"Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну" - читать интересную книгу автора (Нарочницкая Наталия Алексеевна, Фалин...)

Договор о ненападении, или история как средство политической борьбы

Большая группа современных немецких историков пытается представить дело таким образом, что подписание договора о ненападении между Германией и Советским Союзом 23 августа 1939 г. и стало основной причиной Второй мировой войны, в результате которой погибли десятки миллионов людей. Этот тезис настойчиво и не безуспешно пытаются внедрить в сознание немцев в том числе даже самые независимые и бравирующие своим критическим отношением к власти средства массовой информации Германии.

Дело в том, что толкование истории затрагивает весьма чувствительную область современного общества, его так называемое «национальное самосознание», структурными элементами которого могут служить не только исторические факты, но и всякого рода мифы и «политически корректные» интерпретации событий прошлого.

Среди современных немецких историков широкое распространение получил термин «историческая политика» или «политика в области истории» («Geschichtspolitik»), который указывает на то, как государство, в том числе и самые хваленые демократии, заинтересованы в том, чтобы быть, по мере возможности, единственной высшей инстанцией при толковании исторических событий. При этом история используются как эффективное средство политической борьбы для легитимации или намеренного осуждения прошедших событий.

Немецкий историк Эдгар Вольфрум (Wolfrum), например, считает, что во время Веймарской республики шла настоящая «гражданская война за воспоминания», основными темами которой были такие термины как «удар кинжалом в спину», активно использовавшийся в том числе и Адольфом Гитлером для дискредитации Веймарской республики. По мнению того же Вольфрума, немецкие историки во время Третьего рейха активно поддерживали власть и, по сути дела, являлись поставщиками «духовных боеприпасов» для национал-социалистов. Следует добавить, что все историки времен Третьего рейха сохранили свои места и в ФРГ.

Многим в Германии не нравится тот факт, что Советский Союз оказался победителем в борьбе против нацистской Германии. Так, например, газета «Die Welt» сокрушается по поводу того, что в 2005 г. тогдашний канцлер Германии отмечал в Москве «окончание Второй мировой войны» и «ни словом не обмолвился о пакте Гитлера-Сталина». «Этот пакт, — возмущенно продолжает газета, — не только закрепил раздел Польши между двумя тоталитарными державами XX века, но и вообще открыл национал-социалистической Германии путь к проведению войны на уничтожение»[455].

Так называемый «спор историков», начавшийся в Германии более двадцати лет назад, продолжается и по сей день. По сути дела, этот спор не является собственно спором историков — это жесткая политическая полемика по поводу недавней немецкой истории и ее последствий для национального самосознания современных немцев. Положивший начало этой полемике немецкий историк Эрнст Нольте продолжает отстаивать тезис о том, что «изначальное» зло — это большевистский режим в России, а национал-социализм был якобы только вынужденным ответом на этот исторический вызов.

Важно помнить, что полемика по поводу новейшей германской истории началась 8 июня 1986 г. с публикации статьи Нольте под названием «Прошлое, которое не проходит» в газете «Frankfurter Allgemeine Zeitung». Все эти жаркие споры проходят преимущественно на страницах газет и журналов, а также на телевидении. Таким образом, это не академическая дискуссия, а целенаправленная обработка общественного мнения страны с определенных политических позиций.

Сам инициатор «спора историков» Эрнст Нольте (Nolte) очень часто прибегает к отнюдь не научным аргументам, он намеренно пытается воздействовать на эмоции своих читателей, а не на их разум. Нольте полагает, что Гитлер был напуган пытками с использованием голодных крыс, которые, как он считает, применялись на Лубянке в годы Гражданской войны в России, и вообще он очень боялся какого-то «китайского ЧК». Именно поэтому он якобы и начал войну на уничтожение против Советской России. Действительно, Гитлер, узнав о капитуляции под Сталинградом командующего 6-й армией фон Паулюса, упоминает «клетку с крысами». Он сказал тогда, что фон Паулюса теперь повезут на Лубянку, испугают его голодными крысами и он «все подпишет». Однако из всего этого вовсе не следует, что Гитлер «испугался» и только поэтому напал на Советский Союз.

До сих пор многие исследователи ломают голову над тем, почему Нольте постоянно ссылается на какое-то мифическое «китайское ЧК». Некоторые историки даже проводили специальные исследования и пытались выяснить, сколько же этнических китайцев работало в Чрезвычайной комиссии. Однако, эта загадка не является такой уж неразрешимой, если вспомнить, к примеру, что Томас Манн умышленно называл евреев «киргизами», чтобы не прослыть антисемитом.

Анализируя причины и последствия договора о ненападении между Германией и Советским Союзом Нольте отмечает, что Гитлер, по его мнению, был больше «реалполитиком», нежели антикоммунистом. Действительно, завоевание «жизненного пространства» в России стало для фюрера германской нации в какой-то момент более важной задачей, чем физическое истребление евреев. Не случайно 22 августа 1939 г., то есть за день до подписания пакта о ненападении, Гитлер пригласил к себе в альпийскую резиденцию руководство вооруженных сил. Глядя на гору Унтерсберг, где по легенде ждал своего часа и великой битвы призрак Фридриха I Барбаросса, фюрер призвал своих офицеров «закрыть сердца для сострадания» и подготовиться к «жесточайшим действиям».

Готовя нападение на Польшу, Гитлер все время не терял из виду предстоящую войну с Советской Россией. Как справедливо замечает наиболее авторитетный немецкий историк Себастьян Хаффнер, Гитлер после окончания Первой мировой войны пришел к выводу, что Россия показала себя слабой в военном отношении и была побеждена. То есть она, как полагал фюрер немецкой нации, может быть побеждена также и в будущем. Именно поэтому Гитлер и говорит в «Майн кампф» об «указующем персте» в сторону России — этого «колосса на глиняных ногах», готового «рассыпаться в прах». «Конец еврейского владычества в России, — поучал Гитлер, — будет также концом России как государства». Таковы были последствия в том числе политического и дипломатического поражения Советской России, зафиксированные в статьях Брест-Литовского договора.

Нольте, как и многие другие немецкие историки ревизионистского направления, считает, что Советский Союз «открыл путь Германии к началу войны против Польши». «Это был, — продолжает Нольте, — пакт войны». Распространенность подобной точки зрения на Западе не делает, однако, этот тезис более убедительным. Но германский историк на этом не останавливается. «Это был пакт раздела, — продолжает он. — Это был пакт уничтожения». Нольте характеризует этот договор — пакт войны, пакт раздела и пакт уничтожения — как не имеющий параллелей в истории XIX и XX веков.

Здесь уместно было бы вспомнить, что Советский Союз не был приглашен в Мюнхен, где Великобритания и Франция заключили одностороннюю сделку с Гитлером. Черчилль справедливо заметил, что тогда все сделали вид, что Советский Союз вообще не существует, и за это пришлось тому же Западу заплатить дорогую цену. Нольте умышленно замалчивает тот факт, что 17 апреля 1939 г. Советский Союз еще раз выступил с предложением в адрес Великобритании и Франции о создании большой антигитлеровской коалиции. Даже консервативные британские военные круги поддержали эту идею.

Конечно, и Германия, и Советский Союз считали Версальский договор несправедливым, но это вовсе не означает, что эти две страны были друг на друга похожи. Гитлер, кстати, был далек от этого мнения, хотя и отмечал, что с приходом к власти Сталина Советская Россия становится «менее интернациональной» более «национальной», то есть больше думает об укреплении собственного государства, чем о мировой революции.

Советский Союз, конечно же, не планировал никакой войны на уничтожение, тогда как для Гитлера это было главной целью его жизни. При этом нельзя не заметить, что формулировка: «…в случае территориально-политического переустройства», содержащаяся в секретном протоколе, не предполагает, что именно Советский Союз начнет эти военные действия. Скорее советское руководство так интерпретировало это положение — если дело дойдет до военного конфликта в Европе, то в таком случае Москва будет претендовать на присоединение тех территорий, которые были отторгнуты у России в результате Первой мировой войны и будет вынуждена сделать это в интересах обеспечения своей собственной безопасности. Кстати говоря, Прибалтийскими государствами в это время были заключены с Советским Союзом военные соглашения.

Известно, что Гитлер сразу после нападения на Советский Союз признался итальянскому дуче, что сотрудничество с Россией очень удручало его, а после разрыва договора о ненападении он испытал огромную радость и «испустил вздох облегчения». «Я счастлив, что теперь эти душевные страдания закончились»[456]. Гитлер был в восторге от того, как англичане и французы, пытаясь натравить Германию на Россию, откровенно саботировали заключение договора о европейской безопасности, и это обстоятельство фюрер немецкого народа успешно использовал в своих интересах.

Великобритания и Соединенные Штаты по праву считали себя в этой ситуации третьей радующейся стороной. В Лондоне были хорошо информированы о ведущихся с начала 1939 г. переговорах между Германией и Советским Союзом. Германский атташе в Москве Ганс Херварт фон Биттенфельд (Bittenfeld) своевременно проинформировал об этом как англичан, так и французов. Самую подробную информацию о переговорах в Кремле он сразу же передал сотруднику MI6 Фитцрою Макклину (MacClean). Сам бывший атташе долго не признавался в совершении этого, с точки зрения многих своих коллег, «предательства». Только когда американский дипломат и бывший посол в Москве Чарльз Болен (Bohlen) издал в 1980 г. свои мемуары, в которых он упомянул о том, что молодой немец «Джонни» регулярно сообщал ему о переговорах между Германией и Советской Россией, об этом стало известно. По словам Херварта, американцы серьезно восприняли его предупреждения, и он надеялся на то, что они смогут повлиять на англичан и убедить их в большой опасности и пагубности проводимой по отношению к гитлеровской Германии политики «умиротворения». В министерстве иностранных дел Германии быстро вычислили, кем же был на самом деле этот «Джонни». Сделать это было не трудно, так как многие коллеги его так и называли. Однако, вопреки традиции этого ведомства, Херварта не заклеймили как предателя. В определенной мере это объяснялось тем, что он был достаточно тесно связан с графом фон дер Штауфенбергом — организатором покушения на Гитлера, совершенного 20 июля 1944 г. Кроме того, американцы очень активно позаботились о том, чтобы у их доверенного лица не возникли дополнительные проблемы.