"Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2" - читать интересную книгу автора (Кургинян Сергей)

Глава IX. Катастрофизм исчерпания — запись в полевом дневнике, 22 октября 2008 года

Из второй части статьи В.Аверьянова и П.Мультатули «Другой царь и другой Сталин»: «Сегодня мы каемся не за «мнимый грех», не за то, что наши предки убили царскую семью, а за то, что они позволили состояться этому лютому злодеянию, положившему начало трагедии всего народа, каемся потому, что и нам сегодня нужна метанойя — «перемена ума» — и пытливое переосмысление своего прошлого, а не повторение придуманных «старшими товарищами» агитационных клише».

А вы, наварное, читая первую часть их статьи, решили, что господа беспокоятся по поводу порабощенности вашего сознания ложными мифами? Покаяние — вот что им от вас нужно! Покаяние–2, –3, –4, –5 и так далее.

Я уже обсуждал тему покаяния. Сейчас вынужден к ней вернуться еще раз. И еще раз оговорить, что метафизическая обязательность покаяния отменяет любые политические и социальные целесообразности. Если историческая личность (народ) совершила нечто метафизически отрицательное (то есть пала), то она должна каяться — со всеми вытекающими, в том числе и политическими, последствиями.

Но метафизическая обязательность покаяния может возникать лишь в двух случаях. Подчеркиваю — в двух, а не в трех, пяти и так далее.

Первый случай — когда историческая личность, отпав от Идеального (Верха, первородства), присягает материальному (Низу, чечевичной похлебке).

Второй случай — когда историческая личность, опять же отпав от Идеального, присягает анти-Идеальному (абсолютному злу).

Оба этих случая должны рассматриваться объективно, без ценностной предвзятости, при которой ваш идеал — это идеал, а любой другой идеал — это антиидеал или безыдеальность. Извините, но объективные критерии существуют. И подсунуть вместо них пустопорожний треп о покаянии уже не удастся.

То, что произошло в феврале 1917 года, нам, благодаря демаршу Аверьянова и Мультатули, придется обсуждать подробнее. И потому я называю этот демарш мессиджем, ниспосланным мне Духом истории.

Но то, что произошло в октябре 1917 года, никак не может быть отнесено к первому случаю. Потому что в октябре 1917 года Россия очевиднейшим образом присягнула новому накаленному Идеальному, именуемому «коммунизм». Каждый имеет право оценивать это Идеальное по-своему. Это вопрос аксиологии (ценностей), но не метафизики. Отказать коммунизму в идеальности как таковой невозможно. А значит, октябрь 1917 года — не то, что я назвал первым случаем. Но, может быть, это второй случай? Я уже давал внятные разъяснения и по этому поводу. Что ж, дам их еще раз.

Сталин Красный проект не отменил. Он не разогнал ВКП(б), не выволок Ленина из мавзолея, не ввел частную собственность, не произвел реституции, не снял звезды с кремлевских башен, не растоптал красное знамя, не вернул белых из эмиграции и так далее. Он красный термидорианец, а не белый царь. Имейте совесть! Не позорьте себя и белое дело!

Раз так, то Сталин и Красный проект — это единое целое. СССР, красная империя, победила Гитлера. А какие красная империя вносила коррективы в свою идеологию и политику при Сталине — это частности, ничего не меняющие в красном качестве данной империи. А значит, и в метафизическом качестве произошедшего.

Мы ведь о метафизике говорим? В том числе о метафизической войне Третьего рейха (черной империи) и СССР (красной империи). Ну, так давайте определим метафизическое качество воюющих сторон. И договоримся, что мы все-таки не язычники. Что метафизическое зло — не Олимп, на котором расселась парочка равнозначных злых богов, один из которых опекает красную империю, а другой — черную. Люцифер опекал либо СССР, либо Третий рейх. Если вы считаете, что Люцифер опекал СССР, то Россия должна каяться, а Германия должна быть оправдана. Но тогда, господа, вы поклонники гитлеризма. Ибо, утверждая подобное, вы говорите, что Люцифер НЕ опекал Третий рейх и Гитлера. Что они непричастны метафизическому абсолютному злу. Что империя абсолютного зла — это СССР, а не Третий рейх. Так идите к рейгановцам и болтайте с ними об этом, а не лгите о своем патриотизме, своей державности.

Идет шулерская игра на метафизическом поле. Игра с понятными уже для всех и весьма далеко идущими политическими последствиями.

Люди, говорящие всерьез о необходимости покаяния России за коммунизм, говорящие об этом как метафизики, отмывают Гитлера, Третий рейх и ставят крест на России. В годы войны такие люди были с Гитлером, требовали расчленения России. Позже солидаризировались с теми, кто называл ее империей абсолютного зла. Это люди принципа — наши страшные враги, но… Враги — это иногда не самое худшее. С ними хотя бы все понятно. А вот что такое контингент, пытающийся и о великодержавности поговорить, и о том, что «России — быть», и о покаянии за коммунизм? Контингент, впутывающий в метафизическую проблему (качество идеальности) обычные, хоть и трагические, исторические события? Что это за загадочный контингент? Отвечаю: это либо наипустейшие болтуны, либо… ревнители покаяния как спецпроекта. То есть «спецпокаянщики».

Доказательства? Неужели нужно называть конкретные имена высокостатусных работников западных спецслужб, разрабатывавших концепцию этого самого спецпокаяния? Неужели нужно обсуждать, где, когда, кто и зачем проводил тренинги, в которых Россия выводилась в качестве лица, кающегося перед восточно-европейцами и не только? Неужели нужно описывать психотехнологии, призванные обеспечить сопряжение между этим спецпокаянием и расчленением России (буквально: «разделкой туши»)? Надо будет — назовем, обсудим, опишем. Поверьте — не залежится!

Но, во-первых, это другая тема.

А во-вторых… Вам мало фильма «Покаяние»? Вам мало лицезрения освобожденных из-под нашего «ига» лимитрофов, занятых не своими государственными делами, а продажей готовности вцепиться нам в горло? Продажей этой готовности (и способности) не только в качестве геополитического товара, но и в качестве единственного смысла своего национально-исторического бытия?

Вас все еще не тошнит, когда вы наблюдаете затем, что делается с памятниками нашим героям, освободившим мир от фашизма? Вы не спрашиваете себя, надо ли было всех их освобождать — чехов, венгров, поляков и прочих — всех тех, кто сейчас так злобствует по нашему поводу?

Вы не спрашиваете себя, зачем умерли наши парни, не родив детей, не увидев внуков, не вкусив обычного человеческого счастья? Ради того, чтобы… быть оплеванными в этом самом Будапеште? А также Праге, Варшаве et cetera. Чтобы их медалями на Арбате торговали? Ради этого?

Эта мерзость — чем порождена? Тем, что перерожденцы из ЦК КПСС (А.Н.Яковлев, его команда, вся элитная цэкистская «диссида»), имея монополию на СМИ, обрушили на общество это самое перестроечное «покаянчество» в виде беспрецедентных психологических репрессий. Объявив войну своей истории, то есть идентичности своего народа, соорудив социокультурный шок («ломку хребта» и так далее). Именно выдвижение идеи покаяния историко-культурной личности (страны) и репрессивно-монопольное осуществление этой идеи привело к вышеописанному. Не правда ли? И вот мы слышим снова те же слова о покаянии — покаянии страны и народа. От кого? От тех, кто называет себя патриотами.

Полемизируя по острым вопросам, задевающим ценности, приходится оговаривать очевидное: религиозный человек должен каяться за свои грехи. Я лишь говорю, что покаяние, предписываемое стране и, как я уже показал, в случае России метафизически абсолютно не обоснованное, недопустимо.

Конечно, при подходе, отменяющем историчность, любая смена идеалов (то есть революция) может называться падением, за которое следует каяться. Но при таком подходе и Великая французская буржуазная революция, и другие революции, создавшие современное человечество, это падение. Тут можно договориться до страшных вещей.

И, в любом случае, пусть тогда наши любители отменять свою историю отменят историю как таковую. И потребуют всеобщего за нее покаяния. Это — во-первых. Во-вторых, отменив историю, пусть отменят развитие. Опять же для всех. А в-третьих… В-третьих, не антиисторичность правит бал во всем, что касается нынешних призывов к покаянию, как и призывов к покаянию в разгар перестройки. Никто покаяния от Франции не требовал и не собирается требовать. И это — тест, неопровержимо свидетельствующий, что мы являлись и являемся единственными жертвами спец- и именно спецпокаяния.

Кто-то хочет, теперь уже под белой маской, повторить спецпокаяние. Не выйдет! Лучше сами покайтесь перед народом, а не требуйте этого от него.

Либеральный диссидент из приснопамятного анекдота писал объявление в газету: «Пропала собака, сука… б… как я ненавижу эту страну!» Правопреемник этого диссидента, прячущийся под белой маской, пишет в ту же метафорическую газету: «Купил поместье, борзую собаку, суку… б… почему же эта сука не кается?»

Повторю еще раз то, что очень плохо входит в определенные головы: государство — это средство, с помощью которого народ длит и развивает свое историческое предназначение. Поклонение государству как цели — путь к тлению государства. Спасти от тления может только огонь исторического предназначения. Огонь этот хранится в метафизических схронах. Не хотите тления — ищите огонь. К 1917 году у власти огня не было. Ситуацию спас красный огонь. Признайте это и думайте о будущем. А также о том, какую роль вы себе выбрали, встав в ряды «спецпокаянщиков–2008».

Думайте — а не кликушествуйте: «…мы категорически не принимаем конспирологические теории, связывающие отмечание в этом году 90-летия убийства Царственных Мучеников с желанием подыграть США с их «неделей порабощенных народов»».

Эти кликушествования не прогоняют, а усиливают скверную мысль по вашему поводу. «Не принимаем»… Вы аналитики или жеманные барышни? Вы не знали последовательности дат, не понимали политической логики своих и чужих мероприятий? У вас на руках политического календаря не было? Можно, конечно, и это предположить. Но тогда речь идет о такой дремучести, такой политической неадекватности, которые вряд ли предполагают учительскую позу, занятую Аверьяновым, Мультатули и их бэкграундом.

Но я-то убежден, что никакой дремучести и неадекватности не было. А был, прошу прощения, согласованный двухмодульный проект. Один модуль — Декларация о порабощенных народах, другой — покаяние на 90-летие убийства царской семьи. А между модулями — внятный, прекрасно прописанный иноземцами интерфейс.

Я уже показал, что исторической личности каяться не в чем.

Людям каяться тем более не в чем. Об этом говорит элементарный здравый смысл. А также тонкая структура исторической событийности, которой мы еще займемся.

Но «покаянщики» хотят, чтобы каялись. Причем по принципу — чем дальше от вины, тем больше надо каяться. Народ дальше всех от вины. Ему и предписывают покаяние. Элита российской империи ближе всех к вине. Ее-то и отмывают.

Я обещал расширить список элитных изменников, который предложили Аверьянов и Мультатули, говоря о крахе монархии. Я обещал, далее, осмыслить этот расширенный список. Я обещал, наконец, дать политическое определение тем, кто подменяет реальный список урезанным. Что ж, попытаюсь выполнить сразу все свои обещания.

Из дневника посла Франции в России Мориса Палеолога. Запись от 14 марта 1917 года (все даты у Палеолога даны по новому стилю, отречение императора Николая произошло 15 марта по новому стилю): «Великий князь Кирилл Владимирович объявил себя за Думу. Он сделал больше. Забыв присягу в верности и звание флигель-адъютанта, которое он получил от императора, он пошел сегодня в 4 часа преклониться пред властью народа. Видели, как он в своей форме капитана 1-го ранга отвел в Таврический дворец гвардейские экипажи, коих шефом он состоит, и представил их в распоряжение мятежной власти», (Палеолог М. Царская Россия накануне революции, Москва, 1996, стр. 213).

Отчего-то в списке изменников, предложенном Аверьяновым и Мультатули, места главному изменнику не нашлось. Не потому ли, что он по совместительству является «царем в изгнании», прадедом нынешнего претендента на российский престол? Ведь игра в том, чтобы посадить нам на шею правнука обер-изменника, не так ли? Но для этого надо скрыть, что прадед не просто изменник, а обер-изменник. А также гипер-, мега-изменник и так далее. А как скроешь-то?

Дворцовый комендант В.Н.Воейков в своей книге воспоминаний цитирует слова Кирилла: «Я и вверенный мне Гвардейский экипаж вполне присоединились к новому правительству. Уверен, что и вы, и вся вверенная вам часть также присоединитесь к нам. Командир Гвардейского экипажа Свиты Его Величества контр-адмирал Кирилл». (Воейков В. С Царем и без Царя, Гельсингфорс, 1936, стр. 251).

Не называя Кирилла Владимировича, Аверьянов и Мультатули, называют Керенского, Гучкова, Милюкова, Львова, Родзянко! Повторяю для совсем непонятливых: Гучков, Милюков, Львов, Родзянко могли изменить царю не в большей степени, чем Зюганов, Жириновский и, скажем так, Лимонов — Путину. Керенский сопоставим в подобном ряду разве что с Каспаровым. А вот изменившего Кирилла Владимировича в списке Аверьянова и Мультатули нет как нет! Об измене негодовать можем, а списочек-то расширить слабо. Надо сквозь зубы несколько имен назвать — и скорее к покаянию страны переходить, к покаянию народа, рязанского мужика (он, видите ли, предал!).

На самом деле — и прежде всего — предал Великий князь, командир Гвардейского экипажа Свиты Его Величества! У него в руках были войска. Он находился рядом. Он мог пасть в схватке, отстаивая государя. Мог попытаться спасти государя (и члена своей семьи), вырвав его из рук тех, кто, арестовав монарха, повел его путем гибели. Он что сделал?

Вот свидетельство генерала П.А.Половцева, будущего главкома войск Петроградского военного округа в период премьерства Керенского: «Появление Великого князя под красным флагом было понято как отказ императорской фамилии от борьбы за свои прерогативы и как признание факта революции. Защитники монархии приуныли. А неделю спустя это впечатление было еще усилено появлением в печати интервью с Великим князем Кириллом Владимировичем, начавшееся словами: «Мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет все». И кончавшееся заявлением, что Великий князь доволен быть свободным гражданином и что над его дворцом развевается красный флаг». (Половцев П. Дни затмения, Париж, БГ, 1923, стр. 17–18).

Но, может быть, Половцев клевещет?

Вот аутентичный текст интервью, которое Великий князь Кирилл дал газете «Биржевые ведомости»: «…даже я, как великий князь, разве я не испытывал гнет старого режима?.. Развел скрыл перед народом свои глубокие верования, разве я пошел против народа? Вместе с любимым мною Гвардейским экипажем я пошел в Государственную Думу, этот храм народный… смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне. Впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья». («Биржевые ведомости», 1917 год, № 16127 (вечерний выпуск), 9–22 марта, стр. 1).

А вот еще одно интервью (интервью, а не воспоминания, которые могут быть позднейшими измышлениями), данное Кириллом «Петроградской газете» по весьма немаловажному поводу. А именно — по поводу ареста царской семьи: «Исключительные обстоятельства требуют исключительных мероприятий. Вот почему лишение свободы Николая и его супруги оправдываются событиями…» («Петроградская газета», 1917 год, № 58, 9 марта).

Тема добровольного или недобровольного отречения от власти императора Николая II весьма болезненна для сознания части наших сограждан. Прежде всего, потому что если критерием падения является неверность престолу в 1917 году (это не мой критерий, но я согласен его применить), то никто не пал в большей степени, чем семейство, которое теперь кое-кто хочет возводить на престол. И это очевидно. Оттого никакое достойное обсуждение данной темы вообще невозможно в нынешних монархических кругах. Там все покоится на лжи. На скелете в шкафу. Не надо никаких усилий, чтобы выволакивать скелет из шкафа. Его просто невозможно там сохранить. Он выпадает при первом прикосновении к этому самому шкафу. И тогда его назад запихивают — и лгут, лгут, лгут. Чего-то там причитая про чужой «цинизм».

И вот мы узнаем, что царь не отрекался, что документы поддельны, что мы в плену лживой версии Александра Блока.

А может, это действительно так? Давайте вместе порассуждаем. И даже примем версию, согласно которой текст отречения, устроивший всех, включая монаршие дворы того времени, сомнителен. Почему об этом не говорили большевики, понятно. А белые? А эти самые европейские монархии, столь чувствительные к процедурам? Но главное — почему царь, пребывая под не слишком строгим надзором при Временном правительстве, да и впоследствии, не передал своим сторонникам документ, призывающий Россию не верить в его отречение и бороться за сохранение монархии?

И как нам относиться к дневникам Николая II? Будто бы нет записи в дневнике от 2 марта (здесь и далее — по старому стилю): «Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство без Думы будет бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев — всем Главнокомандующим фронтов. К двум с половиной часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект Манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман».

Как много значит построение фразы. Одно дело сказать, что царь ОКРУЖЕН изменниками. И совсем другое, что он ОКРУЖИЛ себя изменниками. Он проводил кадровую политику? Он или нет? Что ахать-то! Истребляй измену! Гибни в неравном бою. Ишь ты — предали!

Все предали… Михаила Сергеевича Горбачева. Но он безупречен. Ах, как он безупречен — на фоне этого, по определению, им сооруженного изменничества. У него «тяжелое чувство»… Мне скажут, что Горбачев процветает, а Николай II принял мученическую смерть. Согласен. Но это вопрос о личной судьбе. Меня же интересует вопрос о державе, о судьбе ее граждан, об исторической миссии. А вас?

Телеграмма Николая II начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего, генералу Михаилу Алексееву: «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно. Николай».

Запись, которую отрекшийся монарх сделал в дневнике 3 марта: «Спал долго и крепко. Проснулся далеко за Двинском. День стоял солнечный и морозный. Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре. В 8.20 прибыл в Могилев. Все чины Штаба были на платформе. Принял Алексеева в вагоне. В 9.15 перебрался в дом. Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша (младший брат царя. — С.К.) отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой (так называли прямые, равные, всеобщие и тайные выборы. — С. К.) для выборов через шесть месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто его надоумил подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились — лишь бы так продолжалось дальше».

Никогда не собирался становиться узким специалистом по Николаю II и его отречению, поскольку не являюсь ревнителем белого дела. Но если люди, адепты монархизма, создают «Екатеринбургскую инициативу» и учат всех других, что такое добросовестность и что такое цинизм, то они должны знать, кому именно принадлежит та или иная фраза. Нужно быть очень странными людьми, чтобы автором фразы «отрекся, как будто эскадрон сдал» сделать Александра Блока. Эта фраза была крылатой, и повторяли ее многие. Блоку были хорошо известны и данная фраза, и ее источник: генерал-майор Свиты Его Императорского Величества Д.Н. Дубенский. Сказанное Дубенским сразу после отречения звучало так: «Отказался от престола просто, как сдал эскадрон».

Люди начинают развеивать мифы и… путают Блока, повторившего чужую фразу, с первоисточником — Дубенским. А ведь понятно, почему таким неслучайным образом путают. Блок, как известно, «Двенадцать» написал, в его устах все, что угодно, можно считать наветом. Другое дело Дубенский. Он по факту должности (генерал Свиты) видел, КАК царь отрекся. И его это несказанно впечатлило.

А что делать с известнейшим письмом царицы от 2 марта 1917 года: «А Ты один, не имея за собой армии, пойманный, как мышь, в западню, что Ты можешь сделать?» Как прикажете к этому письму отнестись, если у всех на памяти фраза императрицы Феодоры, жены Юстиниана, сказанная во время мятежа, по размаху ничуть не меньшего, чем в феврале 1917 года? Феодоре было доложено, что все готово для эвакуации императора из Константинополя, но Феодора сказала: «Порфира — это лучший саван». И она, и император остались. В итоге им удалось через своих посланцев внести неразбериху в среду повстанцев, и бунт был ликвидирован.

С одной стороны — «а Ты один… не имея армии… мышь в западне…».

С другой стороны — сухо и коротко: «Порфира — это лучший саван». И все.

Высшее сословие царской России фразу про «лучший саван» знало наизусть. Она, фраза эта, была камертоном для тех, кто еще не истлел до конца и верил в монархию. А для нынешних лживо умствующих монархистов?

Профессионалы сверяют тексты отречения Николая II, анализируют зачеркнутые слова. Мол, сначала было сказано «не имея сил руководить», потом «руководить» было зачеркнуто и написано «не имея сил вывести империю из тяжкой смуты», а еще было зачеркнуто «великие неудачи», а еще было сомнение, написать «дана» ли «власть от Бога» или «вручена»…

Потом полный текст… «Почли Мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных». Это называется — отречение ради консолидации. Мол, я являюсь источником смуты, отрекусь, и будет консолидация. Он взрослый человек, он не понимает, что, когда он отречется, начнется не консолидация, а офигительный бардак? На фоне которого апрельские тезисы Ленина — это заклятие хаоса. В апреле — словом, потом — и делом. Слова…

Отчаявшийся народ ждет слов, которые утолят отчаяние. В 1917 году это отчаяние утолили красные слова. Это факт, а не ценностно окрашенное суждение. Давайте вслушиваться в слова, если хотим что-то понять.

«Не желая расстаться с любимым сыном Нашим…» У этих слов свой вкус, цвет, запах, свой музыкальный лад.

«Я солдата на фельдмаршала не меняю». Фраза совсем другого звучания.

В заключительной части своей статьи Аверьянов и Мультатули предлагают сооружать оптику, в которой Николай II и Сталин окажутся совместимы. Пусть они попробуют эти две фразы совместить для начала! Исторический синтез — не попурри.

Слова — настоящие, живые, горячие. От кого хотел народ их получить в первую очередь? От церкви, конечно. Он их не получил.

Теперь страна, народ должны каяться. А церковь?

Мы что, совсем не знаем истории? Не знаем о призывах товарища обер-прокурора Н.Д.Жевахова к Синоду? Не знаем о телеграммах некоторых (только некоторых) отделений Союза русского народа, адресованных Синоду? И Жевахов, и эти самые немногочисленные отделения умоляли Синод найти слова для народа и этим поддержать рушащуюся монархию. Как же, поддержали!

Уже 2 марта члены Синода признали необходимым немедленно войти в сношения с Исполнительным комитетом Государственной Думы.

4 марта на заседании Синода архиереи не скрывали радости по поводу наступления новой эры в жизни Православной Церкви. В этот же день из зала заседаний Синода было вынесено царское кресло — как символизирующее порабощение Церкви государством.

За редким исключением архиереи воспользовались определением Св. Синода от 7 марта и вычеркнули имя Помазанника Божия из богослужебных книг. В соответствии с определением, вместо монарха стали поминать «благоверное Временное правительство».

7 марта всем епархиям был разослан текст присяга новой власти (само наличие этой присяги кощунственно по монархическим критериям).

И, наконец, в знаменитейшем (и позорнейшем, с позиций белой монархической нормативности) Обращении Св. Синода от 9 марта говорится: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни… доверьтесь Временному правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы. Святейший синод усердно молит Всемогущего Господа, да благословит Он труды и начинания Временного российского правительства».

Послание подписали ВСЕ члены Синода, включая митрополита Киевского Владимира и митрополита Московского Макария, которые считались крайними монархистами.

Такой призыв церкви парализовал монархическое движение абсолютно. Понимаете? Абсолютно! ВСЕ пребывали в шоке. Шок еще усилился к 12 июля 1917 года, когда Синод обратился с посланием к гражданам России, «сбросившей с себя сковывавшие ее политические цепи».

Господа Аверьянов и Мультатули понимают, о каких цепях идет речь? О цепях монархии! Синод благословляет то, что Россия «сбросила политические цепи» монархии, а народ… народ должен каяться за убийство Николая II?!

Бердичевский портной на вопрос, что бы он делал, если бы был царем, сказал, что он бы жил даже лучше, чем царь, потому что он еще бы немножко шил. Те, кто призывает нас каяться, наверное, тоже хотят немножко шить… Красиво шить не запретишь.

Между прочим (так, к слову), когда в августе 1991 года Б.Н.Ельцину предлагали сдаться, то он сказал, что сдастся, если его благословит Патриарх. Патриарх через Руцкого передал, что он отнюдь не благословляет сдаваться, а, напротив, благословляет «стоять».

Работа Николая II над отречением (и над текстом, поскольку он не фальшивка, но если даже текст фальшивка, то над процедурой, которую, как мы опять же видим, отменить невозможно) вообще происходила без Церкви. Царя не интересовало получение от Церкви благословения на отречение или, упаси боже, на «стояние». Церковь миропомазала царя, но взять у нее благословение на уход ему даже в голову не пришло. Церковь сдавала царя, царь — церковь.

Правила, приличия, нормы уже никого не интересовали: ни одних, ни других. Но… и узы семейной, клановой солидарности были порваны с такой же беспощадностью, как истлевшие от «бобка» гнилые веревки.

Господа Аверьянов и Мультатули называют отдельных изменников. Очень странные господа! И странный список изменников. Николай Николаевич изменил? Рузский, Брусилов, Крымов, Корнилов?

Вы помните фильм «Операция «Ы» и другие приключения Шурика?» Там есть знаменитая фраза: «Огласите весь список». Ну, так я и оглашаю вместо Аверьянова и Мультатули.

Первое место в этом списке у не названного по понятным причинам Великого князя Кирилла Владимировича, чья семья особо усердствует по части необходимости общероссийского покаянства (так и хочется сказать «окаянства»).

Но есть и другие, кому вроде бы надо каяться больше, чем рязанскому мужику. Это Великие князья Борис Владимирович, Николай Михайлович, Александр Михайлович, Сергей Михайлович, принц Александр Ольденбургский. Кто не изменил Николаю II, кроме генерал-адъютанта Хана Нахичеванского и генерал-лейтенанта графа Ф. А. Келлера?

Кто не изменил, если изменили церковь, близкие родственники, двор, подавляющее большинство генералитета?

И спрашиваю в который раз подряд: КТО ОТВЕЧАЛ В СТРАНЕ ЗА КАДРОВУЮ ПОЛИТИКУ? А? Не слышу! Кто назначал этих генералов-изменников? Silentium…

Спор по поводу личности Николая II бесконечен. Да, был такой Михаил Кольцов, который восхвалял царя Николая II. Наверное, это был искренний и умный человек — допускаю. И на основании его свидетельства ваш покорный слуга, по мнению Аверьянова и Мультатули, должен устыдиться легковесности своих суждений о личности Николая II.

А если мне кажутся более адекватными нелицеприятные отзывы Витте, то это, конечно, значит, что я красный пропагандист. «Старший товарищ», придумывающий «агитационные клише». Наверное, даже сосед А.С.Ципко по ЦК КПСС…

Нет, я всего лишь сын историка, и я понимаю, чего стоят свидетельства Витте, прекрасно знакомого с императором (в отличие, заметим, от Мультатули, Аверьянова и всей «Екатеринбургской инициативы»). Витте — прекрасного психолога, администратора, государственного деятеля, одного из умнейших и независимейших людей своего времени. Я понимаю, что вымарывать свидетельства современников (Витте, Кони и десятков других людей, к большевизму никакого отношения не имевших) может только белый неумный цензор, он же — бывший красный неумный цензор. За счет таких вымарываний нам предлагают «открытие собственной цивилизации», «восстановление социальной ткани Отечества»?

Почему-то вспоминается Галич — и не его политическая сатира, а сатира бытовая: «Вот на койке я сижу нагишом и орудую консервным ножом». И видится мне этот консервный нож новой белой цензуры, которым кромсают «социальную ткань Отечества», добиваясь открытия «собственной цивилизации» и выковыривая «агитационные клише», придуманные «старшими товарищами»… Не знаю, добьются ли радеющие за монархию господа таким способом метанойи (перемены ума), но паранойя им обеспечена. Ладно бы только им!