"Путь начинался с Урала" - читать интересную книгу автора (Фомичёв Михаил Георгиевич)

В родных краях

Разбитая дорога была запружена войсками. В сторону фронта тянулись груженые студебеккеры, туда-сюда сновали юркие полуторки, шла матушка-пехота, втаптывая в грязь колосья ржи.

Ярко светило солнце, и его лучи согревали напоенную дождями землю. Наш виллис обогнал группу раненых и проворно взобрался на косогор. Рядом колосились густые хлеба, среди которых виднелись черные полоски — следы танковых гусениц.

Город Белев остался в стороне. Мне не терпелось туда завернуть, но время не позволяло. Машина рвалась вперед. Перед глазами открылось ровное, приглаженное поле. Стояла сенокосная пора, и я вскоре увидел у Гурового оврага косарей.

Водитель свернул с дороги, и мы поехали напрямик. Женщины перестали косить и пристально смотрели на нас.

Я тоже пригляделся.

— Тетя Анна?

Женщина несмело пошла мне навстречу.

— Никак Миша, сын дяди Егора?

— Он самый.

Я хорошо знал Анну Семину, ее сына Сергея — моего однокашника. Мы вместе с ним ходили в школу, дружили.

— Как Сережа?

Тетя Анна в плач. Из ее сбивчивого рассказа я узнал, что Сергей погиб в боях за Родину. Как мог пытался я смягчить горе этой одинокой женщины, обещая, что отомщу за жизнь друга.

— А как мой отец?

Женщина вытерла глаза, успокоилась.

— Вон дядя Егор косит сено, — показала в сторону рукой.

…Из-под густых бровей на меня настороженно смотрели глаза отца.

— Не узнаешь, что ли?

— Нет, не признаю вас, товарищ начальник. Никак комендант?

— Батя, что же ты сына не узнаешь?

— Миша, ты? — И отец со слезами бросился ко мне.

На отшибе — родной дом. Во дворе расположились наши воины. Мы зашли в летнюю кухню. Отец засуетился:

— Чем же тебя угостить?

Он откуда-то извлек кучу сухарей, покрытых плесенью, принес кринку молока.

Я выложил на столик несколько консервных банок. Собрались односельчане, расселись — кто на полу, кто на деревянных чурках. Разговорились. Память начала воскрешать детство, юность, те далекие и близкие годы.

…Деревня Слобода. Двадцать восемь домов раскинулись на косогоре неровными рядами. Перед окнами нашего дома протекает небольшая речушка, куда я часто летом бегал ловить рыбу.

Семья наша жила впроголодь. С утра до поздней ночи родители гнули спину на богатеев, таких, как братья Бобринские. А в доме иногда и хлеба не было.

Мать не помню — она умерла рано. Однажды отец — Георгий Кириллович вручил мне карандаш и тетрадь.

— Пора в школу, Миша. Может, из тебя толк выйдет.

Начальная школа располагалась в соседнем селе Березово. И вот я, полуодетый, в холодные осенние дни месил грязь.

Окончил четыре класса, а дальше учиться не мог: школа-семилетка находилась в Белеве, да и надо было зарабатывать на хлеб. Старшие братья — Петр и Никифор — служили в армии. Мне, кормильцу, доставалось крепко.

После Октябрьской революции получили надел.

— Теперь будем трудиться на своей земле! — торжествовал отец.

Я косил сено и рожь, пахал и бороновал землю, заготовлял на зиму дрова. Батя нередко говорил:

— У тебя, Миша, хозяйская жилка. Толк из тебя будет. Земля любит работящие руки.

Но вскоре я покинул родную деревню и ушел в Белев. Два с половиной года проработал в совхозе Союзплодоовощ. Таскал на себе двухпудовые ящики с картошкой, мешки с капустой, убирал зерновые, свеклу, морковь. Копал ямы для хранения овощей. Трудился на других подсобных работах.

Помнится, однажды в совхоз пригнали первый колесный трактор. Видимо-невидимо собралось народу. И мне захотелось посмотреть. А потом я был приставлен помощником к трактористу — подносил воду, горючее, чистил мотор. Так определилась моя будущая специальность.

Потом — самостоятельная работа на тракторе. То были годы коллективизации. Кулаки не раз и мне угрожали. Но трактор я не бросил, честно трудился в совхозе.

В 1933 году вступил в комсомол, а осенью того же года был призван в ряды Красной Армии. Меня определили курсантом полковой школы. Тогда впервые я увидел бронированные гусеничные машины.

— Это наши советские танки, — пояснил нам командир. — Будете осваивать эту боевую технику.

Мы занимались старательно. Изучали устройство танка, обретали навыки его вождения, учились метко поражать цели из пушки и пулемета. А вечерами до хрипоты спорили по многим вопросам тактики. Вели речь и о маневре, и о ведении наступательного боя, и об искусстве побеждать.

Как-то в мае 1934 года меня вызвал начальник полковой школы. Еще с порога услышал:

— Повезло тебе, Фомичев! Поедешь в училище на командира учиться.

А мне не верилось. Неужели мне, парню из бедной крестьянской семьи, предоставляется такая возможность? И правда, нас, нескольких человек, стали готовить в училище. Преподавали русский язык и математику, физику и химию в объеме неполной средней школы. Через четыре месяца я успешно сдал вступительные экзамены и был зачислен в Орловское бронетанковое училище имени М. В. Фрунзе.

В 1937 году после окончания училища я приехал в родную деревню Слобода. В глаза бросились перемены. Земляки стали лучше одеваться, питаться. Достаток пришел и в наш дом: на заработанные трудодни отец получил много хлеба, овощей, денег.

Потом учеба в Академии бронетанковых и механизированных войск. Накануне войны получил назначение в один из городов Украины, а вскоре пришлось выдержать испытание огнем.

…За стаканом чаю о многом вспоминали. Земляки поведали страшную историю о том, как фашисты издевались над нашими советскими людьми, как глумились и над моим отцом.

— Отомстим врагам за все, — прощаясь с земляками, заверил я их.

На обратном пути мы попали под бомбежку. К счастью, все обошлось благополучно.

Медленно угасал день. Солнце спряталось за верхушки сосен. Со стороны запада по-прежнему доносился гул боя, яркое зарево осветило черное небо.

Вечером меня вызвали в штаб корпуса.