Мы и ЭТО: трансцендентный аспект

В России все особо осложнено тем, что был СССР. Что в СССР все строилось на принципе огня (убедительно строилось или нет – отдельный вопрос). Россия в ее так называемом демократическом исполнении этот огонь не просто отвергла. Она, не отказавшись от наследства СССР, одновременно предала всех, кто служил советскому огню (коммунизму, социализму).

Она предала политиков. Хонеккера, Наджибуллу, всех других, позволивших себя предать (многие не позволили).

Она предала и тех людей из «мира ЗС», кто служил этому огню. Она предала живых и мертвых. Даже когда ей хотелось сохранить сам факт служения (синдром безыдейного чекизма), она все равно начала изымать из этого служения огонь. И «рыцарей огня» представила как авантюристов или специфических профессионалов, для которых профессия самодостаточна (своего рода модификация формулы «искусство для искусства»).

Живые могут еще отреагировать на предательство (хотя реагировать, будучи преданным и находясь в тюрьме, – дело невеселое и крайне бесперспективное). Но мертвые лишены даже этого.

В США попахивает серой какого-то (слабого пока) инфернального начинания. В России воняет так, что трудно выжить даже в противогазе.

Но оно же не само по себе воняет. Нет, так сказать, амбре без источника. Сие взыскует названия. Общеизвестны грубые названия источников подобного запаха. Но все свести к таким названиям – значит, упростить тему и приукрасить поименованных. Гораздо больше могут сказать те строки из лермонтовского стихотворения, в которых говорится о «наперсниках разврата».

Я опишу лишь один из случаев такого «наперсничества». Тот, который мне самому случилось лицезреть в Дели. После сложных переговоров я пришел в гостиничный номер и включил телеканал РТР-Планета. По каналу шла передача о Довженко. И о его последнем, незавершенном фильме «Прощай, Америка!». Фильм был закрыт Сталиным.

В передаче Довженко был представлен антикоммунистом и петлюровцем. Особо усердствовали украинские ревнители нового образа Довженко. Это и понятно: нужен национальный классик, ненавидевший «совков» и «москалей».

Ревнителям было наплевать на элементарную истину творчества. А эта истина гласит, что творческий человек не может имитировать огонь, страсть. Он может только разжечь это внутри, то есть действительно обладать этим. Данная истина касается даже актерского творчества. И уж тем более творчества режиссера.

К фильмам Довженко можно относиться по-разному. Я, например, этого режиссера не люблю. Но нельзя не признавать, что фильмы по-своему талантливы. А также буквально проникнуты коммунистическим огненным пафосом.

Борцы с мифом о коммунистичности Довженко сначала рас сказывают о том, какой он был антисоветчик, антисталинист, держатель фиги в кармане... Потом показывают куски из его фильмов. Лучше бы не показывали. Потому что любой кусок свидетельствует, что разрушители мифа о коммунистичности Довженко – лжецы и конъюнктурщики. А также мифотворцы, создающие антимиф в соответствии с новой конъюнктурой.

Но в передаче, которую я описываю, все не сводится к перелицовке творчества Довженко.

В передаче обсуждается последний его фильм. Этот фильм – «Прощай, Америка!» – был посвящен одной реальной американке, которая работала в ЦРУ, а потом перешла на сторону СССР.

Американка эта уже мертва. И с ней постфактум надо расправиться. То есть объяснить, что в ее действиях не было высокой идеальной мотивации (этого самого огня, то есть). А были только мотивы низменные. В лучшем случае – некая заурядная бабья дурь.

Если бы такую компрометацию мертвой женщины, перешедшей в годы маккартизма на сторону СССР, осуществляли американцы, их можно было бы понять. В конце концов, американка (да еще вдобавок работник ЦРУ) совершила акт государственной измены. Нужно ли ее правдиво описывать – это отдельный вопрос. Но если считать, что наказание нарушителя (и даже месть ему) – это норма мира ЗС, то американские ЗС поступили бы нормально.

Но это осуществляют не представители американских ЗС. Это осуществляют представители наших ЗС. И тем самым выступают в унизительной роли американских «подстилок». Они пытаются эту жалкую роль представить как восстановление исторической истины, высший моральный долг, а также как борьбу с «коммунистическим безумием» (видимо, все же овладевшим аморальной американкой наряду со всякими там бабьими слабостями).

Наши ЗС наблюдают это и... и то ли этому аплодируют, то ли беспомощно утираются. Между тем это не просто шабаш с прямым участием определенных лиц (а значит, косвенным участием определенных структур). Это посмертная «сдача своих». Поскольку речь идет о глумливой сдаче, то смердит на весь мир. Поскольку показано по государственному телевидению, то за этот смрад отвечает государство. Поскольку по всему миру блуждает миф о всесилии в нынешней России некоей чекистской корпорации, то за смрад отвечает еще и корпорация (часть мира ЗС). Все это чревато невыразимым презрением. Я имел возможность в этом убедиться на следующий день. И тень этого презрения ложится не на корпорацию и не на инстанции, а на страну. Тем самым и на каждого из нас, если в нас еще живо хоть какое-то гражданское чувство.

Мы этот смрад источаем. От нас шарахаются. Мы списываем это на чей-то проект по демонизации России. Нет спору – проект есть. Но никто не сооружает проект на пустом месте. А это место просто... просто кишит червями.

В связи с важностью темы считаю необходимым несколько конкретизировать свое описание.

Итак, фильм «Американская трагедия Александра Довженко». Режиссер фильма – Илья Иванов. У нас этот фильм был показан по каналу «Россия» 4 апреля 2006 года. В этот же день его транслировали по РТР-Планета, в том числе в Индию.

В фильме издеваются над ныне покойной бывшей американской гражданкой Аннабеллой Бюкар за то, что она в эпоху маккартизма (то есть в эпоху нависающей над миром ядерной войны) открыто перешла на нашу сторону, на сторону СССР, и попросила у нас убежища. А также опубликовала книгу «Правда об американских дипломатах». Ту самую, по которой Довженко должен был снять фильм.

В фильме показана некая «русская подруга», она дружила с Аннабеллой Бюкар как до ее перехода на сторону СССР, так и после. Элементарное знание той советской действительности (которую бессмысленно поносить и столь же бессмысленно воспевать) говорит о том, что женщина, дружащая в конце 40-х годов с работницей американского посольства и сотрудницей ЦРУ, мягко говоря, весьма специфична.

Скорее всего, она получила санкцию от соответствующих органов. Вероятность любого другого сценария фактически равна нулю. Теоретически можно предположить в этой женщине отважность на грани сумасшествия. Но действуй она, исходя из этого, ее арестовали бы на следующий день после первой встречи с американкой. Советские органы в то время работали как часы. И все лица, выступающие в данном фильме, это констатируют. Они лишь полностью забывают об этом, когда положено передавать эстафету поругания американки этой «отважной русской женщине». Так сказать, «б. спецподруге» американки. «Б. спецподруга», кстати, не очень прячет свою специфику. А если бы и прятала глаза не загримируешь.

Мерзкое само по себе шельмование американки за ее связь с КГБ, осуществляемое самими же наследниками КГБ, ужасно любящими рассуждать об этом наследстве, дополнительно осложняется «инфернальной шизой». Которая просто не может не проникнуть во все поры гнусной затеи. Осуждается страшная эпоха сталинского советизма. Тотальный шпионаж... гнусные стукачи... А один из таких персонажей (именно и однозначно таких!) читает с экрана проповедь.

Но это еще не все. Что за проповедь? Монолог подруги, которая посмертно марает ту, кого она называет подругой. Что за подруга? Неужели непонятно, как все смердит? И если непонятно, то почему? Потому что сами смрадоделатели не чувствуют смрада. А мы?

Фильм, о котором я говорю, – это учебное пособие на очень скверную тему. Фактически тема такова: «Вот так ЦРУ расправляется с предателями, перешедшими на сторону противника – России. Причем расправляется не как-нибудь, а руками своих российских холуев. Расправляется – на территории России, на языке России, руками граждан России».

А в конце фильма показана сама американка. Снимают ее незадолго до смерти (она умерла в 1996 году) вместе с мужем, на которого перед этим тоже выливаются ведра помойной грязи. Каждый жест руки, каждое слово, каждая интонация этой американки на сто порядков выше того, что ей навязывают авторы фильма. Внутренним достоинством дышит все. Человек принял решение и заплатил по счетам. И ни от чего не отказывается.

Да, именно ни от чего не отказывается. Несмотря на то, что от нее отказались все. И, в общем-то, ясно, что произошла катастрофа на космическом корабле. Что скафандр разгерметизирован. И достанут тебя – даже в могиле. Труп выкопают и кинут на посмеяние.

Все понимает женщина. Но – уверена в своей правоте. И ни о чем не жалеет. Причем ни грамма пафоса. Ни слова об этой правоте напрямую. Она как бы шутит. Знает, что стоит у смертного порога, но отмахивается и от этого. Все, чему отдала жизнь, растоптано и осквернено. А вера осталась. Не на «корабле», а в ней самой.

На этом фоне позируют нелюди. Даже не понимая, как это выглядит. Пляска смерти (а это именно такой жанр) – и наглая, и мелкая. Наглая – потому что нелюди считают нелюдью всех. Мелкая – потому что каждый кадр из того же нелюбимого мною Довженко, а тем более кадры с реальной американкой, – все свидетельствует о том, что надо проститься с иллюзиями позднего советизма. Эти иллюзии предполагали «высосанность из пальца» пресловутой американской угрозы. Мне, например, в 70-е годы казалось, что это так. Показали бы мне тогда фильм Довженко «Прощай, Америка!» – я бы плюнул и сказал: «Тьфу, агитка!».

А вот теперь, представьте, не могу. И не я один. В отличие от меня, многие кинулись из крайности в крайность. И просто воспели Сталина. Я не хочу и не буду этого делать. Но я не могу не понимать, почему столь многие шарахнулись из крайности в крайность.

Фильм Довженко – о подготовке ядерного американского нападения на Россию (СССР). Авторам фильма о фильме кажется, что они имеют дело со зрителем 70-х годов, для которого все это – неубедительная пропаганда. А это сейчас не так! Это сейчас как никогда не так! Потому что видный американский журнал «Форин Аффеарс» только что подробнейшим образом разобрал план ядерного уничтожения России без ущерба для США. А также сказал, что ядерная война – это дело будущего, а в прошлом она была невозможна, так как был ядерный паритет.

Поэтому фильм Довженко вдруг обретает второе дыхание. А идиоты-дискредитаторы этого даже не замечают. Они не понимают, что каждый фрагмент смотрится так, как будто это не фильм конца эпохи Сталина, а актуальнейшая художественно-документальная эпопея, выпущенная в 2006 году.

Я обсуждаю все это в рамках коллизии «скафандра и корабля». Ибо нет этой коллизии вне служения. И самая большая из возможных трагедий возникает именно тогда, когда на корабле происходит нечто мутное и двусмысленное. А тот, кто в скафандре, понимает, что он плывет в открытом космосе. Как гибнущий герой фильма Кубрика «Одиссея XXI века».

Кубрик и Довженко найдут для себя общую экзистенциальную территорию в эгрегоре, при всех своих антагонизмах. Нелюдь же пусть будет предоставлена своей участи.