"Зори над Русью" - читать интересную книгу автора (Рапов Михаил Александрович)

15. ПОД СТРЕЛАМИ СВОИХ

Край льдины обломился под ногами, и Семка с головой окунулся в полынью, вынырнул, фыркая и отплевываясь, поплыл среди завивающихся мелкими водоворотами бурых от мути струй.

Схватившись за кромку льда, он с трудом вытащил из воды одеревеневшее от стужи тело, и тотчас же в льдину ударила стрела, брызнула в лицо колючими иглами трухлявого весеннего льда.

Лежать нельзя — пристрелят.

Семка поднялся. Страшно далеким показался мутно синевший в тумане правый берег.

За спиной, у самой полыньи, толпились преследователи, что–то кричали и били стрелами в Семку.

«Свои!»

Это было обидней всего. Свои заодно с татарами!

Скользя и спотыкаясь, Семка карабкался по взломанным и нагроможденным льдинам.

В середине реки, на самом стрежне, лед шел; сквозь туман стало видно, как лезли одна на другую, переворачивались и крошились льдины.

Стрелять перестали — далеко!

Семка оглянулся, увидел врагов, следящих за каждым шагом его. Задор подхлестнул парня.

«Ждут ордынские собаки, когда потопну. Не бывать тому! Назло им не потопну!» И, торопливо перекрестясь, Семен прыгнул на движущуюся льдину.

Что было дальше, Семка потом никак не мог вспомнить, только треск ломающихся, крутящихся льдин гудел в ушах…

Добравшись до неподвижного ледяного вала, нагромоздившегося на правом берегу, парень устало подумал: «Так и околеть не долго». И тут же вновь хлестнула мысль:

«Вражьи дети на том берегу чают — пропал. Так нет же, цел!»

Щелкая зубами, срываясь вниз — окоченевшие руки не слушались, — Семка все–таки влез на высоко вздыбившуюся льдину, погрозил кулаком за Волгу:

— Пусть знают, пусть видят — жив!

Спрыгнул вниз на мокрую, чавкнувшую под ногами землю.

Без малого год назад где–то здесь неподалеку встретил Семка Фому. И тогда был он нищим, но на бедре висел меч, а в голове гнездились молодецкие мысли. Потом дрался с татарами, вернулся с Камы, веселый, богатый, и вот, едва зима миновала, опять на этом же берегу стоит Семен, только стал беднее, чем прежде: ни меча, ни замыслов, ни товарищей. Один кулак остался, а много ли голым кулаком сделаешь, пусть даже праведный гнев сжимает его?