"Схороните мое сердце у Вундед-Ни" - читать интересную книгу автора (Браун Ди)

XIV. Исход племени шайенов

В 1877 г. в Месяце, Когда Всходит Зеленая Трава, когда Бешеный Конь привел людей племени оглала-сиу в форт Робинсон сдаваться, разрозненные группы шайенов, присоединившиеся к нему зимой, тоже отдали лошадей и оружие, полагаясь на милость победителя. Среди вождей шайенов находились Волчонок, Тупой Нож, Стоящий Лось и Дикий Кабан. Всего шайенов было около тысячи человек. Две Луны и 350 шайенов, отделившиеся от остальных после боя у реки Литл-Биг-Хорн, отправились к реке Тонг в форт Кью и сдались Медвежьему Мундиру Майлсу.

Шайены, прибывшие в форт Робинсон, рассчитывали жить в резервации вместе с племенем сиу, согласно договору 1868 г., подписанному Волчонком и Тупым Ножом. Агенты из Бюро по делам индейцев сообщили им, однако, что этот договор обязывает их жить либо в резервации сиу, либо в резервации, выделенной для южных шайенов. Агенты советовали северным шайенам переместиться на Индейскую территорию и жить со своими родичами — южными шайенами.

«Нашему народу были не по душе эти речи, — рассказывал Деревянная Нога. — Мы все хотели остаться на своей земле, рядом с Блэк-Хилс (Черные холмы). Но у нас был сильный вождь Стоящий Лось, все время твердивший, что лучше бы нам отправиться на Индейскую территорию. По-моему, из всего нашего племени с ним согласились только человек десять. Нам казалось, что он говорил так только для того, чтобы стать важным индейцем в глазах белых людей».

Пока власти решали, что делать с северными шайенами, вожди «синих мундиров» из форта Робинсон вербовали некоторых воинов в разведчики для розыска разрозненных отрядов, которые все еще оставались на свободе и не желали соглашаться с неизбежной капитуляцией.

Лейтенант кавалерии Уильям Кларк убедил Волчонка с несколькими воинами сотрудничать с ним. Кларк носил белую шляпу, и поэтому шайены назвали его Белая Шляпа. Вскоре они обнаружили, что Белая Шляпа действительно симпатизирует индейцам, интересуется их образом жизни, культурой, языком, религией и обычаями. (Позднее Кларк опубликовал научный трактат о языке жестов у индейцев.)

Волчонок мог остаться в форте Робинсон с Белой Шляпой, но, когда из Вашингтона пришли приказы о переводе шайенов на Индейскую территорию, он решил идти со своим народом. Перед тем как отправиться в путь, встревоженные вожди шайенов попросили созвать последний совет с участием Трехзвездного Крука. Генерал попытался успокоить их, предлагая им пойти и взглянуть на Индейскую территорию; если им там не понравится, они смогут вернуться на север. (Во всяком случае, так переводчики передали слова Крука.)

Шайены хотели, чтобы и Белая Шляпа отправился с ними на юг, но армейское командование приказало сопровождать индейцев лейтенанту Генри Лотону. «Он был хорошим человеком, — говорил Деревянная Нога. — Он всегда был добр к индейцам». Они называли Лотона Высокий Белый Человек и были очень довольны, когда он стал предоставлять старикам и больным для дневных переездов солдатские фургоны, а для ночлега — армейские палатки. Высокий Белый Человек следил также за тем, чтобы каждый получал достаточно хлеба и мяса, кофе и сахара.

Двигаясь на юг, они шли по знакомым охотничьим тропам, обходя стороной города, однако они не могли не заметить, как изменились равнины, повсюду появились железные дороги, ограды и здания. Они заметили несколько небольших стад бизонов и антилоп, и Высокий Белый Человек выдал тридцати индейцам, которых отобрал вождь, винтовки для охоты.

В Месяце, Когда Линяют Кони из форта Робинсон вышло 972 шайена. 5 августа 1877 г. после без малого ста ночевок 937 из них достигли форта Рено на территории резервации, где жили шайены и арапахи. Несколько стариков умерли в пути; несколько юношей ускользнули обратно на север.

Трехпалый Маккензи, находившийся в форте Рено, встретил их. Он отобрал лошадей и остатки оружия, однако на этот раз он не пристрелил их лошадей, пообещав, что его агент вернет их, после того как индейцы устроятся на новом месте и начнут обрабатывать землю. Затем он передал шайенов в ведение агента Джона Майлса.

Через пару дней, когда южные шайены пригласили своих северных родичей на традиционный племенной праздник в честь вновь прибывших, Волчонок и Тупой Нож заметили что-то неладное. Угощение состояло из горшочка водянистой похлебки — это все, что южане смогли предложить. Трудно было прокормиться на этой пустынной земле: здесь вовсе не было крупной дичи, чистой воды для питья, к тому же пайков, выдаваемых агентом, не хватало на всех. Вдобавок ко всему летний зной был невыносим, а воздух полон москитов и летящей пыли.

Волчонок отправился к агенту и сообщил ему, что они прибыли сюда только затем, чтобы взглянуть на резервацию. Теперь, когда им здесь не понравилось, они готовы вернуться на север, как и было условленно с Трехзвездным Круком. Агент ответил, что только Великий Отец в Вашингтоне волен решить, когда северным шайенам возвращаться в страну Черных холмов и возвращаться ли вообще. Он обещал увеличить паек — из Техаса для них гнали стадо лонгхорнов.

Техасские лонгхорны были костлявы, мясо их было таким же жестким, как их шкура, но по крайней мере теперь северные шайены могли, подобно своим родичам, сварить себе похлебку. В конце лета северяне стали болеть лихорадкой, простудами и ломотой в костях. Больные умирали в мучениях. «Наши люди умирали, умирали, умирали; один за другим уходили из этого мира».

Волчонок и Тупой Нож жаловались агенту и вождю солдат в форте Рено, пока армейское начальство не прислало наконец лейтенанта Лотона, Высокого Белого Человека, проинспектировать лагерь северных шайенов. «У них недостаточно продовольствия для того, чтобы утолить голод, — сообщал Лотон. — Многие женщины и дети заболевают от недоедания. То немногое, что им при мне раздавали, они сами не ели, говоря, что возьмут пищу для детей, которые плачут от голода… Говядина, которую им давали при мне, была очень низкого качества, торговать ею было бы невозможно — она никому не годится в пищу».

У гарнизонного врача не было хинина, чтобы приостановить эпидемию малярии, косившей северян. «Не имея лекарств, он часто запирал свое помещение и уходил прочь, так как не хотел являться по вызовам к индейцам, помочь которым он был не в состоянии».

Высокий Белый Человек созвал всех вождей, но не для того, чтобы говорить с ними, а чтобы выслушать их. «Мы пришли сюда по слову генерала Крука, — заявил Тупой Нож. — Мы еще чужие в этой стране. Мы хотели бы обосноваться там, где мы будем жить постоянно, а потом мы пошлем наших детей в школу».

Другие вожди и предводители были раздражены словами Тупого Ножа. Он говорил слишком мягко. Вожди немного посовещались и от их имени начал говорить Дикий Кабан.

«С тех пор как мы находимся в этом агентстве, — сказал Дикий Кабан, мы не получали от здешнего агента ни кукурузы, ни хлеба, ни риса, ни бобов, ни соли; только изредка дрожжи и мыло. Сахара и кофе, выданных на неделю, хватает лишь на три дня; то же самое с мясом. Мука очень низкого качества, очень темная, тесто из нее не поднимается. Что касается мясного скота, добавил Дикий Кабан, — много животных увечных, и выглядят они так, как будто их морили голодом».

Потом говорили другие вожди. Они рассказали о болезнях и смертности среди индейцев. Шайены согласны принимать лекарства белых людей, но они никогда не могут найти доктора, который дал бы им эти лекарства. Если Высокий Белый Человек разрешит им охотиться, они раздобудут мясо бизонов и снова выздоровеют. Лотон ответил, что только агент может дать разрешение охотиться на бизонов, однако пообещал обратиться к Трехпалому Маккензи (в то время он командовал фортом Силл), который мог бы ходатайствовать за них.

Маккензи, сделавший карьеру на убийстве шайенов и уничтожении их животных, мог позволить себе проявить немного жалости к оставшимся в живых и теперь уже беззащитным индейцам. Получив отчеты лейтенанта Лотона, Трехпалый выразил решительное недовольство генералу Шеридану: «Я вижу, как правительство морит голодом индейцев, которые ведут себя благоразумно, но это еще не все, оно морит их голодом, вопиющим образом нарушая соглашение». Одновременно он посоветовал начальнику форта Рено майору Джону Мизнеру содействовать агенту в получении пайков для шайенов. «Если индейцы отправятся за бизонами вопреки желанию агента, не пытайтесь способствовать их возвращению, иначе солдаты окажутся пособниками большой несправедливости».

Только с наступлением холодов агент Майлс разрешил северным шайенам идти охотиться на бизонов, а затем назначил нескольких южан следить за охотниками, чтобы точно знать, не собираются ли они сбежать на север на тех лошадях, которых он им возвратил. Охота на бизонов была настолько неудачной, что могла бы стать поводом для шуток, если бы люди не умирали с голоду без мяса. В южных степях повсюду валялись скелеты бизонов, призрачные груды костей, брошенных белыми охотниками, а шайены не находили никакой дичи, кроме койотов. Они убивали этих койотов и ели их, а зимой им пришлось съесть всех своих собак в дополнение к скудным мясным пайкам, выдаваемым в агентстве. Кое-кто поговаривал о том, чтобы съесть и лошадей, которых агент дал им для охоты, но вожди и слышать об этом не хотели. Если они решат возвращаться на север, им понадобятся все их лошади до единой.

Все это время Трехпалый и Высокий Белый Человек пытались раздобыть для шайенов дополнительное продовольствие, но Вашингтон никак не реагировал на их запросы. После того как от него настоятельно потребовали объяснений, новый министр внутренних дел Карл Шурц заявил, что разбор подобных мелочей не входит в компетенцию министра. Этим должно заниматься Бюро по делам индейцев. Однако Шурц был назначен министром именно для того, чтобы срочно провести преобразования в Бюро по делам индейцев. Он объявил, что недовольство среди северных шайенов провоцируют вожди, которые хотят сохранить старые традиции и отвлечь индейцев от работы. Он признал ассигнования недостаточными для закупки означенного в договоре количества продуктов, но выразил надежду, что при «предельной экономии» и «тщательной организации» Бюро по делам индейцев в текущем году сможет справиться с таким небольшим дефицитом. Несколько вождей общин, обитавших на Индейской территории, побывали в тот год в Вашингтоне и обнаружили, что Шурц поразительно несведущ в вопросах, связанных с индейцами. Шайены, называвшие его Большие Глаза, изумлялись тому, как человек, который видит так много, так мало знает.

С приходом теплых лун москиты начали роиться над пойменной землей резервации, и вскоре северных шайенов вновь стала косить малярия. К этому прибавилась эпидемия кори, поразившая детей. В Месяце Красных Вишен было так много погребений, что Волчонок решил: вожди должны предстать перед агентом Майлсом. Волчонок и Тупой Нож уже давно постарели, им было далеко за пятьдесят, своя судьба их волновала мало. Но их долгом было спасти юношей, спасти само племя, не дать стереть его с лица земли.

Майлс согласился встретиться с ними, и Волчонок говорил от имени всех. «С тех пор как мы оказались в этом краю, мы умираем каждый день, — сказал он. — Этот край нам не по душе, и мы хотим вернуться к себе домой, в горы. Если у вас нет власти разрешить нам вернуться туда, пусть кто-нибудь из нас поедет в Вашингтон и расскажет тамошним людям, каково нам здесь, или вы сами напишите в Вашингтон — пусть они разрешат нам вернуться на север».

«Сейчас я не могу сделать этого, — ответил агент. — Останьтесь здесь еще на год, и тогда мы увидим, что можно для вас сделать».

«Нет, — твердо сказал Волчонок. — Мы не можем оставаться здесь еще на год, мы хотим идти теперь же. Прежде чем пройдет еще один год, возможно, мы все умрем, и кто тогда из нас отправится на север?»

Затем некоторые юноши просили разрешить им присоединить свои голоса к голосу совета. Один из них сказал: «Здесь мы болеем и умираем, и никто не произнесет наших имен, когда нас не станет». «Мы пойдем на север во что бы то ни стало, — добавил другой, — и, если мы умрем в битве, наши имена запомнит и возлюбит весь наш народ».

В течение августа вожди совещались между собой, но их мнения разошлись. Стоящий Лось, Нога Индейки и некоторые другие вожди боялись трогаться на север: солдаты выследят и перебьют всех;

лучше умереть в резервации. В начале сентября Волчонок, Тупой Нож, Дикий Кабан и Левая Рука отвели свои общины на несколько миль от остальных групп, с тем чтобы тотчас пуститься в путь, когда настанет срок идти на север. Каждый день они производили обмены, отдавая самое ценное свое имущество за лошадей и за те немногочисленные старые ружья, которые могли им предложить южные шайены и арапахи. Они и не пытались обманывать агента. Действительно, когда в Месяце Сухой Травы Волчонок решился двинуться на север, он пошел к Майлсу и сообщил ему, что собирается вернуться на родину. «Я не хочу видеть кровь, пролитую возле этого агентства. Если вы намерены послать вслед за мною солдат, дайте мне сначала отойти на некоторое расстояние от этого агентства. Тогда, если вы захотите сражаться, я сражусь с вами, и пусть мы обагрим землю кровью в том месте».

Майлс, по всей вероятности, не верил в то, что отколовшиеся вожди и в самом деле попытаются совершить такое невероятное путешествие; он считал, что им, так же как и ему, хорошо известно одно: войска остановят их. И все же он принял меры предосторожности, отправив Эдмона Журье (метиса из южных шайенов, пережившего Санд-Крик в 1864 г.) в лагерь Волчонка, чтобы предостеречь вождя.

«Если вы уйдете, — сказал Журье Волчонку, — у вас будут неприятности».

«Мы не хотим неприятностей, — ответил Волчонок. — Ни о чем подобном мы не помышляем. Все, что мы хотим, — это вернуться туда, откуда мы пришли».

В ночь на 9 сентября Волчонок и Тупой Нож велели своим людям собраться, чтобы с рассветом выступить. Оставив позади себя неразобранные пустые вигвамы, они двинулись на север через песчаные холмы — 297 мужчин, женщин и детей. Меньше трети из них были воинами — они были сильнее всех духом в этом гордом, обреченном племени. Лошадей на всех не хватило, и они по очереди ехали верхом. Несколько юношей поскакали вперед в надежде где-нибудь отыскать лошадей.

В те дни, когда количество шайенов исчислялось тысячами, у них было больше лошадей, чем у любого степного племени. Их называли Красивый Народ. Жестокий рок подстерегал их везде — на юге и на севере. После двадцати лет истребления они были ближе к полному исчезновению, чем бизоны.

Три дня шайены шли, ведомые общим желанием, с полным напряжением всех своих душевных и физических сил, не щадя лошадей. 13 сентября они перешли через Симаррон в 150 милях к северу от форта Рено и выбрали оборонительную позицию в месте пересечения четырех каньонов. Заросли кедра служили воинам отличным укрытием.

Здесь их нагнали солдаты и послали одного проводника-арапаха в каньоны для переговоров. Проводник подавал знаки одеялом, извещая шайенов о необходимости повернуть назад и вернуться в резервацию. Когда показался Волчонок, арапах подошел ближе и сообщил ему, что солдатский вождь хотел бы избежать столкновения, но, если шайены не последуют за ним обратно в форт Рено, их атакуют.

«Мы идем на север, — ответил Волчонок, — нам была обещана возможность вернуться, когда мы давали согласие идти на юг. Мы намерены, если это возможно, двигаться, никого не беспокоя, никому не причиняя вреда и не уничтожая какой-либо собственности белого человека на своем пути. Мы ни на кого не нападем, если нас никто не тронет первым. Если солдаты станут сражаться с нами, мы сразимся с ними, и, если белые люди, которые не являются солдатами, будут помогать войскам, мы будем сражаться и с ними».

Вскоре после того, как посыльный принес ответ Волчонка вождю солдат (капитану Джозефу Рендлброку), солдаты двинулись в каньоны и стали стрелять. Это было неразумно с их стороны, так как шайены окружили их, укрывшись в кедровых чащах. Весь день и всю ночь они держали солдат без воды в этой ловушке. На следующее утро шайены начали ускользать маленькими группами на север, оставляя солдатам возможность отступления.

Теперь борьба превратилась в бой на отходе через Канзас в Небраску. Солдаты тучами неслись из всех фортов — кавалеристы галопом скакали из фортов Уоллес, Хейс, Додж, Райли и Керни, пехоту перевозили в железнодорожных вагонах взад-вперед по трем параллельным железнодорожным линиям между реками Симаррон и Платт. Чтобы двигаться быстрее, шайены пересели со своих утомленных животных на лошадей, принадлежавших белым людям. Они пытались избегать столкновений, однако владельцы ранчо, ковбои, поселенцы и даже торговцы из небольших городков — все приняли участие в преследовании. Десять тысяч солдат и три тысячи белых людей, которые не были солдатами, беспрестанно нападали на убегавших шайенов, сокращая число способных защищаться воинов, убивая молодых и старых, стоило тем лишь отстать. В последние две недели сентября солдаты пять раз настигали отступавших, но всякий раз тем удавалось ускользнуть. Постоянно, передвигаясь по труднопроходимой местности, они исключали для солдат возможность использовать фургоны или большие пушки на колесах, но только они отрывались от одной преследующей колонны «синих мундиров», как перед ними оказывалась другая.

В первые дни Месяца Падающих Листьев шайены пересекли полотно Центральной тихоокеанской железной дороги, перешли вброд реку Платт и помчались к знакомым им песчаным холмам Небраски. Трехзвездный Крук посылал по нескольку колонн наперерез индейцам, однако он должен был признать, что их так же трудно поймать, как стаю перепуганных ворон.

По утрам желтеющую траву уже покрывал иней, но свежий воздух бодрил людей после долгого жаркого лета на Индейской территории. Шесть недель поспешного бегства превратили их одеяла в лохмотья; постоянно не хватало пищи; лошадей по-прежнему было так мало, что половине мужчин приходилось по очереди то ехать верхом, то бежать.

На одной из ночных стоянок вожди подсчитали свои силы. Тридцать четыре человека из покинувших Индейскую территорию пропали без вести. Некоторые рассеялись во время боев и пробирались на север другими тропами, но большинство погибло от пуль белых людей. Те, кто был постарше, ослабели, детям не хватало пищи и сна, и лишь немногие из них могли бы выдержать долгий путь. Тупой Нож сказал, что им следует пойти в агентство Красного Облака и просить У него пищи и крова на время холодных лун, которые уже не за горами. Они не раз помогали Красному Облаку, когда тот сражался за долину реки Паудер. Теперь его очередь помочь шайенам.

Волчонок смеялся над такими речами. Он хотел идти в страну шайенов, в долину реки Тонг, где можно было раздобыть вдоволь Мяса и шкур и вновь зажить, как подобает жить шайенам.

В конце концов вожди поладили полюбовно. Те, кто хотел идти к реке Тонг, могли следовать за Волчонком, а те, кто устал от бегства, могли последовать за Тупым Ножом в агентство Красного Облака. На следующее утро 53 воина, 43 женщины и 38 детей вновь пошли с Волчонком прямо на север. Около 150 человек во главе с Тупым Ножом повернули на северо-запад несколько воинов, старики, дети и раненые. После некоторых раздумий Дикий Кабан и Левая Рука тоже пошли вместе с Тупым Ножом, чтобы быть рядом со своими детьми, последней надеждой Красивого Народа.

23 октября, когда колонна людей Тупого Ножа находилась всего лишь в двух ночевках от форта Робинсон, в открытой степи их настигла сильная метель. Тяжелые, мокрые хлопья снега слепили с трудом продвигавшихся индейцев; лошади, побелевшие от снега, замедлили шаг. Неожиданно из водоворота вьюги вынырнул призрачный отряд кавалерии. Шайены были окружены.

Вождь солдат капитан Джон В. Джонсон выслал вперед переводчика и быстро договорился о переговорах. Тупой Нож сказал капитану, что он не хотел никаких неприятностей; все, что он хотел, — это добраться до агентства Красного Облака или Пятнистого Хвоста, где его люди смогли бы найти пищу и кров.

Капитан сообщил ему, что Красное Облако и Пятнистый Хвост переведены далеко на север, в Дакоту. В окрестностях Небраски нет больше резервации, но форт Робинсон еще не закрыт. Солдаты отведут их в форт.

Сначала Тупой Нож пытался возражать, но, по мере того как смеркалось, метель становилась леденящей, шайены мерзли и хотели есть. Тупой Нож сказал, что он последует за солдатами в форт.

Быстро стемнело, и солдаты разбили лагерь вдоль какого-то ручья, расставив караулы вокруг шайенов. Ту ночь вожди провели в тревожных разговорах, гадая, что предпримут солдаты. Было решено разобрать лучшие ружья и пистолеты, оставив на виду негодные, на тот случай, если вождь солдат прикажет сдать оружие. Пока не рассвело воины разбирали ружья на части, отдавая стволы женщинам, чтобы те прятали их в своей одежде, привязывая пружины, замки, патроны и другие мелкие детали к бусам и мокасинам, как будто для украшения. Конечно же, на следующее утро капитан Джонсон приказал своим солдатам разоружить шайенов. Они сложили в небольшую кучу сломанные ружья, пистолеты, луки и стрелы, а капитан разрешил разобрать солдатам все это на сувениры.

25 октября индейцев привели в форт Робинсон и поместили в бревенчатом бараке, построенном для роты из 75 солдат. Хотя 150 шайенам было тесно, они радовались, обретя кров. Солдаты дали им одеяла, вдоволь еды и лекарства, и в глазах солдат, охранявших барак, были дружелюбие и восхищение.

Каждый день Тупой Нож спрашивал начальника гарнизона майора Калеба Карлтона, когда они смогут отправиться в новое агентство Красного Облака. Карлтон говорил ему, что придется подождать приказа из Вашингтона. Чтобы выразить свое сочувствие шайенам, начальник гарнизона разрешил воинам по нескольку человек ходить за крупной дичью, одолжив им охотничьи ружья и лошадей. Охотники обнаружили всего несколько каких-то животных; прерии вокруг форта Робинсон были пусты и одиноки, на них больше не было вигвамов, но шайены наслаждались свободой, возможностью бродить без страха преследования, хоть их и отпускали всего на один день.

В начале Месяца, Когда Волки Собираются В Стаю друг шайенов майор Карлтон покинул форт и на его место приехал начальник гарнизона капитан Генри Уэсселс. Шайены слышали, как солдаты называли его между собой Летучим Голландцем. Действительно, Уэсселс постоянно метался по форту, следя за шайенами, без предупреждения входил в их барак, всюду что-то высматривал, заглядывал во все углы. В месяце, который белые люди называют декабрем, из Дакоты был доставлен Красное Облако, чтобы посовещаться с шайенами.

«Наши сердца скорбят о вас, — сказал Красное Облако. — Много нашей крови было в жилах ваших мертвых. От этого нашим. сердцам еще больнее. Но что мы можем поделать? Великий Отец всесилен. Его народ заполонил всю землю. Мы должны делать то, что он скажет. Мы просили его разрешить вам прийти к нам и жить среди нас. Мы надеемся, что он позволит вам прийти. Мы поделим с вами все, что у нас есть. Но запомните: как он скажет, так вы и должны поступать. Мы не можем вам помочь. На холмах много снега. Лошадей мало. Дичи мало. Ни вы, ни мы не можем сопротивляться. Так что послушайте старого друга и поступайте, не сетуя, по слову Великого Отца».

В последние годы Красное Облако постарел и стал осторожным. Тупой Нож слышал, что старый вождь сам стал узником в своей резервации в Дакоте. Вождь шайенов поднялся, печально посмотрел на изборожденное морщинами лицо своего старшего брата из племени сиу. «Мы знаем, что ты — наш друг, чьим словам можно верить, — сказал он. — Мы благодарны тебе за то, что ты предлагал нам свои земли. Мы надеемся, что Великий Отец позволит нам прийти к тебе. Мы просили всего лишь позволить нам жить, и жить мирно. Я ни с кем не ищу войны. Я — старик, время битв для меня миновало. Мы склонились перед волей Великого Отца и пошли по его слову далеко на юг. Но там нет жизни для шайена. Болезнь пришла к нам и привела скорбь в каждый вигвам. Затем обещания договора были нарушены, и нам не хватало продовольствия. Кого не изнурили болезни, истощил голод. Остаться там значило всем умереть. Наши прошения к Великому Отцу оставались без ответа. Мы решили, что лучше умереть, сражаясь за обретение родного крова, чем погибнуть от болезней. Так начался наш поход. Остальное ты знаешь».

Тупой Нож повернулся к капитану Уэсселсу: «Скажите Великому Отцу, что Тупой Нож и его люди просят лишь позволить им кончить дни здесь, на севере, где они родились. Скажите ему, что мы больше не хотим воевать. Мы не можем жить на юге: там нет дичи. А здесь, когда нет продовольствия, мы можем охотиться. Скажите ему, что, если он позволит нам остаться здесь, люди Тупого Ножа никому не причинят вреда. Скажите ему, что, если он попытается отправить нас назад, мы перережем друг друга своими ножами.

Уэсселс пробормотал несколько слов. Он пообещал, что сообщит Великому Отцу о том, что сказал Тупой Нож.

Меньше чем через месяц, 3 января 1879 г., капитан Уэсселс получил послание из военного министерства. Генерал Шеридан и Большие Глаза Шурц приняли решение относительно шайенов Тупого Ножа. «Если их не отправить туда, откуда они пришли, — говорил Шеридан, — это будет ударом по всей системе резерваций и может угрожать ее стабильности». Шурц был того же мнения: «Индейцев следует отправить обратно в их резервацию».

Приказ военного министерства следовало по обыкновению привести в действие немедленно, не обращая внимания на зимнюю погоду. Это был Месяц, Когда Снег Задувает В Вигвамы, период сильных морозов и бушующих метелей.

«Или Великий Отец желает нам смерти? — спросил капитана Уэсселса Тупой Нож. — Если это так, мы умрем прямо здесь. Мы не пойдем назад!»

Уэсселс ответил, что он дает шайенам пять дней на то, чтобы одуматься. В течение этого срока их будут содержать в бараке как пленников, и они не получат ни пищи, ни дров.

И вот пять дней шайены теснились в бараке. Почти каждую ночь шел снег, и они выскребали его из щелей окна, чтобы добыть воды. Но есть было нечего, кроме объедков и костей, и мороз в бараке обжигал руки и лица.

9 января Уэсселс вызвал к себе в штаб Тупого Ножа и других вождей. Тупой Нож идти отказался; Дикий Кабан, Ворона и Левая Рука ушли с солдатами. Через несколько минут появился Левая Рука в наручниках; солдаты бросились на него, но, прежде чем его заставили замолчать, он кричал так, что люди в бараке узнали о случившемся. Все стало ясно. Дикий Кабан сказал капитану Уэсселсу, что ни один шайен не пойдет снова на юг, и тогда капитан приказал надеть ему наручники. Сопротивляясь изо всех сил, Дикий Кабан пытался бежать, но солдаты одолели его.

Через некоторое время Уэсселс подошел к бараку и обратился к шайенам через окно. «Пусть женщины и дети выйдут, — приказал он, — так их страдания прекратятся».

«Мы все вместе умрем, прежде чем нас отправят на юг», — ответили шайены.

Уэсселс ушел, а затем пришли солдаты и забрали двери барака цепями и железными решетками. Настала ночь, но лунный свет отражался от снега, и снаружи было светло как днем; свет поблескивал на стальных штыках шести солдат-часовых, одетых в длинные шинели с капюшонами, тяжко ступавших взад-вперед.

В бараке один из шайенов сдвинул с места холодную печку и поднял часть досок настила. Внизу на сухой земле лежало пять ружейных стволов, спрятанных туда в первый день. Из украшений и мокасин стали извлекать спусковые крючки, ударники и патроны. Вскоре несколько винтовок и пистолетов было собрано. Юноши раскрасили лица, одели лучшую одежду, а женщины тем временем подложили под каждое окно седла и узлы так, чтобы можно было быстро выскочить наружу. Затем самые меткие из воинов заняли позиции возле указанных им окон, и каждый выбрал себе мишенью одного из охранников.

Вечером в 9 часов 45 минут раздались первые выстрелы. Одновременно все оконные рамы были с треском высажены, и шайены хлынули из барака. Выхватывая винтовки убитых и раненых часовых, они побежали к цепочке утесов за пределами гарнизона. Они уже бежали целых десять минут, когда первые верховые солдаты, иные в нижнем белье, поскакали за ними в погоню. Воины быстро образовали оборонительную линию, пока женщины и дети пересекали ручей. Поскольку оружия было мало, воины, продолжая стрелять, отходили назад. Солдаты все время прибывали, охватывая их кольцом; они стреляли в каждого индейца, шевельнувшегося в снегу. В первый час боя более половины воинов было убито, и тут солдаты стали преследовать рассеянные группы женщин и детей, убивая многих из них, прежде чем те могли сдаться в плен. Среди убитых была дочь Тупого Ножа.

Когда наступило утро, 65 оставшихся в живых шайенов погнали в форт Робинсон; 23 человека из них были ранены. Уцелели в основном женщины и дети. Только 38 человек из тех, кто участвовал в побеге, были живы и свободны. 32 человека, держась одной группой, двигались на север через холмы, их преследовали четыре роты солдат и батарея горной артиллерии. Остальные 6 беглецов спрятались где-то в горах всего в нескольких милях от форта. Это были Тупой Нож, его жена, оставшийся в живых сын, невестка, внук и мальчик по имени Красная Птица.

Несколько дней кавалеристы преследовали группу из 32 шайенов, пока наконец их не удалось загнать в глубокую бизонью яму неподалеку от Хет-Крик-Блаффс. Приблизившись атакующим строем к краю ямы, кавалеристы разрядили в нее свои карабины, затем отошли, перезарядили ружья и повторяли этот маневр до тех пор, пока индейцы не перестали отстреливаться. Только 9 человек остались в живых, в основном женщины и дети.

В течение последних дней января, передвигаясь на север только по ночам, Тупой Нож и его группа добрались до Пайн-Ридж. Там они стали пленниками в резервации Красного Облака. Волчонок и его сторонники провели зиму, укрывшись в ямах, которые они вырыли вдоль замерзших берегов ручья Лост-Чокшерри-Крик, одного из притоков Найобрэры. В Месяце Больных Глаз, когда немного потеплело, они отправились на север, в страну реки Тонг. На Бокс-Элдер-Крик им встретился Две Луны и несколько шайенов, служивших разведчиками в форте Кью.

Две Луны сообщил Волчонку, что Белая Шляпа Кларк отправился разыскивать его — он хотел держать с ним совет. Волчонок ответил, что он с радостью повидается со своим старым другом Белой Шляпой. Они встретились в полумиле от лагеря шайенов, причем лейтенант Кларк пришел безоружный, чтобы показать, что он верит в их дружбу. Лейтенант сообщил, что ему приказано привести шайенов в форт Кью, где сейчас жили их родственники, сдавшиеся в плен. За мирную жизнь надо платить ружьями и лошадьми, добавил он; лошадей они могут оставить при себе, пока не придут в форт Кью, но оружие они должны сдать сейчас же.

«С той поры как мы расстались в агентстве Красного Облака, — ответил Волчонок, — мы побывали на юге и многое там пережили… Мой брат Тупой Нож увел половину группы и сдался возле форта Робинсон. Он думал, что вы еще там и ожидаете его. Они отдали свои ружья, и тут белые убили их всех. Я вышел в прерии, и мне нужны мои ружья. Когда я приду в форт Кью, я отдам вам оружие и лошадей, но я не могу отдать их сейчас. Ты единственный, кто предложил говорить, перед тем как сражаться, и, кажется, тот ветер дружбы, от которого так долго трепетали наши сердца, вот-вот уляжется».

Конечно, Волчонку пришлось отдать ружье, но сначала он убедился в том, что Белая Шляпа не даст солдатам губить его людей. Они отправились в форт Кью, и там большинство юношей завербовались в разведчики. «Долгое время мы только и делали, что занимались муштрой и заготовляли бревна, — рассказывал Деревянная Нога. — В форте Кью я научился пить виски… Я тратил на него большую часть своего жалованья разведчика». Шайены пили виски от скуки и отчаяния, обогащая белых торговцев и разрушая остатки племенной дисциплины. Виски разрушило и Волчонка.

После многомесячных бюрократических проволочек Вашингтона вдовы, сироты и остатки воинов из форта Робинсон были переведены в агентство Красного Облака в Пайн-Ридж, где присоединились к индейцам Тупого Ножа. Затем, еще после нескольких месяцев ожидания, шайенам из форта Кью была предоставлена резервация на реке Тонг, и Тупому Ножу с убывающей горсткой индейцев, живших в Пайн-Ридж, было разрешено присоединиться к своему народу.

Для большинства из них это было уже слишком поздно. Силы оставили шайенов. Все годы, прошедшие со времен Санд-Крик злой рок преследовал Красивый Народ. Семена племени разбросало по ветру. «Мы пойдем на север во что бы то ни стало, — сказал когда-то один молодой воин. — И если мы умрем в битве, наши имена запомнит и возлюбит весь наш народ». Вскоре не останется никого, кто найдет в себе силы вспомнить, не останется никого, кто произнес бы их имена теперь, когда их не стало.