"Затерянная Динотопия" - читать интересную книгу автора (Фостер Алан Дин)

ГЛАВА 1

Панду Сингван и Белый смотрели вдаль, в бесконечные просторы океана. Похожие мысли рождались у них, хотя сами они совершенно не были похожи друг на друга. От головы центрозавра по прозвищу Белый до хвоста было около четырнадцати футов. Его сильное и мускулистое тело весило четыре или пять тонн, впрочем, это зависело от того, когда в последний раз он поел. Огромный череп, плавно переходящий в костяной воротник, был усеян короткими шипами, а над длинной мордой торчал мощный рог. Свое прозвище он получил из-за необычного, белого как мел, цвета шкуры.

Стоящий рядом человек по сравнению с динозавром казался совсем крохотным, слабым и беззащитным, хотя нос у него тоже был немаленький. Панду Сингван с семьей торозавров держали ферму, и собранный урожай риса и тропических фруктов делился на всех поровну.

Они стояли на покрытой деревьями вершине холма, откуда открывался вид на их родные и любимые Северные прерии. Скрестив руки на груди, по которой ручейками стекал пот, Панду прислонился к надежному панцирю Белого. Позади них виднелась ферма. Повсюду возвышались маленькие аккуратные домики с тростниковыми крышами. Фермеры хранили там всевозможный сельскохозяйственный инвентарь и туда же свозили урожай, собираемый два раза в год.

Перед ними раскинулся пейзаж с мозаичным чередованием дикого тростника, мангровых и пальмовых зарослей. Еще дальше виднелась узкая полоска белого песка, широкая лагуна, окруженная рифами, впрочем, как и вся Динотопия. Сильные, неспокойные волны бороздили поверхность моря, и белые пенистые буруны разбивались о коралловые уступы.

Лишь небольшие клочки черных как сажа туч, предвестников урагана, надвигавшегося с севера, нарушали бледную голубизну неба. Все казалось вполне спокойным и мирным, лишь волны грозно накатывались на скопления мертвых кораллов.

— Как будто все спокойно, — сказал Панду. — Предсказатели уверены?

При звуке его голоса Белый повернулся и посмотрел на посланницу из Саврополиса.

Быстроногая галлимимус прибыла с юга нынче утром. Через шею посланницы была перекинута сумка с тисненой гербовой печатью, широкие голубые и желтые ленты удерживали котомку на спине. Почти всю голову вестницы покрывал живописный капюшон, увенчанный кисточкой из коротких желтых лент, он защищал глаза галлимимус от ветра и пыли, а ленты указывали любому встречному на важность ее положения.

И без переводчика посланница уловила в голосе фермера сомнения. Она протянула ему официальное уведомление о надвигающемся урагане. Предостережение было написано и на языке людей, и на языке динозавров. Белый, уже читавший его, не стал отводить взгляда от моря: только люди испытывают потребность перечитывать одни и те же слова, убеждая самих себя в их достоверности, динозавры все-таки исходят из очевидного.

Предостережение не оставляло повода для сомнений, все было предельно просто и ясно. В послании говорилось, что шестилетний погодный цикл подходит к завершению и по всем признакам окончание этого цикла принесет беды и разрушения.

Как и все, кто долго возделывал влажные жаркие земли Северных прерий, Панду Сингван знал, что это означает. Знал это и Белый. Панду протянул руку ладонью вперед, вестница сделала то же самое. Их ладони соприкоснулись, фермер кивнул, выражая свою признательность. Галлимимус заспешила вниз по пологому склону. Каждый ее шаг равнялся двум шагам самого быстрого бегуна.

Она ненадолго задержалась, прощаясь с женой Панду, Лахат, которая развешивала влажное белье возле бамбуковой хижины. Дети проводили посланницу по дороге, сильно размытой дождями, до границы фермы. Один из них ехал верхом на динозавре по прозвищу Сильная Лапа. Это была дочь Белого, еще совсем юная, о чем нетрудно было догадаться по торчащему на ее голове маленькому отростку, который в будущем обещал превратиться в солидный рог.

Очень скоро дети безнадежно отстали от вестницы, и по округе раскатился их заливистый смех. Панду посмотрел на уменьшающуюся фигурку галлимимус. Посланница свернула налево. Пыль клубилась под ее длинными ногами, на ступнях которых было по три больших пальца. «Ох уж эти дети, — подумал Панду. — Кто бы они ни были, дети людей или детеныши динозавров, они так и норовят пошалить и побаловаться». Но в эту минуту ни он, ни Белый не были склонны призывать детей к порядку. Пусть пошумят, пока есть время. Скоро всем придется тяжело работать, так тяжело, что страшно и представить.

Панду снова взглянул вдаль. Последние шесть лет прошли вполне спокойно, и он редко думал об океане как об источнике опасности.

Немало дней ушло на то, чтобы сообща собрать вещи. Все, что только можно было увезти, начиная от кухонной утвари и кончая большим железным плугом, — все упаковали и взгромоздили на шестиколесную фермерскую повозку. Лахат не забыла и о своей любимой коллекции марионеток, которая в ее семье передавалась по наследству. Она завернула кукол в рисовую бумагу и осторожно уложила вместе с другими хрупкими предметами.

Белый дружески покрикивал на молодых, то и дело подгоняя их. Тем временем два гигантских торозавра пытались поудобнее пристроить упряжь. Торозавры, как и Белый, принадлежали к роду цератопсов, только превосходили их размером и щеголяли большими рогами на голове, как у трицератопсов. Белый с женой намеревались двигаться следом за ними, таща повозку, доверху нагруженную разным хозяйственным скарбом.

Панду, глядя, как изо всех сил стараются динозавры, думал, что не всякий человек сумел бы быть таким преданным другом и добросовестным работником. Повезло, что судьба свела его с ними. Люди и динозавры только выиграли от сотрудничества. Они вместе жили, вместе работали, часто вместе играли и ели. А теперь, грустно подумал он, им придется вместе спасаться бегством.

Белый, которому не терпелось отправиться в путь, нервничал не меньше, чем люди. Панду становилось легче на душе, когда он смотрел на своего старого друга. Тот, как истинный центрозавр, постоянно беспокоился о том, хватит ли корма на новом месте. Белому и всему его племени нравилось жить в Северных прериях с их обильными пашнями и пастбищами.

Именно по этой причине многие фермеры охотно объединялись с цератопсами и стегозаврами. С помощью мощного трудолюбивого торозавра или трицератопса люди могли вспахать поле или построить плотину. Что же касается стегозавров и цератопсов, то они полюбили рис и бамбук, которые здесь умело и в неисчерпаемом изобилии выращивал человек.

А как же соседи — Манухирисы и Тандрапутрасы, как они справляются с подготовкой к эвакуации? По всей округе можно было видеть одни и те же десятки раз повторяющиеся сцены: люди грузили накопленное добро — от хозяйственной утвари до фамильных ценностей, грузили на фуры, телеги, на широкие спины динозавров, готовясь бежать из здешних мест.

Большинство беженцев направлялось в Корневище — ближайший крупный город, способный предоставить огромному людскому потоку необходимое жилье и помощь. Другие собирались двинуться на поиски пристанища в менее населенные места, в Лесоград или даже в Корнукопию. Маленькие городки в предгорьях Спинного Хребта тоже примут часть переселенцев. По всему краю люди и динозавры с готовностью придут им на помощь. Так поступают в Динотопии.

У некоторых счастливчиков в других городах жили родственники или близкие друзья. Но и без этого каждый был готов прийти на помощь попавшему в беду, ведь завтра помощь может понадобиться ему самому.

Раздумья Панду прервал голос сына:

— Папа, иди сюда, помоги!

Селат и его сестра Бракуп безуспешно пытались вынести из спальни кровать. Лахат очень любила ее. Когда-то еще перед свадьбой Панду и двое его друзей украсили деревянную спинку резьбой. А теперь любимая кровать жены лежала разобранная на части, словно груда ненужного хлама.

«Вот так и мы лишились своего места, — промелькнула у него мысль. — Люди и вещи в чем-то похожи». Они кое-как справились с этой тяжестью, погрузив кровать на повозку. Белый очень старался, чтобы не повредить рогом резьбу. Вытирая пот со лба, Панду обернулся и окинул взглядом рисовые поля. Большую часть риса уже собрали и продали. Тут им повезло. Если верить метеорологам, наверняка придется пропустить один или даже два сезона. Оставалось еще собрать манго и рамбутаны, но посланница из Саврополиса настаивала на немедленном отъезде. Что бы ни сулил новый шестилетний цикл, спелые плоды придется бросить на произвол ветров.

Панду глубоко вздохнул. Могло быть и хуже. Без прогноза метеорологов не было бы и предостережения, и тогда они рисковали потерять гораздо больше, чем урожай фруктов. Что тут говорить, они могли потерять все. Или, наоборот, вдруг случится так, что они вернутся и найдут и оставленное имущество, и фрукты на деревьях целыми и невредимыми. За всю его жизнь ни разу в конце шестилетнего цикла не случилось настоящего разрушительного урагана, но он слышал про это много разных былей и небылиц. Поэтому каждые шесть лет приходилось предпринимать меры предосторожности. Таков закон… не говоря уже о здравом смысле.

В конце концов, им было не впервой спасаться от непогоды. Панду уже многократно проходил через это. Ему говорили, что во внешнем мире люди пытаются сопротивляться стихии, вместо того чтобы покориться ей. Мысль об этом казалась ему абсолютно дикой. Кто осмелится противиться тому, что происходит в конце шестилетнего цикла? Попытка противостоять природе противоречила здравому смыслу.

Отвернувшись от полей, Панду с нежностью посмотрел на детей, затем перевел взгляд на гибкую фигуру Лахат. Заметив, что он смотрит на нее, жена улыбнулась и отерла пот со лба. Они уже привыкли к жаркому и влажному климату Северных прерий, но во время тяжелой работы все равно покрывались испариной.

Панду направился помочь ей собрать кастрюльки и сковородки и на ходу снова взглянул в сторону моря. Но в низине за деревьями моря не было видно. Вот почему так необходимо предостережение: если они прозевают приближение свирепого урагана — события примут печальный оборот и окончание природного цикла принесет вместо возрождения смерть.

Шум волн и постепенно нараставшего ветра усиливался. Наконец Панду решил отправиться в путь, не дожидаясь, пока стихия разыграется не на шутку. «Лучше не дремать под боком у морского бога», — не раз говаривала ему мать.

Большая Лапа, самка торозавра, обернулась и зафыркала на Панду.

— Да-да, я знаю, нам нужно торопиться, — отозвался фермер.

Запряженный цератопс нетерпеливо топтался на месте. Чем быстрее они приедут в Корневище, тем скорее он получит свою порцию корма. Панду бросил прощальный взгляд на родной дом. Если морской бог будет всего лишь ходить во сне, как лунатик, то до их возвращения из Корневища ничего не изменится. Если же ему приснится кошмар… что ж, соломенная крыша уже прохудилась и старый бамбук кое-где начал расщепляться. Построить новый дом — не так уж и плохо.

Молитвенно сложив ладони перед грудью, Панду встал лицом к океану и склонился. Его воспитывали в строгом религиозном духе. Губы Панду шептали молитву. Теперь ничто их больше не удерживало. Выпрямившись, он сел в повозку и подал руку Лахат. Дети разместились на широких спинах Белого и его подруги. Но Панду был уже в том возрасте, когда хочется устроиться поудобнее.

Сжимая поводья, он привстал на подножке и крикнул:

— Эй, Большая Лапа! Кареглазка! Трогайте!

Торозавры не поняли слов, но звук голоса Панду и несильный удар поводьями говорили сами за себя. Сильные лапы задвигались, и тяжело нагруженная повозка на шести деревянных колесах, поскрипывая под своей тяжестью, тронулась прочь с фермерского двора. Панду слышал, как болтают дети, ехавшие позади. Им не было страшно — просто они очень волновались. Для них любая поездка была сродни приключению.

Дойдя до сельской дороги, торозавры свернули направо, в сторону отбрасывавшей тень горной цепи Спинной Хребет. Назад никто не оглядывался. Панду и Лахат все равно ничего не увидели бы из-за нагромождения вещей. А цератопсу, чтобы хоть что-то разглядеть, пришлось бы поворачивать голову вместе с туловищем.

Теперь, когда они уже находились в пути, Панду расслабился. Не было необходимости показывать дорогу торозаврам, они и так знали путь до Корневища лучше любого человека, и все благодаря их чуткому обонянию. Для них оно было столь же важно, как для человека зрение. По сторонам дороги тянулись затопленные рисовые поля.

К полудню беженцы влились в вереницу повозок, которая постепенно становилась все больше. Люди и динозавры, вздыхая и покряхтывая, продвигались вперед к зеленым предгорьям. Они шли по мощенной тесаным камнем дороге, построенной несколько веков назад, чтобы облегчить доступ к богатейшим залежам глины. Специальные отряды людей и динозавров поддерживали дорогу в исправном состоянии, чтобы круглый год можно было ездить по окрестным фермам, которые находились в низинах, постоянно затапливаемых после ливней. В такое время обычные дороги становились непроходимыми из-за густой липкой грязи.

Нарастающий поток людей, динозавров, повозок и тележек медленно перемещался в одном направлении, на юго-запад. Хотя и казалось, что все до последнего жителя Северных прерий стеклись сюда, заторов на дороге все-таки не было. Неустойчивый климат не добавлял привлекательности жизни в степях. Несмотря на плодородие почвы, возделывание земли было нелегким делом, да и мало кто хотел собирать каждые шесть лет весь свой скарб и трогаться с насиженного места. К тому же семьи испытывали определенные трудности из-за сильной удаленности от крупных культурных центров, таких как Саврополис и город Водопадов.

Но жизнь здесь не была лишена удовольствий. Панду счастливо улыбался, размышляя о том, какое взаимопонимание царит в их семье, какие вокруг чудесные пейзажи, умиротворенность и спокойствие, а какая радость охватывает при виде того, как то, что ты посадил собственными руками, начинает расти. Нет, он не променял бы эту жизнь ни на какую другую.

Обернувшись, он помахал в знак приветствия одному знакомому фермеру. Отера и его семья жили дальше по побережью, неподалеку от местечка Ракушки. Там, в тихой лагуне, они занимались рыбной ловлей и земледелием. Как почти все жители Северных прерий, Отера и Панду познакомились друг с другом не то на празднестве, не то на ярмарке.

— Эй, дружище Отера! Как дела?

— Ничего, спасибо, — ответил тот.

Крепко сложенный, Отера происходил из племени маори. Его сын уже сейчас был тяжелее Панду, а он отнюдь не из мелкого десятка. А внуки, два четырехлетних близнеца, забыв обо всем на свете, сладко посапывали в гамаке, подвешенном между огромными рогами Пинайки, взрослой самки из семейства трицератопсов. Впереди шел стегозавр, тоже груженный разной домашней утварью.

— Что ты, Панду, думаешь по поводу этого прогноза? — спросил Отера.

Когда люди беседовали между собой, трицератопсы, стегозавры и торозавры старались говорить тише — рокотали, словно отдаленное землетрясение.

Панду взглянул на север, в сторону океана. Колонна беженцев поднялась уже довольно высоко, и на горизонте теперь появилась темная полоса океана.

— Слишком поздно рассуждать об этом. Может быть, предсказатели ошиблись. А может, нынче разыграется настоящий шестилетний ураган.

Отера потер лоб, разукрашенный загадочными сине-черными точками и узорами. Он был еще совсем маленьким, когда его дядя нанес ему эту татуировку.

— Остается только надеяться. Такое ведь и раньше бывало.

Жена Отеры, Теита, тоже высокая и широкоплечая, сложением намного крепче Панду, презрительно фыркнула:

— Вы, мужчины, обманываете самих себя. Предсказания всегда сбываются. Надежда уже ничего не изменит.

— Надежда умирает последней, любовь моя, — напомнил ей муж. — Тебе хотелось бы жить в Саврополисе?

— Что? — выпалила она в ответ. — В этом шуме и суете? Нет уж, спасибо! Я всегда буду жить у моря. Оно такое забавное, как ребенок, все время мурлычет и воркует и в конце концов становится для тебя по-настоящему родным. А то и разгневается порой, и об этом тоже нужно всегда помнить, вот что я вам скажу.

— Я тебя понимаю. — Панду снова облокотился о спинку сиденья. — Город для меня слишком утомителен. А вы куда путь держите?

— В Корнукопию, — ответил Отера. — Это далековато, но у нас там родственники.

Панду с пониманием кивнул. Динозавры прижались к обочине. Семье Отеры предстоял еще долгий путь, поэтому остальные вежливо уступили им дорогу.

Кроме цератопсов и стегозавров на дороге встречались еще анкилозавры и утконосы. Анкилозавры были известны как замечательные землекопы, а утконосы успешно работали на рисовых полях и во фруктовых садах. На дороге не было лишь савроподов. Эти настоящие гиганты Динотопии считались слишком массивными для сельских работ. Если какой-нибудь диплодок шутки ради вздумает подпрыгнуть, то фермер увязнет по колено в грязи на своем же собственном участке.

«Хорошо живется городским, — думал Панду. — Им не приходится каждые шесть лет собирать все хозяйство и бежать. Хотя, конечно, и в городе своих проблем хватает. Динотопия — удивительное место: эта земля подходит всем — и людям, и динозаврам». Тучи на небе, сгущаясь, становились все больше и темнее. Неужели это предвещает ураган? Панду, подумав, утвердительно кивнул своим мыслям. Самое разумное — всегда следовать советам людей знающих. Он втайне порадовался, что они с семьей покинули ферму, да и сборы прошли гладко.

Длинная вереница людей и динозавров медленно и неуклонно поднималась от Северных прерий к предгорьям Спинного Хребта. А Панду тем временем вспоминал милую привязанность Теиты к морю, как будто к ребенку. «Мурлычет и воркует, плачет и смеется», — повторял он про себя. Как точно это передает характер океана. И само собой разумеется, что в обмен на его подарки живущим на побережье приходится смиряться с неожиданными капризами стихии.

Теперь оставалось ответить только на один вопрос: будет ли это маленький каприз или неистовый гнев?