"КГБ в русской эмиграции" - читать интересную книгу автора (Преображенский Константин Георгиевич)

1. Таких КГБ не отпускал

В 1979 году архиепископа Марка арестовали при пересечении советской границы за ввоз антисоветской литературы. Какого это было числа, никто не знает. Сколько времени Марка продержали в КГБ, одни сутки или несколько, - тоже. Все словно воды в рот набрали.

В то время архиепископ Марк был активистом НТС (Народно-Трудового Союза) - некогда боевой белогвардейской организации, изрядно нашпигованной потом агентами КГБ.

Некоторые из русских эмигрантов сегодня говорят так: «А что, если КГБ просто попугал архиепископа Марка, да и отпустил с Богом?».

Уверяю вас как отставной подполковник КГБ: этого быть не могло. Потому что ввоз антисоветской литературы подпадал под 70-ю статью УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда». Она считалась особо опасным государственным преступлением и сулила немалый тюремный срок.

Да и чем бы тогда чекисты, арестовавшие Марка, отчитывались за свою работу? Тем, что отпустили? А где же конкретный результат, который так ценится в КГБ? Или, как говорят там, «сухой остаток»?

Да и никто бы не позволил его отпустить!

Ведь всякий иностранец, правдой или неправдой попавший в руки КГБ, считался лакомым жирным цыпленком. Его можно было обменять на советского разведчика, попавшего в плен, или использовать в коммунистической пропаганде.

Все это считалось большим успехом и сулило чекистам награды. А если отпустить, то и поощрений не будет. Да ведь КГБ - военная система. Каждый шаг здесь надо согласовывать с десятком начальников.

Чекисты могли его отпустить лишь обмен на еще большее поощрение. А его дают за вербовку иностранца. Она считается высшим достижением в работе чекиста. Его карьера идет вверх.

О том, как вербовать иностранцев, попавших к нам под арест, учат в Минской школе КГБ.

Наивного западного человека облапошить очень легко. Для этого используют «злого» и «доброго» следователей.

«Злой» говорит так:

—Ну, теперь ты попался! Читал небось «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына? А с тех пор наши лагеря не изменились. Засадим тебя туда лет на семь, и прикажем нашей агентуре среди заключенных, чтобы они тебя каждый день насиловали. И двух месяцев не продержишься!

Но тут вступает в разговор «добрый» следователь:

—О, не будь столь жесток к нашему другу! Ведь он будет сотрудничать, не так ли?

Донельзя запуганный иностранец, никогда в жизни не сталкивавшийся с подобным обращением, обреченно кивает. И тут добрый следователь подсовывает листок бумаги.

- Пиши расписку: «Обязуюсь сотрудничать с КГБ»! - говорит он внезапно посуровевшим голосом.

Если иностранец отказывается, процедура может затянуться надолго.

С Марком работали. Ему пришлось даже ночевать в КГБ. Но вот где - на дощатых нарах Лефортовской тюрьмы или на мягких простынях конспиративной квартиры?

В 1979 году я уже был старшим лейтенантом КГБ и отлично помню ту настороженность, с которой КГБ относился к ввозу антисоветской литературы.

Противодействие ему было задачей не только контрразведки, ловившей таких, как Марк, но и разведки, действовавшей за рубежом.

Она вербовала продавцов магазинов русской книги в странах Запада, заставляя их доносить о том, кто из советских граждан покупал у них запрещенную литературу.

Абсолютно все представители внешнеторгового объединения «Международная книга» в советских торгпредствах были офицерами политической разведки КГБ. Именно они и вербовали продавцов русской литературы. И при этом были прямы:

—Если будешь сообщать нам о своих советских покупателях, заключим с тобой контракт себе в убыток. У нас государство богатое.

И когда западный предприниматель, порой русского происхождения, рассыпался в благодарностях, разведчики так же говорили ему внезапно посуровевшим тоном:

—Пиши расписку!

После этого доверчивый книготорговец до самой смерти попадал под дамоклов меч ареста контрразведкой своей страны.

Для того чтобы вернуться в атмосферу тех лет, я позвонил в Москву известному правозащитнику Сергею Григорьянцу. Он провел 9 лет в лагерях, будучи обвиненным по той самой 70-й статье - «Антисоветская пропаганда».

И почему-то КГБ не отпустил его, как архиепископа Марка. Наоборот, ФСБ, наследница КГБ, ненавидит правозащитника святой ненавистью до сих пор.

В конце восьмидесятых годов, на волне перестройки, Сергею Григорьянцу удалось создать правозащитный фонд «Гласность». Его целью стало развенчание деятельности КГБ. От проводимых им международных конгрессов «КГБ: вчера, сегодня, завтра» ФСБ скрежетала зубами, но сделать ничего не могла: демократия! Хотя даже в ее недолгий периоду Сергея Григорьянца убили сына, и чекисты неоднократно намекали ему, что это сделали они.

Однако с приходом к власти Путина ФСБ поняла, что руки развязаны. В конце 2003 года, в обстановке откровенных провокаций «Гласности» удалось провести свою последнюю конференцию «Роль спецслужб в управлении Россией». После этого ее деятельность была парализована.

Сергей Григорьянц рассказал мне следующее:

«Если в семидесятые годы у кого-нибудь находили антисоветскую литературу при въезде в страну, то против этого человека выдвигали обвинение в антисоветской пропаганде. Следствие по таким делам находилось в компетенции КГБ.

Если кого-либо из иностранцев все-таки приходилось отпускать по политическим соображениям, то это делали в скандальной форме. Иностранца выдворяли из СССР и навсегда закрывали въездную визу.

То, что КГБ поступил с архиепископом Марком так «гуманно», говорит о том, что между ними, возможно, было достигнуто полюбовное соглашение».

Недавно в мои руки попал № 2741 газеты «Наша страна», в которой была опубликована и моя статья «Неравный брак».

В этом же номере я прочитал статью Николая Казанцева «Роль солидаристов в капитуляции». Следующие ее строки несказанно поразили меня как бывшего чекиста:

«Энкаведисты внедряли своих агентов в ряды НТС разными методами. Один из них состоял в обработке попавшихся в их лапы «ходоков».

В связи с этим заставляет крепко задуматься один многозначительный штрих биографии архиепископа Марка Берлинского, ныне с фанатичной одержимостью стремящегося подчинить Зарубежную Церковь руководимой сексотами КГБ Московской патриархии.

В молодости герр Арндт был весьма активным солидаристом и, будучи еще мирянином, ездил в СССР с энтээсовской литературой. Там его арестовали. И хотя нескольких его товарищей выпустили через ряд часов после допроса - Марка продержали намного дольше!

Думается, если бы в Синоде при митрополите Филарете узнали про этот крайне подозрительный эпизод - не стать Марку епископом Зарубежной Церкви».

То есть как? Получается, что Марк не сообщил своему церковному начальству о таком важном обстоятельстве, как арест советской контрразведкой?

Но это так странно! Человека выпустили из застенков КГБ. Значит, обвинения нет, он юридически чист. Но он, вместо того чтобы качать права, молчит в тряпочку. Подыгрывая тем самым своим мучителям и подтверждая факт полюбовного соглашения с КГБ. Это ли не явный признак вербовки?

«А где доказательства?» - спросят меня.

Их может быть только два - вышеупомянутая расписка в агентурном сотрудничестве или улики, полученные контрразведкой другой страны.

Ведь даже если кому-то удастся посмотреть агентурное досье Марка, то и оно не послужит уликой. Настоящих имен вы там не найдете, только псевдонимы:

- Сегодня Иванов встречался с «Петровым».

В кавычках - псевдоним агента. Без кавычек - разведчика. Пойди догадайся, кто.

Подлинны лишь имена начальников, накладывавших резолюции. Именно из-за них досье даже давно расшифрованных агентов никогда не показывают иностранцам.

Что касается расписки, то завербованный иностранец может и отказаться ее дать. Это разрешается. Тогда в отчет о вербовке разведчик вносит такую фразу: «Расписка не отбиралась по оперативным соображениям».

Но начальству она не нравится. Ведь в КГБ никто никому не верит. А что, если никакого агента нет, а разведчик просто кладет в карман казенные деньги? Таких случаев - тьма. Для них даже выдуман специальный термин - «мертвые души». А расписка успокаивает начальство.

Теоретически расписку Марка увидеть можно. Если она существует, то хранится в архиве 15 отдела Службы внешней разведки. На первом этаже огромного здания в Ясенево, окна которого выходят на зеленый луг, летом заросший полевыми цветами. Правда, выпрыгнуть на него нельзя - мешают решетки.

Но тайком скопировать расписку можно. Она подшита в конверте к первому тому агентурного дела. Я много раз хотел это сделать, читая личные дела других агентов, но боялся камер слежения, установленных в потолке.

Путин эту расписку видел точно. Ее приносили в кабинет. Не в Кремле, а здесь же, в Ясенево. На втором этаже главного здания за неприметной дверью, к которой ведет красно-зеленая ковровая дорожка. Раньше тут был кабинет Андропова.

Иностранная контрразведка тоже может доказать, что тот или иной гражданин ее страны тайно сотрудничает с российской Службой внешней разведки. Но только в том случае, если он нарушает законы. Например, ворует секретные документы.

Но ведь агенты бывают разные!

Главные из них - информаторы. Рискуя жизнью, они похищают государственные тайны своей страны и передают их России. Почему - разговор в каждом случае особый.

Но есть и другие категории агентов. Например, содержатели почтового ящика. Их обязанности гораздо проще - получить письмо и отнести его, куда скажут, не задавая вопросов.

Иных агентов пренебрежительно именуют вспомогательными. Разумеется, сами они об этом не знают. Их вербуют для выполнения отдельных поручений разведки - от телефонного звонка до убийства.

А есть и агенты влияния, воздействующие на политику своей страны в выгодном для России духе. Но законов они, как правило, не нарушают.

Если архиепископ Марк действительно агент КГБ, то он принадлежит именно к этой категории. Соответствует ли его деятельность внешнеполитическим целям путинской администрации? Безусловно, да. Она помогает подчинить Зарубежную Церковь Москве, чтобы взять под контроль ФСБ русскую эмиграцию.

А соответствует ли она его личным целям? Ведь в газетах пишут о том, что Марк хочет стать главой Германской митрополии Московской Патриархии.

А вот этого, боюсь, не произойдет. Потому что архиепископ Марк, каким бы хитроумным он ни был, не знает главного правила КГБ.

А оно предписывает избавляться от агентов, выполнивших свою миссию. Ведь они слишком много знают, а потому становятся опасными. Теперь не они зависят от разведки, а она, наоборот, дрожит в ожидании того, что бывшие агенты сболтнут что- нибудь лишнее.

Достаточно вспомнить о судьбе английского разведчика Кима Филби. В молодости, в тридцатые годы, он был завербован советской разведкой. Поверив коммунистической идее, но ни разу в СССР не бывав. Через тридцать лет, после провала, он впервые приехал туда, спасаясь от своих бывших коллег. Увидев мрачную действительность шестидесятых хрущевских годов, он понял, что КГБ всю жизнь водил его за нос.

Филби запил. И умер в забвении.

Не могу не вспомнить и несчастного американского военно-морского лейтенанта Соутера. Ему тоже удалось убежать в Москву, поработав некоторое время советским шпионом.

Стоило ему окунуться в советскую жизнь, как он стал ярым противником коммунизма. Привыкший к американской свободе слова, он прививал свои опасные взгляды молодым разведчикам в Краснознаменном институте КГБ, где преподавал английский язык.

Руководство КГБ не на шутку встревожилось и перевело его на курсы руководящего состава, где публика считалась более идеологически стойкой.

Но Соутер не замолкал и там. И тогда было объявлено, что он покончил с собой, задохнувшись выхлопными газами собственной машины. Рядом нашли записку: «Прошу похоронить меня в форме майора КГБ», - что и сделали с большой помпой. Но все это кажется очень странным.

Похоже, что от правдолюбивого Соутера просто избавились.

Имеющая огромный опыт, российская разведка тонко учитывает изменчивость и неблагодарность человеческой натуры. Да, сегодня Марк всем доволен, а завтра? Что, если он обидится на Москву и даст интервью, от которого берлинский резидент Службы внешней разведки поседеет?

Ведь такое случалось даже в насквозь отфильтрованной Московской Патриархии! В конце восьмидесятых годов, в разгар горбачевской перестройки, митрополит Хризостом публично заявил о том, что он агент КГБ.

Но он - советский человек, прошедший суровую школу выживания в тоталитарном государстве. Чего же тогда можно ожидать от архиепископа Марка, привыкшего к западной свободе слова?

Итак, зачем создавать себе проблемы на будущее? Не проще ли назначить на место германского митрополита другого архиепископа Берлинского и Германского? Его зовут Феофан, и назначен он Московской Патриархией. Нельзя исключать, что она специально учредила в Германии эту параллельную должность. Чтобы всегда иметь замену Марку. Надежного дублера, как у космонавтов.

Да и российским митрополитам не нужен новый конкурент, да еще иностранец. Они вполне могут возроптать, говоря так: «Что, русского не могли найти?» В обстановке национализма и ксенофобии, охвативших Россию, к такому протесту прислушаются и власти, и паства.

А если Марка убрать на покой, то пусть он дает интервью сколько угодно. Его и слушать никто не будет. Скажут, обиделся.