Капкан для некроманта

Луна так причудливо вытянула и изломала скользящую по земле тень, что даже дракон пустился бы наутек, не дожидаясь, когда из-за угла покажется отбрасывающее ее чудовище.

Рыжая псина, дремлющая частично под крыльцом (хвост – вещь нежная, надо его беречь), а частично снаружи (свежий воздух, к тому же вдруг есть позовут?), приподняла голову, принюхалась, зевнула и деловито сдала задом, прячась целиком. Не то чтобы она кого-то боялась, а так, на всякий случай. И вообще, разве порядочная собака не может просто замерзнуть?

У задней стены дома, полускрытая кустами орешника, стояла лестница. Но четырем когтистым лапам удобнее взбираться прямо по бревнам.

Распахнутое окно второго этажа чуть слышно поскрипывало ставнями. Тонкие занавески выбились из-за подоконника и плескались на ветру, как застрявшее в проеме привидение, а в стоящей под окном кровати по всем канонам жанра полагалось безмятежно почивать средь подушек и розовых лепестков прелестной златокудрой девице в кружевной рубашке до пят.

Подушки были. Розы – тоже, дюжины полторы, небрежно засунутые в щербатый кувшин с водой, слишком для них короткий. Рубашка висела на спинке стула, подменяя кружева дырами, рядом полулежали сапоги, а в кровати дрых, то есть почивал, укрывшись углом простыни, худой черноволосый мужчина.

Тень втянулась в окошко вслед за хозяйкой, карающим мечом пала на спящего и начала расползаться по нему с самыми гнусными намерениями. Шевелящиеся от нетерпения когти уже почти коснулись смуглой кожи, как вдруг мужчина сладко потянулся, окончательно сбивая простыню, и, неожиданно обхватив меня за шею, смачно впился губами в оскаленную морду.

– Ну наконец-то! Мне уже становилось холодно и одиноко в этой огромной постели…

– Эй, ты чего?! – Я ошалело попятилась, фыркая и мотая головой. – Дай я хоть ипостась сменю!

– Зачем? Так даже оригинальнее.

– Извращенец! – Я все-таки вырвалась, скатилась на пол и сердито встряхнулась. – Все белье в шерсти будет… Ты когда приехал?

– Сегодня вечером. – Верес заложил руки за голову, дразня меня нарочито алчным взглядом – как будто не только раздевающим, но и ощипывающим.

– И где полночи шлялся?

– Изменял тебе с другой нежитью, разумеется.

Я невежливо показала хвост его довольной ухмылке. До сих пор не люблю при нем превращаться, но уже по другой причине: перетекающая в лицо морда имеет обыкновение производить на зрителей такое сильное впечатление, что самой иногда в кошмарах снится. Со спины еще терпимо.

– Ну погоди, вот сейчас дух переведу и кинусь тебя душить из ревности… – Теперь и голос звучал чище, и усилий для разговора приходилось прилагать меньше. А чтобы Верес не посчитал меня обманщицей, я действительно вскочила на кровать и с боевым кличем нацелилась на его горло.

Несколько минут мы со сдавленным рычанием и хохотом катались по постели, потом замерли в обнимку, целуясь уже по-настоящему. Наконец я со счастливым вздохом спрятала лицо у него на груди. Боги, как же я соскучилась! Так бы вечно и лежала, вдыхая знакомый запах и прячась в нем от окружающего мира… Не хотелось ни о чем расспрашивать, ничего рассказывать – просто наслаждаться безмятежным покоем.

Верес к решительным действиям тоже не переходил, да и вообще, похоже, начал задремывать, заполучив такую уютную грелку в моем лице и прочем теле.

– Эй, а кто только что грозился надругаться над бедной нежитью?! – возмутилась я, приподнимаясь на локте. Мне самой дико хотелось спать, но поддразнить мужчину – еще сильнее.

– Давай утром, а? – чуть виновато предложил Верес, подбирая простыню и натягивая ее до самых подмышек. – Я только что с кладбища вернулся.

Я легонько куснула его за ухо.

– Надо же, а с виду как живой!

– Только с виду. Видишь ли, меня поставили перед жестоким выбором: либо я резво бегаю и много колдую, либо наслаждаюсь вечным покоем в одной из могилок. Вот я и подумал, что отдохнуть еще успею.

– Ты же некромант, – ехидно заметила я. – Ты должен уметь поднимать все!

Конец фразы смазался зевком, и колдун, усмехнувшись, провел ладонью по моим распущенным волосам, мягко заметив:

– Шел, ты дурачишься.

– Угу, – согласилась я, снова утыкаясь носом ему в шею. Потом легонько тронула ее губами и почувствовала, как крепче сжалась обхватывающая меня рука. Не сказать чтобы удобно, зато приятно. Ладно уж, пусть держит, во сне все равно отодвинемся и уляжемся поудобнее…

Утро началось со стонов и ругани – ни колдун руку не убрал, ни я не откатилась. В итоге рабочая некромантская конечность затекла до полной потери чувствительности, а у меня, напротив, так ныла шея, словно по ней стукнули поленом.

– Ночь любви, чтоб ее!… – сердито шипела я, пытаясь одновременно удерживаться от мата и смеха. – Не разогнуться…

– Значит, удалась! – глубокомысленно заметил Верес, но тут рука очнулась и ему стало не до сарказма.

Я потянулась за висящим под «кружевной» рубашкой халатом, но меня бесцеремонно опрокинули обратно на кровать, предложив «давай поцелую в мордочку, и все пройдет», действительно поцеловали, я замурлыкала, и как-то незаметно выяснилось, что рука у Вереса тоже прошла, да и вообще он прекрасно себя чувствует… даже очень прекрасно… можно даже сказать, изумительно… ох!…

– Ой, а чем тут у нас мама с папой занимаются? – вкрадчиво поинтересовались от двери.

Мы смутились и заниматься прекратили. На пороге, кокетливо отставив голую ножку (да и верх в полупрозрачном халатике на одной завязочке считался лишь условно прикрытым), стояла дриада, умудряясь казаться соблазнительной даже с восьмимесячным ребенком на руках. Ревновать я, конечно, не стала, но оценила.

– Доброе утро! – жизнерадостно констатировала Ларрина, сгружая на кровать запыхтевшего от восторга карапуза. Разумеется, первым делом Ройм пополз к давно не виденному папаше, сияя улыбкой во все двадцать зубов – пока что единственное его отличие от человеческого детеныша. Я невольно залюбовалась сынишкой: черноволосый, синеглазый, ничуть не похожий на моего первенца… и хвала богам! Он – это только он, и не надо нам лишних сравнений и воспоминаний.

– Ох, ну ты и здоровенный стал! – Верес поднял малыша на вытянутых руках, покачал из стороны в сторону, и тот завизжал от восторга.

– Ты ж его всего две недели не видел, – ревниво напомнила я.

– Вот, целых две недели!

Враки это, что дети уже через несколько дней забывают уехавшего человека. Или Верес просто каждый раз нравился Ройму заново?

Я встала и осмотрелась, но кроме роз (уже подвядших), одежды на стуле и сумки с узорчатой бляхой под ним, ничего нового в комнате не заметила.

– Это что, все твои вещи?

– Остальное в Школе, мне выделили комнату в крыле для наставников. – Колдун щелкнул пальцами, и цветы снова подняли головки. – Ксандр попросил меня прочитать курс лекций по практической магии. Кстати, он и тебя приглашал.

– В качестве наглядного пособия? – съехидничала я.

– Да вроде нет, – почесав кончик носа, серьезно ответил Верес. – Кажется, у него к тебе какое-то дело.

Я заинтересованно оглянулась.

– А именно?

– Не знаю, он спешил на экзамен, и мы обменялись всего парой слов. Увижу – спрошу.

– И когда ты приступаешь?

– С завтрашнего дня.

Я подавила разочарованный вздох. Ну вот, а я-то размечталась…

– Это только до обеда, – поспешил добавить колдун. – Ну и парочка ночных практикумов.

– Да ладно, не оправдывайся. Но сегодня ты у меня?

– Если не выгонишь, – улыбнулся Верес с самоуверенностью таракана, от которого можно избавиться только вместе с домом.

– Тогда посиди с ребенком, пока я на рынок схожу, – обрадовалась я, распахивая шкаф. – А то Ларрина грозилась куда-то с утра убежать, а у меня в кладовой пусто.

– Не убежать, а отправиться на секретное и очень важное задание по поручению Правительницы Ясневого Града, – внушительно поправила дриада.

Когда «государственные дела» заносили Ларрину в Стармин, она жила у меня, открыто заявляя, что ей жалко тратиться на постоялый двор. Я так же бессовестно припрягала ее к домашнему хозяйству, и все были счастливы.

– Это оно вон там, у забора, пугало изображает?

Душное летнее утро уже слизало с травы росу, взамен вытопив ее из багровой лысины мнущегося перед калиткой человека. Мужику было под сорок, роскошный камзол трещал на круглом брюшке, под мышкой торчали украшенные бантиками розы. Я с тайным злорадством отметила, что мои лучше.

Дриада по пояс высунулась из окна и послала «заданию» воздушный поцелуй.

– Все, Шелль, мне пора! – заторопилась она, выпархивая из комнаты.

Развалившийся на постели колдун умиротворенно наблюдал, как я одеваюсь. Ройм сосредоточенно пытался содрать у него с пальца одно из колец. Я знала, что простых украшений Верес не носит, но раз он так спокойно позволял сыну играть с амулетами, легко взрывающихся среди них не было.

– Через полчасика покормишь его, ладно?

– Угу. – Над чародейской ладонью затрепыхала крылышками иллюзорная бабочка. Ройм изумленно приоткрыл рот и попытался ухватить ее обеими ручонками.

– И молока дашь.

– Угу.

– Подогретого, а не прямо из крынки!

– Угу.

– И смотри, чтобы он к лестнице не подползал!

– Угу.

– И вообще глаз с него не спускай!

– Угу.

– Эй, ты меня хоть слушаешь?

– А?… – Бабочка рассыпалась искрящимся облачком. – Иди-иди, все будет нормально.

Я с сомнением покачала головой. По мнению Вереса, он прекрасно управлялся с младенцем, по-моему – до сих пор ему поразительно везло. К тому же я подозревала, что возвращаемое мне чадо отсутствием синяков было обязано не бдительному присмотру, а целительским способностям папочки.

Тем не менее из дома я вылетела как на крыльях, еле удержавшись, чтобы не скакнуть через все семь ступенек крыльца. Помахала рукой соседкиному заду, приветливо торчащему из грядки с морковью (как я успела убедиться, глаза на нем были, да еще какие!). Тетка выпрямилась, потерла поясницу и кисло поздоровалась. Похоже, я была нешуточным бельмом на ее глазу: незамужняя, с ребенком, но при этом привлекательная, независимая, да еще и архимага в «сердечные друзья» умудрилась отхватить! Конечно, соседке было далеко до бабки Шалиски: та сплетничала исключительно бескорыстно, из любви к искусству, – но класть ей палец в рот я бы не рискнула. Ко мне и то безопаснее.

Рыжая нагнала меня уже у калитки и первой выскочила на улицу, не дожидаясь, пока я откину крюк. Здоровенная собака, внезапно взвивающаяся над глухим забором и с гулким «Баммм!» приземляющаяся на дощатую мостовую, случайным прохожим почему-то не нравилась, что стоило мне уже дюжины кладней – это не считая настойки пустырника, которая прилагалась к каждой монете. Сутки напролет держать псину на цепи мне было жалко, и я тешила себя надеждой, что с возрастом собака остепенится. «Или станет еще крупнее, – мрачно подумала я, – и тогда впечатлительных бедолаг придется не отпаивать, а тишком стаскивать на задний двор и закапывать возле уборной, чтобы запах перебивало».

– Рыжая!

Псина на бегу вильнула хвостом, показывая, что приняла мою критику к сведению. Более оригинальные клички к ней не липли, хотя мы перебрали несколько дюжин. Дольше всего продержалась предложенная Вересом Гшыха, пока знакомый тролль, ухмыляясь от уха до уха, не объяснил мне, что означает это слово, и собака снова стала просто Рыжей.

За первым же поворотом деревянная мостовая сменилась каменной. Солнце еще не успело скатать расстеленные возле домов тени, и от булыжников приятно веяло холодком. Я долго не хотела перебираться в Стармин, но Верес был прав: после войны в мелких городках, а особенно деревеньках на отшибе, было неспокойно. Ладно еще мародеры или прячущиеся от Ковена колдуны-ренегаты, но загрызней до сих пор никак не могли переловить – слухи о них приходили то с севера, то с юга. Да такие, что хотелось не только запереться в погребе, но и закопаться там в бочке с квашеной капустой. Команды боевых магов по пять-шесть человек постоянно прочесывали леса, однако твари были хитры и на ловцов бежать не желали. Зато терпеливо выжидали, пока кто-нибудь из охотников потеряет бдительность… и не напрасно. Порой я не видела Вереса по месяцу и начинала не на шутку беспокоиться – в чем, разумеется, никогда не признавалась.

В самом начале, когда я только-только закончила выметать мусор из углов, колдун как бы между прочим спросил, сколько мне нужно на прожитье. Естественно, я тут же ощерилась и гордо заявила, что это его не касается. Мужчина философски пожал плечами и спрятал кошель, даже не пытаясь спорить, что несколько меня озадачило и даже обидело. Все-таки он отец Ройма, хоть я и упрямо твердила, что это было только мое решение и колдун нам ничем не обязан…

Разгадка наступила через три дня, когда Верес уже уехал из города: по утрам у нашей двери стали появляться то головка сыра, бережно завернутая в полотенце, то кольцо колбасы или корзина яблок. Оказывается, подлый колдун тишком работал в округе, беря плату натурой и уговариваясь с хозяевами, куда ее принести.

Так оно и повелось. Я смущенно ворчала, Верес же только ухмылялся, ибо к его приездам добро бывало уже съедено или хотя бы надкусано и для демонстративного возвращения не годилось.

В общем, все было так прекрасно, что я начинала уже тревожиться: чем мне придется рассчитываться с судьбой за столь щедрый кредит?…

За раздумьями и воспоминаниями я как-то незаметно дошла до центра города, откуда уже видны были шпили Школы Чародеев. До рынка оставалось рукой подать, мимо безымянной корчмы и в горку. По утрам этой дорогой мало кто пользовался, уж больно крутой подъем, зато в обед тут было не протолкнуться от возвращающегося с торжища народа.

Корчма, отстроенная и открывшаяся всего месяц назад, еще не работала. На приставленной к стене лестнице опасно колыхался Безник – худой, лысоватый и добродушный дядька, – собственноручно подновляя вывеску над входом в свое заведеньице. Завсегдатаи, давясь от хохота, с удовольствием рассказывали эту печальную историю всем желающим.

У корчмаря, на его беду, имелся художественный вкус, и ни один из местных стеномазов ему не угодил. Тогда Безник решил намалевать «лицо корчмы» сам. Результат получился ошеломляющий: на нежно-коричневом пригорке сидели три мужика, страдающих хроническим косоглазием вкупе с жестоким похмельем, между которыми вырастал из земли не то зеленый змий, не то развесистая конопля. Пройти мимо корчмы, не осенив себя крестным знамением, удавалось разве что некромантам, видавшим и не такое (хоть и нечасто). Впрочем, злорадное хихиканье конкурентов быстро сменилось черной завистью – народ валом повалил в корчму, интересуясь, что же здесь подают, если даже вывеску так развезло.

Уже завязав с корчмарем приятельские отношения, я осторожно выяснила, что на рисунке изображены боги за сотворением хмеля. Оставалось надеяться, что «натурщики» никогда сюда не заглянут – пиво в корчме было вкусное, и лишаться ее по вине молнии или потопа не хотелось.

– Ах ты зара… о, спасибо! – Безник облегченно выдохнул и принял у меня из рук упавшее ведерко. Проходи мимо кто-нибудь менее проворный – и косоглазых типов стало бы на одного больше.

Я собиралась добродушно отмахнуться «не за что!», однако глотнула горячего летнего воздуха и передумала.

– А пена на этом «спасибе» будет?

– Непременно, – заверил корчмарь, возвращаясь к вдохновенной мазне. – Заходи на обратном пути, налью с верхом.

– Название еще не придумали? – сочувственно поинтересовалась я, глядя на оставленную для рун полосу.

Безник удрученно помотал головой и снова упустил ведерко.

– Может, что-нибудь возвышенное? Вроде «Хмельных кущ»? – предположил он, убедившись, что я и на этот раз не сплоховала. – Нет? Хм, мне тоже как-то не очень… А, ладно, само со временем придет!

Я тактично умолчала, что среди посетителей корчмы уже давным-давно ходят целых пять названий, но Безнику они вряд ли понравится. Самым благозвучным из них было «Три придурка».

Вернув ведро, я попрощалась и пошла дальше. Рыжая носилась вокруг, как арбалетная стрела с пружиной вместо древка, тычась носом во все углы и щели. Зато возле рыночных ворот она прижала уши и словно прилипла к моей ноге. У входа был привязан здоровенный племенной бык, провожающий всех тяжелым нехорошим взглядом. Хозяин животного, надвинув на нос плетеную шляпу, дремал в тени под стеной, предоставив скотокрадам, ежели таковые дураки найдутся, выпутываться самостоятельно.

Не удержавшись, я первым делом отправилась к ряду травников и около часа упоенно копалась в «волчьем сене», как шутил Верес. Сам колдун предпочитал покупать готовые снадобья, а если и варил что-нибудь редкое, то с книгой в руке, поминутно обжигаясь, что-нибудь просыпая и чередуя заклинания с тролльей руганью. Поскольку пользовался он смешанными, магически-травяными эликсирами, я мало чем могла ему помочь – только поехидничать. Но зубной лекарь, у которого я сейчас работала, наверняка обрадуется вот этому чудному корешку асперы лесной… и свеженькой мандрагоре, наша как раз кончилась… Платил лекарь хорошо, отношения у нас были дружеские, а лишний раз побродить по травяному развалу я никогда не отказывалась.

Наконец я спохватилась, что эдак на обед у нас будут одни зелья, и заставила себя перейти в овощной ряд. Рыжая оживилась: в валяющейся под прилавками гнили водилась уйма крыс. Охотиться на них, с лаем распахивая отбросы, злая хозяйка почему-то запрещала, но принюхиваться, как можно глубже засунув нос в щель, тоже было интересно!

Я приценивалась к ранней морковке, продающейся не на вес, а пучками по дюжине штук, когда заметила троих неспешно идущих вдоль ряда магов. Цепкие взгляды скользили поверх товаров, по лицам продавцов и покупателей.

Мне стало не по себе. Конечно, на глаз распознать оборотня невозможно, к тому же у меня в кармане лежала заверенная Ксандром грамота, что «подательница сего является почетным жителем Стармина и неприкосновенным лицом/мордой в обеих ипостасях», но побороть старинную неприязнь, не сказать покрепче, к магам-практикам не удавалось.

Потом я узнала в одном из них Катиссу Лабскую и немного успокоилась. Высокая, худая, по-мужски одетая и остриженная магичка знала, кто я. Что она по этому поводу думает, я понятия не имела, но Верес и Ксандр ей вроде бы доверяли.

– Рыщут и рыщут, – недовольно пробормотала торговка, ловко скручивая очередной пучок, – всех покупателей распугали…

– А что случилось?

– Да, говорят, некроманта какого-то ловят, – поморщилась та. – Из этих, репа-гадов…

– Ренегатов?

– Ага, – подтвердила тетка, – которые войну затеяли да проиграли. А один, подлюка, своим прикинулся, даже в магову дружину пошел, загрызнев ловить. Три раза в чащобу сходить успел, покуда ихний Ковен не спохватился: че-то маловато их оттудова возвращается, все один да один везунчик… Вот и ищут его уже вторую неделю, а сегодня ночью вроде как в городе видели. Ну что, будешь покупать? Возьмешь два пучка – уступлю за пять менок!

У меня снова засосало под ложечкой. Верес ушел в очередной поход как раз две недели назад… вернулся этой ночью, тайно, с полупустой сумкой… пару раз за минувший год он терял всю команду и рассказывать об этом очень не любил… а с него станется солгать, чтобы я не волновалась! Нет, представить Вереса замешанным в чем-либо подобном я не могла, но давно разочаровалась в справедливости Ковена – не найдет виновного, так назначит.

– Шелена!

Вот зараза, а я-то уже почти поверила, что они пройдут мимо.

– Ты, случаем, не знаешь, где Верес? – Магичка рассеянно взяла с прилавка морковку, надкусила и захрупала. Тетка недовольно засопела, но промолчала.

– Ну… э… а что?

– С вечера его ищу, поговорить надо. – Лицо у Катиссы было мрачное донельзя, словно зажатый у нее в руке овощ чем-то напоминал магичке ее злейшего врага.

– Зачем? – Я попятилась. Рыжая, почуяв мое настроение, сердито зарычала на магичку. Та, перестав жевать, непонимающе уставилась на нас обеих.

– Да Ксандр нам завтра лекции друг за другом поставил, так я хотела поменяться – пусть бы он первую отчитал, а? Боюсь проспать, у меня этой ночью шабаш с шашлыками намечается.

– А-а… – Я с нервным смешком вытащила из распотрошенного Катиссой пучка еще одну морковку, магичка взяла третью. От побагровевшей торговки донеслось нечто вроде сдавленного кваканья – видимо, это подала голос душившая ее жаба. – Хорошо, я ему передам. Думаю, он не будет возражать. – Колдун, ложившийся, как и я, далеко за полночь, вставал намного раньше, предпочитая подремать после обеда. Для мага-практика это самое спокойное время суток.

– Вы мне просто жизнь спасли! – обрадовалась магичка. – Буду должна. Да, и скажи ему, чтобы был настороже: по Стармину бродит Римар Заболотный.

– А кто это?

– Да так, – Катисса хмуро сплюнула морковный хвостик, – один неприятный тип. Верес знает.

Магичка прощально кивнула и пошла догонять коллег. Я переложила корзину в другую руку и душевно перекрестилась. К богам я относилась скептически, но, как ни странно, заученный с детства жест обладал успокоительной силой.

Морковку пришлось купить, иначе остаток пучка оказался бы у меня отнюдь не в корзинке. Тетка с презрительным фырканьем ссыпала медяки в карман: знакомцы магов, да еще таких прожорливых, не вызывали у нее симпатии.

Настроение у меня все-таки подпортилось, и я, быстренько пробежавшись по остальным рядам, заторопилась домой – убедиться, что там все в порядке.

Верес с блеском выполнил поставленную перед ним задачу, подойдя к делу творчески. Посреди комнаты была начерчена и утыкана горящими свечами пентаграмма, в центре которой восседало на горшке наше ненаглядное дитятко, мусоля какой-то амулет. В доме, несмотря на открытые повсюду окна, воняло горелой кашей. Сам колдун сидел за столом, обложившись вытряхнутыми из сумки книгами, и упоенно что-то строчил в свитке, еле успевая обмакивать перо в чернильницу.

При виде меня оба встрепенулись и заулыбались. Я выразительно потянула носом, и Верес, смутившись, начал оправдываться, что-де «экспериментальный образец» он сам съел, а второй вышел удачнее – по крайней мере, с виду.

– А это что такое?! – Я подошла к ребенку, но не успела нагнуться, как меня жахнуло по груди невидимой подушкой, отшвырнув назад.

Ройм заливисто захохотал и запрыгал на горшке, бренча им по полу.

– Ах да… – Верес наклонился и, послюнив палец, затушил ближайшую свечу. Остальные в тот же миг погасли сами, а линии, на первый взгляд начерченные мелом, начали медленно таять.

Ошалело помотав головой, я зарычала, недвусмысленно намекая колдуну, что подобное объяснение меня не устраивает.

– Это всего лишь защитный контур от нежити, – поспешил оправдаться Верес. – Ты же сама просила приглядеть, чтобы он никуда не лез!

– Приглядеть, а не читать над сыном заклинания!

– А какая разница? – искренне удивился Верес. Мужская логика была проста и безупречна: порученный ему ребенок, одна штука, возвращен матери живым – чего еще хочет от него эта странная женщина?

Уничижительно фыркнув, я встала и наконец подхватила сына на руки. Освобожденный пленник благодарно треснул меня амулетом по лбу, а на попытку отобрать эту пакость разразился оглушительным ревом.

– Чем ты занимаешься? – Я подошла к столу, но все равно ничего не разобрала. Лежащий перед колдуном лист выглядел так, будто по нему топтался пьяный воробей.

– Составляю план занятий. Мне всучили сразу три курса: второй, шестой и восьмой. – Верес полюбовался на свою работу и подправил хвостик одной из рун, после чего та стала в равной степени напоминать две – вместо семи.

– Да, чуть не забыла, – спохватилась я, – Катисса просила, чтобы ты ее подменил.

Мужчина покладисто кивнул.

– Хорошо, как раз успею передохнуть перед следующей лекцией.

– И еще насчет какого-то Римара предупреждала, они его сегодня на рынке искали.

Верес продолжал писать, но в залитой солнцем комнате внезапно стало зябко. Когда чернила на пере кончились и оно заскрипело по пергаменту, колдун задумчиво повертел его в пальцах и предложил:

– Шел, а давай на недельку переедем в Школу?

– Зачем?! – опешила я. Туда даже людям не шибко хочется соваться, а уж оборотням… Благодарю покорно!

– Потому что во время лекций мне хотелось бы думать о практической магии, а не беспокоиться за вас с Роймом, – поколебавшись, признался Верес. – У меня с этим Римаром некоторые… разногласия. А в Стармине слишком многие знают, где и с кем я живу.

Я тяжко вздохнула:

– Вот уж чего я и представить не могла, что Ройм окажется в опасности из-за того, что он твой сын, а не мой.

– Жалеешь о своем выборе? – Колдун сказал это вроде бы в шутку, но я поняла, что мои слова его задели.

– Жалею, – согласилась я, ссаживая сынишку к отцу на колени, чтобы без помех разобрать корзинку с продуктами. – Надо было брать пирожки с капустой, а не с потрохами… Верес, не мели ерунды. Ну кому еще я смогла бы сказать: «Да по сравнению с тобой я просто овечка»!

Мужчина улыбнулся и поцеловал малыша в макушку, но проблема никуда не делась.

– Он что, действительно так опасен? – начала допытываться я.

– Римар хороший маг, – уклончиво сказал колдун.

– Лучше тебя?

– Смотря в чем. Он на четверть эльф, и темная некромантия дается ему легче.

– А что, бывает светлая? – удивилась я.

– Нет, только обычная и темная. – Верес поморщился: Ройм огрел амулетом и его. – Вторая по большей части запрещена к применению, но толковый некромант, разумеется, должен в ней разбираться. Это обряды на чужой крови, создание зомби из свежеубитого человека, гадание по внутренностям умирающего… – Колдун потянулся за пирожком и с аппетитом в него вгрызся.

– И ты все это умеешь?!

– Тебе правда хочется это знать?

– Нет, – согласилась я. – А что вы с этим Римаром не поделили?

– Это я навел на него Ковен, – нехотя признался Верес. – К сожалению, уже после того, как попытался справиться с ним в одиночку. О, морковочка!…

Похоже, занятия магией вызывали у чародеев острую морковную недостаточность – злополучному пучку не суждено было дожить до щей.

– Ты его упустил?

– Скорее он меня. – Выражением лица Верес сейчас удивительно напоминал Катиссу, поглощенную теми же мыслями и овощами. Неудивительно, что маги начали по трое ходить! - Там был лес, ночь, мы обменялись боевыми заклинаниями и разбежались. Но выгнившая до последней травинки поляна поутру мне что-то не понравилась…

Я начала разделять его беспокойство, однако тащить в Школу маленького ребенка мне по-прежнему не хотелось – кто знает, как повлияет на него соседство с таким количеством магов? Причем, судя по рассказам Вереса, основную опасность представляли не магистры, худо-бедно контролирующие свою силу, а адепты, основной целью которых, казалось, было не выучиться на чародея, а сровнять Школу с землей. К тому же вместе с Роймом придется везти кучу вещей: одежки, пеленки, игрушки, кроватку… И как я там буду готовить для него, стирать? И сушить где – натянуть веревки у Ксандра в кабинете?! Здесь мне хоть дриада изредка помогает…

– Можно Реста попросить, – неуверенно предложил Верес.

Я представила еще одну пентаграмму, только корявую. Колдун глянул на мое перекосившееся лицо и догадался, что это неудачная идея.

По ступенькам крыльца будто дубовой веткой прошуршали, и к нам присоединилась Ларрина – босая, с растрепанными волосами и столь вызывающе топорщившимся декольте, что груди для такого эффекта было маловато. К тому же там у нее что-то шелестело. Судя по довольному лицу дриады, секретное задание было успешно выполнено.

– Что случилось? – поинтересовалась она, мигом почуяв разлитое в воздухе напряжение.

Я объяснила. Верес не перебивал, но внимательно слушал, готовый, чуть что, поправить или добавить.

Ларрина отнеслась к дурной вести куда спокойнее.

– Ну так езжай в Школу, а малыша я в Ясневый Град телепортом заберу, – предложила она. – Правительница уже давно зовет вас в гости, у нее как раз внучка, ровесница Ройма, подрастает. Будет с кем поиграть, да и наши девочки придут в восторг – он у тебя такой лапочка!

– Но… не могу же я так просто… – растерялась я. – А когда ты отправляешься?

Дриада пошарила в сумочке, вытащила оттуда нечто напоминающее кисточку для пудры, сломала ее пополам, бросила под ноги и беззаботно объявила:

– Минуты через три.

– Нет, так не пойдет, – возмутилась я, – мне нужно хотя бы пару часов на сборы! И столько же на подумать.

– Извини, Шелль, я бы и сама от них не отказалась. – Ларрина шлепнулась на колени перед столом и вытащила из-под него загодя собранную дорожную сумку. Верес еле ноги с нее успел убрать.

– А тебя-то кто гонит?

– Ах ты, коварная тварь! – загремело с улицы. – Подлая нелюдь!

Я шарахнулась от окна, потом уж осторожно выглянув из-за откоса. К калитке, спотыкаясь в незашнурованных сапогах, приближался знакомый лысый мужик, только еще более багровый, без камзола и со сложенным вдвое ремнем вместо букета. Соседкин зад замер вопросительной руной, жадно прислушиваясь к намечающемуся скандалу.

– Мерзавка! Прохиндейка! Немедленно верни мои бумаги!

Дриада любовно погладила шуршащее декольте. От обломков «кисточки» начало расползаться льдистое зеленое свечение. Маги Ясневого Града работали быстро и четко, открывая телепорт по активированному маячку; совместная эльфийско-дриадская шпионская служба не зря считалась лучшей в мире.

– Что ты у него взяла?

– Ничего. – Ларрина невинно хлопнула ресницами. – Ничего такого, что могло бы лежать под подушкой у добропорядочного помощника министра. К тому же я была так любезна, что сняла копию, оставив ему оригинал. Ну, ты будешь собираться? Впрочем, у Торессы наверняка найдется все необходимое.

– А с этим нам что делать? – Я ткнула пальцем в окно, покачивающее створками в такт воплям.

Ответить Ларрина не успела: со двора последовательно донеслось «Рррр-гав-гав-гав!», «Баммм!», «Аааа!», «Бух!» и стало тихо.

– Лежит, – философски констатировал Верес, глянув за подоконник. – Гшыха, место!

Рыжая бросила обнюхивать распластанный трофей и, поджав хвост, шмыгнула под крыльцо.

– Я просила так ее не называть, – нервно напомнила я.

– А по мне, очень удобно – одновременно и окликнул, и обругал.

– А если понадобится просто окликнуть?

– Что-то я таких случаев не припоминаю, – честно сказал колдун.

Зеленая лужа приняла идеально квадратную форму и вспенилась столбом света. Дриада вскинула сумку на плечо и нетерпеливо оглянулась на меня. Я все еще колебалась, но тут Верес встал и без слов отдал ребенка Ларрине. Та поудобнее пристроила его на бедре, легкомысленно махнула на прощание и шагнула вперед, исчезнув в яркой вспышке. Колдун привычно отвернулся, я же на минуту ослепла, а когда проморгалась, на полу не осталось даже обломков маячка.

И тут только до меня дошло, что мы натворили.

Я еще никогда не расставалась с Роймом дольше чем на пару часов. В то время как другие матери беззаботно сажали малышей в отгороженный угол, давали им пару игрушек и шли полоть огород, я боялась выпустить его из виду даже на минуту, таская за собой из комнаты в комнату, а на работе усаживая в корзину возле своего стола. «Что, первый?» – как-то раз добродушно поинтересовался у меня хозяин-лекарь. «Нет, второй». «А что ж ты тогда так над ним трясешься?» – удивился он. «Потому и трясусь», – сухо ответила я. Лекарь смущенно кашлянул и больше надо мной не подшучивал. Я даже ночные прогулки забросила, расслабляясь только во время приездов Вереса или Ларрины – дриады обожают маленьких детей и прекрасно с ними управляются.

– Шел, все будет хорошо. – Верес обнял меня за поникшие плечи, и я вжалась в него, как в незыблемую стену. – Надежнее Ясневого Града места нет, и воздух там куда чище городского. Представь, что ты просто отправила малыша погостить к родне.

– Я знаю, – жалобно отозвалась я. – Но мне все равно плохо…

С улицы донеся протяжный, глубоко страдальческий стон.

– Не тебе одной, – хмыкнул колдун, без особого сочувствия поглядывая в окно.

– Сходи, что ли, проверь, как он. – Я взяла себя в руки и высвободилась. – Пойду вещи собирать, теперь-то меня тут ничто не держит… Да и не в том я состоянии, чтобы выслушивать чью-то ругань.

– Сейчас, – пообещал Верес, пряча в сумку книги и пергамент.

– Пустырника накапать? – Я привычно потянулась к полке со снадобьями.

– Зачем? Я ничуть не волнуюсь, – удивленно отозвался колдун и вышел.

Школа Чародеев, Пифий и Травниц находилась на краю города (на официальных картах ее рисовали даже чуть сбоку – видимо, чтобы не пугать гостей столицы раньше времени). Из-за высокой каменной ограды торчало несколько шпилей, над одним из которых светился здоровенный белый шар, на другом висел белорский флаг, а на третьем – привольно развевающиеся штаны, символизирующие торжество магии над здравым смыслом адептов.

Гшы… Рыжая, ради такого случая взятая на поводок, завиляла хвостом и радостно гавкнула. Вдоль школьной стены навстречу нам шел Ксандр – быстрой, размашистой, узнаваемой издалека походкой. Он тоже нас заметил и, остановившись возле ворот, приветственно кивнул, поджидая.

Но подойти и поздороваться мы не успели. Нас обогнала толпа мужиков, по виду – селян из пригородной деревеньки, топочущих по дороге с таким грозным видом, словно в руках у них был нацеленный в школьные ворота таран.

Ксандр, оказавшийся в роли забытого за крепостной стеной воина, почувствовал себя неуютно и замер, не донеся руку до дверного кольца.

В последний миг, когда я уже подумала, что архимага снесут вместе со створками, мужики тоже остановились.

– Это вы тута у вас главный, э? – грозно поинтересовался их предводитель.

– Можно сказать и так, – вежливо согласился Учитель.

Верес рассказывал, что после ухода предыдущего директора на пенсию Ковен никак не может определиться, кого назначить на эту почетную должность, и ее временно занимает Ксандр – единственный, которому она даром не нужна. Это ж даже на день не отлучиться, за такой оравой адептов глаз да глаз нужен! Вот лет через пятьдесят, когда жажда подвигов сменится радикулитом…

– Ну дык вам тогда ответ и держать! – нехорошо обрадовался селянин. Остальные подтянулись поближе и уставились на архимага, как пчелы на заглянувшего в дупло медведя.

Учитель вопросительно сдвинул брови.

– Энтот ваш дракон, – мужик ткнул пальцем в стену, над которой курилась тонкая струйка дыма; аромат крупного зверя и серы ни с чем нельзя было спутать, – друга нашего проглотимши!

– Как?! – опешил архимаг.

Дракона действительно изредка выпускали поразмять крылья (точнее, кто ж ему запретит?), я не раз видела, как он неспешно, с достоинством выписывает круги над Стармином. Но чтобы селян жрать?! Его же в Школе отборной бараниной кормят!

– Кого?!

– А вот его! – Селяне расступились, вытолкнув вперед неказистого мужичонку в замызганной рубахе и рваных на коленях штанах. Съеденный непрестанно трясся и озирался, кинуться наутек ему мешали только могутные груди жаждущих справедливости односельчан.

– Э-э-э… так он же вроде живой? – окончательно растерялся Ксандр.

– Дык дракон его выплюнумши!

– Попрош-ш-шу з-с-саметить! – Над забором приподнялась голова матерого ящера с бугристыми роговыми пластинами и высоким гребнем. – Ес-с-сли бы я дейс-с-ствительно кого-нибудь проглотимш-ш-ш-ши, я бы его вначале прожевамш-ш-ши!

Дракон откровенно развлекался. При всех своих размерах проглотить человека целиком он бы не сумел, а мужик хоть и выглядел пожеванным, но не до такой степени.

Челобитчики с боязливым оханьем попятились, но, увы, притязаний не оставили.

– Он? – деловито уточнил заводила.

Съеденный утвердительно закатил глаза и хлопнулся в обморок.

– Во! – Мужик обвинительно ткнул в «друга» пальцем. Толпа зашебуршала еще громче и сердитей. – Совсем человека извели! Ему теперича на поправку здоровья и двадцати кладней мало будет…

– Ни одной менки не дам! – прозорливо отрезал Ксандр. – Можем разве что похоронить за счет Школы.

Мужичонка живенько очухался и отполз за дружеские спины.

– Тады мы к королю с челобитной пойдем! – пригрозил главный жалобщик, больше настроенный бить чужое чело, чем своим.

Ксандр на минутку прикрыл глаза, считая до дюжины, потом возвел их к дракону, с интересом ожидавшему конца дискуссии, и предложил:

– Рычарг, не мог бы ты ради эксперимента проглотить и выплюнуть кого-нибудь из этих достойных мужей? Если получится, я уплачу двадцать кладней первому потерпевшему, если нет – вдове второго.

Дракон уставился на селян хищно сузившимися глазами и выпустил из ноздрей по дымной струйке.

– Леший знает что, – пробормотал Ксандр вслед поднятой лаптями пыли и наконец вспомнил о нас. – Вечер добрый, коллега. О, Шелена, рад тебя видеть!

– А что случилось? – насторожилась я. Особой дружбы с учителем Вереса я не водила и, порой встречая его в городе, вежливо здоровалась и проходила мимо. Да и вообще подобный восторг со стороны магов меня нервировал, ибо обычно сопровождался несколько иными словами, вроде: «Ага, попалась, гнусная тварь!»

– Ну… – Ксандр потянулся к кольцу на воротах и снова впустую. Дверь распахнулась сама, и на архимага кинулось нечто белое, низкорослое и пухлое, с ходу впившееся в ворот его мантии.

– Опять! – горестно возопило оно, тряся замдиректора, как молодую, но сдуру уродившую яблоню. – Целый пласт сала, свежайшего, с тмином! Пять локтей сарделек! Свиная полендвица, только-только початая! Да сделайте же что-нибудь наконец!

– Вот это и случилось, – скорбно сообщил Ксандр, отцепляя от себя всхлипывающее существо, оказавшееся гномом в поварском халате и колпаке, с перекошенным от горя лицом. – Из школьной кладовой пропадают продукты.

– И вы подозреваете, что это дело рук, то бишь желудков адептов? – с серьезным видом уточнил Верес.

– Ну не преподавателей же! – праведно возмутился завкафедрой.

– Почему?

– А ты можешь представить меня или Катиссу Лабскую за подобным занятием?

– Могу, – честно сказал Верес, с трудом сдерживая смех. – У меня хорошее воображение. Она с одной стороны забора, вы с другой, условно свистнули, перекинули мешок – и деру…

Учитель выразительно погрозил бывшему ученику пальцем. Нынешний коллега из вежливости сделал вид, что испугался.

– Неужели вы так плохо их кормите? – вкрадчиво поинтересовалась я.

– Да уж не корчма, – с досадой сказал Ксандр. – Каша, мучная похлебка, картошка… пусть хоть за это спасибо скажут. После двух войн кряду провизия вздорожала втрое, а казна Ковена оскудела впятеро, нам даже пришлось временно отменить стипендии младшим курсам.

Пожилой маг помолчал и язвительно добавил, в упор глядя на Вереса:

– Хотя адепты всегда не прочь были пошарить по котлам.

Колдун смутился и ерничать прекратил.

– А сколько за раз пропадает?

– Примерно как на пятерых человек, – наябедничал повар, слегка успокоившись. – Но если бы из котлов! Нет, тащат мясо, колбасы, сыры… Поймаю гадов – самих на котлеты покрошу!

– И что, каждую ночь такое безобразие? – повернулся к нему Верес.

– Как когда. То неделю тихо, то несколько дней подряд убытки. Уже больше двух месяцев это тянется!

– А ловчий контур поставить?

– Кухня, – напомнил Ксандр. – Подсобные помещения защищены от магии, иначе вообще никакого спасу не будет – юные дарования прямо сквозь стены ходить начнут.

– А если просто посидеть ночку-другую в кладовке?

– Да сидели уже, – вздохнул архимаг, – целую неделю, никакого толку. Верес, у меня из-за этого проклятого Противостояния на три факультета всего одиннадцать преподавателей осталось, если я их еще кладовки караулить заставлю… а адептов туда только пусти!

– То есть раз я лекций не читаю, то мне в кладовке и сидеть? – обиделась я. – Как собачке в будке?

– Ну что ты, Шелена! – всплеснул руками Ксандр. – Я просто ставлю вас с Вересом в известность, вдруг заметите что подозрительное.

– Хорошо, если мне приспичит ограбить школьную кладовую и я увижу там кого-нибудь еще, я вам обязательно сообщу, – с усмешкой пообещала я.

Повар шутки не оценил и насупился.

– Простите, Учитель, – по школьной привычке обратился Верес к замдиректора, – вы не против, если Шелена поживет здесь недельку? Римар, сами знаете…

Проситься на постой, уже заявившись под дверь с двумя туго набитыми сумками, было верхом наглости. Зато и отказать застигнутый врасплох Ксандр не смог.

– Конечно-конечно, какие проблемы! А где ваш… эээ… милый малыш? – поинтересовался он (как мне показалось, исключительно из вежливости и с немалой опаской).

– В Ясневом Граде, – мрачно сообщила я.

– Превосходно, там ему самое и место! – просиял маг, но, видя, что я не разделяю его восторга, а Верес на всякий случай вклинивается между ним и мной, попытался сгладить неловкость. – В смысле, в городе сейчас небезопасно, вы поступили очень мудро…

За разговором мы успели дойти до крыльца. Одна из школьных башен рухнула во время Противостояния и до сих пор отстраивалась, опутанная желтой плесенью лесов, по которой муравьями ползали рабочие. Пол в холле был усыпан известковой крошкой, испещренной перекрывающимися следами. Возле входа в разрушенную часть здания лежала куча строительного мусора, у подножия которой со страдальческим видом сидел старичок-вахтер. Мимо него непрерывно сновали рабочие с тачками, инструментами и длинными лесинами, сводя на нет все усилия по поддержанию чистоты и порядка. На директора тут же хищно нацелились двое мужчин с охапками свитков и одна толстая тетка со шваброй, но, увидев, что он занят, выжидательно сгрудились поодаль.

– Вот любуйтесь. – Ксандр гордо обвел рукой оное сомнительное великолепие. – На первом этаже находятся кухня, столовая и аудитории для практикумов, на втором – лекционные, третий-четвертый этажи – спальни, справа от лестницы женские, слева – мужские. В башнях размещаются исследовательские кафедры, где стажируются наши аспиранты и дипломники. Западная отведена алхимикам, северная…

– Учитель, я прекрасно все помню, – с усмешкой перебил его Верес. – Даже слишком. Пошли, Шел, не будем отвлекать досточтимого архимага от директорских обязанностей.

Ксандр проводил нас взглядом умирающего легионера, брошенного на растерзание стервятникам.

Отведенная нам комната была небольшой и скромно обставленной: стол, пара стульев, кровать, шкаф и несколько полок. Совсем недавно в ней кто-то жил, и я с трудом удержалась от соблазна пометить углы, чтобы перекрыть чужой, раздражающий запах.

Спать, не слыша рядом дыхания ребенка, было невыносимо. Несколько раз я просыпалась в слезах, дрожа всем телом и убеждая себя, что это всего лишь сон. Если бы рядом не было Вереса, я, наверное, сдалась бы, встала и зажгла свечу, предпочитая встретить рассвет за книгой, чем раз за разом окунаться в кошмары из прошлого. Но будить ровно посапывающего мужчину было жалко, и я только прижималась к нему плотнее, успокаиваясь и снова засыпая.

В итоге Верес сам проснулся с криком, чуть не сбросив меня с постели.

– Кошмар приснился, – со смущенной усмешкой пожаловался он, лаская вспрыгнувшую на кровать Рыжую.

– Пророческий? – В сердце снова заскреблась ночная тревога.

– Не-э-эт, – колдун поежился, – еще чего не хватало! К счастью, такой бред только в снах и бывает.

– Что тебя окружили полчища нежити, а в ножнах вместо меча почему-то оказалась колбаса? – шутливо предположила я, куснув его за плечо.

– Хуже. Что я еще учусь в Школе на последнем курсе и завтра экзамен, а я об этом предмете вообще впервые слышу. И принимает его Ксандр!

– Так надо было ему сказать, что ты сам уже архимаг.

– Я сказал! – с негодованием возразил Верес. – Но он зловеще расхохотался и ответил, что тогда даст мне не один, а три билета! Видимо, на этом месте я и завопил…

Я тоже рассмеялась, и колдун, удрученно кашлянув, встал и начал одеваться. По моим меркам, была еще рань несусветная – в лесу даже птицы петь не начали. После ухода Вереса я переползла на его сторону постели, уткнулась носом в подушку и наконец-то нормально заснула, крепко и без сновидений.

Разбудили меня жара, вползшая даже под занавески, и орки, устроившие в коридоре конное состязание, а потом небольшую показательную битву. Я попыталась найти кусочек простыни посвежее, но меня опередили: рядом, блаженно вытянув лапы и хвост, лежала Рыжая. Я возмущенно спихнула ее на пол, однако прохладнее от этого не стало. К тому же псина оставила после себя россыпь жесткой колючей шерсти и голодную блоху, которая за неимением лучшего вонзила зубы в мою ляжку.

Охнув, я села и прихлопнула негодяйку. После чего окончательно проснулась и поняла, что за дверью шумят не орки, а адепты. Выходить в коридор без Вереса или хотя бы двуручного меча совершенно не хотелось, но Рыжая уже требовательно скребла дверь лапой и поскуливала, намекая, что если я не потороплюсь, то скоро в комнате станет еще неуютней.

На деле все оказалось не так уж страшно. Адепты вовсе не пытались ходить на головах, махать мечами, добывать философские камни прямо посреди коридора или выколупывать из стен обычные. У них просто началась большая перемена, и ребята спешили побросать сумки с книгами в комнатах, переодеться и сбегать в город, а то и на речку искупаться.

Мой взгляд выцепил из толпы знакомую белобрысую фигуру, а рука, секундой позже, плечо оной.

Старый знакомец не разделил со мной восторга встречи.

– Шелена?! – За полтора года Рест вытянулся на пол-локтя, сравнявшись со мной ростом. Светлые волосы были неровно острижены чуть выше плеч, над верхней губой виднелась парочка царапин (видать, оскорбленная скудной поживой бритва возжелала крови). – Что ты здесь делаешь?

Я поманила его пальцем и прошептала в доверчиво подставленное ухо:

– Я уговорила Ксандра подсобить мне с второй ипостасью.

– Неужели ты решила от нее отказаться? – обрадовался Рест. С выбором Вереса он худо-бедно смирился, но моя ночная жизнь по-прежнему изрядно его нервировала. Причем скорее из опасения, что отдуваться за мои выходки придется его драгоценному мастеру.

– Ты что?! – оскорбилась я. – Наоборот, сделать так, чтобы еще и крылья вырастали! А то надоело под деревьями топтаться, пока загнанная туда добыча сама вниз не свалится.

Парнишка вытаращился на меня со священным ужасом, потом понял, что его разыгрывают, и обиженно насупился.

– Я с Вересом приехала, – отсмеявшись, пояснила я. – Поживем здесь, пока он лекции читает, чтобы не бегать каждый день через весь город. Кстати, как насчет погулять со зверюгой?

Рест ошарашенно смерил меня взглядом:

– Ну… а ты намордник наденешь?

– С Рыжей, балда! – Я рывком поводка подтянула к нам собаку, увлеченно вынюхивавшую что-то за углом.

Псина, узнав парнишку, уперлась ему в грудь передними лапами и радостно заскулила. Рест запрокинул голову, пытаясь уклониться от слюнявой морды, и я воспользовалась моментом, чтобы всучить ему поводок.

– А что мне за это будет? – запоздало попытался торговаться щенок, сообразив, что его перемена накрылась пушистым рыжим хвостом.

– Большое спасибо! – с чувством пообещала я.

– Маленькое пожалуйста… – проворчал Рест, наматывая поводок на руку. Причина такой покладистости, подошедшая сзади, обняла меня за плечи и отечески поинтересовалась у ученика:

– Ну, как ты тут? Освоился? Никто не обижает?

Рест пошел в Школу только пару месяцев назад, экстерном поступив на четвертый курс.

– До сегодняшнего дня – никто, – наябедничал он, выразительно глядя на меня.

Колдун рассмеялся и привычным жестом взъерошил ученику волосы.

– Приходи к нам вечером, поговорим. Проверю, чему ты без меня научился…

Угроза прозвучала неубедительно, парнишка просиял. Верес хоть и не давал ему спуску в учебе, но делал это так ненавязчиво и благожелательно, что даже ошибаться у такого учителя было одно удовольствие. По-моему, колдун мог заразить своей любовью к практической магии даже березовую чурку.

– Показать тебе Школу, Шел?

– А ты уже освободился? – обрадовалась я. – Так рано?

– Да, сегодня мне поставили всего две лекции. Видимо, чтобы привыкал постепенно, а не сбежал в первый же день, перепугавшись до смерти, – улыбнулся Верес. – Надо только зайти к Ксандру, отчитаться.

Рест увел Рыжую (вернее, это она его уволокла, натужно скребя когтями по мраморному полу), а мы спустились на второй этаж. Кабинет директора располагался слева от лестницы, на табличке с именем все еще значился его предыдущий владелец. Видимо, Ксандр не менял ее из суеверия, боясь остаться там навсегда.

Постучавшись и услышав раздраженное «Войдите!», мы воспользовались этим нелюбезным приглашением. Ксандр сидел за здоровенным, от стены до стены, столом, вылезти из-за которого можно было только под столешницей. Хотела бы я на это посмотреть!

– Ну как? – рассеянно поинтересовался директор, изучая какой-то пергамент. Судя по двум горам свитков, громоздившимся справа и слева от Ксандра, занятие было нудным и бесперспективным. – Освоился?

Я фыркнула, Верес с достоинством подтвердил:

– Не обижают. А вас?

Замотавшийся архимаг принял вопрос за чистую монету.

– Вот, полюбуйтесь, – проворчал он, сердитым рывком разворачивая свиток во всю длину (локтя полтора!) и показывая нам. Я бегло скользнула взглядом по желтому, истрепанному – словно корова жевала – пергаменту, выхватив несколько вкривь-вкось накарябанных слов: «краважадный ястчир», «токмо на тибя заступника уповаим» и «проглотимши». Внизу, другими чернилами, шла лаконичная резолюция: «Разобраться и доложить», заверенная размашистой королевской подписью. – И что, скажите на милость, мне с этим делать?!

– Выкиньте, – равнодушно посоветовала я. Верес, напротив, вежливо перетянул свиток к себе и вчитался.

– Шутки шутками, но, если селяне не побоялись дойти до самого короля, значит, чувствуют свою правоту.

Ксандр тоже призадумался, пощипывая короткую, непривычную еще бороду – видимо, свежеиспеченный директор решил, что с ней он будет выглядеть солиднее.

– Но это же полная чушь! Ты можешь себе представить, чтобы наш Рычарг кого-нибудь съел?!

Я выглянула в окно. Дракон дрых возле пещеры, а мальчишка лет двенадцати «незаметно» привязывал к его хвосту веревку, продетую сквозь ручки и дырки полудюжины горшков. Еще трое сидели в засаде за большим камнем с мемориальной табличкой – не то памятник основателю Школы, не то надгробие предыдущих шутников. Похоже, только я слышала, что ящер храпит фальшиво.

– Ну-у-у… – глубокомысленно протянул Верес.

– Нет уж, лучше молчи! – поспешил откреститься от его излишне живого воображения директор.

– Хотите, я завтра утром съезжу в ту деревню и разберусь? – предложил колдун.

– У тебя же лекции, – ворчливо напомнил Ксандр.

– Ничего, селяне встают до рассвета, я успею с ними побеседовать и вернуться.

– Буду очень тебе обязан, – с тяжелым вздохом признался архимаг. – Кладовки, адепты, «челобитчики»… когда уже наконец пришлют постоянного директора?! Тут же уйду с ловчей бригадой на два… нет, три месяца!

– И будут вам комары, упыри, загрызни… – услужливо подсказала я.

– Их, по крайней мере, убивать можно!

Последние слова Ксандра утонули в диком реве, воплях и совсем уж непонятном клокотании с присвистом, как будто на заднем дворе Школы испытали огромные меха.

На сей раз к окну рванулись все трое. К моему разочарованию, левый край стола откидывался вверх, так что полюбоваться на архимага на четвереньках мне не удалось. Зато двор был затоплен клубящимся пламенем чуть ли не до верхушки забора, радуя глаз всеми оттенками красного и желтого.

Огонь быстро сменился дымом, из которого галопом вылетели целые и невредимые адепты. За одним из них грохотала связка горшков.

Дракон лежал в той же позе, довольно жмурясь и повиливая хвостом.

– Верес, – слабым голосом окликнул Ксандр, – хочешь, я порекомендую тебя Совету Ковена?

– Лучше на месте убейте, – с чувством сказал колдун, поскорее уводя меня из кабинета.

Когда мы, утомленные и оголодавшие после осмотра Школы, подошли к дверям столовой, обеденное время давно миновало. Вересу пришлось долго стучаться и доказывать, что он не обнаглевший адепт, а преподаватель, который имеет право потребовать кусок своего нелегкого хлеба хоть посреди ночи. Я успела в подробностях рассмотреть кадку с чахлым фикусом, стоявшую слева от дверей, и – справа – неряшливое чучело грифона с раскинутыми крыльями и оскаленной пастью, в которую чья-то отзывчивая рука положила огрызок яблока.

– А это для достоверности? – Я потрогала цепь, соединявшую ошейник твари с кольцом в стене.

– Нет, – Верес виновато поглядел на грифона, – это чтобы его адепты не унесли.

– Такое здоровенное? – усомнилась я. – Оно и в дверь-то не пролезет.

– О-о, ты плохо их знаешь! Эти умельцы даже дракона способны уволочь – ради удовольствия ночью поставить его в коридоре напротив двери «любимого» преподавателя… Только на моей памяти это чучело крали трижды.

– А на совести? – ехидно поинтересовалась я, но тут нам наконец открыли.

Столовая, уже убранная и вымытая, оказалась в нашем полном распоряжении. Как и огромные кастрюли с первым, вторым и киселем. Самостоятельно пошуровав в них черпаками, мы устроились за преподавательским столиком возле кухни, откуда доносился деловитый звон посуды и голоса мойщиц.

Вороватых адептов можно было понять: чуть теплая котлета отличалась от картофельного пюре только цветом, а в огурце хрустела не мякоть, а созревшие семечки. Но меня, за ребенком и работой едва успевавшую поджарить себе яичницу, и Вереса, в походах неделями перебивавшегося сухарями, школьное меню вполне устроило. Хотя на кладовку мы оба поглядывали с неприкрытым вожделением. Пробивавшиеся сквозь дверь запахи дразнили нос, однако в петлях здоровенным кукишем висел замок.

– Интересно, как воры умудряются раз за разом его открывать? Магией?

– Она здесь не действует, защитные заклинания встроены на уровне каменной кладки, еще при постройке здания. Обойти их не сможет даже Ксандр. – Верес, тоже заскучавший над пустой тарелкой, встал и подошел к двери. Задумчиво колупнул ногтем замочную скважину. – У тебя шпильки нет?

Дурное дело не только нехитрое, но и заразное. Убедившись, что с кухни нас не видать, я осторожно сняла со стены портрет какого-то бородатого мужика и рывком выдернула освободившийся гвоздь.

– Пойдет?

– В самый раз.

Через несколько минут упоенного ковыряния в замке звонко щелкнуло, из скважины посыпались искры, Вереса отбросило назад и распластало по полу.

– Заговоренный, – глубокомысленно заметил мужчина, поднося к лицу оплавившийся гвоздь.

Из кухни выскочил повар, бешено вращая глазами и топориком для отбивки мяса.

– У вас тут портрет упал, – неубедительно сообщила я, прикрываясь оным. С другой стороны холста обнаружился криво накарябанный стишок, из которого я заключила, что бородач угодил в портретные классики еще при жизни. Причем его методику преподавания адепты не оценили.

Увидев нас, да еще в таком портретно-половом виде, гном растерялся и остановился.

– Все нормально, мы проводим следственный эксперимент, – невозмутимо сообщил Верес, поднимаясь и втыкая гвоздь на место. – Не могли бы вы открыть нам кладовку?

– А раньше попросить нельзя было? – буркнул повар, с неохотой опуская топорик. Ключ от кухонной сокровищницы болтался у гнома на поясе, завязанном на такой хитрый узел, что распутывать его пришлось минут десять.

Кладовка оказалась большим, полупустым и сыроватым помещением. Верес прошелся вдоль стен, зачем-то простукивая лари и бочки. В парочку даже заглянул. Повар тенью следовал за ним, на всякий случай держа топорик наготове.

Разумеется, ничего интересного колдун не нашел (после Ксандра-то!) и, бросив алчный взгляд на сохнущие под потолком колбасы, поблагодарил «гостеприимного» хозяина и покинул столовую.

Дверь за нами хлопнула так, что фикус закачался.

– Прекрасно! – оптимистично заключил Верес. – Наш коварный план удался. Пока я отвлекал стража сыров, ты похитила из столовой бесценный раритет с автографом самой Катиссы!

Я спохватилась, что до сих пор держу портрет в руках, и смущенно прислонила его к грифону.

– Она действительно не любила алхимию?

– До сих пор ненавидит. Что не помешало ей подобрать такой состав чернил, что вывести эту надпись, не протерев в картине дырку, невозможно.

Вахтер, не отрываясь от книги, перевернул песочные часы и звякнул в бронзовый колокольчик. В коридоре снова стало шумно и тесно.

– Магистр Шаккарский, а к вам можно будет на пересдачу прийти? – подскочил к Вересу темноволосый парнишка лет пятнадцати.

– Так ведь до зачета еще две недели, – удивился колдун.

– Это я так, на всякий случай, – туманно пояснил адепт. – А сколько раз пересдавать можно?

– А ты учить «на всякий случай» не пробовал? – ехидно поинтересовалась я.

Адепт озадаченно поскреб в затылке. Видимо, этот способ сдачи зачетов был ему в новинку.

– Боги, неужели я был таким же? – пробормотал Верес ему вслед.

– Ты и сейчас такой, – утешила я его. – Магистр называется: не смог заговоренный замок от обычного отличить!

– Я отличил, – безмятежно возразил Верес.

– Ага – с помощью гвоздя!

– Нет, раньше. Но поскольку колдовать в кухне нельзя, пришлось спровоцировать защитное заклинание, чтобы выяснить, как оно работает и как быстро прибежит повар.

– Зачем? Он бы сам тебе все рассказал.

– Ну а так показал. Вышло гораздо нагляднее. И забавнее.

Знай я Вереса немного похуже – решила бы, что ему просто захотелось вспомнить детство и подурачиться. Но именно за такими, на первый взгляд бессмысленными, поступками колдун обожал скрывать серьезные дела, а бесплодные попытки выбить из него правду доставляли Вересу дополнительное удовольствие. Нет уж, гхыр тебе!

– Шел, я не люблю делиться голыми догадками. – Верес, заметив, что я досадливо прикусила губу, легонько подергал меня за косу. – Как только раздобуду доказательства, сразу тебе расскажу.

– Но мне же сейчас интересно!

– Любопытному оборотню хвост оторвали. – Колдун, посмеиваясь, дернул посильнее.

Я сердито мотнула головой, отбирая косу.

– Ведешь себя как мальчишка! Ты бы еще меня торбой со свитками по голове огрел.

– Обстановка располагает, – благодушно согласился Верес, на ходу привлекая меня к себе и целуя в краешек губ. – Так взрослее?

– Ну-у… уже лучше, – смягчилась я. – Для шестнадцатилетнего сгодится. А что-нибудь еще постарше в запасе есть?

Колдун с невозмутимым лицом достал из воздуха кружку, в которой плескалось что-то прозрачное, и предложил мне.

– Это чего? – не поняла я.

– Вода. Которую есть кому в старости подать. Что? Уже многовато?

Я с безуспешно сдерживаемым смехом пихнула его под локоть, но кружка исчезла так же проворно, как и появилась. Достать злоехидного колдуна коленом тоже не удалось. Трое идущих навстречу аспирантов изумленно на нас покосились, но смолчали.

Успокоившись, мы снова пошли рука об руку. Я сладко жмурилась, чувствуя себя старой волчицей, которая в солнечный осенний денек распрыгалась за подвешенными на ветру листьями, словно дурашливый сеголеток.

Кстати о щенках. У двери нашей комнаты, привалившись к ней боком, скучал Рест, безуспешно пытаясь зачитаться конспектом. Рыжая радостно гавкнула и завиляла хвостом. Адепт поднял голову, увидел нас и с кислым видом протянул мне конец поводка.

– Я, между прочим, уже час здесь стою, – не преминул сообщить парнишка. – Даже обед пропустил…

– На гхыра такие жертвы? Привязал бы ее к ручке и шел себе, – удивилась я.

Рест наградил меня убийственным взглядом. Видимо, так ему и хотелось сделать, но совесть не позволила.

– Заходи к нам, – радушно предложил Верес, открывая дверь. – Кусок хлеба для голодного мага у меня в сумке всегда найдется.

Щенок просиял так, словно ему предложили жареного поросенка.

– Мастер, а вы мне заклинание замораживания объясните? А то я кусок лекции просп… прослушал!

– Конечно. Шел, ты не возражаешь?

– Нет, – соврала я. – Занимайтесь, я пока по городу прогуляюсь.

Как бы ни хотелось, чтобы все две недели Верес принадлежал только мне, это нереально. К тому же таким его – вечно занятым то работой, то учениками – я и любила.

Колдун посмотрел на меня, и в его глазах я прочитала то же самое. Но вслух он сказал только:

– Будь поосторожнее, ладно?

– Брось, – отмахнулась я, – средь бела дня даже самый мстительный некромант не посмеет на меня кинуться.

– Вы о чем? – забеспокоился Рест. – Какой некромант?

Но я пренебрежительно махнула рукой и, забрав Рыжую, пошла к лестнице.

Душераздирающий, с подвыванием стон сменился протяжным всхлипом, преисполненным страдания. За закрытой дверью и задернутыми занавесками неприметного домишки в глухом переулке безжалостно истязали человека, причем за его же деньги.

На дверной ручке висела табличка с надписью «Обождите», но ко мне, разумеется, это не относилось.

– Кричите, кричите, не отвлекайтесь, – вежливо сказала я, проходя мимо удобного, но исключительно непритягательного кресла.

Клиент смутился и замолчал, лекарь же счел мой приход прекрасным поводом сделать перерыв и сменить инструмент.

– Каким ветром, Шелена? Ты ж вроде на две недели отпросилась. – Шустрый добродушный толстячок заговорщицки мне подмигнул и уточнил: – По личным делам.

– Да так, мимо проходила. – Я вытряхнула на стол купленные накануне травки. Рыжая прямиком направилась к мусорному ведру и начала упоенно в нем копаться. – Вот, с вас полкладня.

– Спасительница! – возрадовался хозяин, зашарив по карманам в поисках монет. – А где твой малыш?

– У родственников, – коротко ответила я, надеясь, что лекарь поймет намек и не станет приставать с расспросами. – Вам чем-нибудь помочь?

Позабытый клиент тоскливо косился в сторону распахнутого окна, прикидывая, успеет ли он до него добежать, если внезапно вскочит. А что ж ты, голубчик, хотел: у лекаря рвать зубы хоть и дешевле, чем у мага, зато куда менее приятно. С другой стороны, толковые чародеи такой ерундой не занимаются, а с бестолковым как бы до конца жизни шамкать не пришлось.

– Нет, спасибо, пока справляюсь. К тому же тебе лучше поспешить, – лекарь вдохновенно пощелкал клещами, заставив клиента облиться едким потом. – Вы всего на полчаса разминулись.

– С кем?

– Да с ухажером твои. – Лицо у толстяка было лукавое-прелукавое. – Весьма, весьма приятный мужчина, поздравляю!

– Верес сюда заходил?! – изумилась я еще больше.

Мы с Рыжей уже довольно долго бродили по городу, наслаждаясь теплым деньком и всеми попадающимися по дороге лавчонками, так что колдун, спровадив ученика (хотя обычно они засиживались до полуночи, а потом и вовсе удирали на какое-нибудь кладбище для практических занятий), вполне мог отправиться на мои поиски. Но в зубодерную лавку он бы заглянул в последнюю очередь: любой нормальный человек, отпросившись с работы, будет ее за полверсты обходить!

Или случилось что-то настолько серьезное, что все остальные места колдун уже обыскал?

– Познакомились мы с ним, поговорили о тебе, – продолжал болтать лекарь. – Такой вежливый, внимательный… даже удивительно для человека с примесью эльфийской крови.

– Где он сидел? – резко перебила я.

– Да присесть-то он и отказался… – озадаченно протянул хозяин, не понимая, от чего меня так перекосило. – Сказал, что торопится, да и креслице мое у него доверия не вызывает, хе-хе! Так у порога и стоял, даже внутрь не зашел.

К огромному изумлению лекаря и клиента, ради такого случая свесившегося с кресла, я тут же шлепнулась на четвереньки и уткнулась носом в пол. Рыжая с восторгом присоединилась.

Вересом тут и не пахло – в прямом смысле слова. За день в зловещем домишке перебывало множество страждущих, но несколько запахов были определенно сильнее прочих. Один принадлежал самому лекарю, второй – я дотянулась до стоящего в углу сапога – нынешнему пациенту, третий, размытый и плохо запоминающийся, – незнакомому человеку. Увы, чтобы узнать о нем поподробнее – во что одет, откуда пришел, как примерно выглядит, – мне необходимо было сменить ипостась.

К счастью, лекарь вовремя кашлянул, и я, опомнившись, вернула сапог на место и встала.

– Извините, но мне действительно пора.

– Ага, – ошалело кивнули оба мужика. Лекарь опомнился первым и, воспользовавшись моментом, всадил клещи в открытый рот пациента. Сочный чвяк и последующий вопль возвестили о счастливом исцелении.

По дороге я немного успокоилась. Мы ведь и так знали, что этот таинственный Римар шляется по столице, преисполненный желания гадить. Главное, что до Ройма ему не дотянуться.

Пожалуй, даже не стану рассказывать об этом Вересу. В розысках ренегата оно все равно не поможет, только испортит колдуну настроение.

Ну конечно, урок практической магии был в самом разгаре. Рест, красный, потный и сердитый, махал руками над лежащей на столе шишкой. Что он пытался с ней сделать, понятия не имею, ибо, несмотря на все старания адепта, ничего не происходило. Когда это занятие ему надоедало, паренек жалобно поднимал глаза на мастера. Развалившийся на стуле колдун лениво, непринужденно повторял замысловатый жест, ученик злобно пыхтел и снова склонялся над шишкой.

Устроившись на кровати, я раскрыла выпрошенный в школьной библиотеке трактат о травах. Бегло проглядела введение, написанное со старинной велеречивостью, скептически полистала ветхие страницы со множеством рисунков, но постепенно увлеклась, и время до полуночи пролетело незаметно.

Выпроводив Реста и выкинув в окно невредимую шишку, мы наконец-то использовали кровать по назначению. Уставшая и счастливая, я уже задремывала, когда Верес осторожно высвободился из моих объятий, быстро оделся и вышел. Интересоваться, куда и зачем, я поленилась, о чем вскоре пожалела: возвращаться колдун не спешил, а заснуть без него никак не удавалось.

Прошло не меньше часа, прежде чем дверь снова скрипнула петлями. Сначала тихонько, но, заметив мой вопросительный взгляд, Верес перестал таиться и даже сотворил небольшой пульсар.

– Опять по упырям бегал? – неловко пошутила я.

– По гарпиям. – Лежащий на столе свиток с оценками адептов сам скакнул к Вересу в руку. Колдун развернул его и заскользил пальцем по строчкам, выставляя в избранных квадратиках какие-то закорючки.

– Ты не говорил, что у тебя сегодня практикум.

– Я и сам не знал, – сознался Верес. – Полчаса назад в школьное окно – к счастью, коридорное – залетела гарпия.

– Вот так прямо и залетела, как мотылек в форточку? – усомнилась я. – А как же ваша хваленая защита от нежити?

– Почему-то сработала только на оповещение. Сказать по правде, это не первый случай – износ заклинаний в Школе неправдоподобно велик. Кто бы придумал защиту от адептов, а?! – Верес покачал головой и добавил: – Меня другое беспокоит. Гарпии, конечно, на редкость безмозглые твари, но даже им до сих пор хватало ума не приближаться к этому зданию. Что там сейчас в коридоре творится…

– Она кого-то сожрала? – встревожилась я, приподнимаясь на локте.

– Если бы! – Верес с такой злостью ткнул пером в пергамент, что пробил в нем дырку. – Нет, ее угораздило нарваться на дюжину адептов-шестикурсников, которым я сегодня как раз преподавал боевые пульсары. И, разумеется, это было первое заклинание, которое они вспомнили! Причем одновременно. В итоге злосчастную тварь ровным слоем размазало по стенам, полу, потолку и Катиссе, которая выскочила из своей спальни секундой позже… Теперь она рвет и мечет, уверяя, что я нарочно это подстроил.

– Гарпию или адептов?

– По всей видимости, новолуние, – с досадой сказал колдун, метким броском возвращая ведомость на место. – Ибо во время него у госпожи Лабской резко портится настроение.

– А что эти адепты делали посреди ночи и коридора?

Верес наконец погасил пульсар и улегся. Я тут же пристроила голову ему на плечо. В постели стало куда уютнее и дремотнее.

– Утверждают, что их якобы мучила бессонница от переизбытка знаний, а прогулки по женскому крылу спален – испытанное средство от этой напасти. Простыни же, которые ребята тащили под мышками, взяты на случай, если коварный недуг внезапно отступит и сон сморит их прямо посреди коридора. Единственное, чего эти страдальцы не смогли объяснить, – зачем им понадобился пучок кистей и ведерко светящейся в темноте краски. Но, уверен, к утру и Ксандру они что-нибудь непременно придумают. Пока же в качестве лекарства от бессонницы мы вручили им тряпки, швабры и ведра – хоть что-нибудь да подействует.

Верес шутил, но я чувствовала, что на сердце у него неспокойно. И все, чем я могла ему помочь, – прижаться покрепче.

Нет, ну так нечестно! Еще неделю назад я страстно мечтала хорошенько (хотя бы до обеда!) выспаться и остаток дня проваляться в постели, ничегошеньки не делая, а когда подвернулась такая возможность – проснулась с восходом солнца и уже через два часа отчаянно заскучала.

Вереса, разумеется, давно и след простыл. Интересно, колдун отправился-таки в деревню или проспал? После такой ночки немудрено. Эх, знала бы, что лодырничать расхочется, – напросилась бы вместе с ним.

Я сладко потянулась, прикидывая, чем бы заняться. Выходить в город, наверное, не стоит (не то чтобы беглому некроманту удалось меня напугать, однако рисковать без нужды глупо), но побродить по Школе можно. Заглянуть на кафедру Травниц, у них там вроде бы хранится полный гербарий белорских трав…

– Гав! – напомнила Рыжая, вскакивая на кровать передними лапами.

Да, и собаку надо выгулять. Одевшись и взяв псину на сворку, я вышла из комнаты и с удивлением обнаружила, что уже ставший привычным гомон доносится не из коридора, а из какой-то аудитории этажом ниже.

Уколотая нехорошим предчувствием, я почти бегом спустилась по лестнице. Собака, видя, что я снова сворачиваю в коридор, недовольно заскулила и натянула поводок, но получила его концом по лоснящейся заднице.

Найти источник шума не составило труда. Здесь он был таков, что в углах под потолком тряслась путина. Приколотый к двери обрывок пергамента гласил: «10.00, 2 курс, практическая магия, преп. В. Шаккарский».

«Что он там с ними делает?!» – изумилась я и, приоткрыв дверь, заглянула в аудиторию. За кафедрой никого не было. Зато на ее крышке сидел мальчишка лет двенадцати, болтая ногами и вопя как резаный в попытке докричаться до кого-то из однокурсников. Поскольку остальные занимались тем же самым, гвалт стоял неимоверный. В воздухе летали бумажные птички, простенькие, грубо сляпанные иллюзии и мелкие лучистые пульсары; пахло жженым пергаментом.

Я поняла, что через минуту-другую сюда либо сбегутся все преподаватели во главе с Ксандром, либо разрушенных башен в Школе станет две и у Вереса будут ежемесячно высчитывать за нее сначала из зарплаты, а потом из пенсии.

Распахнув дверь, я звучно хлопнула ею за спиной и решительно подошла к столу. Постучала по нему костяшками пальцев.

– Эй, потише!

Сидящий на кафедре мальчишка недоуменно на меня покосился и на всякий случай сполз на пол, но за парту не вернулся. Остальные едва удостоили незнакомку взглядами, продолжая бесноваться.

– Тих-хааааа! – На сей раз я не прикрикнула, а рыкнула.

Адепты застыли кто где стоял. Наверное, перепрыгивай кто-нибудь из них с парты на парту, так бы и завис в воздухе.

Скрежет пяти когтей по грифельной доске подвел итог наступившей тишине.

– А теперь, детки, – ласково продолжила я, вполне удовлетворенная результатом, – я прочитаю вам очень интересную и познавательную лекцию. Сядьте по местам, конспекты открывать не надо. Думаю, вы и так ничего не забудете…

Вереса я встретила уже в холле: встрепанный, в измазанных грязью сапогах, чем-то крепко озабоченный, колдун виновато мне улыбнулся и проскочил мимо.

– Можешь не спешить, – невинно бросила я ему вдогонку, – я тебя подменила.

– Как?! – Верес так резко затормозил, что, будь у него на каблуках подковы, из них посыпались бы искры. – Что ты им наплела?

– Чистую правду, – обиделась я. – Провела вводное занятие: классификация оборотней, внешний вид, повадки, рассказала несколько случаев из своей практики… все, как положено. По-моему, они были в восторге. Даже после звонка не шелохнулись, пока я не предложила, раз никто никуда не торопится, провести заодно и практикум. Смышленые дети, так быстро бегают!

У колдуна аж его драгоценная сумка из рук выпала.

– Да уж, Шел, ты сама доброта!

– Добро и должно быть страшным, – фыркнула я. – Чтобы зло боялось. А что мне оставалось делать? Ты же куда-то пропал!

Верес снова посерьезнел.

– Пришлось задержаться: измерял оставленные драконом следы и расспрашивал селян.

– Так дракон все-таки был?! – изумилась я. – И мужика глотал?

– Ага. А еще выкопал сорок три куста молодой картошки, нащипал зеленого лука и обобрал вишню. – Колдун нагнулся за сумкой.

– Чего?!

Но тут раздался звонок на следующую лекцию, и Верес, торопливо чмокнув меня в щеку, взбежал по лестнице.

Я тихонько ругнулась ему в спину. Колдун, как будто услышав (а вернее, слишком хорошо меня зная), не оборачиваясь погрозил мне пальцем. Я, не удержавшись, рассмеялась. Вот леший, что ж он там разнюхал? Теперь до вечера буду изнывать от любопытства.

Пустив собаку побегать по двору, я с полчаса рассеянно прогуливалась туда-сюда вдоль забора, не столько пытаясь решить драконью головоломку, сколько отгоняя ею куда менее приятные мысли. Хоть бы маги скорее поймали этого проклятого некроманта…

– Эй, Рыжая! – наконец спохватилась я. – Ты где?

Во дворе было пустынно и подозрительно тихо.

– Фьють, ко мне-э-э! – встревоженно позвала я, представив, как псина, жмурясь от удовольствия, удобряет георгины на клумбе с другой стороны здания. Или подкрадывается к любимой кошке повара, и через несколько секунд из-за сарая раздастся истошный лай, вой и шипение. А вдруг (идея была идиотская, но назойливая) Римар решил (за неимением лучшего варианта) отомстить Вересу, прикончив его любимую собаку? Ага, прямо под школьными окнами!

Тут я наконец заметила Рыжую, что ничуть не улучшило мне настроения: собака двигалась задом наперед, рывками волоча за собой огромный, пуда полтора, кусок мяса.

– Гшыха! – отчаянно рявкнула я, сообразив, где эта поганка им разжилась.

Рыжая беззаботно помахала хвостом – мол, не волнуйся, тут на всех хватит! – и продолжила свой тяжкий труд.

– С-с-собака! – Я схватила псину за ошейник и попыталась отделить ее от добычи.

Задача оказалась сложной и для обычного человека непосильной, но, когда Рыжая поняла, что в случае дальнейшего упорства к мясу добавится ее оторванная голова, она разжала-таки челюсти и обиженно тявкнула.

Отобрать «охотничий трофей» – дело нехитрое, надо теперь как-то подкинуть его обратно… да еще затереть широкую кровавую полосу, тянущуюся от самого… м-да. Можно уже никуда не торопиться.

Высунувшаяся из-за угла драконья голова зависла примерно на уровне моей. Вид у Рычарга был очень задумчивый.

– Куда катитс-с-ся мир, – риторически посетовал он. – С-с-средь бела дня! Прямо у меня под нос-с-сом! На мой завтрак натравили… с-с-собаку!

Подлая рыжая тварь вместо того, чтобы раскаяться, яростно облаяла дракона.

– Она с-с-сама, – растерянно возразила я, чувствуя себя… не самой умной женщиной в Белории. – То есть очень извиняюсь, это вышло случайно. Сейчас я отнесу его на место…

Мы с драконом одновременно уставились на валяющееся у меня под ногами мясо, щедро приправленное землей и нашпигованное опилками.

– …и помою, – обреченно добавила я.

– Очень с-с-смешно, – прошипел дракон, начиная попыхивать дымком. Похоже, он был сыт, но спускать «ворам» такую неслыханную наглость не собирался. – И вчера тоже – с-с-сама? А потом в одиночку полбарана с-с-сожрала?

– Что – вчера? – Впрочем, я и сама быстро все поняла. – Ах ты, щенок проклятый! А еще голодающего изображал! Ну, попадись ты мне только… Ой, простите, я не вам!

Извинения запоздали: в место, где я только что стояла, ударила струя пламени. Вполне настоящего, опаляющего жаром даже с саженного расстояния. Дракон, не ожидавший от нахалки ни такой прыти, ни злобно ощеренных клыков, изумленно моргнул и захлопнул пасть.

– С-с-с каких это пор оборотней берут в ш-ш-школьную прислугу?!

– Я не прислуга, – уязвленно возразила я. По двору медленно расползался аромат жарено-горелого мяса.

– А кто?

– Ну… эээ… можно сказать, преподаватель. – Убедившись, что повторной атаки можно не опасаться, я выпрямилась и вызывающе уперла руки в бока.

– С-с-сумасш-ш-шедш-ш-ший дом, – с чувством изрек Рычарг. – Их-х-х тут вс-с-сех-х-х не учить, а лечить надо! – И, развернувшись, скрылся в пещере, оставив злосчастное мясо лежать посреди двора. Пока я виновато размышляла – вернуть его все-таки дракону, или лучше лишний раз не нарываться, Рыжая подскочила к кусищу и торжествующе в него вгрызлась.

– О, Шелена, доброе утро!

– Доброе, – мрачно поддакнула я, поворачиваясь к Катиссе.

Веселость магички тоже была напускной: если госпожа Лабская и спала нынешней ночью, то по ее лицу я этого не заметила.

– Что там твоя псина грызет? – удивленно сощурилась Катисса.

– Наверное, косточку какую-то нашла, – буркнула я, обреченно ожидая вспышки праведного гнева.

Однако магичка уже утратила к собаке всякий интерес.

– А ты сама завтракала?

– Нет, вот как раз вспомнила, что пора бы. Составишь мне компанию? – ляпнула я исключительно от изумления – общество Катиссы мне было на гхыр не нужно.

Магичка с отвращением поглядела на окна столовой.

– Может, в «Трех придурков» сходим? – неожиданно предложила она.

Я замешкалась с ответом. Вроде как и отказаться неудобно… но Катисса не закадычная подруга, с которой можно приятно поболтать, пока стряпуха выполняет заказ – ведь в корчму ходят именно за этим, просто поесть и дома можно.

– Я угощаю, – добавила магичка, намекая, что за темой для разговора дело не станет.

– Хорошо, пошли, – решилась я. Рыжая продолжала увлеченно чавкать за моей спиной, и я от души понадеялась, что проголодавшийся дракон окажет мне услугу и разнообразит свой рацион отборной собачатиной. – Только, уж извини, заплатить за себя я и сама могу. Не люблю быть кому-то обязанной.

– Я тоже. Поэтому и хочу угостить. Авансом.

Троллий народный инструмент напоминал обрубленное весло с четырьмя струнами и назывался «бздынн». Примерно такие звуки он и издавал.

Разумеется, Безник не настолько выжил из ума, чтобы приглашать в корчму тролльего менестреля. Его просто выгнать никто не мог. Возле правой руки могучего дарования, прямо поперек стола, лежал меч-полуторник, действующий на публику куда убедительнее магической силы искусства. Впрочем, наигрывал тролль исключительно ради собственного удовольствия, не обращая внимания на прочих посетителей. Те стоически пыталась отвечать ему тем же, что удавалось неважно: музыканту то и дело подносили кружку пива от «благодарных слушателей», после чего въедливое бздыньканье на пару минут стихало.

С кухни уже вовсю пахло заказанной нами курицей, а Катисса, вышедшая «на минутку, кое-что проверить», все не возвращалась. Допив квас и заскучав, я слегка насторожила уши, прислушиваясь, о чем болтают за другими столиками. Народу, несмотря на раннее время, в корчме хватало – сказывалась близость рынка. У окна сидели вырвавшиеся на короткий перекус купцы, наперебой ругающие вялую торговлю (чтобы не сглазить удачно начавшийся денек). За соседним столом расположился мужик с двумя сыновьями-подростками, обмывающий покупку коровы (маленькие поганцы требовали купить пива и им, а не то «мамка узнает, сколько буренка на самом деле стоила»). В дальнем углу завтракала компания гномов-грузчиков (от этих доносилось только деловитое чавканье), в центре терзал «весло» вышеупомянутый музыкант, а возле двери просаживали время и деньги трое дюжих парней развязного вида – уже выпили по паре кружек, захмелели и обсуждают, где бы раздобыть сговорчивую красотку для полного счастья.

– А вон там что за девка? Может, подкатить к ней?

В спину уткнулся такой маслянистый взгляд, что я брезгливо поежилась.

– Ты что, рехнулся?! Это хвыба одного из магиков, она от него даже ублюдка прижила! – Парень смачно сплюнул и добавил еще парочку тролльих ругательств.

– Шелена! – наконец пробился ко мне встревоженный голос Катиссы. – Что случилось?

– Ничего. – Я отставила пустую кружку. Действительно, какая разница, что болтает обо мне всякий сброд? В любом случае, идти на другой конец корчмы укорачивать чей-то поганый язык глупо: слетевшие с него слова не расслышали даже за соседним столом. Будет выглядеть так, будто я ни с того ни с сего накинулась на мирного выпивоху.

– Тогда, может, уберешь клыки? – Магичка села и нетерпеливо оглянулась на дверь кухни, из которой как раз выносили нашу курицу.

– А? – Я провела языком по зубам. – Извини, задумалась. Так о чем ты хотела со мной поговорить?

Катисса соединила кончики пальцев, потом легонько постучала ими друг о друга, собираясь с мыслями.

– В общем…

Бздынн!

– Я тут подумала…

Бздынннн!

– Было бы неплохо…

Бзды-ы-ын…

Магичка, не оборачиваясь, звонко и зло щелкнула пальцами.

Бз… бамм!

Провисшая струна влажно хлопнула по доске. Тролль оторвал одухотворенный взгляд от потолка и изумленно пощипал остальные жилы – с тем же результатом.

– Наверное, от пива отсырели, – невинно предположила Катисса.

Музыкант, уже приподнявшийся со стула, по гхыр знает каким признакам (видно, ласковой-преласковой улыбочке) опознал в моей спутнице боевого мага, скривился и плюхнулся обратно.

Безник, сам взявшийся нас обслуживать, поставил поднос на стол с таким видом, словно покойница несла хозяину золотые яйца, но ради дорогих гостей ничего не жалко.

– Приятного аппетита, красавицы, – замогильно пожелал он, наполняя наши кубки вином.

– Спасибо, мы и так не жалуемся. Что стряслось-то? – без околичностей спросила я. За Безником водился небольшой грешок: если корчмарь жаждал поделиться своими горестями, то начинал он ну очень издалека, и долгожданная курица могла остыть.

– Да все с названием, ядрить его… – простонал несчастный мужик. – Бумагу вот от градоправителя прислали, чтоб к вечеру поименовал заведение хоть как-нибудь для налогов и прочей отчетности. А у меня по такой жаре голова ну вовсе варить не хочет, только трещит все сильнее!

– А чем вас «Три придурка» не устраивают? – поинтересовалась бестактная магичка.

Безник возмущенно всплеснул руками.

– Ну что вы, госпожа?! Это ж мечта первых сорока лет моей жизни и дело всей оставшейся! Ее название, – глаза корчмаря подернулись мечтательной поволокой, – должно быть звонким, как золотая монета, емким, как винная бочка, сочным, как парная телятина…

– Вот-вот, я и говорю: «Три придурка» – самое то!

Вконец разобиженный Безник сунул поднос под мышку и, позабыв на столе бутыль с вином, удалился скорбеть за стойку.

– Надо же, – проворчала Катисса ему вслед, без церемоний откручивая курице ближайшую ногу, – весь город оно устраивает, а его нет! Можно подумать, от пафосных рун на вывеске здешние отбивные станут мягче, а вина слаще… Короче, – она подняла бокал и глотком ополовинила, – Шелена, я хочу сделать тебе непристойное предложение.

Я была уже не в том возрасте, чтобы густо залиться краской, и даже не в том, чтобы с негодованием отказаться. У каждого из нас есть свои причуды, которые следует если не уважать, то хотя бы терпеть.

– Слушай, Катисса, – начала я, старательно подбирая слова, – а почему бы тебе не заняться этим с каким-нибудь… ну или какой-нибудь из коллег? Я, знаешь ли, предпочитаю традиционный способ…

– Так не получается же! – раздраженно отмахнулась магичка куриной ногой. – Что мы с тем же Мареном только ни вытворяли, как ни изгалялись… Никакого эффекта, только выматываемся, как собаки. Вчера, например, засекли всплеск, обвешались амулетами как распоследние шарлатаны, выбрали укромное местечко, залегли. Час, два… А потом – это, за три улицы. Мы туда – а она все уже, мертвая… и следы – как бритвой. Из-под самого носа выскользнул, сволочь! Ксандр утром такой разнос устроил – до сих пор, как вспомню, икается…

– Погоди, – окончательно запуталась я, – ты что имеешь в виду?

– Говорю ж, Римара возле складов ловили! – Катисса вгрызлась в курятину, прожевала и, внезапно поперхнувшись, уставилась на меня. – А ты о чем подумала?

– О том же самом, – соврала я. – Просто подробностей не знала.

– А. – Магичка помрачнела еще больше. – Мерзкая история. Провел нас как щенков! Оставил в одном из складов обманку: мертвяка с кладбища поднял, выбеленного уже – хорошо слепок ауры цеплять, своя-то давно рассеялась. Склад большой, два выхода, внутри добра до крыши навалено. Если там его ловить – разнесем все к Коврюжьей матери! Король с Ксандра бороду снимет, а тот с нас – шкуры. Вот мы и сидим, дураки, ждем, пока высунется. Мертвяк по складу шуршит, в стены тычется. А Римар тем временем, особо даже не скрываясь, прямо в борделе на полу пентаграмму черканул и заказанную девку в ней прирезал. Нет, ну каков наглец, а?! Так хозяйке «Вишенки» и сказал: мне, мол, молоденькую и румяную, чтоб жизненной силы побольше. Даже заплатил вперед, как положено…

– Но зачем ему это понадобилось?!

– Магическая сила. Он же ее тратит постоянно: на защиту от поисковых заклинаний, на уход от слежки, да и сам небось за нами шпионит… резерв не успевает восстановиться, в минус пошел. Вот Римар его и пополнил, одним махом. Небось еще и все амулеты зарядил, с-с-скотина!…

Магичка подлила вина в опустевший кубок.

– Так ты согласна?

– На что?

– Поработать приманкой, разумеется!

Вот тут-то я действительно опешила.

– Подманивать магов на оборотней?! Катисса, как ты себе это представляешь?

– Примерно так. – Магичка бросила обглоданную кость на тарелку и тщательно вытерла пальцы платком, не доверяя лежащей на столе тряпице. – Ближе к вечеру, после окончания лекций, трое магов-практиков с суровыми до невозможности лицами традиционно отправятся на поиски гнусного некроманта. Якобы. То есть пусть ищут, конечно, – чем больше крючков на донке, тем лучше. Но их задача – отвлекать внимание Римара. Потом выйду я с Мареном – ну ты ж его знаешь? – под ручку. Будем бить ренегата его же оружием: запремся в съемной комнате какой-нибудь корчмы, кинем обманки, а сами выйдем через задний ход. И только через час из ворот появишься ты: беззаботная и довольная жизнью, в белом приметном платьице, в одной руке букетик цветов, в другой корзинка…

– Радостно ею размахивать и распевать веселую песенку не надо?

– Нет, это уже перебор, – серьезно возразила Катисса. – Сделай вид, что ты просто гуляешь темными безлюдными переулками на краю города. Зуб даю: этот гад уже знает, что ты переехала в Школу, и увяжется от самых ворот. Скорее всего, какое-то время он будет следить за тобой издалека, и только с наступлением сумерек перейдет к решительным действиям…

Несмотря на опустевший кубок, мне стало зябковато. Я перетянула бутыль на свой край стола, жалея, что в ней не плещется что-нибудь покрепче вина.

– Думаю, ты нужна Римару живой, – деловито продолжала Катисса. – Ему наверняка захочется поизмываться над Вересом: прислать сначала прядь твоих волос, потом ухо, потом палец…

– А если мертвой? – Признаться, мне и предыдущий вариант был как-то не очень.

Катисса пренебрежительно отмахнулась:

– Шелена, ты же оборотень! Что он тебе может сделать?

– Что угодно и даже больше. – Увы, живучесть оборотней не всегда играла нам на руку.

– Я имею в виду, неожиданно. Признайся: скольким магам ты наставила нос… ну хотя бы за последние пять лет?

– Мне это не доставило ни малейшего удовольствия!

– Уверяю тебя: им тоже. Если уж Верес тебя завалить… в смысле, прибить не смог, то Римар и подавно не справится. Ну хочешь, мы тебе денег дадим? Из школьного фонда.

– На похороны?

– Вот уж не думала, что ты такая трусиха, – поморщилась магичка.

– Катисса, я не боюсь, – терпеливо возразила я. – То есть боюсь не за себя. Если я погибну, кто защитит моего сына?

– Вот и защищай! Пока Римар не решил, что проще добраться до него, чем до тебя.

– Нет! – вырвалось у меня. Была ли в словах магички доля правды, или она просто пыталась уговорить меня любым способом, но удар пришелся ниже пояса. – Не доберется!

– Ну хорошо, – легко согласилась Катисса. – Не до твоего драгоценного волчонка, так до любого другого. Вчера некроманту хватило продажной девки, но, если он замыслит какую-нибудь пакость, требующую больших затрат магии… маленькие дети для этой цели подходят лучше всего.

– Катисса, ты стерва!

– О да, – гордо согласилась магичка. – За это и любима. Так ты принимаешь наше предложение?

– Идите вы… к дракону под хвост! Боевые маги, называется! Сами не могут какого-то некроманта поймать, оборотня припахать пытаются… Ладно. Принимаю. Кстати, почему оно непристойное-то? – вспомнила я.

– Потому что я пообещала Вересу не втягивать тебя в эту историю, а обманывать коллег непристойно, – нехотя призналась Катисса. – И теперь он меня убьет.

– Не волнуйся, я ему ничего не скажу, – пообещала я. Не из великодушия, а из самосохранения: меня, боюсь, колдун тоже по головке не погладит.

Магичка скептически хмыкнула и разлила по кубкам остатки вина. Но пить не стала – достала из кармана каменный кругляшок амулета, стиснула в кулаке и прижала к виску. Глаза женщины остекленели, губы беззвучно зашевелились: видать, докладывала коллегам-сообщникам, что переговоры прошли успешно.

Я не удержалась – снова шевельнула ушами, на сей раз целенаправленно.

Троица захмелела еще больше, потеряла интерес к женщинам и обрела его к подвигам. Пока, впрочем, дело ограничивалось хвастливыми воспоминаниями:

– …за мешком к борозде пошел, я копать продолжаю, и вдруг откуда не возьмись – хозяин! С вилами! Нацелил их мне в живот да как рявкнет: «Ты чего это тут делаешь?!» У меня с перепугу чуть душа по ногам не потекла. Все, чего придумать смог, – ткнул пальцем ему за плечо да как заору: «Гля, дракон!»

– А я, – давясь от смеха, продолжил второй, – тем временем подкрался к нему сзади, хлоп мешок на голову! Думал, удерем, покуда выпутываться будет, а он так в нем на гряду и рухнул – видать, решил, что все, конец ему пришел! Ну, я мешочек-то стянул осторожно, набил его картошкой, да деру. Эх, жаль, тебя с нами не было, вдвое больше б уволокли…

– Так давайте еще раз сходим! – предложил иззавидовавшийся третий.

– А че? Можно! – Парни громко чокнулись кружками. – Тогда в полночь у южных ворот, эге?

Моя улыбка понравилась Катиссе еще меньше оскала.

– Шелена, да в чем дело-то?

– Не обращай внимания, я о своем… И долго мы его будем ловить?

– Думаю, до вечерних колоколов, – подумав, решила магичка. – Лучше не рисковать. Ночь – его время, к тому же по потемкам разбойников на улицах и без некромантов хватает, не хотелось бы сгоряча истратить все УМЕ[1] на какого-нибудь воришку. Эх, узнать бы, где Римар днем отсиживается! Или хотя бы Вереса привлечь… ну, Ксандра на худой конец, он тоже неплохо кошек варит… в смысле в некромантии разбирается.

– А почему Ксандра нельзя? – Ночью я как раз чувствовала себя увереннее, лишних запахов-шумов меньше.

– Ну ты же понимаешь, он директор, ему нельзя надолго отлучаться из Школы… – По тому, как смутилась и потупилась Катисса, я поняла, что Ксандр эту авантюру тоже не одобрил.

– Ладно, – вздохнула я, принимаясь за курицу. – Вечером так вечером.

А чем заняться ночью я, кажется, уже знаю.

У Безника тоже вовсю кипела мыслительная работа. Дабы усилить творческие схватки, он слонялся возле стойки, бубня под нос и яростно жестикулируя, но название упорно отказывалось рождаться. Наконец корчмарь сдался и, сердито сдернув с пустующего стола скатерть, пошел вытряхивать ее на крылечко. Красное линялое полотнище несколько раз плеснулось на ветру, оросив сбежавшихся кур хлебными крошками, а потом Безник внезапно охнул и отскочил в сторону. Потянулся было захлопнуть дверь, но не успел. Выроненная скатерть изящно осела на пол, в корчму с ревом и топотом ворвался новый «посетитель»: огромный пегий бык с болтающимся в носу кольцом. Тот самый, с рынка – то ли его наконец купили, то ли отчаялись и повели домой.

Очутившись посреди сумрачного помещения, зверь поумерил пыл, наклонил башку и начал скрести копытом пол, словно интересуясь у оказавшегося ближе всех тролля, вкусное ли тут подают пиво. Безмолвный диалог глаза в глаза длился не меньше минуты. Бык сопел все громче, потом собрался с духом и замычал, красочно описывая, чего он сейчас тут со всеми сделает. Тролль немедленно огрел его по лбу бздынном, и пока ошеломленная скотина пыталась понять, что это было и продолжает быть (немузыкальный инструмент застрял между рогами), нырнул под стол и поставил его торчмя. Бык неуверенно боднул выросший перед ним забор, попятился, свернул несколько стульев, решил, что его подло атаковали сзади, и заскакал по корчме, взбрыкивая ногами, как не шибко умелая, но старательная танцовщица. В роли пышной юбки выступал длинный хвост с сосульками навоза. Восторженные зрители жались к стенам, норовя прошмыгнуть вдоль них к дверям.

Тут до корчмы наконец добежал владелец быка.

– А ну иди сюда, глупая скотина! – злобно гаркнул он с порога.

Бык послушался. Селянин почему-то не обрадовался, проворно развернулся и, поддетый под зад бздынном, улетел в лужу перед забором. Подсохшие струны пропели ему вслед что-то траурно-извиняющееся.

Расправившись с владельцем, бык (чтоб его живодер побрал!) не помчался улучшать породу окрестных коров, а вернулся в корчму степенной походкой победителя. Широким взмахом языка сгреб в пасть четверть хлебной ковриги, лакнул разлитое по столу пиво, почесал бок об опорный столб в центре корчмы – и тут заметил нас с Катиссой, продолжавших как ни в чем не бывало сидеть за столиком в углу.

За себя не ручаюсь, но в лице магички не дрогнул ни один мускул, а из зажатого в руке бокала не расплескалось и капли.

– Нет, я еще понимаю – упиться в корчме до скотского состояния, – меланхолично сказала Катисса и метко выплеснула вино под копыта пятидесяти пудам летящей на нас говядины. Алый сгусток раскатался по доскам в широкую ледяную дорожку, передние ноги быка скользнули на свидание к задним, и ошеломленное животное со всего маху грохнулось на грудь, а затем на бок. Острый кончик рога мелькнул в пяди от сапога магички. – Но чтобы приходить уже в нем?!

С быка мигом слетел весь задор. Даже не пытаясь подняться, животное задрало голову и жалобно заревело, призывая богов в заступники бедному маленькому теленочку, жестоко обиженному коварными людьми.

Из-под стола неспешно выбрался тролль. Подошел к быку, уверенно ухватился за ручку бздынна и выдернул его из рогов. «Скот» фыркнул, но не шелохнулся.

Тролль хмуро осмотрел инструмент, показал быку кулак и, закинув бздынн на плечо, вышел из корчмы.

– Эй, хозяин! – Катисса требовательно стукнула кубком по столу. – Еще вина!

Безник робко высунулся из-за стойки, полюбовался учиненным разгромом, застонал и сполз обратно.

– И обслуживание здесь ужасное, – пробормотала магичка, отодвигая стул. – Зато, надо признать, веселье бьет хвостом… тьфу, ключом. Так до вечера, Шелена? Я тебе свистну, когда будем готовы.

– Да, хорошо. – Я тоже не горела желанием тут засиживаться и опасливо обошла быка по как можно большей дуге.

Проходя мимо стойки, Катисса небрежно кинула на нее пару золотых. Из-за столешницы высунулась дрожащая рука, нащупала мзду и даже сумела вяло помахать нам на прощание.

Из «белых платьиц» у меня имелась только ночная сорочка, малопригодная для прогулок по столице. Не объяснять же каждому встречному стражнику, что я ловлю преступного некроманта, а вовсе не сбежала из храмового приюта для блаженных (чем убедительнее я буду это доказывать, тем более настойчиво меня подхватят под локотки и туда препроводят). К тому же всецело полагаться на защиту магов я, разумеется, не собиралась. Переворошив немногочисленную, собиравшуюся в спешке одежку, я остановилась на свободной рубахе, штанах и легких башмаках, из которых, чуть что, несложно выскочить.

Магичка поворчала, мол, издалека меня будет плохо видно, на что я невозмутимо заявила: «Так держитесь поближе». Сошлись на том, что я вплету в косу ярко-голубую ленту. Марен предложил дополнительно подвесить на нее магический «маячок», но Катисса, поразмыслив, отказалась от этой идеи: Римар мог его почуять.

– Вы еще кирпич мне туда подвесьте, – едко посоветовала я. – Все больше проку, чем от ваших заклинаний: как мотну головой…

Маги обиделись, насупились и, скороговоркой повторив указания, скрылись за воротами. Я выждала условленные полчасика, потом еще минут десять для верности. Хоть бы Верес меня из окна не заметил! В его аудитории они выходят на другую сторону, но мало ли – пройдет по коридору, случайно глянет…

– Эй, Шелена! – Выскочивший на крыльцо Рест понятия не имел, насколько я ему не рада. – А где Рыжая?

– А что?

– Да так, у меня сейчас перемена, мог бы выгулять… помочь тебе немножко.

Я чуть не прослезилась от благодарности.

– Спроси у дракона, он ее последним видел. – Я развернулась к пещере, приставила ко рту ладони и заорала: – Ры-ы-ычарг! Ящерица плешивая! Тут к тебе снова насчет баранинки!

«Помощник» мигом растерял трудовой пыл и, не попрощавшись, юркнул обратно в Школу.

– Люблю детей – они такие вкусные! – с чувством пробормотала я, приоткрывая створку ворот. Где собака, я действительно не знала, зато совсем недавно видела дракона, улетающего в сторону леса. Раздобрел, гад, на школьных харчах, пузо ниже лап висит.

Я усмехнулась, представив, как костерят меня заждавшиеся маги, и шагнула за порог.

Самым надежным (по мнению людей) и самым идиотским (с моей точки зрения) способом охоты на нежить была овечка, привязанная на лесной опушке. Волк и тот сообразит, что она блеет там неспроста! Замена жертвы на младую деву (вопившую почище овечки) немного улучшала дело: вурдалак или упырь могли потерять голову от жажды крови и кинуться на приманку. Однако с истинным оборотнем вроде меня такие штучки не проходили. Куда веселее вычуять засевшего в кустах охотника, подкрасться со спины, закрыть ему глаза лапами и кокетливо поинтересоваться: «Угадай, кто?» (после чего обычно выяснялось, что вопли жертвенной девы – не предел человеческих возможностей).

Мы же имели дело с хитрым, умным, хладнокровным и переполненным магией некромантом, уже неделю наставляющим нос столичным магам. Бросаться на меня с боевым кличем и пульсаром наголо он точно не станет. Катисса тоже так считала. Римар наверняка применит что-то изящное, редкое и не оставляющее следов. Но такие сложные заклинания мгновенно не плетутся, на это чародеи и рассчитывали. Как только они почуют всплеск магического поля – тут же кинутся туда, попутно оповестив коллег.

Время шло, я – тоже. Сначала – к центру города, потом свернула в тихую улочку и побрела куда глаза глядят, стараясь не лезть в совсем уж глухие трущобы или, напротив, людные места. Надо было все-таки взять корзинку – купила бы ниток в попутной лавчонке, связала Ройму теплую безрукавку и штанишки на осень. Все равно по полдня сижу-скучаю. Но тащить клубки в руках не хотелось, как и швырять их в грязь, если придется драпать без оглядки.

У меня уже начали уставать ноги, а некромант все не желал щеголять мастерством и коварством. Солнце скрылось за крышами, и хотя небо над ними оставалось светлым, между домами начал копиться ночной сумрак, а роющиеся в мусоре вороны уступили место крысам. От главного старминского храма донесся заунывный колокольный звон, призывая верующих на вечерние моления. Стыдно признаться, но я вздохнула с облегчением. Все, конец охоте! Как раз и до Школы отсюда недалеко, четверть часа ходьбы.

Я непроизвольно ускорила шаг, хотя чего тут уже бояться? Улица, правда, длинная и пустынная, но невдалеке слышны голоса, да и на окнах еще ставни не закрыты. Либо Римар засек-таки магов, либо предпочел потратить бесценное злодейское внимание на кого-нибудь более достойного. Даже обидно как-то…

В следующее мгновение мне с вопиющей наглостью набросили на голову мешок, одной рукой зажали поверх него рот, второй (точнее, чем-то подозрительно похожим на кинжал) угрожающе кольнули между ребер, отбивая охоту брыкаться, и рывком втянули под арку.

Ситуация была, мягко говоря, неприятной. Проулок – узким и грязным, а стена, к которой я прижималась лопатками – холодной и сырой.

Стоящий напротив некромант тоже выглядел не шибко довольным. Как и мои «защитнички», угрюмо сопящие рядом.

– И что же вы тут делаете в столь поздний час? – вкрадчиво поинтересовался злодей, переводя взгляд с одной понурой физиономии на другую и третью.

– Сам не видишь, что ли? – не выдержала Катисса. – Римара ловим!

Я внутренне ощетинилась. Ну, сейчас нам мало не покажется! Да, Верес прав, у нашего плана были… э-э-э… некоторые недочеты, но зачем сообщать о них таким способом?! У меня до сих пор ноги подкашиваются, хоть со стороны и незаметно, Марен вообще белый как полотно, даже Катисса пришибленно ссутулилась. Если колдун вдобавок примется честить нас во все корки, у меня тоже найдется что ему припомнить! Можно подумать, я не волнуюсь, когда он исчезает на месяц кряду – в глухих лесах, где, случись что, даже костей не найдут! Но я же ему ни слова не говорю, каждый волен решать за себя…

– А-а, – глубокомысленно протянул Верес, складывая мешок. – Ну извините, что помешал. Шел, ты когда… если освободишься, подожди в комнате, ладно? У меня через пять минут практикум начинается, вернусь ближе к полуночи.

И, вежливо кивнув коллегам, растворился в воздухе. Ох, лучше бы ругался!…

– Ладно, – наконец кашлянула Катисса. – Пошли обратно. Завтра… продолжим.

– Разумеется, – поддакнула я. – Только приманкой на этот раз будешь ты!

Магичка помрачнела еще больше, став похожей на надгробную статую.

– Так ведь шаккарец специализируется по оборотням, – попытался утешить ее, а заодно и себя Марен. – Он знает, чем отшибить им чутье, да и Шелену хорошо изучил. К тому же «Ласки» наверняка глотнул, для скорости реакций.

– Верес и без эликсиров пульсар на лету ловит, – с досадой отмахнулась Катисса. – Можно подумать, его самого оборотень в детстве покусал. Бешеный!

– Оказать тебе такую же услугу?

Магичка почему-то не пожелала воспользоваться моим любезным предложением, ускорив шаг. Марен, напротив, замешкался, так что к Школе мы подошли поодиночке и с большим отрывом.

Все мы прекрасно понимали: то, что удалось одному некроманту, сможет проделать и другой.

На ночь школьные ворота запирались наглухо – мышь не проскочит. Просить у вахтера ключ я не рискнула: может, и даст, но непременно доложит Ксандру. Дремавший в кресле старичок и так подозрительно встрепенулся, когда я, на цыпочках прокравшись мимо, взялась за ручку двери. Небось какое-нибудь заклинание на нее наложил, сторожевой пень! Пришлось соврать, что не могу уснуть: беспокоюсь за, хм, одного преподавателя, канувшего в ночи с оравой адептов, горящих желанием увидеть настоящего кладбищенского упыря (до того момента, пока действительно его увидят). Так что лучше я его у ворот подожду.

Вахтер понимающе зевнул и щелкнул пальцами – не то снял дверное заклятие, не то они у него просто хрустели в суставах от старости и это был жест «ладно уж, проходи».

Хоть бы действительно не нарваться на Вереса! До полуночи оставалось всего ничего, я легла вздремнуть перед вылазкой и чуток проспала.

Перелезть через забор в звериной ипостаси плевое дело, однако тогда во двор выскочит не только вахтер, но и все боевые маги. В лучшем случае обругают, в худшем – оплачут: чародеи нынче нервные, гарпиями напуганные. Верес говорил, что после вчерашнего инцидента охранные заклинания спешно обновили и к забору мне даже прикасаться не стоит.

Впрочем, у меня в запасе была еще кой-какая идея.

– Эй, есть кто дома? – Взывать напротив входа в пещеру я не стала, выглянула из-за угла.

– Опять ты?! – ворчливо дохнула темнота, зажигая желтые глаза. Почему-то две пары, большие и маленькие.

– Гав-гав-гав! – кинулись навстречу последние. Я поспешно выставила локоть, мешая Рыжей обслюнявить хозяйкино лицо.

Следом за собакой из пещеры высунулся дракон, отрезав мне путь к отступлению.

– Ну, какую гадос-с-сть ты з-с-садумала на этот раз-с-с?

– Почему сразу гадость? – Сохранять невозмутимый вид, когда на тебя с расстояния аршина дышит огромная, сроду нечищенная пасть, не так-то просто. – У меня к вам небольшая просьба.

– Я же говорю – гадос-с-сть! – Рычарг явно проснулся не в духе. Впрочем, после знакомства с несколькими драконами я начала склоняться к мысли, что это их нормальное состояние.

– Могу и не просить. – Я потеребила собаку за густой воротник, радуясь, что есть чем занять руки. – У меня тут возникла идея насчет восстановления вашего доброго имени… но если вам это безразлично, то извините за беспокойство.

Рычарг выбрался из пещеры целиком, заинтересованно выгнул спину и обвил лапы хвостом, как кот у мышиной норы.

– А поподробнее?

Врать такому матерому дракону было бесполезно, да я и не собиралась.

Идея пришлась Рычаргу по душе. Он даже соизволил одобрительно хмыкнуть и уточнил:

– И чего ты от меня хочеш-ш-шь? Чтобы я тебя туда отнес-с-с?

– Нет, будет вполне достаточно, если вы сядете возле стены и поднимете над ней голову.

Дракон поглядел сначала на ограду, потом на меня – куда уважительнее.

– А не рас-с-сшибеш-ш-шься?

Я клыкасто ухмыльнулась.

– Хорошо, лезь, – помедлив, разрешил Рычарг, оттопыривая переднюю лапу ступенькой, а сложенное крыло – поручнем. Вскарабкаться по гребенчатой шее тоже не составило труда.

Глядеть вниз и примеряться я не стала, сразу спрыгнула.

– О-ох!

– Ч-ш-што? – встревожился дракон.

– Ничего. – Слегка себя переоценила – заплыла жирком от спокойной жизни.

– Воз-с-свращатьс-с-ся-то как будеш-ш-шь?

– Постучусь в ворота, – не стала злоупотреблять его добротой я. За стеной громко обижалась Рыжая, которой не позволили принять участие в неурочной и, несомненно, веселой прогулке. – Гшыха! Цыц! Жди меня там!

Собака разразилась совсем уж тоскливым воем. Пришлось поскорее убираться от Школы – в сторону леса, где можно без помех сменить ипостась и мчаться к городским воротам на всех четырех.

К встрече заговорщиков я безнадежно опоздала, но вынюхать следы не составило труда: парни прошли здесь меньше получаса назад. Впрочем, я все равно не собиралась заступать им дорогу с надрывным «одумайтесь, грешники!». Может, с религиозной точки зрения и правильнее предотвращать зло, но с житейской – наказывать его куда интереснее!

Когда я добралась до места, а именно деревеньки в версте от Стармина, на одном из ее огородов вовсю кипела работа. Самый трудолюбивый хозяин не развил бы такой прыти, как ночные гости. Полюбовавшись на это дело (один копает, другой складывает, третий в поте лица вытаптывает на разрытом «драконьи» следы»), я прокралась к стоящей поодаль, за яблоневым садиком, избе, стукнула в ставень и негромко, но внятно прорычала в дырочку-сердечко по центру:

– Эй, мужик! Это твои родные картошку по холодку окучивают или чужие воруют?

Спустя неполных три секунды на крыльцо выскочил разъяренный селянин с кочергой наперевес. Покрутил головой, доброжелателя не обнаружил, зато убедился в правдивости его слов.

– Ах вы, упыри шелудивые, чирьев вам в задницы! Да я сейчас из вас самих драников наделаю!

Я рассчитывала, что застигнутые врасплох грабители в ужасе покидают мешки и кинутся наутек, а там уж я позабочусь, чтобы они добежали до города быстрее почтовых лошадок. Но из парней еще не успел выветриться хмельной задор, к тому же расклад один на троих показался им неубедительным. Хозяин не успел даже замахнуться кочергой, как ее вырвали из рук, а самого сгребли за грудки и приготовились исцелять от бессонницы кулачным методом.

Пришлось вмешаться добру и справедливости.

– Оборотень! – возопил селянин, и не только перестал вырываться, но и попытался влезть к державшему его грабителю на руки.

– Нашел дурачков! – презрительно хмыкнул тот.

– А-а-а! – возразили подельники, глядевшие в ту же сторону, что и хозяин огорода.

– У-у-у! – охотно поддержала я, для вящего эффекта вставая на задние лапы и распахивая передние.

После чего в огороде стало тихо-тихо. Я захлопнула пасть и озадаченно уставилась на три живописно разлегшихся в ботве тела. Селянин на этот раз оказался поустойчивее – сказалась закалка «драконом».

– М-м-может, к-к-картошечки в-в-возьмете? – проблеял он, тыча пальцем в оброненный грабителем мешок.

Я выразительно покрутила когтем у виска, а потом неожиданно подумала: «Почему бы и нет? Не все ж Вересу продукты в дом таскать!»

Навскидку в мешке было около пуда. Влезло бы и больше (мелькнула подленькая мысль – эх, поторопилась я с выходом!), зато тащить удобно, забросив на спину и придерживая зубами за длинную горловину. Надеюсь, мужик, спровадив «избавительницу», не растеряется и повяжет воришек. А то вид у него был такой, будто сам вот-вот рядом уляжется.

Нет, все нормально, ишь как позади заорали: кажись, соседи на помощь примчались.

Я с чувством выполненного долга прибавила ходу. Куда только эту картошку девать? Домой – если в обход, по окраинам, – тащить далеко, а напрямую – опасно. Стармин не Выселок, тут так просто по улицам не побегаешь: центр ярко освещен и народу там полно даже среди ночи. В Школу? Хороша же я буду, заявившись к воротам с грязным мешком сомнительного происхождения! Ладно, припрячу пока на опушке под хворостом – там, где сейчас лежит моя одежда.

Сверху в мешке оказалась еще и морковка. Поворошив ее рукой (фунтов пять, не чета базарному пучку!), я завязала горловину и запихала добычу поглубже в кусты. Выпрямилась, принюхалась. Ветер петлял по полю между лесом и Школой, как заяц: то слева налетит, то справа. Чародеи его с погодной вышки гоняют, что ли? Обнесенное забором здание о трех башнях казалось в темноте крепостью, охраняющей подступы к Стармину. Но, думается мне, через десяток-другой лет растущая столица проглотит ее вместе с полем, а то и лесом. Будет Школа посреди города стоять, на горе мирным жителям.

Когда я проходила мимо пруда, в котором днем плескались одуревшие от жары адепты, ветер в очередной раз поменял направление, ударив прямо в лицо. Запах, который он с собой принес, заставил меня с рычанием вскинуть голову и увидеть приближающийся пульсар, темно-синий с белой лучистой окантовкой. Летел он как-то странно, слишком высоко и медленно, но я предпочла сначала броситься в пруд, а уж потом, краем глаза, заметить, как комок вспыхивает и взрывается сотней светящихся нитей.

Магическая сеть коршуном упала вниз, но я была уже далеко. То есть глубоко.

Вопреки опасениям, пруд оказался кристально чистым – видать, маги расстарались. Сквозь саженную толщу воды даже просвечивало яркое пятнышко луны.

Как любая порядочная нечисть, я могла минут пять обходиться без воздуха. В звериной шкуре еще дольше, но, как говорится, ипостаси на переправе не меняют.

Зеркальная поверхность над головой внезапно заискрилась и полыхнула: некромант не собирался ограничиваться одним пульсаром. Надежда пересидеть его под водой лопнула, как вырвавшийся изо рта воздушный пузырь. Кожу начало противно пощипывать, в волосах словно закопошились клопы. Что он теперь-то делает?!

Вода помаленьку перестала светиться, но не успела я обрадоваться, как в ушах противоестественно булькнуло:

– Вылезай.

Голос был спокойный и до отвращения уверенный. Еще бы: пруд маленький, даже камышей нет, деваться мне некуда. Либо сдамся на сомнительную милость ренегата, либо назло ему задохнусь сама, уже через одну-две минуты.

Вынырнув, я кое-как сдержала кашель. Помирать, так с честью!

– Подойди.

Я нехотя побрела к стоящему на берегу некроманту. Тот не торопил, но и не сводил с меня сосредоточенного взгляда, словно рыбак, подтягивающий к лодке подсеченную щуку.

Наконец-то я увидела неуловимого преступника во плоти, а также в сером долгополом плаще и сапогах. Выглядел Римар лет на тридцать, что, впрочем, не говорило о его истинном возрасте почти ничего (разве что не меньше). Эльфийская кровь больше повлияла на его фигуру, высокую и худощавую, чем на черты лица. Разрез глаз обычный, нос крупный, с хищной горбиной, губы полноватые, но это скрадывают аккуратно подстриженные усы. Я бы даже назвала Римара красивым, но обстановка как-то не располагала к комплиментам.

Некромант, в свою очередь, рассмотрел меня, бесцеремонно повертев за подбородок (я сохраняла презрительное молчание, стараясь даже не дышать без крайней надобности), и остался весьма доволен.

– Иди в Школу и убей своего любовника-шаккарца, – велел он и… отступил в сторону, давая дорогу.

Язвительное «а сам боишься?» застряло у меня в глотке. Неужели Римар всерьез рассчитывает, что я вот так запросто пойду и выполню его приказ?! Или он мне телепатическое внушение сделал, как увижу Вереса – так брошусь? Но разве они на нечисть действуют? Если да, то почему ими другие маги не пользуются? Такой бы козырь был: поймал одного упыря, заколдовал и натравил на остальных…

Я нерешительно сделала шаг, другой, тщетно напрягая слух: некромант не шевельнул ни пальцем, ни губами. Или просто ждет, пока отойду подальше? А может, надеется, что я кинусь наутек, как «отпущенная» кошкой мышь, и он вволю со мной наиграется? Гхыр тебе!

Оглянуться я рискнула только у самых ворот. На берегу пруда никого не было, но союзник-ветерок подсказал, что маг скрылся в лесу. Хоть бы он мою картошку не нашел… боги, о чем я думаю?!

Я потянулась к бронзовой колотушке, но ворота оказались мало того что не заперты – приоткрыты! Неужели Верес забыл запереть по возвращении? Он скорее голову на кладбище забудет, да и вахтер бы спохватился.

Если бы сидел на месте, конечно.

Я растерянно огляделась. Нет, борьбы тут не было, да и чужаков тоже – старичок отлучился с поста по своей воле. Куда это ему приспичило среди ночи? Или именно что приспичило, схватился за штаны и скорей во двор? Так нужник возле крыльца, а не за воротами.

Окликнув недобросовестного стража и не получив ответа, я бегом поднялась по лестнице, но в комнате меня ожидало очередное разочарование. Верес вернулся с практикума – по крайней мере, его куртка, сумка и лопата, – и снова куда-то ушел. Ксандру докладываться, что ли? Неужели до утра потерпеть не мог… или случилось чего? Прогуляюсь-ка и я до кабинета архимага, все равно после моего сообщения все там соберутся!

Я свернула за угол и испуганно прянула обратно. Потрясла головой, сердито на себя рыкнула и снова двинулась вперед.

Посреди коридора, напротив двери Катиссы Лабской, стояло чучело грифона. С ошейника свисал обрывок цепи, звеньев пять.

– Очень смешно, – пробормотала я, на ходу размышляя, предупредить магичку об очередной шалости адептов или обойдется. Конечно, эта особа так просто в обморок не рухнет, но ценный экспонат может серьезно пострадать. Тем более что новолуние еще не кончилось.

Нет, сейчас не до Катиссы. Я сердито хлопнула грифона по крупу, словно предлагая посторониться, уступая дорогу.

Чучело вздрогнуло и с хрустом развернуло ко мне башку. В ничего не выражающих глазах-стекляшках отразился лунный свет. Клюв щелкнул, будто кузнечные клещи, я еле успела отскочить.

– Эй, что за шуточки?!

Тварь распахнула крылья и вытянула вспушенную шею, но из глотки вырвался только глухой шелест. Зато удар хвостом по полу получился вполне себе хлестким и вразумительным.

Больше не задавая глупых вопросов, я развернулась к окну. Третий этаж, до земли саженей шесть… но прыгать из него я и не собиралась. По крайней мере, вниз. Широкого школьного коридора хватило шагов на пять, как раз чтобы взять нужный разгон, подскочить и уцепиться за карниз для занавесей. Я поджала ноги (по пяткам мазнуло жесткими упругими перьями, раздался звон стекла и вой ветра), потом попыталась забросить их наверх, однако ореховая жердина была рассчитана для подвешивания тряпок, а не оборотней. В следующий миг она сломалась пополам и, выскользнув из приколоченных к стене крюков, рухнула на пол.

Когда я, безудержно чихая, выпуталась из тяжелых, пыльных полотнищ, грифона в коридоре уже не было. Да и летать он, как выяснилось, не умел: на земле под окном красовалось огромное желтое пятно, прекрасно различимое даже человеческим глазом. Я слегка сощурила звериные и убедилась, что это опилки, высыпавшиеся из лопнувшей от удара шкуры. По бокам трагично раскинулись белые крылья.

Так это все-таки чучело? Но какого гхыра?!

Последнюю фразу я произнесла дуэтом с Катиссой, перевесившейся через подоконник рядышком. Из верхней одежды на магичке были только серьги, все остальное просвечивало насквозь, и без того отличаясь небольшими размерами. Зато на ногах у Катиссы красовались высокие сапоги с частой шнуровкой – не то она в них спала, не то выдрессировала обувь саму надеваться на ноги, как только хозяйка спустит их с кровати. Если вчера магичка выскочила в коридор в таком же виде, то адепты, пожалуй, сочли, что игра стоила свеч.

– Миленький у вас пеньюарчик, – не удержалась я. К останкам грифона подлетело рыжее пятнышко и принялось злобно их облаивать.

– А сама-то? – Катисса брезгливо поморщилась и отодвинулась.

– На меня, между прочим, Римар напал! – мстительно сообщила я.

– Где?!

– Возле школьного пруда.

– Скажи еще, что ты его там же и утопила, – презрительно фыркнула магичка. – Или, хо-хо, пожалела и отпустила?

– Вообще-то это он меня отпустил, – озадаченно призналась я. – Даже школьные ворота открыл.

– Собственноручно, с поклоном? – продолжала издеваться Катисса.

– Нет, но он как будто знал, что они не заперты!

– Заперты.

– Да нет же, я только что в них вошла!

– Сама погляди. – Магичка ткнула пальцем в окно. Створки действительно были плотно сомкнуты, поперек лежал внушительного вида засов.

– Тогда где я так изгваздалась, а? – Я демонстративно растопырила руки в мокрых рукавах.

– Понятия не имею, – честно сказала Катисса. – Может, ты в драконью поилку упала? Дыхни-ка…

– Слушай, чародейка, – рыкнула я ей в лицо, потеряв терпение, – ты не перед сопливой адепткой выделываешься! Я тебе в мамаши гожусь, так что будь добра не хамить!

– И сколько же тебе лет? – скептически поинтересовалась магичка.

Я сказала.

– Ха! – Катисса в запальчивости назвала чуть большее число.

– Врешь, ты на три года меня младше! – Первый раз вижу, чтобы женщина, называя свой возраст, солгала в сторону увеличения. Я и то парочку скинула. – Мне Верес сказал.

– Ну все равно, про мамашу – это перебор, – смущенно проворчала магичка. – А вот «две старые перечницы» – в яблочко! Ладно, заходи и выкладывай, что там у тебя стряслось. Только с начала и по порядку.

На сей раз Катисса слушала меня гораздо внимательнее, заставив подробно описать некроманта. Долго пытала вопросами: глядел ли он мне в глаза? Сколько секунд? Мало…А в руках у него никакого амулета не было? Ничего надеть на шею не пытался? Вообще – прикасался? Куда?

Изучив оскверненное Римаром место, магичка с сожалением признала, что никаких изменений с ним не произошло. Отстранилась, растерянно потеребила сережку, и внезапно расхохоталась. Слегка истерично, но искренне:

– Оооо, тха ир… кажется, я поняла… гхыр, кому рассказать – не поверят!

– Во что?

– Римар не знает, что ты нечисть! Он решил, что ты… утонула! То свечение воды – побочный эффект обряда некроэксгумации!

– То есть он принял меня…

– За зомби! Мертвяка безмозглого! Поднятого его волей и беспрекословно ему повинующегося! Какая чудесная идея: разорвать врага зубами его же возлюбленной или заставить Вереса убить тебя, пусть уже и дохлую!

– Пока что я очень даже живая, – огрызнулась я. Затея некроманта и Катиссин восторг по этому поводу были мне не шибко приятны. – Но как он мог так ошибиться?!

– Дорогая моя, если пять минут под водой просидеть и вылезти оттуда, даже не кашлянув, в твоей кончине ни у кого сомнений не возникнет!

– А может, я маг?

– А может, ты русалка? – передразнила Катисса. – Небось встала перед ним, как сейчас: лицо белое, зрачки в щель, клыки нараспашку! За кого еще он мог тебя принять?

Картинка действительно нарисовалась неприглядная. Меня начала колотить дрожь – не то из-за мокрой одежды, не то из-за запоздалого шока.

– Римар уверен, что Верес ненавидит оборотней, – продолжала Катисса, без малейшего смущения стягивая пеньюар (смотреть там действительно было не на что, госпожа боевой маг обладала фигурой хлыста: мускулистый живот рельефнее груди) и подхватывая со стула красную шелковую рубашку, – и уж плодить-то их точно не будет. Сходи-ка тоже переоденься, а то и впрямь загнешься – от воспаления легких.

– Давай я лучше ипостась сменю.

– Лучше для кого? – подозрительно уточнила Катисса.

– Для дела! У меня тогда и нюх острее, и слух. От ваших-то заклинаний толку пшик: то гарпии по Школе летают, то грифоны бегают, то некромант как к себе домой ногой ворота распахивает…

– Погоди-погоди… – Захваченная какой-то идеей магичка разжала пальцы, и почти уже натянутые штаны свалились к ее щиколоткам. – Если Римар действительно подобрал отмычку к сторожевому заклинанию и открыл ворота – что помешало ему войти?

– Вообще-то он к лесу шел.

– Да – но откуда? – Катисса явственно побледнела. – О боги… А что, если он уже неделю живет в Школе, у нас под носом?!

– Под видом адепта? И исправно посещает лекции?

– Нет, это исключено, – подумав, возразила магичка, снова берясь за штаны. – Сколь бы качественный морок он не наложил, школьные заклинания разъедят его за минуту-другую – иначе адепты-отличники сдавали бы экзамен по пять раз, за половину группы. Но прокрасться в Школу ночью…

– Надеясь, что ему навстречу никто не попадется? Тот же вахтер.

– Которого, по твоим словам, на посту нет.

– Это сейчас, но ведь Римара чуть ли не ежедневно видели в городе, да и ночью, по твоим словам, он не дремлет! Он что, туда-сюда шастает?

– Гхыр его знает. Я уже ни в чем не уверена, – пробормотала магичка, вешая за спину ножны, – и понятия не имею, зачем он так вызывающе себя ведет. Пробрался бы тихонько в Школу, убил нас…

– Всех?! – Я живо представила гору трупов, увенчанную Ксандром, и кровожадного некроманта, в изнеможении лежащего у ее подножия.

Катисса смутилась и, напоследок глянув на себя в зеркало, проворчала:

– Ладно, пошли к директору.

– Нет, это уже не смешно! – возмутилась магичка, потряхивая отбитой о дверь рукой.

– А где его спальня? – Я принюхалась у щели, но директорский кабинет мало чем отличался от проходного двора. К тому же в коридоре недавно пошуровала шваброй уборщица, окончательно перемешав запахи и добавив к ним мощную волну плесневелой тряпки.

– Там же, примыкает к приемной.

– Может, спит и не слышит? – покривила я душой. Поднятый Катиссой шум разбудил бы и медведя в заснеженной берлоге. Но уж очень не хотелось разыскивать Ксандра по всей Школе.

Магичка с сомнением поглядела на дверь.

– Как отчет ему какой задолжаешь, так даже на цыпочках мимо кабинета не пройти, а тут внезапно оглох?

– А телепатически ты с директором или Вересом связаться не можешь?

– Могу. С трех саженей. В этой треклятой Школе колдовать – как по бурелому на телеге кататься. – Катисса досадливо притопнула каблучком. – Слишком много помех и ограничений! Где же мои дорогие коллеги, так их растак?!

– Давай начнем с ворот, – предложила я. – Хотя бы узнаем, в Школе ли они вообще.

– Ты сможешь это определить? – оживилась магичка.

– Постараюсь. Если они не телепортировались.

– Нет, воротами вынуждены пользоваться даже архимаги – иначе на гхыра нам такая ограда?

Я скромно промолчала.

– Закрой глаза, если боишься. – Левой рукой Катисса вцепилась в мой загривок, а указательным пальцем правой залихватски очертила круг над головой.

В следующую секунду мы стояли у ворот и от наших ног расползался голубоватый, пахнущий ванилью дымок.

– Предупредить трудно было?! – возмутилась я, вырываясь и отбегая в сторону.

– Я и так сказала на два слова больше, чем надо, – огрызнулась магичка.

– И какие же лишние?

– Все. Обычно я говорю: «Жбырр фтоп!» – Если в предках госпожи Лабской и не было троллей, то они с восторгом бы ее удочерили. – Нюхай давай!

– Старая перечница! – рыкнула я, но послушно наклонила морду к земле. Хватило минуты, чтобы с уверенностью заключить:

– Они здесь, в Школе.

– А чего голос такой мрачный?

– Все трое.

Катисса зло сплюнула под ноги.

– Ты же говорила, что Римар ушел в лес!

– Значит, вернулся. – Я встала на дыбы и обнюхала дверное кольцо. – И ворота за собой закрыл. Свежих следов Ксандра тут вообще нет, зато адептов целое стадо потопталось…

– Еще бы, сегодня у двух групп практикумы – некромантия и боевая магия. Обычно преподаватели договариваются и совмещают занятия – некромант поднимает, практик укладывает. Но Верес с Хораном в натянутых отношениях. Как-то поругались на ученом совете, так что, наверное, по отдельности ходили… ладно, гхыр бы с ними – где Римара искать?

– А не Ксандра? – Вообще-то я бы с куда большей охотой поискала Вереса, чей запах призывно щекотал опущенный к земле нос. Эх, надо было не связываться с магичкой и ее дурацкой телепортацией, а попытаться взять след от двери нашей комнаты, авось колдун вышел из нее уже после полуночной уборщицы. – Вот что, Катисса, ты как хочешь, а я возвращаюсь в Школу и…

– Постой-ка, а это что? – перебила магичка, вынудив меня повернуть и задрать морду.

На третьем этаже полуразрушенной башни мерцал маленький желтоватый огонек.

– Строители, наверное, – неуверенно предположила я.

Единственная искорка на фоне черной каменной громады выглядела исключительно зловеще. Особенно с учетом незваного гостя.

– Какие, к лешему, строители в середине ночи?! Они вечернего звона почище храмовых фанатиков ждут, чтобы все побросать и смыться! Пошли проверим.

– Нашла дурочку! – Я клацнула зубами на ее протянутую руку. – Ты у нас маг-практик – вот и иди, практикуй, а мне шкура еще дорога.

– А вдруг, – коварно сощурилась госпожа Лабская, – там сейчас идет смертельная битва между Вересом, Римаром и Ксандром? И им позарез нужна наша помощь?

– Что-то не похоже. – Больше всего огонек напоминал пламя свечи, с которой неспешно брели по коридору. Вот ночной гуляка завернул за угол, и искорка исчезла. – Разве что они там в кости режутся.

– Ну проводи меня хотя бы до лестницы, тебе что, сложно? – резко сменила тон магичка. – Скажешь, поднимался Римар по ней или нет, и можешь спокойно праздновать труса!

– Я-то не боюсь, – огрызнулась я. – А вот с какого перепугу магистр боевой магии ведет себя как адептка, впервые выехавшая на тракт?

– Прежде чем мчаться к директору с докладом, надо разведать что-нибудь более стоящее, чем твой поджатый хвост, – надменно отмахнулась Катисса.

– А Римар на территории Школы не считается? Так, погреться зашел, попьет чайку в башне и уйдет?

– Пока что «видела» его только ты.

– То есть ты мне не веришь?! – Я вздыбила шерсть и с рычанием двинулась на магичку. Та изображала невозмутимость до расстояния в полшага, потом не выдержала и попятилась.

– Дошли бы уже, пока ты мнешься и ноешь.

– Что я слышу! Госпожа Лабская разучилась телепортироваться?

– Слишком большой риск, – процедила Катисса. Было видно, что ей очень хочется сказать мне в ответ какую-нибудь гадость, но магичка боится спугнуть и без того хлипкий командный дух. – Во время войны башня сильно пострадала, мы долго совещались, не отстроить ли ее вообще заново, но подсчитали, что отремонтировать все-таки дешевле выйдет. И теперь там все в лесах и строительном мусоре, я не уверена, что смогу между ними вписаться.

– Ладно, – сделала ответную уступку я. – Но только до лестницы! Потом я иду к директору.

– Конечно. – Катисса оскалилась не хуже оборотня.

Я не присутствовала при штурме Школы, но можно было подумать, что в башню запустили огромным валуном, который снес крышу, провалился внутрь, скатился по лестнице, круша перила и сминая ступеньки, и выломился сквозь стену первого этажа. В итоге у башни появился отдельный вход – точнее, здоровенная неровная дыра, которую из соображений удобства не торопились заделывать, таская через нее камни и балки. Сами строители пользовались обоими входами, какой ближе окажется – к праведному гневу уборщиц и вахтера.

Одной башней разрушения не ограничились, пострадал весь угол Школы, и магам пришлось отгородить его кирпичной кладкой поперек коридоров и охранными заклинаниями. Лестницу строители восстановили в первую очередь, и основные работы шли на втором этаже.

– Пообещали к осени закончить, – скептически сообщила Катисса, переступая через веревку с лоскутками. – За третий уже весной возьмутся.

– А почему вы гномов не наняли? Они же впятеро быстрее работают.

Под ногами и лапами захрустела щебенка.

– Зато и берут впятеро больше. А Ковен, сама знаешь, переживает не лучшие времена. Вместо дотаций дал нам негласное указание зачислять в Школу побольше золотоносных дубов…

– Кого?!

– Адептов-платников. У которых магического дара, а то и просто мозгов гхыр наплакал, зато родители свято уверены, что за деньги можно купить все. Иной раз читаешь лекцию и прямо-таки слышишь эхо в пустых дуплах…

Катисса прервалась и скороговоркой прошептала заклинание. Я ожидала, что она сотворит пульсар, но вместо этого у магички засветились зрачки. Женщина уверенно, переступая через мелкие препятствия и обходя крупные, подошла к лестнице и поглядела вверх.

– Ну?

Результаты обнюхивания вышли неутешительные. Хоть и положительные.

– Да им тут все истоптано! – потрясенно прорычала я. – Слушай, а он не мог замаскироваться под строителя?

– Вряд ли, – неуверенно сказала Катисса. – Сюда постоянно либо Ксандр, либо кто-нибудь из преподавателей наведываются, проверяют, как ремонт продвигается. Заметили бы.

– Ксандра тоже чую, – подтвердила я. – Вот на этом месте они с Римаром долго рядом стояли, беседовали…

– И ты еще хочешь искать директора? – вкрадчивый голос госпожи Лабской был под стать горящим глазам, а все вместе напоминало голодную упырицу.

– Ты на что намекаешь?

– Намекать? Пфе! Я прямо говорю: никому нельзя верить! Особенно мужчинам.

Я хотела сдержанно возразить, но тут наткнулась на еще один след.

– А сейчас Римар в башне? – жадно поинтересовалась магичка. – Хотя чего я спрашиваю, если он все здесь облазил, то и телепортироваться свободно может.

Со второго этажа донесся непонятный шорох, и мои насторожившиеся уши мигом заставили Катиссу заткнуться.

– Стой здесь, – надменно шепнула она и, выхватив меч из ножен, начала крадучись подниматься по ступеням. Я презрительно оскалилась и последовала за ней.

Госпожа Лабская пару раз недовольно оглянулась, потом сообразила, что не знает, в какой коридор сворачивать, и взгляд стал умоляющим. Я великодушно указала мордой влево, уселась на верхней ступеньке и на всякий случай зажмурилась.

Не прошло и пяти секунд, как в коридоре раздался дикий многоголосый визг, сотрясший башню не хуже вражеского заклинания.

Когда я, хихикая, присоединилась к «боевой подруге», там уже горел пульсар, и адепты – совсем малышня, первый курс – дрожали и клацали зубами.

– Что вы тут делаете, а?! – рычала Катисса, нависая над ними подобно голодному вурдалаку. При пульсаре ее глаза уже не светились, а «всего лишь» отливали алым.

– П-п-посвящение п-п-проходим, – с трудом выдавил один из шести незадачливых гулен.

– В бесстрашные боевые маги, – уточнила какая-то нахальная девчонка (тоже, впрочем, боявшаяся глядеть на разгневанную преподавательницу). – Если мы пересидим ночь в башне с привидениями…

– Прошли! Вот отсюда!!! – Магичка сделала такой импульсивный и заковыристый жест, что без учета созданного им телепорта он выглядел бы исключительно неприличным.

– Да, госпожа Лабская! – Адепты наперегонки кинулись к светящемуся кубу.

– Ты ж говорила, что не можешь сюда телепортироваться? – удивилась я.

– Так то сюда. Назад-то я знаю куда их перебрасывать… Ты что, нарочно?! – сообразила Катисса.

– А? – невинно переспросила я.

– Ведь ты сразу почуяла, что там адепты! А мне сказала, что Римар!

– Извини, дорогая, я тебе ничего не говорила, – издевательски ощерилась я. – Ты сама невесть с чего взяла и помчалась вверх по лестнице. Ну а я уж, из любопытства, за тобой.

– Сейчас я тебя из любопытства… – Катисса зловеще прихлопнула пульсар ладонями как надоедливую моль. Прежней темноты, к нашему изумлению, не наступило. Мы растерянно покрутили головами и оцепенели.

По галерее третьего этажа двигалась цепочка зеленовато светящихся силуэтов. Ступали (летели?!) они совершенно бесшумно, взамен время от времени издавая преисполненный зловещей печали вой.

Призраки почти скрылись в коридоре, когда Катисса внезапно подпрыгнула на месте и заорала:

– А ну снимайте эту гадость! Живо! Все! Все, я сказала! Это еще что за маскарад?!

Потусторонний строй смялся и заохал уже по-настоящему. Ближайшее «привидение» нехотя стянуло измазанную краской простыню, обернувшись нахохлившимся адептом – тем самым, что интересовался у Вереса насчет пересдачи.

– Посвящение проводим, – уныло сообщил он. – Малышню, того, правде чародейской жизни учим…

– Вагурцы драные, жтыха ржавого на вас нет! Всех отчислю к Коврюжьей матери! – С шестикурсниками Катисса не церемонилась, справедливо полагая, что те успели изучить троллий язык едва ли не лучше нее. – Вон!

Эти адепты оказались сноровистее, телепортировались самостоятельно, хоть и вразнобой, зачадив галерею до потолка. Со стороны это выглядело так, будто они полопались от страха.

– Двоечники несчастные, – прошипела магичка, потихоньку остывая. – На лекциях бы так старались!

– Но отчислять за детские шалости – все-таки перебор, – осторожно заметила я.

– Брось, я их даже не запомнила, – отмахнулась Катисса. – Зато подрожат до утра и хоть недельку побудут паиньками. Ну что, идем на третий?

– А смысл? Если Римар не полный идиот, он давно уже оттуда смылся.

– Сомневаюсь. В его характере как раз сделать расчет на то, что мы так подумаем, и затаиться.

– Ты его так хорошо знаешь?

– Нет, – отрезала магичка. – Как выяснилось, я его вообще не знаю. Но каков нахал – спрятаться в Школе! Это единственное место в городе, которое мы не обыскивали, полагаясь на зачарованную ограду. Тут даже поисковые импульсы частенько теряются. Чего ты так на меня косишься?

– Тебе не кажется, что громко излагать наши планы, стоя возле лестницы, несколько… э-э-э… опрометчиво?

Катисса презрительно фыркнула:

– Меня слышат только те, к кому я обращаюсь. Когда боевые маги работают в связке, они частенько пользуются этим заклинанием.

– Но я-то не маг! (Госпожа Лабская самодовольно ухмыльнулась.) Ты что, и меня под шумок заколдовала?!

– Ага. Можешь не благодарить.

– Нет-нет, отчего же, я тебя сейчас так отблагодарю…

Донесшиеся сверху треск и грохот помешали мне выполнить свою угрозу, тьфу, благодарность.

– Ну теперь-то это наверняка Римар! – с надеждой заключила Катисса.

Я была настроена более пессимистично (или оптимистично – смотря как расценивать встречу с некромантом).

– А сколько у вас сейчас адептов учится?

– Примерно три сотни… а что?

– Значит, двести восемьдесят шесть еще где-то бродят. Так, если считать в среднем по шесть штук за раз… шансы столкнуться именно с Римаром один к сорока девяти.

– Сорока семи с половиной, – машинально поправила магичка. – Глупости, это был дурацкий прецедент! Мы поддерживаем в Школе высочайший уровень дисциплины и порядка!

– Оно и видно. – Если из первого этажа сделали строительный склад, а второй почти привели в божеский вид, то на третьем нас встретили первозданные развалины. В проломе потолка виднелись звезды, рамы щерились осколками стекол. Вход в левый коридор завалило, из правого ощутимо тянуло ветром.

– Ну, чего ты остановилась?

– Нам туда, – растерянно сообщила я, делая стойку на каменную осыпь.

Катисса, против ожидания, ничуть не удивилась. Подойдя к завалу, она прильнула ухом к самой большой каменюке, постучала по ней костяшками пальцев… и со вскриком отскочила. Я попятилась, но задние лапы подкосились, болезненно усадив меня на собственный хвост. Перед нашими вытаращенными глазами предстал еще один призрак. На сей раз настоящий, вышедший прямо из стены – медленно, чтобы мы вдосталь налюбовались проклюнувшимися в камне руками, потом белым как мел лицом и таким же телом.

А самое жуткое – мы обе прекрасно его знали.

Я, не выдержав, тоненько заскулила от ужаса. Катисса машинально сложила пальцы крестной щепотью, потом спохватилась и изобразила нечто магически-мудреное. Верес вздрогнул, открыл глаза, болотными огнями светившиеся даже сквозь веки, и недоуменно спросил:

– Девочки, вы чего?

Голос у призрака был вполне живой. Запах, как я сообразила секундой позже, – тоже.

– На себя погляди, – дрожащим голосом огрызнулась Катисса. – Ты из какого склепа вылез?!

– А, это… – Верес тряхнул головой. В воздух поднялось облако белой пыли, волосы колдуна немного потемнели. – Поскользнулся на какой-то дряни и въехал в кучу известки, чуть спину не сломал.

– Так это ты пару минут назад так громыхал? – сообразила магичка.

Колдун смущенно пожал плечами.

– А это вы на втором этаже орали?

– Не совсем, – помрачнела Катисса и, окончательно убедившись, что ее коллега не перешел в разряд «клиентов», вернулась к стенке. – Твои штучки?

– Что ты, сам уже полчаса в затылке чешу. – Верес положил руку на камень, сосредоточился и начал медленно вдвигать ее в стену. – Очень сложная иллюзия, вплоть до осязания. Ее так просто не наведешь, кто-то несколько дней на чары потратил.

– А что за ней?

– Кирпичная кладка. Я в нее уткнулся и повернул обратно.

– Но какой смысл прятать за стеной стену?!

– Может, это не та стена? – предположил Верес. – Надо бы взять довоенный план Школы и посчитать, совпадает ли длина разрушенного коридора с расстоянием от башни до этой стены. Вдруг там широкий простенок?

– То есть этот кто-то мало того что иллюзию наводил, так еще и цемент в корыте мешал?

– Понятия не имею. Но стена настоящая, добротная. Шел… – Колдун протянул ко мне руку, но я ощерилась и попятилась.

– Ты что здесь делаешь?

– А вы? – привычно увильнул от ответа Верес.

– Посвящение проходим, – саркастически сказала Катисса. – В святые преподаватели. Действительно, коллега, почему вам не спится?

Во взгляде колдуна читалось «а вам?», но на нашей стороне были численный перевес и препоганое настроение.

– Да вот решил вспомнить молодость и обыскать башню. Рест проговорился, что по ночам из нее доносятся какие-то стоны и шорохи.

– И что? В мое время они доносились из подвала.

– А в мое – с чердака факультета алхимии. Но не в этом дело. Ты лазила в подвал?

– Ну, лазила, – нехотя признала магичка. – Кучи рухляди и одичавший кот, гоняющий по ней мышей.

– А на чердаке прохудилась крыша, и при непогоде ветер задувал под стреху. То есть в обоих случаях слухи имели под собой почву. Почему же в этом году адепты облюбовали башню?

– Потому что это адепты, – фыркнула ничуть не убежденная Катисса. – Им лишь бы шкодить да страшилки выдумывать!

– Тем не менее вам здесь тоже что-то понадобилось, – вкрадчиво напомнил колдун.

– Да уж не призраки! Мы, к твоему сведению, настоящим делом занимаемся – Римара ловим.

– И как успехи? Много уже наловили?

– А тебе лишь бы поиздеваться! – дуэтом набросились мы на попятившегося Вереса. – Сейчас под ногами путаешься, днем охоту сорвал…

– Сорвал?! Да я наоборот, так сказать, увенчал ее успехом, чтобы вы не расстраивались! – Прижатый к камням колдун снова наполовину в них вдвинулся.

– Может, ты мне и грифона под дверь притащил?!

– Жареного?

– Какого? – опешила магичка.

– Ну, который вас, глубокоуважаемая коллега, пониже поясницы клюнул? Простого петуха для такого эффекта маловато будет. – Верес исчез в завале целиком. Коллега, в запале шагнувшая следом, гулко стукнулась лбом о камень.

– А ты чего хихикаешь?! – вызверилась она на меня, потирая будущий синяк.

– Слушай, Катисса, ты и впрямь ведешь себя как-то странно. Может, объяснишь наконец, в чем дело?

– У эльфов для таких случаев, – сообщили из завала, – имеется чудесное снадобье – «Климаксэль». Исключительно природного состава: лесные травы, корни и ягоды, у меня даже где-то рецептик записан. Составишь кувшинчик для госпожи Лабской, Шел?

– Я ее лучше укушу, – оскалилась я. – Кровопускание – тоже очень надежный, проверенный веками метод.

– Кончайте паясничать, – сбавила тон оставшаяся в меньшинстве Катисса. – Римар-то действительно где-то здесь!

– С чего ты взяла?

– Не я, а твоя обожаемая оборотень. Она уверяет, будто видела Римара у пруда, и чует его следы в башне.

– Но это невозможно! – «Призрак» так резко вынырнул обратно, что магичка еле успела отшатнуться.

– Почему?

Верес оглянулся, словно испрашивая разрешения у невидимого начальника, и сознался:

– Мы с Ксандром посовещались и решили, что Римар может попытаться проникнуть в Школу – как сам, так и при помощи кого-нибудь из преподавателей. Поэтому позавчера мы тайком развесили по зданию «паутинки».

– За моей спиной?! – охнула Катисса, стискивая кулаки.

– За твоей – тем более, – жестко отрезал колдун. Теперь, когда шутки кончились, обратить его в стенное бегство не удалось бы и дракону.

– Да как ты смеешь… ой!

– А что это за паутинка? – Я выполнила-таки свою угрозу, куснув скандальную дамочку за ногу.

– Заклинание. Что-то вроде пучка невидимых нитей, создано специально для дверных проемов. Работает только на оповещение, зато его можно настроить на определенного человека. Римар, конечно, отличный маг, но почуять «паутинку», поставленную двумя архимагами, ему не под силу. Мы их штук тридцать по Школе раскидали, в самых неожиданных местах. В башне тоже несколько стоит, у обоих входов и поперек лестницы. Римар тут не проходил, ручаюсь.

Я хотела напомнить про телепортацию, но вспомнила, что следы ренегата были и на пороге, и на ступенях.

– С Ксандром, говоришь? Ну-ну.

– А он-то чем вам не угодил? – вздохнул колдун.

Пришлось повторять рассказ, удлиненный грифоном и адептами. Магичка нервно грызла губу, косясь в сторону второго коридора.

– Правое крыло я уже обыскал, там никого нет, – попытался успокоить ее Верес.

– Со свечкой?

– Простите?

– Ну или с пульсаром, – сердито поправилась Катисса. – Маленьким таким, желтеньким.

– Зачем? Я еще у входа заклинание ночного видения сплел. Как и ты, вижу.

– Но кто-то же с ним ходил!

– Может, адепты? – предположила я.

– Нет, у мелких паршивцев был закрытый с боков фонарь, а крупным простыней хватало.

– Давно это было?

– С полчаса назад.

– Я на чердачный этаж поднимался, – поразмыслив, сообщил Верес. – Буквально на пять минут, там вообще смотреть не на что, огромный зал без крыши.

– Вполне хватит, чтобы дойти до конца коридора и вернуться к лестнице, – прикинула Катисса.

– А мимо нас он как прошел? – Если магичка и отвлекалась на адептов, то я-то со ступеней не сходила.

Дельных версий не появилось ни сразу, ни после минуты раздумий.

– В любом случае, – колдун повернулся к завалу, – это единственное подозрительное место во всей башне. Может, попробуем убрать иллюзию и осмотрим ту стену поподробнее?

– Давай, – с большим сомнением согласилась Катисса. – Только я, признаться, пока даже не понимаю, как ты сквозь нее ходишь.

Верес благородно не стал напоминать, кто из них архимаг, а кто – магистр второй степени, и сразу перешел к объяснению.

– Смотри, ключевые узлы вот здесь и здесь. Если просто раздвигать, то хватает обычной «землеройки». А расплетать, наверное, лучше всего через формулу Исетра, с приложением силы в третьей точке.

– Сколько УМЕ класть?

– Я двадцать взял. Но учитывай поправку на степень…

Оставив магов обмениваться малопонятными репликами, я сбегала к лестнице и обратно, постояла, послушала. В башне было тихо и темно, зато во дворе кого-то (вроде бы уже не шкуру) сердито облаивала Рыжая. Жаль, с другой стороны здания, не поглядеть.

Катисса и Верес наконец пришли к согласию. Магичка опустилась на одно колено и выставила руки вперед, почти упершись ими в «камень». Колдун, напротив, приподнялся на цыпочки, целясь растопыренными пальцами в самую макушку завала.

– Давай!

Внешне ничего не произошло, только в носу противно защипало – словно морозного воздуха нюхнула. Маги продолжали стоять в напряженных позах, сверля завал взглядами. По Катиссиной щеке скользнула капля пота.

– И? – осторожно поинтересовалась я.

В тот же миг иллюзия лопнула, как мыльный пузырь, обнажив короткий темный тупик.

– Порядок. – Верес расслабился и потряс занемевшими кистями. – Н-да, мастерская работа… еле-еле вытянули. Смотрите-ка!

Как колдун и говорил, кирпичная кладка оказалась самой настоящей, ровной и сплошной. Зато сбоку, в правой стене коридора, темнела дверь. Вела она, судя по расположению и выцветшей, неразборчиво подписанной табличке, в аудиторию.

– На кой тут замок-то? – удивилась Катисса. – Мы же вынесли из башни все вещи, еще когда думали, что она вот-вот рух… то есть перед ремонтом.

– Могли машинально запереть. – Верес коснулся замка и, словно ожегшись, отдернул руку.

– Что?

– Зачарованный. – Колдун поглядел на дверь с резко возросшим подозрением. – Ну-ка, дамы, отойдите…

– Будешь расколдовывать?

– Ага, – невозмутимо подтвердил Верес, и уши заложило от грохота, а глаза от света.

Когда я высунула морду из-под лап, от двери осталась только петля, на которой покачивался замок. Коридор заволокло осыпавшейся с потолка и поднятой с пола известкой.

– Фу, коллега, как грубо! – поморщилась Катисса без малейшего, впрочем, неодобрения. – А вдруг бы за ней кто-нибудь стоял?

– Можно подумать, ты бы начала с ним расшаркиваться.

– Разумеется, нет, – хищно ухмыльнулась магичка. – Но я предпочитаю бить сразу, а не ждать, пока противник выкарабкается из-под развалин.

– Какое трогательное благородство! – умилилась я. Катисса «просто так» переступила на месте высокими острыми каблучками, я еле успела отдернуть лапу.

– Эй, Рима-а-ар! Ты там? – с фальшивой тревогой окликнула магичка.

– А вы, мать вашу, как думаете?! – донесся изнутри злобный сдавленный голос, а потом кашель и непонятный металлический лязг.

По Катиссиному лицу можно было подумать, что она подавилась собственным языком и сейчас помрет в жутких конвульсиях. Верес бесшумно скользнул вбок и прижался спиной к стене у косяка, одной рукой выхватив из ножен меч, а второй подавая мне яростные отодвигательные знаки.

– Это он? – на всякий случай уточнила я.

– Пшла оттуда! Катисса!

Магичка вздрогнула, опомнилась и тоже спряталась за косяк.

– А ну, выходи, мерзавец! – истерически потребовала она.

– Ха-ха, – мрачно отозвался голос, и я окончательно убедилась, что он мне незнаком.

Чародеи вежливо поотнекивались на тролльем языке, но вскоре стало ясно, что враг упрямо навязывает нам право первого хода.

– Подсветим? – шепотом спросила Катисса.

– Да, пожалуй. Он наверняка где-нибудь залег, и на фоне проема мы для него слишком хорошие мишени.

Зеленые, а потом и красные зрачки угасли.

– Ты влево, я вправо. И сразу входим!

– Ага.

– А мне что делать?

– Лежать вот на этом самом месте! – Колдун непререкаемо ткнул мечом в пол перед моей мордой.

– Гав-гав, – мрачно сказала я.

В темноте вспыхнули два ослепительно-белых цветка, тут же сорвавшиеся со стеблей и улетевшие в аудиторию.

– Айии! – Проклятая Катисса таки оттоптала мне лапу. На сей раз – действительно нечаянно, стремясь оказаться внутри раньше Вереса. Второй каблук, судя по сдавленному восклицанию колдуна, достался ему.

Прошла минута. Другая. Упрямо не оседающая известка клубилась в струящемся из проема свете как дым. Не дождавшись ни шума драки, ни приглашения совместно поглумиться над трупом поверженного врага, я боязливо выглянула из-за косяка.

Аудитория оказалась огромной, демонстрационной – с площадкой для лектора и амфитеатром ступеней, на которых некогда стояли парты, а ныне лежали кучи обломков, мраморных и деревянных. В углу притулилась большая клетка из толстых ржавых прутьев, с распахнутой дверцей.

Чародеи застыли в центре площадки. Зажатые в руках мечи растерянно клонились к земле.

Я, прихрамывая, подошла к Вересу и села у его ног. Лучи парящих под потолком пульсаров скрещивались на длинноволосом, давно не бритом мужчине в мятой и перепачканной одежде, старательно притворяющемся, будто ничего особенного тут нет – развлечение у него такое: сидеть возле стены с распяленными на цепях руками. Более того, нам должно быть стыдно, что мы нарушаем его приятное уединение!

– Кто это? – шепотом спросила я у Катиссы.

Та уставилась на меня как на ненормальную:

– Как кто? Римар!

– ЭТО?!

– Он-он, – подтвердил Верес. – Хоть и не в лучшей форме.

– Не может быть! Впрочем… – Если бы «убивший» меня некромант недельку просидел на цепи, не бреясь, не моясь и не расчесываясь, то, наверное, примерно так бы и выглядел. -Но запах-то перепутать я никак не могла!

– Надо же. – Римар облизнул пересохшие губы и слегка изменил позу. Цепи мелодично звякнули. – Теперь в Школе вместо сторожевых псов держат оборотней?

– Это, хм, жена Вереса, – нехотя буркнула Катисса.

– ЭТО?!

Колдун успокаивающе опустил руку на мой вздыбившийся загривок и холодно обратился к ренегату:

– Ты что здесь делаешь?

– Сижу. – Римар со скучающим видом уставился на растрескавшийся потолок.

– Это мы заметили. Но почему?!

– Угадай. – Пленник перевел взгляд на магичку, и в нем впервые скользнул легкий интерес. – Прекрасно выглядишь, Катисса. Небось всех пиявок в округе переморила?

– Я не пользуюсь омолаживающими эликсирами, – процедила госпожа Лабская, машинально втягивая живот и выпячивая отсутствующую грудь.

– Ах да, ты держишь в шкафчике флакончик-другой исключительно для своей кошечки.

– И кошки у меня давно уже нет! – Катисса нервничала все сильнее, пытаясь отгородиться от Римара злыми торопливыми репликами. Но эффект получался обратный.

– Все-таки сдохла? Ну хоть одна приятная новость.

– За какое время? – невинно поинтересовался Верес, разом сбив с ренегата всю спесь. – Давно ты тут… сидишь?

– Не твое собачье дело, – огрызнулся тот, снова обращаясь к потолку.

– А цепочки-то раритетные, антарные, – заметил колдун, подходя ближе. – Часом, не те, что во время войны из школьного музея пропали? Ксандр по ним до сих пор убивается, таких кандалов даже в королевской темнице всего одна пара.

– Директору-то они зачем? – удивилась я. – Для провинившихся адептов?

– Нет, отличившихся. Чтобы не становились излишне самоуверенными, всецело полагаясь на магию… которая может внезапно исчезнуть. – Верес вложил меч в ножны, Катисса вообще повернулась к ренегату спиной, зябко обхватила плечи руками.

Я пока что не спешила расслабляться, к тому же в зверином обличье привыкла постоянно быть начеку.

– И надолго их сажали?

– Минут на десять. Но впечатлений хватало на всю оставшуюся жизнь. Верно, Римар?

– Торжествуешь, сволочь? – ненавидяще прошипел тот, поджимая колени к груди. – Что ж ты с той поляны так быстро удрал, а? Поговорили б на равных. Хотя что это я, измываться над беззащитным врагом куда приятнее…

– Отнюдь. – В голосе Вереса скользнуло едва заметное и оттого еще более обидное сочувствие. – Но и жалеть тебя, уж извини, не расположен: слишком много крови ты нам попортил. Так что, если не возражаешь, мы тут немножко поторжествуем и пойдем сдавать тебя Ковену.

Идти, впрочем, никуда не пришлось: в аудиторию шумно ворвались трое магов – все, судя по обнаженным мечам, практики. Увидев нас (а особенно меня!), они замерли в замешательстве.

– Э-э-э… Магистр Шаккарский… Катисса… – откашлялся один из них.

– Да, Хоран? – без бурного восторга отозвалась магичка.

Верес сдержанно кивнул. Это с ним он, что ли, отказался практику проводить? Хм, а внешне такой приятный мужчина: пожилой, но еще не старый, немного на дайна похож – лицо круглое, благообразное.

– Вы в порядке?

– А что со мной могло случиться? – надменно вздернула бровь Катисса.

– Так ведь там, – коллега ткнул большим пальцем в сторону окна, – пес знает что (Рыжая во дворе уже осипла, пытаясь подробно все объяснить) творится: окно напротив вашей комнаты выбито, внизу останки чучела валяются, в башне окна светятся… вот нас и послали разобраться. О боги! Как вам это удалось?! – Маг наконец опознал прикованного к стене человека.

Римар запрокинул голову и хрипло, с оттенком безумия, расхохотался.

– Верес… – Я тихонько потянула его зубами за штанину.

Колдун рассеянно тряхнул ногой:

– Не подскажете, где сейчас директор?

– Только что был у себя в кабинете.

Верес недоверчиво поднял брови:

– Чтобы Ксандр да сидел за столом, когда рядом происходит что-то странное?

– В критической ситуации умелое руководство ценнее личной отваги, – высокопарно заметил Хоран. – Пост директора многое дает, но и ко многому обязывает.

Я куснула посильнее.

– Шел, да в чем дело?!

– Это он, – сдавленно прорычала я. – Который Римаром у пруда притворялся.

– Ты уверена? – Верес владел собой великолепно, разве что ресницы слегка дрогнули.

– Пахнет, по крайней мере, так же.

Пришлый чародей вряд ли расслышал, о чем мы говорим, но сам факт перешептывания и косых взглядов навел его на правильные мысли. Он нарочито спокойно убрал меч, наклонился – будто бы проверить шнуровку на сапоге – и внезапно ударил с обеих рук голубоватыми стеклянистыми вихрями.

Верес успел выставить «щит», невидимый, но действенный: один поток отразило назад (подельники Хорана еле успели разбежаться), другой уклонился в сторону, завив случившийся на пути прут клетки, как соломину вокруг пальца.

Катиссу зацепило самым краем, зато по голове. Магичку развернуло и отшвырнуло назад, так приложив спиной об пол, что я услышала отчетливый хруст ломающегося позвоночника.

Колдун попятился, не опуская рук. Я ухватила Катиссу зубами за щиколотку и потянула за нами, под защиту одной из куч хлама. Римар продолжал смеяться, редкие прорывающиеся сквозь шум боя звуки напоминали карканье слетающегося на пир воронья. Заклинания сталкивались в воздухе – когда на полдороги, но чаще в каком-то аршине от Вереса, с воем поглощая друг друга, взрываясь или отскакивая в разные стороны. Смотреть на это было жутко, страшнее только на Катиссу: магичку как будто огрели раскаленной кочергой по виску, содрав широченную, в три пальца, полосу кожи. Правда, сразу же и прижгли, так что кровь почти не текла, а волосы по краям спеклись и обуглились.

Пока я лихорадочно соображала, чем тут можно помочь кроме отходной молитвы, женщина застонала и перевернулась на живот. Ноги у нее тоже вроде бы шевелились, и я запоздало заметила на том месте, куда она упала, сломанную пополам доску.

– Эй, ты жива?!

Магичка медленно дотянулась до раны, пощупала, и стоны сменились проклятьями.

– Этот шыгабр вонючий мне полголовы снес!

– Пустяки, ты все равно ею не пользовалась. – Я немного успокоилась на ее счет и озаботилась нашими делами в целом.

Дела, судя по напряженному лицу Вереса, были плохи. Уточнять, так ли это, означало изощренно покончить жизнь самоубийством: стоило колдуну отвлечься хоть на секунду, и на небеса отправились бы не только наши души, но и отдельные куски тел.

Катисса тоже это поняла и, кое-как поднявшись на четвереньки, неверной рукой швырнула в сторону противника несколько пульсаров. Ни в кого они, разумеется, не попали, но достигли иной цели: враги поняли, что перевес не столь велик, как им думалось, и задавить качество количеством не получится. Бросив переводить магию, они тоже разбежались по укрытиям.

Верес глубоко выдохнул, оглянулся на нас и присвистнул:

– Помощь нужна?

– Обойдусь, – огрызнулась магичка, приваливаясь спиной к куче. – Что с твоим резервом?

– Почти две трети извел на одни блоки. Заррраза, аж руки дрожат… словно настоящий щит держал, а по нему кувалдой лупили.

– У меня еще почти целый. Поделиться?

– Пока хватает. Отдохнуть бы только пару минут. Эй, эй!

Куча меленько задрожала и поползла влево.

Катисса поспешно забормотала встречное заклинание.

Куча остановилась, подумала и поползла вправо. Все быстрее и быстрее.

– Ты ее не толкай, а «осотовым корнем» закрепи, – неожиданно посоветовал Римар. – Иначе так и будете туда-сюда раскачивать, пока вообще не развалите.

Магичка хмыкнула, но, кажется, послушалась. Куча остановилась и с мученическим кряхтением осела. Если раньше мы сидели за ней на корточках, то теперь пришлось залечь.

– Что делать-то будем? – шепотом поинтересовалась я.

– По-хорошему – драпать отсюда надо, – скривилась Катисса, наколдовывая себе кружку с водой и одним глотком ее осушая.

– А по-плохому?

– Кто ж нас выпустит… – Магичка закашлялась, вытерла губы рукавом. – Они ж не дураки, понимают, что мы не прочь воспользоваться телепортацией, и приготовились ее перебивать. А смещенная рамка – это, скажу тебе, фарш еще тот! Верес, поотвлекай их, что ли? Я тут одну штучку затеяла…

– Да они вроде и так чем-то заняты. – Колдун осторожно выглянул из-за кучи. – Слышите? Шепчутся.

Я двинула ушами:

– Слышу. «Надо скорее с ними кончать, пока сюда вся Школа не сбежалась».

– Значит, будем тянуть время, сколько сможем, – назло врагам решил Верес. – Катисса, что там у тебя?

– Почти готово… еще секундочку… – Между ладонями магички медленно скручивались в клубок ниточки тянущегося из-под ногтей дыма.

И тут Римар, внимательно наблюдающий за обеими сторонами, как бы между прочим сообщил:

– Хоран, она сейчас «васильком» атакует.

– Какого гхыра?! – Катисса раздраженно скомкала плетение. Из-под тонких пальцев брызнули искры впустую растраченной силы. – Так ты за них или за нас?

– Ни за кого, – равнодушно отозвался пленник. – Я вас всех ненавижу!

– А может, их все-таки чуточку больше? – с надеждой уточнила я.

Римар высокомерно промолчал. Магичка попыталась перебраться к левому краю кучи, чтобы ренегат ее не видел, но напоролась на взгляд одного из противников и еле успела отшатнуться.

– Вот гады! Откуда у них такая силища, а? Хоран – магистр первой степени, те двое – третьей, ты мог бы справиться с ними даже в одиночку!

– А они амулетами пользуются, – с удовольствием наябедничал Римар, не считая нужным приглушать голос. – У Хорана их полные карманы.

Из-за вражеских куч донесся свирепый рык и прилетела молния, бесследно растворившаяся в подставленной пленником цепи.

– Вот уж точно: в любом дерьме можно найти светлую сторону, – саркастически заключил Римар. – Не старайтесь, голубчики, кидаться в меня заклинаниями бесполезно!

– А камнями? – поинтересовалась я, перекатывая лапой увесистый обломок мрамора.

Ухмылка ренегата поугасла.

– Нет, – с сожалением остановил меня Верес, – ему еще перед судом представать, в здравом уме и твердой памяти. Давайте лучше вот так… – Колдун щелкнул пальцами, и на аудиторию снова ухнула тьма.

Римар разочарованно лязгнул оковами, со стороны врагов донеслись одобрительные возгласы.

– Хвала богам, – далеким от благочестия тоном процедила Катисса, – больше никакие идиоты нам не помеша…

Дверь аудитории мерзко, тягуче заскрипела. В проеме затрепыхался огонек свечи, озарявший огромный окорок и лицо несущего его человека. Глаза повара стеклянно поблескивали, от уголков приоткрытого рта тянулись сквозь бороду две мокрые дорожки. Гном уверенно направился к клетке (мы как завороженные таращились на него – да и враги, полагаю, тоже), после долгой возни пропихнул окорок сквозь прутья (хотя открытая дверца была совсем рядом), развернулся и пошел обратно. Он уже подходил к двери, когда привставший Римар оглушительно хлестнул цепями по стене и гаркнул:

– Эй, ты, чурбан в колпаке! Держи вора!

Повар вздрогнул, заморгал, заозирался, водя свечой по сторонам, и, высмотрев источник звука, заорал басом. Свеча упала на пол, и снова стало темно. Правда, ненадолго. Аудиторию озарила неяркая вспышка, за ней другая, сопровождающаяся содроганием башни, свистом воздуха и криками. По полу дробно застучало что-то мелкое.

Все это я уже видела и слышала, причем совсем недавно. Только атаковали на сей раз не нас.

– Оставайтесь тут! – Верес, не раздумывая, выскочил из укрытия.

– Погоди, это может быть ловушка! – Катисса тем не менее попыталась последовать его примеру. Но когда она, постанывая и держась за бок, сумела хотя бы выпрямиться, все было уже кончено. Над площадкой опять загорелись пульсары, на сей раз с полдюжины. Народу в аудитории прибавилось. Ксандр с видом исповедника стоял за спиной коленопреклоненного Хорана, только рука директора лежала не на плече «кающегося грешника», а легонько стискивала его шею. Верес удерживал второго предателя, третий неподвижно лежал рядом. Лица у обеих сторон были одинаково растерянные: проигравшие никак не ожидали такого поворота событий, победившие еще не верили, что им это удалось.

Завершала сию композицию задранная к потолку задница повара: единственного, кто остался на прежнем месте, уткнувшись головой в пол и закрыв ее руками.

– Эх, такую потеху испоганили!… – разочарованно протянул Римар, снова откидываясь на стену.

– Не переживай, уж дознатчики из Ковена найдут чем тебя развеселить, – устало пообещал Верес.

– Все-таки правильно мы решили башню не сносить, – с нервным смешком пошутил Ксандр. – Сколько мы тут заклинаниями сыпали, а ей хоть бы хны!

Башня заскрипела и слегка покосилась.

– Но, полагаю, удобнее будет продолжить разговор где-нибудь в другом месте, – торопливо добавил директор.

Ксандр и Верес вернулись с заседания Совета Ковена только к полудню. Марен при виде них чуть не разрыдался от счастья: бедный маг с ног сбился, пытаясь поддержать в переполненной слухами Школе хотя бы видимость порядка. Лекции Ксандра он взял на себя, группу Вереса всучил одному из аспирантов. Катисса, ко всеобщему изумлению (и разочарованию), явилась сама – с обмотанной бинтами головой и магическим посохом, на который «непринужденно» опиралась при ходьбе. Объявила контрольную по умертвиям, закинула ноги на стол и наглядным пособием просидела от звонка до звонка. Бедные адепты надолго запомнили это занятие: стоило зашуршать шпаргалке, как магичка страдальчески морщилась, обличительно тыкала посохом, и нарушитель с воплем ронял полыхнувший клочок пергамента.

С завтраком тоже возникли проблемы: потрясенный собственным предательством повар долго стенал и заламывал руки, требуя для себя смертной казни через все известные способы одновременно. Поскольку желающих помочь ему «смыть позор кровью» не нашлось, бедняга попытался повеситься самостоятельно, а когда его всей кухней отговорили, настрочил заявление об уходе (в свободной и глубоко нецензурной форме) и понес Марену на подпись. Тот, прочитав и залившись краской, возразил, что не имеет права заверять столь важные документы, и предложил дождаться директора. Через час повар раскаялся и заявление порвал, пообещав искупить вину добросовестным трудом, но еды в кастрюлях от этой суматохи, увы, не прибавилось. Пришлось раздать адептам по куску хлеба и сыра, пообещав сытно накормить в обед.

Пять минут назад из кухни прибежала служанка, доложив, что повар выпил принесенные травником успокоительные капли, разведя их тремя кружками вина, и они подействовали даже слишком хорошо. А в кладовой уже и сыра нет.

Но «радовать» Ксандра с порога кабинета Марен не стал, справедливо опасаясь, что тот сошлется на неотложные дела и снова сгинет.

– Уф, как же я устал! – Верес плюхнулся в кресло, вытянул ноги и закрыл глаза. – Сейчас телепортируюсь прямо к себе в кровать и ка-а-ак… – колдун широко зевнул, – …дреману!

Ксандр поглядел на него с нескрываемой завистью: директорская постель была куда ближе, в соседней комнате, но добраться до нее светило не раньше полуночи.

– У тебя сегодня практикум у шестого курса, – мстительно напомнил он.

– Ничего, до него еще полдня, как раз успею отдохнуть, – промурлыкал бессовестный коллега. Я начала легонько разминать ему плечи, и Верес окончательно растекся в кресле.

– Ты смотри прямо здесь не засни. Есть хочешь?

– Хочу, но сил нет куда-то идти. А ты?

Мне удалось немного поспать, хоть и погано: снилась всякая чушь. Еще и Рыжая пару раз порывалась гавкать – тоже, видимо, заново переживала ночные события. Зато грызшая сердце тревога за сына исчезла если не без следа, то на три четверти так точно. И как же без нее было хорошо! Хоть в пляс пускайся.

– Схожу, наверное, в корчму. Принести тебе что-нибудь вкусненькое?

Верес благодарно потерся щекой о мою руку. Теперь на него с ненавистью глядели оба мага.

– Ну, расскажите, как оно прошло? – потребовал Марен.

– Заседание? Нормально. – Ксандр сел за свой стол и почти скрылся из виду за скопившимися бумагами. – Хоран, правда, ни в чем сознаваться не пожелал, но впечатленные пыточной камерой подельники сдали его с потрохами. Это надо ж было додуматься: запугать весь город Римаром, чтобы потом торжественно притащить во дворец его труп и стать национальными героями!

– Как они вообще умудрились его поймать?

– Да в первый же день. Теперь этот мерзавец утверждает, что сам шел сдаваться, а его обманом заточили в башню. Но на деле, думаю, они давно были в сговоре, затеяв какую-то пакость, однако Хоран в последний момент переиграл планы.

– Еще бы, – поддакнул Верес. – Небось и выслужиться хотел, и оставлять опасного преступника на свободе побоялся: а ну как станет его следующей жертвой? Римар-то с друзьями тоже не церемонился.

– Теперь понятно, почему мы никак его найти не могли. – Марен случайно глянул в окно, сглотнул и отвернулся, загородив его спиной от Ксандра. – Эта троица по очереди в личине ренегата ходила, нарочно народ пугала, а чуть коллегу завидят – морок развевают, и все.

– Если бы только ходила! – Я поежилась, вспомнив черную воду над головой и подступающее к горлу удушье.

– Ну, Римару же полагалось покушаться на тебя и Катиссу. Вот они и расстарались, к тому же у Хорана был зуб на Вереса.

– А Катиссу-то за что? – изумилась я. – Они с Римаром знакомы?

– Еще бы! Не зря же она так рвалась лично его схватить, даже Шелену обманула.

Я возмущенно фыркнула и убрала руки.

– Почему сразу обманула? Это только ты был против идеи с приманкой!

Верес невесело хмыкнул:

– Слушай ты больше эту Лабскую… Ксандр, видя, к чему идет дело, отстранил ее от поисков, и дальше она действовала на свой страх и риск. Ловчая бригада понятия не имела, что выступает «отвлекающим маневром», а с Мареном Катисса и вовсе поступила по-свински: знает же, что после гибели Лиары от рук ренегатов тот сам не свой и готов на все, лишь бы прищучить ненавистного некроманта.

– А сам-то? – с горечью напомнил Марен.

– Так я тебя ни в чем и не упрекаю. А с Катиссой еще поговорю… по душам, мечам и пульсарам.

Теперь и у меня зачесались коготки подправить госпоже Лабской макияж.

– Но зачем она это сделала?

– Спроси у нее сама, – серьезно посоветовал колдун. – Я, в отличие от Катиссы, умею держать слово.

Пришлось смириться и обратиться к Ксандру:

– А вы подозревали, что в Школе завелись предатели, или прибежали на шум драки?

Директор так долго молчал, что я решила – это тоже какая-то великая и жуткая тайна, но тут Ксандр смущенно проворчал в бороду:

– Нет, мне просто надоела эта дурацкая история с кражами из кладовки, решил лично ею заняться. И нечего хихикать! Что мне еще оставалось делать, если во всей Школе не нашлось ни одного ответственного человека… и даже оборотня?

Теперь уже мы потупились и неопределенно захмыкали.

…Чтобы не позориться окончательно, Ксандр, в отличие от предыдущих караульщиков, не стал ставить кухонную обслугу в известность о засаде. Колдовать в школьной столовой неудобно, поэтому директор просто улучил момент, когда там никого не было, и шмыгнул за портьеру.

Прошел час, другой. Время от времени архимаг на цыпочках подбирался к двери колбасного храма, прислушивался, но изнутри не доносилось ни шороха – что и неудивительно, кладовку многажды проверяли на следы телепортационной магии. Потом шорох раздался снаружи, в коридоре, и Ксандр едва успел юркнуть обратно в укрытие.

В столовую вошел повар. Преспокойно открыл дверь ключом, набрал полную охапку сосисок, снова навесил замок и пошел себе обратно.

Кипящий от гнева директор все-таки не стал хватать вора на месте преступления, а решил проследить за ним до его логова (вдруг удастся вернуть часть украденного накануне?).

И вот тут-то началось самое странное. Повар направился не к лестнице и даже не к жилым комнатам с предполагаемыми сообщниками, а пересек коридор и скрылся за некрашеной дверью без таблички. Когда Ксандр, прождав минут десять, наконец решился ее приоткрыть, то увидел малюсенький закуток с десятком швабр и ведер, пронзительно воняющий мокрыми тряпками.

Пока директор морщил нос, пытаясь определить, мерещится ему легкий душок паленого или нет, на полу засветился квадрат, откуда выросла и развернулась рамка телепорта.

Ксандр отшатнулся и влип в стену. Повар, не обратив внимания на лишнюю тень у косяка, прошел мимо и вернулся уже с окороком.

Опять его пропустив, директор «подхватил» затухающий контур и восстановил телепорт. По уму, следовало бы позвать на помощь кого-нибудь из коллег, но азарт оказался сильнее. Боевой маг привычно шагнул в столб света… и очутился в башне, сразу на третьем этаже.

– Так вот почему мы не пересеклись с поваром на лестнице! – поняла я.

Ксандр кивнул:

– Я не сразу понял, где очутился – темно, тихо, сквозняки гуляют. Но больше всего меня насторожили отголоски боевых заклинаний, только-только примененных где-то по соседству. Повар успел уйти далеко вперед, и по его поведению я наконец догадался, что на гнома наложены какие-то чары. Нормальный воришка за это время уже раз десять оглянулся бы, а этот еще и топотал сапогами, как по своей кухне. Применив заклятие невидимости, я на цыпочках догнал его и пошел след в след, отстав только в аудитории. Пока все глазели на гнома, я зашел предателям в тыл и…

– А как вы догадались, кому помогать? – Льстить себе надеждой, что наши лица и морда показались директору более добропорядочными, я не стала.

Ксандр самодовольно пощипал бороду.

– Что б я был за архимаг, если бы не смог опознать руку коллеги? Телепорт ставил Хоран, и я сразу на него нацелился.

– Но зачем ему понадобилась наша колбаса? – возмутился Марен. – Пошел бы да купил в лавке!

– Во-первых, тогда магистру понадобилось бы объяснять, зачем ему столько еды – пронести ее в обход ворот он не мог, а адепты у нас глазастые. Во-вторых, зачем платить, если можно взять даром? Содержать плотоядную гарпию удовольствие не из дешевых.

– Так это она сидела в клетке? – сообразила я.

– Да. Похоже, изначально Хоран собирался сделать неуловимое пугало из нее, но потом ему удачно подвернулся Римар, и гарпию решено было использовать для устрашения госпожи Лабской. Снять же наложенное на повара заклятие магистр не успел – или попросту забыл, – и ночью гном отправился в привычный путь, зная, что сегодня кладовку никто не охраняет. Есть гарпия в клетке или нет, его не волновало, он тупо подчинялся приказу: взять, принести, положить, вернуться в кровать и все забыть.

– А чучело? Это тоже их рук дело?

Ксандр утвердительно кивнул.

– Но ведь Катисса боевой маг, она даже спит в сапогах, с мечом под подушкой! Неужели она испугается какого-то грифона?

– В том-то вся соль! Лабская сразу бы поняла, что перед ней чучело.

– Вы так уверены в ее выдержке? – скептически поинтересовалась я.

– Насчет выдержки не знаю, – усмехнулся директор, – но за время учебы Катисса дважды крала это проклятое чучело и должна была вызубрить его до последнего перышка.

– Тогда в чем смысл?

– А ты представь: госпожа Лабская открывает дверь, видит грифона…

– Смачно ругается, а то и пинает его в бок, – закончила я. – И чучело внезапно на нее нападает!

– Вот именно. Катисса ничего бы понять не успела. В итоге она бы окончательно утвердилась в мысли, что охота ведется именно на нее, и возжелала лично свернуть Римару шею.

– А куда отлучался вахтер? – вспомнила я. – Его тоже заколдовали?

– Нет, тут вообще смешная история. Как вы помните, у Хорана той ночью был практикум, и, вернувшись в Школу, он спохватился, что забыл на кладбище тубу со свитками. Бросив адептов в холле, магистр отправился назад. Переполненные впечатлениями дети спать не желали и, поднявшись на второй этаж, начали громко обсуждать охоту, а потом и повторять боевые заклинания. Кое у кого даже получилось. Пришлось вахтеру бросить пост и самому развести адептов по спальням. Дотошный старичок еще с четверть часа постоял за углом, дабы убедиться, что не вылезут, и побрел обратно.

Тем временем Хоран приоткрыл ворота и увидел идущую к Школе Шелену. Момент был слишком удачный, чтобы его упускать. Поспешно ее атаковав, магистр на всякий случай набросил морок Римара и подошел к пруду. Отдав «зомби» приказ, довольный маг отправился за тубой, а когда вернулся, ничего не заподозривший вахтер его впустил. Если бы вы с Катиссой выходили из Школы обычным путем, то увидели бы, что старичок преспокойно сидит на посту.

– И это, – я выразительно посмотрела на Вереса, – «самое безопасное место в Стармине!»

Колдун развел руками, признавая свое поражение.

– Зато самое веселое уж точно! Кстати, Учитель под шумок выбил из Ковена парочку дотаций: на нормальный ремонт башни и срочный наем новых преподавателей, а то Школа сразу троих лишилась.

– Четверых, – проворчал Ксандр, – я подал прошение об отставке с поста директора. Кафедру практической магии, так и быть, возглавлю, но выше – ни-ни! Пусть Ковен кого угодно на это место ставит, хоть Римара, мне плевать!

– А разве его не казнят? – изумилась я.

Директор поморщился:

– Стоило бы. Но этот поганец намекнул, что обладает ценной информацией, которой готов поделиться в обмен на снисхождение судей. Так что, возможно, и выхлопочет себе пожизненное заключение.

– Боюсь, если предложить Римару выбирать между тюрьмой и Школой, то он предпочтет первое, – не удержался от сарказма Марен.

– Кто бы сомневался, – вздохнул Ксандр. – Кстати, как ты тут без меня справлялся?

– Отвратительно, – поспешил заверить его побледневший магистр, успевший уяснить, что нет ничего более постоянного, чем временный директор Школы Чародеев, Пифий и Травниц. – Без вашего мудрого руководства все тут же пошло наперекосяк: адепты хулиганят, завтрак сорвался, из-за опечатанной кладовки со швабрами Школа осталась неубранной…

Директор грозно нахмурил брови, но перспектива занять его почетный пост страшила Марена куда больше.

– В таком случае, – Ксандр выпрямился и хлопнул по столу ладонями, – займемся наконец делами.

– Что ж, не смею вас отвлекать. – Верес исчез прежде, чем директор успел пояснить, что имел в виду нечто другое.

– А у меня лекция через три минуты! – Марен последовал примеру коллеги.

Ксандр перевел взгляд на единственную оставшуюся собеседницу, и надежда в нем, несмотря на мою очаровательную улыбку, окончательно угасла.

– Ладно, – мрачно сказал он, – пойду погляжу, как там ремонт башни подвигается.

На школьное крыльцо мы вышли вместе, и я сразу поняла, что заметил из окна Марен. У ворот топталась печально знакомая компания, возглавляемая все тем же борцом за права селян. Судя по надменно задранному подбородку, в руках он держал очередную жалобу.

– Опять насчет дракона? – обреченно поинтересовался Ксандр.

– Не, – гордо помотал головой мужик. – Во!

Архимагу торжественно вручили еще одну замызганную грамотку.

– «…обаратинь, токма марковкай от него и аткупился, ато ниприменна бы проглотим…» – недоуменно зачитал директор, с трудом разбирая корявые руны. – Что это за бред?! Накой оборотню ваша морковка – он козел, что ли?

– Не, – серьезно подумав, возразил мужик, – рогов и копытов у него не было. Когтишшы – во! Как косы.

– Так, может, он к вам косить приходил? – вкрадчиво осведомился архимаг.

– Ты шо, чародей, за дурней нас держишь?! – дружно напустились на него селяне. – Или сам таковский? Какое косить – пшеничка-то совсем зеленая! Вот морковки копануть…

Я рассеянно поднесла кисть к глазам. Да, ногти не помешало бы подстричь, жирная огородная грязь из-под них уже не вымоется…

От Ксандра этот жест не укрылся.

– Шелена! А ну-ка иди сюда!

Но меня по эту сторону забора уже не было.

Я издалека заметила, что в облике корчмы что-то изменилось. Ага, вот! Над входом красовалась новая вывеска – бык с нанизанным на рога бздынном. Безник намалевал их в своей любимой манере «вдохновение превыше таланта», но испоганить быка до неузнаваемости сложно, а бздынн сам по себе штука корявая. Венчала эту неописуемую красоту надпись «Ретивый бычок». Хм… а ничего названьице! Звучное. Пожалуй, приживется.

Впрочем, придурков, то есть богов с хмелем, корчмарь тоже не выбросил, повесил над очагом в качестве картины. Судя по многочисленным дырочкам от метательных ножей, тролли-наемники ее уже оценили. Как и прочие любопытные: свободный стул в корчме был только один. Да и тот пустовал только по причине соседства с Катиссой. Кубок госпожи Лабской стоял на столе, там же традиционно лежали ноги, а в руке магичка сжимала бутыль, пробка от которой выступала в роли единственной закуски.

– Садись, – кивнула Катисса, ничуть не удивившись. Голос у нее был совершенно трезвый, только глаза диковато блестели из-под намотанных по самые брови бинтов.

– Как ты себя чувствуешь? – Ругаться с ней мне совершенно расхотелось.

– Не видишь – цвету и пахну! – огрызнулась магичка, прикладываясь к бутыли. – Наши знахари сказали – шрам на всю жизнь останется. Магическая травма, гхыр ёпп куррат… Римар был моим последним мужем. Ты ведь это хотела узнать?

– Ну… – Добавлять тут было нечего. – Катисса…

– Мы прожили вместе семь лет, – продолжала магичка, невидяще уставившись на картину. – Мы любили друг друга – целых три года, и уважали еще два… а потом что-то надломилось. Ради него я готова была даже оставить карьеру и родить общего ребенка… А он, напротив, жаждал власти и променял на нее все остальное. Хотя, пожалуй, дело даже не в этом. Видишь ли, чтобы греться у семейного очага, надо постоянно подбрасывать в него дрова. А большинство мужчин, увы, считают, что достаточно единожды разжечь пламя – и дело сделано, оно будет пылать вечно. Но пища нужна всем – и человеку, и огню, и любви. Так что, можно сказать, наш брак загнулся от голода.

Катисса рассеянно покрутила в пальцах пробку и щелчком запустила ее через всю корчму. Кажется, она шлепнулась в чью-то миску, но едок, поглядев на пьяную магичку, предпочел счесть нежданную приправу знаком благоволения.

– Наверное, тут была и моя вина. Возможно, мне следовало быть лучшей супругой… встречать его у порога, изображать прилежную домохозяйку и страстную любовницу, устраивать приятные сюрпризы, вести душеспасительные разговоры… А может, это всего лишь отсрочило бы неизбежное на год-два… Не знаю. И когда он сделал выбор между Ковеном и ренегатами – до или после нашего расставания, в пику мне или по велению души, – тоже понятия не имею. Но в любом случае, мы были супругами. И я чувствовала себя ответственной за то, что он натворил… и что мог еще натворить.

– Глупости.

– Конечно, – согласилась Катисса. – Но теперь, когда он сидит в темнице, я наконец-то спокойна. И не собираюсь извиняться ни перед тобой, ни перед Вересом, учти!

– Хвала богам, если бы ты это сделала, я бы скончалась от изумления, – заверила я.

Катисса криво усмехнулась, с изрядным трудом сняла со стола ноги и, не прощаясь, побрела к выходу, оставив после себя пустую бутыль и гнетущую, гадостную тоску.

А ведь я даже не жена. Так, мать ребенка. Подруга на время коротких приездов, о которых заранее ничего не известно. Пройдет три года, потом еще два, и… Увы, я тоже слишком хорошо знаю, как оно бывает. Так стоило ли вообще впускать его в свою жизнь?

– Девушка, у вас не занято?

Я подняла взгляд и поневоле расплылась в улыбке:

– Ты же спать собирался.

– Да я тут подумал, – Верес повесил сумку на спинку стула, сел и с наслаждением вытянул ноги. Он действительно сильно устал, лицо осунулось, но светлые глаза неукротимо искрились лукавством, – что не следует отпускать такую хорошенькую нечисть по злачным местам одну. Мало ли – привяжется какой-нибудь выпивоха, спасай его потом… Хм, а неплохо Безник тут все обустроил! Уютненько. – Колдун завертел головой, разглядывая обновленную обстановку.

А я смотрела только на него.

Стоило. Еще как!