"Гастролёр" - читать интересную книгу автора (Трахтенберг Роман)

Без бумажки ты какашка

«Пора домой! – понял я, выслушав бесконечную поэму о творчестве и жизни величайшего фотографа и донжуана всех времен и народов. – Это знак свыше. Пора!»

Мысль о том, что пора делать ноги, преследовала меня весь день, тем более что делать-то особо было нечего. Капитан заявил, что не желает больше связываться с русскими, до тех пор пока мой друг не «принесет свои извинения» (полагаю, в пухленьком конверте). Экскурсию с группой французов пришлось отложить, найти свободное судно я уже не успевал.

Костеря Витька, я подсчитал убытки от несостоявшегося погружения, а потом решил подбить бабки. Сколько же я заработал за это время? Я знал лишь примерную сумму, не пересчитывать же ежедневно, и сегодняшний финальный подсчет меня потряс! МНЕ ХВАТАЛО! Хватало на обратный путь! То есть – только на него. На сувениры и подарки не оставалось ни цента, ну и что? Родные меня поймут, до врагов мне дела нет. Кстати, о врагах – что-то страшновато, мало ли чего ещё успеет натворить Витёк?! Пусть без меня выкарабкивается.

И я пошел покупать билет на самолет до Москвы, оставив себе пару дней для прощаний с друзьями и знакомыми. Проводы прошли весело и шумно, ведь мы все были абсолютно уверены, что не раз ещё встретимся. И мест для дайвинга немного, и прослойка дайверов, как говорится, узка. Не простился только с подпольщиком Витюшей: он так и не объявился, но я был уверен, что объявится, как только уедут скандалистка-москвичка и немцы. Да только меня не найдет… И слава богу!

И вот я уже стоял с вещами в аэропорту. Мой взгляд скользил сквозь прозрачную стену по пустынным пейзажам, ставшим мне уже привычными и даже какими-то родными. Как же я теперь без моря-то?..

– Извините, сэр, – остановил меня офицер на паспортном контроле. – Но у вас просрочена виза.

– Ну и что? Я ведь уезжаю отсюда, а не приезжаю. Зачем мне виза?

– Боюсь, что вы не можете уехать, сэр, – с серьёзным видом сообщил мне он. – У вас просрочены документы, и вы должны сначала с этим разобраться, а потом уже уезжать.

– Да ладно! – не поверил я. – Уж не хотите ли вы мне сказать, что я должен продлить визу, для того чтобы иметь возможность улететь?

– Именно так, сэр.

– Мне бы старшего офицера.

– Конечно, сэр.

Начальник смены подтвердил мне этот бред и определенно заверил, что никаким «бакшишем» на месте дело решиться не сможет. Оно не в его компетенции.

– Ноу проблем, сэр, – сказал он мне. – Не расстраивайтесь. Завтра утром зайдете в иммиграционную службу, заполните бумаги, получите визу и улетите через пару дней.

– А мой билет?

– Сдайте его, сэр, пока не поздно или поменяйте на другой, скажем, через неделю.

Мое возвращение с чемоданом в гостиницу ошеломило и обрадовало народ, решивший, что проводы продлятся ещё неделю.

Следующим утром я занял очередь в иммиграционной службе. Вернее, это было не совсем стояние в очереди, народа не было. Я просто ждал полдня, пока меня пригласит к себе начальник. Результат ошеломил. Оказывается, для получения визы необходимо написать заявление и ждать ответа где-то три месяца. Вдобавок, шансов получить положительный результат у меня мало, так как я уже являлся нарушителем визового режима, а таким, как правило, отказывают. Заявление я все-таки написал, но как-то серьёзно при этом задумался.

…Хорошо, что я сумел завести друзей. Например, Али, узнав обстоятельства случившегося, пообещал помочь. Для этого он решил воспользоваться самым мощным оружием, действующим в любом человеческом сообществе, – связями. Первый «выстрел» дал информацию, показавшуюся абсурдной, но достаточно простой, чтобы её проверить. «Свой человек» из иммиграционной службы сообщил, что если я предъявлю авиабилет с датой отъезда на текущую неделю, то они своей властью, оштрафовав меня на пятьдесят долларов, продлят мне визу до последнего дня включительно. Я спокойно улечу, и всего делов-то.

В единственном офисе, представляющем все авиакомпании, летающие в Халаиб, мне объяснили, что на моем примере их очень ругало начальство, и теперь они ещё тщательнее проверяют наличие действующей визы у иностранных граждан перед продажей им билета. «Приходите с визой, сэр, – сказали мне. – И мы поставим дату прямо в ваш билет. Вам даже не придется ничего доплачивать. Все, что хотите, но без визы – нельзя».

Финт не вышел. Без визы нет билета, без билета нет визы…

Прям как в анекдоте: «Меня никто не трахает, и поэтому у меня прыщи. А не трахает никто, потому что у меня прыщи. Замкнутый круг какой-то получается».

В итоге, я решил воспользоваться напрямую помощью своей великой державы. Узнав телефон, позвонил в Российское консульство. Меня дипломатично выслушали, а потом я услышал новость, потрясшую меня сильнее, чем расстрел на базарной площади. Я ведь к тому времени уже забыл про короля, а он… вернулся к власти!

– Как это? – опешил я. – Вернулся? А где он был?

– Во Франции, – с удовольствием объявил сотрудник. – Влюбился во француженку, она заявила, что демократка и не терпит узурпаторов. Вот он и отрекся от власти…

Похоже, в консульстве любили посплетничать. Я узнал всю историю: когда монарх промотался (а француженка, хоть и не любила деспотию, но деньги уважала), он взялся звонить своим бывшим управленцам, которым сам лично передал в руки государство, и требовать, чтобы его продолжили обеспечивать. Те нахально заявили, что не обязаны. Он теперь – никто. «Ах так! – обиделся он. – Тогда я снова устрою переворот. На сей раз кровавый и жестокий! Мой народ, гонимый местью, даст вам пизды со мною вместе!»

Чиновники и президент струхнули. Хотя народ, наверное бы, не пошел, – а на кого лоток оставишь, – но потомственный монарх и без народа фигура значительная. Что, если он начнет трезвонить направо и налево, что в Нубии грядет война? Вся мировая пресса им заинтересуется. А стране, живущей лишь туристическим бизнесом, такая слава на фиг не нужна. Даже первые лица здесь сами являются владельцами отелей и ресторанов. И они решили уступить власть, предпочтя ей стабильный доход.

А я, в свою очередь, умудрился въехать в страну в тот самый день, когда Кинг покидал её. Мне поставили печать Королевства, а через несколько часов оно перестало существовать. Все печати аннулировались и считаются недействительными.

– Но раз король вернулся, они действительны? – рассудил я.

Оказалось – нет. Они там теперь разрабатывают новый дизайн или что-то вроде того. А все консульства знают про эту историю; потому-то со мной в самолете и не летело ни одного иностранного туриста.

– Мы, конечно, можем вмешаться и вернуть вас на родину, но боюсь, что в дальнейшем у вас возникнут проблемы с выездом за границу. Попробуйте решить вопрос с выездом сами каким-нибудь относительно легальным образом, – посоветовали мне напоследок, – И, уж если совсем никак, приезжайте.

– Спасибо, – поблагодарил я, решив великую державу оставить на самый крайний случай. Когда уже совсем жопа!

Пока Али связывался с влиятельными людьми, я отважился на отчаянный шаг. «Лучше буду невъездным в Нубию, чем невыездным из России! – подумал я. – Раз я нарушитель их спокойствия, то пусть ради этого спокойствия они меня сами отсюда и высылают». Начальник эмиграционной службы Халаиба принял меня на том основании, что у всех двух его офисных работников я уже был. Этот грузный пожилой человек с шестью звездами на погонах для начала предложил мне кофе. Я описал ему ситуацию.

– Боюсь, что я ничем тебе помочь не могу, – сказал он.

– Ну тогда и я никуда не поеду и визу никакую получать не стану, – заявил я.

– Ну и живи. Кто тебе не дает? – к моему удивлению, спокойно ответил генерал.

– Как так «живи»? У меня же нет визы! Значит, жить у вас без визы можно, а уехать без нее от вас нельзя? Вы разве не должны депортировать из страны человека, у которого закончилось право пребывания?

– Ты не кипятись, – осадил меня собеседник. – Давай посмотрим на все с другой стороны. Человек, пребывающий в стране незаконно, – это человек, нарушающий закон. То есть – преступник. Кто тебе сказал, что я должен депортировать преступника? Преступников мы никуда не депортируем, у нас и у самих тюрьмы есть.

…Тюрьмы?! Значит, два года… От силы.

Вариант с ребятами из нашего посольства моментально поднялся в рейтинге на приемлемую позицию. «Пожалуй, я погорячился, – внезапно подумалось мне. – Какое уехать?! Выйти бы отсюда!»

– Так какой подход тебе больше нравится? – спросил он.

– Первый, – почему-то очень тихо сказал я.

– То-то же. А то шустрый какой нашелся. С головой все делать надо, сынок. Не суетись, жди. Твое заявление я уже отправил на рассмотрение. И Али, кстати, от меня привет передай.

Я снова приступил к работе. По большому счету, в моей жизни ничего не изменилось, только как-то куражу немного поубавилось, что ли. Ощущение высокооплачиваемого каторжника, прикованного к галере, терзало душу. Голова была занята разработкой планов побега. Захват самолета я изначально не рассматривал. Пешком через пустыню или даже на краденом верблюде, но куда? А вот угон корабля в Израиль был действительно красивым планом, но «немного» смущало недружелюбное отношение евреев к угонщикам и террористам. А ещё во мне вдруг изменилось отношение к окружающим меня людям. То есть мы и раньше дружили, но это были совместные попойки, разговоры, кто как провел погружение, и я не присматривался к ним особо, слишком уж был занят собственным выживанием. Сейчас я занят им не меньше, однако мысль, что, возможно, уже никогда не увижу их, не буду больше погружаться в это прекрасное море, заставило взглянуть на окружающее с большим вниманием. Подвести итоги, вспомнить самое интересное; понять, что потеряю, если вдруг навсегда стану невыездным из России.

«…Ну, например, зачем вообще люди погружаются?» – задавался я вопросами. Есть разные причины. Одни – просто ради экзотики; другие ставят рекорды; третьим нравится ощущение трехмерного пространства, ведь по земле мы только ходим, а под водой можем летать; кто-то ищет сокровища; кто-то… кормит рыбок.

Обучался у меня как-то один такой толстенный мужик. Гидрокостюм ему даже примерять не стали. Погрузиться-то он погрузился, а вот плавать ему – ну очень тяжело. Сел он грустно прямо под кораблем на дно, отдышался и все оставшееся время рыбок рассматривал. Во время обеда он вдруг спросил меня:

– Слушай, а рыб покормить можно?

– Ну покорми, – ответил я.

Он сгреб все оставшееся после еды со стола, сунул в полиэтиленовый мешок и взял его на второе погружение. Там, уже привычно устроившись на дне, начал раздавать рыбам пищу. Вскоре вокруг него собралась целая туча, а он вальяжно подавал крошки то одной, то другой… Вышел из-под воды просто счастливейшим человеком и сказал, что всю неделю с нами нырять будет. Мы его барином прозвали. Когда по вечерам за пивом все обсуждали погружения, он рассказывал про рыбье меню: «Зелёненькие-то, оказывается, помидоры любят, а мелкие, жёлтые такие, булку не едят…»

Я вспоминал, как нырял с японцами. Они остановились в соседнем отеле, причем сняли лишь одну комнату, вытащили из нее мебель и спали все семеро на полу. Мы, естественно, прикалывались над ними и строили разные догадки по поводу причины такого странного поведения. Это было явно не из соображений экономии – каждый из них платил, как за отдельный номер. Как тут не заподозрить групповое сексуальное извращение?

Однажды ко мне подошел Камото и сказал:

– Мистер Эб-сан, вы очень хороший человек. Мы посовещались и решили, что вы можете приходить ночевать к нам.

– Спасибо, конечно, – удивился я. – А зачем? У меня есть своя комната…

– Но вы же живете совсем один, а одни живут только одинокие люди, у которых нет даже друзей. Если вас это беспокоит, пожалуйста, не стесняйтесь.

Вот, оказывается, в чем дело.

…И ещё, я почему-то убежден, что даже в райских кущах, рано или поздно, так или иначе, нам чего-то становится очень не хватать и этого «чего-то» начинает хотеться. Причем объект вожделения, как правило, предмет далеко не первой необходимости. Он даже скорее всего нам и не нужен вовсе, но именно его больше всего хочется. В этом мы все. Я, например, всегда предпочитал говядину, хороший такой стэйк средней прожарки в перечном соусе. И здесь его замечательно готовили в нескольких местах. А вот свинины, по понятным причинам, не было ни в каком виде. И как её не хватало!

Так вот, помнится, мы сидели в ресторанчике с каким-то нашим военным атташе и ужинали. Он приехал сюда из столицы с сыном на уик-энд и, узнав о соотечественнике, работающем дайвмастером, попросил меня погрузить с аквалангом под воду свое чадо.

– Да не вопрос, приводи с утра, – согласился я.

В перерыве между работой минут десять мы поплавали с ним за ручку на мелководье. Денег за это я, конечно же, не взял, а от ужина не отказался – отец чувствовал себя немного обязанным, ведь паренек просто верещал от восторга. Надо сказать, что такая практика была очень распространена. Родители часто обращались с подобными просьбами, чтобы развлечь своих ребятишек, которым дайвинг не подходил ещё по возрасту. Подростки «загорались» с первого же раза и ждать шестнадцатилетия ни за что не хотели. Они толпами обивали потом пороги разных дайвинг-центров, пытаясь самостоятельно договориться с инструкторами любыми путями. Но дети и подростки могут сильно отечь даже на небольшой глубине, надо суметь удержать их почти на поверхности, не лишая, однако, удовольствия. Увидев как-то, кстати, свою пятнадцатилетнюю дочь, безуспешно пытающуюся склонить меня к должностному преступлению, один из туристов подлетел ко мне: «Даже не думай! – сказал он, протягивая пиво. – За это ты получишь больше, чем за угон самолета».

– Ну так не жмоться и бери её с собой на корабль, – огрызнулся я. – Понырять с ластами и маской на рифе ей никто не запрещает. Она у тебя девочка взрослая и настырная. Гляди, своего где-нибудь да добьется.

Но я сейчас не об этом. Итак, ужинаем мы с атташе, болтаем о жизни и о всякой ерунде, как вдруг он спрашивает, не надо ли мне чего привезти «из города».

– А что там есть такого, – спросил я. – Чего нет здесь?

– Да там все есть, – неопределенно ответил он.

– А свинина? – вдруг пришло в голову мне.

– Не вопрос, достанем! – пообещал атташе.

Через пару дней он подлетел на своем «кадиллаке» и вытащил из холодильника, занимавшего практически весь огромный багажник, здоровенную замороженную свиную рульку.

– Держи! – протянул он её мне. – Извини, старик, тороплюсь очень. И так крюка такого сделал. Бывай здоров!

И он оставил меня, стоящего с огромным тающим куском свинины на улице мусульманского городка. Тогда я ещё не понимал всей сложности своего положения.

– Ц-ц-ц-ц! – отрицательно помотал головой Али, когда я попытался втащить свое сокровище в гостиницу. – С этим нельзя!

– В холодильник надо, – объяснил я ему.

– Тем более нельзя! – ответил Али. – Там ведь еда!

– А это что? – спросил я.

– Мясо грязного животного, – поморщился он. – К нему мы даже не прикасаемся.

– И как же мне быть?

На улицу высыпали постояльцы «Гранд Паласа». Их удивление не знало границ.

– Как ты достал свинину?! Где?! Давай сегодня барбекю устроим! – радостно кричали они.

– Только не у меня в гостинице! – предупредил Али.

– А где? – спросил я.

– Где хотите, только не здесь! – подытожил он. На улице, как всегда, было под сорок, мясо оттаивало, и надо было срочно что-то делать. «Мы сейчас, ждите тут», – вдруг сказали немцы и через десять минут появились, катя перед собой холодильник на колесиках, такой, из которых обычно на улице продают мороженое. «Провод длинный, с улицы до розетки достанет, – сообщили они. – Напрокат хозяин не давал, так пришлось купить».

Для готовки мяса ещё пришлось купить барбекюшницу, угли и одноразовую посуду. Наши приобретения хранились, естественно, тут же на улице, и теперь мы каждый вечер отходили недалеко в пустыню и устраивали себе маленький праздник, съедая под пиво по небольшому кусочку запретного яства. В память о незабываемом времени перед «Гранд Паласом», наверное, до сих пор стоит «придорожный холодильник», который Али, после того, что в нем было, даже трогать не решается.

…Кстати, о свинине. Вспомнился мне и директор одного из украинских колхозов, проходивший у меня начальный курс подводного пловца. Мужчина грузный, в возрасте и не очень разговорчивый. После сдачи экзаменов попросил помочь ему с выбором и покупкой подводного оборудования. Мы зашли в магазин. Первым делом он выбрал самый большой фонарь, а затем купил весь комплект, включая баллон и грузы. Денег отдал много.

– Зачем вам столько? – поинтересовался я. – У вас ведь и моря-то рядом нет.

– Знаешь, – ответил он. – Бабка моя очень раков любит. Упарился я в нашем пруду часами бултыхаться. Теперь с аквалангом я ей столько за раз наберу – нажрется до белой горячки!

А однажды приехали вместе отдохнуть два уважаемых человека. Как полагается, с хорошими деньгами и при охране. Оказалось, что это какой-то депутат и его, похоже, очень авторитетный друг. Дай, думают, с аквалангом попробуем – и ко мне. Корабль отдельный попросили… все дела. И вот сидят они на борту уже в оборудовании, а первым прыгнуть в воду никто не решается – страшно. Один второго давай подначивать, типа: «…Чего, слабо?» – а тот ему и отвечает: «Давай ты первым. Тебе-то чего терять. Один черт завалят, когда домой приедешь». Разные случаи всплывали в моей памяти, и теперь, когда я не знал, будет ли что-нибудь похожее в моей жизни, они становились мне особенно дорогими.

Как-то вечером Али пригласил меня на крышу выпить с ним чашку кофе и покурить кальян. Вид у него был озабоченный. Похоже, разговор предстоял серьёзный.

– Слушай, Эб, – заговорил он, раскуривая шишу. – Дела у тебя не очень. Я имею в виду визу. Мне тут позвонили… похоже, тебе откажут. А это плохо. После официального отказа ты уже так просто здесь не погуляешь. Власти должны будут с тобой что-то делать… Понимаешь, о чем это я?

– И что мне теперь? – упавшим голосом спросил я.

– Есть у меня одна идея… резервный, так сказать, вариант, но он последний. Если не сработает, я отвезу тебя в ваше русское консульство. Оставаться здесь не советую.

– А что за идея?

– Я устрою тебе встречу с одним человеком. Он начальник нашей службы государственной безопасности и сможет все, если захочет. Объяснишь ему свою ситуацию и попросишь помочь. Завтра он тебя примет. Только лишнего там не болтай.

…Объяснять мне ничего не пришлось. Мистер Халед был осведомлен, казалось, обо всем на свете. Невысокого роста, плотный, подтянутый, аккуратно одетый, неопределенно-среднего возраста мужчина с ничего не выражающими глазами – как же они все похожи. Он предложил мне чаю и разрешил курить.

– Что вы думаете о Нубии, мистер Эб? – как бы невзначай спросил он.

– Отличная страна! – ничуть не слукавил я. – Мне здесь очень нравится… не настолько, конечно, чтобы остаться на всю жизнь… но я бы с удовольствием приезжал сюда на отдых.

Мы поговорили о море, людях, традициях…

– У вас ведь дома хорошая работа? Я слышал, вы артист. Не могу понять только, каким образом вы оказались здесь, и почему «отдыхаете» так долго, – поинтересовался мистер Халед.

Я вкратце изложил ему всю историю и добавил, что не в моих привычках сдаваться и просить о помощи, и что из любых ситуаций стараюсь выходить победителем и уповаю только на себя. Такой я человек.

– Еще недавно я стоял без денег в чужой стране, не понимая ни слова. И вот я известный дайвмастер, у которого всегда есть клиенты, а значит, стабильный доход.

– Здорово ты проучил своего приятеля, поселив его в деревне. Это же был тот самый, из-за которого все произошло? – ухмыльнулся мистер Халед (даже об этом он осведомлен!). – А ведь он недурно придумал… и это, пожалуй, для тебя выход.

– Что вы имеете в виду? – не понял я.

– Наш король действительно учился в России, только не в Патриса Лумумба, а в Академии Генерального штаба. Он, кстати, будет здесь на днях. Для него готовят большую концертную программу. Выступить не хочешь? Могу устроить.

«ВОТ И СЧАСТЬЕ ПРИВАЛИЛО ДОЛГОЖДАННОЕ!» – опешил я.

Теперь, когда никто его уже не ждал. Когда судьба моя висела на волоске, испытывать её снова?! Будь у меня все в порядке с документами; не знай я, что меня ждет при провале, куражу было бы больше. Но сейчас…

– Боюсь, что моего английского не хватит, – засомневался я. – Да и жанр у меня, похоже, не для местного менталитета.

– С переводчиками никаких проблем, – успокоил мистер Халед. – А вот по поводу текста надо бы уточнить. Ты ведь рассказываешь веселые истории, не так ли? Они, говорят, очень смешные, но некоторые не очень приличные. Так вот, страна у нас, как ты знаешь, мусульманская, и соответственно мы не затрагиваем некоторых тем, как-то: супружеская неверность, шутки, оскорбляющие достоинство мужчины, унижающие женщину, высмеивающие семью и труд, религиозного плана… с социально-политическими поосторожнее, а лучше вообще не трогать. Ну про военных, сам понимаешь, медицинские будут не в тему… и никаких, естественно, ругательств и пошлых намеков.

Ни фига себе! Он перечеркнул практически все темы анекдотов.

– А что, если я буду рассказывать о нас – о русских и вреде пьянства, скажем? – предложил я.

– Пожалуй, подойдет, – согласился мистер Халед. – Принесешь текст, я посмотрю. Только не тяни, времени у нас мало.

– О гонораре мы поговорим потом? – немного обнаглев и снова почувствовав себя звездой, пошутил я.

– Сколько тебе обычно платят за выступление перед руководителями суверенных государств? – спросил он язвительно.

– Да… НИСКОЛЬКО. Я, если честно, перед ними ни разу ещё не выступал, – сознался я.

– Удивительно! Ни разу не выступал, а все знаешь, – пошутил в ответ мистер Халед. – Домой, говоришь, хочешь?

Писать по-английски я не умел, поэтому привлек к подготовке своих иностранных друзей. Два вечера допоздна я рассказывал им на крыше анекдоты, а они их записывали. Каждые две-три минуты наш отель просто взрывался от хохота. А я… все равно терзался сомнениями. Слишком много поставлено на карту. Не позвонить ли снова в Российское консульство? Только как расценит король, что я отверг его ангажемент?…Была не была. Артист должен умереть на сцене.

Когда сценарий и текст окончательно определились, я сдал их цензору.

– Смешно, – подтвердил мистер Халед. – Начало сократи, концовку переделай, здесь вот подправь, вот это вообще выкинь и готовься. Но помни: от текста ни на шаг. Отвечаешь за это дельце своей головкой.

И чтобы я никак не переврал смысл его слов, он постучал по моей дурной башке: «Я всё понятно объяснил?»