"Введение в политическую науку" - читать интересную книгу автора (Гаджиев)
Марксизм ленинизм в теории руководствовался коммунистическим идеалом построения совершенного и справедливого общественного строя. Нельзя забывать и то, что в течение определенного, хотя по историческим меркам краткого, периода коммунистический идеал стал руководством к жизни почти для 40 % современного человечества. Однако немаловажно, что для реализации поставленной цели на вооружение были взяты безжалостные, антигуманные средства. Смертный грех большевиков состоит в том, что они дискредитировали великий коммунистический идеал.
При всем том неоспорим факт близости и определенного родства фашизма и большевизма по ряду параметров. Прежде всего не может не обратить на себя внимание почти полная синхронность их появления на исторической арене. Их истоки - в самом начале нынешнего столетия, а в полный голос они заявили о себе во втором и начале третьего десятилетия, т.е. в период так называемой великой трансформации капитализма из свой предпринимательского в корпоративный (или, как его у нас до недавнего времени именовали, государственно-монополистический капитализм. Не вдаваясь в подробности, отметим что большевизм и фашизм выступили в качестве соответственно левой и правой альтернатив центристскому реформаторскому пути развития капитализма в социально-экономической сфере и либеральной демократии в политической сфере. За короткий период из незначительных групп они превратились во влиятельные общественно-политические движения, которые сумели подчинить своему господству сотни миллионов людей из многих стран.
Важным объединяющим эти альтернативы началом было то, постулировали цель реализации социалистических принципов - разумеется, в собственном понимании: интернационального и националистического. Особенно в начальный период предатели фашизма и большевизма склонны были открыто признавать эту близость. Так, Н.Бухарин на XII съезде РКП(б) в 1923 г. отмечал [26]:
...характерным для методов фашистской борьбы является то, что они больше, чем какая бы то ни было другая партия, усвоили себе и применяют на практике опыт русской революции. Если их рассматривать с формальной точки зрения, то есть с точки зрения техники их политических приемов, то это полное применение большевистской практики и специального русского большевизма: в смысле быстрого собирания сил, энергичного действия определенной системы бросания своих сил, "учраспредов", мобилизаций и т.д и беспощадного уничтожения противника, когда это нужно и когда это вызывается обстоятельствами.
Гитлер же в беседах с Г. Раушнингом настойчиво подчеркивал, что он научился у марксизма и марксистов методам политической борьбы. Более того, он утверждал [59, с. 148]: "Национал-социализм это то, чем мог бы стать марксизм, если бы освободился от своей абсурдной искусственной связи с демократическим устройством".
И действительно, фашизм и большевизм имели ряд близких или общих по своему функциональному системообразующему, методологическому назначению элементов. Это, в частности, единая всеохватывающая цель (хотя у каждого из них она существенно отличается по своему содержанию); господство одной революционной партии нового типа; моноидеология, отвергающая другие идеологии; сходные средства и методы достижения идеальных целей; слияние в единое целое партии, государства и общества; политизация всех без исключения сфер жизни; физический и моральный террор и т.д. Именно эти характеристики, которые более или менее подробно будут проанализированы ниже, позволяют оценивать фашизм в разных его вариантах и марксизм-лененизм в его большевистской интерпретации как два противоположных проявления или два альтернативных (правого и левого) варианта особого общественно-исторического феномена - тоталитаризма.
При этом необходимо подчеркнуть, что выделяемые признаки и характеристики тоталитаризма надо понимать в идеально-типическом смысле, а не как как точное отражение реальной ситуации в обществе, поскольку в общем и целом как в гитлеровской Германии, так и в сталинском Советском Союзе даже в самом апогее тоталитаризма вряд ли было бы правомерно говорить о всеобщей тотализации сознания. В реальной жизни все было значительно сложнее.
Естественно, если люди поставлены перед выбором свобода или хлеб, что по сути зачастую означает выбор между свободой и голодной смертью, то большинство из них выберет хлеб Но это при жестком императивном выборе. Однако все же, как сказано в Святом Писании, "не хлебом единым жив человек". Если бы это было не так, то человек до сих пор не вышел бы из пещер каменного века или же царство самого Великого инквизитора было бы вечным. Спора нет, хлеб нужен человеку как воздух, и он приговорен к тому, чтобы в поте лица зарабатывать свой хлеб насущный. Тем не менее опыт нашей страны убедительно показывает, что зло само по себе, в каких бы обличиях оно ни выступало, не способно окончательно ликвидировать божественный образ в человеке, возвратить его в тварное состояние. Стремление к свободе и утверждению истинно человеческого начала неистребимо. Поэтому неудивительно, что в самые мрачные времена тоталитаризма при всех искажениях сознания, приоритетов, миропонимания и т.д. были миллионы и десятки миллионов людей, которые честно и зачастую самоотверженно тянули свою лямку, служили своей родине, людей, значимость которых всегда остается величиной постоянной, инвариантной. Поэтому было бы неправильно и непредусмотрительно вынести огульный приговор всей семидесятилетней истории страны и всем тем, кому выпала незавидная доля быть героями, персонажами и просто участниками этой истории.
К тому же нельзя забывать, что тоталитарные режимы были подвержены определенным изменениям. О более или менее чисто тоталитарном режиме в Советском Союзе, по-видимому, корректно говорить применительно к сталинскому периоду, охватывающему конец 20-х - первую половину 50-х годов. В последующие годы имела место постепенная "либерализация" режима, связанная с отказом от наиболее одиозных форм контроля над умами людей и террора. Перейдем к анализу важнейших элементов и характеристик тоталитаризма.
8.3. Аннигиляция традиции
Популярно мнение, что большевистский режим в СССР и нацистский рейх в Германии коренились в национально-исторической традициях двух стран и в сущности представляли собой противостояние их истории в новых условиях. Такое мнение, верное в принципе, нуждается в существенных оговорках. Разумеется, объективно ни один народ не может убежать от своей истории, и в прямом смысле на обоих режимах лежала родовая печать национально-исторических традиций немецкого и российского народов, их культуры, самосознания, религии и т.д. К тому же у руководителей и идеологов обоих вариантов тоталитаризма не было недостатка в заверениях о своей приверженности историческому началу. Более того, именно себя они выдавали за истинных наследников и продолжателей дела наиболее достойных, на их взгляд, предков и радетелей национальной культуры, величия и традиций. Гитлер и его приспешники любили выставлять свои идеи и планы как возврат к истории, как восстановление прерванной цепи времен. Так, рассматривая в качестве исходного рубежа период, когда германцы оттеснили славян к Востоку, Гитлер утверждал [125, с. 35]: "Таким образом, мы, национал-социалисты, начинаем там, где закончили битву шесть веков назад. Мы приостановили бесконечную миграцию немцев на юг и запад и обратили наш взор на земли, расположенные на востоке". Что касается руководителей большевизма, то они претендовали на Реализацию всего лучшего и прогрессивного в историческом наследии не только народов России, но и всего человечества.
При всем этом общеизвестно, что оба варианта тоталитаризма, во всяком случае в идеологии и пропаганде, отстаивали претензии на разрушение старого мира "до основания" и построение на его обломках нового мира в соответствии со своими фактически искусственно сконструированными моделями.
Сущностной характеристикой тоталитарной системы является ориентация на слитность, тотальное единство всех без исключения сфер жизни в обществе. Это, в частности, проявилось в отрицании тоталитаризмом важнейшего, можно сказать центрального элемента современной западной цивилизации - гражданского общества и его институтов, составляющих фундаментальные аспекты человеческого бытия. Как говорилось выше, гражданское общество является средоточием множества разнообразных конкурирующих друг с другом центров и источников
власти и влияния, обеспечивающих свободу реализации возможностей каждого отдельно взятого индивида, прежде всего свободу экономического выбора. Исторический опыт как демократических, так и тоталитарных систем показал, что не может быть личной свободы там, где нет разнообразия источников жизнеобеспечения и свободы экономического выбора.
Очевидно, что контроль над важнейшими ресурсами общества, как материальными, так и нематериальными, будет находиться у тех, в чьих руках сосредоточен контроль над экономической властью. Как подчеркивал Ф.фон Хайек [75, № 11, с. 134], "идея централизованного планирования заключается в том, что не человек, но общество решает экономические проблемы, и, следовательно, общество (точнее, его представители) судит об относительной ценности тех или иных целей". Там, где нет свободы экономического выбора, а единственный работодатель - государство (или при национал-социализме - всецело преданные режиму или полностью контролируемые им частные предприятия), не может быть и речи о свободном политическом, интеллектуальном и каком-либо ином волеизъявлении людей. Собственность, принадлежащая государству или жестко им контролируемая, неизбежно политизируется, поскольку она порождает монополию власти, подчиняющей себе все рычаги политики и экономики, сливающихся в единое целое. Что касается самой собственности, то она становится обезличенной, надындивидуальной, отчужден ной. Более того, и собственность, и экономика оказываются не просто политизированными, а политизированными при существен ной милитаризации их важнейших компонентов и характеристик
Человек - это абстракция, некая умственная конструкции если пренебрегать такими характеристиками, как раса, пол, возраст, нация, культура, вера и т.д. Не случайно идеологи и вожди тоталитаризма ставили своей целью трансформацию экономических, социальных, социокультурных, духовных отношении, убеждений, ценностей, установок людей. Более того, ставилась задача сознательной и целенаправленной переделки самого человеческого бытия. С этой точки зрения тоталитаризм в отличие от всех форм традиционного деспотизма, абсолютизма и авториторизма является феноменом XX столетия. Для последних при всех их различиях было характерно господство традиции, обычая, предания и т.д., власть занимала подчиненное по отношению к ним положение, она основывалась на традиции. Единство в традиционном обществе зиждилось на укорененности в общественных структурах - семье, общине, родственных связях, племени, этнонациональном сообществе, церкви и т.д. Люди, порой занимая чуть ли не рабское положение по отношению к власть имущим, все же находили опору в этих структурах.
Традиция представляет собой механизм воспроизводства социальных институтов и норм, при котором поддержание последних обосновывается, узаконивается самим фактом их существования в прошлом. Поэтому не приходится удивляться, что тоталитаризм ставит в качестве одной из своих главных целей аннигиляцию традиций. Эта установка выражалась в переименовании древних названий городов, улиц, проспектов, музеев и т.д., в ограничении доступа к определенным видам исторической и критической литературы, в отказе от некоторых "устаревших" традиций в области архитектуры, живописи, скульптуры, театра, от отдельных празднеств, обычаев народной жизни, которые будто бы противоречили новым культурным традициям, мешали им нормально складываться и развиваться. С этой точки зрения тоталитаризм отличает своеобразная амнезия исторической памяти, своеобразный манкуртизм.
Одной из важнейших предпосылок и условий тоталитарной системы является размывание, а то и элиминация традиционной социальной стратификации, достижение культурной, социальной, нравственной, даже этнонациональной (в теории) однородности путем уничтожения всех объединений, организаций, которые могли служить для человек референтными группами, таких, как нация, соседская и родственная общины, церковь, реальные, а не официальные организации, союзы, ассоциации, сословия, классы и т.д. Тоталитарная система разрывает все органические корни, связывающие отдельного человека с обществом, она строится на предельной унификации всех связей человека, выставлении на всеобщее обозрение самых неприкосновенных сторон и аспектов частной жизни. Единственной референтной группой для отдельного человека остается государство. Здесь, пожалуй, в наиболее наглядной форме и во вселенском масштабе был реализован принцип "разделяй и властвуй". "Религия и национализм, - писал Э. Фромм [74, с. 26], - как и любые обычаи, любые предрассудки- даже самые нелепые и унизительные, - спасают человека, связывают его с другими людьми, от самого страшного - изоляции".
Идеологи и вожди тоталитаризма, сознавая это, сделали Для того, чтобы фрагментировать и атомизировать общество, лишить человека унаследованных от прошлого социальных и иных связей и тем самым изолировать людей друг от друга. В результате каждый отдельно взятый индивид остается один на один с огромным всесильным аппаратом принуждения.
8.4.Тоталитарные перевоплощения интернационализма и национализма
Как известно, одной из важнейших традиционных опор, на которых базируется личность, тем зеркалом, через которое индивид сознает себя членом общества и приобретает чувство самости является нация. Симптоматично, что правый и левый варианты тоталитаризма, подойдя к этой проблеме, казалось бы, с противоположных позиций, сумели использовать ее каждый по-своему для утверждения тотального господства государства.
С определенными оговорками можно сказать, что маркер является ровесником национальной идеи и понимаемого широко (и не только сугубо негативно) национализма. С этой точки зрения он представляет собой не только вызов классической политической экономии, не только критику капиталистических производственных отношений, но и критику национализма и религии. Будучи программой освобождения людей от промежуточных образований, мешающих превращению отдельного индивида во "всемирную историческую личность", марксизм постулировгь образование пролетариата в качестве силы, трансцендирующей национальные приверженности и действующей на наднациональном уровне. Чтобы подчинить людей выполнению этой цели, ставилась задача разрушить национально-культурные традиции и ценности, оторвать их от национальных корней. Поэтому естествен но, что с самого начала марксизм рассматривал национализм, равно как и религию, в качестве противника, с которым необходимо вести решительную и бескомпромиссную борьбу.
Оценивая национальный вопрос всецело с точки зрения целей классовой борьбы пролетариата, основоположники марксизма исходили из постулата, что любое общество строится на горизонтальных классовых различиях, пересекающих национальные границы и приверженности, и поэтому играющих более фундаментальную роль по сравнению со всеми другими различиями, в том числе и национально-этическими. Была сформулирована идея, согласно которой национализм представляет собой продукт капиталистического развития и ему суждено исчезнуть с исчезновением капитализма. К.Маркс и Ф.Энгельс утверждали, что освобождение пролетариата от капиталистического ига приведет к ускоренному исчезновению национальных различий и антагонизмов. Предполагалось, что с установлением господства пролетариата и по мере утверждения принципов социализма разделение людей по национальному принципу потеряет всякий смысл и оно будет полностью заменено классовым разделением. При этом особо подчеркивалась мысль, что только пролетариат может стать той силой, которая способна выполнить историческую задачу объединения народов в единое целое.
Следует отметить, что марксисты, в том числе и русские, вели ожесточенные споры о будущем нации и национальных отношений в условиях перехода к социализму и в ходе социалистического строительства. Но при всех спорах о федерализме, автономизации, реализации права наций на самоопределение вплоть до полного отделения В.И.Ленин и его сподвижники в целом сохраняли убежденность в том, что в процессе социалистического строительства социально-экономические и национально-культурные различия между регионами, национально-государственными образованиями постепенно будут сглажены и в конечном счете преодолены и это создаст условия для победы интернационального начала над национальным.
С этой точки зрения все нации и народности оказались действительно равны. Как бы игнорируя законы общественно-исторического развития, предписывающие каждому народу свой собственный путь и собственное место в обществе, называемом человеческим, была поставлена задача осчастливить многие народы, оставшиеся при феодализме, путем перенесения их в социализм, минуя капитализм, а те народы, которые "застряли" в родоплеменных отношениях, приобщить к благам социализма, минуя и феодализм, и капитализм. Широкомасштабные репрессии и выселение наиболее трудолюбивой прослойки населения из деревни под лозунгом ликвидации кулачества как класса, вынужденное переселение людей из деревни в город или отдаленные ре гионы страны вели к подрыву питательных корней, вековых ус. тоев национального образа жизни, ослаблению приверженности к труду, родному очагу, национальной истории. В итоге советские люди были объявлены членами совершенно невероятного и парадоксального образования - интернационального народа, безнациональной нации - "новой исторической общности".
Еще более пародоксальным представлялось то, что идеология интернационализма, приобрела уже в своеобразно перевернутой форме функции идеологии национализма. Этому в значительной степени способствовали интересы и потребности сохранения России как единого государства в условиях возрождения сепаратистских устремлений отдельных национальных регионов внутри страны и постоянной угрозы внешней интервенции, создавшей атмосферу осажденной крепости. Идеология интернационализма по существу оказалась поставленной на службу государственных интересов. Ее функции были аналогичны тем, которые национализм выполнял в идеологии германского нацизма. Не случайно, что понятия антикоммунизма и антисоветизма стали в некотором роде синонимами, а ключевым элементом пролетарского национализма считалась поддержка политики Советского Союза.
В идеологии фашизма произошло органическое слияние социализма и национализма, что в итоге дало основание А.Гитлеру и его сподвижникам говорить о национал-социализме. Здесь интерес представляет определение социалиста, которое дал Гитлер в одном из своих выступлений в 1922 г. [77, с. 114]: "Тот, кто готов рассматривать цели нации как свои собственные в той мере, когда для него нет более высокого идеала, чем благосостояние нации; тот, кто понимает наш государственный гимн "Германия превыше всего" в том смысле, что для него нет в мире ничего выше его Германии, народа и земли, тот является социалистом".
Очевидно, что в рассматриваемом аспекте марксизм-ленинизм и фашизм придерживались диаметрально противоположных позиций. Воинствующий расизм и национализм последнего общеизвестны. Укажем лишь, что в методическом плане утверждения тоталитарных структур и ментальности они сыграли роль, аналогичную той, которую сыграли теория классовой борьбы и идея интернационализма в марксизме-ленинизме. Подобным же образом расизм и национализм были превращены в универсальные системо-образующие установки, определяющие строй действий и мыслей всех членов общества. С самого начала фашизм рассматривал нацию как некий синтез всех без исключения материальных и духовных ценностей, имеющий приоритет перед отдельным индивидом, группами, слоями, классами. Как утверждал Гитлер в своем выступлении перед промышленниками в 1932 г. [38, с. 116], определяющее значение имеет "осуществление волеизъявления нации, ибо только это волеизъявление может быть исходной точкой для политических выступлений". Еще более определенно и недвусмысленно он говорил об этом на Нюрнбергском конгрессе НСДАП в 1938 г. По его утверждению, чтобы закрепить "чудо германского воскресения", начатое в 20-х годах, партия должна объявить безжалостную войну классовым и сословным предрассудкам. Она должна позаботиться о том, чтобы независимо от рождения и происхождения сильный волей и талантливый немец мог найти доступ к высшим степеням социальной лестницы.
Стало быть, важное место в фашистской идеологии отводилось уничтожению всех классов, но в отличие от марксизма-ленинизма, предполагавшего осуществить это на основе пролетарского интернационализма, приверженцы фашизма пытались достичь эту цель путем подчинения всего и вся сугубо национальному началу. В отличие от "буржуазного и марксистско-еврейского мировоззрения", откровенничал Гитлер, идея национал-социалистического "народного государства" оценивает "значение человечества в его базовых расовых терминах" [125, с. 311-363]. Поэтому, продолжал он, эта идея отвергает равноправие рас и, признавая существование высших и низших рас, считает необходимым содействовать торжеству первых. Она не может признать право на существование каких-либо этических идей, если эта идея представляет угрозу расовому существованию носителей более высокой этики. Поэтому естественно, что краеугольным камнем тысячелетнего Третьего рейха была провозглашена идея сохранения чистоты арийской расы, а нового порядка для остального Мира - идея господства арийской расы. Деятельность основополагающих общественных институтов всецело подчинялась этой Универсальной задаче. Как считал Гитлер [77, с. 115], семья не является самоцелью, а служит более высокой задаче - увеличению и сохранению человеческого рода и расы. Именно в этом состоит смысл семьи и ее задача. О каком человеческом роде и о Какой расе шла речь, вряд ли есть смысл напоминать.
Важной характеристикой фашистской идейно-политической конструкции стало отождествление, органическое слияние понятий "нация" и "национальное государство". Государство рассматривалось как юридическое воплощение нации, наделенное ответственностью за определение ее природы, целей и интересов в каждый конкретный исторический период. Как считал Гитлер, государство не имеет ничего общего с экономикой, поскольку оно есть не экономическая, а расовая организация [125, с. 107]. В результате, по справедливому замечанию Р.Фарначчи [109, с. 265] фашизм отождествлял общество с нацией, нацию с государством экономическую деятельность с политической деятельностью.
Таким образом, начав, казалось бы, с прямо противоположных позиций, Гитлер и его сподвижники пришли к выводу, по своему функциональному значению близкому позиции большевиков. Только если у последних в качестве субъектов смертельной схватки выступали классы, то у нацистов демаркационная линия проходила между немецким народом, с одной стороны, и остальным миром - с другой. Как верно подметил В.Н.Ильин, "языческий национализм, красный интернационализм" при всех необходимых оговорках оказались поставленными на службу идентичным целям - обоснованию и идеологическому обслуживанию фашистского и большевистского режимов.
8.5. Политический и идеологический монизм
Выше отмечалось, что в тоталитарной политической системе практически исчезает разделение между государством и гражданским обществом. Государство доминирует над обществом. Здесь фашизм и большевизм, отправившись с противоположных полюсов идейно-политического спектра, пришли к одному результату. Так, если первые с самого начала высшей ценностью считали государство, то приверженцы второго отстаивали неизбежность его исчезновения (во всяком случае в теории).
Фашистские теоретики исходили из того, что любая форма организованной, автономно ассоциированной жизни воодушевляется государством. Формальным элементом в государстве является его суверенная политическая и юридическая власть. Фашистские теоретики, например С.Нунцио, признавали, что организованные ассоциации в рамках государства могут формулировать правила регулирования взаимоотношений между своими членами, но эти правила будут эффективны лишь в том случае, если они санкционированы государством. Все ассоциации и организации в государстве пользуются автономией постольку, поскольку они способны управлять своими внутренними делами. Но тем не менее государство является единственным и конечным источником власти, так как оно обладает исключительным правом использования насилия. Тем самым фашисты фактически отвергали кале бы то ни было ограничения на политический и юридический суверенитет государства. Государство по своей сути интегрально я тотально, в его рамках нет места частному в отрыве от публичного. Эта идея нашла доктринальное выражение в следующем афоризме Муссолини: "Все внутри государства, ничего вне государства и ничего против государства".
С этой точки зрения интерес представляют меры, предпринятые Гитлером уже на первом году своего пребывания у власти. Так, 4 апреля 1933 г. был введен запрет на свободный выезд граждан из страны, а также выездные визы; 11 апреля - день 1 мая объявлен Праздником национального труда; 14 апреля 15 % профессоров изгнаны из университетов и других учебных заведений; 7 мая произведена "чистка" среди писателей и художников, опубликованы "черные" списки не (истинно) немецких писателей"; 22 сентября издан закон об "имперских культурных гильдиях" писателей, художников, музыкантов, который вводил фактический запрет на издание, исполнение, выставки всех тех, кто не являлся членом гильдии, а 1 декабря - закон об обеспечении единства партии и государства и т.д.
Нечто подобное было целенаправленно осуществлено и в нашей стране с приходом к власти большевистской партии в 1917 г. Уже в начале 1918 г. было разогнано Учредительное собрание. Этот акт положил начало уничтожению или подчинению большевиками всех независимых институтов и небольшевистских партий. Годы военного коммунизма стали периодом установления политической диктатуры. Постепенно сворачивалась издательская Деятельность, запрещались все небольшевистские издания, подвергались аресту руководители оппозиционных партий, которые затем объявлялись вне закона. Все более растущую власть приобрел политический сыск в лице ВЧК и ее преемниц, под полный Контроль большевистской партии были поставлены профсоюзы. Процесс закрепления и ужесточения диктатуры приобрел особенно широкий размах с приходом к власти И.В.Сталина.
В итоге для обоих вариантов тоталитаризма стали характерны Полное доминирование государства над обществом, элиминация различий между государством и обществом. Более того, и общество, и государство были фактически поглощены господствующей партией. При монопартийной системе первоначально происходит совмещение или фактическое слияние высших органов партии и государственной власти. Логическим завершением этого является превращение партии фактически в стержневой элемент государственной структуры. Показательно, что, отвергая саму возможность примирения с существованием каких бы то ни было "марксистско-демократических центровых" или иных партий, Гитлер и друга руководители Третьего рейха исходили из того, что именно партии со своими особыми, конфликтующими друг с другом про. граммами и стратегиями повинны в развале Германии и, естественно, не могут стать фактором ее возрождения. Отсюда Гитлер делал вывод: "пока будет существовать национал-социалистическое государство, будет существовать национал-социалистическая партия. Пока будет существовать национал-социалистская партия, не может быть ничего иного в Германии, кроме национал-социалистского государства". Симптоматично, что, провозгласив "вечность" своей партии, Гитлер декларировал в 1935 г. [38, с. 138]: "Партия есть моя частица, а я - часть партии".
"Мы говорим Ленин, подразумеваем - партия, мы говорим партия, подразумеваем - Ленин". Всем нам знакомы эти слова. Но вслед за известным поэтом мы могли бы с равным основанием сказать: "Мы говорим партия, подразумеваем - государство, мы говорим государство, подразумеваем - партия". Не случайно ведь в Конституции СССР было зафиксировано положение, сформулированное в ее шестой статье, согласно которой КПСС является ядром политической системы СССР. Нельзя не отметить, что как фашизм (предельно откровенно), так и большевизм (в более завуалированной форме) в дополнение и осуществление партийно-государственной диктатуры проповедовали и широко практиковали авторитарную власть фюрера - вождя. Этот принцип в качестве руководства для себя недвусмысленно сформулировал Гитлер: "...власть начальника над подчиненным и подчинение нижестоящих вышестоящим". На X съезде ВКП(б) В.И.Ленин высказал мысль о том, что диктатура пролетариата - слишком серьезная вещь, чтобы ее можно было доверить самому пролетариату. Он часто говорил, что "диктатура пролетариата невозможна иначе, как через коммунистическую партию большевиков".
Ленин шел значительно дальше этой констатации, обронив как-то фразу, в предельно сжатой форме отражающую суть большевистской системы власти [59, с. 272]: "Советский социалистический демократизм осуществляется единолично и диктатуре нисколько не противоречит, ... волю класса иногда осуществляет диктатор, который иногда один более сделает и часто более необходим". Поэтому не случайно, что З.Бжезинский и К.Фридрих называют тоталитарную диктатуру "автократией, основанной на современной технологии и массовой легитимизации" [99, с. 4].
Партийному монизму соответствует монизм идеологический, который пронизывает всю иерархию властных отношений сверху донизу - от главы государства и партии вплоть до самых низших звеньев власти и ячеек общества. Так, в сталинском варианте тоталитаризма марксизм-ленинизм стал идеологической основой партийно-государственного режима. Обосновывался тезис, согласно которому большевистская партия, возглавившая классовую борьбу трудящихся и угнетенных, начала и совершила пролетарскую революцию и приступила к социалистическому строительству, тем самым проложив путь к светлому будущему - коммунизму. Следовательно, именно ей должна принадлежать вся полнота государственной власти. Такая позиция мало чем отличается от позиции руководителей и идеологов фашизма, которые считали, что исключительно НСДАП вправе быть единственным носителем власти и вершителем судеб Германии.
В этих двух главных разновидностях тоталитаризма все без исключения ресурсы - материальные, человеческие или интеллектуальные, были направлены на достижение одной универсальной цели: тысячелетнего рейха в одном случае и светлого коммунистического царства всеобщего счастья - в другом. Единая универсальная цель обусловливает единую идеологию - государственную и сконструированные на ее основе политические ориентации, установки, принципы, которые с помощью разветвленной сети средств массовой информации и пропаганды, семьи, школы, церкви и т.д. настойчиво внедряются в сознание широких масс, призваны обосновывать и объяснять действительность в терминах этой цели, преодолевать препятствия, стоящие на пути ее достижения. Все, что не согласуется с единомыслием в отношении данной цели, предается анафеме и ликвидируется. В результате все разногласия в обществе расцениваются как зло, которое следует вырвать с корнями. В силу своей органической связи с политической борьбой споры марксизма-ленинизма и национал-социализма с другими философскими школами, идейными течениями и обществоведческими направлениями неизменно приобретали политическое содержание. Это определяло нетерпимость приверженцев тоталитаризма к позициям и аргументам оппонентов - представителей других течений и направлений, фанатичность в отстаивании собственных позиций и принципов. Отсюда провозглашенный большевиками принцип "Кто не с нами - тот против нас" или "Если враг не сдается, его уничтожают". В подобном же духе в одном из своих выступлений в 1925 г. Гитлер говорил, что в борьбе возможен только один исход: либо враг пройдет по нашим трупам, либо мы пройдем по его.
Тоталитарное государство использовало всю свою мощь для утверждения мифологической версии своей идеологии в качеств единственно возможного мировоззрения. Она была превращена фактически в государственную религию со своими догматами, священными книгами, святыми, апостолами, со своими богочеловеками (в лице вождей, фюреров, дуче и т.д.), литургией и др. Здесь государство представляет собой чуть ли не систему теократического правления, где верховный жрец-идеолог одновременно является и верховным правителем. Это, по удачному выражению Н.Бердяева, "обратная теократия".
Поэтому естественно, что марксизм, рассматриваемый как завершение всей мировой философии, был выведен из-под критики, а его положения сделаны критериями оценки всех остальных философских систем. Уже Ф.Энгельс, а затем наиболее преданные последователи основоположников марксизма заложили прочный фундамент позиции, ставящей К.Маркса вне критики и тем самым делающей его неприкосновенным пророком нового учения. Ф.Энгельс, например, писал [43, т.35, с. 187]:
Маркс настолько превосходит всех нас своей гениальностью, своей чуть ли не чрезмерной научной добросовестностью и своей баснословной ученостью, что, если бы кто-либо попытался критиковать его открытия, он только обжегся бы при этом. Это возможно будет только для людей более развитой эпохи.
Таким образом, Маркс приобретал как бы статус святого отца церкви, а его произведения - статус священного писания, не подпадающие под общепринятые правила и нормы рационального критического анализа. Что касается марксизма-ленинизма советского периода, то он приобрел атрибуты фундаментализма с его фанатизмом, буквализмом и эсхатологизмом.
Статус религиозной веры с существенными элементами мистицизма и даже спиритуализма приобрела фашистская идеология, особенно в ее нацистской ипостаси. Ее священными книгами стали работа "Основы девятнадцатого века" Х.С.Чемберлена, которую гитлеровская газета "Фёлькишер беобахтер" в 1925 г. назвала евангелием нацистского движения, "Миф двадцатого века" А.Розенберга и др. Разумеется, над всеми ними стояла "Майн кампф" Гитлера, предлагавшаяся в качестве идейно-политической платформы "тысячелетнего рейха". Показательно, что почти во всех немецких семьях она выставлялась на почетное место в доме, считалась почти обязательным дарить ее жениху и невесте к свадьбе и школьнику после окончания учебы. Касаясь отношения широких масс к самому Гитлеру, газета "Франкфуртер цайтунг" писала в 1934 г. [38, с. 142]: "Из масс поднимается почти не воспринимаемый, но весьма влиятельный коллективный флюид. Это есть тот поток, который производит "германское чудо". Этот поток встречается с невидимыми волнами, которые исходят от самого Гитлера. Эта игра обмена душевными силами заменила в Германии партийный парламент... Не в голосованиях, а в живыx" определяемых чувством связях между вождями и последователями, укрепляемых такими встречами с народом, находится политический центр тяжести нового государства".
Тоталитарные варианты политической философии постулируют идентичность индивидуальных и коллективных целей, обещая, что нормальные цели индивидуальных людей будут реализованы по мере выполнения целей народа, нации, страны, государства и т.д. "Совершенному обществу,- писал Н.Новгородцев [51],- приписывается значение высшей нравственной основы, которая дает человеку и полноту бытия и смысл существования. Общественное начало получает абсолютный характер. Преданность обществу заменяет религиозные стремления, обетование земного рая ставится на место религиозных чаяний". Отсюда вытекает, что совершенствование людей связано с постоянным совершенствованием общества на основе соответствующей идеологии.
8.6. Террор как сущностиая характеристика тоталитаризма
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |