Михаил Антонов Капитализму в России не бывать!

Введение

Прошло уже четырнадцать лет после падения Советской власти и распада СССР, но кучка воров, захвативших в свои руки львиную долю национального богатства, всё ещё торжествует, а подавляющее большинство народа всё глубже погружается в пучину нищеты и безысходности. Самая большая опасность для будущего России заключается именно в том, что угнетённое и униженное большинство поверит, будто эта контрреволюция неотвратима и необратима, и смирится со своим обращением в рабство.

Не случайно сейчас и власть, и средства массовой информации пытаются внушить народу, будто социализм пал, не выдержав конкуренции с капитализмом, и в России установился «нормальный» капиталистический строй. Изо дня в день мы только и слышим: Россия вернулась в «семью цивилизованных народов» и вновь пошла «столбовой дорогой мировой цивилизации», приняла в качестве мерила прогресса «общечеловеческие ценности», в особенности принцип «священной и неприкосновенной частной собственности». А значит, власть высокопоставленного жулья незыблемо, и присвоенное им богатство неприкосновенно.

А я утверждаю, что, несмотря на наличие рыночных отношений, акционерных обществ, банков, фондовых бирж, долларовых миллиардеров и «новых нищих», у нас нет и никогда не будет капитализма. А богатство олигархов вновь будет скоро обращено в общенародную собственность. На то есть множество причин.

Во-первых, такой социальный регресс, как превращение России в капиталистическую страну, в наше время невозможен. Новому капиталистическому государству просто не дадут возникнуть, чтобы оно не стало конкурентом державам, уже занявшим привилегированное место под солнцем.

Во-вторых, капитализм — это строй индивидуалистов и хищников, органически несовместимый с русским национальным характером.

В-третьих, капитализм — это строй, при котором господствуют капиталисты, а они, как бы к ним ни относиться, всё-таки заняты каким-то созиданием. У нас же воры и бандиты временно завладели нашим национальным богатством и выжимают из него всё, что можно, чтобы, выжав всю возможную прибыль и переведя её за рубеж, бросить обглоданную, ободранную и обескровленную российскую экономику и удрать (если успеют) на Запад, к своим капиталам. Но они никогда не станут созидателями и не дадут стать созидателями другим, уничтожив самую возможность появления капиталистов рядом с собой. И нынешний строй, конец которого совсем близок, так и останется воровским и бандитским до последнего часа своего существования. В выражении «бандитский капитализм», каковым наш нынешний строй именуют и американские консультанты Егора Гайдара, и международный спекулянт Джордж Сорос, и сами российские либералы и олигархи, справедливо только первое слово.

В-четвёртых, невозможно навязать капитализм именно русскому народу, потому что мы это «уже проходили», Россия убедилась в непригодности этого строя для неё и в октябре 1917 года «сдала в архив» тех, кто пытался ей его навязать.

Наконец, в-пятых, за время либеральных «реформ» народ мог убедиться: то, что говорилось о капитализме при Советской власти, — вовсе не выдумка коммунистической пропаганды, а подлинная правда, ещё, пожалуй, и недостаточно тогда показанная. Это несправедливый строй, при котором несколько самых богатых семейств планеты имеют больший доход, чем десятки отсталых государств с населением в сотни миллионов человек. Это бесчеловечный, расистский строй, разделивший население земного шара на «золотой миллиард» избранных и остальное «быдло», подлежащее самой жестокой эксплуатации ради обеспечения благосостояния и комфорта уже протухших «сливок человечества». Это строй, не останавливающийся перед прямым геноцидом народов, пытающихся отстоять свои права и достоинство, и ныне проводящий политику геноцида в отношении России. Это строй, при котором не всякий вор и бандит попадает в элиту, зато вся «элита» — это удачливые воры, бандиты и извращенцы, и воспитание таких «героев» там поставлено на поток.

Но воры и бандиты приходят и уходят, а русский народ и Россия остаются. Сейчас надо не плакать по «потерянному раю» и не изводить себя в бессильных проклятиях предателям, а собирать силы для борьбы за возрождение могучего Русского государства, которая скоро начнётся.

Общественное сознание пока ещё не воспринимает такие выводы. Но это происходит в основном потому, что нынешний период видимого торжества капиталистических отношений кажется нашим современникам чем-то исключительным. Между тем в послеоктябрьский период это уже десятая попытка либеральных реформаторов перестроить жизнь нашей страны на капиталистических началах. Просто лишь последняя, нынешняя, оказалась для врагов России удачной, да и то только наполовину. Перечислю эти попытки с краткой их характеристикой, предваряя главы, где каждая из них будет рассмотрена подробно. В более развёрнутом пояснении, думается, нуждается лишь первая из этих попыток, ленинский нэп, — слишком уж отличается облик Ленина от тех иконописных образов, какие рисовались коммунистами, и от тех карикатур, которые изображались «демократами».

Итак, первой попыткой восстановления капитализма в Советской России был ленинский нэп («новая экономическая политика»). Он возник, когда в руководстве страны осознали, что надежда на мировую революцию не оправдалась, а попытка военной силой навязать коммунистический строй панской Польше позорно провалилась.

Многие марксисты, в особенности Троцкий, выступали за продолжение курса на мировую революцию и за превращение ради этого Россию в неприступную крепость, откуда можно будет наносить удары по мировому капиталу. Но Ленин считал это пустыми разговорами. Он понимал, что для этого потребуется укрепление российской государственности, которая казалась ему, как и всякому марксисту, воспитанному на уважении к демократии, воплощением зла и уж во всяком случае — явлением, с мировой революцией несовместимым. Стоит только этой государственности подняться на ноги, как она станет самостоятельной величиной и будет преследовать собственные интересы. Ленину нужно было найти такое решение, которое позволило бы сохранить власть в руках большевиков в условиях капиталистического окружения и независимость Советской России, не давая повода ни для внешней интервенции, ни для внутреннего перерождения режима («термидора»).

И Ленин выработал план, по которому РСФСР становилась рыночной страной (с либеральным режимом, признанием мирного сосуществования государств с разным политическим строем и пр.), что давало Западу надежду на скорое перерождение Советской власти, — это снимало на время угрозу военной интервенции извне. В то же время развитие рыночной экономики в духе Столыпина (хозяйственная самостоятельность предприятий и их конкуренция, роль профсоюзов как защитников рабочих от эксплуатации государством и т. д.) должно было бы размывать вертикаль власти.

Но рыночно-спекулятивный механизм — такое же самодовлеющее явление, как и российская государственность. Стоит лишь его внедрить, переступить известный предел — и этот механизм станет плодить катастрофы. Уже после смерти Ленина нэп поставил СССР на грань гибели. И в стране под руководством Сталина осуществился тот самый «термидор» («бюрократическое перерождение»), которого покойный вождь так опасался.

Вторая попытка перехода СССР к капитализму связана с именем Бухарина. Стремясь воспрепятствовать усилению государственного начала, которое он, как и Ленин, отождествлял с бюрократизацией власти, Бухарин сделал ставку на наиболее анархически и индивидуалистически настроенный класс тогдашнего советского общества — на «крепкого хозяина» (по Ленину, на «справного мужика»), а в обоснование предлагаемого им курса выдвинул лозунг «врастания кулака в социализм». Бухарину удалось взять верх над своим главным противником — Сталиным в правящих «верхах», но он не сумел закрепить свою победу и был свергнут. В партии и стране победила линия на ускоренную индустриализацию и на сплошную коллективизацию сельского хозяйства, что в корне изменило облик советского общества. Однако к концу 40 — началу 50-х годов социалистическое общество сталинского типа вступало в полосу кризиса, из которого были возможны два исхода. Первый — это прорыв к обществу нового типа, отвечающего условиям постиндустриальной эпохи (для чего нужна была теория, адекватная этой эпохе). Второй — это откат к «новому нэпу». Теоретического прорыва в СССР не произошло, и попытки «реваша нэпманов» стали неизбежными.

Третью попытку насадить в СССР капитализм предпринял сразу же после смерти Сталина Берия. Он разработал план реформ, которые должны были бы поднять волну национализма в союзных республиках, ликвидировать Организацию Варшавского Договора и вообще социалистический лагерь, устранить КПСС от руководства экономикой и пр. Хотя Берия и Хрущёв были единомышленниками в этих вопросах, обстоятельства заставили Хрущёва убрать своего подельника и готовить «реванш нэпманов» своими силами.

Четвёртой попыткой перевода СССР на рельсы капиталистического развития стали реформы Хрущёва. Вместо скоропалительного плана Берия была разработана программа ликвидации основных завоеваний социализма, рассчитанная на длительный срок. Хрущёвская «оттепель», «разоблачение культа личности Сталина», ослабление планового начала в экономике и другие меры, не встретившие должного противодействия в руководстве КПСС, подорвали основы советской системы хозяйства и социалистические принципы руководства развитием общества. Попытку остановить процесс ликвидации Советского строя и развала страны предприняла та часть руководства КПСС, которая сместила Хрущёва и выдвинула на высшие посты в партии и стране Брежнева. Но это была глухая оборона Советского строя, а не то контрнаступление, в котором страна нуждалась.

Пятая попытка устроить жизнь СССР на капиталистических началах вылилась в так называемую «косыгинскую реформу». Эта реформа началась ещё при Хрущёве и с его одобрения, но пошла гораздо дальше и подчинила экономику СССР закону максимальной прибыли, по которому живёт капитализм на Западе, после чего распад страны стал уже неизбежным, а уничтожение Советского строя — делом техники.

Шестую попытку атаковать социализм рыночники предприняли в последние годы правления Брежнева.. Несмотря на почти полную потерю способности адекватно воспринимать действительность, престарелый вождь не дал согласия на углубление косыгинских реформ, которые катастрофическим образом ускорили бы процесс распада страны.

Седьмая попытка заменить в СССР социалистическую систему на капиталистическую была предпринята Андроповым. Всю жизнь рвавшийся к вершинам власти, Андропов стал высшим руководителем партии и страны в то время, когда ему оставалось жить всего несколько месяцев. Но он успел нанести сильнейший удар по Советской системе и подготовил своего рода тайный орден, рыцари которого претендовали на власть и после его ухода из жизни.

Восьмой попыткой реванша сторонников капитализма стала горбачёвская «перестройка». Здесь мы имеем дело уже с тщательно продуманным планом согласованных усилий внутренних и внешних врагов Советского строя, которым удалось подвести СССР на грань катастрофы.

Девятой попыткой «капитализаторов» нашей страны стал государственный переворот, осуществлённый Ельциным, сделавший возможным осуществление «реформ» Гайдара. В итоге действий этого «дуэта» в России и появился тот самый «бандитско-олигархический капитализм» (повторяю, в действительности капитализмом не являющийся), который ныне свирепствует в стране, предчувствуя свой скорый конец. Главное преступление Ельцина — в том, что он, свергнув Горбачёва, не только не заменил коммунистическую составляющую нашего общественного идеала на советскую, но и построил всю свою политику на антисоветизме. Все остальные его преступные деяния стали лишь следствием предательства в главном.

Десятая — и последняя — попытка рыночников планировалась как плавный переход ельцинского режима в нынешний путинский режим. При этом предполагалось, что Путин, выведенный Ельциным из политического небытия, станет послушной марионеткой в руках ельцинской «семьи» и накрепко связанных с ней российских олигархов, олицетворяющих «номенклатурно-бандитский капитализм». Но не исключено, что в этом расчёте изначально был допущен просчёт. А пока мы можем утверждать: девять предыдущих попыток либералов окончились крахом. Не подлежит сомнению, что и нынешнюю постигнет та же участь.

Есть такое, часто повторяемое, выражение: «История учит тому, что её опыт никого ничему не учит». Уверен, это сказано для красного словца. Изучение истории полезно хотя бы тем, что оно показывает повторяемость если не самих событий, то определённых схем захвата и удержания власти, принципов управления обществом («разделяй и властвуй» и т. п.), поиска союзников в политической борьбе и пр. А зная эти схемы, можно, рассматривая сложившиеся ситуации, по аналогии с прошлым предсказывать, как они будут развиваться.

Сегодня народ России деморализован, он никак не может отойти от шока, каким явился для него крах советского социализма. Обращаться к народным массам с разъяснением того, что в действительности произошло и что произойдёт в скором будущем, сейчас бесполезно. Однако это не означает, что вообще бесполезно анализировать наше прошедшее и настоящее, проникать в грядущее. Те, для кого в этом заключается смысл жизни, уже появляются.

Скажу больше: самое ценное, что есть в современном российском обществе, — это пока ещё тонкий слой людей, которые не мыслят себя без советского образа жизни, возвышенного, усовершенствованного в соответствии с требованиями постиндустриальной, информационной эпохи. Они никогда не примирятся с утратой великих социальных, духовных и культурных завоеваний нашего народа при Советской власти. Эти люди сознают, что даже самая плохая плановая экономика в главном лучше самой совершенной рыночной экономики, которая была и остаётся местечковой даже в эпоху глобализации.

Частная собственность раздробляет единый народнохозяйственный организм на изолированные, замкнувшиеся на достижении своих корыстных интересов, звенья. А это неизбежно обрекает людей на местечковость мировоззрения и действий, что совершенно не отвечает не только русскому менталитету, но даже задачам выживания, стоящим ныне перед человечеством. А значит, эта ненормальность должна быть устранена. Рынок в экономике — это как трение в механике. Совсем без трения никакой реально действующий механизм невозможен, но трение надо свести к минимуму. Рынок неустраним, но в условиях XXI века его роль должна стать третьестепенной, сугубо вспомогательной, он будет подчинён решению новых социальных и экологических задач общества. Тем, кто это понимает, и только им, принадлежит будущее. Но оно не придёт само, за него надо бороться не на жизнь, а на смерть. И главное поприще борьбы сегодня — идеологическое, теоретическое, потому что первой причиной временного поражения социализма стало отставание теории. Сказалось непонимание того, что советский строй был вовсе не первой ступенью коммунизма, а ростком новой русской советской социалистической цивилизации, для понимания которой старый догматический марксизм-ленинизм был уже недостаточен, более того — заводил в дебри схоластики и в безысходный тупик.

Речь идёт не об отрицании марксизма, этого великого учения для своей эпохи — второй половины XIX века, которое отброшено нынешними российскими либеральными идеологами, но до сих пор занимает важное место в системе обществоведения в странах Запада. Открытие Маркса стало поворотным пунктом в развитии не только общественных наук, но и революционной практики. Ленин, обобщая труды специалистов (Гильфердинга и др.), исследовавших новые черты капитализма рубежа XIX — XX веков, создал учение об империализме как высшей стадии капитализма. Маркс и Ленин — выдающиеся исторические деятели, учение и дела которых наложили неизгладимый отпечаток на всё развитие человечества в последние полтора столетия. Но они всё же были люди, а не боги, а людям свойственно ошибаться. Ни один гений не может слишком сильно выйти за рамки мировоззрения своей эпохи.

Сталин считал ленинизм высшим этапом развития общественной теории и определял его как марксизм эпохи империалистических войн и пролетарских революций. Но ведь не зря поэт спрашивал: «Какое, милые, сегодня Тысячелетье на дворе?». Вразумительного ответа он не получил, но всем должно быть ясно: сегодня на дворе совсем иная эпоха, требующая для своего объяснения совершенно новой теории.

Всё ценное в марксизме, выдержавшее проверку временем, должно быть сохранено и использовано при выработке современного мировоззрения. Но всё устаревшее должно быть выявлено, выставлено на свет Божий и отброшено. Без критического разбора прежней теории социализма-коммунизма нечего и думать о национальном возрождении России, и разбор этот должен быть объективным и беспощадным к ошибкам прежних теоретиков. Слишком высока цена свободы Родины, чтобы думать о чьих-то амбициях, приверженности догмам и предрассудках.

Вместе с тем надо правильно понять, что тезис, будто история делается нашими руками, справедлив только отчасти. Маркс в своё время установил, что она развивается в соответствии с объективными экономическими законами. Ниспровергнув Маркса, обвинив его в одностороннем «экономизме», либеральные реформаторы в России «упразднили» и эти законы. А правильное решение состоит в том, что объективные законы развития общества существуют (тут Маркс был прав), только они не экономические (тут он был неправ), а гораздо более широкие.

Мы не можем произвольно направлять развитие России по нашему желанию, а подавляюще большинство «спасителей Отечества» по-прежнему рисует схемы «России, которая нам желательна». Или, напротив, говорят: «Мы ничего сделать не можем, потому что «мировая закулиса» приговорила Россию к смерти, и нынешняя российская власть слепо исполняет волю своих заокеанских хозяев».

Но дело не в том, чего хочет «мировая закулиса», и не в том, хочет ли Путин вывести Россию из тупика или же он лишь марионетка в руках тайных антироссийских сил. Россия будет развиваться так, как должна развиваться в соответствии с объективными потребностями общества и особенностями русского миропонимания.

Попытаюсь на основе того, что выявил критический анализ истории и попыток либеральных реформ в нашей стране после 1917 года, предсказать ход событий в России в ближайшее время. Буду исходить при этом из аналогии нынешней ситуации в России и ситуации в СССР в 1928–1930 годах.

Тогда в России разразился хлебный кризис. Зажиточные крестьяне («кулаки») не хотели сдавать государству хлеб по установленной сверху (с их точки зрения — неоправданно низкой) цене. А без обеспечения страны хлебом она попросту исчезла бы с карты мира. В итоге наступил «год великого перелома», сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса. И перед народом была поставлена ясная, хотя и неимоверно трудная задача: мы отстали от передовых капиталистических стран на 50 — 100 лет. Мы должны преодолеть этот отрыв за 10–15 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.

Ныне в России свирепствует нефтяной кризис, цены на бензин (это в стране, добывающей море нефти!) неумолимо растут. Попытки власти призвать нефтяных олигархов к обузданию своих аппетитов существенных результатов не дали. Без бензина по доступным для граждан и предприятий ценам страна окончательно развалится. А уже «наверху» сказано: «слабых бьют».

Сталин мог тогда открыто сказать о задачах страны. Путин открыто призвать Россию к новой конфронтации с Западом не может (почему — об этом сказано в предлагаемой книге). Но сигнал подан, имеющий уши да слышит. Чего же ждать в такой ситуации?

Думается, ясно чего. Вслед за этим, как и 75 лет назад, будет сказано, что наступил «год великого перелома», и начнётся ликвидация нынешнего кулачества, как класса. На месте нынешнего «бандитского капитализма» возникнет совсем новое общество. Эта задача, может быть, окажется более трудной, чем индустриализация страны в 1930-е годы. И тут окажется очень полезным опыт строительства русской советской социалистической цивилизации, ниже рассматриваемый более подробно.

Рассмотрим же нашу послеоктябрьскую историю, прослеживая ход каждой попытки перестройки Советской страны на началах капитализма и реакции авангарда общества на поползновения рыночников. Начнём, естественно, с главы, посвящённой анализу ленинского нэпа.