"Любовница жениха" - читать интересную книгу автора (Нэпьер Сьюзен)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Джейн сидела в своей машине, опустив голову на руль. Перед тем как ехать домой, она хотела прийти в себя. Она подумала, что переключать скорости ей будет теперь чертовски трудно: острая боль в левой руке утихла и тупо пульсировала. Завтра кисть наверняка тоже распухнет и посинеет, как челюсть Райана Блэра. Но дело того стоило, с горечью подумала она.

Она расстроила его брак?

Но ведь он никогда не был женат!

Остановить свадебную церемонию — это не то же самое, что развести мужа с женой. Когда Джейн вмешалась, чтобы не дать Райану Блэру и Эве Брэндон произнести супружескую клятву, она искренне верила, что такое вмешательство в последнюю минуту — единственный способ спасти невесту и жениха от роковой ошибки.

Столь деятельный человек, как Райан Блэр, лишь самому себе обязанный успехом в жизни, не был бы счастлив с такой пассивной и застенчивой женщиной, как Эва, подруга Джейн, а та, с ее мягкой, чувствительной душой и тонкой натурой, была бы просто раздавлена его жаждой господства. Если бы Эва была безумно влюблена в своего будущего мужа, Джейн всем сердцем поддержала бы этот брак, несмотря на серьезные сомнения в их совместимости. Но ей было известно, что Эва не только не была влюблена, а, напротив, боялась мужчину, за которого собиралась выйти замуж, уступив нажиму своих властных родителей.

По словам Эвы, Райан утверждал, что любит ее, когда ворвался в ее жизнь и сделал предложение. Но когда, вскоре после помолвки, было объявлено о создании финансовой компании «Брэндон и Блэр» и он стал так занят, что они, будучи женихом и невестой, почти не виделись, то сомнения и опасения Эвы усилились.

Но Эва, как это бывало всегда, вместо того чтобы посмотреть на проблему прямо, шла по пути наименьшего сопротивления до самого последнего момента, и ее запоздалые возражения были безжалостно отметены как предсвадебные капризы невесты.

Впервые Джейн узнала о глубине отчаяния подруги в день перед свадьбой, когда Эва в слезах ворвалась к ней в офис.

Формально Джейн возглавила «Шервуд пропертиз» после того, как из-за инфаркта ее отец ушел в отставку. Но вся реальная власть по-прежнему находилась в руках Марка Шервуда, а он оставался таким же, как всегда, — жестким, требовательным, критически настроенным, вечно был недоволен ее работой, то и дело отменял ее решения, не позволяя ей забыть, кто здесь главный. Когда Джейн было всего двадцать два года и отец умер, перед ней встала сложная задача: как можно скорее доказать всем — конкурентам, клиентам и персоналу, — что она способна справляться с делами не хуже отца.

И она стала работать по двенадцать часов в расположенном в центре города офисе «Шервуд пропертиз», добиваясь день за днем, чтобы дела шли лучше, и ее усилия принесли плоды: фирма стала процветать. Но успех — это своего рода наркотик. Чем больше был достигнутый успех, тем выше она поднимала планку.

Деловая жизнь поглотила Джейн без остатка. Она похолодела, когда подумала, что Эва не только ее лучшая подруга, она и вообще ее единственная настоящая подруга на целом свете — остальные могли считаться лишь просто знакомыми или коллегами. Чувствуя себя виноватой из-за того, что позволила их дружбе остаться где-то на втором плане, Джейн уверенно заявила рыдающей Эве, что, конечно же, поможет ей избежать близкой свадьбы, не вызвав при этом разрыва с семьей.

В душе Джейн считала, что Эва приобрела бы уверенность в себе, если бы на время рассталась с родителями, но знала, что та из робости скорее выйдет замуж за неприятного ей человека, чем рискнет поссориться с матерью.

Джейн поудобнее устроила больную руку на коленях и окунулась в поток воспоминаний об этой жуткой свадьбе.

Это было почти три года назад, чудесным весенним днем. Изящная старинная церковь в старой части Окленда была битком набита светской публикой, когда Джейн кое-как примостилась на самом конце задней скамьи на половине жениха, отказавшись пересесть поближе. У нее было предчувствие, что ей, возможно, придется быстро ретироваться, независимо от того, осуществится или нет ее план.

Хотя они с Эвой, когда еще были смешливыми школьницами, дали клятву быть подружками невесты на свадьбе друг друга, Джейн совсем не удивилась, что Кэрсти Брэндон не включила ее в состав официальных участников церемонии, ограничившись родственниками. Эва была расстроена, но и на этот раз не смогла постоять за себя. Миссис Брэндон была матерью-собственницей, и ей всегда было не по душе влияние умной и решительной Джейн на ее драгоценное и единственное дитя, когда они вместе учились в школе. Нет, она не позволяла грубостей, просто каждый раз, когда Джейн бывала у них, ясно давала понять, что считает Джейн не другом семьи, а обычной гостьей.

Миссис Брэндон придавала огромное значение внешним приличиям, а Джейн была слишком высока ростом, слишком некрасива и слишком очевидно умна, чтобы соответствовать ее представлению о настоящей леди. Если бы ее отец не был преуспевающим бизнесменом, то, как подозревала Джейн, этой дружбе просто положили бы конец, но расчетливость Кэрсти Брэндон была не меньше ее снобизма. Джейн всегда казалось чудом, что Брэндоны произвели на свет такое доброе и великодушное существо, как Эва.

После церемонии должен был состояться роскошный прием на крыше отеля, и был заказан вертолет, чтобы умчать счастливых молодоженов в свадебное путешествие. Брэндоны не пожалели денег на свадьбу единственной дочери, и это было еще одной причиной, почему Эва считала себя обязанной подчиниться их желаниям.

Джейн просидела всю вступительную часть перед традиционной свадебной церемонией, покрывшись испариной, не слыша торжественной речи.

Она видела, как вошла Эва, опираясь на руку чинно выступающего отца. Перед тем как сделать первый шаг по проходу, она встретилась глазами с Джейн, и ее испуганный, виноватый взгляд и дрожащая улыбка сразу все объяснили: она надеялась, что Джейн сделает то, на что не решилась бы она сама.

Они дружили с детского сада, со школы считали себя сестрами, и Джейн всегда была лидером во всевозможных приключениях, куда их завлекала скорая на выдумку Эва. Когда им случалось попадать в неприятности, Джейн не раздумывая брала вину на себя, заслоняя Эву от гнева взрослых.

Годы шли, а их роли оставались, по существу, без изменений.

Во рту у Джейн пересохло, когда она услышала, как священник произнес наконец те слова, которых она ждала и которые обычно были просто частью ритуала.

— Поэтому, если кому-то известна веская причина, по которой они не могут быть соединены законными узами, пусть он либо назовет ее сейчас, либо потом уже никогда не нарушит молчания…

Он остановился. Эти несколько секунд молчания растянулись, казалось, на целую вечность. Джейн видела, как под кружевами хрупкие плечи Эвы напряглись и обмякли, словно после удара. Краем глаза она уловила какое-то движение на противоположной скамье, и это вывело ее из оцепенения.

Она вскочила на ноги и возникла в проходе, как раз когда священник набирал в грудь воздуха, чтобы продолжить.

— Остановитесь! Мне известно препятствие к этому браку. Есть веская причина, почему он не может быть заключен!

Воцарилось ошеломленное молчание.

Все как один повернулись в ее сторону.

Сидевшая на передней скамье Кэрсти Брэндон застонала и покачнулась. Джейн смело пошла по проходу, не отрывая глаз от изумленного священника, боясь взглянуть в сторону Эвы и встретиться глазами с человеком, застывшим в изумлении рядом с ней. Священник был очень молод, и паника, отразившаяся в его лице, говорила о том, что он впервые сталкивается с подобным и не знает, как следует поступить. Джейн знала…

Церемония бракосочетания должна быть отложена до тех пор, пока не выяснится истина…

Она вздернула подбородок; черты ее лица были неразличимы под вуалью.

— Вы не можете обвенчать этих людей — их клятвы стали бы ложью перед Богом! — Ее голос зазвенел от искренней убежденности. — Вы собираетесь взять с них клятву, что они будут любить и уважать друг друга и отрекутся от всех других, но один из них уже связан словом с другим человеком!

Сенсация!

Джейн тряхнула головой, отгоняя память об этом кошмаре, который три года неотступно преследовал ее. В тот день она смутно сознавала, что приобретает себе серьезных врагов, но не знала, каким поистине непримиримым и беспощадным будет жаждущий мести Райан Блэр. К счастью, не только она, но и Райан Блэр тоже стал персоной нон фата для Брэндонов.

Года хватило, чтобы страхи Джейн относительно ответного удара улеглись. Райана Блэра нигде не было видно — он вел отчаянную закулисную борьбу за то, чтобы вновь обрести финансовую поддержку, которой лишился, когда вместе со свадьбой рухнул и проект совместного с Брэндоном предприятия, каковой должен был обеспечить приток средств в его компанию. Он переехал в Сидней, чтобы там заново сколотить себе состояние, и не давал о себе знать, но, когда снова объявился в Окленде с приличным капиталом и вновь стал влиятельным человеком, это оказалось для Джейн неприятным сюрпризом.

Райан Блэр вернулся, чтобы мстить. Он не забыл о роковом вмешательстве Джейн. С момента, как Блэр вновь поселился в Окленде, он не давал Джейн ни одного дня передышки. Переманивал ее клиентов и служащих и вообще всячески вредил в делах, при этом стараясь подчеркнуто унизить Джейн или ее компаньонов. Через кого-то из сотрудников офиса к нему утекала самая важная информация.

Казалось, каждое ее деловое решение имело катастрофические последствия. Неизвестно кем стали распространяться порочащие слухи о ее личной жизни, психическом здоровье, о нежизнеспособности ее компании. За два года ее прежняя превосходно налаженная жизнь была превращена в полнейший хаос.

Джейн подняла голову и увидела, что к ней в окно стучится неуверенно улыбающийся мужчина, знаками прося ее опустить стекло. Она так и сделала, подумав, что это какой-то отзывчивый прохожий хочет спросить ее, не нужна ли ей помощь.

— Мисс Джейн Шервуд?

Она нахмурилась; густые черные брови, постоянно придававшие ее лицу серьезное выражение, недоуменно сдвинулись.

— Да.

Он сверился с листком бумаги, который держал в руке.

— Джейн Шервуд, Паркхауз-лейн, 8, квартира 5? Бывшая владелица «Шервуд пропертиз»?

Она почувствовала, как у нее упало сердце — ощущение, ставшее вполне знакомым в последнее время.

— Да, но…

Она не договорила, потому что он сунул ей бумагу через полуоткрытое окно и в ту же секунду ловко выдернул ключи из зажигания.

— Я Джон Форстер из «Стэнтон секьюрити». На эту машину у меня ордер об изъятии за неплатеж. Боюсь, мэм, мне придется просить вас освободить машину, чтобы ее можно было вернуть законному владельцу.

Пока она разбирала мелкий шрифт, которым ей сообщалось, что все автомашины, зарегистрированные или взятые в аренду компанией «Шервуд пропертиз», являются теперь законной собственностью залогодержателя, он открыл дверцу и пригласил ее выйти.

— А как я буду добираться домой? Я живу на другом конце города, и у меня нет с собой денег на дорогу… — возразила Джейн.

— Что здесь происходит?

Она с ужасом увидела, что из-за спины агента по изъятию появился Райан Блэр. Того кошмарного поцелуя ему показалось мало, и он явно хотел, чтобы все думали, будто они поехали куда-то вместе.

— Ничего не…

— Я изымаю машину за неплатеж. Дама утверждает, что никак не сможет добраться до дома.

После этих слов Джейн залилась краской. Она вздернула подбородок и бросила на Блэра злой взгляд.

— Я отвезу вас домой, — сказал он.

Ее глаза возмущенно блеснули, но она вдруг опустила ресницы.

— Идите к черту! — огрызнулась она.

— Послушайте, леди, вас подвозят, ну и соглашайтесь! — посоветовал агент. — Потому как на этой машине вы точно никуда не поедете. Видите вон там моего напарника? Если вы не дадите мне отогнать машину, он подцепит ее на трос и отбуксирует своим грузовиком.

Джейн повернулась и увидела темную фигуру, маячившую около тягача на другой стороне улицы, но в следующую секунду Райан Блэр рывком вытащил ее на тротуар.

— Уберите руки! — прошипела она.

— Вы и правда не понимаете, что пора сдаваться? — сурово произнес он, отступая от града ее ударов. — Что вы собирались делать — сидеть и спорить всю ночь? Пусть человек делает свою работу.

— Пусть он делает вашу грязную работу, хотите вы сказать! — резко выкрикнула она, вспомнив, как всего чуть больше месяца назад ее выпроводили из собственного офиса под конвоем охранника. Она тогда потеряла буквально все, что имела.

Райан Блэр скрестил руки на груди.

— Это обычная практика, когда держатель залога требует наложения ареста на все имущество банкрота.

— А моя сумочка? Наверно, вы потребуете конфисковать и ее? — едко спросила Джейн, указывая на черную, расшитую бисером сумочку, лежавшую на сиденье.

Он поднял сумочку и вручил ей.

— Идемте, вон моя машина.

Черный лимузин со скоростью улитки полз мимо въезда в длинный тупик. Шоферу, должно быть, приказано всюду следовать за хозяином, презрительно подумала Джейн.

— С вами я никуда не поеду, — сказала она.

— Будете просить у меня денег на такси?

— Да я лучше стану попрошайничать на улицах!

И тут ее машина отъехала.

— Не исключено, что дойдет и до такого, — тихо заметил он. — Женщина, одетая так, как вы… дорогой туалет, демонстрирующий все прелести… явно одна… вы обязательно привлечете к себе внимание мужчин в машинах, ищущих уличного знакомства. Только они ведь будут требовать, чтобы вы заработали себе на такси.

Она крепче сжала сумочку в ушибленной руке.

— Ах вы…

— Потише, потише, мисс Шервуд, — сказал он, отступив на шаг и подняв руки в притворном испуге. — Вы ведь больше не будете бить меня, нет? Я всегда считал вас холодной, как ледышка, но у вас, похоже, подо льдом бушует целый вулкан, а? — Он опустил руки, и в его голосе просквозило безразличие. — Ну так как, хотите вы бесплатно доехать до дома или нет?..

Джейн поколебалась секунду.

— Нет!

Вскинув голову, она обошла лимузин и зашагала по улице, удаляясь от отеля и от центра города. Ей надо было скорее уйти от Райана Блэра, а потом решить, что делать дальше. Навстречу попадались редкие прохожие, магазины были закрыты, и Джейн стала искать телефонную будку.

Она удалялась от центра и все сильнее ощущала свою оторванность от остального мира. Ее каблуки громко стучали по асфальту, и она шарахнулась от укрывшейся в нише перед входом в магазин парочки. Разумнее было держаться поближе к уличным фонарям, она прошла еще квартал, когда мимо нее медленно проехала машина с шумной компанией, и высунувшиеся из окон лохматые юнцы стали зазывать ее к себе и делать предложения, от которых у нее запылали уши.

Она сделала вид, что ничего не слышит, и машина с ревом рванулась вперед, но следом за ней притормозила следующая. На этот раз предложения одинокого водителя оказались более изощренными, водитель делал непристойные жесты.

В отчаянии Джейн оперлась здоровой рукой на открытое окно и разразилась гневной тирадой в адрес потного мужчины средних лет, сидевшего за рулем.

Его порочные губы растянулись в плотоядной ухмылке, и он своей липкой рукой схватил ее за запястье.

— Да, я знаю. Я очень плохо себя вел, и меня надо наказать. Когда я увидел, как ты вышагиваешь, задрав нос, то сразу понял, что ты способна на самую восхитительную жестокость. Я предвкушаю, как ты будешь…

— Извините, эта дама уже занята на всю ночь!

Второй раз за последние полчаса Джейн непрошено вызволяли из беды. Лимузин Райана Блэра сел на бампер «ползуна», а сам он сунул руку в окно водителя, притянул его за воротник и прошептал на ухо несколько фраз. Как только он отпустил бедолагу, тот рванул прочь так, что чуть не сжег резину на колесах.

Райан Блэр, который все еще стоял на дороге, уперев руки в бока, сказал сквозь зубы:

— Садитесь в машину, Джейн.

Джейн открыла рот.

— Садитесь в машину, черт побери! — взорвался он. — А не то я втащу вас силой!

— Браво! — ответила она, с некоторой неуверенностью. Помедлив, она направилась к открытой дверце лимузина. Ее ноги в чужих, жавших ей туфлях болели, болела и ушибленная рука.

— Стерва упрямая! — сказал он, садясь напротив. — Теперь по крайней мере вы еще с денек потешите меня.

— О да, вам ведь нравится продлевать агонию, не так ли? Вероятно, вы могли бы уничтожить Шервудов сразу, а не растягивать это дело почти на два года, — горько произнесла она.

— Мог бы, — согласился он, откинувшись на сиденье. — Но не получил бы удовольствия.

Джейн сникла, едва ли заметив, как лимузин плавно влился в разреженный поток уличного движения.

Ей подумалось, что много раз она искала случая прекратить их вражду, но всякий такой случай оканчивался новым ударом, который валил ее с ног.

А шансов выиграть у нее не было вообще, подумала она в каком-то оцепенении.

— Но ведь «Шервуд» — это не только я. Там были и другие люди, которые из-за вас потеряли работу…

Его лицо исказила гримаса.

— Нет, работу они потеряли из-за вас.

— Боже мой, ну и бессердечный же вы человек, — сказала она, потрясенная той глубиной ненависти, которая открылась ей в этих словах.

Он пожал плечами.

— Думаю, что смогу скупить за бесценок все, что осталось от «Шервуд»… Ручаюсь, компания скоро вернется к процветанию и люди вновь получат работу.

— То есть те, кто еще не работает на вас, — с горечью произнесла она. — Если бы нас не предали, вам было бы не так просто развалить мою компанию.

— Конечно. Но ведь в любви и на войне все средства хороши, не так ли, мисс Шервуд? Кстати, подкупить ваших сотрудников не составило труда… Вы были не очень-то любимы своими подчиненными. О вас отзывались неважно: «копия своего папочки», «недоверчива», «много о себе воображает». Хотя… что там пересказывать. Вы побледнели, дорогая. Может, хотите виски — запить эту горькую правду? — Открыв встроенный бар, он налил виски из серебряной фляжки.

— От вас мне ничего не надо.

— Это мы уже слышали. Но сейчас незачем играть роль мученицы, коли нет публики и никто нас не увидит. — Он протянул ей бокал.

— Я сказала — нет. — Джейн отвернулась. Она ужасно проголодалась, и алкоголь, вероятно, сбил бы ее с ног. Это была незавидная перспектива — оказаться пьяной в обществе Райана Блэра.

Неужели ее в самом деле ненавидели подчиненные? Эта мысль не давала ей теперь покоя.

— Как угодно. Ну что ж… тогда за сладкий вкус победы. — Он выпил не поморщившись, несмотря на разбитую губу.

Джейн вспомнила, как неуютно чувствовала себя Эва в его присутствии: от него веяло агрессией, он всегда готов был дать отпор всякому, кто дерзнул бы перейти ему дорогу. После помолвки встречи были еще редки, но ближе к свадьбе, когда они проводили много времени вместе, Эве стало не по себе от близости его сильной и беспокойной натуры.

Джейн понимала страхи подруги. У нее тоже была неприязнь к Райану Блэру, но она никогда его не боялась. Даже сейчас в ней не было страха, потому что она верила в себя и силу собственного характера.

Он осушил бокал и развязно вытянул ноги, прикоснувшись к ногам Джейн.

— Ну так что собирается делать маленькая наследница папочки теперь, когда осталась без денег и без работы?

— Это не ваше дело. — Она отодвинулась от нахала.

Его синие глаза блеснули в проплывающем луче уличного фонаря.

— Я все равно узнаю.

Она молча взглянула на него с презрением, за которым обычно прятала свой страх и неуверенность.

— Конечно, выбор у вас невелик, не так ли? Уже пошел слух, что тот, кто протянет Джейн Шервуд руку помощи, рискует оказаться в той же трясине.

Она пожала плечами с ничего не выражающим лицом, словно ей было все равно.

— Поступайте, как вам нравится.

Он так резко наклонился вперед, что едва не расплескал виски.

— Вы расстроили мою свадьбу, так и не объяснив, почему, — хрипло сказал он. — Мне хотелось бы услышать хотя бы извинения.

Она упорно молчала, и он снова откинулся на спинку сиденья.

— Но вы, разумеется, ни о чем не сожалеете, верно? Да и с какой стати? Ведь все сошло вам с рук.

— Я не жалею о том, что сделала, — храбро заявила она. — Конечно, это можно было сделать и по-другому. Эва была моей подругой; я знала, что вы ей не подходите…

— И поэтому солгали. В церкви. В присутствии моей семьи. Моих друзей. Женщины, с которой я намеревался провести остаток своей жизни. Вы сказали, что мои клятвы будут ложью перед Богом, но осквернили-то все именно вы, и никто другой!

Джейн ощутила укол совести и опустила глаза. В чем-то он был прав. Это бремя ей суждено нести до могилы и даже дальше — ведь она не раскаивалась ни в чем. Она в самом деле причинила этому человеку страшное зло, да еще в Божьем храме. Единственным оправданием ей служило то, что она заступилась за слабую подругу. Он выжил и даже преуспел после крушения — так она в этом и не сомневалась…

— Вы оклеветали меня и быстренько исчезли, так что никто не успел потребовать у вас доказательств. — В его голосе звучала застарелая ярость. — Но вы знали, что нужды в доказательствах и не будет, не так ли? Вы знали, какая Эва нервная, знали, что одного потрясения от ваших слов вполне хватит, чтобы вызвать у нее истерику. Вы были ее лучшей подругой, она вам доверяла, а вы использовали это доверие, унизили ее и родителей до такой степени, что она не захотела больше меня видеть — никогда. Вы завидовали счастью подруги, поэтому и разбили его вдребезги, заявив во всеуслышание, что мы с вами любовники!

Джейн покраснела еще сильнее, вспомнив те слова, которые бросила в проходе церкви: «Этот мужчина недостаточно любит эту женщину, чтобы отказаться от всех других. Он не хранил ей верность, даже будучи с ней помолвлен. Прости, Эва, но я не могу позволить тебе выйти за него, не сказав, что творится у тебя за спиной: вот уже несколько месяцев, как у нас с Райаном роман…»

— Почему вы в тот момент не стали этого отрицать? — сдавленно проговорила она. — Вы просто стояли… Даже не пытались разоблачить меня…

— Я был так же ошеломлен, как и все. Это была такая клевета, что мне и в голову не пришло, что кто-то хоть на секунду поверит… особенно Эва. Она знала, что я люблю ее…

— Как вы можете так говорить? — резко и зло спросила Джейн. — Вы почти не виделись… да вы едва были с ней знакомы, когда сделали предложение. Это было скорее деловое соглашение с Полом Брэндоном, чем брак по любви…

— Так вот в чем было ваше оправдание? — Он невесело засмеялся и увидел, как она вздрогнула. — Да, я любил ее, черт побери! С первой же минуты я понял, что она создана для меня… такая красивая, нежная, добрая, женственная. А деловое соглашение было для меня просто как сахарная глазурь на пирожном; мои чувства к Эве существовали отдельно от всего, это было нечто личное, бесценное. Именно этого вы и не могли стерпеть, не так ли? Что у Эвы был кто-то, кто ее любил, а у вас не было никого, потому что вы бездушная, бессердечная, эгоистичная стерва, которой надо всегда находиться в центре внимания…

— Нет… — Джейн покачала головой, и густая прядь волнистых волос струйкой соскользнула на грудь.

Ей не хотелось верить, что Райан так сильно любил Эву, как утверждал, но если это так, то становится сразу понятно, почему он так жестоко мстит, почему уехал в Австралию и не вмешался, когда Эва ушла из дома и вскоре вышла замуж за другого человека. Если он любил Эву, то ее неверие в его порядочность должно было глубоко его ранить, сделать почти беззащитным.

Из того, что говорила ей Эва, Джейн заключила, что если свадьба не состоится, то это заденет лишь карман Райана, а отнюдь не его сердце, — а это дело поправимое. Но вот только если бы он любил хотя бы вполовину той страсти, с какой ненавидел.

— Нет… — Она отогнала эту размягчающую мысль. Если он и любил, то любил идеальную Эву, ту, которая существовала лишь в его воображении.

— Да! Так что я сейчас решил дать вам то, чего вам тогда так хотелось, дорогая… — В ласковом обращении ей послышалась скрытая издевка, коварная угроза. Он встал со своего места и навис над ней, утопив кулаки в кожаном сиденье по обеим сторонам от ее бедер, обжигая ее лицо своим горячим дыханием. — Скажите-ка мне, мисс Шервуд, как бы вам понравилось быть в центре моего полного и безраздельного внимания?..