"Флорентийский монстр" - читать интересную книгу автора (Престон Дуглас, Специ Марио)

Глава 28

Специ и его коллеги приняли вызов: установить личности четверых «алгебраических свидетелей». Сорвать покров тайны оказалось несложно. Четверка оказалась подобрана из полоумных и отребьев общества. Альфой был умственно отсталый мужчина по имени Пуччи, Гаммой — проститутка по имени Гирибелли, алкоголичка в последней стадии, известная тем, что работала за двадцатипятицентовый стакан вина. Дельтой был сутенер по имени Галли.

Самым важным из них следовало считать Бету, сознавшегося, что он помогал Паччани убивать французских туристов. Этого звали Джанкарло Лотти, и он был из одного селения с Ванни, из Сан-Кашано. Все в Сан-Кашано знали Лотти. Его наградили расистским прозвищем Катанга — это итальянское жаргонное словечко можно перевести как «дикарь из джунглей», даже если им называют белого. Лотти был чем-то вроде деревенского дурачка классического типа, почти исчезнувшего в современном мире. Он существовал милостью односельчан, кормивших и одевавших его, дававших ему приют, а взамен забавлявшихся его безумными выходками.

Лотти околачивался на деревенской площади, ухмыляясь и окликая прохожих. Школьники часто дразнили его и устраивали над ним всякие шутки. Нередко они пугали его: «Катанга-Катанга! Беги-беги! На футбольном поле высадились марсиане!» И Лотти весело бросался удирать. Он вечно был блаженно пьян, поглощая два литра вина в день, а по праздникам и более того.

Специ, собирая информацию о Лотти, провел долгий день с хозяином траттории, бесплатно кормившим Лотти каждый вечер. Хозяин порадовал Специ забавными историями. Он рассказал, как однажды один из его официантов — тот самый, что в упомянутый вечер сунул даровую миску «риболитты» под собачьи челюсти и покрасневшие глаза несчастного юродивого — переоделся женщиной, соорудив шляпку из пары салфеток и напихав под рубаху тряпок, изображающих бюст. Вырядившись таким образом, официант покрутился перед Лотти, соблазнительно ему подмигивая. Лотти был сражен с первого взгляда. «Она» притворилась, будто согласна прийти на назначенное им ночное свидание в кустах. На следующее утро Лотти объявился в траттории, раздувшись от гордости, громко бахвалясь одержанной победой. Он ел и пил за двоих. Тут хозяин сказал, что Лотти просят к телефону. Лотти удивился, хотя ему польстило, что ему звонят в ресторан, как настоящему бизнесмену. Пошатываясь, он направился к аппарату. Звонил с кухни другой официант, назвавшийся отцом юной девицы.

— Если ты хоть пальцем тронул мою дочь, — орал самозваный отец, — я расквашу твое мерзкое рыло!

— Какую дочь, — забормотал перепуганный Лотти, у которого уже задрожали коленки. — Клянусь, не знаю я никакой дочери, вы уж мне поверьте!

Все тогда знатно повеселились.

Не так весело было, когда история, рассказанная Джуттари Лотти и другими алгебраическими свидетелями, просочилась в прессу.

Пуччи рассказывал, что десять лет назад они с Лотти возвращались во Флоренцию, чтобы провести там воскресный вечер 8 сентября 1985 года. В ту самую ночь, когда, по мнению следствия, было совершено убийство французских туристов, в ту ночь, когда Лоренцо Неси якобы видел Паччани с незнакомцем, они остановились на поляне Скопети, чтобы облегчиться.

— Я хорошо помню, — говорил Пуччи, — мы видели, как светлая машина остановилась в нескольких метрах от палатки, и у нас на глазах из нее вышли двое мужчин. Они стали орать на нас и угрожающе махать руками, так что мы поскорее убрались. Те двое угрожали убить нас, если мы сейчас же не уйдем: «Что вы здесь яйца выставили, убирайтесь оба, пока живы!» Мы испугались и ушли.

Пуччи заявил, что они с Лотти попали на место преступления в тот самый момент, когда оно совершалось. Лотти подтвердил его рассказ и добавил, что он твердо опознал обоих мужчин. Это были Паччани и Ванни — Паччани размахивал пистолетом, а Ванни держал нож.

Из слов Лотти следовало, что и в убийстве 1984 года в Виккьо также виновны Паччани и Ванни. Далее Лотти объяснял, что они неслучайно остановились в ту ночь помочиться на поляне Скопети. Он знал, что настало время очередного убийства, и задержался, чтобы помочь в нем. Да, говорил Лотти, он должен признаться, он не может больше держать этого в себе — он сам был одним из убийц! Вместе с Ванни он тоже был сообщником Флорентийского Монстра.

Признание Лотти было чрезвычайно важным для полиции. О нем, как о звездном свидетеле, проявили особую заботу. Его перевезли в тайное укрытие, как выяснилось позже — в главное полицейское управление Ареццо, прекрасного средневекового городка к югу от Флоренции. Прожив несколько месяцев в полицейских казармах, Лотти, рассказ которого поначалу пестрил противоречиями, понемногу согласовал свою историю с фактами, уже установленными полицией. Все же Лотти не сумел предоставить полиции ни единой надежной объективной улики, кроме тех, которыми они уже располагали. Первая версия рассказа Лотти, до того, как он пожил в Ареццо, во многом не совпадала с обстановкой на месте преступления. Например, он клялся, что видел, как Ванни разрезал палатку. Затем, по его словам, Паччани сквозь разрез проник в палатку. Кравешвили молнией проскочил наружу, а шестидесятипятилетний толстяк погнался за ним в лес, паля из пистолета, и убил выстрелом.

Все это не согласовывалось с действительностью. Прорез был всего семи дюймов в длину и сделан не в самой палатке, а в тенте от дождя. Проникнуть через него в палатку было невозможно. Все гильзы обнаружены у входа в палатку. Если бы все происходило так, как описывал Лотти, гильзы были бы разбросаны в направлении преследования. Первоначальное описание преступления, сделанное Лотти, противоречило не только свидетельствам, собранным на поляне Скопети, но и психологическому и поведенческому анализу, результатам аутопсии и реконструкции преступления.

Еще ненадежнее выглядело «признание» Лотти относительно убийства в Виккьо. Лотти уверял, что первым выстрелом девушку только ранило и что Ванни, чтобы на запачкаться, надел длинный пыльник. Затем он выволок визжащую девушку из машины, протащил к поляне, заросшей цветами и травой, где и прикончил ножом. Все это, опять же, не согласовывалось с фактами. Девушка была убита первой пулей, попавшей в мозг, и не успела даже вскрикнуть. Медэкспертиза установила, что все ножевые отметины нанесены после смерти. И ничто на месте преступления не указывало на присутствие более одного убийцы.

Наконец, существовал фундаментальный вопрос о времени убийства французских туристов. Следствие приняло за время преступления ночь на воскресенье. Естественно, Лотти утверждал, что дело было в воскресенье, и в показаниях Неси тоже фигурировала воскресная ночь. Однако многое, включая показания Сабрины Карманьяни, указывало, что убийство произошло в ночь на субботу.

Что заставило Лотти оговорить себя? Ответ прост. Лотти поднялся от деревенского дурачка до первостепенного свидетеля и пособника Флорентийского Монстра. Он привлек к себе внимание всей страны, его фото красовалось на первых страницах газет, следователи ловили каждое сказанное им слово. И сверх того, он получил бесплатную комнату и стол в Арреццо, где его, вероятно, щедро снабжали вином.

В дополнение к основной истории Джуттари со своими дознавателями добыли свидетельства сексуальных отклонений Ванни. Некоторые из этих свидетельств откровенно смехотворны. Одна история повествует, как экс-почтальон отправился на автобусе снять шлюху во Флоренции. Водитель автобуса слишком резко обогнул поворот, автобус накренился, и из кармана Ванни выпал вибратор. Он с грохотом катался по всему автобусу, а Ванни гонялся за ним на четвереньках.

«Второе расследование дела Флорентийского Монстра от поиска одиночного серийного убийцы перешло в расследование серии убийств, совершенных группой», — заявил прессе прокурор Винья. Вместо одинокого маньяка-убийцы по окрестностям Флоренции рыскала банда монстров — «друзей по пикникам».

Гирибелли, проститутка-алкоголичка, поведала следователям еще одну историю, которая впоследствии оказала большое влияние на расследование. Она заявила, что Паччани и его «друзья по пикникам» часто наведывались в дом самозваного друида или колдуна (в дневное время работавшего сутенером), где служили черные мессы и поклонялись дьяволу.

— В комнате, сразу как войдешь, — рассказывала Гирибелли, — стояли старые восковые свечи, на полу углем вычерчена пятиконечная звезда, всюду несказанная грязь и беспорядок, валяются презервативы, пустые бутылки. На большой кровати простыня со следами крови. Пятна величиной с лист писчей бумаги. Такие следы я видела каждое воскресное утро в 1984 и 1985 годах.

Названный ею колдун-сутенер умер за десять лет до того, поэтому проверить ее показания не удалось. Тем не менее Джуттари взял все это на карандаш и торопил следствие, уверяя, что он наконец на верном пути.

Председатель апелляционного суда Ферри, оправдавший Паччани, наблюдал за развитием нового следствия с гневом и отчаянием. Он оставил пост судьи, чтобы написать книгу, названную «Дело Паччани» и изданную в 1996 году.

В своей книге Ферри разоблачает показания «друзей по пикникам»: «Хуже всего не то, что их показания неправдоподобны, а их явная лживость. Эти двое (Пуччи и Лотти)… описывают подробности убийств, которые якобы видели собственными глазами, так, что эти подробности не согласуются с установленными фактами… Несомненно, Пуччи и Лотти заядлые наглые лжецы… Весьма трудно поверить, что в основе их рассказов лежат хотя бы крохи истины».

Судья продолжает: «Шум поднялся до небес… но поражает, что до сего дня никто не обличил вопиющей лживости рассказов Пуччи и Лотти — ни следователи, ни адвокаты, ни журналисты… И самое поразительное — и непонятно, как этого никто не заметил, — что Лотти содержится в неизвестном месте, где он спит, ест и, возможно, в основном пьет, вне досягаемости прессы, словно золотая курица, у которой можно время от времени выпросить золотое яичко. Таким образом и появляются его откровения — капля за каплей, с большим или меньшим количеством противоречий».

«Умственная податливость этих субъектов, полное отсутствие у них морали и надежда на безнаказанность и другие преимущества вполне объясняют их искаженные показания. Я не могу сохранять спокойствия перед лицом расследования, целиком отказавшегося от логики и правосудия, ведущегося пристрастно и основанного на признаниях, добытых сомнительными средствами», — заключает Ферри.

К сожалению, Ферри не отличался даром убеждения и пребывал в полном неведении относительно издательских дел. Он отдал свою книгу в крошечное издательство с плохим сбытом, и она была издана очень малым тиражом. Книга «Дело Паччани» канула в безвестность, практически незамеченная ни прессой, ни общественностью. Новое расследование дела Флорентийского Монстра под доблестным командованием главного инспектора Микеле Джуттари набирало ход, и никого не тревожили обвинения Ферри.

В октябре 1996 года Винья, главный прокурор по делу Монстра, был назначен директором отдела расследования мафиозной деятельности Италии — на самый влиятельный и престижный пост для работника юстиции. (Перуджини, как вы помните, дело Монстра привело в самый Вашингтон.) И другие люди, ответственные за то, что Паччани попал на скамью подсудимых, использовали его дело как карьерный трамплин. Высокопоставленный офицер карабинеров даже разработал на основании этого дела уникальную теорию уголовной юстиции, каковой и поделился со Специ.

— Вам не приходило в голову, — спросил он, — что суд над Паччани был попросту частью борьбы за власть?