"Ставка на темную лошадку" - читать интересную книгу автора (Мартин Мишель)

2

Саманта нежилась под душем, с наслаждением ощущая, как тугие струи воды смывают с ее тела остатки въевшейся грязи. Ей уже начинало казаться, что отмыться по-настоящему так и не удастся. И неудивительно: ведь она почти целый день провела под нудно сеющим дождиком.

С пяти часов Саманта уже была на ногах. С главным конюхом Бобби Крейгом и тренером Мигелем Торресом она проверяла, какие успехи сделала каждая из шестидесяти трех лошадей, выращенных на ранчо по разработанной ею программе.

Самых перспективных шестилеток Саманта обучала сама и уделяла по часу времени Флоре, Центральному, Чародею и Несси.

Потом она отправилась к жеребятам и, внимательно осматривая их, не забывала приласкать каждого, шепнуть ласковое слово. Саманта прекрасно знала, как отзывчивы лошади на доброту, и не сомневалась, что, когда придет пора заняться их обучением, они будут более доверчивыми и покладистыми.

Проведя все утро в седле, после ленча она почувствовала, что страшно устала, и отправилась понаблюдать, как идет работа с четырехлетками. Занятия с ними пришлось перенести в крытый манеж, потому что погода окончательно испортилась: надоедливый дождь перешел в настоящий ливень.

Теперь ей предстояло целый час корпеть над бухгалтерскими книгами – занятие, которое она ненавидела всей душой, – а еще надо было написать письмо сестре. По правде говоря, ей следовало сделать это еще два дня назад… Но о делах думать не хотелось. Саманта еще раз намылилась, с удовольствием вспоминая встречу с Калленом. Он выглядел очень неплохо, но главное – собирался пробыть дома все лето!

Мыло выскользнуло у нее из рук и шлепнулось на пол. Саманта подняла его, улыбаясь своим мыслям. Как все-таки здорово, что Каллен вернулся! Она, разумеется, сразу заметила его, когда он шел через луг к загону. И пока Каллен наблюдал за ее упражнениями с Чародеем, она не могла не чувствовать на себе его взгляда. Но тем не менее ей хотелось подольше притворяться, что она его не замечает, потому что иначе ее сразу же охватило бы странное чувство, которое овладевало ею всякий раз при встрече с ним. Стоило Саманте увидеть Каллена, она снова ощущала себя восьмилетней девочкой, восторженно глядящей на него, десятилетнего мальчишку, как на своего рыцаря и героя.

И она искусно продолжила притворяться, что не видит его – высокого широкоплечего мужчину, которого привыкла считать своим старшим братом. На нем прекрасно сидел дорогой серый костюм, большой купол черного зонта спасал его от надоедливого дождя. У нее потеплело на душе, когда их глаза наконец встретились, но Саманта ничем не выдала своей радости. Она давно уже привыкла держать при себе свои чувства, тем более не собиралась открывать их теперь.

Кроме того, ей доставляло удовольствие непринужденно болтать с Калленом, подтрунивая над ним, как в добрые старые времена. Ее веселили его старания как бы невзначай вывести разговор на Уитни.

Саманта рассмеялась и принялась намыливать шампунем голову. «Какая Уитни счастливая! – думала она. – Ее любят так нежно и так преданно». Ну а ей самой было достаточно, чтобы Каллен существовал где-то рядом. Если бы только ему удалось стряхнуть с себя груз прошлых переживаний, перестать мучить себя, он приезжал бы сюда почаще и жил бы подольше. Возможно, он мог бы тогда и совсем не уезжать…

Саманта вышла из душа, и в этот момент зазвонил телефон. Завернувшись в одно полотенце и обернув голову другим, она поспешила в спальню.

– Ресторан «Восточная красавица» к вашим услугам.

– Ну и выдумщица ты, Саманта Фей! – услышала она в трубке знакомый голос и смех Лорел Маккензи.

– Не буду отрицать этого, мадам. Как наш заморский гость?

– Жив, здоров и прилично выглядит, как ты сама могла убедиться. А звоню я тебе вот почему: приезжай сегодня к нам на ужин. Отметим как следует приезд Каллена.

– Обязательно приеду, – заверила Лорел Саманта. – Даже платье надену ради такого случая.

– Саманта, что я слышу?! Не помню, когда в последний раз видела тебя в юбке.

– Ну, не думаю, что мои ноги – такое уж привлекательное зрелище. А в котором часу ужин?

– В половине восьмого.

Саманта бросила взгляд на часы – было около семи.

– Спасибо, что вспомнили обо мне хотя бы в последнюю минуту.

Лорел заразительно рассмеялась:

– Мы с Кинаном все приставали к Каллену с расспросами и никак не могли наговориться. А когда спохватились, подошло уже время ужинать. И ты прекрасно знаешь, что, кроме тебя, мы никого приглашать не собираемся, так что брось прикидываться бедной родственницей и сейчас же приезжай.

– Слушаю и повинуюсь. Мне заехать за Уитни?

– А она уже у нас. Уитни, Ноэль и агент по недвижимости ездили смотреть одно ранчо и вернулись как раз перед приездом Каллена. Так все удачно сложилось.

– Не сомневаюсь.

Саманта представила себе физиономию Каллена, когда он увидел Уитни в обществе Ноэля. Вечер сулил много интересного, скучать ей точно не придется. Ей предстояло присутствовать на увлекательном спектакле, романтической драме, хотя первый акт она, к сожалению, пропустила.

– Думаю, вечер удастся на славу, – сказала она Лорел и повесила трубку, а потом по внутреннему телефону позвонила в кухню: – Алло, Калида?

– Не стоит так кричать, – последовал незамедлительный ответ. – Я все отлично слышу.

– Если ты занялась ужином, можешь не беспокоиться: меня пригласили Маккензи. Так что вечер в твоем распоряжении.

Весело напевая, Саманта вернулась в ванную. Она радовалась, что может очередной раз посодействовать влюбленным – в последнее время это стало ее любимым занятием.

– А ты превращаешься в старую деву, – сказала она своему отражению в зеркале, но почему-то совсем не испугалась.

Саманта высушила волосы феном, как обычно, заплела их в косу, потом надела прикрывающее колени темно-синее платье без рукавов, сунула ноги в туфли и отправилась на кухню. С самого завтрака у нее не было во рту маковой росинки, и она просто умирала от голода.

– Как замечательно пахнет, – заметила она, входя в уютную, сияющую чистотой кухню. – До завтра эта вкуснятина не испортится?

– Мое рагу на второй день еще вкуснее, – заявила Калида, пряча в холодильник внушительного размера кастрюлю.

Несмотря на свои более чем округлые формы, Калида Торрес в свои сорок два года была женщиной сильной и энергичной. В ней отлично уживались присущая филиппинкам материнская заботливость и командирские замашки армейского сержанта. Калида почти четверть века проработала в семье Ларк, Саманта помнила ее, сколько и себя, и всегда побаивалась. Что же касается вообще семейства Торрес, то оно служило Ларкам верой и правдой с тех давних пор, когда полковник Огастус Ларк помог им уехать из Манилы после вторжения туда американцев в далеком 1898 году.

За двадцать четыре года службы у Ларков Калида помогла встать на ноги четырем братьям и сестрам, включая Мигеля, оплатив их обучение в колледже, сама же она закончила только вечернюю школу. А недавно у нее завязался роман с немногословным главным конюхом ранчо.

Саманта подлетела к столу, запустила руку в вазочку с печеньем и, выбрав самое крупное, аппетитно захрустела.

– Каллен вернулся, – с набитым ртом сообщила она.

– Я слышала, – ответила Калида, сгребая в мусорное ведро очистки от овощей. – А Уитни знает?

– А как же! – Саманта снова залезла в вазочку: Калида пекла необыкновенно вкусное шоколадное печенье. – Она как раз оказалась у Маккензи, когда он приехал. Могу поспорить, что Уитни здорово на него разозлилась за неожиданный приезд, уж я-то ее хорошо знаю. Ей так и не удалось покрасоваться в новом платье, ай-яй-яй!

– Ну, для Каллена Уитни хороша в любом наряде, хоть в мешковине.

– Верно, когда дело касается Уитни, он становится до крайности близоруким, – согласилась Саманта.

Взгляд черных глаз Калиды на минуту задержался на Саманте, и она снова принялась вытирать стол.

– Я вижу, вы решились надеть платье.

– Сегодня, можно сказать, торжественный случай, – неопределенно пожала плечами Саманта.

– Не помню, чтобы за последние пять лет вы хоть раз появились не в брюках, – проворчала Калида.

– В юбке верхом не очень поскачешь.

Саманта потянулась за очередным печеньем, но Калида легонько шлепнула ее по руке.

– Не допущу, чтобы вы перебили аппетит, – заявила она решительным тоном. – Роз Стюарт отлично готовит, и вы должны оценить ее стряпню.

– Хорошо-хорошо, – покорно согласилась Саманта, отходя от стола – подальше от соблазна.

В это время дверь кухни распахнулась, и на пороге появился Бобби Крейг.

– Добрый вечер, Сэм, привет, Калида, – приветствовал он женщин.

Калида и бровью не повела: выдержка у нее была отменная.

– Привет, Бобби, с чем пожаловал? – поинтересовалась Саманта.

– Ой, да вы в платье?! – не удержавшись, воскликнул он.

– Это я уже слышала. Вы что, сговорились, что ли? – нахмурилась Саманта, но, заметив, как Калида и Бобби виновато переглянулись, едва удержалась от улыбки. Калида отвернулась: ей сразу вдруг понадобилось слить воду из раковины. – Так что же скажешь хорошенького, Бобби?

– Звонили из Калифорнии, с фермы Чэнсери. Том Харрис собирается купить еще пару наших чистокровных лошадок.

– Отлично! Этот парень мне всегда нравился.

– Но он предложил на шесть тысяч меньше нашей крайней цены.

– В таком случае шиш получит мистер Харрис, – решительно заявила Саманта.

– Я ему приблизительно так и сказал. Он обещал дать ответ завтра. Думаю, утром он позвонит, для порядка поторгуется, но на нашу цену согласится.

– Спасибо, Бобби, отличная работа.

– Всегда рад помочь.

Саманта оглядела своего помощника, разодетого, как на парад: накрахмаленная рубашка, безукоризненно отглаженные брюки, сверкающие туфли. Судя по всему, Бобби явился на кухню не затем, чтобы поболтать с ней. Саманта взглянула на часы и сокрушенно покачала головой:

– Уже опаздываю. К сожалению, должна вас оставить, но, надеюсь, у вас найдется о чем поговорить, кроме моего платья.

Усмехаясь украдкой, Саманта выплыла из кухни. Поощрять тайный роман, при этом не признаваясь влюбленным, что для нее их отношения давно не секрет, было очень приятно.

Саманта вошла в гараж, села в свой старенький черный «Ауди» и вырулила на дорогу, которая пролегала у подножия гор Блю-Ридж. Растущие по обочинам вековые дубы переплелись ветвями, образуя причудливый зеленый шатер. Эта дорога соединяла несколько наиболее крупных ранчо округа Лоудон. Соседями Саманты с юга были Баррисфорды – им принадлежала тысяча акров отличных земель, а на севере располагались Маккензи.

Небо постепенно освобождалось от облаков, и закатные лучи багряным светом заливали склоны Блю-Ридж. Воробьи, кардиналы и жаворонки стайками порхали с дерева на дерево или кружили над южным пастбищем Маккензи, на котором, грациозно склонив головы, чистокровные лошади невозмутимо щипали сочную траву среди разлитого вокруг покоя, время от времени помахивая хвостами, отгоняя особенно назойливых мух.

Саманта любила эти места с такой неистовой одержимостью, что боялась в этом кому-либо признаться. С тех пор, как себя помнила, она в своей ежевечерней молитве благодарила бога, что он надоумил Джереми Ларка приехать в Виргинию в 1636 году и поселиться в этих краях.

Въехав в зеленые ворота, Саманта направила машину к особняку, и губы ее непроизвольно растянулись в улыбке. В этом не было ничего необычного: любое свидетельство честолюбивых устремлений Маккензи неизменно забавляло ее. А этот дом как нельзя лучше отражал подобные устремления.

Когда-то на месте нынешнего особняка стояло два дома. Но потом Дуган Маккензи решил, что пришла пора заняться перестройкой. Он нанял архитектора-англичанина, под руководством которого в 1728 году и началось строительство. Теперь центральная часть здания поднималась на два этажа и заканчивалась крутой крышей со слуховыми окнами, а по бокам к ней примыкали два крыла в полтора этажа. Парадный вход обрамляли пилястры, над которыми шел барельеф, запечатлевший Дугана Маккензи верхом на любимой лошади.

В 1730 году владельцы плантации Уэстовер, расположенной в соседнем округе, также взялись за возведение особняка в георгианском стиле, причем во всеуслышание объявили, что Дуган Маккензи позаимствовал у них идею и переманил архитектора. Дуган сильно обиделся и предложил разрешить спор на конных соревнованиях, где присутствовало едва ли не все население колонии. Ему удалось одержать убедительную победу, обидчики были посрамлены, и с тех пор усадьба Маккензи значилась в туристических справочниках первой. Правда, Саманта связывала этот факт с простой алфавитной последовательностью, однако Маккензи ни в какую не желали с ней соглашаться.

Саманту встретила худая, как спица, экономка Маккензи Марджери Томпсон. Они прошли через холл, небольшую столовую, где в отделке преобладали цветочные мотивы, затем пересекли гостиную, подавлявшую обилием позолоты, и наконец вошли в комнату с большим камином, где обычно собиралась вся семья. Уютнее всего Саманта чувствовала себя именно здесь, так как в этой комнате теплота и радушие семейства ощущались особенно сильно. А главное – здесь не так заметно бросалось в глаза стремление Маккензи во что бы то ни стало оказаться в числе самых влиятельных и состоятельных семейств штата.

Камин находился как раз против двустворчатых дверей. По всей комнате были расставлены диваны и мягкие кресла, в цвете обивки преобладали зеленые и кремовые тона. Стены покрывали панели из дуба золотистого оттенка, потолок украшала лепнина в георгианском стиле. И повсюду стояли вазы с цветами – Лорел Маккензи славилась по всему штату как искусный цветовод.

Но Саманта не обратила внимания на цветы и убранство комнаты, ее больше занимала Уитни, восседавшая в кресле, как на троне. По одну сторону от нее сидел Каллен, не сводивший с Уитни влюбленных глаз, по другую – Ноэль. Саманта в душе подосадовала на то, что спектакль начался без нее, но быстро успокоилась: впереди весь вечер, и ей еще будет на что посмотреть.

– Ну наконец-то! – Лорел вскочила с дивана и от души расцеловала Саманту в обе щеки. – Дорогая, да ты и вправду надела платье! Это настоящее событие, я польщена.

Саманта только закатила глаза, но ответить не успела: к ней подошел Кинан, к которому она с детства была очень привязана.

– Как вечер? Скучать не приходится? – негромко поинтересовалась Саманта.

В голубых глазах Кинана запрыгали чертики.

– Ты же знаешь, жажда соперничества в крови у Маккензи.

– Жаль, вы не позвали меня раньше, – огорченно вздохнула Саманта.

– О, да, нам определенно недоставало вашего общества, – заявил возникший с ней рядом Ноэль и поцеловал ее руку с присущим французам изяществом. – В этом платье вы абсолютно неотразимы.

– Вы мне льстите. Разве я могу тягаться с этим розовым великолепием? – Саманта кивнула в сторону Уитни.

– Вам этот цвет больше к лицу, – уверил ее Бомон.

– Вы, я вижу, знаете толк в комплиментах, – улыбнулась Ноэлю Саманта, затем весело помахала парочке за его спиной, которая о чем-то шепталась. – Каллен, Уитни, привет! А теперь, когда обмен любезностями закончен, позвольте поинтересоваться: в этом доме будут кормить? Я просто умираю от голода.

Каллен слегка отстранился от Уитни и недовольно посмотрел на Саманту:

– Человек так долго не виделся с любимой женщиной, а ты портишь все очарование своими пошлыми разговорами о еде.

– Ничего не могу с собой поделать. Когда я вижу, что кто-то обнимается, мне почему-то сразу хочется есть. Так я могу надеяться? – повернулась она к Лорел.

– Терпение, моя милая, – улыбнулась Лорел. – За твоей спиной наш дворецкий уже делает мне знаки, что ужин готов. Я права, Уильямс?

– Да, мадам, – с самым серьезным видом ответил Уильямс, но в его глазах вспыхивали веселые искорки. Маккензи наняли его в Англии, и он славился не только прекрасной выучкой, но и чувством юмора.

– Вот и отлично, – проговорила Лорел, беря мужа под руку, – а вам, Ноэль, я доверяю отвести в столовую нашу бедняжку Саманту, а то она, чего доброго, и правда умрет с голоду.

– С огромным удовольствием, мадам, – учтиво поклонился француз.

Вся компания чинно направилась в столовую, отделанную красным деревом.

– Бедный Ноэль, – посочувствовала Саманта, – Каллен дома всего полдня, а вас уже понизили рангом, и вам приходится довольствоваться обществом чокнутой соседки.

– Напротив, с вами общаться – одно удовольствие, – решительно не согласился Ноэль. – Кроме того, я надеюсь, что для меня еще не все потеряно, – добавил он, и в его черных глазах зажглись огоньки.

Саманту с Ноэлем усадили против Каллена и Уитни, а Лорел с Кинаном сели по краям стола. Его небольшие размеры позволяли поддерживать общий разговор, так что Ноэль мог свободно переговариваться с Уитни, а Каллену оставалось только терпеть и бессильно скрипеть зубами.

Несмотря на восседавшую напротив неотразимую Уитни, Бомон не забывал и о Саманте – он умело говорил комплименты и развлекал ее очень успешно. Саманте не приходилось раньше встречать мужчину с такими безукоризненными манерами. Ей очень нравилась непринужденность Ноэля, а его мужское обаяние и обходительность не давали забыть, что она женщина.

И все же в этот вечер ей было гораздо интереснее наблюдать за турниром, в котором участвовали общепризнанные мастера. Все они были отлично знакомы с правилами игры, так что Саманта надеялась, что обойдется без жертв.

За столом говорили о многом: о ранчо, на которых побывал Ноэль, о жеребце Гордом, на которого Кинан возлагал большие надежды. На этого коня он делал основную ставку в предстоящих осенью конных соревнованиях, проводившихся на их ранчо. Речь шла также о делах Каллена в Гонконге, об успехах Лорел в цветоводстве и, конечно, об очередном триумфе Уитни на ежегодном благотворительном балу, который организовывал Красный Крест. Но главное – на протяжении всего ужина соперники состязались в умении привлечь внимание Уитни.

В ход пускались разные средства. Каллен умело использовал свое преимущество многолетнего знакомства с любимой женщиной, но ему противостояла мощь традиционного французского обаяния, которое в прошлом неизменно приносило Ноэлю успех. Да и как могла не произвести впечатление такая необыкновенная галантность? Что касается Уитни, она играла с обоими, как кошка с мышью. По всему было видно, что она не собиралась давать ни одному из мужчин повод обольщаться на свой счет.

Когда Уитни не говорила с Калленом, она кокетничала с сидевшим напротив Ноэлем. Тот, естественно, не оставался безучастным, но при этом успевал поинтересоваться мнением Саманты о ранчо, на которых ему удалось побывать. Был момент, когда Уитни демонстративно вырвала руку у Каллена, но вслед за этим уже угощала его со своей вилки спаржей.

Игра продолжалась, и глаза Каллена все больше напоминали небо перед грозой. Такой поворот событий его явно не устраивал. Совсем не так рисовал он в своем воображении встречу с любимой женщиной!

– И все-таки я не понимаю, почему тебе захотелось купить ранчо в Штатах, – заметил он, обращаясь в Бомону. – К чему нарушать покой наших мирных краев?

– Дело в том, что дела вынуждают меня подолгу жить в Америке, и я лишен возможности полноценно тренироваться, – любезно пояснил француз. – А имея здесь свое ранчо, я смогу чувствовать себя как дома.

– Жаль, что за две недели вам ничего не приглянулось в нашем округе, – сказал Кинан.

– Позволю себе не согласиться с хозяином этого гостеприимного дома. Кое-что меня здесь заинтересовало, и, надо признаться, очень сильно. – Ноэль многозначительно взглянул на Уитни, которая благосклонно улыбнулась ему. – А что касается ранчо, в этом вы правы: я действительно ничего для себя не подобрал. Меня может устроить только самое лучшее. Но вы же не согласитесь продать свою ферму!

– Ну уж нет, – самодовольно усмехнулся Кинан. – Я скорее соглашусь посмотреть один из этих дурацких сериалов.

– Ноэль, через две недели будет бал по случаю юбилея нашей свадьбы. – Лорел коснулась руки француза. – Надеюсь, вы останетесь?

– Мадам, как это любезно с вашей стороны! Так приятно встретить доброе отношение к себе и иметь возможность лицезреть такую красоту. – Ноэль повернулся к Уитни. – Я готов остаться здесь навсегда, если вы того пожелаете.

– Ну, на это можешь не рассчитывать, – поспешил вставить Каллен.

Бомон бросил быстрый взгляд на Каллена, но ничего не сказал, хотя глаза его весело поблескивали. Ситуация определенно забавляла француза.

– Уитни, могу я надеяться, что вы окажете мне честь и первый танец на балу отдадите мне?

– Уитни! – с нажимом произнес Каллен.

– Конечно, Ноэль, с радостью, – заявила Уитни: предостерегающий тон Каллена не произвел на нее никакого впечатления.

– Как быстро летит время, Лорел, – задумчиво заметил Кинан. – Мы с тобой женаты больше тридцати лет, а до сих пор не дожили до внуков. Признаться, мне бы очень хотелось в ближайшем будущем стать дедушкой.

– Я как раз собираюсь заняться этим вопросом, отец, – откликнулся Каллен.

– Но твоя ошибка в том, – вставила Саманта, – что ты сделал ставку не на ту женщину.

– Как вы можете говорить такое о своей лучшей подруге? – удивился Ноэль.

– Что же делать, если это правда, – усмехнулась Саманта. – Если бы Каллен женился на мне, как обещал, мистер и мисс Маккензи давно уже стали бы дедушкой и бабушкой.

– Сэм! – раздраженно протянул Каллен.

– Это несколько неожиданно. – Черные глаза Ноэля загорелись любопытством.

– Не такая уж это неожиданность, если со времени нашей помолвки прошел двадцать один год, – отрезала Саманта.

– А, детская влюбленность! Как мило и трогательно. Прошу, поведайте мне эту историю, – попросил Ноэль.

Саманта лучезарно улыбнулась ему и начала рассказ, не обращая внимания на сердитые взгляды Каллена.

– История, надо сказать, очень романтическая, – начала она. – Мне было тогда восемь лет, а Каллену десять. Я смотрела на него восторженными глазами, он мне казался просто божеством. Как-то летом он с друзьями прыгал в речку Бренди-Крик с Эссекского моста. Я, естественно, не хотела отставать, тоже прыгнула и стала тонуть. Так представьте, Каллен бросился в воду, вытащил меня и откачал!

– Очень впечатляет, – пробормотал Ноэль.

– Не правда ли? – улыбнулась Саманта. – Я тогда сразу решила раз и навсегда, что выйду замуж именно за Каллена. И немедленно сообщила ему об этом. Надо сказать, он отнесся к моему предложению весьма благосклонно, но уже через пару лет сделал вид, будто обо всем забыл. Конечно, чего еще можно ожидать от десятилетнего мальчишки? Однако с тех пор он продолжает относиться ко мне совершенно несерьезно, – добавила она, сурово взглянув на Каллена.

– Глупец, – подытожил Ноэль.

– Я тоже так считаю, но уверена, что скоро он образумится. Это откроет вам путь к Уитни, и мы все останемся друзьями.

– Перспектива заманчивая, – заметил Бомон. – Но как вы собираетесь наставить на путь истинный вашего героя?

– Я пробовала разные средства: обыгрывала его в покер, пыталась обойти во всех соревнованиях, в которых мы вместе участвовали…

– Ничего не вышло, – вставил Каллен.

– Пока что нет, – подтвердила Саманта. – Я уже начала подумывать, не нанять ли мне несколько крутых парней, чтобы они доходчиво объяснили ему, что нехорошо отказываться от своих обещаний.

– План неплохой, – одобрил Ноэль. – Но почему бы вам сначала не пустить в ход свои женские чары?

– Вы считаете, у меня получится? – заинтересовалась Саманта.

– Ни минуты в этом не сомневаюсь, – галантно заявил Бомон, касаясь губами ее руки.

– А ты, Бомон, я смотрю, разбрасываешься, – не мог не съязвить Каллен.

– Вот видите! – торжествовал Ноэль. – Он уже ревнует. Не волнуйтесь, совместными усилиями нам удастся образумить мистера Маккензи.

Уитни легонько погладила Каллена по подбородку своим тонким пальчиком и повернула его лицо к себе.

– Но захочет ли мистер Маккензи, чтобы его образумили, вот в чем вопрос, – томно прикрыв глаза, проворковала она. – Мне кажется, он уже сделал выбор много лет назад.

– Раунд и матч в целом закончился убедительной победой мисс Шеридан! – торжественно объявила Саманта, отметив про себя, что улыбка Каллена, адресованная Уитни, вполне могла бы растопить глыбу льда. Впрочем, ничего другого ожидать и не приходилось: не родился еще мужчина, способный устоять перед чарами Уитни.

Воздав должное торту с кокосовым кремом, все перешли в комнату с камином, чтобы там продолжить разговор за чашкой кофе. Кинан уселся рядом с Самантой и принялся расспрашивать ее о новом рационе кормления для жеребят, который она вводила на своем ранчо. Он собирался использовать ту же систему и у себя. В середине разговора Саманта поймала на себе взгляд Каллена. Он поспешно отвел глаза, но она успела заметить в них удивление и легкое замешательство.

Саманта отлично поняла значение этого взгляда. Она в этот момент выступала в той роли, которую когда-то намечал для себя Каллен. Мальчишкой он мечтал, что, когда вырастет, станет помощником отца, может быть – даже его консультантом. Он видел себя человеком, под руководством которого ранчо Маккензи, окрепшее и обновленное, вступит в двадцать первый век. Но он так и не осуществил эту мечту: не стал консультантом, не занимался развитием фермы, не искал новых подходов к тренировкам, не экспериментировал с кормами. В восемнадцать лет он покинул родительский дом, бежал от чувства вины, стараясь заглушить боль утраты. Каллен сделал себе карьеру на совершенно ином поприще, и жизнь его сложилась так, как могла бы сложиться у его брата, останься тот в живых. Каллен добился многого, пытаясь заменить собой Тига, даже невесту брата считал своей…

Саманта очень удивилась, когда Уитни вдруг оставила обоих поклонников и подошла к ней.

– Привет, пропащая душа, – с прохладцей обратилась к подруге гордая красавица, картинно прислонясь к камину.

– Перестань, Уитни, – поморщилась Саманта. – Мы виделись две недели назад.

– Дорогая моя, это было в прошлом месяце.

– Да что ты? – удивилась Саманта.

– Мне казалось, – Уитни с подчеркнутым вниманием принялась рассматривать свои длинные ногти, – что я заслуживаю больше внимания, чем какая-то лошадь.

– Во-первых, не лошадь, а лошади, почувствуй разницу. У меня их много, и внимание нужно всем, поэтому мне и приходится так перегружаться.

– А мне внимание не обязательно? – не отступала Уитни.

– Господи, ты просто бессовестная! – рассмеялась Саманта.

– Знаю, – усмехнулась Уитни, – потому и пользуюсь успехом. Сэм, я соскучилась по тебе.

– Извини, Уитни, но мне действительно было некогда повидаться с тобой. Совсем закрутилась с делами.

– Но неужели так трудно позвонить вечером? Мы бы с тобой посплетничали, как раньше. Или сходили бы в кино на какой-нибудь вестерн.

– Все, Уитни, обещаю скоро исправиться, – улыбнулась Саманта. – Конечно, подготовка к осенним соревнованиям потребует много сил и времени, но потом…

– Сэм, до них еще целых три месяца! – возмутилась Уитни. – Неужели за все это время ты и не вспомнишь о лучшей подруге?

– Ну что ты, Уитни! В ближайшие дни я тебе непременно позвоню. – Саманта сжала руку подруги. – Впрочем, я думаю, тебе самой будет не до меня, если этим летом ты намерена вскружить голову сразу двум влюбленным мужчинам.

– Пожалуй, ты права, – не смогла сдержать улыбки Уитни.

– Ну а если серьезно? Каллен вернулся, что ты решила?

– Конечно, я выйду за него замуж, – повела плечами Уитни, словно удивляясь вопросу. – Но ему придется потрудиться. Мужчина больше ценит жену, если добиться ее было нелегко.

Саманта недоуменно посмотрела на нее и вздохнула. Уитни всю жизнь оттачивала свое умение покорять мужчин. Она знала массу хитростей и уловок, это помогало ей одерживать победу за победой. В той азартной игре, которую вела Уитни, любые средства были хороши. Саманта в душе не позавидовала Каллену.

– А как же Ноэль Бомон? – поинтересовалась она. – Что ты собираешься делать с ним?

– С Бомоном приятно проводить время, он умеет ухаживать, но обольстить меня ему не удастся. Его интересуют только приключения, а вот у Каллена серьезные намерения.

Саманта не переставала удивляться, что Уитни при таком обилии поклонников никогда не теряла голову и всегда была способна трезво оценить, что ей сулят те или иные отношения.

– Значит, ты дашь Ноэлю отставку?

– Вовсе нет. Мне очень любопытно, как он будет пытаться меня соблазнить. Но единственное, чего он добьется, – это заставит Каллена ревновать.

– Ясно, – кивнула Саманта, – думаю, тебе всегда хотелось, чтобы из-за тебя дрались на дуэли.

– О, это было бы прекрасно! По-моему, большинство женщин мечтает именно об этом, – усмехнулась Уитни.

Саманта улыбнулась в ответ, хотя сама подобных взглядов абсолютно не разделяла. Ей вообще чужды были всякие хитрости и уловки, да и к любви она никогда не относилась, как к игре. А вот Уитни довела игру в любовь до уровня настоящего искусства… Саманта даже подумала, не стоит ли посоветовать Кинану спрятать подальше дуэльные пистолеты и шпаги из его коллекции старинного оружия. Пусть полежат в безопасном месте, пока Каллен не наденет наконец на палец Уитни обручальное кольцо.

– Ты знаешь, я очень рада, что Каллен вернулся, – призналась Уитни, задумчиво глядя в окно на мокрый сад. – Я бы точно сошла с ума, если бы пришлось прожить еще хоть год в этом царстве лошадей.

– Но согласись, здесь так красиво, – заметила Саманта.

– По-моему, настоящая красота – в больших городах. В Нью-Йорке, в Париже… А от этой зелени вокруг вполне можно самой позеленеть.

– Не могу с тобой согласиться. А тебе, наверное, действительно следовало бы родиться в другом месте. Послушай, может быть, тебя в детстве подменили?

– Глупости. Кстати, вспомни, как ты сама расписывала мне красоты Парижа, когда училась в Сорбонне.

– Это правда, но здесь все равно лучше.

– Не для всех.

– Вижу, что нынешний стиль жизни Каллена как раз в твоем вкусе. Ведь именно об этом ты всю жизнь мечтала? – улыбнулась Саманта.

– Да, Сэм, я много хочу! – взволновано заговорила Уитни. – Мне хочется общаться с интересными людьми, посещать театры и светские рауты, вообще быть в гуще жизни. Я знаю, моего отца уважают за высокие нравственные принципы, что при его положении достаточная редкость. Но наш счет в банке от этого не увеличивается.

– Уитни, но у него и так немаленькое состояние.

– Верно, и все-таки он не входит даже в десятку самых богатых людей Америки.

– А Каллен, ты считаешь, входит? – удивилась Саманта.

– Ты в своих конюшнях совсем отстала от жизни, – с сочувственным видом проговорила Уитни. – Да Каллен последние два года из пятерки не выходит! Вот так.

– Вот это да…

Саманта ошеломленно уставилась на своего друга детства, который оказался таким сказочно богатым. Семейство Ларк никогда не располагало большими деньгами, хотя их вполне хватало, чтобы жить не нуждаясь и занимать достойное положение в обществе. Однако если бы Саманта не получила права на полную стипендию, она бы не смогла учиться в Сорбонне. А ее путешествие по Европе после окончания университета стало возможным только потому, что она подрабатывала в каждой стране.

Каллен же, судя по всему, с лихвой воплотил в жизнь мечту своего брата Тига о богатстве и власти. И все-таки, глядя на него, Саманта не могла представить, что перед ней один из самых состоятельных людей Америки, который знаком не только с влиятельными бизнесменами и политиками, но и с президентами, и даже с королевскими особами. Он выглядел, как… как Каллен, которого она знала всю жизнь. Только вид у него был сейчас какой-то обеспокоенный.

– Так что же ты со мной время тратишь? Иди зааркань скорее этот симпатичный денежный мешок и тащи его к алтарю!

– Всему свое время, – хитро улыбнулась Уитни и направилась к Каллену и Ноэлю, чтобы дать старт новому этапу турнира.

Саманта со вздохом отвернулась, и взгляд ее упал на висевший над камином портрет двух братьев. Тигу на нем было четырнадцать лет, а Каллену – шестнадцать. Оба пошли в отца: светловолосые, голубоглазые, от матери же братья унаследовали заразительную улыбку. А еще им передалась жизнерадостность обоих родителей. От портрета так и веяло счастьем и радостью.

Но душу Саманты не грело это тепло. Она знала, что Каллен никогда не смотрел на этот портрет и старался избегать фотографий, где был изображен Тиг. А Лорел, как назло, расставила их по всему дому: все знакомые и близкие считали, что Каллен полностью оправился после потери младшего брата, которого обожал. Но все они заблуждались. Саманта слишком хорошо знала своего друга и чувствовала, что в его душе осталась незаживающая рана. Годы не смогли смягчить горечь утраты, и отголосок этой боли до сих пор она замечала в его серых глазах, которые казались всегда спокойными. Каллен считал себя виновным в гибели брата, и это чувство вины продолжало угнетать его, налагая отпечаток на все дела и мысли.

Саманта не сомневалась, что тень прошлого постоянно висит над ним. Да и как мог он уйти от воспоминаний, если каждое утро видел в зеркале серп шрама на своей щеке, как вечное клеймо? Оно не давало Каллену забыть тот страшный вечер двенадцатилетней давности, когда пьяный водитель протаранил машину, в которой ехали они с братом. Тиг погиб, а Каллен чудом остался жив, хотя и был ранен.

– Он изменился, – неожиданно прервал ее мысли Ноэль Бомон. Он подошел незаметно и теперь тоже смотрел на портрет над камином.

– Внешне – безусловно. Но по сути своей, надеюсь, он все же остался верен себе, – ответила Саманта.

– Если я не ошибаюсь, ваши семейства многое связывает, – помолчав, заметил Бомон.

– Вы правы. Мне всегда казалось, что все мы – одна большая семья. – Саманта оторвала взгляд от портрета и посмотрела на Кинана с Лорел, оживленно беседовавших о чем-то у вазы с лилиями. – Каллен, Тиг и я, как три мушкетера, носились верхом из конца в конец владений Ларков и Маккензи. Мы представляли себе, что преследуем жалких и трусливых негодяев, осмелившихся проникнуть на наши земли. И моя младшая сестра Эрин присоединялась к нам, когда нам удавалось оттащить ее от виолончели. Для нас не существовало никаких преград.

– А что Уитни?

– Что вы, Ноэль, как вы могли предположить, что мисс Шеридан могла носиться с нами по холмам как угорелая! Она чаще всего проводила время с Мисси Баррисфорд, залистывая до дыр журналы мод. Впрочем, иногда и она составляла нам компанию – когда мы отправлялись купаться на озеро Маккензи или устраивали пикник в дивном лесу, где росли вековые деревья. Маккензи владели им на протяжении нескольких поколений. А когда Тига не стало, – Саманта снова перевела взгляд на портрет, – я чувствовала себя так, как будто потеряла брата.

– А в него вы не были влюблены?

– Нет, – грустно улыбнулась Саманта, – я же говорила, что еще в детстве отдала свое сердце Каллену. Кроме того, Уитни сделала ставку на Тига, а мне, сами понимаете, соперничать с ней смысла не было. Ей всегда хотелось иметь только самое лучшее. Вот ее выбор и пал на Тига.

– Что и говорить, младший брат был очень хорош собой, – признал Ноэль.

– Не то слово, он был просто великолепен! – с чувством произнесла Саманта. – И, надо сказать, прекрасно это знал. К счастью, у родителей было достаточно здравого смысла, и они не позволяли ему слишком уж возомнить о себе.

– Очень милая семья. – Ноэль с улыбкой наблюдал, как Кинан что-то прошептал на ухо жене и Лорел весело засмеялась в ответ.

– Маккензи всегда стремятся к красоте.

– Не они одни, Саманта. Вот мне, например, очень приятно беседовать с вами.

– Месье, мне кажется, вы переусердствовали с вином, – проговорила Саманта на отличном французском, чем сильно удивила Ноэля. – Но где же моя неотразимая подруга?

– Каллен решил прогуляться с ней по саду и наконец побыть наедине: ему весь вечер не дают это сделать, – также по-французски ответил Ноэль.

– А вы переключились на меня вместо того, чтобы продолжить борьбу с Калленом за благосклонность Уитни? Как благородно с вашей стороны!

Ноэль рассмеялся:

– Каллен так давно не был дома, ради такого случая я позволил себе уступить. Но только сегодня! Кроме того, мне приятно ваше общество, так что с моей стороны здесь нет никакой жертвы. Должен вам заметить, вы себя недооцениваете.

– Скажите, вы расточаете комплименты любой женщине, с которой случается познакомиться? – изумленно спросила Саманта.

– Я вовсе не стараюсь вам польстить, у меня и в мыслях нет ничего подобного. Я говорю чистую правду. Знаете, меня даже радует, что не удалось пока найти подходящее ранчо, потому что у меня будет время поближе познакомиться с вами и открыть для себя, какие сокровища вы скрываете.

– Тешу себя мыслью, что вы шутите.

– Саманта, достаточно одного вашего слова! – Бомон с французским изяществом поднес ее руку к губам.

– Думаю, мне лучше сразу сдаться на милость Уитни, иначе нам с вами несдобровать.

Бомон удивленно поднял брови:

– А мне казалось, что я пока еще вольный стрелок.

– Неужели за эти две недели вы не раскусили Уитни? – поразилась, в свою очередь, Саманта.