"Кровь избранных" - читать интересную книгу автора (Дзен Кай)

Часть первая На несколько юаней дороже, чем сама змея

1 Шанхай, январь 1920

По сигналу стартера всадники пришпорили лошадей, и те рванулись по первому кругу. Ритмичный цокот копыт по дорожке отдавался в ушах Шань Фена, как грохот камней, катящихся в ущелье. Глухой, навязчивый стук. Ему вторило эхо голосов возбужденных зрителей на деревянных трибунах. Вот наездники в ярких куртках понеслись уже вдоль противоположной стороны ипподрома, потом поворот — и новый круг.

Молодой китаец оторвался от зрелища и поднялся по ступенькам в коридор, где находилась администрация. Он заглянул в последнюю, приоткрытую дверь. Сидящий за столом краснолицый европеец, увидев его, вздрогнул, но Шань Фен сразу отпрянул, как будто ошибся, и усмехнулся хитрой мальчишеской улыбкой. Выйдя на улицу, юноша немного подождал и отправился бродить, словно бы без всякой видимой цели.

Странные в Шанхае улицы, подумалось ему. Широкие бульвары и проспекты ухожены благодаря французской концессии, выкатаны повозками, рикшами и даже автомобилями. Но заранее нипочем не знаешь, когда главные городские артерии вдруг превратятся в дремучие извилистые переулки. Достаточно ошибиться поворотом, зазеваться на пару минут — и ты уже совсем в другом мире. Солнечный свет тускнеет, еле пробиваясь сквозь тенты, натянутые на стенах, и сквозь развешенное на задних дворах белье. Заблудиться — пара пустяков, особенно если ты нездешний.

Впереди китайца шагал, а точнее, почти бежал, задыхаясь от чрезмерного усилия и страха, человек в элегантном сером костюме. Тот самый господин из конторы ипподрома. Он родился не в Шанхае и даже не в Китае и сейчас предпочел бы никогда не уезжать из родного Ньюкасла на поиски работы в город, который так и остался ему чужим.

Шань Фен шел за ним, не отставая, только чуть ускорив шаг: он не спешил, так как хорошо знал дальнейший путь. Парень перемигнулся еще с одним китайцем, стоявшим около окна какого-то дома, и сделал ему знак идти вниз по улице, но тот притворился, что не понял, и направился к перекрестку, где обычно останавливались извозчики. Однако нынче утром там никого не было. Паника толкала англичанина в самые пустынные и темные переулки, и теперь его грузная фигура ринулась в узкий тупик, в конце которого уже стоял Синь.

Как только англичанин с ним поравнялся, китаец повалил его на землю и начал бить ногами под дых: удар, другой, третий. Тут появился Шань Фен, и достаточно было одного взгляда, чтобы Синь отскочил в сторону и стал на страже у входа в переулок. Парень опустился на колени перед иностранцем и приподнял ему голову.

— Успокойтесь, мистер Уилсон, не надо бояться. Мы только хотели доверить вам вот это… — ласково произнес он, доставая из кармана рабочей блузы деревянный футляр.

Китаец открыл его прямо перед покрасневшими испуганными глазами Уилсона, который с трудом пытался подняться на ноги. На бархатной обивке внутри сверкнуло лезвие маленького кинжала с резной рукояткой.

— Сделайте то, о чем мы когда-то просили, мистер Уилсон. Послушайтесь нас, прошу вас. И сохраните этот маленький подарок, — продолжил Шань Фен.

Он закрыл футляр и положил его на колено англичанину, который отупело на него таращился.

— Не упрямьтесь, иначе в следующий раз, когда меня увидите, вам придется пустить его в ход против себя самого. Это будет не так больно.

Англичанин начал всхлипывать, и когда нападавшие молча удалились, его затрясло от рыданий.

Пройдя несколько переулков, китайцы разошлись, не прощаясь. Шань Фен нырнул в старый квартал, пересек внутренний дворик и поднялся на второй этаж одного из домов. В тесной, душной и длинной, как коридор, комнате толпилось множество народа: сборщики податей, ремесленники, попрошайки. И каждый пришел со своей просьбой к Шань Чу, Старшему Брату, Голове Дракона, верховному владыке Триады. Главу Шанхайской организации звали Юй Хуа. Как истинный хозяин, он не был ни щедрым, ни скупым.

Шань Фен стал пробивать себе дорогу, бесцеремонно расталкивая всех на своем пути. Он выглядел гораздо моложе своих лет, а открытый лоб под коротко стриженными волосами казался совсем детским. Но на самом деле ему уже исполнилось двадцать. Умные светло-карие глаза не потеряли ясности, словно обладали иммунитетом ко всем унижениям, что им приходилось видеть. Темно-синяя блуза слегка болталась на его хрупком теле. Юноша уже почти пробрался к двери, по бокам которой стояли два стражника, как кто-то схватил его за рукав:

— А ты куда, мышонок?

На него пахнуло гнилым дыханием. Шань Фен покосился на лапищу, державшую его за рукав. Она была толстая, мокрая и противная, как и грубый, хриплый голос:

— Я тут целый день дожидаюсь словечка Шань Чу, и теперь моя очередь! Старший Брат должен выслушать меня, иначе моя лавка разорится. Нечего лезть без очереди, становись и жди, как все.

Пощечина хлестнула коротко и сухо. Толстяк даже не увидел занесенной руки, он почувствовал только, как обожгло сразу покрасневшую щеку. Шань Фен нанес удар молниеносно, так, что, кроме шума и воплей торговца, никто ничего не заметил.

— Ты не признал у себя под носом человека из Триады и еще хочешь, чтобы Юй Хуа тебя сразу выслушал? — ледяным тоном заявил Шань Фен. — Вот и отправляйся теперь в конец очереди.

— Но… я уже жду не один час, — попытался протестовать лавочник.

— Сию же минуту! — повторил юноша и быстро вошел, пока торговец, ворча, пятился назад.

Слабые лучи света, пробиваясь сквозь портьеры, едва высвечивали в полумраке худой силуэт главы Триады. Эффект был явно рассчитан на то, чтобы впечатлять просителей. Юй Хуа всегда держался очень прямо, может, чтобы скрыть маленький рост и узкие плечи. Однако, несмотря на невзрачность фигуры, никто не сомневался в его могуществе.

— Ну, что у тебя сегодня?

— Золотой Дракон сменил место обитания. Его новым жилищем станет то, что мы выбрали для него.

— Очень хорошо, Шань Фен, — черствым, нетерпеливым тоном произнес глава Триады, что, видимо, означало конец аудиенции. Однако юноша задержался. — Что-нибудь еще?

— У меня есть просьба… Вернее, близкий мне человек желает, чтобы организация оказала некую услугу.

Юй Хуа коротко усмехнулся:

— Ладно, мой маленький агент, я слушаю.

Несколько часов спустя Шань Фен, любуясь яркой голубизной Хуанпу, шел по набережной Вайтань, или по Бунду, как называли ее англичане. На берегу, сразу за топкой прибрежной полосой, возвышались здания иностранных торговых компаний, сверкающие респектабельной чистотой массивных фасадов. Их вид всегда вызывал у молодого китайца глухую злобу.

Шань Фен направился к входу в парк возле реки и остановился там, опустив голову. Изящные буквы таблички, висевшей над воротами, хлестнули его, как плетью.

Уж лучше бы юноша не умел читать, но преподаватель Хань научил его счету, письму и чтению и даже латинскому алфавиту. Правда, в каллиграфии он много не преуспел, но кое-как справлялся. Грамотный парень теперь всякий раз видел в треклятом объявлении всю боль своей страны.

Попытка сорвать и уничтожить табличку провалилась несколько недель назад. Тогда, на его счастье, полицейский инспектор оказался толстым и неповоротливым. Он устроился на скамейке и делал вид, что читает книгу. «Жирный дурак, отродье японской сучки и прислужника колониалистов. Сидеть тут и охранять вывеску — единственное, чего ты заслуживаешь!» — Шань Фен отвесил ему шутовской поклон и бросился наутек.

Взглянув на ненавистную табличку, китаец повернулся и пошел к ипподрому. «У меня есть дело поважнее, чем торчать тут и тратить время, — подумал юноша, — Юй Хуа поручил мне задание, и он не тот, кто будет ждать».

Шань Фен никак не мог понять английской моды. Дамочки на трибунах были упакованы как мешки с рисом, с нелепыми шляпками на головах. Мужчины, несмотря на зной, упрямо носили тяжелые куртки сложного покроя, с непременными жилетами, которые годились только для того, чтобы стало еще жарче. Все они возбужденно следили за лошадьми. Женщины вели себя развязно и грубо, как и подобает тем, кто ничего не смыслит в бегах, а их спутники пытались за показной холодностью скрыть краску гнева, заливающую лица при неудачном заезде жеребца. Эти лицемеры корчили из себя больших господ, потому что за счет его страны у них водились деньги с продажи опиума. Обычная старая история.

Сегодня он немного перераспределит богатства иностранцев.

Золотой Дракон, легконогий, изящно сложенный жеребец-двухлетка, сын Короля Вест Мидлендса, считался абсолютным фаворитом четвертого заезда: за два года ни одного поражения. Он принадлежал тупому богатому англичанину. Все пари, естественно, заключались в его пользу и по самым низким котировкам, что заставляло игроков максимально поднимать ставки. Юй Хуа не мог упустить такого случая.

Стоя над первым прямым участком дорожки, Шань Фен разглядывал нелепые и скучные образцы западной моды. Рощица из молодых тополей скрывала строение с лошадьми от глаз публики. Он зашел с тыла, обойдя деревья вокруг. Как раз в это время на ипподром начал сыпать мелкий дождик.

Конюшня Золотого Дракона находилась ближе всех к роще, поэтому скрытно подойти к ней не составляло труда. Директор ипподрома мистер Уилсон сдержал слово.

Юноша пришел перед началом следующего заезда. В условленном месте его ждал малыш Ли. Увидев Шань Фена, он понимающе кивнул и направился к стойлу фаворита.

За жеребцом ухаживал европеец с розовато-фарфоровым лицом и большим носом. Когда появился китайчонок лет одиннадцати, конюх не удивился. Такая уж у него работа: вечно кто-нибудь приходит, особенно ребятишки, очарованные лошадьми.

Мальчишка улыбнулся и, не говоря ни слова, нагнулся, словно что-то поднимал с земли. Конюх не успел опомниться, как об его куртку ударил комок грязи с конским навозом. Китайчонок расхохотался и вразвалочку пошел прочь, а мужчина, наскоро отряхнув одежду, ринулся его догонять.

Тут начался третий заезд. Выстрел стартера и рев публики на трибунах заглушили остальные звуки.

Шань Фен проскользнул в оставшуюся без присмотра конюшню. Подойдя к жеребцу, он несколько раз ласково погладил его по морде, потом переместился к крупу и достал маленький, остро заточенный нож.

Быстрым, легким движением юноша коснулся сухожилия сразу под бедром животного. Конь беспокойно ударил копытом и негромко заржал, но звуки эти тоже потонули в шуме заезда. Шань Фен вышел, мысленно прося у жеребца прощения за то, что заставил его хромать.

Вернувшись в зону тотализатора, парень сразу заметил сухощавую аристократическую фигуру Генриха Хофштадтера, европейского покровителя, для которого выполнял множество разных поручений. Светлый льняной костюм болтался на тощем теле старика. Профессор, поглаживая седые усы и бородку, дожидался очереди сделать ставку. Кто-то нечаянно толкнул немца, и тот потерял пенсне, причем, водружая его снова на нос, непрерывно извинялся, приложив руку к шляпе. Ученый был неуклюж в мелочах повседневной жизни, но гениален в научных исследованиях. По крайней мере, так считал Шань Фен. Он не понимал сути открытий Хофштадтера, но рассуждения профессора казались ему убедительными, а энтузиазм вызывал восхищение. Наблюдая, как старик шел к стойке, чтобы поставить на Золотого Дракона и проиграть, китаец испытывал почти нежность.

— Не стоит делать ставку, герр Хофштадтер. — Мягко, но решительно Шань Фен взял профессора за руку, протянутую к человеку за окошком. — Пойдемте отсюда.

— Но это верный выигрыш… — сказал старик тоном обиженного ребенка.

— Нынче боги не будут благосклонны к Золотому Дракону.

Он явно сделал глупость. У старика имелось денег не меньше, чем у остальных европейцев, и неплохо было бы его порастрясти, да вот не хватило духу. Слишком уж легкая добыча. Вечное детское изумление профессора обезоруживало Шань Фена.

Золотого Дракона подвели к старту четвертого заезда. Знаток, может, и разглядел бы еле заметную хромоту, но подумал бы, что это последствия трудной тренировки.

Фаворит отстал на девятьсот ярдов.

Возвращаясь домой, Хофштадтер никак не мог опомниться после неудачи своего любимца и все описывал заезд молчаливому Шань Фену. На перекрестке китаец вовремя схватил рассеянного старика за руку, иначе его сбила бы проезжавшая мимо пролетка. Когда опасность миновала, юноша не выпускал его руки до тех пор, пока профессор не пришел в себя.

— По вашей просьбе есть новости. Я поговорил с друзьями, — произнес китаец.

Немец внимательно посмотрел на Шань Фена, и они двинулись дальше.