"Убийство в погребе (= Убийство в винном погребе)" - читать интересную книгу автора (Беркли Энтони)

Глава 10

Когда Морсби отпустил Уоргрейва, сохранять подробности дела в тайне больше не было необходимости. Мисс Гаррисон долго решала, не отправить ли Морсби на кухню или отпустить искать какой-нибудь трактир в Эллингфорде, но в конце концов пригласила его позавтракать вместе с ними. Тогда-то Морсби и снял со всех, с кем уже побеседовал, обязательства хранить известия в тайне.

Он уже успел побеседовать с Паркером, Даффом и Райсом. Ни от одного из них он ничего не узнал, как, впрочем, и предполагал. Все трое были в достаточной мере потрясены, все искренне удивились тому, что такая положительная девушка, как мисс Уотерхаус, не всегда шла по пути добродетели. Всем троим, как и Гаррисонам, она очень нравилась и ни один из них и словом не упомянул о ее дружбе с Уоргрейвом. Все это Морсби в большей или меньшей степени предвидел. Если о чем-либо еще можно было узнать относительно этого дела, то он надеялся узнать об этом от женской половины персонала. Обет молчания снят, можно обо всем переговорить и, возможно, из этих разговоров что-нибудь всплывет на поверхность.

После завтрака на беседу пригласили мисс Джевонс.

Морсби пришлось помучиться, чтобы успокоить и разговорить ее. По впечатлению, которое сложилось у него после прочтения рукописи Роджера Шерингэма, он рассчитывал на ее помощь больше всего. Она знала убитую девушку лучше других, любила немного посплетничать и была из тех, кто всегда стремится помочь представителям власти.

С интересом и удивлением, пока мисс Гаррисон представляла ему мисс Джевонс, инспектор заметил, что никакой огромной бородавки на крыле носа у молодой женщины нет, как и признаков того, что она там была. По всей видимости, крайне важное решение было наконец принято, причем с замечательным результатом.

Сначала мисс Джевонс от потрясения еле держала себя в руках, но, благодаря профессиональному умению Морсби, успокоилась. Она подалась вперед с почти мучительным желанием быть полезной. Колени в шелковых чулках откровенно выглядывали из-под короткой юбки. Кончик вздернутого носа без следов бородавки поблескивал и подрагивал.

— Да-да? — с готовностью сказала она. — Слушаю вас.

— Мисс Джевонс, вы хорошо знали мисс Уотерхаус?

— Ну, я… я думала, что да. Лучше других, во всяком случае. Но она всегда была, ну, как бы это сказать… замкнутой, наверное.

— Она не была болтливой, как некоторые девушки?

— О нет.

— А у нее была привычка поверять вам свои секреты?

— Пожалуй, нет. Думаю, она никому их не поверяла. Она сидела, бывало, там, в моей комнате и, знаете, так слушала и улыбалась, но… Разумеется, она говорила о своем австралийце, с которым была помолвлена, но вы о нем, видимо, все уже знаете?

— А вы рассказывайте мне так, мисс Джевонс, как будто я ничего не знаю, хорошо?

Мисс Джевонс с удовольствием согласилась, но из рассказанного мало что выяснилось. Мэри всегда называла его Рональдом. Мисс Джевонс не могла припомнить, чтобы она слышала его фамилию и даже упоминание об адресе. Она вроде бы поняла, что он имеет какое-то отношение к овцеводству, но мисс Уотерхаус ничего не уточняла. Она показывала его фотографию, маленькую, ужасно плохо снятую и нечеткую, но, право же, это мог быть кто угодно. Нет, мисс Джевонс не знает, куда делся снимок: видимо, мисс Уотерхаус взяла его с собой, когда уехала. Да, Мэри прощалась со всеми очень тепло, но своего нового адреса не дала: сказала, что будет писать из Австралии. Мисс Джевонс была весьма обижена, что Мэри не писала…

— Понятно, — кивнул Морсби. Он с самого начала почти не верил в существование австралийца, но это не означало, что он не распорядится проследить и узнать все возможное о нем. Теперь он верил в эту легенду еще меньше.

— А когда, — продолжил он, — мисс Джевонс, вы в последний раз видели мисс Уотерхаус? Вы, случайно, не проводили вместе первые дни каникул?

Нет, мисс Джевонс не проводила каникул вместе с мисс Уотерхаус. В последний раз она видела Мэри на Юстонском вокзале, туда они доехали вместе: мисс Джевонс, чтобы отправиться домой в Гэмпшир, а мисс Уотерхаус, по ее словам, чтобы встретить своего горячего австралийца и пообедать с ним где-нибудь в кафе. Мисс Уотерхаус выглядела как обычно при расставании? Да, совершенно обычно. И не возбужденно? О нет; Мэри никогда не бывала возбужденной. И даже тогда, когда поджидала этого пламенного австралийца? Да, даже тогда.

Морсби задержался на этом вопросе, и мисс Джевонс с готовностью согласилась, что тогда ее поразило удивительное спокойствие в поведении Мэри; с таким лицом обычно не встречают долгожданного любимого из далекой Австралии. У Морсби уже сложилось впечатление, что мисс Джевонс изначально готова согласиться со всем, им сказанным, поэтому не обращал особого внимания на ее согласие. И все же на последнее внимание обратить стоило.

— А теперь, мисс Джевонс, — сказал старший инспектор, — боюсь, что мне придется затронуть весьма деликатную тему. Надеюсь, вы знаете, что мисс Уотерхаус собиралась стать матерью. Можете вы предположить, кто мог бы быть отцом ее ребенка?

Мисс Джевонс оказалась достаточно современной леди, чтобы не отшатнуться от обсуждения такого щепетильного вопроса, чего Морсби немного побаивался.

— Нет, боюсь, ничего не могу предположить, — искренне сказала она. — Я сама гадаю, кто бы это мог быть, с того самого момента, как узнала, что убитая в Льюисхэме женщина — Мэри. Представить себе не могу, кто бы мог быть отцом…

— Например, никто из здешних, мужчин?

— О нет, право же, не думаю.

— Пожалуйста, постарайтесь подумать, мисс Джевонс. Вы ведь понимаете, как это важно, я уверен. Пожалуйста, проверьте, не помните ли вы чего-либо, указывавшего на какие-нибудь отношения между мисс Уотерхаус и кем-нибудь из Эллингфорда, из этой школы? Вы ничего не знаете о ее связях с мужчинами?

— Ну, в свое время мы подтрунивали над ней насчет мистера Уоргрейва, быстро и услужливо ответила мисс Джевонс, — но, конечно же, ничего такого между ними Не было. К тому же он теперь помолвлен с мисс Гаррисон. В следующие каникулы они поженятся.

— Да, я знаю. Так, значит, о других связях мисс Уотерхаус с мужчинами вы не осведомлены? Ни из-за кого больше ее не поддразнивали?

— Нет. Только с австралийцем у нее были серьезные отношения. Это точно. Наверняка, он и есть отец ребенка.

— Понятно. Благодарю вас.

— О-о! — Глаза мисс Джевонс вдруг округлились. — Вы хотите сказать, что он как раз и…

— Что вы, что вы, — мягко сказал Морсби, — еще не время задавать такие вопросы, поймите; и уж тем более не время отвечать на них мне.

Морсби извлек из мисс Джевонс все сведения, которыми она располагала, и благодарно распрощался с ней.

За мисс Джевонс в приемную проследовала мисс Кримп, полная разных предположений. Морсби, окинув даму профессиональным взглядом, предложил ей сигарету и всем своим видом дал понять, что он человек серьезный и никаких женских глупостей не потерпит.

Мисс Кримп тем не менее оказалась не такой глупой, как предполагал Морсби. Она охарактеризовала мисс Уотерхаус очень проницательно.

— Нет, она мне никогда особенно не нравилась. И уж точно, я никогда ей не верила. Нет, я не против девушек, которые ни сигаретки, ни рюмочки, ни злого словечка в чей-нибудь адрес. В наше время такие очень даже милы и забавны, если это все искренне. А вот Мэри Уотерхаус искренней не была. Я видела, как она смотрела на мою сигарету — с жадностью, словно готова была ее проглотить. И вся эта болтовня о долге, о честной игре и прочем — она переигрывала, и от этого меня тошнило. Я вам так скажу: у меня сложилось впечатление, что она играет какую-то роль и слегка с ней не справляется. Конечно, я могу показаться пристрастной: уж очень донимали меня ее благочестивые рассуждения, — но все же я полагаю, что сужу о ней верно.

Учитывая то, что мисс Кримп ничего не знала о неправедном прошлом мисс Мэри Уотерхаус, Морсби решил, что такое суждение подтверждает ее весьма тонкую интуицию. Мисс Кримп могла и сама быть в своем роде позеркой, как и мисс Уотерхаус, но и за позерством можно усмотреть настоящий характер.

— Из слов моей предыдущей собеседницы, мисс Джевонс, я понял, что она думала о мисс Уотерхаус иначе, — намеренно деликатно заметил старший инспектор.

— А-а, понятно, — протянула мисс Кримп и улыбнулась. Оставалось заключить, что о способностях мисс Джевонс видеть человека изнутри дочь художника была невысокого мнения.

Морсби продолжил беседу и постепенно подвел ее к Уоргрейву. У мисс Кримп нашлось гораздо больше сведений, чем у мисс Джевонс.

— Да-да, — без особого внимания проговорил Морсби, — а мисс Джевонс уверяла меня, что у них ничего серьезного не было…

— Уверяла? — переспросила, помрачнев, мисс Кримп.

— А вы не согласны? Значит, вы думаете, что мисс Уотерхаус…

— Я вам только что говорила, что не верила ни одному ее слову…

— Понятно. А теперь, — Морсби перешел на более строгий тон, — мисс Кримп, такая проницательная леди, как вы, конечно же, понимает, какой это важный момент для следствия. Вы ведь практически даете понять, что этот самый мистер Уоргрейв мог быть отцом ребенка мисс Уотерхаус, верно? Сейчас я задам вам очень важный вопрос, но прежде подчеркиваю: отвечайте на него как можно полнее и правдивее; в то же время добавлю, может, немного неофициально, что, как бы вы ни ответили, это будет только между нами и ваш ответ не причинит вам никаких неприятностей. Итак, у вас есть какие-либо свидетельства того, в чем вы подозреваете мистера Уоргрейва и мисс Уотерхаус?

— Иными словами, есть ли у меня свидетельства тою, что у мистера Уоргрейва был повод убить Мэри? — резко спросила мисс Кримп. — Нет, у меня их нет. Если бы были, я бы вам сказала; Уоргрейв мало перед чем останавливается, но на убийство не пошел бы. Я уверена.

— Вы настаиваете на этом? — разочарованно спросил Морсби.

— Да. Я упомянула об этом, так как думаю, что была четкая вероятность такого поворота, и думала, что вы эго понимаете. Но я могу говорить об этом лишь с психологической, а не с практической точки зрения.

— Хорошо, а какие были доказательства того, что между этими двумя что-то было, даже если все выглядело, как легкий флирт?

— Как будто никаких доказательств, кроме обычных в таких случаях отношений. Было очевидно, что мистер Уоргрейв и мисс Уотерхаус испытывали друг к другу симпатию; было заметно, что им приятно в обществе друг друга; они раза два совершили поездки в лондонские театры, смотрели порой друг на друга так, как двое знающих какую-то милую тайну; ну и, конечно же, одно время мисс Уотерхаус немного прикусывала язык, когда ее поддразнивали по поводу мистера Уоргрейва. Ничего больше.

Морсби привычно кивал. Он уже решил, что переломный момент в этом деле наступил. Если бы он установил, что мистер Уоргрейв — отец ребенка убитой, у него нашлись бы такие веские доводы, что его виновность можно было считать доказанной; а в таком случае остальные подробности относительно убийства тоже можно было бы привести для подтверждения его виновности. Без такого подтверждения нет оснований для возбуждения дела против Уоргрейва. Пока что. Конечно, в сыщицких делах чего не бывает. Совершенно неудивительно, если в один прекрасный день появится человек и заявит, что видел парочку, направлявшуюся в дом на Бернтоук-роуд, и готов опознать Уоргрейва. Такие заявления, официально называемые "полученной информацией", чаще всего приводят убийц к виселице.

Так или иначе, но из рассказа мисс Кримп стало ясно: взаимный интерес мисс Уотерхаус и мистера Уоргрейва разыгрался не в первую половину летней четверти, как поначалу полагал Морсби, а в период прошлой пасхальной четверти. Это был важный факт.

Мисс Кримп была отпущена с сердечными благодарностями и высокой оценкой ее наблюдательности. Вслед за ней в комнате появилась миссис Гаррисон.

В маленьком простом черном платье с белым воротничком Филлис Гаррисон выглядела обезоруживающе невинно, и Морсби порадовался, что у него есть словесный портрет этой особы из рукописи Роджера. Вооруженный этими знаниями, Морсби тотчас приступил к сути дела.

— Мадам, — обратился он к жене директора без тени своей обычной мягкости. — У меня есть доказательства того, что отец неродившегося ребенка мисс Уотерхаус — кто-то из персонала вашей школы. Мне необходимо выяснить, кто именно, и я надеюсь, что вы мне сможете в этом помочь.

Довольно насмешливая улыбка, украшавшая хорошенькое личико миссис Гаррисон, разом исчезла.

— Вы хотите сказать… что ее убили из-за этого?

— Я пока этого не говорил. Но, с другой стороны необходимо рассмотреть и такую возможность.

— Но… но такой возможности не может быть, господин старший инспектор. То есть я хочу сказать, правда в общем, никто здесь не мог бы так поступить. Это невозможно.

— Напротив, мадам, — мрачно ответил Морсби, — вероятность почти стопроцентная. Пожалуйста, примите это к сведению. Итак, в школе проживают несколько учителей. Сейчас я взгляну, как их зовут. Значит, мистер Паркер, мистер Дафф, мистер Уоргрейв, мистер Патерсон и мистер Раис. Насколько я понимаю, один из них тот, кого я ищу.

Мисс Гаррисон хотела было возмущенно протестовать, но Морсби остановил ее, решительно подняв руку.

— Минутку, мадам. Я хочу все объяснить вам, чтобы у вас не сложилось ошибочного мнения. Я пока не обвиняю того, кого подозреваю в отцовстве, в причастности к смерти мисс Уотерхаус. Ничего подобного. С другой стороны, нельзя отрицать, что ее положение могло стать поводом для убийства. Но это выяснится позже. Когда вы подтвердите мои догадки об отце ребенка, тогда мы в Скотленд-Ярде прямо заявим этому человеку о наших подозрениях и попросим его дать свое объяснение. Очень вероятно, что он сможет полностью разуверить нас в наших подозрениях, и тогда нам придется искать дальше. Но пока что (и я должен это подчеркнуть) ваш долг помочь мне и предоставить все известное вам по данному конкретному вопросу.

— Но мне ничего не известно, — немного растерянно сказала Филлис.

— Мистер Паркер, мистер Дафф, мистер Уоргрейв, мистер Патерсон и мистер Раис, — спокойно повторил Морсби. — Думаю, теперь из этих пятерых мы можем сразу же исключить мистера Раиса.

Старший инспектор пристально посмотрел на Филлис.

— Д-да? — запинаясь проговорила та, поежившись под многозначительным взглядом.

Сам Роджер Шерингэм не узнал бы своего добродушного друга-увальня в этом человеке с жестким взглядом и ртом, в упор смотревшего на несчастную маленькую миссис Гаррисон. В основном Морсби добивался своей цели, пуская в ход свое природное добродушие, но он очень хорошо знал, в каких случаях это добродушие стоит сменить на строгость. Полицейский должен знать, как воспользоваться всеми средствами, находящимися в его распоряжении, для выяснения истины.

— В интересующий нас период времени, — заговорил он медленно, — симпатии мистера Раиса были, конечно же… как бы мне выразиться, мадам? — обращены в иную сторону. А он, как я понимаю, не из тех, кто бы стал вести две интрижки одновременно. Вы согласны со мной?

— Да, — прошептала миссис Гаррисон.

Повисла тишина, полная невысказанных чувств.

— Что… что вы хотите узнать? — несмело спросила миссис Гаррисон.

— Я вам говорил. Любое доказательство, которым вы располагаете, о том, что кто-то из четверых оставшихся учителей завел интрижку с мисс Уотерхаус. Ведь вы знаете, кто он, знаете?

— Да, — ответила миссис Гаррисон севшим голосом.

— Что же вы знаете? Всю правду, мадам, прошу вас.

— В прошлую пасхальную четверть моя падчерица сказала мне, будто ей кажется, что… что-то непонятное происходит на верхнем этаже, над нами… по ночам, — прерывисто заговорила миссис Гаррисон. — Однажды ночью я услышала, как кто-то шел по коридору наверху, когда сама еще не ложилась. Я… я пошла наверх посмотреть и… увидела мисс Уотерхаус. Она была в ночной рубашке и входила в чужую комнату… — Миссис Гаррисон прижала к губам платок и испуганно взглянула на Морсби.

— Комнату мужчины?

— Да.

— Какого?

— Мистера Уоргрейва, сэр.