Глава 4 Незапланированная поездка в Москву

С того дня, как президент обратился к народу, повинился за ошибки и ввёл чрезвычайное положение в стране, прошло чуть больше двух месяцев. Боже, какого же страха я натерпелась за это время. В первый же вечер, сразу после того, как Мишка со своими парнями расстрелял целую кучу народа, после чего Антон чуть не сошел с ума, мы принялись укреплять нашу крепость. Во дворе у меня имелось ещё очень много металла, электродов хватало и к тому же у меня был мощный САК, который вырабатывал столько электричества, что могли работать сразу три сварщика, но мы с Мишкой и вдвоём управлялись, ещё один парень резал бензорезом заготовки, четвёртый орудовал болгаркой, а четверо с помощью крана подавали их наверх. Котлован с погребённым под керамзитом батискафом, находился сразу за домом, посреди участка, и не мешал им перекатывать подъёмные краны. Восемь бойцов Мишка отправил спать, как и Алёнку, моя дочка, слава Богу, не видела всех тех ужасов, которые случились. Пока трупы плисских алкашей увозили мусоровозы, я специально повернула в ту сторону два прожектора, мы сваривали из кусков стали пулемётные гнёзда, накладывая один лист на другой, чтобы бронещитки не смогли пробить пули даже из крупнокалиберного пулемёта. Миша и здесь отличился, он велел мне сварить стальные пазухи и засыпать в них керамзит. От кумулятивных гранат.

Этой же ночью к нам приехала на трёх "Уралах" подмога, ещё двадцать бойцов на одном и два других с боеприпасами. Как же хорошо, что я баба запасливая и завезла металла сверх всякой меры. Весь он и ушел на то, чтобы сварить мощные, чуть ли не как у танка, пулемётные гнёзда, да, и не только пулемётные, ведь Мишкины парни привезли с собой целых десять станковых, противотанковых гранатомётов и полтора десятка гранатомётов поменьше, "АГС-17", узнав о том, что синяки обзавелись бронетранспортёрами. Как же всё-таки правильно поступила братва, раздав людям оружие. Тем самым они спасли многие тысячи жизней, но об этом я узнала позднее. Гораздо раньше я узнала о том, что синяки приговорили меня к смерти и потому уже в полдень следующего дня, отряд уголовников попытался взять нашу крепость штурмом. Вот тут-то во всю силу проявились Мишкины таланты командира. В Невеле в это время полным ходом шла зачистка. Как нам сообщили, в городе разом сбредило тысячи полторы человек обоего пола и разного возраста, буквально от двенадцати лет и чуть ли не глубокой старости. Уже позднее мы узнали, что все эти люди и раньше имели неустойчивую психику и, как бы сказать помягче, не отличались ни высокими моральными качествами, ни развитым интеллектом. Однако, я всё-таки думаю, что свою роль сыграла ещё и завеса молчания со всеми её строгостями и запретом на спиртное. Хотя с другой стороны самогонку в Плиссах варили как и прежде и пили её по чёрному.

Как же всем повезло, что животный страх или ещё что-то, погнало всех этих несчастных на улицу. Лишь в нескольких десятках домов и квартир города произошли убийства, да, и те были совершены, как правило, детьми, подростками, которые, когда матери пытались их успокоить, хватались за ножи, лишь бы только вырваться на улицу. Впрочем, у Миши, да, и не у него одного, на этот счёт имелось иное мнение, он считал их не детьми, а хищными, злобными и безжалостными зверёнышами. Всего за два дня их убили в Невеле всех до одного. Позднее, когда мы все стали обсуждать это, выяснилась ещё одна особенность, никто из тех людей, кто в одночасье превратился буквально в дикого зверя, в последнее время не работал. Они только и делали, что искали спиртное и любые суррогаты, чтобы одурманить себя и впасть в состояние эйфории. Даже самые запойные пьяницы, которые взялись за ум и вкалывали на стройках, смогли остаться людьми. В общем рабочего люда эта беда не коснулась, хотя с некоторыми всё же случались приступы отчаяния, точно такие же, как и у Антона. Людей приводили в чувство по разному, вплоть до окунания в ледяную воду и прижигания тела раскалённым железом, но всё же куда чаще их успокаивали женщины, внушая им, что всё будет хорошо. Между прочим, бабы в этом плане оказались намного крепче мужиков и когда о комете заговорили открыто, как раз мы-то панике не поддавались, если, конечно, по нам не начинали стрелять из пулемётов и гранатомётов.

Отряд синяков на боевых машинах пехоты, сунулся было в Невель, но его встретили там так, что они мигом отступили и поехали в объезд. В половине двенадцатого со стороны деревни Сукино, совершенно пустой, послышался гул моторов. Мы к тому времени уже закончили работу, но ещё не легли спать. За ночь мы не только сварили шесть десятков пулемётных гнёзд, но и укрепили подмостки, разобрав деревянный бункер-накопитель, в котором когда-то лежал керамзит. Мишка сразу же приказал перенести к южной стене все противотанковые гранатомёты, а также реактивные огнемёты "Шмель". Синяки приехали на шестнадцати "БМП" и вели себя, прямо как фашисты. Они буквально снесли деревеньку Холявино, выстроившись в ряд. Наверное, они хотели уничтожить на с ходу, раз пошли на нас тесным строем, как на параде. Злобные, тупые недоумки, вот кто они, а вот Мишка умница. Он приказал гранатомётчикам стрелять по тракам, правому или левому, через одну машину сразу же, как только эти, по сути дела, танки, приблизятся на расстояние в шестьсот метров. Его парни именно так и сделали. Как только с "БМП" слетала после взрыва гранаты гусеница, её тут же разворачивало и она вставала бортом к наше крепости, а то и вовсе кормой, где дверцы представляли из себя топливные баки.

Первым залпом остановило не десять, а целых тринадцать боевых машин пехоты старого образца, но пока никто из синяков не погиб. Второй залп был уже намного страшнее, так как к Мишкиной безоткатной артиллерии тут же присоединились гранатомётчики, стрелявшие из реактивных огнемётов "Шмель-М", а термобарическая граната это страшное оружие. Стрельба велась по команде, залпом и я увидела своими собственными глазами, как целый ряд боевых машин пехоты окутало пламя, а затем услышала оглушительный грохот взрыва, после чего до нас стали доноситься частные одиночные взрывы, это взрывался боекомплект машин. Вслед за этим вспыхнуло горючее и кверху взметнулось пламя и чёрный, клубящийся дым. Три прорвавшиеся вперёд машины были уничтожены точно так же, буквально считанные секунды спустя. Многие "БМП" разворотило взрывами и неподалёку от них валялись на обугленной земле окровавленные, разорванные тела. В живых там не осталось никого. Мишка, который сам не стрелял, а только командовал, встал во весь рост, с презрением плюнул в ту сторону и громко сказал:

— Да, братаны, наделали вы делов, даже допросить некого.

Вслед за ним поднялись все остальные парни и громко, насмешливо засвистели и стали улюлюкать, как индейцы. Я присела на корточки за бетонной стеной и хорошо всё видела, хотя в принципе мне нужно было сразу же спуститься вниз, но всё утро только и было разговоров о том, что уголовники приговорили меня к смерти. За что? А за то, что я собрала всю псковскую братву, заставила их объединиться и взять власть в свои руки, но не для того, чтобы грабить свой народ, а спасать его от гибели. Вот синяки на меня и окрысились. Правда, со мной случился конфуз. Когда загрохотали станковые гранатомёты, а они стреляют до жути громко, я со страха уписалась, а потому как только все мужики вскочили, не помню уж как слетела по лестнице вниз и убежала в дом, где первым делом бросилась в свою комнату, где, прижав к себе плюшевого мишку, сидела на кровати Алёнка, и стала переодеваться. Дочка спросила меня:

— Мамуля, что это было.

Снимая с себя спецовку, я ответила дочери:

— Не волнуйся, маленькая, это был гром. Просто гром.

Алёнка воскликнула:

— Значит сейчас будет дождь, а потом р-р-радуга!

Иногда моя детишка плохо выговаривала букву "Р" и баба Катя научила её проговаривать её раскатисто и громко. Быстро натянув на себя чистые трусики и джинсы, я подхватила её на руки, всю расцеловала и радостно и облегчённо ответила:

— Нет, Алёнушка, дождя не будет. Это была зимняя гроза, без дождя, но зато ты теперь можешь выйти погулять по двору.

Застегнув молнию на джинсах, я схватила спецовку и поскорее утащила её в ванную комнату, после чего вышла во двор. Ко мне подошел Мишка и участливым голосом спросил:

— Что, Ярославна, стошнило? Не горюй об них, сеструха. Эти твари приехали тебя убивать, но этого не случится.

Громко рассмеявшись, я веселым голосом ответила:

— Нет, Мишенька, хуже, я со страху уписалась, а потом как подумала, что братва увидит обмочившуюся Ярославну, так чуть со стыда не сгорела и побежала переодеться.

Мишка шагнул ко мне, прижал к своей широченной груди и рокочущим, громким голосом сказал:

— Ярославна, сеструха, мы все тут костьми ляжем, но никому не позволим обидеть ни тебя, ни Алёнку.

После этого Мишка со своими парнями отбил ещё несколько атак синяков, в том числе и ночных. Семерых его парней ранило, двоих даже тяжело, но всё же не смертельно, но самое главное, все они остались живы. За два месяца братки не только полностью зачистили всю Псковскую область от синяков и психов, которых они уничтожали беспощадно за их зверства, но и перевезли всех людей в лагеря спасения. Более того, в псковских убежищах нашли приют чуть ли не две трети жителей Питера, из второй столицы были вывезены и надёжно укрыты сокровища питерских музеев, а также в них надеялись спастись от катастрофы очень многие жители Прибалтики. Наверное половина тех, кто не поддался панике и массовому психозу. Остальные перебрались в Швецию, которую прикрывали и, как говорили специалисты, весьма надёжно, Скандинавские горы. В конце апреля во всём Невеле не осталось ни души. Уехали и наши с Алёнкой защитники, которые забрали с собой пулемётные гнёзда, вдруг пригодятся после волны. Мы остались одни. Последняя весна была на редкость ранней, дружной и тёплой, а потому, как только мужчины уехали, мы с Алёнкой стали каждый день принимать солнечные ванны, но я всё равно надевала купальник. За всё это время я так ни разу и не взяла в руки оружие и потому мою душу ничто не отягощало, хотя неподалёку от моего дома стояли обгорелые боевые машины пехоты. Всё было бы хорошо, не грози нам беда.

Ну, а в конце первой недели мая, когда я в очередной раз распахнула ворота, ведущие к озеру, чтобы сходить искупаться вместе с Алёнкой, меня резанула такая мысль: — "Дура, ты ведь не взяла с собой в дорогу ни одного акваланга и не подумала о том, что будет с твоей дочерью, если батискаф окажется засыпанным чем-нибудь и тебе придётся его раскапывать." Это случилось часа в три дня и от такой мысли мне сделалось дурно. Сразу же возник вопрос — что делать? Найти что-нибудь в Невеле, Великих Луках и даже в Пскове, было просто нереально, всё, что имелось ценного, уже было заложенное в укрытия. Ехать к Трём Богатырям? Но они же меня тогда просто никуда не отпустят, а мне всего-то и нужно было обзавестись несколькими баллонами для аквалангов, гидрокостюмами, масками и парой компрессоров, чтобы закачать в баллоны воздух. За оставшееся время со всем этим я могла разобраться трижды. У меня оставалась одна единственная возможность решить проблему — ехать в Москву. Делать это на ночь глядя, я не решилась и решила выехать ещё затемно, часа в три ночи, чтобы поздно ночью вернуться.

Купание пришлось отменить и срочно заняться сборами. У меня было два автомобиля, хотя и старых, но вполне надёжных, джип "Чероки" и грузовой микроавтобус "Форд-Транзит". На нём-то я и решила поехать в Москву, полагая, что только там смогу найти всё необходимое. Сборы были недолгими. До самого вечера я подробно объясняла Алёнке, что ей нужно будет сделать, оставшись без меня на хозяйстве. Главное, чтобы она не открывала ворота и не выходила со двора, хотя вот уже две недели во всей округе не было ни единой живой души. Ну, мало ли что, а так пробраться к нам на участок было невозможно. Спать мы легли рано и в три часа ночи, наскоро перекусив, я заперла ворота и поехала в Невель. В Москву я решила ехать по Минской трассе, по которой ездила чаще всего, так как знала один складской комплекс, на котором чего только не было, находившийся в небольшом посёлке Сивково перед городом Голицыно. Как я и предполагала, во всех других городах по пути в Москву, в магазинах и на складах, как Мамай прошел. Трасса была практически пустой и потому уже в половине десятого я доехала до места и поразилась. Если ещё в Кубинке встречался народ, то в Сивково не было ни души. Я трижды объехала складской комплекс, огороженный бетонным забором, посигналила у одних ворот, у других, но никто так и не вышел. Тогда я решила действовать методом хапа, вышла из машины поковырялась в простеньком навесном замке куском проволоки и через пять минут оказалась внутри.

Замотав ворота цепью, я не стала запирать их на замок и вошла на территорию комплекса через проходную. Бросив взгляд на помещение, в котором раньше сидели охранники, я поняла, что тут давно уже никого не было. Ну, а когда поездила по территории, то и вовсе удивилась — на складах полным полно всякой всячины и никто ничего не забирает. Впрочем, этот складской комплекс был построен всего года три назад и находился за деревенькой, километрах в семи от трассы. Наверное именно поэтому про него просто забыли. Вскоре я нашла нужный мне склад, открыла два замка, раздвинула ворота и въехала в него, после чего закрыла ворота, но сглупила, не полностью и не накинула изнутри запор, за что и поплатилась уже через несколько минут. Проходя по складу и рассматривая коробки, стоявшие на стеллажах, я услышала за спиной какой-то шорох, быстро оглянулась и увидела перед собой какого-то кавказца, одетого во всё чёрное, обвешанного оружием, с большим ножом в руках. Я отпрянула назад и натолкнулась спиной на второго мужчину, а вскоре появилось ещё трое. Кричать и звать на помощь было бесполезно, я влипла, что называется, как кур в ощип. В общем попалась, девка.

Как вскоре выяснилось, сопротивляться тоже, хотя я и пыталась это делать. Они просто были сильнее меня, застали меня врасплох и их было пятеро. Сама виновата, дура, привыкла, что меня все защищают, вот и довыёживалась. Кавказцы же действовали молча и, судя по всему, по уже отработанному плану. Они вытащили меня в проезд, повалили на бетонный пол перед моей собственной машиной и с помощью капроновых шнуров буквально распяли меня, как Андрея Первозванного. После этого они открыли ворота и загнали в склад свою машину, серебристый "Лексус". Четверо, им было лет по двадцать пять, встали сбоку от меня в ряд, а пятый, самый старший, небритый мужик лет за тридцать, в руках у которого был большой нож с зазубринами, радостно оскалившись, присел возле меня на корточки и стал не спеша срезать с меня одежду. Первым делом он отрезал полу моей байковой рубашки, сделал из неё кляп и заткнул мне рот. Из этого я сразу же сделала такой вывод — мало того, что эти ублюдки будут меня насиловать долго, так ещё и смерть моя будет очень мучительной. Какая же я дура, что не поехала вместе с Мишкой. Бедная Алёнка, она так и не дождётся теперь своей матери, дуры и полной идиотки. И вот ведь что странно, мне совершенно не было жаль себя. А ещё мне было как-то не до слёз и потому я молча наблюдала за тем, как кавказец, который уже спустил с себя штаны и трусы, его член чуть ли не прижимался к телу от возбуждения, под тихое, одобрительное хихиканье и сладострастный шепот своих собратьев раздевает меня своим жутким ножом.

Вскоре на мне только и остались что берцы, часть штанины джинсов на левом бедре и половина рукава на правом. Кавказец действовал не спеша, растягивал, гад, удовольствие. У него даже слюна изо рта капала, как у голодной собаки. Внезапно я услышала тихий шорох, на который эти ублюдки, увлечённо разглядывая голую русскую бабу, не обратили внимания, подняла голову и увидела парня в камуфляже, под которым виднелась голубая тельняшка, с голубым беретом на голове и погонами с майорскими звёздами на плечах. Он бесшумно прокрался внутрь склада. Те ублюдки, которые меня поймали, сделали точно такую же ошибку, как и я сама, только шире. Они вообще не закрыли ворота склада, а майор-десантник, который смотрел на них взглядом даже не ненавидящим, а полным презрения, тщательно прицелился, его палец уверенно лёг на спусковой крючок и время, словно замедлилось. Я услышала громкие выстрелы его автомата, а это был автомат Калашникова старого образца, калибра семь шестьдесят два. Стрелял он очень расчётливо и метко, пуская ровно по две пули в затылок каждому из стоявших справа от меня, спиной к нему, кавказцев. Зрелище было страшное, но меня охватил восторг, когда я увидела, что пули, пронзив черепа, буквально в клочья разрывают их мерзкие рожи и при этом горячая кровь крупными брызгами обжигает моё напряженное тело.

Тот кавказец, который разрезал на мне одежду, тут же вскочил и кувырком бросился к своему автомату, лежавшему неподалёку, но майор несколькими выстрелами загнал его оружие под стеллаж. Мой нежданный спаситель, как и Мишка, действовал очень жестоко и без каких-либо соплей. Как только насильник со спущенными штанами снова вскочил на ноги, сжимая в руках свой громадный нож, он дважды выстрелил ему по ногам и обе пули буквально разворотили тому колени. Кавказец, взревев от боли, рухнул на колени и тотчас ещё две пули вонзились ему плечевые суставы. Последняя пуля почти оторвала ему руку, а майор, быстро отставив в сторону автомат, выпрямился, перепрыгнул сначала через трупы, затем через меня и, выхватив нож, подскочил к обездвиженному, истошно орущему насильнику. Одним взмахом чёрного, воронёного лезвия он отхватил ему член вместе с гениталиями и воткнул в пасть, после чего ещё и затолкнул мужское хозяйство этому гаду в глотку, тихо прорычав:

— Жри, собака, подавись и сдохни.

Но на этом майор не остановился. Вонзив свой нож в окровавленный пах умолкшего кавказца, он молниеносно вспорол ему брюхо, но меня это нисколько не отвратило. В этот момент мне показалось, что именно так и нужно поступать с дикими двуногими тварями, ведь тогда их смерть будет особенно мучительной, а они этого заслужили. Не думаю, что я была первой женщиной, которая попала в их лапы. Майор тут же встал и вот что удивительно, на его камуфляже я не увидела ни единой капли крови и я сразу поняла, что передо мной не какой-то там штабной офицер, а настоящий профессионал. Именно про таких говорят — боевая машина, ну, а ещё их называют хладнокровными убийцами, но только те идиоты, которые не попадали в такую ситуацию, в которой я оказалась из-за собственной глупости. Майор подошел ко мне и я просто обомлела. Нет, он не был красавцем, таких не принято снимать в кино, но именно такие мужчины больше всего нравятся женщинам. Он был чем-то похож на моего Володю. Выше среднего роста, наверное всего сантиметра на три выше меня, а я женщина довольно высокая, метр семьдесят два, он был широкоплеч, крепко сбит и узок в талии. Лицо у него было типично русское, загорелое, а волосы русые, с сединой на висках, Боже, это же именно такой мужчина, которые мне нравятся больше всего. Джимми ведь тоже был парнем такого же плана.

Майор-десантник оказался джентльменом, он не стал разглядывать меня, шмыгать носом и пускать слюни, хотя перед ним лежала стройная, загорелая и, без малейшего сомнения, красивая женщина, хотя и почти блондинка, но всё же далеко не во всём конченая дура. Более того, он деликатно отводил взгляд в сторону, когда сначала разрезал путы на моих ногах, а потом на руках. После этого, бережно и нежно поддерживая меня правой рукой за плечи, он осторожно вынул кляп у меня изо рта. В первые несколько секунд я не могла пошевелить ни ногой, ни рукой и майор не стал рывком поднимать меня на ноги, а дал спокойно перевести дух и подняв мои ладони к своему лицу, стал разминать и массировать их. Глядя на трупы убитых им насильников, я с коротким, но вовсе не истеричным смешком восхищённо сказала:

— Ловко ты их, майор. Откуда ты взялся, тут же вокруг ни души, я специально осматривала ещё издали, чтобы не нарваться.

Майор придвинулся ко мне поближе, чтобы обхватить рукой моё правое плечо и меня обдало запахом настоящего мужчины, отчего сердце моё гулко застучало. Это был запах чистого мужского тела, свежевыстиранной одежды, высохшей под лучами солнца, терпкий, но не сильный аромат одеколона, ещё от него чуть-чуть пахло потом и слегка табаком. Боже, а ещё от него просто веяло мужской мощью, разумеется не сексуальной, хотя и это тоже присутствовало, а той, которая поворачивает вспять реки и срывает горы, и умиротворяющей, приносящей покой, надёжностью воина, умного и рукастого мужика, не пасующего ни перед какими трудностями, и ещё заботой и нежностью. Боже, я влюбилась! Втрескалась в него так, что меня всю ожгло от макушки и кончиков пальцев на ногах. Он стал бережно поднимать меня с пола и, как-то смущённо улыбнувшись, ответил точно так же, как всегда говорили те мужчины, которые мне особенно нравились, мой Володя, Джимми и Мишка. Правда, у последних двух были жены и они их любили. В общем майор сказал мне так, как обычно говорят мужчины, категорически отказывающиеся стареть и становиться в свои самые лучшие годы занудами, как мальчишка:

— Дурное дело не хитрое, наблатыкался, мадам.

Всё, я окончательно втрескалась в этого парня и единственное, чего мне сейчас хотелось, это повиснуть у него на шее, чтобы он подхватил меня на руки и унёс, шагая сильной и уверенной походкой, за синие моря, зелёные леса и высокие горы в мир сказочного волшебства, где нас ждала бы Алёнка, так мечтавшая, чтобы у неё был папка, большой, сильный, добрый и заботливый. Пристально глядя в его лучистые, голубые глаза, в уголках которых залегли морщинки, он улыбался мне весело и ободряюще, я слабо выдохнула и сказала ему:

— Спасибо, в живых они меня точно не оставили бы.

Смутившись, я подумала про себя: — "Идиотка! Быстро прыгай на него и плевать, что ты вся забрызгана кровью и чьими-то тупыми мозгами. Такие парни встречаются не чаще, чем два раза за всю жизнь!", но вместо этого тут же стала оглядываться. Майор, глядя мне в лицо и не смея опустить взгляд ниже, хотя я стояла перед ним голой, кивнул и сказал:

— Тебе нужно обмыться и во что-нибудь переодеться. Сейчас я поищу воду. У них она точно должна быть в машине.

Он круто развернулся на каблуках, а я, от нечего делать, принялась обыскивать трупы и собирать оружие. Вот теперь, после всего пережитого, я уже не боялась брать его в руки. Я даже расстегнула и стащила с них чёрные жилеты, пошитые из плотной ткани, в некоторых карманах которых лежали автоматные рожки, а в некоторых гранаты. Майор-десантник обследовал "Лексус" и вскоре вернулся. Он принёс с собой здоровенную канистру с водой, полиэтиленовый пакет с шампунями, мылом и поролоновой мочалкой, большое махровое полотенце и ещё один пакет. В нём лежал новенький комплект армейского камуфляжа, причём подходящего мне размера судя по маркировке. Положив всё на полке стеллажа, он легко взлетел на ту, что была над ней и предложил мне свои услуги в качестве душа. Сняв с ног берцы и носки, я охотно воспользовалась его помощью, причём постаралась не затягивать эту процедуру. Смыв с себя чужую кровь, я отошла в сторону, встала на один из чёрных жилетов, из которого предварительно всё вынула, тщательно вытерла тело, голову я не мыла, так как сделала это вчера вечером, после чего показала себя майору полностью и представилась:

— Меня зовут Валя. А тебя как? Знаешь, я ведь должна тебя хоть как-то отблагодарить, если ты хочешь, конечно. Только недолго, мне до вечера нужно вернуться. Меня ребёнок ждёт.

"Боже, какую чушь я несу вместо того, чтобы сказать ему, парень, ты мой герой, я давно мечтала встретить именно такого мужчину, и просто признаться, что влюбилась в него." — подумала я и вся внутренне напряглась, а вдруг откажется, но мой спаситель широко заулыбался, посмотрел на меня восхищённым, горящим от восторга взглядом и спросил хриплым голосом:

— А где?

Я облегчённо улыбнулась и ответила:

— Можно в моей машине. У меня там есть спальник. — После чего стала заигрывать с ним чисто по-женски — Слушай, ты не будешь против, если я возьму их автоматы?

Майор тут же нахмурился и, ничего не поняв, ответил:

— Вообще-то буду. У них не оружие, а так, хлам древний, стволы точно изношены, но у меня есть парочка новых акээмов и к ним три ящика патронов и гранаты. Кстати, у этих уродов в багажнике есть несколько поролоновых скаток. Постели, мягче будет, а я сейчас схожу за своим броневиком и вернусь.

Уфф, у меня тут же отлегло от сердца. Хотя майор и забыл мне представиться, он ответил мне таким тоном, что я сразу же поняла, — больше всего на свете он сейчас мечтает понравиться мне. Глупенький, как ты можешь нравиться ещё больше бабе, которая уже влюблена в тебя до потери памяти? Милый мой, дорогой, любимый, как же долго я тебя ждала. С такими мыслями я натянула на себя просторные штаны камуфляжной расцветки, которые, разумеется, были слишком широки мне в поясе, ничего, быстрее смогу выскочить из них, и новенькую камуфляжную куртку прямо на голое тело, которую я даже не стала застёгивать. Носок я тоже не стала надевать, обулась на босу ногу и тут же бросилась к багажнику "Лексуса". В нём действительно лежали поролоновые скатки и я быстро соорудила из них в своём "Фордике" вполне удобное и комфортабельное ложе для нас двоих. Вскоре мой герой вернулся на таком же микроавтобусе, как и мой, только инкассаторском, бронированном и принялся наводить на складе порядок. Первым делом он сел в "Лексус" и выехал на нём со склада, затем выгнал наружу мой микроавтобус, после чего заехал в склад на джипе, сдав в него задом, и через несколько минут выехал, привязав к нему за ноги трупы.

Ну, а я, быстро постелив нам постель, первым делом сходила пару раз к пожарному щиту, принесла песку и засыпала им пятна крови, после сего загнала в склад сначала свой микроавтобус, и, достав из своей сумочки, лежавшей на пассажирском сиденье, флакончик духов, побрызгала ими на своё тело в интимных местах в предвкушении столь редкого для меня наслаждения, близости с мужчиной. Меня буквально трясло от желания и я чуть ли не рычала. Вскоре вернулся мой герой, загнал "Лексус" и броневик на склад и не спеша, основательно закрыл ворота. Я подбежала к нему, взволнованно дыша, а он улыбнулся мне открытой, радостной улыбкой, оправил на себе камуфляж и, вскинув ладонь к берету, весёлым голосом представился:

— Майор Сергей Дубинин, командир отряда "Ночной дозор" и по совместительству военный комендант микрорайона "Новое Заречье", это в Москве, Валюша. Прости, что я не назвал тебе своего имени раньше. Мал-мала в запарке был.

Я улыбнулась и сказала:

— Ну, а моя фамилия, Максимова, Серёжа, я из Невеля, вот приехала в Москву, чтобы немного прибарахлиться. Мне нужно найти кое-что из снаряжения для подводников, да, и от нового слесарного инструмента я не отказалась бы.

Сергей шагнул ко мне, нежно и бережно обнял, прерывисто дыша поцеловал и сказал, явно сдерживая свою страсть:

— Валюша, назад ты поедешь не на своей растыке, а на моём броневике. Не бойся, его если из чего и возьмёшь, то только из гранатомёта. К тому же смотри, в нём есть бойницы. Поэтому давай сначала загрузим в него всё, что тебе нужно.

Меня это полностью устраивало. Дочка моя находилась в полной безопасности, ведь я по дороге в Москву на территории Псковской области не встретила ни единой живой души и потому я радостно воскликнула:

— Ой, Серёженька, тогда я могу и поздно ночью поехать! Мне главное ведь до дома живой добраться, к моему ребёнку.

Мы тут же принялись быстро обыскивать склад и нашли на нём всё, что мне требовалось и даже больше. Помимо аквалангов и гидрокостюмов для Алёнки, мы загрузили в броневик мощный импортный компрессор. Кроме того я нашла на нём портативные газосварочные аппараты, которых взяла два штуки, и ещё много всякой всячины. В основном инструмента, мой-то весь уже был изрядно поломан. Помимо этого Серёжа дал мне два автомата Калашникова, причём оба с оптическими прицелами, но один с ночным, причём без инфракрасного прожектора, но, как он сказал, очень надёжный и с хорошим обзором. Помимо этого он дал мне ещё и такой прибор ночного видения, который можно надевать на голову и потом ехать не включая фар. В общем поездка в Москву, которая чуть было не закончилась для меня мучительной смертью, закончилась большой удачей и мне придётся теперь поломать голову над тем, что выбросить из батискафа, ведь некоторые вещи мне обязательно пригодятся в будущем. Пока мы загружали броневик, немного рассказали друг другу о себе, но совсем немного, ведь мы оба торопились. Ну, а после этого, взяв пластиковую корзинку с едой, жаль не было ни капельки вина, чтобы выпить за знакомство, мы забрались в мой микроавтобус и через минуту уже лежали обнаженные, стиснув друг друга в объятьях. Боже, как же хорошо мне было с Серёжей. Он был самым нежным из всех моих мужчин, но самое главное, первыми его словами, когда мы легли на наше ложе, были:

— Валюша, родная, я уже люблю тебя так, словно знаю целую вечность. Боже, какая же ты красивая, любимая.

Мы занимались любовью до самого вечера, а потом расстались. Серёженька хотел было даже поехать со мной в Невель, но поскольку я уже знала, что он является Батей для множества людей, то не разрешила ему этого делать. Потом он снарядил меня в дорогу, то есть вставил автомат в переднюю бойницу и сказал, чтобы я не включала фар и стреляла при малейших признаках опасности. С наступлением ночи мы расстались и я поехала в обратный путь. Первые несколько десятков километров я ещё ехала спокойно, а вот потом мне пришлось не только стрелять из автомата, но даже давить голых, совершенно озверевших психов, некоторые из которых были вооружены и в результате я доехала до дома на пробитых задних скатах. Хорошо, что броневик был полноприводным и мне не прострелили передние колёса, а не то после всего того хорошего, что было со мной в течение последних нескольких часов, наступила бы расплата. К счастью всё обошлось и в девять часов утра я приехала домой.

На этот раз Алёнка не спала и как только я подъехала открыла ворота, сразу же выбежала из дома. Мою дочь, к счастью, никто не побеспокоил и она стала рассказывать мне, как провела вчерашний день. Ребёнок даже приготовил мне завтрак. Кушая яичницу, я слушала улыбаясь и вместе с тем заново переживая всё то счастье, которое внезапно обрушилось на меня вчера. Честно говоря, я даже стала подумывать, чтобы бросить всё и поехать к Серёже в Москву, но всё же побоялась. Уже позднее, когда я поспала несколько часов, мне подумалось: — "А ведь если мне суждено с тобой снова встретиться, Серёженька, то волна принесёт нас прямо к тебе, из Невеля в Москву и мы встретимся снова. От этой мысли мне сразу же сделалось на душе светло и радостно. Облегчённо вздохнув, я принялась разгружать инкассаторский броневик, весь покрытый оспинами от пуль. Нет, ехать в Москву на нём было очень опасно, хорошо уже то, что я вернулась к дочери живой и здоровой. Моя афёра действительно могла закончиться плачевно. Зато встреча с Серёжей придала мне не только сил, но и уверенности в том, что я с самого начала приняла правильное решение. Не знаю почему, но я твёрдо верила в то, что волна катастрофы принесёт меня к нему в объятья. Ну, может быть я просто восторженная дурочка.

Хотя времени у меня было впереди вполне достаточно, я в первый же день заменила на новый инструмент весь тот хлам, который брала с собой в дорогу. При этом я не забывала о весах, но как бы то ни было, всё же превысила лимит на целых четыреста килограммов. На этот раз я уже не смотрела на оружие с содроганием и потому положила в свою гондолу даже шесть выстрелов от гранатомёта "Шмель-М" и пусковое устройство. Мишка научил меня им пользоваться и я даже выстрелила два раза из этого грохочущего чудовища. Меня впечатлили его слова, когда он сказал, что взрыв гранаты "Шмеля" эквивалентен, надо же, какое мудрёное словечко знал этот весёлый бандюган, взрыву снаряда гаубицы калибром в сто пятьдесят два миллиметра, которого хватит на то, чтобы разрушить мой дом. Да, и "АКМ" с подствольным гранатомётом, к которому у меня было сорок гранат, тоже по словам Серёжи, представлял из себя очень грозное оружие. Ну, как бы то ни было, но после того, что со мной случилось на складе, наполнило меня решимостью сражаться за свою собственную жизнь и особенно за жизнь Алёнушки с оружием в руках и не щадить двуногое, хищное зверьё.

После этого я стала учить Алёнку самостоятельно надевать гидрокостюм, акваланг и мы даже несколько раз опускались с ней под воду. Девочка она была у меня смелая, даже слишком, а потому плавание под водой ей очень понравилось и очень часто, приблизив свою маску к моей, Алёнушка с выпученными от восторга и удивления глазами энергично жестикулировала ручонками, показывая мне, какую большую и зубастую щуку она увидела. Ну, ничего мой ребёнок не боялся и даже хватал руками здоровенных раков. Успела я переделать в её гондоле систему жизнеобеспечения и, выбросив четыре мешка сахара, заменила их на три баллона кислорода, которых у меня осталось ещё двенадцать штук. Систему регенерации воздуха и его насыщения кислородом я сделала автоматической, по чертежам и схемам Джимми. Не знаю почему, но поначалу я думала, что этого не понадобится, так как путешествие под водой не займёт больше полутора часов. Сейчас я уже так не считала и это просто замечательно, что у меня имелось в запасе столько времени. Ну, а помимо этого я смогла созвониться и поговорить с дорогими мне людьми, Димкой и Наташей, а также с Джимми. У Димки всё было замечательно. На его ранчо вырос целый посёлок, ячихи отелились и дали хороший приплод, молоко у них было просто замечательное и вообще он очень жалел, что я не улетела с ними.

Как Димке, так и Джимми я рассказала о том, какого замечательного парня встретила и влюбилась в него. То же самое я рассказала и Мишке. Он приехал ко мне двадцать шестого мая, чтобы уговорить не маяться дурью и ехать с ним куда более надёжное убежище. Правда, когда я сказала ему, что это сам Бог привёл меня к Сергею и что теперь я уже ни за что не откажусь от этого путешествия потому, что мой батискаф обязательно приплывёт в Москву. Мишка задумчиво посмотрел на меня и сказал:

— Ну, Ярославна, Бог тебе в помощь. Такой женщины, как ты, вовек не сыскать. Ты просто какой-то дар Божий, сестра.

Звонко расцеловав его в обе щеки, я ответила:

— Мишенька, поверь, я и так им хранима. Пусть он отведёт беду от вас всех, ведь вы сделали такое огромное дело. Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что вы, чёртовы бандюганы, на деле оказались такими хороши людьми.

Мишка смущённо опустил голову и пробасил:

— Нет, сестра, мы больше не бандюганы. Всё, с этим покончено навсегда. Мы промеж себя решили, что теперь нам нужно, как в старину, князьям со своими дружинами быть защитниками трудового люда. Только знаешь, хотя я в школе был двоечником, мне всё же хорошо запомнилось, что русские князья тоже были ещё теми псами и свой народ поедом ели. Мы этого делать не станем и будем ещё и трудиться, пахать наравне со всеми, если не больше других потому… Ну, а общем отрабатывать будем своё прошлое, когда мы на людей, как на дойное стадо смотрели. Всё, сестра, с этим мы покончили раз и навсегда. Сами не станем садиться на шею людям, и никому другому не позволим этого сделать. Ну, до свидания, Ярославна, дай я тебя поцелую.

Мишка нежно поцеловал меня в лоб, расцеловал в обе щёчки Алёнушку, сел в свой джип и поехал в сторону Невеля. Какой же он всё-таки замечательный парень, друг моего покойного мужа Володеньки. Да, и Славка с Виталиком тоже отличные ребята, просто замечательные. Закрыв за Мишкой ворота, мы с Алёнкой пошли в дом. Ещё три дня и для всей планеты начнутся времена страшных испытаний, но я была готова к этому страшному событию морально и если честно, то считала, что Апокалипсис очистит Землю от всей той нечисти, которой на ней развелось сверх всякой меры. Почему-то я была уверена, что все те люди, которые приложили максимум усилий, чтобы спастись — обязательно спасутся. Да, нам будет потом очень тяжело жить, но я не отчаивалась и верила, что мы сумеем возродить разрушенные города и что после Апокалипсиса наша жизнь пусть и не сразу, но всё же сделается лучше. Именно с такими мыслями я ждала этого страшного дня и как это ни странно, не боялась. Мне казалось, что за все мои труды мне воздастся пусть не сторицей, но хотя бы тем, что мы с Алёнкой спасёмся и у неё будет такой папка, о котором моя дочка всё время мечтала, ведь я много раз рассказывала ей, каким хорошим добрым и отзывчивым был Володя. Ну, а нашу последнюю ночь прежней жизни мы провели уже в батискафе. Я сидела в своей гондоле, а Алёнка уснула в своей.