"Ставка на темную лошадку" - читать интересную книгу автора (Мартин Мишель)

15

Второй день соревнований почти целиком занимал кросс. Здесь проверялись выносливость лошади, ее умение преодолевать препятствия и выдерживать определенный темп. Штрафные очки начислялись как за опоздание, так и за опережение графика. Штрафом наказывалось также нежелание лошади брать преграду или падение наездника. Если же падала лошадь, команда снималась с соревнований.

Многие наездники с мировым именем считали самой трудной трассу в английском Бадминтоне. На последних соревнованиях из восьмидесяти шести участников только сорок пять чисто выполнили прыжки, а без штрафного времени финишировали всего шестнадцать наездников. Мечтой Кинана было поднять соревнования на приз Маккензи на такой же высокий уровень.

Накануне участники состязаний познакомились с маршрутом и назвали его создателя Дерека ди Грази исчадием ада. На счастье, ассоциация конного спорта выступала против излишнего усложнения трассы, поэтому на маршруте насчитывалось всего тридцать два препятствия. Однако в них входило преодоление водной преграды – реки Бренди-Крик.

Перед каждым этапом состязаний и после него доктор Макларен тщательно осматривал лошадей, и при малейших признаках плохого самочувствия, растяжений или чрезмерной усталости лошадь снималась с соревнований. Некоторые наездники еще до осмотра врача сами отзывали свои заявки: для них здоровье их лошадей было дороже призов и баллов.

Утром в пятницу Саманта стартовала четвертой. Она легким галопом вывела Чародея на трассу; на ней были коричневые бриджи, изумрудного цвета трикотажная рубашка, шлем, защитный жилет, а на шее цепочка – подарок Каллена. Он должен был идти двенадцатым и стоял у линии старта рядом с Эрин, держа поводья Гордого.

– Сэм сегодня выглядит бодрее, – заметил Каллен, когда Чародей легко взял первые препятствия и они скрылись за деревьями.

– Геракл – мальчишка по сравнению с моей сестрой!

На Эрин были джинсы и просторная желтая блуза. Сейчас она следила глазами за Ноэлем, ушедшим на трассу на своей серой кобыле по кличке Аннамария. Она шла уверенно и упруго, как и положено лошади чемпиона мира.

– Надо отдать ему должное, смотрится он великолепно, – похвалила Эрин.

– А я что, хуже?

– И ты очень хорош, – ободрила его Эрин.

– Благодарю, – сказал Каллен, опуская стремена: ему предстояло стартовать через десять минут.

– Постарайся не убиться, сосед.

– Приложу все усилия, подруга, – улыбнулся он.

– Удачи! – Эрин послала ему воздушный поцелуй.

– Скрести пальцы.

Каллен подъехал к беседке, где в своем кресле сидел отец. Кинан слушал передаваемые с трассы сообщения и следил за тем, что происходит, по небольшому телевизору, который стоял перед ним. В глазах его светился молодой задор. Рядом, грозно сдвинув брови, несла вахту сестра Морган, недовольная нарушением предписанного доктором Мэрлоком режима.

– Задай им как следует, сынок! – напутствовал Кинан подъехавшего к нему Каллена.

– Слушаюсь, сэр.

– На старте дай Гордому на минуту свободу, пусть почувствует это прекрасное утро и землю под ногами. А потом натяни поводья и аккуратно иди на маршрут. Выносливости в нем на две трассы хватит, но ты должен умело использовать его возможности.

– Хорошо, отец. – Каллен едва сдержал улыбку: все это отец говорил ему накануне дважды, это был уже третий раз.

– Саманта прошла двенадцатый номер, – сообщил Кинан. – Она хорошо сегодня работает с Чародеем.

– Я ничего другого и не ожидал.

Каллен не стал пренебрегать советом отца. Он слегка отпустил поводья на подъезде к первому препятствию, но перед барьером взял Гордого под строгий контроль. Так же он поступил и перед вторым препятствием. В свежей прохладе утра чувствовалось дыхание осени. Каллен с наслаждением вдыхал запахи земли, ощущая свое единение с лошадью. Сердце его радостно билось. «Господи, как же мне всего этого недоставало!» – думал он.

Гордый взял следующие барьеры даже с некоторым презрением – словно считая их слишком легкими, недостойными его. Каллену несколько раз приходилось натягивать поводья, чтобы сдерживать коня: они должны были идти точно по графику.

Пока все шло хорошо. Каллен слышал стук копыт Гордого, скрип седла, крики зрителей, которые стояли за ограждением у каждого препятствия.

Публика аплодисментами встречала всадника, приветствовала удачные прыжки, огорченно охала в случае неудачи. Судьи отмечали ошибки, следили, чтобы поврежденные препятствия вовремя приводились в порядок. Уитни должна была вместе с Баррисфордами наблюдать за соревнованиями с небольшого пригорка у пятнадцатого барьера – оттуда было хорошо видно четверть маршрута.

Но до этого было еще далеко. Перед стартом Каллен слышал, что наибольшие трудности вызывала восьмая преграда, затем шестнадцатая – лабиринт, напоминавший творение Бобби Крейга, – и двадцать вторая, где надо было преодолеть штабель бревен и пересечь Бренди-Крик.

Пока же он находился почти в начале пути. Третье препятствие далось легко. Четвертое – сложная комбинация столбов и перекладин – вызвала у Гордого легкое беспокойство, но Каллен не дал коню заупрямиться, пришпорив его. Он непроизвольно сжался, услышав, как задние копыта Гордого чиркнули по перекладине. Однако перекладина удержалась на месте, и Каллен вздохнул с облегчением.

Но впереди, всего в нескольких секундах, ждало новое испытание: вертикальные перекладины над рвом – одно из самых коварных препятствий. И Каллен сосредоточил свое внимание на нем, не думая о тех, что ждали впереди.

Вторая половина дистанции шла параллельно первой, и Каллен заметил впереди и чуть сбоку всадника, который вышел на маршрут за Самантой. Каллен ехал к четырнадцатому препятствию через луг Мэгги, названный в честь жены Эйдана Маккензи. Внезапно до него долетели встревоженные крики зрителей, стоявших у двадцать второй преграды. Сердце его бешено заколотилось. «Неужели что-нибудь с Самантой?! – промелькнула у него мысль. – Может быть, Чародей заартачился или свалился в реку? Не пострадала ли Сэм?»

Ничего узнать в этот момент он не мог: после серии прыжков они приблизились к лабиринту. До него снова донесся взволнованный гул – что-то случилось с всадником и лошадью, идущими впереди. Но раздумывать было некогда, и Каллен увидел, что произошло, как раз перед тем, как Гордый собирался прыгнуть в воду: лошадь сбросила всадника прямо под ноги коню Каллена. Испугаться Каллен не успел – Гордый взвился в воздух и перелетел неожиданное препятствие, не задев ни лошади, ни всадника. Он благополучно опустился в воду, подняв фонтан брызг, и, оказавшись на противоположном берегу, с легкостью преодолел еще один барьер.

– Молодец! Покажи им всем, как надо работать! – Каллен ободряюще похлопал лошадь по шее.

Он промок с головы до ног, но душ пришелся очень кстати: им с Гордым как раз не мешало охладиться. Каллен сверил время – тридцать секунд опережения. Он перевел коня на легкий галоп.

– Не спеши, парень, береги силы.

Но Гордый, казалось, с каждым препятствием становился сильнее. У Каллена кровь стучала в висках, ему сейчас все было по плечу. Они дышали с Гордым одним дыханием и двигались как единое целое. Гордый легко оставил позади двадцатый барьер и двинулся дальше. Каллен ликовал. И как можно было предпочесть этой радости душные кабинеты Нью-Йорка, Лондона и Гонконга?!

Наконец последнее препятствие было пройдено, и Каллен понесся к финишной черте, не замечая ничего, кроме топота копыт и ударов собственного сердца. Он пересек линию финиша с победным криком и с неохотой пустил Гордого шагом. И конь, и всадник тяжело дышали.

– Ну что, повторим! – подмигнул Каллен хронометристке.

– Сожалею, мистер Маккензи, – улыбнулась девушка, – но у каждого наездника одна попытка. Однако вам не о чем беспокоиться: вы пока на первом месте.

– Но на маршруте еще достаточно наездников, – с довольной улыбкой заметил Каллен, – поглаживая Гордого по сильной шее. «Саманта!» – вдруг вспомнил он. – А как Саманта Ларк? У нее все в порядке?

– О да, у нее все замечательно, – ответила хронометристка, следя глазами за следующим всадником, заканчивавшим дистанцию. Это был тот, который свалился в пруд.

– Но у двадцать второго препятствия я слышал какой-то шум…

– А, это Джэмисон Портер, – сказала девушка, заглянув в свои записи. – Он шел перед Самантой Ларк. Ему крупно не повезло: сломал ногу. А лошадь не пострадала.

– Слава богу! – воскликнул Каллен, думая, естественно, о Саманте, а не о лошади Портера.

Спешившись, он повел Гордого на осмотр к доктору Макларену и, получив допуск на следующий этап, отправился к родителям.

– Это было зрелище! – Кинан казался очень довольным.

– Спасибо, отец. – Каллен улыбнулся во весь рот: это была наивысшая похвала, которую он мог услышать из уст отца.

– Ну и вид у тебя, – заметила Лорел.

– Но я первый!

– За тобой идут еще около десятка наездников, – несколько охладил его пыл Кинан.

Каллен пожал плечами:

– Согласен, но тем не менее хочу воспользоваться случаем и кое о чем тебя попросить. Отец, подари мне на день рождения Гордого. Я бы с ним серьезно занялся.

– Если к финалу останешься в первой пятерке, он – твой. В другом случае можешь о нем и не мечтать.

– Слушаюсь, сэр. – Каллен рассмеялся от переполнявшей его радости: он выступил отлично, день выдался прекрасный, и рядом была его семья.

Спустя полчаса после того, как Чародей без единого штрафного очка завершил маршрут, Саманта уже направляла Флору к первому рубежу. Когда она приближалась к пятому препятствию, Каллен, передав Гордого заботам конюха, в приподнятом настроении вновь присоединился к родителям, чтобы вместе с ними понаблюдать, как идут дела у Саманты.

Когда она добралась до опасного места – водной преграды, – к ним подошла Эрин.

– Ну, как она?

– Отлично, – ответил Каллен, скосив на нее глаза. – А где ты была?

– Пожелала удачи Ноэлю. Кому-то же надо было это сделать!

– Предательница! – изрек Каллен.

– Такое уж у меня доброе сердце, – вздохнула Эрин.

Каллен видел на экране, как Саманта направила Флору к лабиринту. Он задержал дыхание, следя, как лошадь прыгнула в пруд, пересекла его в положенные три прыжка и выскочила на берег. Сердце у Каллена замерло, но Флора безукоризненно преодолела барьер.

– Умница! – воскликнул он, с облегчением переведя дух.

После двадцатого препятствия Флора едва не села на задние ноги, но Саманта смогла ее удержать.

– Молодец, – одобрил Кинан.

– Ой! – внезапно вскрикнула Эрин, и Каллен только тогда осознал, что изо всех сил стиснул ее руку, глядя, как Саманта выправляет Флору.

– Извини, пожалуйста. – Он поспешно выпустил тонкие пальцы.

– Каллен! – сверкнула глазами Эрин. – С музыкантами шутки плохи. Если бы ты повредил мне руку…

– Извини, я не нарочно.

– Нас только тронь, крупно пожалеешь!

– Я это учту, – сказал Каллен, целуя ей пальцы.

– Вот и она! – объявила Лорел.

Все одновременно повернули головы и увидели, как Саманта с Флорой, чисто преодолев последний барьер, галопом приближаются к финишу.

– Время? – спросил Каллен у отца.

– Без штрафных очков, – улыбнулся Кинан. – Все выполнено чисто.

– Слава всем богам, покровителям конников! – пробормотал Каллен и снова схватил Эрин за руку, но уже не так сильно. – Пойдем к ней!

Когда они подошли к Саманте, Энди уводил Флору. Он был просто неотразим: весь в черной коже, с выкрашенными в честь торжественного случая в бирюзовый цвет волосами.

– Ты красиво шла, – похвалил Каллен.

– Иногда я просто не выношу лошадей, – криво улыбнулась Саманта. – Они чертовски непредсказуемы! Я знала, что лошади и всадники стабильно падают на восьмом, шестнадцатом и двадцать втором номерах. Она же их прошла блестяще – и вдруг поскользнулась на траве!

– Но ты же ее выправила. – Эрин с улыбкой обняла сестру. – Мы видели, как это у тебя здорово получилось.

– Я до того разозлилась, что готова была ее на себе перетащить!

Каллен улыбнулся. Ему было знакомо это желание – в юности он не раз чувствовал на соревнованиях то же самое.

– Когда твой следующий заезд?

– Не раньше часа дня.

– Повезло, – поморщился он. – Самая жара! Растаешь, как свечка.

– Ничего мне не сделается, я здесь родилась и выросла, – возразила Саманта.

– Все равно, если не будешь осторожна, заработаешь солнечный удар. – Он обнял ее за плечи и настойчиво развернул в сторону дома. – Тебе необходимо принять душ, отдохнуть и поесть. Надеюсь, ты еще не совсем забыла, что такое еда?

– Я завтракала, – обиделась Саманта.

– Бутерброды – не завтрак. – Каллен энергично пробирался сквозь толпу зрителей и наездников, таща за собой Саманту. – Пойдем, Роз Стюарт испекла специально для тебя пирог с орехами.

– Но Калида будет ревновать…

– Думаю, Бобби Крейг сумеет ее отвлечь.

– Вижу, моя сестра в надежных руках, – заметила Эрин. – Пойду, пожалуй, встречу на финише нашего француза.

Она быстро ушла, а Каллен повел Саманту в дом, несмотря на ее непрекращающиеся протесты и заявления, что она вполне способна сама позаботиться о себе. Но Каллен был настроен решительно и не собирался позволить женским капризам помешать его благородной миссии.

В час дня Саманта, отдохнувшая и накормленная, вышла на дистанцию на Центральном. Каллен, которого в конце концов все-таки потеснил на второе место Ноэль Бомон, вместе с Эрин и семейством Маккензи с интересом наблюдал за тем, что происходит на трассе.

– Эмили Баррисфорд прошла шестнадцатое препятствие! – объявил Кинан. – Вполне может обойти вас в рейтинге, – обратился он к Ноэлю.

– Трасса сложная, и ее надо пройти без ошибок, – ответил Бомон, пожимая плечами.

– Не сомневаюсь, что Эмили все сделает прекрасно, – усмехнулась Эрин. – Ведь она знает, что за ней наблюдает Мэтью.

– Черт! – внезапно выругался Кинан.

– Что такое? – воскликнули все в один голос.

– Упала, – нахмурился Кинан, глядя на экран.

– Кто, Эмили? – спросила Лорел.

– Нет, Саманта.

– Как?! – завопил Каллен, выхватывая у отца маленький переносной телевизор.

Он увидел Центрального, который в изумлении уставился на разрушенное им восьмое препятствие. Саманта сидела на земле, встряхивая головой. Она попыталась подняться, но не смогла, и Каллен выругался.

– Она ушиблась, – определил он.

– Сильно? – испуганно спросила Эрин. Вглядываясь в экран, она дрожала всем телом.

– Не могу понять. – Каллен видел, что Саманта снова попыталась встать, и наконец ей это удалось. Сильно хромая, она подошла к Центральному и перебросила поводья ему через голову. – У нее что-то с лодыжкой. Вывих или перелом.

– Она же не сможет ехать в таком состоянии! – воскликнула Эрин.

– И между тем собирается, – мрачно заметил Каллен, глядя, как судья у барьера помогает Саманте сесть в седло. Он болезненно поморщился, когда увидел, как она вдела раненую ногу в стремя. Саманта развернула Центрального и снова направила его на препятствие. Лошадь как ни в чем не бывало взяла его. – Ненормальная! – сквозь зубы процедил Каллен. – Впереди двадцать четыре препятствия, а ей наверняка каждый шаг причиняет боль.

Саманта продолжала проходить дистанцию, как будто ничего не случилось. Было ясно, что она старается ради Центрального: любое изменение в ее посадке или движения ног сбило бы с толку неопытную лошадь.

На трассе царила напряженная тишина: все молча ждали развязки. Центральный попытался заартачиться перед пятнадцатым препятствием – зигзагообразным забором с планками разной высоты, – но Саманта заставила его идти вперед. Лабиринт конь прошел шутя, не обратив внимания, что Саманта едва не упала, когда Центральный прыгнул в пруд. Барьер на противоположном берегу Центральный тоже взял легко, хотя Саманта прижалась к его шее, чтобы не упасть.

– Не могу больше на это смотреть, – призналась Эрин.

– Она хорошо закончит маршрут, вот увидишь. – Ноэль обнял ее за талию.

Саманта оправдала их надежды. Она пересекла линию финиша, имея всего сто девять штрафных очков: двадцать за то, что Центральный не смог взять одно препятствие, шестьдесят пять за свое падение и двадцать четыре очка за минуту опоздания. По всем меркам, результат был хорошим, некоторые ветераны выступили хуже. Однако теперь только удачное выступление в конкуре могло позволить Саманте остаться в первой тридцатке.

Каллен подошел к Саманте, опередив двух конюхов с фермы Ларк и Бобби Крейга. Он осторожно спустил ее с седла и подхватил на руки.

– Что ты делаешь?! – попыталась воспротивиться она, но Каллен был непреклонен.

– Будешь надоедать мне разговорами, что можешь идти сама, завяжу тебе рот, – пообещал он.

Каллен пронес Саманту мимо судей, наездников и зрителей прямо к беседке Маккензи. Там он решительно подошел к отцу и усадил ее к нему на колени.

– Ну, привет, с прибытием, – улыбнулся Кинан, обнимая Саманту за талию.

– Отпустите! – запротестовала она.

– Нужно, чтобы тебя кто-то держал: сейчас будет больно, – мрачно пояснил Каллен. – Кроме того, другие стулья для тебя недостаточно устойчивы.

Он опустился на колени и одним плавным движением стянул с ее ноги сапог. Саманта закусила губу, чтобы не закричать. Если бы Кинан не держал ее, она не усидела бы на месте.

Врач соревнований был занят: его позвали к другому наезднику, который сломал запястье. Каллену пришлось самому ощупать ногу Саманты, чувствуя, как она вздрагивает при каждом прикосновении.

– Ну что? – с тревогой спросила Эрин.

– Мне кажется, перелома нет. А как по-вашему? – обратился Каллен к сестре Морган.

Пока суровая сестра тщательно обследовала ногу Саманты, она сидела, зажмурившись и изо всех сил сжав зубы. Каллен знал, как это болезненно: в шестнадцать лет он вывихнул ногу в скачках с препятствиями.

– Конечно, некоторые связки порваны, – наконец заявила сестра Морган, – но не думаю, что есть перелом. Хотя все же настоятельно рекомендую сделать рентген.

– Не сейчас, – отрезала Саманта и обернулась к Бобби Крейгу. – Бинтуй! – скомандовала она.

– Я знал, что вы это скажете, – вздохнул Крейг и, опустившись на колени, раскрыл аптечку.

– Как это «бинтуй»?! – взорвался Каллен. – Не собираешься же ты еще ехать сегодня?

– Конечно, собираюсь, – спокойно ответила Саманта.

– Сэм, подумай, ты ведь приехала еле живая! – пыталась отговорить сестру Эрин.

– С забинтованной ногой все будет нормально, – решительно заявила Саманта.

– Послушай, сумасшедшая! – Каллен схватил ее за плечи. – Выступление на трех лошадях – такое же достижение, как и на четырех, уверяю тебя. Тебе нужен врач, рентген и профессионально сделанная повязка, не в обиду Бобби будет сказано. А еще тебе нужны лекарства – много лекарств, если ты надеешься завтра сесть в седло.

– Я могу дать ей болеутоляющее, – предложила сестра Морган.

– Ничего сильнее аспирина не приму! – Голос Саманты звучал решительно, несмотря на боль, которую причинял ей Бобби, бинтуя лодыжку. – Я не могу подвести Несси – она обязательно должна выступить.

– Я не позволю тебе сесть в седло! – заявил Каллен, приблизив к ней лицо.

– Ты не имеешь права указывать, что мне делать! – Саманта наградила его убийственным взглядом. – Если я решу ехать еще на десяти лошадях, ты меня не остановишь. Семь лет назад в Германии я вывихнула плечо и все равно пришла первой. Через полчаса я смогу сесть на Несси. Я знаю, на что способна, Каллен Маккензи, так что отстань от меня!

Они не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Все с большим интересом следили за их перепалкой.

– Я привяжу тебя к перилам, – пообещал Каллен.

– Только попробуй! – с угрозой проговорила Саманта.

Он сердито посмотрел на нее, потом рассмеялся, разряжая обстановку:

– С тобой бесполезно спорить, Саманта Ларк.

Спустя полчаса Саманта уже скакала на Несси к первому препятствию.

– Если она свернет себе шею, я ей этого никогда не прощу, – мрачно пошутила Эрин.

Она старалась не смотреть, как идет Саманта, но удержаться не могла.

– Я бы на всякий случай вызвал «Скорую помощь», – шепнул Каллен матери.

– Ничего, ничего, Саманта Ларк сильнее, чем ты думаешь, – тихо ответила Лорел.

– Может быть… – задумчиво проговорил Каллен. – Но она не такая сильная, какой себя считает.

Не проронив больше ни слова, они с замиранием сердца смотрели на экран и слушали сообщения с трассы. Саманта теряла драгоценные секунды, выбирая наиболее простые подходы и прыжки, зато выполняла их безукоризненно.

Казалось, маршруту не будет конца. Все затаили дыхание, когда Саманта повела Несси через коварный лабиринт. Когда лошадь прыгала в пруд, больная нога Саманты выскочила из стремени. Лишь каким-то чудом она удержалась в седле, а Несси на удивление четко преодолела преграду. На подходе к следующему препятствию Саманте удалось нащупать стремя и вдеть в него ногу. Она успела выпрямиться как раз перед тем, как лошадь прыгнула.

– Наверное, я забинтовал ногу слишком туго, – предположил Бобби.

– Нет, – успокоил его Каллен, положив руку ему на плечо. – Просто ей больно пошевелить ногой, поэтому пришлось поправлять стремя рукой.

Каллен чувствовал, как удары сердца больно отдаются в его груди. Ему было мучительно страшно за Саманту. Но она уверенно шла вперед, и постепенно его страх сменило восхищение. Ему еще не приходилось видеть такого умения управлять лошадью. Казалось, Саманта держала под контролем даже дыхание Несси. Она выбирала аллюры, позволявшие ей самой двигаться как можно меньше, но в отличие от других всадников и их лошадей Саманта с Несси представляли собой образец невозмутимого спокойствия. Они набирали штрафные очки за нарушения графика, но значительно меньше, чем можно было ожидать.

Несси пришла к финишу с небольшим превышением. После соревнований по выездке она занимала тринадцатое место, но теперь могла даже подняться выше.

– Рад, что мы с Самантой встречаемся в соревнованиях достаточно редко. Иначе по итогам года у меня было бы значительно меньше баллов, – негромко заметил Ноэль.

Каллен не услышал слов Бомона: работая локтями, он устремился сквозь толпу; Бобби Крейг и Эрин не отставали от него. Бобби схватил поводья у Саманты, а она вдруг стала медленно валиться с седла.

– Саманта!

Каллен рванулся к ней и успел вовремя. Он не дал ей упасть и осторожно спустил с лошади.

– Какое превышение? – чуть слышно шепнула она.

– Меньше пяти, глупая твоя голова, – ответил Каллен и понес ее к дому.

Саманта вдруг изогнулась и посмотрела назад.

– А где Несси? Как она?

– Ее увел Бобби. – Каллен нахмурился: он понял, что Саманта не видела Крейга, находясь на грани обморока.

– С Несси все в порядке? – настаивала Саманта.

– Все замечательно. Тебе из-за нее прохода давать не будут.

– Да, сэр, – послушно шепнула она, чем напугала Каллена еще сильнее.

К ним подошел врач соревнований – высокий человек лет пятидесяти. Богатая шевелюра придавала ему сходство со львом.

– Давайте, я осмотрю ее, – предложил он.

– Спасибо, доктор, ваша помощь может понадобится кому-нибудь еще, – остановил его Каллен. – А мы уже знаем, с чем имеем дело.

– Если потребуется, вызывайте меня, – любезно сказал врач и ушел.

– Неси ее в комнату для гостей, – распорядилась Лорел, а сама заторопилась к дому.

– Тебе помочь? – участливо спросил Ноэль.

– Справлюсь, – угрюмо буркнул Каллен.

– Быстрее, мисс, быстрее! – нетерпеливо подгонял Кинан сестру Морган, катившую к дому его кресло.

Каллен чувствовал, что Саманта дрожит. Он посмотрел на нее и увидел белое, залитое слезами лицо. Отбросив всякую браваду, она обхватила его за шею и уткнулась ему в плечо.

– Как же больно, Каллен… – прошептала она.

– Знаю, милая, знаю, – мягко ответил он. – Потерпи еще немного.

Неподалеку от дома к ним бросилась Уитни в белом летнем платье.

– Что с тобой, Сэм? – Ей приходилось почти бежать, чтобы успевать за Калленом.

– Ничего серьезного, не беспокойся, – насколько могла спокойно ответила Саманта.

– Каллен, с ней будет все в порядке?

– Не знаю, – проворчал Каллен.

К тому времени, как он внес Саманту в дом, Лорел с экономкой Марджери Томпсон уже приготовили постель, опустили шторы и ждали их с несколькими мисками льда. Когда Каллен осторожно опустил Саманту на кровать, из ее груди вырвалось рыдание, но она немедленно овладела собой.

– Не надо мне льда, налейте лучше чистого виски и стакан не забудьте побольше, – попыталась она пошутить.

Но Каллен не обратил внимания на ее слова.

– Нога сильно распухла, – озабоченно сказал он. – Надо разрезать сапог. Сейчас схожу за ножницами.

– Вот, держи. – Лорел протянула ему специальные ножницы, которыми подстригала розовые кусты. – Я прожила всю жизнь среди лошадников, – улыбнулась она, отвечая на немой вопрос сына, – поэтому знаю, что́ может понадобиться.

– Спасибо, мама. – Каллен перевел взгляд на Саманту. – Когда начну резать, будет больно.

– Знаю, режь. – Она покрепче стиснула зубы.

Лорел села на постель и прижала к себе Саманту, словно стараясь взять на себя хоть часть ее боли.

– Лучше бы тебе отключиться, чтобы меньше терпеть, – бормотал Каллен, разрезая сапог.

– Черт тебя дери, Каллен Маккензи! Женщины из рода Ларков в обморок не падают! – крикнула Саманта. – Даже затягиваясь в корсет, мы не делали таких глупостей. – Она уткнулась в пухлое плечо Лорел. Чтобы не застонать.

– Я не могу на это смотреть, – прошептала Уитни и вышла из комнаты, зажимая рот рукой.

– Вот и все, – перевел дух Каллен, когда сапог наконец упал на пол. Он быстро разбинтовал ногу и с ужасом уставился на раздувшуюся багровую лодыжку. – Скорее лед! – скомандовал он.

Ноэль и Марджери Томпсон поспешно обложили лодыжку Саманты со всех сторон льдом. Саманта вздрагивала от холода и боли, но терпела. В этот момент сестра Морган вкатила в комнату кресло с Кинаном.

– Как она? – отрывисто спросил старший Маккензи.

– В сознании, – коротко ответил Каллен.

– Ненормальная!

– Я ей сказал то же самое.

– Если бы хватило духу, я бы пристрелил эту чертову лошадь! – в сердцах воскликнул Кинан.

– Центральный ни в чем не виноват, – вступилась за лошадь Саманта. Она благодарно сжала руку Лорел и откинулась на подушки. – Я просто не подготовила его к прыжку как следует.

– А вот и подкрепление! – объявила Эрин, появляясь в комнате в сопровождении необычного вида мужчины лет тридцати, в джинсах и безрукавке. Его длинные, до пояса, волосы были перехвачены кожаным шнурком.

– Это еще кто? – сдвинул брови Кинан.

– Рекомендую, Джошуа Грант, – с улыбкой представила его Эрин. – Мистер Грант – наш местный чародей-иглотерапевт.

– Иглотерапевт?! – изумился Ноэль.

– Лучше пристрелите меня – и конец мучениям! – простонала Саманта.

– Тихо, – оборвала ее Эрин. – Джошуа действительно творит чудеса. Он за два дня поставил на ноги Эмили Баррисфорд, когда она вывихнула колено. А врачи даже поговаривали об операции. В любом случае он – твоя единственная надежда, если ты хочешь завтра сесть в седло.

Саманта с трудом приподнялась на локте.

– Если вы мне поможете, обещаю вам в жертву своего первенца!

– Гонорара и рекомендаций мне будет вполне достаточно, – лукаво улыбнулся мистер Грант. – Позвольте, я пощупаю пульс, а затем взгляну на вашу ногу. – И он приступил к делу.

Чтобы не мешать очередному доктору, все, кроме Лорел, отошли от кровати.

– Не знал, что вы такая поклонница иглотерапии, – заметил Ноэль. – Какие еще тайны вы от меня скрываете?

– О, у меня масса тайн! Еще я верю в мануальную терапию и лечение массажем, – ответила Эрин, во все глаза следя за Джошуа.

– На меня она никогда не смотрит с таким вниманием, – пожаловался Ноэль Каллену.

– Это потому, что ты никогда не держал в руках будущее ее сестры, – неожиданно серьезно ответил Каллен.

– Неужели для Саманты так важен успех в этих соревнованиях? – Ноэль удивленно поднял брови.

– Да.

– И, естественно, она ни за что не примет помощь тех, кто больше всего переживает за нее?

– Решительно – нет, – ответил Каллен, отметив про себя проницательность француза.

– Тогда нам надо только радоваться, что Саманта согласилась воспользоваться услугами мистера Гранта, – вздохнул Ноэль.

– Ты прав. Остается надеяться, что Эрин его не перехвалила.

Джошуа Грант действительно знал свое дело. На следующее утро около восьми часов Каллен уже помогал Саманте садиться в седло. Нога и лодыжка были по-прежнему забинтованы, но опухоль спала, и Саманта даже смогла неплохо выспаться в комнате для гостей в доме Маккензи. Оставалось только удивляться и преклоняться перед искусством иглоукалывателя.

Костюмы Каллена и Саманты, за небольшим исключением, повторяли друг друга: блестящие коричневые сапоги, белые бриджи, белые рубашки, канареечного цвета жилеты. Только сюртук у Сэм был черный, а у Каллена – алый. В вырезе рубашки Саманты виднелась цепочка с золотой подковкой; волосы ее были заплетены в косу.

– Эрин проследит, чтобы после каждого выступления тебя осматривал Джошуа, – сообщил Каллен.

– Странные вы люди: почему-то считаете, что я совсем о себе не забочусь, – обиженно проговорила Саманта, беря в руки поводья.

– Что-то я не замечал этого за тобой в последние месяцы, – нахмурился Каллен. – Так что советую смириться, а то будешь иметь дело с Эрин, мамой, отцом… не говоря уже обо мне.

– Ох, Каллен, занялся бы ты делом! Тебе ведь надо еще разогреть лошадь.

– Я не шучу. – Каллен погрозил ей пальцем.

– Ладно-ладно. Перестань наконец беспокоиться обо мне и подумай о собственном выступлении. Ты на третьем месте. Надеюсь, расслабляться не собираешься?

– Нет, конечно. Я еще обскачу Бомона, вот увидишь. Такая лошадь, как моя, ему и не снилась.

– И почему это мужчины так любят хвастаться? – с осуждением покачала головой Саманта.

– Кто бы об этом говорил! – рассмеялся Каллен.

Саманта тоже засмеялась, но несколько смущенно. Неожиданно она наклонилась и приложила руку к его щеке:

– Спасибо тебе за все, Каллен.

Она поехала к выходу из конюшни, а он все еще чувствовал тепло ее ладони…

У выхода Саманту остановила неизвестно откуда появившаяся Уитни в шикарном сиреневом костюме.

– Сэм, может быть, тебе не стоит ехать?

– Все в порядке, Уитни, – успокоила ее Саманта. – Не волнуйся.

– Ты уверена?

– Еще бы! Возвращайся на трибуну – и ты увидишь, на что способны Ларки в искусстве верховой езды.

Она поехала дальше; Уитни, качая головой, смотрела ей вслед.

– Твоя забота не может не растрогать, – съязвила Эрин.

Уитни обернулась, сверкнув глазами.

– Если мы по-разному видим счастье Каллена, это еще не означает, что я не люблю ее и не желаю успеха!

– Тогда почему же ты так поздно пришла? Ты же знала, что она выступает одной из первых.

– Ах ты, змея! – прошипела Уитни, щеки ее порозовели от злости. – Сэм – моя лучшая подруга. Я люблю ее, и она это знает. И мне совершенно наплевать, веришь ты мне или нет! – Она повернулась на каблуках и гордо удалилась.

– Ну и дела… – пробормотала Эрин.

– Что такое? – спросил подошедший Каллен, обнимая ее за плечи.

– Я как-нибудь не сдержусь и отлуплю нашу богиню! – сердито объявила Эрин.

– У всех у нас свой крест, – хмыкнул Каллен.

И они двинулись вслед за мечущей громы и молнии Уитни.

Конкур недаром стоял последним в соревнованиях по многоборью – многие считали его самым сложным испытанием, хотя маршрут включал пятнадцать препятствий. В конкуре оценивалось все: способность лошади хорошо прыгать, умение наездника ею управлять, а главное – на прохождение препятствий отводилось не более девяноста секунд. Кроме всего прочего, штрафные баллы в конкуре раздавались очень щедро. Штрафовалась любая ошибка: если лошадь касалась копытом водной преграды или заступала за ограничительную черту, если она на лишнюю секунду задерживалась у какого-либо препятствия. Если же лошадь три раза отказывалась брать барьер, она снималась с соревнований.

Каждая из пятнадцати преград в конкуре имела свои каверзы. Например, одно из препятствий представляло собой пирамиду ящиков, которые рассыпались, стоило лошади задеть их копытом. Еще одна преграда, деревянная, но выкрашенная под кирпичную кладку, возникала перед всадником и лошадью неожиданно из-за поворота, и у лошади было только три шага, чтобы его преодолеть.

Все утро шли соревнования, и из девяноста девяти лошадей только восемь отпрыгали чисто. Они составляли группу для показательных выступлений, в ходе которых должно было решиться, кто же станет чемпионом состязаний на приз Маккензи. Саманта тоже вошла в эту группу с двумя лошадьми.

Для показательных прыжков число препятствий сократили с пятнадцати до одиннадцати, но высота и ширина некоторых была увеличена. Время прохождения дистанции уменьшилось до семидесяти секунд.

Восемь наездников стояли на линии старта, мысленно двигаясь по новому маршруту, по которому только что прошли пешком. Они примерялись, где можно срезать углы, чтобы выиграть время, рассчитывали шаги между препятствиями.

– Дело дрянь, – высказалась Эмили Баррисфорд, вызвав у всех улыбку: она очень точно обрисовала ситуацию.

– Что за садисты эти американцы! – усаживаясь в седло, посетовал Ноэль.

– Если мне не изменяет память, маркиз де Сад был французом, – заметил сидящий на Гордом Каллен.

– Это не считается, – парировал Ноэль. – Его никто не назвал бы хорошим наездником.

– К тому же он чересчур любил кнут, – добавил Каллен.

– Может быть, вы наконец уйметесь? – рассмеялась Саманта. – Вы не даете мне сосредоточиться.

– Мы просто стараемся немного снять напряжение, – улыбнулся Ноэль.

– Ох, уж эти мне мужчины! – сердито изрекла Саманта и направила Несси к выходу на арену.

Ей выпало выступать первой, а это очень усложняло задачу. Она не имела возможности учитывать ошибки других, зато все остальные, наоборот, могли учиться на ее промахах.

Несси отпрыгала чисто, хотя и получила штраф за сбой в графике. Но Саманта знала, что это ерунда: лошадь слушалась ее беспрекословно, чему были свидетелями все присутствующие.

Когда закончил выступление седьмой участник, Саманта вскочила на Чародея.

– Ну, малыш, покажи, на что ты способен! – Она ласково потрепала коня по сильной шее. – Посмотрим, верно ли я выбрала тебе имя.

Чародей четко взял все препятствия и завершил дистанцию на четыре секунды раньше предельного срока. На трибунах стоял оглушительный шум от аплодисментов и приветственных криков. Саманту переполняла радость. Ей было не важно, окажется Чародей первым или восьмым. Главное – он оправдал ее надежды, и все, кого интересуют лошади, узнают об этом. Какое счастье!

Победителя должны были объявить через несколько минут, но уже не вызывало сомнений, что первой стала Арианна Шепард, обошедшая всех на две секунды. Однако одержать победу в конкуре было недостаточно: в многоборье учитывались результаты трех дней состязаний.

Наконец Кинан Маккензи, которому ради такого случая разрешено было подняться со своего кресла, призвал всех к тишине. Он торжественно объявил, что в общем зачете на первое место вышла серебряная медалистка Олимпиады Карен О'Коннор. Каллен прочно занял второе место, а Ноэль оказался третьим. Саманта на Чародее стала четвертой, а на Несси шестой, Эмили Баррисфорд – пятой, Арианна Шепард – седьмой, а Дэвид, муж Карен О'Коннор, завершил восьмерку победителей.

– Сегодня день чудес, – сказал Каллен Ноэлю после того, как зачитали результаты. – Второе место! И как я умудрился на нем оказаться после двенадцатилетнего перерыва?

– Если ты хочешь знать мое мнение, я считаю, что заслуга целиком принадлежит коню, – пошутил Ноэль. – Кроме того, как известно, дома и стены помогают, так что у тебя было преимущество. Вот приезжай весной в Париж – там посмотрим, кто кого!

– Можешь считать, что ты проиграл, – улыбнулся Каллен.

Ему понадобилось не меньше часа, чтобы пройти сквозь толпу друзей и родных, окруживших его и Гордого. Поздравления сыпались со всех сторон. Но наконец восторги немного улеглись, и толпа стала редеть. Эрин совещалась о чем-то с кудесником Джошуа Грантом, Лорел с Кинаном заторопились в дом руководить подготовкой к торжественному ужину, Ноэль по своей привычке пустил коня галопом вокруг арены, отмечая успешное выступление в турнире.

– Спасибо, Джон, я позабочусь о Гордом, – сказал Каллен своему конюху, собравшемуся принять у него поводья. – А ты иди, выпей шампанского.

– Хорошо, сэр, – с улыбкой отозвался Джон.

Каллен привел Гордого в стойло, снял с него седло, а затем уздечку с прикрепленной к ней лентой – символом второго места. Он с гордостью посмотрел на нее, потом отнес сбрую в комнату, где хранилась упряжь, а когда вернулся обратно, захватив ящик с набором щеток, вдруг с удивлением услышал неподалеку чей-то плач.

Опустив ящик на пол, Каллен, прислушиваясь, пошел по проходу и в одном из стойл увидел Саманту, которая так и не переоделась. Обхватив Чародея за шею, она горько рыдала, как будто сердце ее разрывалось. Каллен открыл дверцу и вошел.

– Саманта, милая, что случилось? – встревоженно спросил он.

Она подняла к нему залитое слезами лицо, но не произнесла ни слова.

– У тебя нет причин горевать, – говорил Каллен, вытирая ей слезы своим платком. – Ты за эти три дня сделала невозможное. В таких серьезных соревнованиях твои молодые лошади заняли призовые места. Никто в целом мире не способен на такой подвиг!

– Каллен, я же плачу не потому, что мне грустно…

– Правда?

– Конечно, нет! – Она взяла у него платок, высморкалась и спрятала платок себе в карман. – Я плачу от радости, от неимоверного счастья. Я победила! Четыре мои лошади вошли в тридцатку лучших, это же настоящее чудо! – Саманта всхлипнула и понизила голос, потому что Чародей забеспокоился: – Большего и желать нельзя! Заказы сыплются, как из мешка, Бобби не успевает их принимать, а Мэтью Баррисфорд, не моргнув глазом, выписал чек. Ты представляешь, что это значит? Конец всем тревогам! Я смогу уже в следующем месяце рассчитаться с банком!

Каллен издал победный клич, схватил Саманту в охапку и закружил ее. Она держалась руками за его шею, смеялась от радости… и неожиданно снова разрыдалась.

Каллен отпустил ее и встревоженно заглянул в лицо.

– Как он только мог?! – всхлипывала Саманта, и Каллен не сразу понял, о ком она говорит. – Как он мог толкнуть меня в этот ад, где я пробыла целых пять лет? И это сделал мой родной отец! Как мог он отдать «Скайларк» на съедение кредиторам?! Ведь это же земля наших предков, с ней столько связано… и почему мама не отговорила его? Я знаю, она имела на него виляние, достаточно было одного ее слова – и ранчо не оказалось бы в такой опасности. А главное – почему они оба не сказали мне правду? Как они смели поступить так со мной?!

– Но теперь все хорошо, Сэм… – попытался он ее успокоить.

– Нет, не все! – крикнула она. – Я не должна злиться на своих родителей! Ведь их же нет в живых…

– Но если их нет в живых, это не значит, что они не могли быть не правы.

Саманта вздрогнула и обхватила себя руками за плечи.

– Ребенком я мечтала, как буду сама управлять ранчо. А они превратили мою мечту в кошмар. Мои родители! Я не заслужила такого наследства…

– Знаю. – Он нежно взял в ладони ее лицо. – Но своим детям ты оставишь другое наследство – а это важнее всего. Ты сделала все возможное и невозможное – и победила. Теперь этот кошмар позади, и у тебя все будет хорошо.

– Извини, – сквозь рыдания проговорила Саманта, – просто я не могу остановиться…

Каллен с шумом вздохнул, притянул ее к себе и крепко обнял.

– Ну давай! – сказал он. – Выплачь все до конца – и станет легче.

– Я так страшно боялась… – всхлипывая, пробормотала она.

– Знаю, – тихо проговорил он, – знаю.

Каллен гладил ее по медным волосам, по спине, а она все плакала. Он не удивлялся: после стольких лет натянутых нервов и адской работы Саманта впервые по-настоящему расслабилась. Сейчас ей уже не надо было сдерживаться, прятаться за напускной бодростью и вечными шутками. Спавшее напряжение освободило чувства. Она прижималась к нему, а он шептал ей ласковые слова и целовал уши, виски, щеки…

Как-то совершенно случайно Каллен коснулся губами ее губ и удивился, что они такие теплые, мягкие, чуть солоноватые от пролитых слез. Он в жизни своей не чувствовал ничего приятнее. Однако Саманта вдруг резко отстранилась, и когда Каллен увидел ее глаза, в которых смешались испуг и желание, он понял все. Голова у него пошла кругом. Он жадно впился в ее губы – со страстью, по которой истосковалась его душа.

Эхом откликнувшись на его стон, Саманта чувственно изогнулась и крепко прижалась к нему всем телом, обвив шею руками. Ее губы горели и так же настойчиво искали его рот. Каллен погрузил язык в жар ее губ и снова застонал от наслаждения, ощутив нежность ее языка. Прижимая Саманту к себе, он чувствовал, как она дрожит от возбуждения. Какие-то обрывки слов вертелись у него в мозгу; он не мог их соединить, но ощущал их важность. Ему надо было так много ей сказать…

Внезапно Саманта рывком высвободилась из его рук. Грудь ее высоко вздымалась, она прижимала к губам тыльную сторону ладони.

– Из… извини, – заикаясь, проговорила она. – Я не должна была этого делать. Сама не понимаю, как такое могло произойти…

– Саманта!

Он шагнул к ней, но она поспешно отступила к двери.

– Я хочу сказать… жаль, нет Уитни и она не может полюбоваться на наше представление, – сумбурно говорила она. – Пожалуйста, не смотри на меня так! Мне и без того плохо. Положение – глупее не придумаешь. Извини, Каллен…

Она выскочила в коридор и бросилась бежать.

– Саманта! – крикнул Каллен, но она не остановилась. Забыв о разорванных связках, она бежала от него прочь так быстро, как только могла.

Каллен еще долго стоял в прохладе конюшни, задумчиво глядя ей вслед.