"И на вражьей земле..." - читать интересную книгу автора (Шушаков Олег Александрович)Глава 10. «Полетит самолет, застрочит пулемет…»Комкор Смушкевич ничуть не преувеличивал, когда говорил, что японцы перебрасывают на Халхин-Гол новые истребительные части. Командир второго хикосидана, то бишь второй авиадивизии, Квантунской армии генерал-лейтенант Тецудзи Гига не предполагал, что советское командование введет в бой столько самолетов сразу и создаст пятикратный перевес! Понятно, почему пилоты временной оперативной авиагруппы, риндзи хикотай, не смогли с ними справиться, хотя и сбили сорок семь истребителей врага! Потеряв при этом всего семь своих!.. Теперь надо было что-то срочно делать. Поэтому генерал, не мешкая, перебросил в Ганьчжур и Саенджо еще шестьдесят истребителей и перевел свой штаб в Хайлар, для более оперативного руководства боевыми действиями… Над монгольской бескрайней степью, выгоревшей до желтизны, раскинулось такое же бескрайнее, выцветшее до белизны небо. Видимость – миллион на миллион. Ни ветерка. И даже комары куда-то попрятались, пережидая полуденную жару. Летчики семидесятого истребительного полка лениво лежали на чехлах в теньке под крыльями своих боевых машин и ждали сигнала на вылет, но, видимо, летать сегодня уже не придется… Самураи после вчерашней нахлобучки зализывали раны и в небе не показывались. – Ты знаешь, Борис, – повернул к лежащему рядом майору Смирнову свое сухое и сильное, обтесанное ветрами разных широт, лицо Сергей Грицевец. – Интересная мысль мне сейчас в голову пришла… А ведь эта война идет в очень благоприятных условиях! И меня, как бойца, вполне устраивает. – Не понял? – удивился тот. – А ты вспомни Испанию! Там рушились города, горели деревни, гибли дети и женщины… А здесь, в Монголии? Мирное население из зоны боев давно откочевало… Здесь гибнут только те, кто сражается на земле и в воздухе! Старший лейтенант Сергей Грицевец прибыл в Испанию таким же жарким июньским днем прошлого года. Гражданская война, разорвавшая эту несчастную страну на две части, полыхала уже два года. И конца ей не предвиделось. Республиканцы, задыхаясь в блокадном кольце, все еще одерживали яркие победы, но мятежники, пользуясь и явной, и тайной поддержкой всей Западной Европы, медленно, но верно сдавливали свои тиски. А республиканцев поддерживал только Советский Союз, по-прежнему присылая транспорты с боевыми самолетами и летчиками-добровольцами. После почти двух лет службы командиром звена в первой Краснознаменной истребительной эскадрилье имени Ленина Забайкальского военного округа судьба забросила старшего лейтенанта Грицевца в Одессу. Он служил летчиком-инструктором в восьмой Одесской авиашколе. И, с тех пор, как в Испании начался мятеж и туда отправились первые советские добровольцы, неоднократно подавал рапорты с просьбой отправить его сражаться с фашизмом на испанской земле. Однако у вышестоящего командования в его отношении были другие планы. В начале тридцать восьмого его перевели в двадцатую авиашколу, больше известную как Кировобадская школа особого назначения. Потому что там учили летать испанцев. Сергей потом со многими из них сражался плечом к плечу в горячем испанском небе. Вот так и получилось, что вместо боевого истребителя старший лейтенант Грицевец опять сел на учебно-тренировочный. Делать нечего! Приказ – есть приказ!.. Конечно, он мечтал о другом… Но к порученному делу отнесся со всей ответственностью, понимая, что его ученикам в отличие от него войны никак не миновать. Поэтому учил их военному делу настоящим образом. Однако не зря говорится – не было бы счастья, да несчастье помогло! В апреле тридцать восьмого года в Испанию прибыла партия новейших истребителей И-16 тип 10 и очередная группа советских летчиков-добровольцев, оказавшаяся самой невезучей… Несмотря на то, что многие пилоты группы были не первого года службы, налет у большинства из них был небольшой. Но это было еще полбеды. Новый истребитель оказался никуда не годным! И не успели они приступить к тренировкам, как сразу же начали нести потери. Сначала на глазах у всех погиб лейтенант Шилин. Во время пилотажа у него отвалилась консоль крыла. Он вошел в штопор и врезался в землю… И началось!.. Летчики бились один за другим! Четырнадцать аварий и тринадцать поломок за месяц! Ясное дело, сборка на заводе была вредительской! Скрытые враги улучили возможность и ударили исподтишка в спину! Естественно, от суровой кары вредителям уйти не удалось, но сколько прекрасных пилотов они успели загубить! Чтобы привести самолеты в боеспособное состояние, пришлось в полевых условиях поменять крылья и пулеметы на всех машинах. К этому времени вера в новый истребитель упала настолько, что шесть человек попросту отказались на нем летать… Все они были доставлены обратно на Родину, исключены из партии и отданы под суд военного трибунала за трусость. Первые бои тоже оказались не очень удачными. В итоге за месяц группа потеряла больше половины своего состава – двадцать три летчика. Речь пошла о чести мундира. Тут-то командование и вспомнило о рапортах, которые писали летчики-инструкторы восьмой Одесской военной авиашколы пилотов. В Испании Сергей пробыл недолго, всего три месяца. Но за эти три месяца насмотрелся всякого… И видел, какие воронки на месте жилых кварталов оставляют после себя фугасные авиабомбы… И много чего еще видел, что хотел бы позабыть, да не сможет… Видел детей, плачущих возле своих погибших матерей. Видел убитых горем матерей, баюкающих своих погибших детей… А однажды, рискуя жизнью, сам вынес из пылающих развалин двоих ребятишек. Вот почему он так ожесточенно сражался с фашистами и в сорока воздушных боях сбил тридцать вражеских самолетов! Сам он, правда, их не считал. Товарищи посчитали. А когда его кто-нибудь об этом спрашивал, отвечал: – Лес рубят – щепки летят. Кто же считает щепки? Прекрасный пилотажник и отличный стрелок, Сергей много сбивал, но редко привозил пробоины. Однажды после тяжелейшего боя с двадцатью «мессерами» в машине его боевого товарища, тоже бывшего летчика-инструктора восьмой Одесской авиашколы, Иосифа Хотелева насчитали восемьдесят пять пробоин! У Николая Герасимова – шестьдесят две. А у Сергея было всего две несчастных дырки! Ему даже неудобно стало перед товарищами. В другом бою у него отказали сразу все четыре пулемета, но он из боя не вышел и, не стреляя, фигурами пилотажа загнал один из «фиатов» под огонь эскадрильи «Чатос». Да, бывало всякое… В один из августовских дней ему пришлось очень туго, и садился он на совершенно изрешеченной машине, на честном слове и на одном крыле. Говорят, что в том бою он завалил семерых… А пусть не лезут! Партия и правительство высоко оценили его заслуги. Когда Сергей вернулся на Родину, ему присвоили внеочередное воинское звание майор. А в феврале этого года он и его боевые товарищи Павел Коробков и Николай Герасимов были удостоены звания Герой Советского Союза. Иосиф Хотелев был награжден орденом Красного Знамени. А теперь вот они все вместе здесь самураев бьют. Но это совсем другая война! – Да, Борис! Такая война меня, как бойца, вполне устраивает! – повторил он и откинулся на чехол… А на следующий день с утра был бой… И Сергей в этом бою сбил еще одного самурая. Он выпрыгнул с парашютом над нашей территорией и попал в плен. В бою участвовали две эскадрильи семидесятого авиаполка. Как обычно, одна – «ишаки», вторая – «бисы». «Бисам» опять не повезло. Они потеряли двоих – Полевого и Григоряна. Самолет Григоряна расстреляли, когда он с заглохшим мотором пытался сесть на вынужденную… Жалко ребят. Они, конечно, отомстили за них, сбив семь японских истребителей. Но пора бы уже задуматься, стоит ли терять хороших бойцов из-за устаревшей тактики! Бипланы – снизу, монопланы – сверху… Одни с бомберами воюют, другие с истребителями… Да эта тактика уже в Испании себя не оправдывала! Ночью начался дождь, который шел потом весь день… Летчики сидели в юртах и что есть силы колотили доминошками об столешницы. Оперативная пауза, так сказать. Но пару деньков можно и потерпеть. Лишь бы не затянулось на дольше… Не затянулось. Двадцать шестого июня в пятнадцать двадцать посты воздушного наблюдения сообщили о появлении большой группы японских самолетов в районе озера Буир-Нур. Ей навстречу было немедленно поднято двадцать семь истребителей И-16 и тринадцать истребителей И-15 бис семидесятого авиаполка во главе с комполка майором Забалуевым. Над северным берегом озера они увидели семнадцать самолетов противника, которые развернулись, не приняв боя, и ушли в направлении Ганьчжура. Забалуев, не раздумывая, кинулся в погоню за удирающим врагом. Но это была лишь приманка. Кусок сыра в мышеловке! Над Ганьчжуром, загодя предупрежденные по радио первой группой, их поджидали еще более сорока самураев. Вот это и называется вляпаться! Теперь численный перевес и тактическое преимущество было на стороне врага. И начался бой… Через некоторое время командующий истребительной авиацией ВВС пятьдесят седьмого особого корпуса Герой Советского Союза полковник Гусев, непосредственно руководивший в тот день действиями авиации с передового командного пункта на горе Хамар-Даба, почувствовал неладное… В Испании Александр Гусев провоевал больше восьми месяцев, командовал эскадрильей, а потом авиагруппой. Был ранен. Сбил пять самолетов противника, был награжден орденом Красного Знамени. Стал Героем… Когда вернулся в Советский Союз, из старших лейтенантов сразу шагнул в майоры. А этой весной окончил Курсы усовершенствования комсостава и получил полковника. Гусев доверял своей интуиции. До сих пор она его еще не подводила… Что-то было тут не чисто… И он поднял и послал вдогонку Забалуеву еще двадцать И-16 и двадцать один И-15 бис двадцать второго полка. Полк повел новый командир – майор Кравченко. Его назначили на следующий день после гибели Глазыкина. И все восприняли это с радостью. А больше всех радовался капитан Балбшев. Такая молниеносная карьера – за месяц из комэска в комполка – его пугала. И он с радостью передал бразды правления майору. Интуиция и на этот раз полковника не подвела. Дела у Забалуева шли неважно… У его летчиков было на исходе и горючее, и патроны. А сам комполка был сбит и совершил вынужденную посадку возле дороги, идущей из Ганьчжура в Обо-Сумэ. В шестидесяти километрах за линией фронта. Бой был тяжелый. Еще пару недель назад его исход, скорее всего, оказался бы не в пользу советских пилотов. Но сегодня самураям противостояли бойцы, уже отведавшие вражеской крови и бившие этого врага у его порога!.. Сергей Грицевец обладал очень ценным для летчика-истребителя даром. Он мог видеть всю картину боя в целом. Более того, он мог отслеживать ее в динамике! Когда-нибудь, когда на их самолетах появятся радио, это качество станет главным для авиационного командира. А пока он мог лишь носиться туда-сюда, пытаясь успеть везде, где его товарищам становилось туго… Он уже разделался с одним самураем, лежащим теперь в степи и тяжело чадящим густым черным дымом. Еще двум-трем неплохо всыпал, но добивать их было некогда… В следующий раз! Главное – не дать им пожечь ребят. Эх, еще бы оттянуться назад, на свою территорию! Но не получалось пока… На горизонте по-прежнему маячил Ганьчжур. Крыши домов, телеграфные столбы, грузовые машины. И тут Сергей обнаружил, что потерял из виду комполка. А ведь вот только что он тут кружил, заходя в хвост серебристой машине. А теперь его нигде нет! Сергей осмотрелся. Неужели?… Точно! Он!.. Садится, подбитый, у дороги. Сергей дал ручку и пошел на снижение, не отрывая взгляда от машины Забалуева. И увидел, как тот выскочил из самолета и побежал. Бежит и на ходу все с себя скидывает. Парашют, ремень, все тяжелое. Бежит с пистолетом в руке. «Ну, куда же, ты бежишь? – подумал Сергей с отчаянием. – Ну, пробежишь сто, двести метров, а дальше?… Ведь до границы шестьдесят километров! А там еще перейти через фронт надо!» В этот момент он увидел, как Забалуев остановился и замахал ему рукой в сторону границы, показывая направление. Видно, решил, что какой-то из его пилотов заблудился. Сергей вдруг вспомнил, как вчера они сидели в командирской юрте, а по ней лупил дождь, как по барабану. Они пили крепкий чай и вдруг разоткровенничались оба. Семьи вспомнили… У Забалуева сын маленький, а у него – дочка. Жен редко видят с этими войнами дурацкими. Как они еще терпят мужей таких! Любят, что ли?… Так хорошо поговорили! Под водку так не поговоришь… И вдруг к нему пришло решение! «Погибну, а выручу!» – подумал Сергей и развернулся. Сбросив скорость на горке, он выпустил закрылки и в темпе раскрутил рукоятку выпуска шасси. Расчет на посадку он сделал так, чтобы сесть как можно ближе к Забалуеву – каждая секунда дорога. Перед посадкой осмотрелся, на всякий случай. Над ними, прикрывая, кружил свой краснозвездный И-16. Садился Грицевец спокойно, как на родной аэродром. Притер машину ровнехонько, на три точки. Посадок, слава богу, за свою инструкторскую карьеру он совершил столько, что и не сосчитать. Но дело было не в этом… Садился он все-таки не на укатанную и ровную как стол взлетно-посадочную полосу аэродрома, а в чистом поле. Не дай бог, кочка побольше или ямка поглубже под колесо попадет. И привет семье! Отстреливаться, а потом стреляться, придется обоим. Потому что сдаваться им, понятное дело, нельзя! Машина катилась, подпрыгивая на кочках и замедляясь. И пока вроде все было в порядке. Он взял Забалуева в створ – так, чтобы подрулить к нему напрямую, не теряя времени на повороты. А тот, прикинув, где остановится этот сумасшедший пилот, помчался на перерез. Истребитель Грицевца, наконец, замер. Не выключая двигатель, потому что без автостартера его потом не завести, Сергей вылез на правый борт. И, озираясь, не видать ли самураев, вытащил пистолет. А потом замахал Забалуеву: «Давай, быстрей!». Тот подбежал, вконец запыхавшийся, и молча, без слов, полез в кабину. «Куда бы тебя, дорогой, поместить?» – лихорадочно думал Сергей. Самолет ведь одноместный! Ему самому-то, долговязому, тут тесно! Хорошо хоть Забалуев таким маленьким да щупленьким уродился – в пол-Грицевца всего. Ага… Вот сюда можно! Аккумуляторов Сергей с собой давно уже не возил. С самой Испании. Техники облегчили ему и эту машину по его просьбе. И кое-как, но втиснул-таки он майора между левым бортом и бронеспинкой. И тут внезапно зачихал мотор… Забалуев в этой жуткой тесноте зацепился за рукоятку газа и сдвинул ее на себя… И винт заколебался, вот-вот остановится! А повернуться ни один не может! Жить захочешь – повернешься! Отчаянным рывком Сергей сумел вовремя подпихнуть вперед эту рукоятку на полный газ, и самолет рвануло вперед. Побежать-то, самолет побежал, а вот разбежаться никак не может. Не отрывается! Груз-то двойной. Бежит, подпрыгивает, бьется колесами об вражью землю и не взлетает! «Только бы ни одна кочка под колесо не попалась…» – молился Сергей. И Бог услышал его молитвы. Нехотя, медленно, но оторвался, родной! Грицевец убрал шасси и с беспокойством посмотрел на бензиномер. Путь не близкий. Хватит ли горючки? Высоту он набирать не стал, пошел на бреющем, от греха подальше. Чтобы не заметили… Так и крался над пожухлой маньчжурской травой все шестьдесят километров. Двадцать минут полета. Полет нормальный! За Халхин-Голом Сергей взял ручку на себя и, наконец, набрал высоту. Дальше – все просто. Сел в Тамцаг-Булаке. Остановился прямо у палатки КП, выключил двигатель и выпрыгнул из машины, закричав во весь голос от избытка чувств: – Ну, вытаскивайте дорогой багаж! Пока Грицевец добирался домой со своим спасенным командиром, двадцать второй полк, успевший очень вовремя, прикрыл огнем и маневром отход товарищей. В ходе тяжелейшего полуторачасового боя было сбито десять японских самолетов. Наши потери составили три И-16 и один И-15 бис. Лейтенанты Красночуб и Шматко были сбиты над вражеской территорией и погибли. Летчик Гайдобрус столкнулся с японским истребителем. Но ему удалось на поврежденной машине перетянуть через линию фронта. Самолет во время посадки он разбил, но сам отделался лишь ушибами. Вообще в этот день пилотам семидесятого полка жутко везло. Летчик Александров, выйдя из боя, заблудился и, когда кончилось горючее, совершил вынужденную посадку в голой степи. Он полагал, что сел на монгольской территории и решил остаться у самолета, дожидаясь подмоги. Но на самом деле приземлился в Манчжурии. К счастью, следующим утром на него случайно наткнулась группа монгольских кавалеристов, проводивших разведку во вражеском тылу. Они не только доставили его к своим. Подогнав конную повозку, они вывезли и самолет! Но больше всех повезло, конечно, майорам Грицевцу и Забалуеву! Когда Владимир Пономарев услышал о подвиге Сергея Грицевца, он сначала не поверил! На одноместном истребителе улететь вдвоем! Грицевца он прекрасно помнил еще по Одесской авиашколе. Видел там его чуть не каждый день. Высоченный, широкоплечий! Он сам с трудом помещался в тесной кабине «ишачка»! Но факты – вещь упрямая… Вывез?… Вывез! Охренеть! Ладно, с этим ясно!.. Но ведь садиться на вражеской территории запрещено! Достаточно любой, самой ничтожной случайности – камера лопнет или мотор заглохнет – и все! Там и останешься!.. Только стреляться! А если не успел, то кто докажет, что ты не сдался в плен добровольно?… А семья?… Это же статья! Чесеир!.. Жене – срок! Детей – в детдом! И клеймо на всю жизнь! Член семьи изменника Родины!.. Как он решился? Одно слово – Герой! – Нет, Вячеслав Михайлович! Вы останетесь в Тамцаг-Булаке! – дивизионный комиссар Никишев, комиссар особого корпуса, мягко, но решительно отмел все аргументы Забалуева о необходимости его скорейшего возвращения в полк. – И вы, Сергей Иванович, тоже! Сейчас прибудут корреспонденты центральных газет. Это вопрос первостепенной важности! О вашем героическом поступке должны узнать все бойцы корпуса, вся страна!.. И ничего с вашим полком за ночь не случится! С начальством сильно не поспоришь… С другой стороны, действительно что может случиться за ночь? А за ночь случилось вот что. Осознав, что в воздушных боях справиться с русскими не удается, слишком уж много слетелось их сюда в Монголию, генерал Гига измыслил другую военную хитрость. Собственно, и не хитрость даже. Тактический ход. Это решение просто само напрашивалось… Нанести бомбовый удар по советским аэродромам на рассвете и пережечь всю эту армаду на земле! Взлетев еще затемно, сто четыре японских самолета построились и взяли курс на запад. Ударную силу составляли девять одномоторных бомбардировщиков Ки-30, девять двухмоторных тяжелых бомбардировщиков Ки-21 и двенадцать двухмоторных бомбардировщиков «фиат». Их сопровождали семьдесят четыре истребителя. Во главе колонны на одном из бомбардировщиков летел сам командир второго хикосидана генерал-лейтенант Гига. Перелетев границу, японцы разделились. Часть из них двинулась к Тамцаг-Булаку, где базировались самолеты двадцать второго ИАПа, а другая отправилась к аэродрому семидесятого полка Баян-Бурду-Нур. Посты ВНОС вовремя заметили японские самолеты, накатывающиеся волна за волной, но предусмотрительно перерезанные самурайскими разведгруппами линии связи не позволили им предупредить мирно спящих на своем аэродроме пилотов… В семидесятом полку проснулись от гула самолетных моторов и свиста падающих бомб. Два «ишака» сразу накрыло. Прямо на стоянке. Остальные суматошно пытались завестись и взлететь, но сверху на них обрушились японские истребители. Кого-то расстреляли еще на разбеге, других сожгли во время набора высоты. Было сбито четырнадцать самолетов. Девять И-16 и пять И-15 бис. Погиб военком полка Мишин, летчики Черныш, Юненко, Мальцев, Герасименко, Карпов и Заикин. Еще пятеро получили ранения. Разделавшись с полком, самураи ушли без потерь. Вчера летчикам семидесятого полка неправдоподобно везло, а сегодня… Увы, на одном везении на войне долго не продержишься. Как говорил генералиссимус Суворов, надобно и умение. А вот его-то ни пилотам, ни их командирам не хватило. В Тамцаг-Булаке самураев тоже не ждали. Вернее, ждали, но не столько. Еще с вечера Смушкевич поставил майору Кравченко боевую задачу – уничтожить повадившегося прилетать на рассвете японского разведчика. Тут Гига сам себя перехитрил. Потому что к моменту появления его колонны полк уже проснулся. Поднятое без десяти пять дежурное звено под командованием старшего лейтенанта Леонида Орлова перехватило обнаглевшего разведчика. Одновременно с постов воздушного наблюдения сообщили о приближении с востока большой группы японских самолетов. На аэродроме была объявлена тревога. Десять минут спустя ударная группа самураев, шедшая на высоте примерно четырех тысяч метров, показалась над аэродромом. Несколько «ишаков» еще выруливали на взлет, но большая часть уже набирала высоту. Посыпались бомбы… Всего, как потом посчитали, на Тамцаг-Булак упало около сотни стокилограммовых бомб. Но за исключением нескольких воронок на летном поле они не причинили никакого вреда. Бомбили самураи с горизонтального полета по ведущему. И большинство бомб продырявило степь, до смерти перепугав сусликов и полевых мышей. К реву моторов они уже привыкли, а вот к бомбам еще не успели… Одним словом, обошлось без повреждений, поскольку повреждать было нечего. Самолеты были в воздухе, а наземные постройки, если не считать таковыми юрты, отсутствовали. Тем временем успевшие взлететь краснозвездные машины вступили в бой с японскими истребителями. Всего в воздух поднялось тридцать четыре И-16 и тринадцать И-15 бис. Схватка продолжалась недолго. Отбомбившись, бомбардировщики, ушли, и эскорт улетел вслед за ними. В ходе боя удалось сбить пять самураев, в том числе два бомбардировщика. Собственные потери составили три И-15 бис. Погибли Гринденко и Паксютов. Гасенко выпрыгнул с парашютом из горящего самолета. Еще два летчика получили ранения. В час дня японцы произвели налет на Баян-Тумен, где базировались советские бомбардировщики и группа истребителей прикрытия. В налете участвовало пять бомбардировщиков, которых прикрывал двадцать один истребитель. Опять бомбили степь… Потерь вообще бы не было, если бы не взлетел один из «бисов». Он героически кинулся в одиночку против двадцатикратно превосходящего врага и, само собой, сразу же был сбит. Летчик спасся на парашюте. И, слава богу! Может, еще поумнеет… Вечером поступили доклады. И тут не мог ничем помочь даже талант Смушкевича составлять реляции. Сбито пять японских самолетов. Наши потери – девять пилотов и двадцать самолетов, в том числе девять И-15 бис и одиннадцать И-16. Погиб военком 70-го ИАПа Мишин. Пропал без вести командир 22-го ИАПа Кравченко. В осиротевшем второй раз за неделю полку на патефоне без конца гоняли одну и ту же пластинку. Звучало печальное танго «Немое свидание». Другой пластинки не было… Той ночью Кравченко спал едва ли несколько часов. Они допоздна просидели с Орловым, уточняя план перехвата разведчика. А в четыре все уже были на ногах. – Сегодня обязательно прилетит, – запрокинул голову в черный, усыпанный яркими звездами небосвод Григорий. – Часам к пяти появится. Пора проверить самолеты… Они отправились к машинам. В призрачном лунном свете под ногами серебрилась сухая трава. Техники опробовали моторы. Орлов со звеном остался на стоянке, а Кравченко вернулся в свою юрту. В напряженном ожидании шли минуты. Медленно светлел горизонт. И тут неожиданно громко зазвенел полевой телефон. – Самолет-разведчик на большой высоте пересек границу. Пошел в направлении на Тамцаг-Булак, – доложил дежурный. Звено Орлова уже успело набрать высоту, когда появился разведчик. Леонид заметил врага и повернул в его сторону. Кравченко наблюдал за происходящим с земли. В этот момент ему сообщили о приближении большой группы самураев. – Всем в воздух! – приказал он и бросился к своему истребителю. Первым взлетел капитан Степанов. Мотор его самолета, на всякий случай подготовленного к ночному перехвату, еще не остыл и сразу запустился. С востока надвигался плотный строй бомбардировщиков под прикрытием множества истребителей. Евгений оглянулся. Советские самолеты разбегались и один за другим взлетали прямо со стоянок. Теперь все решали секунды. Главное – успеть взлететь и набрать высоту. В это время на него спикировало сразу несколько самураев. Он ловко увернулся и, выполнив боевой разворот, устремился в атаку. Григорий видел, как с высоты, с переворота, повалился вниз японский истребитель и приготовился к бою, но противник зашел на И-15 бис капитана Степанова и открыл огонь. Кравченко воспользовался этим, чуть-чуть довернул машину и ударил по вражине из всех пулеметов. Самурай загорелся, но стрелять не перестал. Григорий чертыхнулся, подошел к нему вплотную и добавил. Этого хватило. Японец качнулся из стороны в сторону, крутанулся несколько раз вокруг своей оси и, наконец, рухнул. Увернувшись от истребителей прикрытия, младший лейтенант Пономарев сумел пробиться к бомбардировщикам, из раскрытых люков которых уже сыпались бомбы, и воткнул одному из них в бензобак длинную очередь. Показалось пламя. Самолет качнулся и, накренившись, пошел вниз, оставляя за собой густой черный хвост. Владимир перевернул машину и нырнул в другую сторону, уходя от потянувшихся в его сторону пулеметных трасс бортстрелков. Отбомбившись, самураи, наконец, отправились восвояси. Можно было садиться. И тут Кравченко увидел высоко в небе одинокий самолет: «Эге, Григорий Пантелеевич!.. Еще один разведчик!.. Фотоконтроль делает сволочь!» Сообразив, что его заметили, самурай повернул на восток и, набирая скорость, стал уходить со снижением. Кравченко пошел за ним. Погоня длилась довольно долго. Они уже мчались на бреющем над песчаными барханами. Как потом оказалось, японец утащил его за собой в самую глухомань, в пустыню Гоби. И только там Григорию удалось выйти на дистанцию огня. Он нажал гашетки. После чего, как и положено, последовал клевок носом в ближайший бархан. Отлетался, гад!.. Кравченко развернулся и пошел домой. Он привычно бросил взгляд на бензиномер и присвистнул. Бензина – ноль. Мотор зачихал, и винт остановился. Пришлось садиться прямо перед собой, не выпуская шасси… Стояла неправдоподобная тишина. Он вдруг услышал, как тикают бортовые часы. «Куда же это вас занесло, Григорий Пантелеевич?» – почесал Кравченко затылок, осматриваясь и вспоминая детали полета. К счастью, он все-таки успел перелететь Халхин-Гол и находился уже на своей территории. Хотя тогда этого знать и не мог. Ну что ж, рассиживаться нечего, пора в путь-дорогу! Вот только ни воды, ни еды… «Дали вы маху, товарищ комполка!» – Григорий пообещал себе, что когда вернется, заставит зам по тылу лично укомплектовать каждый истребитель аварийным запасом воды и бортпайком. И ежедневно проверять его наличие! Он плюнул на нежелающий вывинчиваться компас и, сориентировавшись, зашагал на юго-восток. К полудню, как обычно, жара стала нестерпимой. Мучила жажда. И тут он увидел озерцо. Снял сапоги, зашел в воду, зачерпнул, хлебнул. И еле отплевался. Вода оказалась горько-соленой. Вдобавок ко всему, сапоги не захотели налезать на распухшие ноги. Пришлось обмотать портянками ступни и идти по сухой, колючей траве босиком. Так он и шел два дня подряд. Сосал травинки, чтобы отбить жажду. Болели и кровоточили потрескавшиеся, сбитые ноги. Наступила вторая ночь… Не спалось. Ночи-то в Монголии холодные. Да и какой сон на пустое брюхо! Утром ноги идти отказались вовсе. Но он заставил их подчиниться и побрел дальше. «В полк! В полк! В полк!» – твердил он сам себе. Вспоминал рассказы Александра Пьянкова, месяц назад угодившего в такую же ситуацию. Три дня он тогда выбирался из пустыни, раненый, и тоже без воды и без еды. И выбрался!.. И он выберется! Третий день клонился к вечеру, когда Григорий увидел мчащуюся по степи полуторку. Он вытащил пистолет и несколько раз выстрелил в воздух. Грузовик остановился. Красноармеец увидел его и выскочил из кабины с винтовкой… Обросший, изможденный, с искусанным москитами лицом, Григорий еле держался на обмотанных портянками ногах. Губы у него обметало, распухший язык еле шевелился во рту: – Пить!.. Шофер, разглядев ордена, дал ему фляжку с водой… Кравченко искали и на машинах, и на самолетах. Искали его и монгольские конники. Маршал Чойбалсан звонил через каждые три часа в штаб авиации. Разнюхав об этом, хитрые самураи орали в громкоговоритель из своих окопов, что майор Кравченко перелетел к ним… Через полтора часа Кравченко привезли в штаб корпуса. А вскоре он уже стоял, пошатываясь, перед юртой Смушкевича… «Ну, вот и все. Можно отключиться…» Что он и сделал. |
||
|