"Введение в геополитику" - читать интересную книгу автора (Гаджиев)
Трудно назвать также идеи, концепции, теории, которые по своей значимости можно было бы поставить на один уровень с феноменологией и экзистенциализмом в философии, теорией смены цивилизаций, структурно-функциональным анализом, теориями социальной стратификации в социологии и т.д. Не видно на Олимпе социальной мысли фигур калибра Э.Гуссерля, М.Хайдеггера, К.Ясперса, А.Камю и др.
Что касается новейших теорий информационного общества, информационной, компьютерной революций и т.д., то за исключением некоторых не столь значительных нюансов они мало чем отличаются от теорий постиндустриального общества начала 70-х годов. Концепция так называемых "постматериальных ценностей", сформулированная в 70-х годах, поражает своим рационализмом и сущностным материализмом. Разумеется, здесь речь идет лишь о теориях и мысли, так сказать, самого высокого уровня, этапного характера, а не о сфере конкретных исследований в конкретных областях обществознания, где исследовательский инструментарий и аналитический уровень всемерно совершенствуются. Подобного рода примеров можно было бы привести множество из самых разных сфер жизни, но изложенное здесь дает достаточные основания сказать, что проблема кризиса рационалистического сознания отнюдь не снята с повестки дня.
Однако при оценке этих реальностей нельзя забывать о том, что для общественно-исторического развития, особенно на переходных его фазах (часто оказывающихся началом восхождения), характерно усложнение общественной жизни, размножение ее форм, обогащение структур и сетей человеческих отношений. Согласно теории Вайцзеккера, включение более высокого семантического уровня снижает новизну на других уровнях эволюции. Так, социокультурная эволюция сначала в высших животных, а затем и в человеке открыла безбрежные границы новизны. С развитием техники низшие слои в социальной динамике становятся все более ритуализированными и нормализированными.
Но сами люди не нормализировались, поскольку новый уровень новизны теперь действует внутри нас. Как отмечал Э.Янч, человек не просто "выше" других организмов, он живет одновременно на большем числе уровней, чем те жизненные формы, которые появились раньше него. В условиях многомерной эволюции каждый уровень имеет свой принцип организации. Это вносит существенные коррективы и в феномен энтропии, поскольку человек и общество, сознательно вторгаясь в ход вещей, способны не только блокировать ее, но и пробуждать, и даже создавать новые источники энергии, искать новые пути и способы самовоспроизводства и самопродолжения в истории. И в нашем случае европейская цивилизация подспудно и сознательно ищет гарантии своей жизнеспособности и прогресса на путях глобализации, всемерного стимулирования всепланетарной цивилизации, вхождения в нее.
Контрольные вопросы
1.Что понимается под парадигмой?
2.Какие вы можете назвать парадигмы?
3.Какое содержание вкладывается в понятие "энтропия" и "энтропийность цивилизации"?
4.Что понимается под кризисом евроцентристского мира?
5.Какие существуют пути выхода из этого кризиса?
10. СИНТЕЗ ДВУХ НАЧАЛ
10.1. Понятие цивилизации
Чтобы правильно понять перспективы геополитического развития современного мира, вкратце рассмотрим на примере греко-римской или средиземноморской цивилизации древнего мира возможности синтеза восточных и западных начал.
Само понятие "цивилизация" появилось в ХVIII в. и тесно связано с понятием "культура". Приоритет в этом деле принадлежит французским просветителям, которые цивилизованным называли общество, основанное на началах разума и справедливости. Но лишь в 1798 г. этот термин был включен во французский "Словарь Академии". В Англии первое его употребление зафиксировано в 1767 г. В России слово "цивилизация" получило распространение в 60-х годах ХIХ в.
В ХIХ в. под цивилизацией подразумевался высокий уровень развития материальной и духовной культур стран и народов Европы. Тогда же утвердилось использование этого понятия для обозначения ступени общественного развития, следующей за варварством.
На протяжении ХIХ и ХХ вв. оно получило дальнейшую разработку и развитие. В современном употреблении его трактовка, при всей распространенности и общепринятости, характеризуется крайней неопределенностью и расплывчатостью. В настоящее время существует множество противоречащих, а то и исключающих друг друга определений термина "цивилизация". В 1952г. американские культурологи А.Кребер и К.Клакхон выделили 164 определения "культуры", указав при этом, что в большинстве случаев данное слово употребляется как синоним слова "цивилизация". Это свидетельствует не только о разбросе подходов к разработке определений цивилизации, но и о их нечеткости, неструктурированности и некой зыбкости. По-видимому, эти качества нельзя считать однозначно недостатком, поскольку социальная жизнь настолько многообразна и сложна, что ее невозможно охватить какими бы то ни было, даже самыми совершенными теориями и концепциями.
Необходимо отметить, что сами авторы теорий цивилизации, получивших наибольшую популярность, прекрасно понимали это и не всегда претендовали на законченность, завершенность, закрытость своих теорий. Так, показательно, что у Ф.Броделя цивилизация выступает как некое пространство, культурно-географическая зона или "ансамбль", в котором сосуществуют определенным образом упорядоченные элементы культуры. У Н.Данилевского это "культурно-исторические типы", обладающие "формативным принципом", у А.Кребера - модели культуры, основанные на высших ценностях, у П.Сорокина - большие культурные суперсистемы, обладающие центральным смыслом или ментальностью.
Здесь особо следует отметить позицию А.Дж.Тойнби. Внимательное чтение работ этого автора, который внес существенный вклад в историческую и историко-философскую мысль ХХ в., не может не оставить впечатление определенной искусственности, натянутости предложенных им конструкций. Они настолько туманны и неясны, что ряд авторов вообще ставит под сомнение факт существования самого феномена цивилизации. Но не совсем корректно делать вывод, что цивилизация есть некий миф, искусственная конструкция, лишенная какого бы то ни было позитивного содержания и смысла.
Нужно сказать, что любая теория или идея представляет собой некую идеальную конструкцию в духе идеальных типов М.Вебера. И это, как мне кажется, прекрасно понимал и А.Тойнби, который характеризовал цивилизацию как наднациональное "умопостигаемое поле исторического исследования", как "движение, а не состояние, странствие, а не убежище". Большинство теорий цивилизации, в том числе и теория А.Тойнби, именно и ценны в качестве такого идеального типа, вычленяемого для эпистемологических целей.
Как представляется, для каждой цивилизации характерна напряженная внутренняя борьба между различными тенденциями и альтернативами жизнеустройства за гегемонию, прежде всего в духовной сфере, и за контроль над природными и людскими ресурсами. Однако при всей дифференцированности и внутренней противоречивости в любой цивилизации можно обнаружить некий комплекс идей, идеалов, ценностей и норм, составляющих в совокупности некую духовную ось, к которой тяготеют, особенно в центре, важнейшие компоненты данного сообщества.
Всякая цивилизация, которая первоначально отправлялась от некого комплекса сугубо автохтонных, партикуляристских ценностей, установок, мифов, табу, стереотипов и т.д., постепенно в процессе своего восхождения разрабатывала некоторые более широкие, способные стать универсальными для вовлекаемых в свою орбиту стран и народов социокультурными и политическими установками и ориентациями.
10.2. Параметры греко-римской цивилизации
Формы восприятия пространства и времени составляют важную, сущностную характеристику любой цивилизации или культурного круга. В древности внешний мир рассматривался любым человеческим сообществом как арена злых, демонических сил, враждебных самому духу данного сообщества. Более того, вавилонская, египетская, ханьская, хараппская цивилизации жили, подчас не зная ничего или крайне мало друг о друге и не имея общего или раздельного друг с другом исторического опыта. По представлениям древних римлян, за римским Imperium простирался Barbarorum libertas, который представлял собой мир хаоса и эгоистического своеволия.
Хотя греко-римская цивилизация распространилась на всю западную и центральную Европу, северную Африку и западную Азию, даже коснулась Индии, с китайской цивилизацией она в течение довольно длительного времени почти не соприкасалась и не вступала во взаимодействие. Если обе цивилизации и имели какое-либо представление друг о друге, то легендарное и мифологическое.
Но тем не менее уже во II в. до н.э. монархи великих империй называли себя царями четырех сторон света, а в I в. до н.э. возникли мировые религии, обращенные к отдельному человеку независимо от его национальной и племенной принадлежности. Новые цивилизации Древнего мира - финикийская, греческая, римская, персидская - знали о своих предшественницах и современницах и по мере возможностей усваивали их опыт. Более того, они установили тесные связи с китайской и индийской цивилизациями. По-видимому, не случаен тот факт, что время (VIII-III вв. до н.э.), которое К.Ясперс назвал "осевым" (Axenzeit), характеризуется поразительным, можно сказать, одновременным всепланетарным духовным прорывом на огромных пространствах Евразии: рождение конфуцианства и даосизма в Китае, буддизма и джайнизма в Индии, зороастризма в Иране, монотеизма пророков в Палестине, величайших философских школ в Греции.
Особо важен с рассматриваемой точки зрения тот факт, что для новых древних цивилизаций в значительно меньшей степени были характерны приверженность автохтонным началам и большая ориентированность как на диалог между собой, так и на экспансию - территориальную и культурную. Особенно отчетливо это обнаружилось в империях Александра Македонского и Римской. В некотором смысле их можно назвать евразийскими - как по их географическому расположению, так и по тому, что средиземноморская цивилизация, на которой они базировались, синтезировала в себе и западное, и восточное начала.
Греко-римская цивилизация в результате завоеваний сначала Александром Македонским, а затем Римом огромных пространств, множества стран и регионов охватила большую часть известной тогда ойкумены как на Востоке, так и на Западе. В IVв. до н.э. греки подчинили своему влиянию всю Азию до самого Инда, Индию до самой Бенгалии, а римляне, захватив на Западе территории нынешних Южной Испании и Португалии, вышли к Атлантическому океану. Ареал ее господства или влияния включал Британские острова, Индию, Скандинавию. Культурное влияние Греции на Востоке распространялось на Малую Азию, Сирию, Египет, Вавилон, Персию, Индию. Очевидно также и обратное влияние последних на греко-римский мир. Поэтому можно понять Сенеку, который говорил: "Единственное государство, достойное мудреца, это весь мир... Я знаю,- подчеркивал он, - что моя родина - мир". Ему вторил Лукреций Кар, который в своей знаменитой поэме "О природе вещей" писал:
"Нет ни краев у нее, и нет ни конца, ни предела.
И безразлично, в какой ты находишься части вселенной".
Для греко-римской цивилизации вся окружающая варварская ойкумена служила объектом постоянной экспансии и освоения. Необходимо отметить, что Эллада первоначально наряду с Персией причисляла к варварским странам и Македонию. Примечательно, что царь Македонии Филипп для оформления своей власти над Грецией применил греческие правовые дефиниции, поскольку македонское право находилось на более низкой ступени развития.
Взаимоотношения Греции и Персидского царства развивались довольно интенсивно и отнюдь не ограничивались военными конфликтами. Мильтиад - верховный командующий афинской армией во время знаменитой битвы при Марафоне (490 г. до н.э.) был даже подданным персидского царя, но вынужден был бежать от него в Афины. Персидская держава была активной участницей внутригреческих дел и в этом качестве оказывала немаловажное влияние на развитие событий в рамках средиземноморской цивилизации. По свидетельству античных авторов, в период пелопонесской войны она активно вмешивалась в межполисные споры и конфликты, оказывая финансовую помощь то одной, то другой из враждующих сторон. Во многих аспектах ее можно считать одной из существенных составляющих этой цивилизации. Об этом, в частности, свидетельствует та легкость, с которой Александру Македонскому удалось завоевать и интегрировать Персидское царство в созданную им мировую империю. В данной связи немалый интерес представляет панэллинская идея, послужившая идеологической основой этой империи. Считается, что первым эту идею выдвинул сицилиец Горгий в Олимпии на празднествах в 392 г. до н.э.
Примечательно, что сами создатели панэллинской идеи в преддверии завоеваний Александра Македонского немаловажное место в будущей империи отводили варварам. "Я утверждаю,- подчеркивал Исократ в обращении к Филиппу в одноименном памфлете, - что ты должен быть благодетелем эллинов, царем македонян, повелителем возможно большего числа варваров".
Рассуждая в подобном духе, современник Исократа Ксенофонт также внес существенный вклад в формирование монархической и панэллинской идей. Интересно, что Ксенофонт, развивая эти идеи в своей итоговой работе "Киропедия", видел на троне идеального государства представителя династии персидских царей- Кира Младшего, наделенного автором всеми чертами, достойными идеального царя - создателя нового мирового порядка в Элладе и сопредельной ей ойкумене. Показательно, что после победы в решающей битве при Гавгамелах Александр Македонский был провозглашен царем Азии. Причем после окончательного завоевания Азии Эллада оказалась низведенной до статуса подвластной мировому властелину провинции.
Завоевывая персидские территории, македонский царь присоединял их к своей империи, не изменяя государственного аппарата, оставшегося от персидских царей, и назначая на открывшиеся вакантные посты нередко представителей местных народов. Сатрапом Мидии Александр назначил перса Оксидата, Парфии- парфянина Атминапа, неназванной страны на Кавказе - перса Проекса, Бактрии - перса Артабаза и т.д. Особенно отчетливо эта тенденция прослеживается в завоеванном у персов Египте, где в качестве одного из руководителей был поставлен египтянин Петисий. Сам Египет был разделен на номы, которые возглавлялись, во всяком случае первоначально, монархами - египтянами.
После провозглашения царем Азии Александр перенял царские исигнии Ахеменидов и при своем дворе насаждал заимствованный у них же этикет. Как писал Арриан, "восхищаясь обычаями персов и мидян, он сменил одежду и переделал чин дворцового этикета". Осуждая это, Арриан сетовал: "Я знаю, что Александр увлекся мидийской и персидской роскошью и жизнью варварских царей, совершенно отличной от жизни подданных, и я порицаю его за то, что он, Гераклит родом, сменил родную македонскую одежду на мидийскую. Порицаю и за то, что он не постыдился вместо головного убора, который он, победитель, носил издавна, надеть тюрбан побежденных персов".
Эти и множество других фактов свидетельствуют о том, что Александр Македонский, завоевав почти всю известную в тот период ойкумену, создал не просто панэллинскую империю, а некий вариант средиземноморско-азиатской империи. Чувства исключительности и превосходства Рима над остальным миром сочетались с открытостью культурному опыту и достоянию внеиталийских народов. Констатируя влияние покоренной Греции на римлян, Гораций писал:
"Греция, взятая в плен, победителей диких пленила,
в Лаций суровый внеся искусства".
По свидетельству Ювенала, в I в. до н.э. в Риме широко процветали культ восточного происхождения - Исиды, Анубиса, Амона и др. Многие бытовые вещи носили греческие имена - перистиль, нимфей, аткус, эйнохойя, эксомида и т.д. Как отмечал Г.С.Кнабе, "между Римом и варварством лежали для римлян не только пропасть, но и обширный спектр переходных состояний, и границы между этими состояниями были подвижны".
За чертой самого Рима простирались земли италийских городов, с которыми римляне вели войны, но в то же время заключали союзы, устанавливали деловые и брачные отношения. В старых средиземноморских цивилизациях, расположенных за италийскими городами, римляне находили "политические формы, социальную структуру, систему гражданства, правовые нормы, в общем сходные с их собственными". Поэтому при всех необходимых здесь оговорках окружающие страны и народы "объединились с римлянами в единый полисный мир, в пределах которого свободно перемещались, заимствовались, усваивались культурные представления, образы богов, художественные ценности".
По мере завоевания дальние неиталийские народы рано или поздно также подвергались римизации. Как отмечал, например, Страбон, жители Бетики (Испания) "полностью усвоили римский образ жизни, не помнят своего родного языка и стали народом, одетым в тоги".
Во II в. мир был как бы разделен на три империи - Римскую вокруг Средиземноморья, Парфянскую, охватывающую Иран и Ирак, и Кушанскую в Центральной Азии и Индостане. Для всех них было характерно эллинофильство. Пожалуй, наиболее ярким примером этого единства явился Митридат VI - правитель Понта в Малой Азии - одного из государств - обломков монархии Александра Македонского, который в зависимости от обстоятельств выступал то как защитник эллинской свободы, то как законный наследник древних персидских царей. Символично, что Римская империя, потерпев крушение на Западе, сохранилась на Востоке.
| © 2025 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |