"Крестовый поход" - читать интересную книгу автора (Янг Робин)

Часть первая

1

Венецианский квартал, Акра, Иерусалимское королевство 28 сентября 1274 года от Р.Х.

Нещадно пекло солнце. Пыльные красные камни двора чуть не дымились от жара, однако сражающихся это не заботило, они были сосредоточены друг на друге. Мечи снова с шумом скрестились. Зазвенела сталь.

Впрочем, сражались они без доспехов, и поединок был учебный. Наставник, светловолосый, плотный, не очень высокий пизанец, обильно потел. Волосы слиплись, рубашка вся взмокла, прилипла к спине. Он наступал, напряженно скривив губы, делал неожиданные выпады, тщетно пытаясь провести завершающий удар в грудь. Наставник был измотан. По правде говоря, к такому темпу он готовился. Его ученик, Анджело Виттури, рослый, крепкого сложения, напротив, не обнаруживал ни малейших признаков усталости, с невозмутимым хладнокровием легко парировал любой удар и улыбался, вернее, скалил зубы, по-акульи. Беспомощность наставника доставляла Анджело удовольствие.

Однако через некоторое время это занятие ему наскучило. Чего ради бесполезно мотаться по двору на такой жаре? К тому же рукоятка узкого меча, изготовленная из цельного куска горного хрусталя, уже изрядно натерла руку. Когда наставник сделал очередной выпад, Анджело ловко увернулся и, крепко схватив запястье противника, поднес острие меча к горлу наставника. Тот ойкнул.

— Убирайся, — презрительно буркнул Анджело, отпуская его. Затем вытер испарину со лба.

Пизанец стоял, вытаращив глаза, не замечая, как с носа капает пот. Анджело прошагал к слуге, застывшему наподобие статуи, какие украшали двор палаццо, взял с серебряного подноса кубок с вином. Осушил его и повернулся:

— Я сказал тебе — убирайся.

— Разве вы мне не заплатите, сеньор? — пролепетал побежденный.

— За что?

— За мою науку, сеньор, — ответил наставник, избегая черных жестоких глаз ученика.

Анджело рассмеялся:

— Какую науку? Чему особенному ты меня сегодня научил, за что не жалко было бы заплатить хоть один цехин?[1] — Он поставил кубок на поднос. — Ты и развлечь-то меня не смог по-настоящему. Уходи, покуда я не передумал. Потому что если я пожелаю завершить поединок, ты потеряешь гораздо больше, чем плату за урок.

Повернувшись спиной, Анджело снял со стены отороченный собольим мехом черный бархатный плащ и накинул на плечи.

Лицо наставника пошло красными пятнами. Он сдернул со стены свой плащ и направился к воротам.

Анджело принялся соединять на талии серебряные кольца пояса. В тот момент, когда он закончил, одна из дверей великолепного палаццо позади него бесшумно отворилась. Появилась девушка. Как и все домашние невольницы, она была одета в тонкую белую тунику, подпоясанную золотым плетеным шнуром. Ее голову покрывал чепец. Девушка направилась к Анджело, опустив глаза, но с напряженно бесстрастным выражением лица.

— Мой господин повелет сказат вам, что его гост прибыт. — Ее речь была невнятной. Девушка с трудом справлялась со словами чужого языка. — Он повелет вам быт с ним, господин.

Анджело всунул меч в ножны с такой силой, что девушка вздрогнула. Не замечая ее, он направился к палаццо.

Двадцативосьмилетний Анджело был старшим сыном Венерио Виттури и наследником семейного дела, начатого его прапрадедом Витторио накануне Третьего крестового похода. Дело было прибыльное — торговля живым товаром. Анджело постоянно пребывал в Акре, покупал, продавал. Основную массу товара он отправлял кораблями в Венецию. Семья Виттури нажила богатство во времена, когда венецианцы держали в руках все торговые пути по Черному морю. Тогда Виттури безраздельно властвовали на невольничьих рынках на границах Монгольской империи. Красивые девушки шли вельможам в Венецию и в Заморские земли, а крепкие парни — в Египет, в войско мамлюков. Но потом контроль над торговыми путями по Черному морю захватила Генуя, набравшая к тому времени значительную силу. Теперь Виттури принадлежали к числу нескольких избранных венецианских семей, по-прежнему занимающихся торговлей людьми. Но их возможности сузились до бассейна Красного моря.

Девушек для своего дома отец Анджело отбирал всегда самых лучших. Они были не старше шестнадцати, либо миниатюрные монголки с миндалевидными глазами и блестящими черными волосами, либо кавказские красавицы. За последние десять лет братьев и сестер у Анджело существенно прибавилось. Они были все красивые, но темной масти, нисколько не похожие на его дородную мать. Выносив и родив детей Венерио Виттури, девушки оставались невольницами, но сами отпрыски воспитывались как свободные граждане. Их растили, давали образование. Анджело понимал отца, который не находил в себе сил сопротивляться искушению попробовать юную экзотическую плоть. Он и сам их пробовал и находил приятными, но не мог постичь, как это Венерио додумался признавать ровней детей столь низких женщин. Анджело давно решил, что, когда дело перейдет к нему, все изменится. Главное, чтобы осталось дело. Потому что если торговля пойдет, как шла весь последний год, то с нею придется покончить. Он отказывался размышлять над этим, ибо скоро все будет как прежде или даже лучше. Надо лишь претворить в жизнь то, что они недавно задумали.

Анджело прошел по широкому, украшенному сине-белой мозаикой коридору и толкнул массивную дверь из темного дерева. В обширной гостиной за восьмиугольным столом сидели четверо. Их знал весь деловой люд Акры, ибо эти четверо, как и отец Анджело, были самыми процветающими купцами на Святой земле. Хозяин оружейных мастерских Рено де Тур, лысеющий, однако на вид еще не старый, в свое время оснащал оба неудачных Крестовых похода короля Людовика IX. Рядом с ним, плотно сжав ладони, сидел Микель Пизани, худощавый темноволосый пизанец, который поставлял дамасские мечи, самые лучшие в мире, не только рыцарям Заморских земель, но и знати Запада. Он слыл грозой соперников и приобрел известность тем, что силой заставлял их отказываться от сделок, все загребая себе. Третьим был Конрадт фон Бремен, рыжеволосый, с опаленным солнцем лицом, именно опаленным, а не загорелым. Его родной город входил в могучий Ганзейский союз, конфедерацию германских городов, которая господствовала на Балтийском море. Конрадт занимался разведением боевых коней и имел солидный доход. В основном от тевтонских рыцарей. Унылые бледно-голубые германские глаза и ленивая улыбка никак не выдавали в нем злодея. Ходили слухи, будто он прибрал к рукам семейное дело после того, как с помощью наемных убийц расправился с двумя своими братьями, хотя, возможно, это был всего лишь злой навет соперников. Никто в Акре не мог похвастаться достаточно близким знакомством с Конрадтом фон Бременом. И наконец, последний, Гвидо Соранцо, состоятельный генуэзский корабельщик, грузный, потный и тем не менее сейчас кутающийся в тяжелый парчовый плащ. Анджело кивнул гостям и сел. Через секунду дверь соседней комнаты распахнулась, и появился его отец, сопровождаемый тремя девушками-невольницами в белых одеждах. Они несли серебряные подносы, где стояли кубки, кувшины розового вина и оловянные блюда с черным виноградом, пурпурными фигами и присыпанным сахаром миндалем.

Венерио Виттури имел солидную комплекцию, однако двигался легко и даже с некоторым изяществом. Результат многолетних упражнений в единоборстве на мечах. Он принадлежал к венецианской знати в четвертом поколении, в рыцари его посвятил сам дож. Разумеется, образование и военная подготовка у него были подобающие.

Девушки развернулись, но не ставили подносы на стол, ожидая, пока он сядет.

— Как прошел урок? — спросил Венерио, коротко глянув на сына. Голос у него был глубокий, чуть хрипловатый.

— Мне нужен новый наставник, — ответил Анджело.

— Уже? На этой неделе ты отказываешься от второго. Может, тебе больше не требуется обучение?

— Если все наставники будут таким же отребьем, то нет.

— Довольно. — Венерио повернулся с холодной улыбкой к гостям, мрачно внимающим беседе отца с сыном. — Отложим разговор на другое время. Сегодня нам предстоит обсудить гораздо более важные дела.

Анджело незаметно улыбнулся, разглядывая лица купцов. Никто из них не знал причину приглашения.

Словно прочитав его мысли, Гвидо достал из рукава парчового плаща смятый шелковый платок, вытер лоб, затем произнес:

— Зачем ты позвал нас сюда, Виттури?

— Вначале отведай моего вина, — ответил Венерио, легко переходя на генуэзский диалект.

Он щелкнул пальцами, и две невольницы принялись наполнять кубки.

Однако Гвидо не собирался танцевать под дудку хозяина. На учтивость Венерио он не ответил учтивостью и не перешел на венецианский диалект, а продолжил речь на своем родном генуэзском.

— Я не стану пить твое вино, пока не узнаю, почему был сюда зван. — Он обвел мясистой рукой роскошную гостиную: — Восхититься этим?

— Увы, тебя ждет не столь приятное занятие.

Невозмутимый тон Венерио вывел Гвидо из себя.

— Это палаццо моих родичей, ты захватил его, как варвар!

— Гвидо, ту войну, что привела к изгнанию генуэзцев из Акры, затеяли не венецианцы.

— Монастырь Святого Саввы по праву принадлежал нам! Мы защищали свое!

Челюсть Венерио чуть дернулась. Он повысил голос, обнаружив первые признаки раздражения:

— И что было дальше, когда вы завладели монастырем? Вы ворвались в наш квартал, в наши дома, убивали людей, сожгли множество кораблей в гавани! Защищали свое? — Его голос вновь стал ровным. — Но сам ты живешь не в лачуге, Гвидо, а тоже в палаццо. И на той войне ты нажился не меньше, чем я. Большинство генуэзцев разорились, а ты сохранил свое дело в Акре. К тому же вам всем теперь позволено вернуться в свой квартал.

— В наш квартал? Который венецианцы превратили в руины?

Конец препираниям положил Конрадт.

— Друзья, война за монастырь Святого Саввы закончилась почти четырнадцать лет назад. — Он произносил итальянские слова медленно, с сильным акцентом. — Давайте не будем ворошить прошлое. Твое вино, Венерио, пробудило во мне жажду. Так пусть наполнят кубки вновь, и мы выпьем за то, чтобы старые распри были забыты.

— Хорошо сказано, — проговорил Микель Пизани, поднимая кубок.

Погрузившийся в угрюмое молчание Гвидо схватил свой кубок и залпом осушил до дна.

— Достойные сеньоры, — Венерио подался вперед, его длинный темно-синий шелковый плащ с капюшоном в арабском стиле, какие носили большинство местных поселенцев, натянулся на широкой груди, — благодарю, что приняли мое приглашение. Полагаю, оно вас изрядно удивило. Мы никогда не были слишком близки, это верно. Но сейчас у нас в первый раз появился общий интерес. — Он замолк, обведя гостей взглядом. — Наши дела пришли в упадок.

Его слова были встречены молчанием.

Микель хрустнул своими длинными пальцами, откинулся на спинку стула и снова подался вперед. Конрадт улыбался, устремив внимательный взгляд голубых глаз на Венерио.

Первым подал голос Рено. Он был у него слабенький, звенел как небольшой колокольчик.

— Ты ошибаешься, Венерио. Мои дела идут хорошо. — Он встал. — Благодарю тебя за угощение, но обсуждать мне с тобой нечего. — Он поклонился остальным: — Счастливо провести день.

— Когда ты, Рено, в последний раз делал доспехи для королей, что правят на Западе? — спросил Венерио, возвысившись над миниатюрным французом наподобие башни. — А давно ли ты снаряжал чье-то войско для битвы? — Он повернулся к германцу: — А ты, Конрадт? Сколько коней купили у тебя тевтонцы в этом году? Ты, наверное, уже забыл, когда короли и принцы спешили сторговать у тебя партию боевых коней?

— Это не твоя забота, — пробормотал Конрадт, перестав улыбаться.

Венерио повернулся к Гвидо, который пристально смотрел на него снизу вверх, не скрывая враждебности.

— Мне рассказали, что твои верфи не работают месяцами. И здесь, и в Тире.

— О чем ты ведешь речь, Венерио? — проворчал Гвидо. — Этим палаццо тебе завладеть удалось, но клянусь Богом, от меня ты ничего не получишь. Даже если я буду жить в канаве, не имея на теле рубашки, все равно я свои верфи тебе не продам!

— Да мне ничего от тебя не надо, — бросил Венерио, отводя глаза. — Я в таком же положении, как и все вы.

Гвидо, насупившись, замолчал.

— Прислушайтесь к словам моего отца, — жестко произнес Анджело, впившись черными глазами в Гвидо. — За последние два года доходы нашей семьи лишь падали. Если так будет продолжаться, мы не сможем содержать это палаццо. Нам уже пришлось сократить число слуг. Мы всегда выгодно торговали с мамлюками, но после побед в Палестине и Сирии султану Бейбарсу невольники для пополнения войска от нас не нужны. Говорят, в одной Антиохии он захватил больше сорока тысяч. А тут еще этот мирный договор.

Венерио кивнул.

— Да, гибнет дело наших дедов и отцов. Сто лет наши семьи процветали, были самыми богатыми на Заморских землях. А теперь нам в спину дышат торговцы сахаром, тканями и пряностями. — Венерио стукнул пальцами по столу. — И скоро вообще отпихнут в сторону.

Рено опять сел к столу, но с таким видом, как будто здесь долго не задержится.

— Верно, — задумчиво проговорил Микель Пизани, — этот год для всех нас был неудачный. Я признаюсь, мои доходы упали. Но какой смысл это обсуждать? Все равно ничего изменить не сможем.

— Сможем, — ответил Венерио, откидываясь на спинку стула. — Если объединим силы. Отчего наша торговля страдает? А оттого, что на Западе угасает стремление к Крестовому походу, а на Востоке мамлюки связаны мирным договором, который два года назад заключили Эдуард Английский и султан Бейбарс. — Венерио пробежал рукой по аккуратно подстриженным волосам и глотнул вина. — Мы имеем доход от войны, не от мира.

— И что ты предлагаешь, Венерио? — буркнул Гвидо. — Затеять войну?

— Да. Именно это я и предлагаю.

— Вздор!

— Гвидо, война нам необходима, — спокойно отозвался Венерио. — Иначе мы не выживем. Зачем себя обманывать, каждый из нас нажил богатство на войне.

Гвидо собрался возразить, но его прервал Микель:

— Погоди, Гвидо, пусть он скажет.

— В прошлом мы переживали времена, — продолжил Венерио, — когда во время перемирий наши доходы снижались, но я думаю, вы согласитесь, что так плохо, как в этом году, не было никогда. Нам и развернуться негде. Ведь остались только Акра, Тир и Триполи.

— А теперь еще новый великий магистр тамплиеров получил позволение строить флот для восточной части Средиземного моря, — добавил Микель.

— Это все будет не для войны, — вмешался Рено. — Так порешили в мае на Лионском соборе. Я слышал, великий магистр намерен перехватить часть торговли у сарацинов. Папа не очень этим доволен. Ведь рыцарские ордена его последняя надежда. Без них нельзя будет отвоевать у сарацинов Иерусалим и потерянные земли. Папа не пожелает, чтобы вместо этого тамплиеры набивали себе мошну.

— Тамплиеры набивали себе мошну многие годы. — Конрадт пожал плечами. — Я не удивлюсь, если они и сейчас займутся тем же самым.

— Нас это сегодня не должно заботить, — прервал его Венерио.

— Тебя в особенности, — резко бросил Гвидо. Он допил вино и твердо поставил кубок на стол. — Венеция и тамплиеры всегда шли рука об руку. Если кто и пострадает от дел великого магистра, так это я.

— Ничего, — отозвался Венерио, — у тебя еще есть госпитальеры. Так что наживешься от них.

— Тамплиеры захватят все. Сомневаюсь, что госпитальерам что-то останется. — Проливая вино на стол, Гвидо снова наполнил свой кубок.

— Да, не о том мы сейчас говорим. — Венерио оглядел собравшихся. — Вы хотите, чтобы ваши жены просили подаяние на улице? Хотите любоваться издали своими палаццо? Я знаю богатых купцов, которые потеряли все. Незавидная доля. Мне доводилось покупать детей у голодающих родителей. Вы хотите, чтобы ваших детей продали на рынке какому-нибудь богатому эмиру?

— Зачем такие неприятные речи, Венерио? — сказал Рено, насупившись. — Ясное дело, никто из нас этого не хочет.

— Но такое может случиться, Рено, если мы будем сидеть сложа руки. Почему сарацины до сих пор не нарушили мирный договор с нами? Мы все знаем причину — это монголы. Как только они покончат с монголами, то сразу же повернут на нас и быстро истребят. Я давно с ними имею дела и знаю, как они нас ненавидят, как мечтают изгнать с этих земель. А мы покорно ждем своей участи, ждем, когда наступит этот день, а я заверяю вас, он наступит. Так нужно сделать хотя бы что-то сообща, иначе потеряем все.

Конрадт потянулся к подносу, отщипнул горсть виноградин, одну отправил в рот.

— Твои слова, Венерио, меня смутили. Как ты намерен порушить мирный договор между нами и сарацинами? Войско христиан слабо и разделено. А тут еще эта возня вокруг иерусалимского трона. Ты предлагаешь двинуть войско на Египет и расшевелить сарацинов?

— Нет, — энергично возразил Венерио, — мое предложение стократ интереснее. В случае удачи мусульмане расшевелятся так, что их уже не остановишь. Они поднимутся против нас все. Для этого не надо нападать на их города. Даже армия не потребуется, лишь небольшой отряд воинов.

— И с какого дерева ты сорвешь этих воинов, Венерио? — язвительно спросил Гвидо.

— Нам помогут тамплиеры, — ответил Анджело. — Известно, что новый великий магистр имеет большой интерес в возврате земель, захваченных сарацинами. Известно также, что через год он намерен прибыть в Акру и занять свой пост. Думаю, нам удастся его уговорить, а он пожелает рискнуть.

Гвидо проворчал что-то неразборчивое и отвел глаза от пристального взгляда Анджело.

— Положим, нам удалось начать войну, — хмуро заметил Микель, — но она быстро закончится. Сарацины нас побьют.

— Если сарацины побьют наше войско, — ответил Венерио, — мы все равно внакладе не останемся. Нам даже выгодно изгнание всех выходцев с Запада отсюда. Тогда мы захватим всю торговлю между Востоком и нашими родными землями. И чтобы иметь доходы от торговли с сарацинами, нам не обязательно здесь жить. Они станут воевать дальше, обязательно станут, с теми же монголами. Значит, им потребуются снаряжение и воины. — Венерио замолк, чтобы дать гостям время усвоить сказанное. Микель и Конрадт сидели, глубоко задумавшись. — Поймите, для нас не важно, кто победит, христиане или сарацины. Все равно мы обогатимся.

— Однако что же нужно для этого делать, Венерио? — спросил Рено. — В чем состоит твой план?

Венерио улыбнулся. Они клюнули, это было видно по лицам, по тому, как звучали их голоса. Даже Гвидо теперь напряженно слушал.

Он поднял кубок.

— Достойные сеньоры, нам предстоит перевернуть мир.