"Полночная аллея" - читать интересную книгу автора (Кейн Рейчел)

2

— Ну и что за история с Моникой? — спросила Ева, когда везла Клер в университет. — Я бы сказала, что теперь тебе следует остерегаться ее даже больше, чем раньше.

— Мне показалось, она говорит искренне. Ведь ей не так-то легко признать себя неправой.

Ева бросила на Клер свой фирменный взгляд, впечатление от которого усиливал мертвенно-бледный макияж, безупречно подведенные глаза и губы цвета темной черешни.

— В мире Моники дружить — означает делать то, что пожелает Моника, и тогда, когда она пожелает. У меня не получается вообразить тебя одной из ее безмозглых подпевал.

— Нет! Я не говорила, что собираюсь дружить с ней, просто… Ты же спросила, и я ответила. — Клер с упрямым видом скрестила на груди руки и откинулась на спинку сиденья древнего «кадиллака». — Она мне не подруга! Моя подруга — ты.

— Значит, если Моника подсядет к тебе во время занятий, ты встанешь и уйдешь? Не верю — ты слишком хорошо воспитана. Не успеешь оглянуться, как начнешь повсюду таскаться с ними, а потом и сочувствовать этим тварям. Станешь рассказывать мне, что Моника не такая уж плохая, просто ее, бедняжку, никто не понимает. А потом не успеешь оглянуться, как вы станете заплетать друг другу косички и хихикать над парнями.

Клер издала звук, будто ее рвет.

— Ничего этого не будет.

— Ай, брось! Ты всех любишь, даже меня. И Шейна ты любишь, хотя, сказать прямо, сейчас он ведет себя как законченный идиот. — Вспомнив об этом, Ева сощурила глаза. — Кстати, о Шейне. Если он не возьмет себя в руки, клянусь, я ему хорошенько врежу. Ну, врежу и тут же дам деру.

Клер вообразила эту сцену и едва не рассмеялась. Даже самый удачный удар Евы разве что удивит Шейна, но Клер хорошо представляла себе обиженное, недоумевающее выражение его лица, словно говорящее: «Что такого я сделал, черт побери?»

— Я не популярная личность, — заявила она, — Моника не моя подруга, и я не собираюсь общаться с ней. Никогда. Конец истории.

— Клянешься?

— Клянусь. — Клер вскинула руку.

Но похоже, ей все же не удалось убедить Еву до конца.

— Ха! Посмотрим.

— Послушай, если мы подруги, как насчет того, чтобы угостить меня мокко?

— Попрошайка.

— Из всех нас ты одна имеешь работу.

Во второй половине дня пошел холодный, хлещущий дождь ранней осени — редкость для здешних краев. А Клер, как и девяносто процентов других студентов, даже не подумала захватить с собой зонтик. Пришлось шлепать в любимую химическую лабораторию по лужам, мимо пустых скамеек и промокших досок объявлений. Она ненавидела дождь, да и в рюкзаке не было места для плаща, который, к счастью, столь редко бывает нужен в этой части Техаса. А теперь вот придется промокнуть насквозь; как бы и книги не залило, хотя рюкзак вроде бы водонепроницаемый…

— Ты, похоже, замерзла, — произнес голос сзади.

Дождь разом как отрезало, лишь слышалось глухое постукивание капель по тонкой натянутой кровле.

Клер сморгнула воду и обнаружила, что теперь идет под зонтом, достаточно большим, чтобы под ним уместились четыре или пять таких, как она… или одна она плюс парень, который держался за ручку. Потому что он выглядел просто огромным и к тому же симпатичным, напоминая могучего футболиста. У него была шоколадного цвета кожа, блестящие карие глаза, рост примерно шесть футов пять дюймов, сложение соразмерное, вес соответственный, вид в целом очень приятный. Рядом с ним Клер выглядела совсем крошечной. Да что там — даже Шейн по сравнению с этим парнем показался бы маленьким.

— Меня зовут Джером, — представился он. Надетая на нем футболка спортивного факультета делала вопросы насчет специализации совершенно излишними. — Привет!

— Привет, — ответила она, удивляясь тому, что столь самодостаточный человек побеспокоился прикрыть ее своим зонтом. — Спасибо. А я Клер.

Встряхнув мокрый рюкзак, она взяла его в левую руку, а правую протянула парню. Он пожал ее. Его ладонь была втрое больше, чем у нее; Клер не сомневалась, что такой ладонью можно запросто обхватить футбольный мяч.

— Куда ты идешь, Клер?

— В химическую лабораторию.

Она кивнула на здание, находящееся на другой стороне внутреннего двора, через площадку размером как раз с футбольное поле, и он свернул туда.

— Послушай, это очень мило с твоей стороны, но ты вовсе не обязан…

— Никаких проблем. — Он улыбнулся, показав ямочки на щеках. — Я слышал, научный корпус — приятное местечко. И с подругой можно встретиться…

— Но меня никто не…

Джером кивнул на группку хорошеньких девушек, прячущихся от дождя под навесом научного корпуса. Стоящая в центре Моника Моррелл послала ему воздушный поцелуй.

— А, эта подруга… — пробормотала Клер. Ее мнение о Джероме упало на несколько десятков пунктов, ударилось о дно и пошло вглубь, в направлении Китая. — Послушай, я ценю твое внимание, но я не сахарная и не растаю.

Она резко свернула и пошла быстрее, однако Джером без единого слова в два шага догнал ее и опять накрыл зонтом. Клер сердито оглянулась на него.

Он вскинул брови.

— Я весь день могу играть в эту игру.

— Прекрасно. Но мне не нужны никакие любезности от Моники.

— Девушка, это всего лишь зонт, а не «ламборджини». И я даже не одалживаю его тебе, так что любезность не так уж велика.

Без единого слова Клер продолжала быстро шагать, опустив голову. У подножия лестницы научного корпуса Джером остановился, а она понеслась наверх и встала под бетонный навес крыльца, забитого прячущимися от дождя студентами.

Парень улыбнулся ей снизу и помахал рукой; при этом она заметила на его запястье бронзовый или медный браслет.

Он находился под защитой, а значит, родился в Морганвилле.

Клер чихнула, шмыгнула носом и потащилась в аудиторию.

Дождь продолжался весь день и всю ночь. Однако следующее утро выдалось ярким и сияющим, а бледно-серебристое солнце светило не так яростно, как летом, обещая хороший денек. Клер уже приняла душ, когда в ванную протопала Ева, больше похожая на ходячую смерть, чем основная масса настоящих вампиров. Не обращая внимания на подругу, она снова включила воду, а Клер спустилась вниз. Майкл возился с кофеваркой. Удивительно, но, сделавшись вампиром, он стал подниматься раньше всех. Может, просто радовался тому, что больше не лишается тела при первых проблесках зари.

— Ева встала. Лучше завари ей кофе покрепче.

Майкл одарил ее легкой улыбкой, от которой у любой девушки замерло бы сердце. По счастью, он знал об этом и умело дозировал свое очарование.

— Что, так плохо?

Обдумывая ответ, она взяла миску и коробку с сухими хлопьями для завтрака, достала из холодильника молоко, стоящее позади бутылок с пивом — доставленной трудами Шейна контрабандой.

— Видел фильм, где зомби выедают мозги людей?

— «Ночь живых мертвецов»?

— Эти уроды обратились бы в бегство при одном взгляде на Еву.

Майкл досыпал в кофеварку зерен. Клер отметила, что выглядит он очень хорошо: высокий, сильный, уверенный в себе, в красивой голубой рубашке, вполне приличных джинсах и… кроссовках.

— Ты куда-то собираешься?

— Нашел работу. В магазине музыкальных инструментов. В основном буду демонстрировать и продавать гитары, но хозяин не против, чтобы я давал и частные уроки.

Потрясающе! И чувствовалось, что он рад. Прикусив губу, Клер пыталась упорядочить множество мгновенно возникших вопросов.

— А как же… солнце?

Это казалось первым препятствием.

— Мне предоставили машину. Она в гараже. Полностью непроницаема для солнечных лучей, а при магазине подземная парковка.

— Предоставили… Кто предоставил? Город? Амелия?

«Не будь тупицей» — вот что выражал его взгляд.

Но вслух Майкл ответил не сразу, а сначала закрыл кофеварку и включил ее; она засвистела, и ручеек кофе потек в кружку.

— Это стандартная процедура для новых вампиров — так они говорят.

— Новых вампиров вот уже пятьдесят лет не появлялось, а процедура действует?

Он пожал плечами. Клер чувствовала, что его смущают ее расспросы, но остановиться не могла.

— Ты никогда не интересовался, почему их не было так долго?

— По-моему, проявлять излишнее любопытство здесь неуместно.

Она поняла, что он имел в виду не только себя… и все равно не сдержалась.

— Майкл… эту работу тоже они тебе устроили?

— Нет. Я давно знаком с хозяином и договорился самостоятельно. Они предлагали…

Он замолчал, видимо решив, что и так сказал слишком много. Но Клер догадалась, что он имел в виду.

— Они предлагали тебе какую-то работу в сообществе вампиров, да? Или… О господи! Предлагали тебе стать защитником?

— С места в карьер это не делается, — ответил он, не сводя взгляда с кофеварки. — Такое право нужно еще заработать, так они говорят.

Клер вообразила Майкла, владеющего людьми и собирающего с них дань, словно какой-нибудь мафиозный дон. Сама идея такой возможности причиняла боль, и Клер попыталась скрыть ее.

Словно прочтя мысли девушки, он посмотрел прямо ей в глаза.

— Ничего такого я делать не собираюсь. У меня есть работа. — Неожиданно он подался к ней, и она вздрогнула, но он сделал глубокий вдох и извиняющимся жестом вскинул руку. — Прости. Я иногда забываю… Знаешь ли, нелегко научиться правильно двигаться в обществе людей, когда я могу делать это гораздо быстрее. Но я не причиню тебе вреда, Клер. Никогда.

— Шейн думает…

В глазах Майкла вспыхнул свет, сверхъестественный и пугающий; он моргнул, и свет погас.

— Шейн ошибается, — ответил он, и чувствовалось, что ему стоит немалого труда говорить спокойно. — Я не меняюсь и по-прежнему твой друг, готовый заботиться о тебе и всех вас. Даже о Шейне.

Клер промолчала. Она любила его — скорее, это было некое чувство на грани любви, — однако сегодня в нем ощущалось что-то новое, трудное для понимания, беспокойное и странное.

Может, он… голоден? Он пристально смотрел на нее — точнее говоря, на нежную кожу шеи. Не удержавшись, Клер прижала к этому месту руку. Бледное лицо Майкла слегка порозовело, и он отвел взгляд.

— Я не сделаю этого, — сказал он совсем другим тоном, чем прежде, почти испуганным. — Я не сделаю этого, Клер. Ты должна верить мне. Но… это трудно, очень трудно!

Она верила ему в основном потому, что слышала огорчение и печаль в его голосе. Клер шагнула вперед и обняла Майкла. В этих сильных руках ей было спокойно, хотя его тело не казалось теплым; это потому, уговаривала она себя, что на кухне прохладно. Она понимала, что это неправда, но думать так было легче.

— Я не причиню тебе вреда, — пробормотал он. — Но, должен признаться, мои желания… очень сильны. Всю жизнь я ненавидел вампиров, а теперь только взгляни на меня.

— Это была вынужденная мера. У тебя не оставалось выбора.

— Нет. — Он вздохнул. — Шейн прав — у меня был выбор. Я его сделал, и теперь мне предстоит с этим жить.

Она отступила. Оба не знали, что сказать, поэтому Клер начала доставать из кухонного шкафа разномастные кружки, которые они использовали по утрам. У Майкла — простая, глиняная, размером больше обычного, пригодная и для кофе, и для бульона. У Евы — изящная, черная, с изображением зевающего мультипликационного вампира. На кружке Шейна красовалось жизнерадостное лицо с алой дырой от пули во лбу, а у Клер — Гуффи и Микки-Маус.

— Как дела в университете? — спросил Майкл, переходя на нейтральную тему.

Он не хотел продолжать обсуждение того, о чем они говорили прежде, предпочитая держать свои переживания внутри. Клер это не удивило: Майкл всегда был сдержан, даже чересчур, — зачастую себе во вред.

— Слишком легко. — Она вздохнула и налила себе кофе.

Они сидели каждый со своей чашкой, когда дверь кухни открылась и вошел Шейн, в пижамных штанах и старой выцветшей футболке. Не глядя на Майкла, он взял со стойки свою кружку, до краев налил в нее кофе и без единого слова вышел.

Не меняясь в лице, Майкл проводил его взглядом.

— Он просто… — Клер почувствовала, что должна извиниться.

— Знаю. Поверь, я точно знаю, как сейчас настроен Шейн. И не скажу, что мне это нравится.

Клер понимала, что хватит ей выступать в роли посланника доброй воли Майкла, но не могла перестать делать это. Кто-то же должен, в конце концов. Поэтому, покончив с кофе, она отправилась поговорить с Шейном.

Его дверь была слегка приоткрыта. Клер вошла и остановилась: вся тщательно продуманная речь мгновенно выскочила из головы, потому что Шейн в это время одевался.

Это зрелище будто закоротило ее мыслительные процессы и полностью лишило возможности рассуждать здраво. Он стоял спиной к ней, уже в джинсах, но без рубашки, и ее заворожила игра мышц на его спине, восхитительная гладкость кожи и то, как волосы торчали во все стороны, будто моля, чтобы их пригладили…

Он застегнул молнию, и этот звук вернул ей рассудок. Клер поспешно отступила в коридор, осторожно прикрыла дверь и постучалась.

— Кто там? — резко спросил он.

— Это я. Можно войти?

Послышалось не то ворчание, не то вздох. Клер снова открыла дверь и увидела, как Шейн натягивает через голову темно-серую, плотно облегающую рубашку. Она прекрасно смотрелась на нем. Без рубашки он выглядел лучше, но об этом она старалась не думать. И все же против воли внутренне затрепетала.

— Новая рубашка? — спросила она, изо всех сил сражаясь с образами, возникающими в сознании.

Шейн снова проворчал что-то.

— Очень симпатичная.

— Будем обсуждать наряды? — Он бросил на нее иронический взгляд. — Постой, сейчас достану свой экземпляр «Моды для манекенов».

— Я… неважно. Насчет Майкла…

— Прекрати. — Шейн подошел к ней и поцеловал в лоб. — Знаю, ты не хочешь, чтобы я цеплялся к нему, но это выше моих сил. Дай мне немного времени, ладно? Я должен кое в чем разобраться.

Клер откинула голову, и их губы встретились. Предполагалось, по-видимому, что это будет недолгий, нежный поцелуй, но он тянулся и тянулся, становясь все более горячим и страстным. Влажные, мягкие губы Шейна еще сильнее пленяли по контрасту с твердыми контурами его тела, сильными руками, обхватившими ее за талию и прижимавшими к себе. Глубоко в горле у него зародилось ворчание — звук необузданной жажды, от которого она чуть не потеряла сознание.

Он оторвался от нее, тяжело дыша.

— И тебя с добрым утром. Господи, я просто с ума схожу, когда ты так целуешь.

— Как «так»? — с невинным видом спросила она, хотя невинной себя отнюдь не ощущала.

Как и шестнадцатилетней, почти семнадцатилетней. Рядом с Шейном она всегда чувствовала себя старше — гораздо старше и вполне созревшей для чего угодно. Хорошо, что Шейн не так туп, как ее гормоны.

— Если ты не хочешь остаться дома и пропустить занятия, у нас нет времени на такие разговоры. — Он вопросительно вскинул брови. — Ну так что, предаешься удовольствиям и пропускаешь лекцию?

— Нет. — Она шлепнула его по руке.

— Ты такая странная девушка… Поедешь с Евой?

— Как только у нее закончится кровожадная фаза и она перестанет на всех кидаться. Скорее всего, ей потребуется еще пара чашек кофе.

— Уверена, что тебе не нужен телохранитель?

Он говорил совершенно серьезно. Работы у него не было, да и вряд ли появится: после того, что его отец натворил в Морганвилле, для Шейна разумнее какое-то время не высовываться. Чем меньше он сейчас контактирует с вампирами и их верноподданными, тем лучше, поскольку его все еще воспринимают как соучастника отца — пусть и не пойманного за руку. Мэр официально даровал ему помилование, но это обрадовало не многих.

И мало ли несчастных случаев происходит?

— Мне не нужен телохранитель, — заверила Клер. — Никто на меня не покушается, и даже Моника рвется завязать со мной дружбу.

— Да? — Шейн бросил на нее пристальный взгляд. — С чего бы это?

— Не знаю, — ответила Клер, избегая его взгляда.

— Что, в наших взаимоотношениях уже началась полоса лжи? — Он одним пальцем приподнял ее подбородок. — Обычно это происходит после страстного, жаркого медового месяца.

Она показала ему язык, а он наклонился и, к ее ужасу, лизнул его.

— Ой!

— Тогда не высовывай его. — Шейн улыбнулся. — Если ты и дальше будешь торчать здесь, искушая меня, то заплатишь штраф. За каждую минуту что-нибудь снимешь с себя.

— Развратник!

— Я мужчина, мне восемнадцать. — Он ткнул в себя пальцем. — Есть возражения?

— Какой ты все-таки…

— Скажи, ты носишь гофрированные мини-юбки и гольфы? Могу помочь снять…

Она взвизгнула, выскользнула из его загребущих рук и взглянула на часы.

— Ох, дерьмо! Мне и впрямь пора. Послушай, с тобой все будет в порядке, правда?

Его улыбка исчезла, лишь ее легкий след остался в темных глазах.

— Да. Со мной ничего не случится. А ты будь осторожна, Клер.

— И ты тоже.

Она направилась к двери, услышала его шаги за спиной, повернулась… Он прижал ее к стене и поцеловал так страстно, что голова закружилась, а колени подогнулись.

Наконец он чуть отодвинулся, и она снова смогла дышать.

— Что это было? — вырвалось у нее. — «До свидания»?

— Это было «Возвращайся скорее домой». Серьезно, Клер. Будь настороже. Я беспокоюсь.

— Знаю. — Она улыбнулась. Колени все еще дрожали, головокружение тоже не прошло. — Между прочим, пока это лучший поцелуй.

— Ты ведешь учет? — Он вскинул брови.

— Графиков я не строю, если тебя это интересует.

Уходить ей не хотелось, но она все-таки ушла — надо было взять рюкзак и проверить, как настроена Ева: выедать чужие мозги или везти подругу в университет.