"Невеста-наследница" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 15

Филпот отворил двери и оторопел. На крыльце замка стояли две модно одетые дамы, за их спинами, на посыпанной гравием дорожке, стоял шикарный экипаж. Две запряженные в него великолепные лошади гнедой масти храпели и били копытами.

По бокам обеих приехавших дам стояли два лакея, сопровождавших экипаж. Кучер, насвистывая и держа у колена кнут, смотрел на Филпота с едва прикрытым подозрением. Чертовы англичане, подумал Филпот, чертовы англичане, предубежденные против всех неангличан.

Дамы были одеты в дорожные костюмы самого высшего качества. (Филпот был сыном булочника из Данди, но он понимал толк в тканях и модных нарядах.) Туалеты обеих дам были пыльные и мятые. У одной из них, той, что была в сером платье с отделкой золотым галуном на плечах, были рыжие волосы, то есть не совсем рыжие, а скорее темно-рыжие, впрочем, не такие уж темные… Филпот потряс головой. На носу у рыжеволосой дамы красовалось пятно грязи, внешность другой, такой же хорошенькой, также пострадала от долгого путешествия. На ней было темно-зеленое дорожное платье, ее густые каштановые волосы были заплетены в косу и собраны на макушке в пучок, на котором держалась нелепого вида шляпка. Толстая коса под шляпкой частично расплелась и распустилась по плечу. По-видимому, дамы путешествовали в большой спешке. Интересно, подумал Филпот, откуда они приехали и сколько времени пробыли в пути? Дама с рыжими, а лучше сказать, рыжеватыми волосами вышла вперед и, широко улыбаясь, спросила:

— Скажите, это замок Вир, усадьба графа Эшбернхема?

— Да, миледи. Могу ли я узнать, кто вы…

За спиной у него вдруг раздался вопль, и Филпот побледнел, узнав голос графини. О Господи, неужто ей стало дурно? Он обернулся так быстро, как только позволяли ему его возраст и чувство собственного достоинства. Графиня стояла прямо у него за спиной, прислонившись к декоративным латам елизаветинских времен, бледная как полотно, и ошеломленно смотрела на визитерок.

— Аликс? Софи? Неужели это вы?

Дама в зеленом бросилась вперед.

— Ты здорова, Синджен? О, дорогая, пожалуйста, скажи, что ты здорова. Мы так ужасно тревожились из-за тебя.

— Да, Софи, думаю, теперь я уже здорова. Но что привело вас сюда? А Дуглас и Райдер ждут за дверью? Почему…

— Значит, ты была больна. Я так и знала. Впрочем, теперь это уже не важно: мы с Софи приехали, и теперь с тобой все будет в порядке. Больше ни о чем не беспокойся.

Говоря все это, дамы прошли мимо Филпота, быстро подошли к недомогающей графине и принялись наперебой обнимать ее, гладить ее бледные щеки и говорить ей, как они без нее скучали.

Когда с изъявлением нежных чувств было наконец покончено, Синджен представила Филпоту обеих дам, после чего спросила:

— Филпот, вы не знаете, где сейчас лэрд?

— Вам не следовало вставать с постели, миледи, — ответствовал на это Филпот с видом епископа, высказывающего свое недовольство неким предосудительным поступком.

— Не ругайте меня, Филпот. Я чувствовала, что вот-вот утону в перине. Если бы я осталась в постели еще хоть минуту, право же, я бы задохнулась. Но вы правы, я все еще слаба и нетвердо держусь на ногах. Пожалуй, я немного посижу, а вы, пожалуйста, пошлите за лэрдом. Передайте ему, что к нам прибыли гости — жены моих братьев. Мы будем ждать его в гостиной. Аликс, Софи, идемте со мной.

Графиня попыталась идти впереди, но вдруг пошатнулась. Филпот ринулся ей на помощь, но две дамы, ее родственницы, оказались проворнее. Они почти внесли ее в гостиную.

Синджен уложили на диван, положив одну подушку ей под голову, а другую — под ноги.

— Синджен, душечка, тебе не холодно?

— О нет, Аликс, я чувствую себя превосходно, хотя мне и очень приятно видеть, как вы обе трясетесь надо мной. Подумать только, вы в самом деле здесь. Как это прекрасно. Я едва верю своим глазам. Но почему вы решили приехать?

Аликс взглянула на Софи, потом буднично объяснила:

— Нас послала сюда Новобрачная Дева. Она сказала, что ты больна.

— Как же Дуглас и Райдер отпустили вас?

Софи грациозно пожала плечами:

— С Дугласом все было легко. Он сейчас в Лондоне, так что Аликс просто оставила Нортклифф-Холл и, взяв с собой близнецов, поехала ко мне в гости.

— Что касается Райдера, то с ним было труднее. Нам пришлось подождать, когда он вместе с Тони отправится на три дня на скачки в Эскот.

— Слава Богу, что он поехал. Я, чтобы не ехать с ним, сказалась больной, и Аликс тоже. А потом мы просто взяли и уехали. — Она на мгновение замолчала, потом продолжила: — По-моему, Райдер возомнил, что я тоже беременна. Он все посматривал на меня, раздуваясь от мужской гордости, и то и дело нежно поглаживал меня по животу. Я едва сдерживалась, чтобы не смеяться. Меня так и подмывало спросить у него, не считает ли он беременность чем-то заразительным — ведь Аликс сейчас как раз в интересном положении.

Синджен застонала.

— Ох, они непременно приедут! — уныло сказала она. — Приедут и опять попытаются убить Колина.

— Опять? — воскликнули разом Аликс и Софи. Синджен снова застонала, бессильно откинулась на подушку и пояснила:

— Да, опять. Про первую попытку Аликс знает. Она сама огрела Дугласа тростью, чтобы помочь мне прекратить драку, которую он затеял с Колином. А здесь, в Шотландии, Дуглас и Райдер покушались на его жизнь еще два раза. Кстати, вы привезли с собой Грэйсона и близнецов?

— Нет, — сказала Аликс. — В наше отсутствие их обществом будет наслаждаться Джейн, новоиспеченная директриса Брэндон-Хауса. Именно такое официальное звание она себе выбрала и настаивает, чтобы, представляя ее кому-нибудь, я именовала ее только так. Близнецы, наверное, решили, что попали в рай, оказавшись в компании Грэйсона и прочих детей. Ведь теперь в Брэндон-Хаусе собралось целых четырнадцать детишек. Впрочем, надо полагать, что и это еще не предел: из Эскота Райдер вполне может привезти еще одного малыша, нуждающегося в опеке.

— Счастливица Джейн!

— О да, — безмятежно согласилась Софи. — Она и впрямь счастливица. Грэйсон так ее обожает, что готов выйти на бой со всеми драконами мира, чтобы защитить ее. Что до близнецов Аликс, то уверена, что тетушка Мелисанда будет навещать их чуть ли не каждый день, поскольку они так невероятно на нее похожи. Она называет их своими зеркальцами. Дуглас так из-за этого злится, что несет всякий вздор. Он смотрит на мальчиков, поднимает глаза к небу и вслух вопрошает, что он такого сделал, чтобы заполучить самых красивых детей мужского пола на свете, до того красивых, что это наверняка безнадежно испортит их характеры и сделает их совершенно несносными.

— Да сядьте же вы наконец. От ваших рассказов у меня голова идет кругом. Значит, тебе, Аликс, являлась Новобрачная Дева? И сказала, что я больна?

Прежде чем Аликс успела ответить, дверь отворилась, и в гостиную вошла миссис Ситон с большим серебряным подносом в руках. Вид у нее был до крайности возбужденный — правда, на взгляд постороннего, она выглядела чинной и важной, как герцогиня, но Синджен слишком хорошо умела читать по ее лицу.

— Благодарю вас, миссис Ситон, — церемонно сказала она, подыгрывая экономке. — Эти леди погостят у нас некоторое время. Они мои невестки, графиня Нортклифф и миссис Райдер Шербрук.

— Счастлива познакомиться с вами, сударыни, — произнесла миссис Ситон и сделала реверанс, столь безупречный, что его одобрили бы и на приеме у королевы. Единственное, чего ей не хватало, так это страусового пера, плавно покачивающегося в прическе. — Я приготовлю комнату королевы Марии и Осеннюю комнату, — добавила она с такой церемонностью, какую даже мать Синджен, пожалуй, сочла бы излишней, и присела в еще одном почтительном реверансе. — Лакеи перенесут ваши чемоданы, а Эмма распакует их.

— Вы очень любезны, миссис Ситон. Благодарю вас.

— Это замок нашего лэрда, миледи. Здесь все делается надлежащим образом.

— О да, разумеется, — подтвердила Синджен и замолчала, глядя, как миссис Ситон выплывает из гостиной. — Фью-ю! — присвистнула она, когда та вышла. — Вот бы никогда не подумала, что миссис Ситон умеет быть такой… такой…

— Я тоже не могу подобрать нужного слова, — сказала Аликс, — но получилось весьма впечатляюще.

— Кстати, лакей у нас только один, его зовут Рори, и обязанностей у него на целый штат мужской прислуги. Что до Эммы, то она замечательная девушка, так что горничная у вас будет отменная. Но давайте вернемся к словам Новобрачной Девы.

Не успела Аликс удовлетворить любопытство своей золовки, как дверь гостиной снова отворилась и вошел Колин с видом одновременно властным — как-никак в этом доме он был хозяин, — а также воинственным и слегка встревоженным.

Однако он увидел только двух молодых красивых дам — они сидели подле его жены с чашками чаю в руках, затянутых в изящные, хотя и несколько помятые перчатки.

В одной из них он узнал жену Дугласа. Боже правый, наверняка этот сукин сын тоже где-то рядом. Он вытянул шею и обвел комнату зорким взглядом.

— Где они? На сей раз они, надо думать, вооружены? Пистолетами или шпагами? Джоан, они что, спрятались за диваном?

Синджен рассмеялась. Смех прозвучал слабо, но, услышав его, Колин улыбнулся.

— Силы небесные, — проговорила Софи, глядя на мужа своей золовки. — Вы выглядите как настоящий разбойник!

И верно, без сюртука, в одной просторной белой рубашке с распущенной шнуровкой, сквозь которую виднелась волосатая грудь, в узких черных бриджах и черных сапогах, с растрепанными ветром черными волосами и лицом, загоревшим под жарким летним солнцем, Колин выглядел ни дать ни взять разбойником из романа.

В эту минуту взгляд Софи случайно упал на Синджен.

Та, не отрываясь, глядела на своего мужа, и в ее взгляде читалось такое пылкое обожание, что Софи невольно потупила глаза.

Колин тоже посмотрел на жену, увидел, как она бледна, и нахмурился. Он тотчас подошел к ней и положил ладонь ей на лоб.

— Слава Богу, жара нет. Как ты себя чувствуешь? Зачем ты сошла вниз? У Филпота было одно на уме: скорее сообщить мне, что ты ходишь по дому, хотя тебя и шатает, а о наших гостьях он почти вовсе забыл. Рад видеть вас в своем доме, сударыни. А теперь, Джоан, изволь ответить: какого черта ты делаешь на первом этаже?

— Я почувствовала, что, лежа в постели, начинаю покрываться плесенью, — ответила Синджен и подняла руку, чтобы коснуться ямочки на его подбородке. — Я просто не могла больше лежать. Пожалуйста, Колин, не злись: я чувствую себя хорошо. А это мои невестки. Аликс ты уже знаешь, а это Софи, жена Райдера.

Колин постарался быть любезным, не забывая, однако, об осторожности.

— Сударыни, я счастлив приветствовать вас, но скажите, где ваши мужья? — поспешил осведомиться он, еще будучи настороже.

— Они тоже приедут, — сказала Синджен, — но надеюсь, что не сразу, потому что Аликс и Софи — умные женщины.

— По-видимому, поумнее тебя, — ответил на это ее муж и, повернувшись к гостьям, объяснил: — Когда мы прибыли в мой дом в Эдинбурге, Дуглас и Райдер уже дожидались нас там, чтобы убить меня. Нас спас старый мушкет моего слуги.

— И выстрел проделал большую черную дыру в потолке гостиной, — добавила Синджен.

— Да, вид у нее был жуткий, — заметил Колин. — Собственно говоря, таким он и остался. Я еще не успел ее заделать.

Аликс была явно заинтригована.

— Странно, что Дуглас ничего мне об этом не сказал. Он говорил, что побывал в вашем эдинбургском доме, Колин, но не упоминал ни о каком насилии. А что случилось, когда Дуглас и Райдер набросились на вас во второй раз? Об этом он тоже ничего мне не рассказал.

Колин покраснел, в самом деле покраснел — Аликс была уверена, что зрение ее не обмануло. Ее любопытство обострилось до предела. Бросив взгляд на Синджен, она увидела, что и та густо зарделась до самых корней волос.

Синджен торопливо сказала:

— Колин, они приехали ко мне из-за Новобрачной Девы.

— Это не тот ли призрак из Нортклифф-Холла, о котором ты говорила детям?

— Детям? — недоуменно переспросила Аликс.

Колин опять покраснел, поднося чашку ко рту, и принялся ерзать на своем стуле.

— Да, — проговорил он, — детям.

— У меня теперь есть двое замечательных детей, — как ни в чем не бывало сообщила Синджен, — Филип и Далинг. Филипу шесть лет, Далинг четыре, и они прелестные маленькие разбойники, как и все остальные малыши в их возрасте. Кстати, я рассказала Колину о драгоценных любимцах Райдера.

— В своих письмах ты ни словом не упомянула об этих детях, Синджен, — с упреком сказала Софи.

— Да, да. Видишь ли, Софи… — Тут Синджен, будто спохватившись, перевела разговор на другое: — Знаешь, Колин, Новобрачная Дева явилась Аликс и сказала ей, что я больна. Тогда Аликс и Софи поспешили ко мне, как только смогли, потому что беспокоились за меня.

— Она сказала мне еще кое-что, — продолжила Аликс, сделав вид, будто не заметила, как ее увели от темы. Надо же, еще одна тайна! Как интересно! — Новобрачная Дева говорила не только о твоей болезни, Синджен. Еще она сказала, что ты в беде.

— О Господи, — произнесла Синджен и посмотрела на мужа. Тот выглядел явно озадаченным. Дуглас на его месте начал бы насмехаться и ворчать на жену за то, что она «несет чепуху». А Райдер хохотал бы до упаду.

— Никакой беды у нас нет, — сказал Колин. — Впрочем, есть кое-какие неприятности, но ничего такого, с чем я не мог бы справиться. Так что это вы здесь затеваете, хотел бы я знать? Выкладывайте всю правду.

— Мы просто приехали к вам в гости, — прощебетала Аликс с глупой улыбкой. — Это самый обыкновенный визит, вот и все. Мы присмотрим за домом, пока Синджен не выздоровеет и опять не возьмет дело в свои руки. Верно, Софи?

— Совершенно верно, — согласилась Софи, кивая с видом услужливой незамужней тетушки и надкусывая вторую булочку. — Видите ли, Колин, ни одна из нас двоих не обладает полным набором талантов, необходимых для ведения домашнего хозяйства, поэтому для того, чтобы все в доме шло как следует, необходимо присутствие нас обеих. Какой вкусный чай, Синджен.

Колин посмотрел на Софи, вздев одну густую черную бровь.

— Да, — сказал он, — Джоан повезло с родней.

— Джоан? — хмурясь, переспросила Софи. — Где вы откопали это имя, Колин?

— Я предпочитаю его этому ее странному мужскому прозвищу.

— Ах вот как. Но ведь…

— Это пустяки, Софи, — перебила ее Синджен и быстро добавила: — Спасибо, что приехали. Я так рада! — А потом, не подумав, выпалила: — Это было ужасно.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Софи, слизывая с пальца большую каплю малинового варенья.

Синджен бросила быстрый взгляд на мужа и поспешно проговорила:

— Потом, Софи, мы поговорим об этом позже.

Колин свирепо сдвинул брови:

— Сейчас же ложись в постель, Джоан. Ты бледна, как моя рубашка, и потеешь так, словно на тебе воду возили. Мне это не нравится. Пойдем, я отнесу тебя наверх. И оставайся в постели — я так желаю. Я сам скажу тебе, когда тебе можно будет встать.

Не дожидаясь ответа, он поднял ее на руки и понес к двери, бросив через плечо:

— Если хотите, идите за нами, сударыни. Это поможет вам научиться ориентироваться в замке.

Софи и Аликс, успокоенные насчет здоровья Синджен, но весьма озадаченные наличием у ее мужа детей и ее упоминанием о чем-то «ужасном», молча поднялись вслед за Колином по необъятно широкой парадной лестнице.

— Думай об этом как о приключении, — сказала Аликс Софи, прикрывая рот рукой. — Ой, посмотри на джентльмена вон на том портрете. Боже мой, да ведь он же голый!

Колин улыбнулся, услышав эту реплику, но не обернулся, а только сказал через плечо:

— Это мой прапрадедушка, Грэнтен Кинросс. Предание гласит, что он проиграл пари, которое заключил с соседом, в результате чего ему пришлось заказать свой портрет в голом виде. Правда, на переднем плане, прямо перед ним, благоразумно нарисован тисовый куст.

— А в чем состояло пари? — поинтересовалась Аликс.

— Говорят, что Грэнтен был очень необузданный молодой человек и пользовался большим успехом у местных дам. Он считал, что его жизненная миссия — сделать их счастливыми, всех до одной.

Один из его соседей заявил, что Грэнтену, невзирая на все его уговоры и льстивые речи, никогда не удастся обольстить его жену, поскольку ее добродетель неприступна и безупречна. На сей счет и было заключено пари. В конце концов оказалось, что на самом деле жена соседа — переодетый юноша, и Грэнтен проиграл пари и был вынужден позировать художнику нагишом.

Софи рассмеялась:

— Ты права, Аликс. Это и впрямь будет великолепное приключение.

Вечером, после обеда, Софи и Аликс зашли в спальню Синджен и уселись возле ее кровати. Колин оставил их одних, удалившись в детскую.

— Только не задавайте мне больше вопросов о моем самочувствии. Я здорова, только ужасно слаба. Я промокла под дождем, только и всего, если не считать того, что потом тетушка Арлет попыталась меня убить.

Софи и Аликс уставились на нее в немом изумлении.

— Вот это да, — произнесла Аликс, когда к ней вернулся дар речи.

Софи сказала:

— Она, конечно, противная старуха, и могу поспорить, что наш приезд пришелся ей не по вкусу, но покушаться на твою жизнь?! Зачем?

— Она хочет, чтобы меня здесь не было, чтобы остались только мои деньги. А может быть, она даже и денег моих не хочет — ее трудно понять. Когда я заболела, Колин был в Эдинбурге. Она открыла в моей спальне все окна и оставила меня одну, без всякого ухода; в общем, она едва не отправила меня на тот свет. Тогда Филип ночью, в одиночку, поехал верхом в Эдинбург, чтобы привести ко мне на помощь своего отца. Он прекрасный мальчуган. Потом Арлет сделала еще одну попытку. Не знаю, действительно ли она намеревалась меня убить или ее угрозы были просто бредом помешанной. Она много говорит, но смысл ее речей темен. А как вам понравились мои дети?

— Им разрешили побыть с нами в гостиной всего несколько минут, — ответила Аликс. — Они очень похожи на своего отца, иными словами, они красивы. Далинг застеснялась и спряталась за ногой своего отца, а Филип смело подошел ко мне и сказал, что рад нашему приезду. Потом он понизил голос и попросил нас присмотреть за тобой. Он не хочет, чтобы с тобой опять что-нибудь случилось. Знаешь, Синджен, в его лице ты приобрела себе верного рыцаря и защитника. А когда он вырастет, то разобьет немало женских сердец.

— Надеюсь, его отец не поступит так с моим сердцем.

— Что за вопрос? — удивилась Аликс. — Ведь лучшей жены, чем ты, невозможно и пожелать.

— Я всегда старалась брать пример с тебя, — с любовью сказала Синджен, ласково погладив руку своей невестки.

— А теперь поскорее расскажи нам все, Синджен, — сказала Аликс. — Я уверена, что нас ждут крупные неприятности и нашим планам могут помешать. У меня ужасное предчувствие, что на рассвете сюда явятся наши мужья и будут свирепо орать и жаждать нашей крови.

— Нет, — твердо возразила Синджен. — У нас в запасе наверняка есть еще два дня. Вы проделали все безукоризненно. Дугласу и Райдеру понадобится время, чтобы встретиться и разработать план действий. Софи, ты, кажется, сказала, что Райдер уехал на скачки в Эскот вместе с Тони Пэришем?

— Да, но это ничего не значит, — ответила Софи. — Я согласна с Аликс. Так или иначе они узнают, где мы, и прискачут сюда. Я тоже считаю, что они явятся уже завтра на рассвете. И можешь себе представить, как они будут бесноваться — Дуглас будет в ярости из-за того, что беременная Аликс посмела отправиться в путь без его божественного соизволения, а Райдер захочет спустить с меня шкуру за то, что я ничего ему не сказала.

Аликс засмеялась, но возражать не стала.

— Обо мне не беспокойтесь, — сказала она. — Я чувствую себя превосходно. И, слава Богу, меня больше не тошнит в самых неподходящих местах. По крайней мере за последние полтора дня меня еще ни разу не вырвало. Итак, Синджен, рассказывай. Мы тебя слушаем.

— Софи права. Мы должны действовать быстро. Пока я лежала здесь, а вы были в гостиной, у меня в голове созрел безупречный план. Мне только нужно немного времени, чтобы претворить его в жизнь.

— План чего? В чем, собственно, дело? — спросила Софи.

Синджен начала с Макферсонов, а затем перешла к рассказу о Жемчужной Джейн, которая сразу же вызвала у Софи и Аликс горячую симпатию.

— Как ты думаешь, — задумчиво произнесла Аликс, когда Синджен сделала паузу в своем повествовании, — привидения могут как-то общаться друг с другом? Каким образом Новобрачная Дева узнала, что ты больна и что тебе грозит беда? Может, ей рассказала об этом Жемчужная Джейн?

На этот вопрос ни у кого не нашлось ответа. Но Синджен воскликнула:

— О Господи, я забыла повесить портрет Жемчужной Джейн на место и перевесить те два портрета! Ей это не понравится, и потом, я же ей обещала!

— А что это за история? Ты ее знаешь?

— По-видимому, Жемчужная Джейн захотела, чтобы этот скудоумный граф, тот Кинросс, живший много лет назад, который соблазнил ее, бросил, а потом убил, отдал ей несметные россыпи жемчужин. И еще она потребовала, чтобы был написан ее портрет — надо полагать, по воспоминаниям ее неверного любовника — и чтобы этот портрет был помещен между его собственным портретом и портретом его жены. С тех пор всякий раз, когда ее портрет перевешивали в другое место, с хозяином или хозяйкой замка Вир случалась какая-то неприятность. Нет, их не убивало неизвестно откуда взявшейся молнией, с ними просто приключалось что-то неприятное вроде отравления негодной пищей. Я не хочу, чтобы что-то подобное произошло со мной. Думаю, тетушка Арлет нарочно перевесила эти три портрета в надежде, что со мной случится что-нибудь дурное. Конечно, это только догадка, но это как раз в ее духе.

— Какая мерзкая женщина, — сказала Аликс. — Но теперь здесь мы, и она больше не посмеет тебе вредить.

— По-моему, Серина тоже со странностями, — заметила Софи и, встав на колени, принялась разжигать огонь в камине. — Какая-то она уж слишком воздушная — и в манере держаться, и в одежде. Между прочим, платье, в котором она была нынче вечером, стоит очень дорого. Вот и еще один любопытный вопрос без ответа: если у Колина не было денег, на какие средства она приобрела это платье? Нет, не пойми меня превратно: с нами она была весьма любезна, но выражалась уклончиво и, я бы сказала, говорила загадками.

— По-моему, она полоумная, — сказала Аликс.

— Возможно, — раздумчиво согласилась Софи. — Но знаешь, Синджен, у меня такое ощущение, что все ее странности могут быть всего лишь притворством. Мне кажется, она пытается внушить тебе, что она как бы не от мира сего, но на самом деле это совсем не так.

— Она уверяла меня, что Колин меня не любит, что он влюблен в некую другую. Еще она обожает целовать его в губы, когда он этого совсем не ждет. Но с другой стороны, она, похоже, ничего не имеет против меня, не то что тетя Арлет. В общем, она, конечно, странная личность. — Синджен потянулась и зевнула. — Что касается стоимости ее платьев, то это отличный вопрос. Пожалуй, я задам ей его завтра.

— При условии, что твой муж позволит тебе встать с постели, — с усмешкой сказала Софи.

— И то сказать, Синджен, вид у тебя и впрямь утомленный.

— Все, что мне нужно, — это еще одна ночь хорошего, крепкого сна, — твердо сказала Синджен. — Завтра я непременно должна начать исполнение своего плана. А послезавтра — и ни днем позже — мы должны закончить дело. И не забудьте про своих мужей. Они наверняка нагрянут сюда, в этом можно не сомневаться.

— Ну что ж, — сказала Софи. — Мы будем молиться, чтобы ты оказалась права и они не появились здесь до пятницы. Завтра утром мы будем завтракать здесь, вместе с тобой, и ты расскажешь нам про свой план. Согласна?

— Про какой такой план? — спросил Колин, стоявший в дверях.

— Он ходит так же бесшумно, как Дуглас, — пожаловалась Аликс. — Это действует мне на нервы.

— Речь шла о наших планах на завтрашний день, о чем же еще? — спокойно объяснила Софи и, встав с колен, начала отряхивать юбку от частиц золы, вылетевших из камина. — О том, как мы разделим между собой домашние дела и все такое прочее. Мы разговаривали о таких вещах, которые не интересуют мужчин: обсуждали беременность Аликс, ее самочувствие, говорили о том, как будем вязать детскую одежду и пинетки и так далее в том же духе.

Колин по достоинству оценил этот отвлекающий маневр, и в его синих глазах появился хищный блеск.

— Вы думаете, эти предметы интересуют только женщин? Ну нет, мне они тоже очень интересны. Уверяю вас, я буду очень стараться, чтобы у Джоан поскорее вырос большой живот, в котором будет мой ребенок.

— Колин, как можно!

— Да-да, может быть, я даже выучусь вязать, и тогда мы сможем вдвоем сидеть у камина, щелкая спицами и выбирая имя для нашего отпрыска.

Софи, делая вид, что не слышит его, невозмутимо сказала:

— Ну вот, теперь огонь в камине будет гореть несколько часов. Пойдем, Аликс. Спокойной ночи, Синджен.

Когда за ними закрылась дверь, Колин подошел к кровати, сел и задумчиво посмотрел на жену.

— Твои невестки так же опасны, как и их мужья. Только их уловки иного свойства. Лично я не доверяю им ни на йоту. А теперь, Джоан, расскажи мне, что вы замышляете.

Она нарочно зевнула пошире.

— Уверяю тебя: ничего. О Господи, по-моему, я могла бы проспать целую неделю.

— Джоан, не встревай в мои дела, — сказал он спокойно, пожалуй, слишком спокойно.

— Ну разумеется, — ответила она и раскрыла было рот, чтобы изобразить еще один зевок, однако передумала.

Это не укрылось от его взгляда, и, пристально глядя на нее, он вопросительно поднял бровь.

— Ты мне много чего сказала, когда я приехал из Эдинбурга. Ты была так больна, что бредила, и на языке у тебя было то же, что и на уме. Ты все время повторяла, что должна меня защитить; не могу сказать, что это было мне в новинку, но ты постоянно лопотала о Робби Макферсоне и о том, что он здесь. Ну так вот, дорогая моя женушка, я приказываю тебе никуда не отлучаться из замка. Предоставь мне справляться с этим ублюдком.

— Он очень миловидный, — сказала Синджен и тут же поняла, что сболтнула лишнее. У нее пресеклось дыхание, и на лице мелькнуло выражение испуга.

— Ах вот оно что, — промолвил Колин, наклонившись над ней и положив руки на переднюю спинку кровати по обе стороны от ее лица. — Стало быть, ты встречалась с Робби, не так ли? Когда? Где?

Она попыталась небрежно пожать плечами, но это было нелегко, поскольку теперь его пальцы легонько поглаживали ее горло. А не придет ли ему в голову придушить ее?

— Я каталась верхом и повстречалась с ним у озера Лох-Ливен. Он повел себя немного невежливо, и я уехала. Вот и все.

— Ты врешь, — сказал Колин и вздохнул, вставая со своего места.

— Ну, еще я забрала у него его лошадь. Но больше я ничего ему не сделала, честное слово. — Тут она вспомнила об ударе хлыстом и открыла было рот, чтобы сказать об этом, но Колин опередил ее:

— Ты забрала у него лошадь! Черт побери, я и не подозревал, что женщинам так нравится совать свой нос в то, что их не касается! Нет, не пытайся нагромождать еще больше вранья, просто пообещай мне, что не выйдешь за пределы замка.

— Нет, — решительно сказала она. — Я не могу тебе этого обещать.

— Тогда мне придется запереть тебя в твоей спальне. Я не потерплю ослушания, Джоан. Роберт Макферсон — человек опасный. Ты сама в этом убедилась, когда осколок камня поранил тебе щеку.

Его слова не слишком обеспокоили Синджен; в конце концов, теперь с ней были Аликс и Софи. Втроем они смогут оградить Колина от любой опасности.

— Я согласна с тобой, — сказала она. — Он действительно опасен. Это странно, ведь у него такое хорошенькое лицо.

— Может быть, именно из-за этого он и стал таким подлецом. Впрочем, это не более чем мое предположение. Когда он повзрослел и достиг возраста мужчины, черты его лица не сделались тверже, как тому надлежало быть, а, напротив, смягчились. Вот он и ожесточился, стал злобным и упрямым. Ну что, жена, будешь ты меня слушаться или нет?

— Ах, Колин, ты же знаешь: в большинстве вопросов я охотно подчиняюсь твоей воле. Но в некоторых делах ты должен позволить мне поступать так, как я считаю нужным.

— Ну да, разумеется, и одно из этих твоих «некоторых дел» — наше супружеское совокупление.

— Вот именно.

— Ты говоришь об этом с такой уверенностью, потому что знаешь — я не такой мерзавец, чтобы овладеть тобой теперь, когда ты еще не оправилась после болезни. Я прав?

Он был прав, и Синджен пришлось утвердительно кивнуть.

Он вздохнул, запустив пальцы в свои густые черные волосы.

— Джоан, я дурно вел себя с тобой, когда приехал домой из Эдинбурга в первый раз.

— О да, ты вел себя как невыносимо мелочный, гадкий невежа.

— По-моему, ты сгущаешь краски, — возразил он, несколько смутившись. — Во всяком случае, теперь я убедился: мои дети очень к тебе привязались. Мой маленький шестилетний сын рисковал жизнью, чтобы приехать за мной в Эдинбург.

— Я знаю. Когда я вспоминаю об этом, у меня кровь стынет в жилах. Он очень храбрый мальчик.

— Он — мой сын.

Она улыбнулась.

— А Далинг, когда ее удается уговорить вынуть палец изо рта, поет тебе дифирамбы. Впрочем, ее хвала больше относится не к тебе, а к твоей лошади.

Колин был явно озадачен и, к удивлению Синджен, казался немного расстроенным.

— Теперь ты согласен, что руководить ведением домашнего хозяйства — это мое законное право и прямая обязанность?

— Наверное, ты права. Кстати, Макдуф сказал, что ты попросила его передать мне кое-что на словах. Ты будто бы сказала, что не собираешься красть мою шкатулку. Что ты хотела этим сказать?

— Я хотела сказать, что вовсе не желаю что-либо у тебя отбирать, что я бы ни за что не стала покушаться на то, что принадлежит тебе, — как эта шкатулка, которую ты прятал в дупле дуба, чтобы ее не увидел твой жадный брат. Я просто хочу разделить с тобой то, что принадлежит нам обоим. Я не Малколм и не твой отец.

Он отвернулся.

— Я вижу, что Макдуф чересчур разговорился.

— Он просто хотел, чтобы я лучше поняла тебя. А когда у тебя день рождения?

— В последний день августа. Но зачем ты спрашиваешь?

Она только молча покачала головой и улыбнулась. Интересно, стихи каких поэтов ему нравятся больше всего? Подумав об этом, Синджен зевнула, на сей раз уже непритворно, и Колин сказал:

— Спи. Я нисколько не сомневаюсь, что твои братья не преминут явиться сюда по следам своих жен. Так и быть, даю тебе разрешение защищать меня от этой парочки. Кстати, насколько я могу судить, их жены не подозревают о том случае, когда их супруги вломились в нашу спальню.

— И слава Богу.

— Может быть, мне стоит им рассказать?

— Колин, что ты говоришь?! Впрочем, я вижу, что ты шутишь.

— Конечно, шучу. Вот еще что: Дугласу и Райдеру известно, что их жены здесь?

— Конечно, известно.

— Как же они отпустили их одних? Впрочем, нет, я ничего не хочу знать об этой истории, от нее у меня, чего доброго, еще волосы поседеют.

Колин подошел к камину и начал раздеваться. Он знал, что жена смотрит на него, он чувствовал на себе ее взгляд.

— По-моему, Аликс поступила очень неосторожно, отправившись к нам. От Нортклифф-Холла до замка Вир много миль, а срок беременности у нее еще небольшой, в такое время женщине опасно совершать далекие поездки. Я бы не хотел, чтобы и ты когда-нибудь рисковала потерять ребенка из-за подобной глупости. Когда ты забеременеешь, ты будешь делать только то, что я тебе скажу.

Синджен только молча улыбнулась, глядя на его спину, она знала, что всегда будет поступать по-своему. Ей хотелось, чтобы Колин повернулся к ней лицом и она могла видеть его спереди, видеть целиком.

Он уже снял с себя всю одежду, и она жадно разглядывала его спину, ягодицы, ноги.

Он был само совершенство! Невозможно себе представить, чтобы какой-либо другой мужчина был так же великолепен.

— Колин, — позвала она его и удивилась хрипотце, вдруг появившейся в ее голосе.

— Да? — медленно проговорил он, поворачиваясь к ней лицом.

«Он наверняка знает, наверняка догадывается, о чем я сейчас думаю и чего хочу», — подумала Синджен.

Она сглотнула, глядя на него во все глаза. Какое наслаждение смотреть на него; вот было бы хорошо, если бы он простоял так час или даже еще дольше… Может быть, ей заняться рисованием, тогда он, возможно, согласился бы позировать для нее. Нет, ничего из этого не выйдет, Колин легко разгадает ее уловку.

— Джоан, ты что-то хотела сказать?

— Ты ляжешь со мной сегодня? Обнимешь меня?

— Ну конечно. Я знаю, как тебе это нравится. Это не кажется тебе страшным, не правда ли? Я обниму тебя и даже поцелую — ведь поцелуи тебе тоже очень нравятся, верно?

Он медленно подошел к кровати; он знал, что она хочет подольше полюбоваться им, так почему бы не доставить ей это удовольствие? Ее восхищение его красотой забавляло и, честно говоря, было ему чрезвычайно приятно. Очень хорошо, когда жена так горячо восторгается своим мужем. Внезапно он услышал, как она испуганно втянула в себя воздух, и нахмурился. Потом опустил глаза: под ее восхищенным взглядом его мужское орудие, как и следовало ожидать, ожило и встало в боевую стойку. И его жене сразу стало страшно. А чего она, собственно, ждала — что его мужская принадлежность сморщится и обвиснет?

Черт побери! Хоть бы она поскорее поправилась. Хватит с него ее глупых страхов, они уже действуют ему на нервы.

— Ты больше не уедешь, Колин? Теперь ты останешься дома?

— Да. Раз Макферсон теперь здесь и опять принялся за прежние проделки, я должен остаться и положить этому конец. И я сделаю это, Джоан, притом имей в виду: твоя помощь мне не требуется. Кроме того, у меня есть еще одна причина остаться — похоже, мне придется защищать тебя от тетушки Арлет.

— Я ценю твою заботу, Колин.

Он лег на кровать рядом с ней, и она с готовностью приняла его объятия. Они оба лежали на боку, лицом друг к другу, так что их носы почти соприкасались.

— Ты так и не сняла эту мерзкую ночную рубашку.

— По-моему, так будет лучше.

— Да, пожалуй, в этом ты права, черт бы тебя побрал. — Он поцеловал ее в губы и с усмешкой сказал: — Да раскрой же ты рот, Джоан. Я вижу, ты забыла все, чему я тебя учил. Нет, не так, не как рыба, вытащенная из воды, и не как оперная певица. Да, теперь правильно. И дай мне твой язык.

Он жаждал овладеть ею, и, если он не ошибался, она испытывала удовольствие от его ласк и поцелуев, но он знал: она еще не окрепла после болезни, а ему вовсе не хотелось, чтобы ей опять стало худо. Он поцеловал ее в кончик носа и, нежно прижав ее щеку к своему плечу, повернулся на спину.

Ему было чертовски трудно это сделать, но он все же заставил себя, ощущая себя при этом образцом благородства. Она разочарованно вздохнула и попыталась поцеловать его опять.

— Нет, Джоан, я не хочу тебя утомлять. Ну же, успокойся, расслабься. Давай, я буду просто обнимать тебя. Скажи: Филип был прав? Тетя Арлет в самом деле пыталась тебя убить?

Синджен была охвачена сладострастием. Она дрожала, чувствуя рядом с собой тело мужа, пыталась взять себя в руки, но это было нелегко — ведь у нее не было опыта в обуздывании своей страсти. Ей хотелось целовать его, целовать до изнеможения, хотелось гладить руками все его тело. Ей хотелось поцеловать его живот и его твердый мужской жезл; она хотела бы опять взять его в рот. Нет, она не могла просто лежать рядом с ним, забыв о том, что ее касается его горячее, твердое тело. Не в силах сдержать себя, она прижалась к нему еще теснее.

Ее сжатая в кулак рука легла на его живот, потом она медленно, очень медленно разжала пальцы и ощутила под своей ладонью его горячую, мускулистую плоть и чуть ниже — курчавые паховые волосы.

Колин закрыл глаза и закусил нижнюю губу.

— Нет, Джоан, перестань. Прошу тебя, дорогая, не надо. Убери руку — так ты только делаешь мне хуже. И пожалуйста, ответь на мой вопрос.

До нее наконец дошло, что он тоже старается сдержать себя, и она подумала, что должна быть признательна за его беспокойство о ее здоровье, но, честное слово, сейчас она предпочла бы рискнуть, даже если это грозило ей возвратом лихорадки. Ее пальцы скользнули ниже, еще ниже… Он резко отодвинулся от нее — как видно, он твердо решил, что сегодня останется благородным до конца.

Синджен вздохнула, потом сказала:

— Тетушка Арлет не вливала мне в горло яд, но она хотела, чтобы я умерла, в этом не может быть никаких сомнений. Она даже открыла в спальне все окна, чтобы помочь мне поскорее отправиться в лучший мир. А после твоего приезда она улучила минутку, когда я осталась одна, и объявила мне, что сейчас задушит меня подушкой. Но потом она решила, что этот способ не годится, потому что он чересчур очевиден. Она сказала, что я все испортила и в будущем сделаю ее жизнь еще более невыносимой. В тот день она много чего мне наговорила, и в другие дни тоже, да я и сама многое про нее узнала, пока тебя здесь не было.

И она рассказала ему о том, как Арлет запрещала миссис Ситон вычищать грязь, которая годами скапливалась в замке, и о том, что его тетушка уверяет, будто отцом Колина был вовсе не лэрд, его отец, а водяной из озера Лох-Ливен, и что лэрд будто бы любил Арлет, а не ее сестру, которая была дура и распутница.

Колин слушал и задавал много вопросов, но в бреднях тетушки Арлет трудно было отыскать логику. Наконец, когда Синджен так устала рассказывать и отвечать, что была больше не в силах произнести ни единого слова, он поцеловал ее в висок и сказал:

— Я удалю ее из замка Вир. Она представляет опасность и для себя самой, и для нас. Кто знает, что она может сделать с моими детьми, если ее безумие вдруг примет другое направление. Удивительно, что я раньше видел только ее неприязнь ко мне, не замечая всех этих странностей. Она эту неприязнь и не скрывала, а я просто не обращал на нее внимания. А теперь спи, Джоан. И пожалуйста, положи свою руку куда-нибудь повыше. Да, так хорошо. Моя грудь — более безопасное место, чем то, которое ты выбрала раньше.

Синджен улыбнулась, прижимаясь щекой к его плечу. Пока он рядом, с ней ничего не случится. А что до опасности, грозящей ему, то она знает, что делать, и сделает это непременно. Он может метать громы и молнии и пытаться командовать сколько его душе угодно — все равно это ничего не изменит. Ему ни за что не справиться с тремя хитроумными женщинами, которые твердо решили настоять на своем. Ни за что.