"Беседы о вирусах" - читать интересную книгу автора (Смородинцев Александр Анатольевич)

Глава III: Желтый Джек

— Действительно ли в южных, тропических странах обитают, если можно так выразиться, более свирепые вирусы?

— Однозначно на это нельзя ответить. В тропиках много вирусных болезней, таких же, как и у нас на Се­вере. Но есть и свои, тропические инфекции. Для этого достаточно познакомиться с Желтым Джеком.

— Кто это?

— Не кто, за что. Это болезнь. Так называли когда-то желтую лихорадку.

— Лихорадка — это понятно, это подъем темпера­туры, озноб, но почему желтая?

— Вирус поражает печень, желчные протоки воспа­ляются, желчь перестает выходить в кишечник и вса­сывается непосредственно в кровь. Содержащийся в желчи пигмент билирубин окрашивает кожу больного в желтый цвет. Отсюда и название болезни — желтая лихорадка.

Европейцы столкнулись с желтой лихорадкой на за­ре Великих географических открытий, когда португаль­ские и испанские каравеллы с жаждавшими золота ис­кателями приключений устремились на поиски пути в Индию. По мере освоения береговой зоны Африкан­ского континента, с открытием и изучением Централь­ной и Южной Америки желтая лихорадка стала смер­тельной угрозой для прибывавших в эти края чужезем­цев. Изнурительные приступы высокой температуры, ко­торая поднималась до 41 градуса, сопровождались потерей сознания, нарушалась деятельность сердечно­сосудистой системы. Кожа интенсивно желтела, а позд­нее приобретала красно-коричневый оттенок. Наступали тяжелейшие повреждения функции печени. Значитель­ная часть заболевших погибала.

Особенно дурной славой пользовались прибрежные районы Западной Африки, которые в течение нескольких веков считались гибельными для европейцев.

Первый значительный урон от желтой лихорадки по­терпел флот Ф. Дрейка во время его стоянки в 1585 го­ду на острове Святого Томаса (один из островов Зеле­ного Мыса), что в двухстах милях от побережья За­падной Африки. Триста солдат и матросов пришлось похоронить в пучине Атлантического океана. После сто­янки английских кораблей   на этих   же   островах   в 1622 году погибла почти половина матросов и офицеров. Вспышки этой заразной болезни привлекали общественное внимание и нашли отражение в произведениях многих поэтов и писателей того времени. Долгое время и Англии считали, что легенда о странствующем по мо­рям Летучем Голландце родилась после того, как Жел­тый Джек поразил его команду, а оставшиеся в живых в ужасе бежали, бросив свой корабль на волю ветров.

Название «Желтый Джек» не связано, как это не­редко считают, с желтухой, развивавшейся у большин­ства больных. Произошло оно от желтого карантинно­го флага, который капитан корабля поднимал на мач­тах перед входом в порт, если на борту были больные желтой лихорадкой. В народе флаг тогдашней влады­чицы морей Британии именовали «Юнион Джек», а карантинный назвали Желтым Джеком.

С развитием работорговли Желтый Джек проник па побережье Гвианы и в страны Вест-Индии. На Кубе начались вспышки неизвестной болезни, получившей на­звание «черная рвота». Местные врачи выяснили, что у всех больных поражалась печень. При этом в кишеч­ник и желудок поступало значительное количество кро­ви, которое и окрашивало рвотные массы в черный цвет. Многие заболевшие умирали, и никакие лекарства не могли спасти обреченных. В 1649 году ставший на якорь в Гаванском порту испанский флот потерял по­чти треть своих матросов.

В 1685 году болезнь была обнаружена в Бразилии, а потом она всегда сопровождала испанские войска во время их завоевательных походов в Мексике и других странах Центральной Америки. Считалось, что солдаты заражаются от гнилых испарений в тропических лесах, а затем друг от друга.

Сейчас уже установлено, что желтая лихорадка ис­покон веков была распространена на территории Запад­ной Африки. Оттуда с кораблями работорговцев завезли в Америку зараженных негров. Но не это стало опреде­ляющим для дальнейшего распространения инфекции. Оказалось, что на тех же кораблях были доставлены в Америку и комары, обитавшие в Африке около дере­вень и поселений людей и способные переносить зараз­ное начало от больного человека к здоровому.

Было замечено, что дети болеют гораздо легче, чем взрослые в возрасте 20—40 лет. В зонах, где распро­странена желтая лихорадка, местное население в раннем детском возрасте приобретает пожизненный иммунитет. Дети, заразившись вирусом в первые месяцы своей жиз­ни, когда их защищал еще материнский иммунитет, пе­реносили легкое или даже бессимптомное заболевание, делавшее их невосприимчивыми к желтой лихорадке на всю жизнь. Когда же болезнь поражала взрослого, ко­торый не выработал иммунитета в детском возрасте, обычно развивалась тяжелая болезнь, а очень часто наступала и смерть.

Желтая лихорадка у африканских негров — это сравнительно легкое заболевание. Иное дело приезжие люди, не имеющие иммунитета. Они чаще всего стано­вятся жертвами желтой лихорадки и погибают в ре­зультате тяжелейшего заболевания.

Еще более ужасными были потери, когда болезнь распространялась среди целиком неиммунного населе­ния. В первые годы освоения Америки тяжелейшие эпи­демии желтой лихорадки наблюдались в Бостоне, Фила­дельфии и Нью-Йорке. Десятки тысяч людей болели и многие тысячи умерли от желтой лихорадки в Цент­ральной Америке во время эпидемий 1730 и 1800 годов.

В период между 1791 и 1815 годами, когда были сня­ты карантинные запреты с европейских портов, вирус желтой лихорадки весьма широко распространился по Всей Европе. Во время наполеоновских войн в странах Вест-Индия и английские и французские войска страда­ли от желтой лихорадки. От этой болезни не было спа­сения: значительные потери несли гарнизоны всех горо­дов Вест-Индии до начала XX века.

Провозглашение республики Гаити связано с желтой лихорадкой. В то время остров Гаити осадили француз­ские войска. Наполеон послал туда сильную 25-тысяч-ную армию. Однако Желтый Джек ударил по францу­зам с необычайной силой, и желанная победа оберну­лась для Наполеона поражением. Погибло 22 тысячи солдат и офицеров, а у оставшихся в живых хватило сил лишь для того, чтобы эвакуировать с острова ар­тиллерию, лошадей и провиант. Наполеону не удалось оккупировать Гаити, и на острове была провозглашена республика.

В США за период между 1793 и 1900 годами перебо­лело желтой лихорадкой до 500 тысяч человек. Столько же людей болело в XIX веке и в Бразилии. В Испании только в 1800 году умерло от желтой лихорадки 60 ты­сяч человек. В Гаване с 1803 по 1900 год во время не­скольких эпидемий умерло почти 40 тысяч человек.

Ф. Бернет писал в 1947 году: «Из всех инфекцион­ных болезней с желтой лихорадкой по ее влиянию на историю человечества и по тому мрачному впечатле­нию, которое она произвела на умы современников, мо­жет сравниться только чума».

— Какова же история изучения желтой лихорадки?

— Это действительно целая история. Ведь ученые исследовали болезнь многие десятилетия.

Остров Куба был открыт в 1492 году Колумбом. Он присоединил остров к обширным владениям испан­ской короны, и с тех пор в течение 400 лет Куба была колонией Испании. Именно с этим островом связаны наиболее интересные этапы в истории борьбы людей с желтой лихорадкой.

В 1895 году на Кубе началось вооруженное восста­ние, охватившее всю страну. К 1898 году от испанцев была освобождена большая часть   острова.   И   тогда, стремясь установить свой контроль над Кубой, США развязали войну против Испании. Богатую жатву со­брал в этой войне Желтый Джек. Болезнь не делала различий между испанцами и американцами: она ко­сила и тех и других, оставляя на кладбищах тысячи могильных крестов.

В 1900 году американское командование решило по­слать в Гавану специальную комиссию для изучения причин распространения на острове желтой лихорадки. Руководитель комиссии, военный врач майор В. Рид, младший военный хирург Д. Каррол, ставший бакте­риологом, энтомолог, практиковавшийся   до   этого   в Европе, Д. Лейзер, а также кубинец А. Аграмонте, па­тологоанатом, вскрывавший трупы, провели блестящее по тем временам эпидемиологическое обследование.

Комиссия приступила к работе в разгар июльской жары. Эпидемия желтой лихорадки уносила гораздо больше жизней американских солдат, чем это делали пули испанцев. Исследователи брали кровь у больных, вскрывали трупы и обследовали органы умерших. Дела­ли посевы на различные питательные среды, занимались выращиванием микробных культур. Несмотря на    все усилия, ни в крови, ни в моче больных людей, ни где-либо еще не удалось обнаружить никакого микроба.

Таким образом, первая попытка комиссии выяснить причину заболеваний желтой лихорадкой окончилась неудачей. Однако именно эта неудача навела исследо­вателей на правильный путь.

В. Рид был весьма наблюдательным и здравомысля­щим человеком. Он обратил внимание на то, что сидел­ки, ухаживавшие за больными солдатами в госпиталях, никогда не заболевали желтой лихорадкой.

Анализируя распространение желтой лихорадки, Рид отметил, что болезнь нередко переходила от одного до­ма к другому как бы скачками, переносясь часто с од­ной улицы на другую. Он даже подумал, что эта бо­лезнь разносится ветром.

Рид горел желанием доказать, каким же образом заразное начало передается от человека к человеку. Он вспомнил, что уже давно ученые подозревали, что заразу передают комары. Еще в 1881 году кубинский врач К. Финли высказал предположение, что комары всасывают вместе с кровью больного возбудитель болез­ни, а при повторном укусе здорового человека заража­ют его. Однако это было лишь предположение, которое К. Финли повторял неоднократно, но в которое никто не верил. Соотечественники считали, что старик Финли в очередной раз спятил, и только посмеивались над его «комариными» теориями.

Рид привел всю комиссию к Финли. Тот показал про­токолы своих наблюдений, ознакомил с результатами некоторых опытов и снабдил врачей яичками местных комаров, которые он собирал во время обследований многочисленных городских водоемов.

Комиссия решила проверить теорию Финли о пере­даче желтой лихорадки комарами. Ранее с помощью во­лонтеров (так стали называть добровольцев, согласив­шихся подвергнуть свою жизнь и здоровье опасности за­разиться, чтобы выяснить причину болезни) ученые доказали, а это было особенно важно, что болезнь не передается через одежду или любые другие предметы, окружающие больного.

По приказанию Рида был построен специальный до­мик площадью около 25 метров, с дверью и двумя ок­нами на одной из его стен. Так было задумано специ­ально, чтобы не допустить проветривания домика. К то­му же его сделали из очень плотно пригнанных досок, не оставлявших ни одной щелки. Чтобы атмосфера напоминала спертый и душный воздух тропических джунг­лей, внутри дома поставили несколько бочек с водой. Туда из госпиталя принесли грязные постельные при­надлежности и одежду умерших от желтой лихорадки.

В домике поселились три добровольца, согласившие­ся рисковать своим здоровьем ради успеха науки. Они надели белье умерших больных и легли на их кровати. В течение 20 дней жили волонтеры в душном домике, изнуряемые жарой и смрадными испарениями от гряз­ных постельных принадлежностей. Добровольцы не за­болели и этим доказали, что через белье и личные вещи больного желтая лихорадка не передается.

Главная трудность экспериментальной работы за­ключалась в том, что было известно о полной невоспри­имчивости любых лабораторных животных к желтой лихорадке. Нужно было начать заражать людей. Это означало, что Риду как председателю комиссии следо­вало решиться на убийство: ведь желтая лихорадка в естественных условиях убивала от 20 до 80 из каждых Г00 заболевших. Где было взять таких добровольцев? И тогда члены комиссии решились провести первые опыты на себе.

Из яичек комаров Лейзер вывел личинки. Из них вскоре выплодились молодые здоровые комары. Еже­дневно приходил Лейзер в госпиталь с пробирками, где находились комары, никогда не пробовавшие еще кро­ви человека. Он переворачивал пробирку, открывал ее и прижимал к коже больного. Голодный комар очень быстро спускался на кожу и начинал пить кровь. Через несколько дней комаров использовали для опытов передачи болезни.

Первый опыт на себе поставил Д. Каррол. Он взял комара, напившегося крови больного желтой лихорад­кой, и дал ему возможность кусать себя. Через несколь­ко дней ученый заболел, и это стало неопровержимым доказательством участия комаров в переносе возбуди­теля желтой лихорадки. Хотя болезнь Каррола и про­текала тяжело, он все же поправился. Лейзер же стал жертвой непредусмотренного эксперимента. Во время сбора зараженных комаров в палате с тяжелобольны­ми один из комаров укусил ученого. Лейзер заболел и вскоре скончался, положив начало длинному списку ис­следователей, погибших при изучении желтой лихо­радки.

Тогда Рид объявляет о начале нового этапа борьбы за спасение всего человечества от желтой лихорадки. Строит специальный лагерь недалеко от города Квемадоса, где должны содержаться в специальных палатках первые волонтеры. Чтобы оплатить риск, на который пошли бы такие люди, Рид получает деньги от коман­дования.

Первые волонтеры пришли уже на другой день, а после этого пожертвовать собою ради науки согласи­лись еще несколько десятков человек. Многие из них даже отказались от обещанной денежной компенсации, поскольку они добровольно стремились принести себя в жертву на благо человечества, избавить его от этой страшной болезни. Чтобы убедиться в отсутствии у них желтой лихорадки, волонтеров выдерживали в течение нескольких недель в строгом карантине. Лишь после этого Рид приступил к намеченным и хорошо спланиро­ванным экспериментам на людях.

Одного из добровольцев, который ранее провел 20 дней в доме с грязным бельем умерших, поместили в другой домик, теперь уже очень чистенький и хорошо проветриваемый. Внутри он был разделен пополам тон­чайшей металлической сеткой, через которую не мог пробраться ни один комар. Во второй половине домика поселили добровольцев, также никогда не болевших желтой лихорадкой.

К первому добровольцу выпустили комаров, которые в течение нескольких дней кормились кровью на коже тяжелейших больных желтой лихорадкой. Теперь эти комары должны были кусать добровольца, а он не имел даже возможности прихлопнуть своих мучителей. Ре­зультат не замедлил сказаться: через несколько дней у добровольца началась желтая лихорадка. Эти наблюде­ния показали с абсолютной бесспорностью, что болезнь передается комарами и никаким другим способом, при­чем комарами только одного вида — «египетскими», которые плодятся в водоемах около городов и по­селков.

Все это время Д. Каррол продолжает поиски возбу­дителя болезни. В 1901 году исследователь решает про­пустить кровь больного через фарфоровые фильтры с очень мелкими порами, через которые не могут пройти никакие микробы. Полученным фильтратом он заража­ет трех волонтеров, и двое из них заболевают желтой лихорадкой. Этот опыт доказывает, что болезнь пере­дается возбудителем, который нельзя увидеть с по­мощью самого сильного микроскопа, но который прохо­дит через мелкопористый фарфор. Составляя отчет о проделанных наблюдениях, В. Рид впервые пишет, что причиной, возбудителем желтой лихорадки является фильтрующийся вирус.

Когда роль комаров в распространении желтой лихо­радки была доказана, главный санитарный инспектор Гаваны В. Горгас начал борьбу с насекомыми, уничто­жая места их выплода с помощью керосина и других ядов. Меры, предпринятые Горгасом, были весьма стро­гими и поэтому очень эффективными. Каждый владелец дома и каждый житель должен был заняться истребле­нием мест выплода комаров. Полиции поручили сани­тарное инспектирование всех подвластных им участков и территорий. Все мало-мальски видимые, открытые водоемы были залиты ядами, что привело к массовой гибели комаров и воспрепятствовало появлению новых генераций насекомых.

Кроме того, предприняли весьма решительные дей­ствия по ограждению всех больных желтой лихорадкой от комаров. Ситуацию оценили правильно: если ни один комар не сможет укусить больного желтой лихорадкой, это будет эквивалентно тому, что все комары уничто­жены.

Энергичные действия Горгаса дали немедленный успех, и если в 1900 году в Гаване заболело желтой ли­хорадкой более 1200 человек, то через два года не бы­ло ни одного случая болезни.

Внедрение эффективных санитарных мероприятий на всей территории этого большого острова (площадь Ку­бы 110 тысяч квадратных километров) привело к то­му, что желтая лихорадка полностью прекратилась и после 1910 года не наблюдалось ни одного случая болезни.

С именем Горгаса связана еще одна страница ус­пешной борьбы с Желтым Джеком.

Центральная Америка, год 1879-й. Французский предприниматель инженер Ф. Лессепс получает у пра­вительства Колумбии концессию на строительство кана­ла, который планировалось прорыть через перешеек, за­нимаемый департаментом Панама. Канал длиною 82 ки­лометра и шириной 150 метров должен соединить кратчайшим путем два океана — Атлантический и Ти­хий. Привлекательная задача: 82 километра вместо 10 тысяч морских миль.

Строителей не пугали джунгли, в которых около 400 лет назад погибло очень много отважных конкис­тадоров, стремившихся к мексиканскому золоту. Теперь не XVI век, а конец XIX, думали они. В Панаме сколь­ко угодно необычайно дешевой рабочей силы, и благода­ря этому задача казалась легковыполнимой.

Однако вмешался Желтый Джек, и последнее сло­во осталось за ним. Уже через несколько лет из-за об­ширнейших эпидемий желтой лихорадки и малярии, косивших строителей, работы были остановлены. Несколько десятков тысяч могил увенчали первый этап стройки.

Шло время. В 1903 году Панама отделилась от Ко­лумбии. США купили проект канала и право на его строительство. Учитывая опыт кубинской эпопеи борьбы с желтой лихорадкой, главным санитарным врачом на эту стройку пригласили В. Горгаса. Он начал с того, что повел решительную борьбу с гнездившимися в сы­рых джунглях комарами. Это сразу же привело к рез­кому падению случаев заболевания желтой лихорадкой на строительстве канала. Именно благодаря санитар­ным мероприятиям, уничтожившим комаров, строитель­ство удалось успешно завершить к 1914 году, еще до начала первой мировой войны.

Сейчас через Панамский канал ежегодно проходит около 15 тысяч судов, а американская компания полу­чает по одному доллару с каждой тонны водоизмеще­ния проходящего судна. Это дает более 100 миллионов долларов чистой прибыли ежегодно, из которых Панам­скому государству США отчисляют только 2 миллиона. Народ Панамы ведет решительную борьбу за возвра­щение канала своей стране, на территории которой он был когда-то построен и за который было отдано так много жизней панамцев.

— Если я правильно понимаю, уже в начале XX века ученые доказали, что причина болезни — вирус и что он передается комарами. Значит ли это, что история изуче­ния желтой лихорадки была успешно завершена?

— Нет, к сожалению. Действительно, казалось, все было ясно. Но карты спутал Случай. Он сыграл весьма коварную роль, продлив историю поисков вируса еще на два десятилетия.

Хотя Д. Каррол и обосновал, казалось бы, свое пред­положение, что желтая лихорадка вызывается вирусом (ему удалось заразить добровольцев кровью больных людей, прошедшей через фильтры, не пропускавшие микробы), самого вируса ученый выделить не смог. В 1901 году на поиски возбудителя почти одновремен­но отправились две экспедиции. В Западной Африке ра­ботали англичане, а в Южной Америке — экспедиция рокфеллеровского института из Нью-Йорка, руководи­мая японским микробиологом X. Ногуши. Незадолго до этого Ногуши приобрел всемирную известность, открыв возбудителя сифилиса.

Исследуя кровь больных желтой лихорадкой, Ногу­ши довольно скоро обнаружил в одном из образцов бактерию изогнутой формы, относящуюся к семейству лептоспир. Так как подобные находки повторялись, Но­гуши поспешил опубликовать в научном журнале статью с описанием открытой им лептоспиры, утверж­дая, что именно она является возбудителем желтой ли­хорадки. Если бы только Ногуши мог допустить, что он ошибся! Но ведь он, как говорят ученые, держал мик­роб в руках, видел его под микроскопом.

К сожалению, авторитет Ногуши перевесил все скру­пулезные данные результатов опытов Рида, его соратни­ков и добровольцев. Ведь Рид был ординарным армей­ским врачом, а не знаменитостью, как Ногуши. (К со­жалению, и крупные ученые могут иногда совершать ошибки и заблуждаться под давлением, казалось бы, очевидных фактов. К тому же в 1902 году Рид умер от приступа аппендицита и не мог поспорить с Ногуши.)

Английская экспедиция берет на вооружение метод выделения лептоспиры, описанный Ногуши. Обследуют десятки, сотни образцов крови больных желтой лихо­радкой людей, однако обнаружить леитоспиру не могут. Известие об этом заставляет Ногуши пересечь Атланти­ческий океан. Присоединившись к английской экспеди­ции, он пытается доказать свою правоту и найти лепто­спиру.

Ученый правильно считал, что и в Южной Америке, и в Африке причина желтой лихорадки одна и та же, однако он заблуждался, думая, что этой причиной яв­ляется выделенная им лептоспира. В довершение ко все­му Ногуши заразился в лаборатории желтой лихорад­кой и погиб.

Только после его смерти группе английских исследо­вателей удалось выяснить причину заблуждения Ногу­ши. В Южной Америке, где работала американская экспедиция (но не в Африке, где вели поиски англи­чане), встречается и другое сходное по клинической кар­тине заболевание — лептоспирозная желтуха. Эта инфекция разносится крысами. Ногуши выделил возбу­дителя болезни, лептоспиру, от больного желтухой, которая не имела ничего общего с желтой лихорадкой, хотя при обоих заболеваниях наступают поражения печени. Это привело к ошибочным выводам, направило исследования нескольких групп биологов по ложному пути и надолго задержало выделение вируса желтой лихорадки.

Хотя найти возбудителя болезни не удалось, рокфеллеровский институт разработал комплекс мероприятий для борьбы с желтой лихорадкой. Основывался он на том, что возбудители желтой лихорадки переносятся определенным видом комаров, живущих и размножа­ющихся вблизи от населенных пунктов. Отсюда вытекал вполне резонный вывод: достаточно уничтожить кома­ров, и с болезнью будет покончено. Действительно, при­нятые меры (уничтожение мест выплода комаров, осу­шение болот, распыление ядохимикатов) дали значи­тельное снижение числа вспышек болезни.

Считали, что именно крупные населенные пункты и города являются резервуаром инфекции (за счет боль­шого числа восприимчивых к болезни лиц, рождающих­ся вновь или приезжающих из других мест, где желтой лихорадки нет). Если бы в таких центрах удалось унич­тожить инфекцию, то в мелких поселениях болезнь не смогла бы держаться долго из-за отсутствия восприим­чивых людей, не имеющих иммунитета.

Однако этим надеждам ученых не суждено было оправдаться.

В период поисков возбудителя болезни в Западной Африке, а затем и в Южной Америке была описана так называемая «желтая лихорадка джунглей», где резер­вуаром инфекции оказались обезьяны, а ее переносчи­ком совершенно иной вид комаров, живущих на верхушках деревьев в глубине джунглей. Эти комары кусали обезьян во время сна (в другое время укусить обезьяну комар практически не может) и передавали инфекцию от одного животного к другому.

Таким образом, в лесных дебрях постоянно находи­лось огромное число обезьян, которые носили инфекцию в крови. Они являлись постоянным резервуаром вируса, снабжая им все новые мириады комаров. На лесораз­работках от комаров заражались дровосеки, а приходя в селения, они инфицировали местных комаров. Эти «городские» комары передавали заразу восприимчивым людям, которые в лес не ходили и не имели ранее кон­такта с желтой лихорадкой. Так возникала свежая вспышка инфекции.

Это открытие естественного источника инфекции сделало искоренение желтой лихорадки с помощью санитарных мероприятий практически нереальным. Дей­ствительно, ликвидировать комаров на тысячекиломет­ровых лесных пространствах невозможно,   так же как невозможно ограничить распространение по джунглям инфекции, переносимой стадами зараженных обезьян.

Государства были вынуждены выработать очень строгие карантинные меры для защиты своих границ от этой тяжелой болезни. В 1926 году было принято решение, по которому каждая страна должна сообщать всем соседним странам и Международному бюро по здравоохранению о всех случаях заболеваний желтой лихорадкой. Для предупреждения заноса желтой лихо­радки из одной страны в другую, где была возможность возникновения инфекции, все пароходы, самолеты и поезда подвергались специальной обработке сильнодей­ствующими инсектицидами: веществами, убивающими комаров — переносчиков болезни.

Теперь для организации действенных мер по борьбе с желтой лихорадкой оставался единственный выход: нужно было наконец выделить вирус, научиться его культивировать в лаборатории, а затем использовать для приготовления вакцины. Только с помощью хорошей, эффективной вакцины и массовой иммунизации местного населения и всех вновь приезжающих можно было наде­яться на реальную победу над желтой лихорадкой.

В 1927 году рокфеллеровский институт направляет па поиски возбудителя желтой лихорадки экспедицию в Африку. К ней присоединяется профессор патологии Лондонского госпиталя А. Стокс. Ежедневно с утра до поздней ночи работает он в лаборатории, обследуя кровь многих европейцев, заболевших в Африке жел­той лихорадкой. Результат один и тот же: обнаружить лептоспиру, описанную Ногуши, или какой-либо другой микроб не удается.

Тогда Стокс заражает обезьян макак-резусов фильт­ратом крови больных людей и наконец-то получает желаемый результат: животные заболевают типичной желтой лихорадкой, а затем и умирают с такими же симптомами, как и люди. Таким образом, через 26 лет после опытов Каррола, успешно заразившего фильтра­тами крови людей-добровольцев, Стоке воспроизводит эту же болезнь на обезьянах и дает в руки ученых модель для опытов по выделению вируса — возбудите­ля желтой лихорадки.

Теперь уже все сомнения о вирусной природе желтой лихорадки рассеялись. К ученому пришел успех, наме­тились планы работы. Однако, исследуя пути передачи вируса от больного человека к комару, Стокс заразился желтой лихорадкой и погиб.

Ученые стали проводить эксперименты для разгадки истинной причины болезни на обезьянах. Уже через год вирус удалось приучить к размножению в организме еще одного вида животных — мышей, затем к искус­ственно выращиваемым в стеклянных флаконах ткане­вым культурам, а вскоре и к развивающимся куриным зародышам.

В это же время исследователи научились обнаружи­вать антитела в крови людей, болевших желтой лихо­радкой. Теперь можно было точно определить причину заболевания. Если антитела удавалось найти, значит, это была желтая лихорадка, если антител к вирусу желтой лихорадки не появлялось, значит, болезнь вы­звана другой причиной. Ученые смешивали пробу крови больного человека с небольшим количеством вируса желтой лихорадки, а затем впрыскивали в мозг мышам. Если больше половины мышей выживало, значит, в крови человека были антитела, а следовательно, он бо­лел желтой лихорадкой. Это позволяло абсолютно точ­но подтвердить или отвергнуть диагноз, поставленный врачом-клиницистом.

Другим надежным методом диагностики стало из­учение под микроскопом кусочков печени умершего человека. Если полицейский инспектор или санитарный врач находил где-то в джунглях или забытой богом деревне труп и подозревал, что этот человек умер от желтой лихорадки, то должен был с помощью висцеротома (особого ножа, имеющего форму трубки) взять кусочек печени погибшего. Ткани помещали в формалин и посылали для обследования в лабораторию. Там де­лали тонкие срезы, окрашивали их красками, смотрели под микроскопом. По характерной картине микроскопи­ческих изменений в печени подтверждали диагноз жел­той лихорадки.

Эти два метода — выявление антител к вирусу жел­той лихорадки и висцеротомия — позволили в течение двух-трех лет составить карту распространения желтой лихорадки в различных государствах земного шара. Наконец-то было твердо установлено, что эта болезнь повсеместно встречается в странах Центральной и За­падной Африки и в Южной Америке, но отсутствует на Азиатском, Австралийском и Европейском континентах.

Вскоре после этого сотрудник африканской экспеди­ции В. Янг заражает себя и местного лаборанта-афри­канца кровью больного человека, содержащей вирус желтой лихорадки. Ученый ставит этот опыт, чтобы убе­диться в защитной роли иммунитета, которого у него нет, а у лаборанта есть. Ответ приходит уже через не­сколько дней после начала болезни: заболели двое, а поправился только лаборант.

В. Янг погиб, так как он приехал из США и не имел иммунитета против желтой лихорадки. Теперь стало окончательно ясно, что для успешной борьбы с бо­лезнью у людей, рискующих заразиться, обязательно должен быть специфический иммунитет, то есть доста­точное количество антител против вируса.

В 1929 году трагический список жертв Желтого Дже­ка пополнился еще двумя членами экспедиции рокфеллеровского института, пытавшимися выделить вирус желтой лихорадки в Бразилии. Погибли микробиолог Р. Льюис и энтомолог Т. Хэйн. Это ускорило поиски средств, которые могли бы защитить лабораторных работников от смертельной опасности, подстерегав­шей их ежедневно, пока они готовились к главному этапу работы: созданию вакцины против желтой лихо­радки.

В этом же году М. Финдлей и его сотрудники из исследовательской лаборатории Веллком вблизи Лон­дона приготовили из печени и селезенки обезьян, боль­ных желтой лихорадкой, первую экспериментальную вакцину. Вирус в этой вакцине был убит формалином. Ученые дали вакцину здоровым обезьянам и через две-три недели обнаружили в их крови антитела. Сы­воротку крови этих обезьян, содержавшую антите­ла, ввели новым обезьянам, а затем заразили их виру­сом желтой лихорадки. И вот первый настоящий успех, которого так долго ждали ученые: обезьяны не за­болели, антитела надежно защищали от желтой лихо­радки.

Такие же защитные антитела содержались и в кро­ви людей, болевших ранее желтой лихорадкой. Так как среди лабораторного персонала продолжали наблю­даться случаи заболевания, сыворотки переболевших желтой лихорадкой людей стали использовать для за­щиты от лабораторного заражения и для лечения болез­ни, если заражение все же произошло.

— Почему обязательно создавать вакцину, если можно использовать сыворотку переболевшего, готовые антитела?

— Сыворотка и вакцина — две несопоставимые ве­щи. Сыворотки не хватит на всех, кто нуждается в за­щите.

— А как долго защищает сыворотка?

— Максимум месяц. Иное дело вакцина. Она стиму­лирует организм к выработке своих антител, которые защищают человека на многие годы.

— Почему свои антитела действеннее чужих?

— Свои антитела сохраняются очень долго, и, кро­ме того, они вырабатываются дополнительно каждый раз, когда человек подвергнется новому заражению. Да и количество образующихся антител во много раз превосходит те, что вводятся с чужой сывороткой.

Опыты на обезьянах, успешно проведенные М. Финдлеем, доказали принципиальную возможность создания эффективной вакцины против желтой лихорадки. Те­перь следовало найти пути, чтобы приготовить вакцину, пригодную для людей.

Работы велись одновременно во Франции и в США.

От людей, болевших желтой лихорадкой, было взято несколько образцов вирусов. В ходе разнообразных ла­бораторных воздействий одни из них ослабились на­столько, что потеряли способность стимулировать вы­работку антител. Другие, наоборот, хорошо иммунизи­ровали человека, но в то же время вызывали у него симптомы желтой лихорадки. Некоторые вакцинные штаммы становились причиной развития осложнений. Естественно, что все такие варианты вакцины исследо­вателям приходилось беспощадно браковать и прекра­щать с ними дальнейшую работу.

Только к 1937 году ученым удалось создать два рав­ноценных по своей защитной эффективности вакцин­ных штамма. Сотрудники Пастеровского институ­та во Франции создали штамм Дакар. Для этого вирус, выделенный от больного человека, был проведен 600 раз через организм белых мышей! Когда вирус ус­певал размножиться, брали мозг этих животных, рас­тирали, высушивали, растворяли и заражали новую группу мышей. Так длилось несколько лет, пока вирус не потерял своих вредоносных для человека свойств (пе­рестал поражать нервную систему и внутренние орга­ны людей), сохранив при этом способность размножать­ся в организме человека и создавать у него иммунитет.

Группа вирусологов из Гарвардского университета в США, руководимая известным теперь ученым М. Тей­лором, также затратила около пяти лет, чтобы приучить вирус желтой лихорадки к размножению в мозгу белых мышей. Провели многие сотни опытов. Для этого брали новорожденных мышей, заражали их в мозг, а затем тканями всей тушки этих животных инфицировали свежих новорожденных мышей. Однако мозг зараженных вирусом желтой лихорадки белых мышей содержал большое количество белковых антигенов, которые не­редко вызывали побочные реакции и ряд осложнений у привитых людей. Чтобы еще больше «ослабить» вирус, ученые пропассировали его 58 раз через растущие во флаконах измельченные ткани куриного эмбриона.

Большое терпение пришлось приложить исследова­телям в ходе этой работы. Они сделали много проме­жуточных пересевов вируса через культуры тканей жи­вых клеток различного происхождения, выращиваемых в искусственной питательной среде вне организма. Вся эта работа совершалась для того, чтобы создать жи­вую вакцину, когда вирус остается живым и полноцен­ным, заражает человека, но при этом не вызывает бо­лезни. Именно в этом был весь секрет: вирус должен размножаться в организме привитого человека, но в от­личие от уличного вируса желтой лихорадки не наносить вреда здоровью.

Первые опыты по прививкам экспериментальных се­рий вакцины ученые делали на себе, пользуясь для подстраховки одновременным введением сыворотки переболевших людей. Тем не менее в ходе этой кропот­ливой работы трое сотрудников исследовательской груп­пы и сам Тейлор переболели относительно легкой фор­мой желтой лихорадки.

В 1935 году начали иммунизацию волонтеров, а за­тем отдельные группы населения в Бразилии. Использо­вали ослабленную вакцину вместе с сывороткой пере­болевших людей. Естественно, что из-за отсутствия не­обходимых количеств сыворотки такая вакцинация не смогла приобрести достаточно широкого размаха. Рабо­та по улучшению качества вакцины продолжалась.

Тейлор решил попробовать выращивать вирус жел­той лихорадки в оплодотворенных куриных яйцах. Это решение оказалось счастливым. Вирус размножался в развивающемся курином эмбрионе, накапливался внут­ри такого яйца. Потребовалось 160 раз пересеять вирус из одного куриного эмбриона в другой.

Только в 1937 году к ученым пришел долгожданный успех. Им удалось получить хорошо аттенуированный, то есть полностью ослабленный, штамм вируса, сохра­нивший отличную способность иммунизировать людей. При вакцинации этим штаммом защитной сыворотки не требовалось. Штамм этот был назван «Асиби» — по фа­милии пациента-африканца, от которого он был выде­лен в 1927 году. Полученную вакцину авторы назвали 17-Д.

Эта вакцина была нетоксичной для прививаемых людей. В высушенном лиофилизированном состоянии она могла сохраняться годами. Так как вакцина оказа­лась весьма стойкой к действию повышенной темпера­туры, ее удавалось довольно легко транспортировать в жаркие страны и использовать для прививок всем лю­дям, нуждавшимся в защите от желтой лихорадки.

Начались достаточно широкие испытания вакцины в Южной Америке и в Африке. Вакцина оказалась вы­сокоэффективной: она надежно защищала европейцев, выезжавших на работу в неблагополучные по желтой лихорадке местности.

Вторая мировая война. Военные действия разворачи­ваются и на Африканском континенте. Англо-амери­канские экспедиционные войска перед отправкой в тро­пики получают обязательную вакцинацию против жел­той лихорадки. И хотя африканские джунгли кишели комарами, зараженными вирусом желтой лихорадки и способными передать этот вирус любому восприимчиво­му человеку, именно таких восприимчивых и не нашлось среди солдат союзнических армий, которые прибывали в Африку на борьбу с фашистскими войсками Роммеля. Солдат кусали десятки комаров, однако вакцина созда­вала надежный барьер и антитела уничтожали зараз­ное начало еще до того, как вирус мог распространить­ся в организме и вызвать болезнь.

Между мартом и сентябрем 1942 года случилось не­предвиденное. Из 2,5 миллиона солдат и офицеров, привитых против желтой лихорадки, около 80 тысяч за­болели желтухой, а 62 солдата погибли. Вначале, пока среди военных медиков царила растерянность, думали о желтой лихорадке, вызванной вакцинацией. Однако врачи в госпиталях, где лечились заболевшие, ставили диагноз гепатита (болезни Боткина). Причина этих мас­совых осложнений была вскоре выяснена.

Экспертам-вирусологам, занимавшимся расследова­нием этой катастрофы, пришлось вспомнить некоторые технические детали создания вакцины. Группа Тейлора знала, что вирус желтой лихорадки довольно деликат­ный организм. И предохранить его от воздействия раз­личных повреждающих факторов весьма трудно. Еще тогда исследователи провели бесчисленное количество опытов, в которых на вирус действовали повышенной температурой, различными дезинфицирующими веще­ствами, влажностью, повышенной сухостью.

Было установлено, что качества вакцины сохраняют­ся гарантированно, если ее лиофилизировать. Это зна­чит, что жидкий препарат нужно было сперва замо­розить до температуры минус 70 градусов Цельсия, а затем поместить в вакуумную установку, где он высы­хал, минуя жидкую фазу. Чтобы вирус не погиб при лиофилизации, к нему необходимо было добавить какой-то белковый продукт. Это условие было обязательным: без защищающего белка вирус погибал. Лучшую защи­ту создавали белки сыворотки крови человека. Когда это было установлено, в процессе приготовления вакци­ны стали использовать свежую сыворотку крови че­ловека.

Все заболевшие солдаты были привиты определен­ными сериями вакцины против желтой лихорадки. Воз­никло подозрение, что эти серии вакцины могли содер­жать вирус гепатита, если сыворотку крови, использо­ванную для консервации вакцинного вируса, брали от людей, незадолго до этого болевших гепатитом. Воен­ные эксперты изучили историю каждого донора, кровь которого использовали при приготовлении вакцины, и обнаружили, что некоторые из них действительно пере­несли ранее болезнь с симптомами «катаральной жел­тухи». Следовательно, они болели вирусным гепати­том, с их кровью вирус гепатита попал в вакцину и вызвал своего рода эпидемию у привитых против жел­той лихорадки.

С той поры сыворотка была заменена раствором белка, и вакцина 17-Д против желтой лихорадки уже никогда не причиняла вреда людям. Более того, учиты­вая горький опыт этих событий, разработали междуна­родные правила изготовления любых других вакцин, по которым категорически запрещается использовать в качестве стабилизаторов вирусов или в качестве раство­рителей сыворотки человека.

В 1948 году в Панаме началась обширная эпидемия желтой лихорадки, которая постепенно продвигалась в северном направлении, захватывая другие государства Центральной Америки: Коста-Рику, Никарагуа, Гонду­рас, Гватемалу и Колумбию. К 1954 году болезнь по­явилась даже на острове Тринидад, где ее не было око­ло 40 лет. В этих странах погибло несколько тысяч жи­телей. Только поголовная вакцинация всего остального населения навсегда подавила распространение желтой лихорадки в странах Американского континента.

Этот опыт показал, что хорошая вакцина может победить болезнь, прекратить ее эпидемическое распро­странение, хотя в джунглях продолжают обитать зара­женные обезьяны, а вокруг жилищ летают, как и прежде, комары, способные переносить вирус желтой лихорадки.

Прививки французской вакцины «Дакар» в Африке довольно часто сопровождались целым рядом побочных эффектов. Ведь вакцина производилась из ткани мозга мышей. Однажды произошло действительно большое несчастье. В Сенегале, где возникла большая эпидемия желтой лихорадки, после введения этой вакцины у 245 привитых развились случаи энцефалита. 23 ребенка погибли. После этого мышиная вакцина была повсе­местно запрещена, и во всем мире стали прививать лю­дей только яичной вакциной 17-Д.

В 1951 году комитет по Нобелевским премиям на­звал имя нового лауреата в области медицины: М. Тей­лор — победитель желтой лихорадки. В последующие два десятилетия вакцина успешно расправилась с этой болезнью и на Африканском континенте. Последняя большая эпидемия была зарегистрирована в Эфиопии в 1960—1962 годах, куда вирус желтой лихорадки был нанесен комарами из Судана. Опасность пришла не­ожиданно, так как в Эфиопии много лет не встречалось ни одного случая желтой лихорадки. Большинство жителей не имело иммунитета, и, пока отдел по борьбе с инфекционными заболеваниями Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) организовал кампанию массо­вой вакцинации всех без исключения жителей страны, погибло более 15 тысяч человек.

В последующие годы ВОЗ провела вакцинацию мно­гих миллионов жителей тех стран, где встречалась желтая лихорадка. Для всех путешественников, выез­жавших в эти страны, прививка стала обязательной, и без сертификата о вакцинации нельзя было купить би­лет на самолет или пароход. Эти меры привели к же­лаемому результату: с желтой лихорадкой было покон­чено.