхний этаж. Здесь оказалось единственное место, где царил хоть какой-то порядок. Арсенал и она же оружейная комната, да удобные стрелковые бойницы во все стороны. Марек пробормотал, что прежний лорд наверняка не ладил с кем-то из соседушек, а то и с собственными крестьянами — но его ворчание никто не поддержал. Славка с благоговением осмотрела стойки с оружием, полки с дротиками и связками арбалетных болтов, и предложила спуститься вниз — на высоте ветер гулял вовсю. – Ваша светлость, покорнейше прошу вас задержаться ненадолго, — Лен сам не понял, как эти слова слетели с его губ. Марек посмотрел так, словно тут кто задолжал ему сотню золотых, потоптался нерешительно, однако всё же уцепил под ручку Славку и вполне светски проводил её по лестнице. Некоторое время ещё слышались их шаги по скрипучим дубовым ступеням, а затем остался лишь тонкий посвист ветра на оружии и льющиеся снаружи в бойницы серые сумерки. – Итак, каков мой долг за спасение девчонки? — без обиняков поинтересовался ведун, старательно глядя куда угодно, но только не в лицо. Сейчас, в сумерках умиравшего зимнего дня, глаза девицы казались двумя серыми с еле заметной прозеленью льдинками, и вот эти-то ледышки с чуть ли не слышимым царапаньем пытливо изучали на голову возвышавшегося над их хозяйкой парня. – Прежде я хотела бы узнать, кто — или что — значит эта девушка для тебя. По сути дела, вопрос. Завуалированный, непреклонный… но и Лен уже не был тем шалопаем Лаеном, беззаботно шалившим в Дартхольме и окрестностях. – Наши с ней отцы при жизни были лучшими друзьями. И коллегами по цеховой гильдии мастеров. Мой по горным, шахтёрским делам — а её по рыбацким. Так что, хоть я и не давал никаких клятв или обещаний, но считаю нужным хоть как-то помочь… Девица беззастенчиво перебила его, пользуясь не столько весьма сомнительными привилегиями графини, сколь теми несомненными преимуществами, кои даёт смазливая внешность и умение тем пользоваться. – Она единственная ниточка, связывающая тебя с прошлым? — Ого! С этой полуэльфкой надо и самому держать ушки востро — видит и соображает не хуже коронного дознавателя. Лен кивнул и вновь отвёл глаза в сторону. Отца Славки забрало море — и кстати, на тот год больше не взяло никого, будто сполна оценило случайный подарок. А его собственный… так и осталось неизвестным, за что прогневались подземные духи, но обвал в шахте одним лишь могучим дыханием загасил эту ненадёжную свечу человеческой жизни. – Её мать угасла в пару седмиц после супруга, и там даже магия не могла ничего поделать, женщина просто не хотела жить, — Лен цедил слова в стылый воздух медленно, горько, словно прокисшее вино. — А моя… когда одна тварь из числа твоих коллег увела отца, мать хватил удар — и она неудачно скатилась с верха лестницы. Странно, ледяной взгляд прекрасных глаз чуть смягчился. Можно подумать, будто этой стало стыдно!.. Против воли Лен испытал глухую, так и рвавшуюся на волю злость. – Это была не я, клянусь — и не переноси свою ненависть на меня, — мягко произнесла куртизанка и своим незабываемым, волнительным шагом прошлась по сооружению. Зачем-то потрогала начищенную и смазанную салом алебарду, брезгливо дёрнула кистью словно ненароком ступившая в лужу чистюля-кошка лапкой, и повернулась. – Ты мог бы изменить отношение ко мне на строго противоположное? Лучше я сам убью Славку и себя, чем задолжать — тебе — такое! Всегда буду ненавидеть тебя и что ты собою олицетворяешь!.. Девица отшатнулась, прочтя ответ в ударившем наотмашь взгляде. Её взор тоже сыпанул искрами — презрение к этим наглым и самоуверенным самцам-мачо это всё, чего они заслуживают! – Странно… в моей власти сделать так, чтобы ты воспылал ко мне необоримой страстью — но даже тогда ты будешь презирать меня. Вернее, моё прошлое, — девица на остатках злости тряхнула сейчас тёмно-медными локонами и вздохнула. — Послушай, Лен. Я долго думала после того вечера, когда Марек спас меня… странно, но судьба дала мне шанс вырваться из заколдованного круга. Один-единственный шанс. И сейчас я всего лишь прошу — слышишь, прошу! — помоги мне. Насколько Лен знал, единственным способом было заплатить ох какой немалый откупной в гильдию красных фонариков. Да то полбеды, в случае острой нужды деньги для владеющего Силой не проблема. Но вот потом пройти с девицей по всем двенадцати храмам богов и перед каждым алтарём засвидетельствовать весь позор своей безумной страсти? Это ещё если учесть, что в любом из святых мест нечестивцев мог испепелить гнев бессмертных. – Что-то про таких я не слыхал… — закончил он, словно выплюнул брезгливо эти слова. Девица покачала головой, и сейчас почти чёрные локоны послушно качнулись следом. – Отступной я в состоянии заплатить и сама. Найти и вдохновить безумца… а потом избавиться от него — тоже. Но, я не хочу такой ценой. В её глазах блистали слёзы, аура сжалась в предательски дрожащий болью комочек, но Лен не понаслышке знал лицедеев из королевского театра, умевших выкидывать коленца и похлеще. Потому упёрся, «набычился» — как говаривал когда-то Учитель. – Допустим — всего лишь допустим, что так оно и есть! А как насчёт половины древней крови? Слишком уж многие из перворождённых и сейчас считают, что люди всего лишь разумные животные, оставшиеся без присмотра эльфийских пастухов. Да и я знаю почти точно, что все эти гетеры и куртизанки поголовно работают на тайные службы. От таких слов девица потрясённо замерла. Затрясла головой, словно пытаясь отогнать то ли муху, то ли эту нелепость. – То есть… ты всерьёз полагаешь, что я работаю на разведку Эльфийского Двора? Ветер на время утих. Словно утомился даже за этот короткий и уже догоревший до конца зимний день. Казалось, в этой тишине слышен даже шорох нескольких напоследок залетевших в окна и упавших снежинок… – Да, — коротко и без обиняков ответил ведун. По идее, ей полагалось сейчас расхохотаться — Лен отчётливо замечал изумрудные сполохи веселья в этой развернувшейся словно сжатая пружина ауре. Но всё же, она сдержалась, а голос её великолепием очарования разнёсся по верхним покоям захваченной башни. – Что ж, это интересная версия. Я… подумаю над ней. Но пока — в качестве возврата долга, колдун, перемени своё мнение обо мне. По крайней мере, воздержись от реальных шагов. Ведь очень часто мы — я имею в виду, люди и эльфы — не те, кем кажемся на первый взгляд. По крайней мере с последним утверждением парень склонен был согласиться. Да и в конце-то концов! Какое ему дело до этой красивой и мерзкой девицы? – Хорошо, я попробую, — Лен даже тихонько загордился собой — голос его не дрогнул предательски и даже не охрип под неистовым напором этой сладкой и невозможной женской силы. — Итак, начнём сначала. Как вашу светлость звать-величать? Самозваная графиня вслушивалась в эти слова с неподдельным интересом. Постепенно во взоре её разгорался восхищённый огонёк, а под конец на прелестные губы даже выпорхнула улыбка. – Эльфире… именно так, с ударением на последней букве. Эльфире. Для своих можно Эль — но, ты не свой. И, подавшись вперёд с непостижимой ловкостью, она запечатлела на щеке ведуна лёгкий как касание ветерка поцелуй. В тот же миг отпрянула, наслаждаясь смешанными чувствами на лице парня, которые он и не подумал скрывать. Вот ещё!.. Снизу долетел истошный, полный животного ужаса женский вопль. Ступени наверх даже не заскрипели — заверещали, когда по ним взлетела белая как мел деревенская молодуха с глазами как у бешеной белки. – Там… там… — только и могла она вымолвить прыгающими и трясущимися от ужаса губами, указывая куда-то вниз. Переглянувшись, Лен и эта, как бишь её… Эль-ре? Ай, да ладно, как стерву ни назови… короче, оба одновременно в непонимании пожали плечами. Но обострённый нюх парня уловил прилетевший снизу вместе с пейзанкой и легчайший запашок кой-чего посытнее морозного воздуха. А потому Лен хоть и нехотя, предложил руку графине, молодухе же приказал держаться за спинами и ничего не бояться. И вот так, с посохом наперевес, направился вниз. Оказалось, что в порыве наведения чистоты пейзанка принялась поворачивать вон ту вазу и вытирать с неё пыль и копоть. А оттуда, изнутри, вылезла… – Скарапея, — только и твердила бестолковая бабёнка, надёжно ухоронившись за спинами. Но Лен догадался первым. – А, я-то думал. Иди ко мне, малышка, — позвал он. Зрелище неспешно, словно красуясь выползшей из широкогорлого кувшина изумрудной с золотом змеи, которая затем быстренько переползла по слишком уж мерзко-противному, по её мнению, полу и в конце концов обосновалась вокруг шеи хозяина, вырисовало на лице незадачливой пейзанки просто неописуемую гамму чувств. – Травницу здешнюю сюда, — распорядился ведун не допускающим возражений голосом, и какой-то просочившийся сюда вездесущий мальчишка едва не кубарем от усердия ссыпался по лестнице. Поскольку деревня, собственно, и стояла у подножия скалы с башней, то не успел Лен толком налюбоваться видом вновь принявшихся наводить порядок пейзанок, как мальчонка притащил за руку слабо упиравшуюся сухощавую старушенцию в донельзя рваном салопе. Втолковать ей, что нужна мензурка, пробирка, колбочка, оказалось ох каким непростым делом! – Пузырёк, — подсказала руководившая наведением чистоты Славка. – А, каламарчик — так бы и сказали сразу, ваше магичество, — отмахнулась зловредная бабка и достала из-под своих живописных лохмотьев махонькую посудинку с притёртой пробкой. – Без фанатизма, змеюшка ты моя Скарапея, — Лен с улыбкой поднёс стекляшку под мордочку змее. Та покладисто цапнула — столь стремительно, что глаза испуганно замерших зрителей даже не успели ничего заметить. Щелчок, и на донышке этого… гм, каламарчика уже просияла оранжево-янтарным светом капелька яда. – Бабуля, возьми гарнец растопленного примерно поровну медвежьего и волчьего сала, хорошенько смешай с этим и остуди. Если у кого к непогоде руки-ноги или старые раны крутит… опять же, прострел в поясницу — лучшей мази даже у лесовых елфов не найти, — не без тайной гордости за свою змеючку объяснил ведун. Травница приняла посудину с тем ещё выражением на грязноватой сморщенной физиономии, словно ей дали бешеного ежа или саму змеюку. Но послушно повторила рецепт, подтвердила напутствие беречь при изготовлении руки, и с многочисленными поклонами наконец убралась. – Не знаю как кто, а моя светлость проголодалась, — решительно объявила Эльфире и, уцепив под ручку разглядывавшего потемневшие картины моряка, торжественно направилась вниз. В самом деле, тут оказалось почти идеально чисто. Исчезла застарелая вонь ячменного пива и кислятины солдатских портянок. Но самое главное — на притащенном пейзанами столе уже наблюдалось всё то, что любо голодному желудку. Что ж, блюда безыскусные и довольно простые — но главное, чтоб вкусно и сытно? Потому и неудивительно, что некоторое время под почтительное перешёптывание крестьян слышались лишь звяканье вилок-ложек о тарелки или умиротворённо-утрированное постанывание блаженствовавшей Славки. Ну да, ещё бы — чтоб из тела и души быстрее исчезли остаточные следы недавних испытаний, пришлось навесить над зеленоволосой девчонкой один хитро наверченный Знак… короче, следует хорошо питаться и побольше положительных эмоций. Лен призадумался над совсем уж сильными женскими ощущениями… и положил себе ещё салату. Пусть всё идёт своим, естественным чередом. Змее досталась простая деревянная чаша, где обреталось мелко нарубленное кроличье мясо, залитое сырым яйцом и рыбьим жиром. Возможно, кого-то другого подобная неимоверная смесь и смутила бы — однако новопоименованная Скарапея обвилась вокруг чаши, словно вокруг возлюбленного, и лакомилась с нескрываемым удовольствием… Ночь надвинулась со всех сторон. Мягко и вкрадчиво пришла в мельтешении приплясывающих и кривляющихся теней. Свет факелов и облупленного трёхсвечного канделябра на столе неслышно померк, отодвинулся куда-то на край света, и угадывался лишь по памяти — где-то оно должно, просто должно быть! – Интересно, отчего это я ничего не вижу? — Марек осторожно вернул на стол десертную ложечку, и ладонь его проворно шастнула к эфесу шпаги, проверила — легко ли та выходит из ножен. – Наверное, по той же причине, отчего среди столовых предметов нет ни одного серебряного? — Славка давно оставила вишнёвую трясучку и безочётно искала защиты под надёжной рукой Лена, из уже пробуждающегося женского коварства подставляясь самыми лакомыми местами. Надо признать, графиня Эльфире тоже обреталась в непосредственной близости от левого бока моряка, отчего его ладонь вместо эфеса то и дело успокаивающе ласкала её. – То ли шептуны, то ли и вовсе упыри, — философски заключил Лен свои наблюдения за окружившим четвёрку кольцом здешних. Те грозно надвинулись ближе, и их гомон, в котором никак не удавалось вычленить ни единого слова, уже захлёстывал сознание подобно накатывающимся раз за разом океанским валам. Вот он взлетел до небес, колыхнулся… лишь с тем, чтобы бессильно разбиться об утёс человеческой воли. – Интересное дело! — чуть дрогнувший голосок графини безошибочно выдавал её уже продиравший до самого донышка страх. — Меня этот несносный ведун ненавидит, а к этим тварям относится терпимо! Лен недолго думая парировал тем, что эти люди таковы от рождения, а потому их вины в том нет. Кстати вспомнил он наставительную лекцию мастера Колина, когда почёсывая пострадавшее место пониже спины, угрюмо внимал он словам по поводу того, что насмехаться над гномами по поводу их малого роста, наличия обязательных бород и беззаветной страсти к пиву — нехорошо. Они рождены такими, они таковы есть — лучше подумай, маленький словоблудец, как извиниться и замириться с шахтёрами!.. – Это, конечно, занятно и даже, я бы сказал, интересно — однако, как нам из этой ситуации выпутываться? — поинтересовался Марек чуть более хриплым обычного голосом. – Обычная сталь или магия их плохо берёт. Почти никак — после захода солнца тени надёжно защищают их, — Лен лихорадочно пытался припомнить, что там писалось в том толстом фолианте на краю второй от кактуса полки? — Но клыков не видать, не летают — скорее всего, шептуны. Тоже не мёд, знаете ли — и даже не сахар. Выпьют сознание как похмельный пьяница вожделенное пиво, и останется от тебя вот точно такая же, бормочущая невесть что оболочка… Лен быстро, лихорадочно искал ту единственную тропочку над бездной, путь к спасению — и что-то никак не мог найти. Её светлость графиня подозрительно подрагивавшим шёпотом громко поинтересовалась у одного моряка — сумеет ли она вдохновить того на славную битву? Судя по ответу, Марек не только не воспротивился, а даже и вовсе пришёл в восторг от весьма убедительных аргументов красотки. Зато Славка жалобно пискнула, что в этаких делах она всё одно что слепой котёнок, и крутить-вертеть мальчиками не умеет. – Если выберемся из этой передряги, напомни мне, милочка, — голос графини дрожал точно так же, как и она сама. — Я лично займусь твоим воспитанием. Угу — знаем, чему ты выучишь, потаскуха! Добро б чему хорошему… Лен посматривал по сторонам, пытаясь хоть как-то очистить сознание от упрямо лезшего туда гомона голосов, и никак не мог настроить себя на боевой лад. Тьма хоть и не мешала ему, но и не оказывалась союзницей на этот раз. Хм, и как только прежний лорд управлялся с этой бандой? – Кретин! — Лен с досады смачно хлопнул себя по лбу. Ключевое слово «лорд»! Уж не зря мастер Колин в занятиях по риторике и семантике заклинаний всегда требовал перво-наперво вычленять ключевые слова и понятия — и уж потом второстепенные, зависимые. Спасибо, Учитель… ты помогаешь мне даже после своей гибели. – Этим пейзанам нужен лорд — или леди! — задыхаясь от волнения, воскликнул он. — И тогда они будут послушны и покорны! Как ни странно, графиня на этот раз промолчала. Но так красноречиво, что лучше б уж выдала какую-нибудь гневную отповедь. Марек же отозвался весьма скептически и в том духе, что куда охотнее до скончания жизни штормовал бы в океане на самом паскудном корыте, нежели обзавестись столь сомнительным приобретением. Лен тоже заметил, что пока он не получит патент полноправного волшебника и не наберётся хоть чуть опыта, связываться с имущественными владениями ему весьма и весьма чревато. – Догадываетесь, люди, как я вас нежно люблю? — Славка дурой никогда не была, и поняла всё верно. Ты, дорогуша, отворила прежнему лорду калиточку на Тропу Теней? Теперь сама соображать должна! – Вспомнил! — Лен с надеждой погладил волосы девчонки, в призрачных отблесках тьмы сейчас кажущиеся неестественно светлыми. — Один могучий волшебник древности как-то ходил в миры Мрака… Да, всё верно. У нас иногда встречаются почитающие Тьму — но и там, в безднах слепого ужаса, изредка попадаются тайно поклоняющиеся Свету. И когда тот маг древности изнемог в неравной борьбе, ему посчастливилось встретиться с ними и получить пусть маленькую, но помощь, тем не менее склонившую милость Фортуны на нужную сторону. – В общем, это потомки тех, кого тот чародей вывел из Тьмы. Они вполне лояльны к Свету, хотя прежняя натура порою и проявляется, — закончил ведун. Славка подозрительно расчувствованно хлюпнула носом, но всё же нашла в себе силы высвободиться из уютных объятий парня, и с решительным видом полезла прямо на стол. Умиротворённо дремавшая вокруг опустевшей чаши змея тоже заинтересовалась предстоящим действом, и по примеру девицы и себе решила занять наблюдательный пост повыше. Бесшумно она забралась на девчонку и, обвившись вокруг ладони, чутко и внимательно вслушивалась в роняемые ей почти в мордочку слова. Стоит ли и объяснять теперь, откуда растут ноги у вон того появившегося с той поры герба, на котором девушка беседует со змеёй? Но, не станем забегать вперёд… Марек с графиней совещались недолго, и слегка изменённые слова дворянской клятвы полетели с их стороны подсказками. Вообще-то, полагалось клясться на оружии. На мече, на боевом топоре или ином прославленном в родовых хрониках клинке. Но в данном случае, ввиду несомненно женского пола Славки получившаяся клятва на змее выходила чертовски занимательной, нестандартной и даже пикантной. И весьма, весьма многозначительной… Тьма колебалась. Её почти неощутимые, словно бархатные прикосновения лобзали нежно и нескромно, иногда порождая стайку торопливо пробегавших по спине огненных мурашей. Ответственность, сила, власть то всего лишь слова. Но когда вот так, нос к носу сталкиваешься с необходимостью не просто следовать правилам… создавать их, иметь своё мнение и проявлять его? Говорят, не суди — и да не судим будешь. Нет уж, это мировоззрение и философия раба! Часто-густо именно и нужно взять на себя смелость судить. Кто, если не мы, проложим тропочку вперёд? Кому, если не нам, взвалить на свои плечи одну из малых проблем судеб мира и решать, решать её в меру своих сил и взглядов? Сделать его чуть лучше и чище… это если удастся, правда… и Тьма наконец решилась. Никто так и не уловил момент, когда фигура гордо выпрямившейся девчонки постепенно озарилась тем сиянием, которое улавливается чем угодно, но только не глазами. Душой, шестым чувством — но это оказалось ох как величественно. Высшие силы, любопытством или случаем привлечённые в эту стоящую в глухомани башню, проявили свою благосклонность. И в тот миг, когда раскрасневшаяся от вдохновения и собственной смелости Славка закончила свою клятву и даже притопнула от избытка чувств каблучком, в тот самый миг вселенная покачнулась в неустойчивом равновесии — и что-то в ней переменилось. Мир стал чуточку иным… и кстати, вернулся свет. В его сейчас кажущемся ослепительным сиянии глазам открылась незабываемая картина — как зеленовласая маленькая леди принимала изъявление преданности своих новых подданных. Казалось, нескончаемой чередой они входили в распахнутые в мороз и ночь двери, принося с собой клубы пара и раскрасневшиеся лица. Коротко кланялись своей новой госпоже. А затем раз за разом протягивалась рука — и клала на расстеленный старостихой у ног леди платок мелкую медную монетку. Ладонь хозяйки легко касалась вздрогнувшего слуги. А те торопливо кланялись ещё раз с тем, чтобы тут же уступить место следующим. Некоторые бабы приносили на руках детей, и тогда Славка даже улыбалась, глядя на испуганно и с восторгом смотрящий на неё комочек. Одного замшелого деда, дико поводившего вокруг бельмами незрячих глаз, мужики привели на плечах, но и им не побрезговала новая госпожа. Коснулась ладонью и проронила в сторону сразу подобравшегося Лена пожелание, чтобы завтра же дедок прозрел… Угу, ей на столе хорошо! А тут по ногам ледяные струйки сквозняка так и полощут! Молодой ведун прикинул, что народу в деревне оказалось разика этак в два поболе, чем казалось с виду. И что пора бы уже действу заканчиваться — от усталости и сытости глаза самым беззастенчивым образом слипались. Как бы услышав его, последней, прикинув что-то с товарками и кивнув им, причастилась сама старостиха, глядя на зеленовласую леди блестящими от обожания глазами. – Эти трое… и змея тоже — мои друзья. Не обижать, даже если я сама на них прогневаюсь! — повелела пошатнувшаяся леди. На челе Славки сам собою возник тонкий и прозрачный, словно хрустальный венец с зелёной искристой капелькой над переносицей. Да только нет столь искусных мастеров даже среди гномов, чтоб изготовить такую диковину, состоявшую словно из тончайшего плетения хрустальной проволоки. Подарок бессмертных, тут даже король ничего не посмей сказать — лишь подтверди задним числом. Славка потешно скосоглазилась, пытаясь без зеркала рассмотреть на себе дарованное украшение и свидетельство признания. Вернее, висюльку на лбу… народ от хохота штабелями падал. – Красиво, красиво, — с поразившей самого себя заботливостью проворковал Лен, подхватывая на руки обессилевшую девчонку. Шутка ли! В легендах таковые случаи описаны не раз. И не всегда у избранного хватало сил, даже у дюжих рубак… ноги принесли ведуна на второй этаж, где проворные пейзанки уже расставили полукругом у ложа три жаровни с углями, завесили рамочками с натянутым бычьим пузырём окна-бойницы. И, с поклонами пожелав госпоже покойной ночи, на диво слаженно ретировались. Остался лишь давешний солдат на первом этаже и молчаливо-ошарашенные моряк с девицей здесь. И если вслушаться хорошенько, где-то на самом донышке естества ощущались басовито-бубнящие порыкивания откуда-то очень далеко. – С того края Марек, с этого я — дежурим по очереди. А в середине графиня и Славка, — безапелляционно заявил молодой ведун, разоблачая упрямо так и порывавшуюся уснуть раньше времени девчонку. — Графиня, прочь церемонии и предрассудки, завтра выезжаем рано поутру. Надо же, даже грелку в кровать под одеяло сунули! Лен просто-таки восхитился опыту и предусмотрительности слуг. Полюбовавшись миг-другой Славкой, прислонившей голову к плечу графини и тотчас мирно засопевшей, он подумал и притащил змею, сунул в ноги. Уж кому-кому, а ей холод особенно страшен. Да и на всякий случай, уж та сообразит, кого и когда цапнуть надо… – Ложись, Марек — я первый сторожу, — шепнул он топтавшемуся в сомнениях моряку и направился прочь из опочивальни, сообразив что в присутствии змеи и Славки эта парочка нарушать безобразия не решится. Пока же следовало подумать кое-о чём. И ох, как следовало! После встречи с его величеством и проникновенной беседой с Архимагом Лен побродил по столице, наслаждаясь морозным воздухом и осматривая достопримечательности. Об этой своей особенности, гулять, одновременно исследуя всякое новое место, он прекрасно знал. И чего таить, особого греха в том молодой ведун не видел, а потому с удовольствием потворствовал своей маленькой слабости. Так вот, после весьма сытного обеда в трактире "Три колокольца" ноги сами занесли его в ремесленный квартал. И каково же было удивление Лена, когда пройдя знакомой по вчерашним событиям улице, он не узрел давешнего горшечника с его сынишкой, да и самой лавки тоже. Первым делом подумал даже, что не той улицей пошёл — однако приметный фонтан вот он, да и давешний башмачник на углу. Но осторожные расспросы повергли молодого ведуна в раздумья. А вот отродясь на было на этой улице посудной лавки, господин хороший! Горшечники и стеклодувы на соседней, параллельной располагаются, как ещё при строительстве города и заведено было… Так вот, Марек, перед тем как залезть под волнительный бочок графини, проворчал, что тому хозяину постоялого двора надо либо голову смахнуть, либо самого его золотыми червонцами осыпать. И теперь Лен крепко подозревал, что если вернуться в Чистую Пристань — постоялый двор с пристроенным к нему трактиром, возможно, и отыщется. А вот что хозяина того не только окажется не сыскать, но о том ещё никто и на слух не слыхивал, молодой ведун уже почти не сомневался. Определённо, кто-то ему ворожит… а возможно, и наоборот, подталкивают к чему нехорошему? В своих хождениях-раздумьях Лен обнаружил, что оказался в первом этаже, где у тихо гудящего зева нерастопленного камина обретался давешний солдат. Парень всполошился, поднял полусонный взгляд, и в нём полыхнуло узнавание. С облегчением солдат опустил вскинутое было копьецо, и втихомолку чертыхнулся. – В селе Чистая Пристань бывал когда-нибудь, служивый? Миг-другой солдат хлопал глазами, стараясь что-то сообразить, прежде чем ответить. Что ж, не самая худшая привычка? Парень втихомолку позабавился сметливому слуге. – Осмелюсь доложить, ваше магичество — нашим запрещено покидать пределы рыцарских земель. Ни на ярмарку, ни по какой другой надобности… — Лен после этаких слов поднял в удивлении брови. Теперь-то понятно, отчего беднота такая! В самом деле, что есть вокруг королевство, что нет его — а здесь, для этих обладающих странным даром людей время словно остановилось… Массивная входная дверь со скрипом растворилась, и запыханная бессонная старостиха на плече притащила давешнего слепца. Гм! Ну спасибо, Славка, удружила! Придётся крепко поднапрячься, но не осрамить ни повеления леди, ни своего авторитета — и кто его знает, отчего у старика та беда приключилась. Назвался друидом — полезай теперь в корзинку, Лаен… Басовитые голоса неведомых ворчунов снова влезли во внимание. Да что за?… В другое время стоили бы отложить все дела да немедленно озаботиться изучением означенного феномена. Ах, ну да! Лен понимающе ухмыльнулся, осматривая перхающего с мороза дедка, и повернулся к почтительно глядящим старостихе с солдатом. – Посидите чуток, поскучайте. Я отлучусь ненадолго… за лекарством. И не бояться, если что! Неизвестно, то ли ведун немного продвинулся в своих умениях, то ли место здесь было такое, где грань меж запретным истончилась — Лен потом к определённым выводам так и не пришёл. Однако проход в серое и бесцветное марево Тропы Теней он открыл всего в пару оборотов. Ну, некоторые знают, как оно делается — против стрелки, слегка раскачиваясь и расшатывая упорядоченное вокруг себя, а ударами в бубен задавая немыслимо изломанный ритм, соответствующий не совсем чтобы здешним понятиям о должном. Правда, метода у Лена была чуть иная, да и бубном он не пользовался, однако почти сразу с окружающего сползли все цвета. Поблекли краски, словно их выело само время, отдалился свет пары трусливо дрожавших факелов. Шаг-другой, и дерзкий ведун оказался в привычном, однако ужасном для других месте. Ветер, пронизывающий ледяной ветер — да только, вовсе не тот, что треплет порою полу плаща или даёт возможность дамочкам кокетливо поправлять шляпки, демонстрируя себя и свою лениво-кошачью грацию. Незримый, душный, непрерывно терзал он душу тысячами ледяных иголочек, словно нескончаемый вопль зашедшихся в вое тысяч истерзанных в отчаянии глоток. Серый туман, прозрачный вовсе не для глаз, а для восприятия умеющего бродить здешними местами — и редкая цепочка ковыляющих в одну сторону унылых душ. В общем, все прелести Тропы Отчаяния. Гомон басовитых ворчунов надвинулся, усилися. Лен огляделся, если тут применимо такое понятие, и сделал шаг в нужную, по его мнению сторону. – Ну, и какого рожна? — поинтересовался он у нескольких безобразных, пока ещё бестелесных демонов, что-то меж собой выяснявших у одиноко застывшей чьей-то души. Те с перепугу шарахнулись при виде явившегося с того света грозного дива, коим им несомненно представлялся молодой исполин в сотканном из жизни плаще и с замаскированной под посох приручённой молнией. – Так, по одному говорите! — распорядился Лен — демоны забубнели рыкающими голосами все разом. Он ткнул пальцем в того, который отодвинулся не очень-то далеко, очевидно пытаясь демонстрировать некую то ли силу, то ли независимость. — Ты! Не знаю, применимо ли Ах вот оно что! Прежний лорд, оказывается, был такой паскуда, что порядочным демонам с душою его и связываться-то зазорно. Лен хмуро обозрел замершее полупрозрачное марево, без телесной оболочки представлявшееся зрелищем малоприглядным и даже тщедушным. И всё же, не понаслышке знал он, что сила духа как бы не важнее силы тела, что бы ни возражали бывалые солдаты или ярмарочные силачи, жонглировавшие чугунными шарами и движением плеча рвавшие толстенные якорные цепи с королевского фрегата… – Ладно, ладно, понял. Да заткнитесь вы пока что, дайте подумать, чем тут пособить можно! — рявкнул молодой ведун на трусливо порскнувших в стороны демонов. — Хорошо, услуга за услугу — по мелочи если кто поможет мне, я помогу спровадить этого мерзавца по Тропе. Можно было поклясться — демоны озадаченно переглянулись, когда Лен изложил своё соображение. Ну в самом деле, делов-то — выесть у дедка бельма, не трогая ни глаз, ни душу. – Под моим присмотром, естественно, — мурлыкнул парень, втайне забавляясь простодушием недалёких соображением бестий. — Без великого договора и без мордобития — по-тихому провернуть, меж своими. Не беспокоя Старших, быстренько. Наверняка кое-кто из этих помнил в прошлом удары крепких кулаков ведуна по своей дублёной шкуре. Впрочем, уговор дело такое, и выполнять его обязательно. Потому и понятно, что один из демонов зыркнул на неприкаянную душу и горестно вздохнул бы… если б демоны дышали. Лен ловко сграбастал болезного за ледяной и почти бестелесный загривок, скомкал в крепкой ладони. – Терпи, мы быстро! В полшага он выглянул обратно под красновато-мятущийся свет факелов и изумлённые придушенные вопли отшатнувшихся людей. Именно в полшага — одной ногой здесь, а другой… а другой ещё там. Признаться, таковой дерзости Лен сам от себя не ожидал — но это сработало. – Быстро, деда ко мне подведите! — рявкнул он в побелевшие от страха лица. Связанный уговором демон справился в несколько мгновений, Лен даже и сам не успел толком ничего рассмотреть, как дедок вздрогнул под на миг сверкнувшим маревом, заморгал ясными стариковскими глазами и недоумённо завертел перед лицом рассматриваемыми ладонями. Затем, правда, не придумал ничего лучше, нежели классически упасть без чувств… но дальнейшее ведуна уже ничуть не интересовало. – Всё, теперь моя часть уговора, — парень брезгливо отшвырнул в сторонку сжавшегося от страха в ледяную точку демона и не удержался от того, чтобы не вытереть о себя ладонь. Петли влияния ложились ровненько, как по-писаному. Не зря мастер Колин радовался, глядя на своего ученика! Жажда, зависть, жадность — всё то по науке, чем можно увлечь грешную по самое немогу человеческую душонку. Единственно, вышла заминочка с похотью — Лен тихо ругнулся, некстати обнаружив, что прежний лорд, оказывается, предпочитал мальчиков. Быстренько вывернув верещащую с перепугу Похоть наизнанку (и так сойдёт), ведун продолжил свою непростую работу. И вот, плетение закончено. Мерзкая человеческая душа оказалась на таком аркане, что куда там толстенным буксирным тросам флотских! – А теперь пошли, паскуда, — Лен потихоньку, помаленьку, словно что-то очень хрупкое и неимоверно тяжёлое, принялся увлекать свою добычу по испокон веков заведенному пути. – Дорогу расчищайте! — рассерженным котом зашипел он на тупоголовых демонов, не нашедших ничего лучшего, нежели бестолково слоняться вокруг и глазеть. Сколько длился тот путь сквозь туман и отчаяние, под вой терзающего душу ветра отчаяния, Лен не знал. Да и знать не хотел — здесь самоё время текло по-иному. Да и цена ему, как говорится, тоже иная. Но в конце концов впереди замаячили две словно ледяные горы, подсвеченные снизу неугасимым пламенем бездн. – Старшую ко мне! — распорядился ведун двум принявшим стойку девицам самого интересного и непотребного вида. "Интересно, Эльфире обзавидовалась бы, или нет?" — хоть Лен старательно и отводил глаза от прелестей демониц, но таковая мыслишка всё же вползла в голову. Означенные не имели на себе ни лоскутка… да собственно, любой клочок ткани на этих совершенных телах смотрелся бы излишеством, кощунством. Кто б ни был их творец или хозяин, с чувством вкуса у него весьма и весьма… а длинные и совершенно белые шевелюры отчего-то до щемящей боли напомнили Вьюжинку. Единственно, портили впечатление длинные тонкие хвосты, заканчивавшиеся стрелочками — да пара перепончатых как у летучей мыши крыльев за спинами. Дежурившие у входа в неназываемое стервочки переглянулись. – Старшая в канцелярию отправилась, — пикантно-хрипловатым голосом отозвалась одна. Лен вполголоса прошёлся по возможной родословной демониц, не опуская ни одной подробности колена этак до пятого. О проняло! Вид этих породистых кошек, мечущих из глаз искры и шипящих, немало его позабавил. – Первое. Вот этот злодей застрял на Тропе Теней — такая гада, между нами говоря, что оно и неудивительно. Похоже, эти демоницы и соображением отличались от рядовых неприкаянных, и вымуштрованы были на совесть. Левая нехотя обзавелась в руках весьма почтительного облика свитком и прилежно с ним сверилась. – Ого! И в самом деле, заждались его у нас, — она продемонстрировала некие строки из списка своей товарке, и та немедленно размотала в руке бич. Да такой, что Лен в здравом уме ни за что не стал бы связываться с обладателем такого оружия. — Отцепляйся, теперь эта душа наша. Кое-как ведун освободил замершую душу от своих пут и с облегчением следил, как гулкие грохочущие удары бича резво погнали добычу в проход меж феерически подсвеченных ледяных гор. Да какой там проход… провал, понятное дело, куда. – Второе, — Лен продолжал нагнетать обстановку, не давая демоницам задуматься и в свою очередь заинтересоваться его собственной, драгоценной персоной. — Нашлись в нашем мире некты, покусившиеся на сам миропорядок, устроенный богами. – Это невозможно, смертный! — голос разъярённой демоницы едва не сбил ведуна с ног. – Мы тоже так думали… до сих пор, — нарочито негромко, доходчиво, словно мастер Колин ещё несмышлёнышам втолковывал разницу меж желаемым и возможным, продолжал Лен. — Но стоит признать, у них нашлись весьма необычные и неожиданно сильные средства. Короче, передайте по команде — на всякий случай быть начеку и посматривать. Похоже, в ваших мирах тоже возможны гм… сообщники, желающие изменить мироустройство и что-то на том поиметь. Поскольку налицо было нечто интересное, да и передать сведения наверх не противоречило одинаковым, похоже, во всех мирах уставам часовых, девицы примирительно буркнули – И третье, последнее, — Лен изо всех сил старался выглядеть серьёзным, хотя на донышке его естества хохот стоял просто неописуемый. — Объявляю вам обеим своё удовольствие и благодарность по службе, доложите потом об этом вашей старшей. И для пущего эффекту сделал тот самый, лихой и позаимствованный у Марека жест, которым тот отдавал честь. Что ж под прикрытием таких сногсшибательных слов не грех и ретироваться? Что Лен и сделал, не дожидаясь, пока на смазливых мордашках демониц отражение попыток хоть что-то сообразить сменится на вполне конкретное, принятое решение. С такими стервами, да при оружии, связываться себе дороже. Уж провал-то в неназываемое вон он, совсем рядом. А туда молодому ведуну что-то ну никак не хотелось… |
||
|