"Запретная любовь" - читать интересную книгу автора (Хенли Вирджиния)

Глава 3

— Где я?

Тори никак не могла понять, где находится.

— В моей постели.

Она заглянула в черные глаза Фэлкона Хокхерста — и тотчас же все вспомнила. «Мне надо как-то исхитриться, чтобы вернуться домой вовремя», — подумала Тори. И вдруг рассмеялась, сообразив, что ей вовсе не хочется домой.

Фэлкон посмотрел на нее с некоторым удивлением:

— Над чем ты смеешься?

— Над тем, что я твоя пленница, — ответила Тори и в тот же миг вдруг поняла, что еще никогда не чувствовала себя такой свободной! Она коснулась кончиками пальцев щеки Хокхерста. — А где твое родимое пятно?

Он нахмурился и отстранил ее руку:

— Если будешь дотрагиваться до меня так чувственно, я за себя не ручаюсь.

Она тут же сменила тему:

— Мне так кажется — или на самом деле здесь пахнет чем-то очень вкусным?

— Мистер Берк принес нам ужин. Полагаю, что должен накормить тебя.

Тори облизнула губы кончиком языка и промурлыкала:

— Ах, я ужасно проголодалась.

— Будем ужинать в постели?

— Фу, наглец! Тебе нравится заниматься самообольщением?

Фэлкон ухмыльнулся и спросил:

— А тебе, дорогая, нравится, когда тебя бодают рогом?

Виктория густо покраснела. Ей никогда не приходилось слышать такое выражение, но было понятно: имеется в виду что-то греховное и нечистое. И она даже догадывалась, о чем именно шла речь.

— Что-то ты раскраснелась… — удивился Фэлкон. — Но известные мне дамы никогда не краснеют…

— А ты знаешь многих дам?

Он ненадолго задумался.

— Полагаю, что да.

Тори сбросила с себя покрывало и заявила:

— У дам не принято ужинать в нижнем белье, но ты сам виноват.

— Мне все равно… — Фэлкон пожал плечами. — Тем более что твои панталончики просто очаровательны.

Он подвел девушку к небольшому столику и придержал золоченый стульчик, когда она садилась. Потом уселся напротив нее. Сняв с блюда массивную серебряную крышку, Фэлкон разрезал мясо и наполнил тарелку гостьи. После чего налил в бокалы вина и проговорил:

— Что ж, расскажи, кто ты такая на самом деле и что тебе понадобилось в замке?

— Меня действительно зовут Виктория Карсуэлл, и мой отец действительно служил в приходской церкви Хокхерста. Он умер полтора года назад. А замок Бодиам пустовал долгие десятилетия и совсем обветшал.

Фэлкон молча кивнул. Он слушал девушку с явным интересом.

— Но не так давно замок унаследовал джентльмен по имени сэр Перегрин Палмер Фуллер, — продолжала Тори. — И этот джентльмен пригласил меня на ужин. Более того, он даже признался, что намерен на мне жениться. Узнав, что мне очень нравится Бодиам, он разрешил осмотреть его. И я… каким-то странным образом я почувствовала свое родство с этим замком. Мне даже почудилось, что я ощущаю присутствие тех, кто когда-то жил здесь. И вот… я шла по длинному коридору, когда вдруг услышала, что кто-то бежит за мной. Обернулась — и увидела леопарда! Я в ужасе побежала по коридорам, а затем — вверх, по винтовой лестнице. Увидев дверь, я открыла ее, и мы с вами встретились.

— А теперь мы с тобой вместе ужинаем, — с ухмылкой заметил Хокхерст и поднял свой бокал, как бы приветствуя гостью.

Тори сделала глубокий вздох и вновь заговорила:

— Я думаю, что леопард загнал меня в прошлое. Из Викторианской эпохи я примчалась в эпоху короля Георга. То есть пробежала расстояние в сто лет.

— Ты говоришь так, как будто веришь в это. Говоришь со страстью.

Тори снова вспыхнула.

— Я все воспринимаю со страстью, только научилась скрывать ее.

— Зачем скрывать?

— Для благовоспитанной дамы демонстрировать свои чувства — неприлично. Неприлично даже иметь какие-либо чувства, в особенности — страстные.

— Страсть — величайшее из чувств, — заметил Фэлкон, пристально взглянув на девушку. — Но ты, рассуждая о чувствах, почему-то краснеешь. Это вызывает удивление. Наверное, мы действительно принадлежим к разным мирам.

Тори со вздохом кивнула.

— Да, наверное…

Она помолчала, потом вдруг заявила:

— Ты считаешь меня своей пленницей, но на самом деле я вовсе не уверена, что хочу отсюда сбежать. Потому что мир, в котором я живу… он подавляет, он просто невыносим.

Фэлкон взглянул на нее с искренним удивлением:

— Ты о чем? Как такое может быть?

— Видишь ли, мой мир ужасно строг во всем, что касается морали. Все, что доставляет удовольствие, считается у нас греховным. Моя мать — абсолютно нетерпима. А добропорядочность стала для нее второй религией. Мне запрещается все, только дышать разрешают.

Тори вдруг пристально посмотрела на лорда:

— Скажи, а ты не устраивал вечеринку несколько дней назад?

Фэлкон утвердительно кивнул:

— Да, было дело.

— Знаешь, я присутствовала на ней. Вернее — наблюдала с галереи менестрелей. Сначала я подумала, что это — маскарад, потому что все были одеты в костюмы Георгианской эпохи. Значит, в тот вечер я тоже перенеслась на сто лет назад, правда — всего лишь на минутку. И у меня тогда возникло странное ощущение… Казалось, я также должна была присутствовать на той вечеринке.

Рассказ девушки явно заинтриговал лорда Хокхерста.

— Расскажи поподробнее, — попросил он. — Расскажи о своих ощущениях.

— Ну… я вдруг почувствовала, что мне хочется одеться точно так же, как те дамы. И точно так же обвешаться драгоценностями. Но смущало то, что они слишком уж вольно себя вели. Вернее — те дамы.

— Да, для невинной девицы такое зрелище могло показаться довольно оскорбительным, — согласился Фэлкон. — Но раз уж ты оказалась в моем времени, то можешь поучаствовать в каком-нибудь из моих развлечений.

— Ты считаешь, что я не в своем уме?.. Ты смеешься надо мной?

Хокхерст с улыбкой пожал плечами:

— А ты можешь посмеяться надо мной также, согласна?

— Но мне даже нечего надеть… — пробормотала Тори и тут же почувствовала, что краснеет.

Хокхерст рассмеялся и проговорил:

— О, не беспокойся… В замке есть гардероб, полный женского тряпья, прямо под этой комнатой. Все принадлежало моей метрессе. Но она сбежала, предпочла Суссексу Лондон. Что ж, ее можно понять. В Лондоне у нее любовников хватает… Так что же, ты осмотришь гардероб этой дамы?

Тори тотчас кивнула:

— Да, спасибо. Это очень великодушно с твоей стороны. А можно мне прямо сейчас накинуть на себя что-нибудь?

— Вот уж ни к чему. Я хочу, чтобы ты оставалась в таком виде до вечера. Твои панталоны приводят меня в восторг. Ты вся приводишь меня в восторг.

«Этот наглый дьявол понимает, что мне ужасно неловко в одном нижнем белье, — подумала Тори. — И он полагает, что так со мной легче справиться. Похоже, он все еще считает меня шпионкой. А сам наверняка что-то утаивает».

В этот момент послышался какой-то странный звук — словно в дверь с обратной стороны чем-то ударили.

— Должно быть, это Пандора, — сказал Хокхерст.

Он направился к двери.

— Пандора? — насторожилась Тори. — Это… леопард?

— Совершенно верно, — ответил лорд. — Только это не он, а она. Не волнуйся, Пандора ласковая, как кошка. Пока я рядом, конечно.

Тори в ужасе заметалась по комнате, потом забралась на кровать. Затаив дыхание, она смотрела, как Фэлкон открывает дверь. Через несколько мгновений в комнату неспешно вошла огромная хищная кошка, причем в зубах хищница что-то держала.

Фэлкон почесал свою любимицу за ухом, и та потерлась о его ногу.

— Что это у тебя? — спросил он, вынимая из пасти Пандоры маленькую шелковую сумочку.

— Это моя, — пискнула Тори.

— Пандора — самая надежная охрана, — заявил Фэлкон.

Он протянул девушке сумочку, предложил ей руку:

— Спускайся вниз. Я тебя с ней познакомлю.

Прижимая к груди сумочку, Тори вцепилась в руку лорда. Не упуская леопарда из виду, она спустилась на пол и замерла, когда хищница принялась ее обнюхивать. Пандора лизнула ее руку своим шершавым языком, и страх прошел. Но разумная осторожность все-таки осталась.

— Почему ты решил завести себе леопарда? — спросила Тори.

— Просто так получилось. Я открывал ящики с чаем — с грузом, который отнял у одного индуса. Когда же поднял крышку одного из ящиков, то обнаружил ее. Она тогда была еще совсем маленьким котенком. И я решил сделать из нее сторожевую кошку, если можно так выразиться. А имя Пандора пришло само собой — из-за ящика.

— Удивительная история… — пробормотала Тори.

— Твоя история не менее удивительная, — усмехнулся Фэлкон.

Тори заметила, как Пандора вытянулась на ковре во всю длину. Когда же хищница замурлыкала, ее последние опасения исчезли. Распустив шнурок на сумочке, она вытащила письмо с приглашением и протянула хозяину:

— Вот, посмотрите. Это приглашение от сэра Перегрина.

Взяв у нее листок, он прочитал послание. Оно было датировано 17-м числом месяца августа, 1837 года; адресовано же достопочтенной Виктории Карсуэлл в аббатство Хокхерст, Суссекс. В письме было приглашение для леди осмотреть замок в дневное время. И стояла подпись: «Сэр Перегрин Палмер Фуллер».

— Довольно странное приглашение, — пробормотал Фэлкон. — День и месяц — правильные, а вот в году — ошибка ровно на сто лет. Есть и любопытные совпадения. Мы сейчас действительно в замке Бодиам, а я Перегрин Палмер. То есть теперь уже не Перегрин, а Фэлкон. Я уже говорил об этом.

— Тогда ты, наверное, предок сэра Перегрина! — воскликнула Тори.

— Выходит, так.

Собеседник, судя по всему, был не очень-то рад такому родству, но Тори не стала придавать этому значения.

— Да-да, вы и похожи как две капли воды, — продолжила она. — Он тоже темноволосый, широкоплечий и красивый. То есть с мужественным лицом. И манеры у него точно такие же. Хотя ты, наверное, более циничен.

Последние слова девушки явно озадачили Фэлкона. Снова пожав плечами, он пробормотал:

— Да, я, вероятно, и в самом деле циник. А тот, другой, Палмер, он твой любовник?

— Ни в коем случае! — Тори в который уже раз почувствовала, что заливается краской. — Я ведь уже говорила, что у него самые благопристойные намерения.

— Тогда мы с ним совсем не похожи. Как мел и сыр, например.

Тори еще гуще покраснела.

— Да, верно. Ты ужасный грубиян.

— Да ты мне льстишь…

— Ты настоящий дьявол!

Хокхерст расплылся в улыбке:

— И это тебя возбуждает, не так ли, мисс Чопорность и Добродетель?

Тори с вызовом вскинула подбородок:

— Во мне нет ни чопорности, ни добродетели! Все лето я на рассвете плавала голышом в Ротере!

Хокхерст взглянул на нее, прищурившись:

— Плавала? Но ведь женщины не умеют плавать.

— Может, сто лет назад и не умели. Так было задолго до того, как принц-регент начал постоянно приезжать в Брайтон [1] и распорядился устроить там специальные домики для переодевания. Но ты, конечно, ничего об этом не знаешь, — добавила Тори с язвительной усмешкой.

— Если балахон, который был на тебе, когда ты тут объявилась, является образцом того, как продвинулась мода за минувшее столетие, то я счастлив, что ничего не знаю о твоем времени…

— Можете острить, сколько вам угодно, лорд Хокхерст… Проклятый. Но факт остается фактом, я перенеслась на сто лет назад.

— Что ж, если тебе нравится эта игра, я охотно поучаствую в ней.

Тори оставила намек без внимания. Немного помолчав, воскликнула:

— О, только что вспомнила!.. Ведь у меня в сумочке наверняка есть несколько монеток!

— Я большой специалист по монетам, — с усмешкой заявил лорд.

Тори выудила из сумочки три монетки по одному пенни и рассмотрела их. Чеканка двух относилась к правлению Вильгельма IV [2], а третью отчеканили совсем недавно — к коронации Виктории [3]. На монете был оттиснут профиль королевы и стояла дата — 1837.

— Вот доказательство!

Девушка протянула монету Фэлкону. Взяв монетку, он повертел ее в руках, с интересом рассматривая.

— Но она же медная… А пенни чеканят из серебра.

— Только не в моем веке, Посмотри на дату.

Фэлкон взглянул на дату и усмехнулся. Потом вдруг подбросил монетку, поймал на тыльную сторону ладони и прикрыл ее другой рукой.

— Говори — «орел» или «решка». Если «орел», будет по-твоему, я поверю тебе. — Он подмигнул ей. — А если «решка», будет по-моему.

— При Георге люди слишком много предавались… предаются азартным играм.

— Они много чему предаются. — Фэлкон хохотнул. — Ну, так что?

— «Орел», — решительно заявила Тори.

— Так и есть. — Фэлкон был явно разочарован проигрышем. — Кстати, насчет плавания. Теплыми летними вечерами, как сегодня, Пандора любит освежиться и поплавать во рву.

Огромная кошка потянулась и поднялась на ноги.

— Понимает, что время подошло. Пойдешь с нами?

— Она такая красавица… — пробормотала Тори. — Хочется посмотреть, как плавает. Но как же я…

Тори вдруг улыбнулась и заявила:

— Что ж, если уж этот век такой безнравственный, то почему бы мне не наплевать на приличия и не получить удовольствие?

Фэлкон взглянул на нее с усмешкой:

— Выходит, возвращение во времена похоти и распущенности тебя не возбуждают?

Тори снова улыбнулась:

— Похоже, похотливый и распущенный мужчина возбуждается еще больше, неожиданно встретив непорочную девушку.

— Непорочную? Удивительная новость! — воскликнул лорд.

Взглянув на Тори с явным одобрением, он добавил:

— К тому же ты очень неглупа.

Ей стало как-то по-особому приятно от этого его комплимента. Но все же она заметила:

— Похоже, ты мне льстишь.

— Нет-нет, нисколько. — Фэлкон решительно покачал головой. — И знаешь… Не отказывай себе ни в чем. Делай то, что доставляет тебе удовольствие. У нас тут никаких скандалов просто быть не может.

Он протянул ей руку:

— Пойдем?

Лорд Хокхерст открыл дверь, и Пандора тут же выскользнула в коридор, затем устремилась к лестнице. Хокхерст с девушкой быстро последовали за ней. Этажом ниже Тори осмотрелась и увидела элегантно обставленную комнату — дверь в нее была открыта. «Тут вполне могла бы жить женщина», — подумала Тори. Спустившись еще на один этаж, она заметила еще одну такую же комнату. Ей захотелось заглянуть в нее, но она почему-то не решилась.

Вскоре они вышли из замка и двинулись вдоль каменных перил. Внезапно Пандора взмыла в воздух и словно зависла на мгновение изящной пятнистой аркой. В тот момент, когда она вспорола водную гладь, в разные стороны с тревожными криками бросились утки; освещенные заходящим солнцем, они полетели в сторону реки. Виктория же с любопытством наблюдала, как великолепная хищница скользит по воде в отблесках пламенеющего заката. Невольно улыбнувшись, девушка подумала: «Эту красоту я запомню навсегда».

Внезапно накрыв ладонью ее руку, лежавшую на балюстраде, Фэлкон спросил:

— А я смогу посмотреть, как ты плаваешь?

Подняв голову, Виктория посмотрела в его черные глаза. Собравшись с духом ответила:

— Да, милорд. Если это доставит вам удовольствие.

— Чтобы удовольствие было полным, его следует разделить на двоих.

Тори почти сразу поняла, что имел в виду Фэлкон. И поняла, что он, безусловно, прав. Она чувствовала тепло, исходившее от его руки, и слышала, что сердца их сейчас бьются в унисон. «Наверное, для этого я и оказалась здесь, — сказала себе Тори. — Я попала сюда для того, чтобы разделить с ним наслаждение». Впервые в жизни она ощутила восхитительный зов желания, но, как ни странно, все происходящее казалось ей совершенно естественным.

Не замеченная ими, Пандора вылезла изо рва и, отряхнувшись, окатила их брызгами. Они весело рассмеялись, и ощущение близости тотчас исчезло.

Вскоре они вернулись в комнату на самом верху круглой башни, и Фэлкон зажег свечи в кронштейне на стене. После чего прошелся по комнате и проговорил:

— Увы, мне пора отправляться куда-нибудь, чтобы устроиться на ночь. А ты можешь спать в моей постели. Завтра для тебя подготовят комнату. Если, конечно, ты захочешь остаться.

Тори внимательно посмотрела на него:

— Я думала, что я — твоя пленница…

— Было бы трудно удерживать в плену того, кто хочет вернуться в свое время.

Из ящика столика у кровати он вытащил железный ключ и протянул девушке:

— Если вознамеришься остаться, то на всякий случай запри за мной дверь. Если захочешь, конечно, ее запереть.

Тори взглянула на ключ, лежавший на ладони Фэлкона, потом посмотрела ему в глаза. В их бездонной глубине она видела тайны, о которых невозможно сказать словами. А еще она видела в его глазах желание. Протянув руку, Тори взяла ключ, и Фэлкон тотчас же удалился.

Оставшись одна, Тори медленно прошлась по комнате. Остановившись у стола, она понюхала содержимое хрустальных графинов. В двух из них было вино, а в третьем — французский коньяк. «Наверное, тот самый, контрабандный», — предположила Тори. В небольшом столике у кровати она обнаружила ароматный табак, а также трубку и кремень. Запах табака напомнил ей про отца, которого она, между прочим, никогда не видела курящим. Вспомнив об этом отцовском секрете, она улыбнулась. Мать запрещала ему курить, а он все равно исхитрялся радовать себя.

Вернувшись к большому столу, Тори принялась рассматривать все, что здесь лежало. Листы чистой бумаги, серебряная чернильница, несколько гусиных перьев, красный воск… Внезапно она заметила золотой перстень с изображением сокола. И ей почему-то показалось, что днем она видела его на пальце у Фэлкона [4]. Примерив кольцо, она провела пальцем по контуру хищной птицы и невольно вздрогнула; ей вдруг почудилось, что в этот момент по телу ее словно прокатилась горячая волна.

Немного помедлив, Тори выдвинула ящик стола и увидела там продолговатую кожаную шкатулку. Приподняв крышку, поняла, что это — футляр для пистолетов. Она провела пальцем по бархату, которым шкатулка была выложена изнутри. Пистолеты же Фэлкон, наверное, взял с собой, чтобы иметь их под рукой. Увидев книгу, Тори уселась, раскрыла ее и полистала. Это был гроссбух со списком имен, часто встречавшихся в Суссексе. После каждого имени стояли какие-то непонятные значки и цифры, которые, судя по всему, являлись шифром. В конце же имелся список имен более благородного звучания, и при каждом имени указывался титул.

Виктория сунула гроссбух обратно в ящик и зевнула. Ей уже хотелось спать, но еще больше хотелось осмотреть комнату этажом ниже. Однако она вспомнила про Пандору, и желание выходить тотчас пропало. Тори задула все свечи, кроме одной, скинула туфли и стащила чулки, ослабила шнуровку на корсете, затем скользнула под одеяло.

Она лежала, глядя в потолок, и вспоминала все то необыкновенное, что произошло с ней в этот день. Перед ее мысленным взором проносились удивительнейшие события и вспоминались ощущения, с которыми она никогда прежде не сталкивалась. А на все возникавшие у нее вопросы она могла дать только один ответ: «Я перенеслась на сто лет назад».

В какой-то момент Тори вдруг сообразила: она слишком устала, чтобы сразу заснуть. Откинув одеяло, она выбралась из постели. Больше всего ей сейчас хотелось оказаться на свежем воздухе и вдохнуть ночную прохладу. Казалось, какая-то неведомая сила заставляла ее выйти на крышу.

А снаружи над землей черным бархатом висело безлунное небо. Вдыхая полной грудью прохладный ночной воздух, Тори медленно прошлась вдоль зубчатой стены. Во тьме совершенно ничего не было видно, но явственно ощущался запах моря. Внезапно где-то внизу, среди деревьев, вспыхнул крошечный огонек. Вспыхнул и тут же потух, как будто его чем-то прикрыли. Тори напряженно вслушивалась в ночную тишину, но ничего не услышала. А потом вдруг заухала сова. Через некоторое время — еще одна.

Тори вздрогнула и почувствовала, как у нее по спине мурашки пробежали. Ведь только сегодня утром она прочитала об этом. В исторической книге про Суссекс было написано: «Крики совы в качестве позывных использовали контрабандисты».

Тори напряженно всматривалась во тьму, туда, где вдруг снова вспыхнул огонек. Но огонек почти тотчас же опять потух, а вскоре перекличка прекратилась. Наверное, не меньше часа Тори провела на крыше. Наконец, почувствовав, что начала замерзать, отправилась обратно в теплую постель.

На сей раз сон пришел почти сразу. И, засыпая, она вдруг ощутила, как ее обняли чьи-то сильные руки. Тори вздрогнула и прошептала:

— Нет, не надо…

Но руки обняли ее еще крепче, а губы зашептали ей прямо в ухо:

— Ты ведь решила остаться.

— Да.

— И оставила дверь незапертой.

— О, Фэлкон… — прошептала Тори и тут же погрузилась и сон.

Когда утренний свет проник в комнату, Тори заворочалась и тихонько вздохнула. Она сразу же, даже не открывая глаз, поняла, где находится. Снова пошевелившись, она улыбнулась и наконец открыла глаза.

Открыла глаза — и чуть не вскрикнула от неожиданности. Оказалось, что она лежала спиной к мужчине, а груди ее, выскользнувшие из корсета, прижимались к его ладоням.

Причем на одном из пальцев его она заметила золотой перстень с соколом. И та же хищная птица в виде татуировки была и на предплечье его.

— Лорд Хокхерст! — воскликнула Тори.

Он шевельнулся и заявил:

— Совершенно верно, это я. Собственной персоной.