"Московские картинки 1920-х - 1930-х г.г" - читать интересную книгу автора (Маркус Борис Сергеевич)

Баррикадная улица

Баррикадная улица была короткой. Она соединяла Кудринскую площадь с улицами Красная Пресня и Большой Грузинской, спускаясь к ним по довольно покатому спуску. Левая сторона улицы заканчивалась церковью Покрова в Кудрине и скрывающимися за ней небольшими домами, подводящими к углу Большой Конюшковской улицы и Красной Пресни. По правой стороне за оградой Вдовьего дома располагался участок, занятый 11-ым отделением милиции и пожарной частью. Тут все было как полагается. И пожарная каланча, и выросшая позднее тренировочная башня, и огромные ворота в нижнем этаже казармы — гараже пожарных машин. За этим участком шли довольно скромные невысокие дома, а в конце улицы на углу Большой Грузинской стоял высокий доходный дом. Его строил тот самый архитектор, который построил первый в Москве небоскреб — десятиэтажное здание на Гнездниковском переулке. Фамилия архитектора была очень занятная и поэтому очень запоминающаяся — Нирнзее.

Напротив этого дома, по другую сторону Большой Грузинской раскинулась территория старого Зоопарка. Ворота были на самом углу. В начале тридцатых годов ограда была обновлена. Около ворот появились скульптурные украшения — высеченные в камне силуэты различных зверей. Говорили, что это было сделано по рисункам самого Ватагина, известного художника-анималиста, чьими иллюстрациями в «Маугли» Редьярда Киплинга я всегда любовался. Даже старался подражать.

Надо сказать, что старый зоопарк мне не очень нравился, хотя ходил туда я очень часто. Мама как-то приобрела для меня абонемент на целое лето, и я почти ежедневно ходил рисовать разных животных. Особенно запомнились жирафы, олени, антилопы, лоси, зебры, зубры. Их рисовать было легче, так как они стояли неподвижно. Только изредка переминались с ноги на ногу или поворачивали голову. А вот тигров или пантер было просто трудно рисовать. Они непрерывно ходили вдоль решеток своих клеток взад и вперед. И очень быстро. Сосредоточиться было почти невозможно. Так же невозможно было рисовать мелких птиц. Они постоянно летали, оглашая воздух пронзительными криками или щебетанием. Бегемот вообще все время лежал, погруженный в воду небольшого бассейна, а слон все время раскачивался вправо и влево, размахивая хоботом. Непрерывно, как маятник. Его все-таки я умудрялся схватывать. Мартышек и обезьян тоже.

Но не нравился мне этот зоопарк из-за того, что с самого начала, от входа, он встречал посетителя рядом небольших по размеру темных и мрачных клеток, в которых звери выглядели, как пленники. По сути это так и было. Но такие маленькие клетки! Как не очень большие ящики с решетчатой передней стенкой. Так неприятно заглядывать во внутрь, пытаясь увидеть хоть что-нибудь. Ничего, кроме какой-то кучки шерсти. Даже морды не высовывали пленники. Только по надписям на клетке можно было узнать, кто же там находится. Так встречал зоопарк своих посетителей. А ведь зоопарк, как и театр, начинается от вешалки. Как встречаешь, так к тебе и относятся. Возникало какое-то сосущее чувство неприязни, недовольства. А тут еще и запах отвратительный.

Когда создали новую часть зоопарка, то стало как-то лучше. Хоть и не на воле, но все-таки в просторных вольерах. И света больше и воздуха. И удивительными кажутся искусственные горы, на которых размещены участки для разных зверей. В самой горе пещеры, где звери ночуют, отдыхают. Перед пещерами просторные площадки со спуском ко рву, в котором всегда есть вода. Ров сравнительно глубокий. Он является естественной границей, отделяющей зверей от зрителей. Около невысоких парапетов всегда масса народа. Всем интересно посмотреть на свободно гуляющих по участкам свирепых зверей. Тут и тигры, и львы, и леопарды, и белые медведи. А олени бродят по просторным лужайкам. Эти просто на свободе. Зубры, яки и антилопы отгорожены высокими сетками от зрителей. Но площадки и у них большие, просторные.

На другой стороне улицы Красная Пресня, к которой подходила наша Баррикадная, размещались Краснопресненские бани. Это дом был посещаем нами постоянно. И зимой и летом около его дверей выстраивались длинные очереди с березовыми вениками, с тазиками, с узелками. Одна очередь мужская, другая женская. Так как входы расположены рядом, то очереди двигаются одна навстречу другой. Медленно, но все-таки двигаются.

За банями, вдоль Большой Конюшковской улицы располагался большой пруд, который зимой превращался в каток «1-е Мая». Дальше за ним был другой каток. И тоже на пруду речки Пресненки. Это каток союза печатников «Искра». Мы бегали на оба эти катка и на Патриаршие пруды, что около Малой Бронной улицы. Но на эти чаще. Все-таки ближе к дому. Стоит только спуститься по Кудринскому переулку к ним.

На Баррикадной улице перед банями среди невысоких домиков размещался кинотеатр «Баррикады». Пока не было Первого кинотеатра, мы бегали в этот. Хотя, помню, что в зависимости от картин, нами осваивались и «Художественный» у Арбатских ворот, и «Унион» у Никитских, и «Колосс» в здании Консерватории, и «Арс», «Карнавал» и «Прага» на Арбате, и «Ша Нуар», «Великий немой» на Страстной площади, «Зеркальный» и «Горн» у Триумфальных ворот и даже «Чары» у Тишинского рынка. Абсолютно все кинотеатры округи были в поле нашего зрения. Где идет что-нибудь поинтереснее, туда мы и бегали. Проникали, как могли. Где на сэкономленный пятачок или пятиалтынник, а где и «на протырочку».

Главным зданием на Баррикадной улице, кроме Вдовьего дома, надо, конечно, считать церковь Покрова в Кудрине с великолепной колокольней. После их уничтожения место долгое время пустовало.

Дома Баррикадной улицы не были особо привлекательными. Обычные, даже какие-то невзрачные, немного облезлые, неотремонтированные. Среди двух-трехэтажных стоял на этой стороне одинокий мрачный с виду семиэтажный доходный дом. Он почему-то пользовался дурной славой в округе. То ли там одно время была какая-то коммуна из бывших правонарушителей, то ли еще что. А до самого угла Кудринской площади шли только двухэтажные. Тут были ремонтные мастерские и парикмахерская, в которую я постоянно ходил стричься. А в угловом доме была аптека. Вот куда мы часто бегали. Не только за лекарствами, а из-за того, что только здесь, в единственном месте на площади, был телефон-автомат. Он висел на стене около тамбура внутри помещения. Телефонные аппараты были совсем не такие, как теперешние, еще не было в ходу автоматических линий, не было аппаратов с дисками или кнопками, на станциях работали девушки-телефонистки, которых все почему-то называли «барышнями», хотя это слово совсем не было у нас в ходу. Так, эта барышня вручную соединяла с нужным абонентом только тогда, когда после ее требования «Опустите монету!» в специальную щелочку ящичка опускалась эта самая монета, достоинством в 2 копейки. Позднее цена повысилась и опускать надо было уже гривенник — 10 копеек. А потом перешли на пятиалтынник, то есть на 15 копеек. Только после этого барышня отвечала «Соединяю», и разговор начинался.

Но это еще не самое интересное. Мне очень смешно было смотреть на пухлую справочную телефонную книгу, висящую на толстой цепи около аппарата. На цепи, значит, чтобы не украли. Но, видимо, все-таки крали, так как на самой книжке на полях почти всех страниц большими буквами было отштемпелевано «УКРАДЕНО В АВТОМАТЕ». Это было прелестно! Мне очень нравилось. У вора дома все увидят эти надписи. Ну, и что? Укорять его будут, чтобы ему стыдно было? Какие глупости!

Итак, мы обошли улицы и переулки непосредственно примыкающие к Кудринской площади. Теперь нам нужно ближе познакомиться с самым выдающимся домом на этой площади — домом, в котором я жил.