"Хижина" - читать интересную книгу автора (Young William Paul)

Глава 2. Сгущающаяся тьма

Среди ночи задул чинук, освобождая от ледяной хватки долину реки Уилламетт, кроме лишь тех участков, которые лежали в самой глубокой тени. За сутки сделалось по-летнему тепло. Мак забылся одним из тех лишенных сновидений снов, которые, кажется, занимают всего миг.

Когда он сполз с дивана, то даже несколько огорчился, что ледяные украшения так быстро испарились, зато он был рад видеть Нэн и детей, подъехавших меньше чем через час. Последовал внушительный нагоняй за то, что он не положил в стирку испачканные кровью вещи, сменившийся серией охов и ахов, которыми сопровождался медицинский осмотр его травм. Такое внимание в высшей степени польстило Маку. Нэн умело обработала рану, наложила повязку и накормила его. О записке, хоть она и не выходила у Мака из головы, он не упомянул. Он все еще не знал, что думать, и не хотелось, чтобы Нэн узнала о письме, — вдруг это все-таки окажется чьим-то жестоким розыгрышем.

Мелкие раздражители вроде ледяной бури всегда были кстати, они, пусть ненадолго, отвлекали Мака от навязчивого присутствия его постоянного спутника, Великой Скорби, как он ее называл. Явившаяся по окончании того лета, когда исчезла Мисси, Великая Скорбь легла на плечи Мака, словно невидимое, зато осязаемо тяжелое покрывало. От этого бремени у него потускнели глаза и ссутулились плечи. Все попытки избавиться от Великой Скорби были тщетны, как будто он каким-то образом сделался ее частью. Он ел, работал, любил, видел сны и играл в этом тяжком одеянии, пригибавшем его к земле; он был вынужден ежедневно проталкиваться сквозь атмосферу серой тоски, которая высасывала краски из всего вокруг.

Временами он ощущал, как Великая Скорбь, словно сокрушительные кольца удава, медленно сдавливает ему грудь и сердце, выжимает жидкость из глаз. Иногда ему снилось, что он вязнет по колено в глине, и тут он замечал, что впереди по лесной тропинке бежит Мисси, ее красный летний сарафан из хлопка, расшитого цветами, мелькает между деревьями. Она не знает, что за ней крадется черная тень, которую он, Мак, видит. Он силится закричать, предостеречь дочурку, но не может издать ни звука; он каждый раз оказывается слишком медлительным, чтобы ее спасти. После подобных кошмаров он вскакивал с кровати в холодном поту, дурнота, вина и раскаяние скатывались с него, словно воды какого-то сюрреалистического прилива.

История исчезновения Мисси, к несчастью, ничем не отличается от других подобных историй. Все случилось во время праздника Дня труда, то есть перед началом нового учебного года и обычных осенних хлопот. Мак принял смелое решение взять троих младших детей в поход с палатками на озеро Валлова, расположенное на северо-востоке Орегона. Нэн уже успела записаться на курсы повышения квалификации в Сиэтле, двое старших мальчиков вернулись в колледж. Мак был уверен, что в должной степени владеет как умениями бывалого туриста, так и навыками ухода за детьми. Все-таки Нэн натаскала его как следует.

Приключенческий дух и походная лихорадка захватили всех, и дом превратился в водоворот кипучей деятельности. Мак подогнал фургон к входной двери, и все начали перетаскивать в него нужные для поездки вещи, которых набралось немало. В какой-то момент Мак решил, что нуждается в передышке, и уселся на стул, предварительно согнав с него кота по кличке Иуда. Он уже собирался включить телевизор, когда в комнату вошла Мисси, неся небольшую коробку из плексигласа.

— Можно взять в поход мою коллекцию насекомых? — спросила Мисси.

— Этих жуков? — рассеянно переспросил Мак.

— Папа, это не жуки. Это насекомые. Смотри, их тут много.

Мак с неохотой уделил внимание дочери, которая начала рассказывать о содержимом драгоценной коробки.

— Смотри, вот два кузнечика. А вон на том листике, видишь, моя гусеница, и где-то тут… Вот она! Видишь божью коровку? И еще есть муха и несколько муравьев.

Пока она перечисляла свои экспонаты, Мак изо всех сил старался делать заинтересованное лицо и постоянно кивал.

— Вот, — завершила Мисси. — Можно мне взять их с собой?

— Конечно можно, детка. Наверное, мы даже позволим им погулять на свободе, пока будем на озере.

— Нет, нельзя! — раздался голос из кухни. — Мисси, милая, коллекцию надо оставить дома. Поверь, здесь твоим насекомым будет лучше. — Нэн стояла в дверном проеме и хмурилась, глядя на Мака, который в ответ только пожал плечами.

— Я старался, как мог, детка, — шепотом сказал он Мисси.

— Ну вот, — проворчала та, но, понимая, что битва проиграна, взяла свою коробку и ушла.

К вечеру четверга фургон был нагружен под завязку, а двухколесный автоприцеп с тентом оснащен фарами и проверен на предмет работы тормозов. Рано утром в пятницу, после того как Нэн прочитала детям лекции о необходимости соблюдать правила безопасности, слушаться, чистить зубы по утрам, не таскать за шкирку кошек с белыми полосками и не делать много чего еще, они отбыли: Нэн на север, в Вашингтон, по соединяющему штаты шоссе 205, а Мак с тремя амиго — на восток, по шоссе номер 84. Планировали вернуться домой во вторник вечером, перед первым учебным днем.

Ущелье реки Колумбия само по себе стоит того, чтобы в нем побывать, от тамошней панорамы захватывает дух, изрезанные рекой горы возвышаются сонными стражами в теплом небе позднего лета. Сентябрь и октябрь — лучшие месяцы в Орегоне, бабье лето часто наступает как раз ко Дню труда и длится до самого Хеллоуина, после чего вскоре становится холодно, мокро и противно. Тот год не был исключением. Движение на дороге и погода были самые что ни на есть благоприятные.

Они остановились у водопада Мултномах, чтобы купить книжку-раскраску, карандаши для Мисси и две недорогие водонепроницаемые фотокамеры для Кейт и Джоша. Потом решили пройти вдоль дороги до моста, чтобы полюбоваться водопадом. Когда-то там была тропинка, которая огибала озеро и вела в просторную пещеру за каскадом, но, к сожалению, власти парка запретили ходить по ней из-за угрозы эрозии. Мисси попросила отца рассказать легенду о прекрасной индейской девушке из племени мултномах. Уговаривать пришлось долго, но в конце концов Мак сдался и изложил эту историю, пока все они смотрели в туман, саваном окутавший водопад.

В легенде говорилось о единственной дочери, оставшейся у престарелого отца. Вождь обожал ее и потому решил выдать замуж за молодого воина, вождя племени клатсоп, в которого она была влюблена. Оба племени собрались на свадьбу, но не успело начаться торжество, как вспыхнула ужасная болезнь и распространилась по стойбищам, убивая многих.

Старейшины и вожди совещались, стараясь понять, как же бороться с заразой, которая уносила все новые и новые жизни. Самый старый шаман поведал, что еще его отец, умирая, предсказал некую ужасную болезнь, которая уничтожит всех людей, и остановить ее сможет только невинная дочь вождя, по доброй воле отдавшая жизнь за свой народ. Чтобы пророчество сбылось, она должна взойти на утес над Большой рекой, спрыгнуть и разбиться о скалы.

Дюжина молодых женщин, все дочери разных вождей, предстали перед советом. После долгих обсуждений старейшины решили, что не могут просить их о такой великой жертве, особенно если учесть, что ни у кого не было полной уверенности в правдивости пророчества.

Однако болезнь продолжала свирепствовать, и в конце концов молодой вождь, жених, тоже слег. Девушка, которая любила его, поняла, что необходимо действовать. Поэтому, дав ему снадобье от жара и нежно поцеловав в лоб, она покинула стойбище.

Она шла целую ночь и весь следующий день и наконец добралась до места, о котором говорилось в легенде, до высокого утеса, глядевшего на Большую реку и земли за ней. Помолившись и вручив себя Великому Духу, она исполнила пророчество, без колебаний прыгнув вниз.

На следующее утро все, кто был болен, проснулись здоровыми и сильными. Были великая радость и ликование, пока юный вождь не заметил, что его невеста пропала. И когда весть о том, что случилось, распространилась среди людей, многие пошли к утесу, где, как они догадывались, можно было найти дочь вождя. И когда они в молчании собрались у изувеченного тела, охваченный горем отец обратился к Великому Духу, моля, чтобы о подвиге его дочери помнили вечно. И в этот миг с того места, откуда она бросилась вниз, начала падать вода, превращаясь возле их ног в водяную пыль.

Младшая дочь Мака любила эту историю, она напоминала ей рассказ об искуплении Иисуса, который Мисси тоже хорошо знала. Сюжет вращался вокруг отца, который обожал свое единственное дитя, и жертвы, предсказанной пророком. Это дитя по доброй воле отдало жизнь, чтобы спасти возлюбленного и свой народ от верной гибели.

Однако в тот раз Мисси не произнесла ни слова, когда рассказ подошел к концу. Она отвернулась и направилась к фургону, словно говоря своим видом: «Ладно, с меня хватит. Поехали дальше».

Они сделали короткий привал в Худ-Ривер, затем выехали на шоссе и добрались до Риa-Рио-Грандевскоре после обеда. Здесь они съехали с шоссе 1-84 и выехали на шоссе Валловалейк, оно через семьдесят две мили привело в городок Джозеф. Озеро и туристский лагерь, к которым они стремились, находились всего в нескольких милях за Джозефом, и, отыскав свое место, они энергично принялись за дело и быстро устроились, может быть, и не совсем так, как хотелось бы Нэн, но все равно практично.

Трапеза на природе была семейной традицией Филлипсов. Главное блюдо — говядина, маринованная в особом соусе дядюшки Джо. На десерт они ели шоколадные пирожные с орехами, испеченные Нэн накануне вечером, и ванильное мороженое, которое они сумели довезти в сухом льду.

В тот вечер, когда Мак сидел рядом с тремя беззаботно смеющимися детьми, сердце его внезапно преисполнилось радости. Закат в бриллиантовом блеске красок гнал по небосклону легкие облачка, которые терпеливо дожидались, когда им будет позволено стать главными исполнителями в этой необыкновенной пьесе. Я богач, думал Мак про себя, богач во всех возможных смыслах этого слова.

К тому времени, когда с ужином было покончено, опустилась ночь. Олени — обычные дневные гости, а иногда и немалая помеха — отправились туда, откуда пришли. Их сменили ночные возмутители спокойствия: еноты, белки и бурундуки, которые целыми отрядами скитались в поисках любой незакрытой емкости. Филлипсы знали это по опыту прежних походов. Самая первая ночь, которую они провели на этой стоянке, обошлась им в четыре десятка хрустящих рисовых палочек, коробку конфет и весь запас печенья на арахисовом масле.

Пока было еще не очень поздно, все четверо совершили короткую вылазку в сторону от лагерной стоянки и фонарей, в темноту и тишину, где можно было полежать, глядя на Млечный Путь, ошеломляюще величественный и невероятно яркий, когда его сияние не подавляют городские огни. Мак мог смотреть в эту бездну часами. Он нигде не ощущал присутствие Бога так сильно, как здесь, на природе, под звездами. Он почти слышал песнь восхищения Творцом и в глубине своей несговорчивой души вторил ей, как мог.

Потом они вернулись на стоянку, и Мак уложил всех троих по очереди в спальные мешки. Он помолился вместе с Джошем, прежде чем перейти к дожидавшимся его Мисси и Кейт, но когда настала очередь Мисси молиться, она вместо этого захотела поговорить.

— Папа, как получилось, что она должна была умереть? — Мак не сразу сообразил, о ком говорит Мисси, — ну конечно, о мултномахской принцессе.

— Детка, она не должна была. Она сама решила умереть, чтобы спасти свой народ. Они были очень больны, девушка хотела их вылечить.

Последовало молчание, и Мак понял, что во тьме вызревает следующий вопрос.

— А это было на самом деле? — На этот раз спрашивала Кейт, явно заинтересовавшаяся разговором. — Что было на самом деле? Индейская принцесса на самом деле умерла? Это правдивая история?

Мак подумал, прежде чем отвечать.

— Я не знаю, Кейт. Это же легенда, а некоторые легенды — просто притчи, которые учат нас чему-нибудь.

— Значит, этого не было на самом деле? — спросила Мисси.

— Могло быть, милая. Иногда легенды основаны на настоящих историях, на реальных событиях.

Снова молчание, затем:

— Значит, то, как умер Иисус, тоже легенда?

Мак почти слышал, как вертятся колесики в голове у Кейт.

— Нет, детка, это правда, и знаешь что? Мне кажется, что и история про индейскую принцессу тоже правдива.

Мак подождал, пока девочки обдумают его слова. Настала очередь Мисси задавать вопрос.

— А Великий Дух, это просто другое имя Бога, ну, Папы Иисуса, да?

Мак улыбнулся. Очевидно, ночные молитвы Нэн возымели действие.

— Я бы сказал, что да. Это хорошее имя для Бога, потому что он Дух и он велик.

— Тогда почему он такой злой? Ага, так вот какой вопрос ее терзает.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, Великий Дух заставил принцессу спрыгнуть с утеса, а Иисуса — умереть на кресте. Мне кажется, это очень злые поступки.

Мак был поражен. Он не знал, что на это ответить. Будучи шести с половиной лет от роду, Мисси задавала вопросы, над которыми столетиями бьются мудрецы.

На этот раз молчание длилось долго, и Мак решил, что девчонки заснули. Он уже собирался наклониться, чтобы поцеловать их и пожелать доброй ночи, когда тоненький голосок, в котором явственно слышалась дрожь, произнес:

— Папа?

— Да, детка?

— А мне когда-нибудь придется прыгать с утеса?

Сердце Мака дрогнуло, когда он понял, о чем на самом деле этот разговор. Он обнял девочку и притянул к себе. Тоном более легкомысленным, чем обычно, негромко ответил:

— Нет, детка. Я никогда не попрошу тебя спрыгнуть с утеса, никогда и ни за что.

— А Господь попросит меня спрыгнуть с утеса?

— Нет, Мисси. Он никогда не попросит тебя так поступить.

Она теснее прижалась к нему.

— Ладно! Обними меня крепче. Спокойной ночи, папа. Я тебя люблю. — И она провалилась в глубокий сон, где были только добрые и сладкие сновидения.

Прошло несколько минут, и Мак осторожно уложил ее обратно в спальный мешок.

— Ты в порядке, Кейт? — шепотом спросил он.

— Угу, — гак же тихо ответила она. — Папа?

— Да, детка?

— А Мисси задает хорошие вопросы, правда?

— Правда. Она совершенно особенная девочка, вы обе особенные, только ты уже не такая маленькая. А теперь спи, у нас впереди большой день. Сладких снов, дорогая.

— И тебе, папа. Я очень тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, всей душой. Спокойной ночи.

Мак застегнул молнию на пологе, выбрался из-под тента, высморкался и вытер слезы. Он мысленно поблагодарил Господа, а потом отправился варить кофе.