"Оружие-мутант. Антология американской фантастики" - читать интересную книгу автора (Лейнстер Мюррей, Кэмпбелл Джон У., Старзл...)

IV

Мургатройд спустился с дерева. Его защечные мешки были набиты орехами. Кальхаун вставил палец ему в рот, и Мургатройд с готовностью позволил вынуть и изучить результаты его вылазки на деревья. Кальхаун вздохнул. У Мургатройда были другие, более важные способности в служении здравоохранению, но именно здесь и сейчас его тонкий пищеварительный аппарат был необходим. Его желудок был подобен человеческому, и если Мургатройд что-либо ел, то это мог есть и Кальхаун, а Мургатройд не брал в рот ничего, что могло бы вредно сказаться на его желудке.

Кальхаун не без иронии заметил вслух:

— Вместо заповеди врачу «исцели себя сам» мы смело можем сказать «накорми себя сам», так как мы пересекли линию вечной мерзлоты, но и здесь с питанием неважно. Мургатройд, я очень тебе благодарен.

«Чи», - с достоинством ответил Мургатройд.

— Ожидалось, что единственной выгодой для меня будет твоя приятная компания в полете к звезде Мерида II. Вместо этого какой-то невежда нажал не ту кнопку на компьютере, и нам пришлось остановиться здесь, хотя не то чтобы именно здесь, в этой холодрыге, но близко к этому. Я взял тебя с корабля потому, что там никого не оставалось, кто бы мог кормить тебя, а ты кормишь нас, по крайней мере указываешь на съедобные вещи, которые мы вполне могли бы и не заметить.

«Чи», - сказал Мургатройд и гордо прошелся туда-сюда.

— Нет уж, не надо копировать этого Пата из Города-Три, хотя ему по статусу полагается красоваться. Он ведь новоиспеченный муж. Но я возражаю против того, чтобы ты принял его за объект для подражания. И зачем тебе красоваться здесь, ведь рядом нет никого, кто мог бы для тебя сыграть роль Ним и с неослабевающим восторгом смотреть на тебя во все глаза, а также другими приятными способами выражать пламенную и в буквальном смысле слова неземную любовь.

Мургатройд произнес с печалью: «Чи?» — и отвернулся.

Они оба стояли на покрытом листьями клочке земли, который полого спускался в удивительно спокойный заливчик с незамутненной водой. Позади над ними возвышались громадные горы. Над их головами сверкал ослепительной белизной снег, за заливом было видно широкое устье реки и снова горы, горы и снежные равнины. Небольшой водопад журчал там, где в лучах теплого солнца подтаивал ледник. Там, где не было снега, виднелась зеленая растительность.

Хант, отец Ним, подошел к Мургатройду и Кальхауну. На Ханте не было громоздкого плаща и рукавиц, которые так необходимы в Городе-Два. Сейчас он был одет как цивилизованный человек, но в одной руке держал заостренную палку, а в другой — связку вполне нормальных на вид рыб. На лице его было выражение застывшего изумления. Изумление уже вошло у Ханта в привычку.

Кальхаун объяснил, что Мургатройд нашел еще один сорт съедобных орехов, похоже, что они земного происхождения, как и большая часть живых существ, которых они успели увидеть. По всей вероятности, сделал вывод Кальхаун, растения и животные были вывезены с планеты Земля, правда, в разное время.

Хант кивнул. Казалось, он хотел что-то спросить и все никак не решался.

Наконец он сказал:

— Я разговаривал с Патом.

— А, зятек, который должен благодарить вас не только за дочь, за то, что остался жив, но еще и за ваше положение в Городе-Два, которое дало вам законные права провести свадебную церемонию. Полагаю, он выразил вам свое уважение? — не удержался от ехидства Кальхаун.

Хант нетерпеливо махнул рукой.

— Он говорит, что вы ничего не хотите сделать, чтобы спасти его или Ним от смерти.

Кальхаун кивнул:

— Да, это так.

— Но они же могут умереть! Они же умрут! Ним умрет от болезни, распространенной в Городе-Три. Люди в Городе-Три всегда говорили, что у нас тоже есть болезнь, смертельная для них и безопасная для нас, жителей Города-Два. Они, в Городе-Три, умирали от нашей болезни.

— Что, видимо, является всего лишь историческим фактом. Однако как это по-латыни? «Время проходит». Нынешняя важность этого исторического факта состоит в том, что он является фактором «синдрома изоляции» и, следовательно, решающим фактором в «проблеме Крузо». Я намеренно ничего не давал Ним и Пату, чтобы доказать, что смертельная опасность болезней Города-Два и Три уже канула в Лету.

Хант покачал головой:

— Я не понимаю.

— Я когда-нибудь нарисую диаграмму. Но это не очень сложная диаграмма, — утешил его Кальхаун. — Кстати, вы спросили у Пата, что в Городе-Три говорят о ленточке в небе? Мне кажется, она каким-то образом связана с зелеными растениями и животными. Случайное появление орехов, рыбы, белок, кроликов и голубей на этой планете исключено. Мне кажется, здесь где-то кроется еще одна ошибка. Так что говорит Пат?

Хант пожал плечами.

— Когда я спрашиваю его, — добавил Кальхаун, — он не обращает на меня внимания. Он лишь млеет, глядя на Ним. Но вы — его тесть. Он обязан быть вежливым с вами!

Хант вдруг резко сел, положил свое самодельное копье под деревом и посмотрел на связку рыбы. Он не привык к избытку еды, и температура воздуха (Кальхаун прикинул: градусов пятьдесят по Фаренгейту) казалась ему высокой. Хант задумчиво стал отделять одну рыбку от другой. Взяв одну из них, он с новоприобретенным умением срезал филе. Дня два назад Кальхаун показал, как это делать.

— Детей в Городе-Три учат, — глухо сказал Хант, — тому же, что и детей в Городе-Два. Люди прибыли на планету работать в шахтах. Тогда была такая компания, которая отправила их на шахты и время от времени присылала корабли, чтобы вывезти продукты горнодобычи и привезти то, что было необходимо жителям. Люди жили хорошо и счастливо. Компания вывесила эту ленточку, чтобы создать искусственные теплые земли, где можно было бы выращивать овощи и фрукты. Но шахты скоро уже не могли обеспечить потребностей экспорта. Благодаря искусственному климату территория теплых земель расширилась. Стало теплее, ледники начали таять и сползать с гор. Они разрушили газо- и нефтепроводы между городами (их было трудно отремонтировать). Компания объяснила, что в связи с тем, что шахты стали нерентабельными, она больше не будет присылать звездолеты, чтобы вывезти груз и привезти все необходимое для жителей.

Те, кто выразил желание уехать, воспользовались звездолетами компании. Однако наши прапрадеды полюбили эту землю и решили остаться. У них были дома, еда и тепло. Они ни за что не хотели уходить.

Хант умолк и принялся разглядывать розоватое филе форели, которое он только что отделил от костей. Он откусил кусочек и стал задумчиво жевать.

— Поджаренная форель лучше на вкус, — мягко сказал Кальхаун.

— Но и так тоже вкусно, — ответил Хант и продолжил: — А потом корабли больше не приходили. И пришла болезнь. Она пришла из Города-Один. Жители Города-Два и Города-Три приходили в Город-Один и заразились этой болезнью. Они разнесли инфекцию по своим городам, но оказалось, что каждый из городов имел свою особую инфекцию, противостоять которой жители двух других городов не могли. Город-Один передал болезнь Городу-Три. Говорят, что в Городе-Два не было этой и своей инфекции. Так говорят в Городе-Два. А в Городе-Три говорят, что именно они совершенно здоровы, и у них никогда не было болезней.

Кальхаун молчал. Мургатройд пытался разгрызть один из орехов, которые он собрал на дереве. Кальхаун взял два ореха, стукнул их друг о друга, расколол и отдал Мургатройду, который с большим удовольствием их съел.

Хант поднял глаза на Кальхауна.

— Пат не передал Ним болезни Города-Три, — заметил он, — а Ним не заразила его болезнью Города-Два. Здесь что-то не так.

Кальхаун, раздумывая, ответил:

— Это очень все сложно и запутанно. Болезнь может передаваться носителем болезни: так, как вы всегда и думали. Носитель болезни может и не знать, что он является ее источником. Люди, окружающие носителя болезни, могут быть инфицированы: их кожа, их одежда являются носителями микроба. Скоро все в городе привыкают к этой инфекции. У них появляется к ней иммунитет, но вот кто-то из другого города приходит в это небольшое сообщество и заражается. Микроб для него является смертельным.

Хант внимательно слушал.

— Значит, инфекция может быть на одежде? Инфекция передается от носителя болезни на одежду?

Кальхаун кивнул.

— Разные носители разносят разные болезни. Например, человек инфицирован болезнью в Городе-Один, и все жители привыкли к этой болезни и не замечают ее потому, что приобрели иммунитет с рождения. В Городе-Два может быть носитель совсем другой болезни, и так далее… В каждом городе привыкали к своей особой болезни.

— Это понятно, — кивнул Хант, — но почему Пат не умирает или Ним? Почему вы ничего не делаете, чтобы спасти их?

— Предположим, — пояснил Кальхаун, — что носитель болезни умирает. Что происходит?

Хант снова откусил кусочек форели и начал жевать. Вдруг он поперхнулся.

— Болезнь не распространяется с одежды носителя. У жителей города больше нет той инфекции, которую они могли бы передать случайно в другой город. Младенцы не приобретают ее при рождении! Не существует больше болезни Города-Один, Города-Два или Города-Три!

— Да, остается лишь неистребимая уверенность в том, что болезни есть! Вы были уверены в существовании такой болезни. Все остальные еще уверены в этом потому, что города изолированы друг от друга, и выставляют часовых. Они совершенно убеждены в том, что то, о чем они привыкли думать, продолжает существовать. Они верят в то, что когда-то было правдой. Когда-то! А такие люди, как Ним и Пат, убегают в снега и умирают там!

Хант проглотил кусочек форели и широко улыбнулся.

— Ну что же, — в его голосе звучало уважение к Кальхауну, который был его гораздо моложе. — Мне это нравится! Мы не были дураками, когда верили в то, что все это правда. Но мы будем ослами, если будем продолжать верить тому, что перестало быть правдой. Кальхаун, как нам заставить людей понять? Скажите мне! Я смогу объяснить своим людям. С ними можно прекрасно ладить, если они не напуганы. Я могу заставить их сделать то, что считаю правильным и мудрым, когда они не чувствуют страха. Но когда они боятся…

Хант заскрипел зубами. Он внимательно смотрел на Кальхауна. Кальхаун почему-то вдруг вспомнил человека, на которого сейчас был похож Хант, — президента одной высокоцивилизованной планеты. У того тоже был всегда внимательный взгляд.

— Ну и как же мы их напугаем? Как сделать так, чтобы они поверили?

Хант развел руками. Кальхаун без всяких эмоций рассказал ему, что надо делать. Слов будет недостаточно. Угрозы не помогут, а на обещание вообще никто не обратит внимания.

— Синдром изоляции — невротическое состояние, а «проблема Крузо» состоит в невротической ипохондрии (мнительности, депрессии). Вам удастся решить эту сложную задачу. Вам, Ним и Пату.

Хант поморщился.

— Теперь я ненавижу холод. Но я сделаю все, что от меня зависит. Я сделаю это! Если у меня будут внуки, то им нужны будут другие дети, чтобы вместе играть. Мы отвезем вас на корабль?

— Да, пожалуйста, — сказал Кальхаун. — Кстати, как называется эта планета?

Хант ответил.

Кальхаун проскользнул через пастбище в центр посадочной площадки и осмотрел свой звездолет с внешней стороны. На нем были вмятины, но дверь оказалась закрыта. При свете сияющей ленточки в небе он заметил, что протоптанные следы находились на почтительном расстоянии от корабля. Город-Один был озабочен прибытием корабля Медслужбы, но понятия не имел, что с ним делать, и оставил его в покое, до поры…

Кальхаун открыл сложный замок, когда вдруг что-то подскочило возле его ног. Он подпрыгнул от неожиданности, а Мургатройд удивленно спросил: «Чи?» Кальхаун понял, что так напугало его. Он наконец открыл входной люк, вошел и закрыл его за собой. Атмосфера в корабле казалась мертвой по сравнению с той, в которой он провел некоторое время вне корабля. Он включил внешние микрофоны и услышал осторожные шажки и недовольное воркование. Это вызвало у него широкую улыбку.

Когда наступит утро, жители Города-Один увидят на пастбище маленьких кроликов с белыми хвостиками и воркующих голубей. Они отреагируют так, как уже отреагировали жители Города-Два и Города-Три — паникой, страхом. Паника заставит их подумать о самом главном — выживании, о их собственных жизнях. Они подумают о редкой болезни, которую могут распространить эти милые кролики. И страх перед неизвестной болезнью будет единственным чувством и единственной мыслью. Потом с ними по рации свяжется Хант. Он выразит озабоченность и сожаление, что партия новых животных для Города-Два случайно попала в Город-Один. Он добавит также, что животные инфицированы и что жителям Города-Один грозит эпидемия. Он даже назовет симптомы болезни: головная боль, боль в желудке и нервное потрясение. Он упомянет, что Кальхаун оставил в Городе-Два лекарства, которые вылечивают эту и другие болезни, и предупредит, что если подобные симптомы появятся в Городе-Один, то пострадавшие получат соответствующее лечение в Городе-Два.

Болезнь появится. Непременно. В трех сообществах этой планеты уже давно не было никаких болезней. Арктические колонии, где не бывает людей с других планет, становятся под влиянием внешних условий отменно здоровыми, но вот «синдром изоляции»… играет важную, но негативную роль.

В конечном итоге жители Города-Один, стеная и жалуясь на судьбу, отправятся в Город-Два. Их страдания будут реальными: они будут бояться нарушить свою изолированность от других городов. Но больше всего на свете они будут бояться болезни, даже той, которая существует лишь в их воображении. Когда они прибудут в Город-Два, они заметят, что ухаживать за ними будут жители Города-Три. Они будут в ужасе!

Но «плацебо», или псевдолекарство, выдаваемое всем жителям Хаитом, Патом и Ним, вселит в них уверенность и надежду.

«Проблема Крузо» требует героического к себе отношения. И устранение синдрома потребует много мужества… и хитрости. Вот так-то!

Кальхаун проверил оснащение и приборы корабля. Ему придется стартовать на собственных двигателях звездолета и предстоит очень тщательно определить обратный курс в Главное управление Межзвездной медицинской службы, чтобы написать отчет перед вылетом на Мериду II. Ему не хотелось больше ошибаться. Неожиданно он рассмеялся.

— Мургатройд, — сказал он с умилением, — меня осенило: ошибки, которые мы совершаем и так героически стараемся избегать, являются частью порядка вещей.

«Чи?» — удивился Мургатройд.

— Компания, которая заселяла планету, — напомнил Кальхаун, улыбаясь, — вывесила ленточку над планетой, чтобы сэкономить на грузовых перевозках. Это была ее ошибка, потому что ленточка нанесла ущерб горнодобывающему бизнесу и компании пришлось списать планету за нерентабельностью. И здесь она сделала еще одну ошибку, не сообщив об этом в Медслужбу. Компания бросила планету и людей за ненадобностью. Теперь ей придется получать право эксплуатировать планету заново. Но она никогда этого разрешения не получит, потому что она нанесла ущерб здоровью населения. Послушай: кто-то совершил ошибку — и мы попали сюда, вместо Мериды II. В Городе-Один очень ошиблись, не приняв нас в качестве гостей. В Городе-Два совершили ошибку, отправив Ним стоять «на часах», а Город-Три сделал ошибку…

Мургатройд зевнул.

— А ты совершаешь ошибку, не слушая меня внимательно! — Кальхаун занял свое место за пультом управления и нажал кнопку, запускающую аварийные двигатели. Маленький звездолет взмыл ввысь на тонкой полоске огня. Жители Города-Один наверняка выбежали из подземных жилищ, чтобы посмотреть, что случилось, и увидели, что их луговинка просто усеяна доброжелательными пушистыми белками, любопытными кроликами и воркующими голубями.

Они испугались до смерти! Кальхаун улыбнулся.

— Я проведу часть времени полета в подпространстве, составляя отчет о нашем приключении. И хотя «синдром изоляции» чисто психологическое явление, а «проблема Крузо» даже еще более сложная психологическая задача, мне, не психологу, удалось провести медицинское лечение чисто психологическими методами. Вот будет весело, когда я это опишу.

А это было заблуждением уже самого Кальхауна. Он вернулся в Главное управление Межзвездной медицинской службы и написал отчет, но когда его отчет прочли, то попросили его несколько расширить и превратить в книгу с подобающим оформлением: сносками, библиографией и прочими тонкостями.

И это тоже была ошибка.