"Убийство в погребе (= Убийство в винном погребе)" - читать интересную книгу автора (Беркли Энтони)

Глава 6

Было уже без десяти два в этот чудесный летний день. Внешне все вокруг дышало покоем и даже любовью. К примеру, мисс Уотерхаус любила и была любима; миссис Гаррисон любила и полагала, что любима; даже Эми Гаррисон исподволь излучала нечто в сторону мистера Уоргрейва, что сошло бы за любовь, пронизанную здравым смыслом, хотя Эми и не совсем еще верила во взаимность. С виду казалось, что все складывается как нельзя лучше, особенно если учесть, что происходило это в начальной школе в конце самой длинной четверти. Но казалось так только с виду. Под мнимым штилем бурлили глубоководные течения. Нужна была лишь еще одна капля, чтобы они выплеснулись наружу.

И капля, как и полагается, нашлась — из-за некого Дженкинсона-старшего. Он как будто запустил громадным камнем в тихую заводь того полуденного покоя, и от этого по ней пошли кругами водовороты, один за другим, все шире и шире, пока не опрокинули и не разбили все вокруг.

Дженкинсон-старший, проболтавшись в ожидании мистера Раиса минут двадцать, возник перед учителем, когда тот уходил с теннисного корта, и сказал:

— Сэр, простите, сэр, пожалуйста, вы, наверное, уже знаете? Я не смогу сегодня играть в матче, сэр.

— Что такое? — нахмурился мистер Раис. Дженкинсон-старший был лучшим мастером биты во всей школе. Его игре в Зеленой команде можно было противопоставить объединенные усилия всех остальных игроков с битой из трех других команд. — Что случилось? Ты заболел?

— Нет, сэр.

— Тогда в чем дело? Если это из-за заведующей хозяйством…

— О нет, сэр, это не из-за хозяйки, сэр. Эго из-за мистера Паркера, сэр. Он меня не выпустил, сэр.

— Как! — взревел мистер Раис.

С благоговейным ужасом Дженкинсон-старший стал объяснять. Утром мистер Паркер заявил, что его экзаменационный перевод из Вергилия — позор для класса, позор для школы, позор для всех начальных школ Англии. И он должен отложить остальное и с полудня засесть за книги и все переделать.

— Это же кошмар, сэр. Я имею в виду, в день такою матча. Я подумал, что лучше скажу вам, сэр, чтобы вы не удивлялись, почему меня нет.

— Иди и переоденься, Дженкинсон, — велел мистер Раис сквозь зубы. — С мистером Паркером я поговорю сам.

— Да, сэр, спасибо, сэр! — с восторгом взвизгнул Дженкинсон, очень рассчитывавший на такой поворот дела, и бросился раззванивать радостную весть, что старый Силач разъярился не на шутку и сейчас разнесет старика Пшика в пух и прах.

Мистер Раис направился в учительскую. Каждый его шаг выдавал такую ярость, что, завидев его, мистер Дафф пугливо скрылся за "Дэйли экспресс" и оставался там до конца разговора.

— Послушайте, Паркер, — сказал мистер Раис голосом человека, вдоволь наслушавшегося всякой чепухи. — Послушайте, Дженкинсон-старший только что сказал мне, что вы его отстранили от матча. Здесь явно какая-то ошибка.

Мистер Паркер, не без трепета ожидавший этой минуты с самого ленча, отвел от лица "Тайме" и приготовился к бою.

— Никакой ошибки. С чего бы?

— Просто нельзя сегодня его отстранять.

— Можно, и потому я его отстранил.

— Но сегодня финал.

— В самом деле? — холодно спросил мистер Паркер. — Боюсь, здесь я ничем не могу вам помочь.

— Без него матч превратится в фарс.

— Сожалею, — без малейшего сожаления сказал мистер Паркер и снова взялся за "Тайме".

— Да черт возьми, отстраните его в какой-нибудь другой день. Завтра, если хотите, но…

— Разве стоит по такому поводу браниться, мистер Раис?

— Да перестаньте строить из себя старого идиота!

Их взгляды гневно схлестнулись. Мистер Паркер злобно засопел.

— Правда, не стоит выходить из себя по такому поводу, — мистер Раис выдавил улыбку. — Конечно его надо отстранить. Я это очень хорошо понимаю. Но не сегодня, доймите и вы. Его отсутствие только испортит матч для всех остальных, а ведь вы этого, естественно, не хотите. Ведь так? — Мистер Раис полагал, что вырвавшуюся грубость надо как-то замять.

— Я чрезвычайно сожалею, если матч будет испорчен, — ответил мистер Паркер с преувеличенным достоинством, все еще шумно сопя, — но, боюсь, у меня нет выбора.

— Но черт вас возьми!

— Я был бы вам очень обязан, если бы вы перестали браниться, мистер Раис.

— Вы все прекрасно понимаете, вы нарочно отстранили его! — заорал мистер Раис в новом приступе гнева. — Вы хотите сорвать матч!

— Не понимаю вас. Его перевод Вергилия оказался настоящим позором.

— К черту его перевод Вергилия!

— И к черту вашу дьявольскую профессиональную лигу! — вдруг взорвался мистер Паркер.

— Я пойду к Гаррисону! Вам завидно, вот в чем дело, — завидно!

— Да отправляйтесь хоть к самому дьяволу!

Мистер Дафф съежился, будто вокруг него сверкали молнии. Он понимал, что это ребячество, но все-таки на ребячество это уже ничуть не походило.

В этот момент преимущество было на стороне мистера Раиса. Если бы он сразу дошел из учительской к мистеру Гаррисону, что на самом деле означало к его дочери, ибо к тому времени она уже была в кабинете отца, мистер Паркер непременно потерпел бы поражение. Мистер Паркер был неумелым учителем, а Эми автоматически вставала на сторону умелых, правы были те или нет. Главную ошибку мистер Раис допустил ненамеренно, загнав Эми, абсолютно против ее воли (что, разумеется, рассердило ее еще больше), в лагерь мистера Паркера.

Причиной возникновения этого неожиданного альянса мистера Паркера и Эми Гаррисон стал некто Пьюрфой. Подзадоренный рассказами Дженкинсона-старшего, он подстерегал мистера Раиса неподалеку от учительской.

— Сэр, прошу вас, сэр! — пропищал господин Пьюрфой.

— Иди отсюда, — бросил мистер Раис.

— Сэр, Дженкинсон-старший сказал, что лучше вам сказать, сэр…

— Ну? — Упоминание о Дженкинсоне-старшем разозлило мистера Раиса.

— Сэр, я не смогу сегодня играть в матче, сэр…

— Что-о! — загремел мистер Раис. — Хочешь сказать, что мистер Паркер…

— Нет, сэр, нет. Я не из его класса, сэр. Это мисс Гаррисон сказала, что я сегодня играть не буду.

Мистер Раис ценил мальчугана. Пьюрфой был самым быстрым боулером[4] в школе. Если бы он играл в Желтой команде, его отсутствие мало бы что значило, поскольку без участия Дженкинсона в составе Зеленых обе команды выравнивали свои шансы. Но Пьюрфой был не в Желтой команде, а в Зеленой. Собственно, на Дженкинсоне и Пьюрфое она и держалась. Конечно, там еще девять мальчишек, но они не в счет. Без Дженкинсона-старшего у Зеленых лишь половина команды. Без Дженкинсона и Пьюрфоя — ничего.

— А почему, — с ледяным спокойствием заговорил мистер Раис, — мисс Гаррисон сказала, что ты не будешь сегодня играть?

— Сэр, она сказала, что я простудился, — пропищал с возмущением Пьюрфой. — Только потому что я случайно чихнул, сэр. Всего один раз, сэр, когда она…

— Ладно. Так ты простудился или нет?

— Нет, сэр, не простудился, сэр.

— Тогда иди и переоденься к матчу, — приказал мистер Раис.

В неистовом восторге мистер Пьюрфой помчался прочь. Теперь у него есть новости получше, чем у самою Дженкинсона. Старик Силач играет честно. Он сейчас покажет и Пучеглазке и Пшику.

Мистер Раис продолжал путь дальше. Едва стукнув в дверь для приличия, он вошел в кабинет мистера Гаррисона. Эми увлеченно высказывала несчастному отцу все, что о нем думала, — и о том, что он предполагал, и о том, чего не предполагал.

Появление младшего учителя он искренне приветствовал.

— А-а, Раис, — обратился он к нему. — Хотите поговорить? Эми…

— Я бы предпочел, если бы мисс Гаррисон осталась, — ответил мистер Раис очень деликатно и сдержанно.

Мистер Гаррисон сощурился от удивления. Эми редко просят остаться, когда есть удобный случай от нее избавиться.

— В чем же дело? — спросил директор.

Мистер Раис подробно изложил свои огорчения но поводу Дженкинсона-старшего.

Мистер Гаррисон с выражением растерянности издал нечто наподобие осуждающего возгласа. Мистер Паркер был старшим педагогом в школе. Нельзя допустить, чтобы старшим переходили дорогу младшие. Мистер Паркер, можно сказать, друг семьи. Нельзя оскорблять друзей семьи в угоду здравому смыслу и справедливости. Мистер Гаррисон почувствовал себя в весьма затруднительном положении. Как всегда в таких случаях, он взглянул на Эми.

Эми свела редкие брови и собиралась изречь официальный вердикт, как вдруг мистер Раис сам потопил свои корабли.

— И кстати, — громко начал он, — я только что видел Пьюрфоя. Он сказал, что вы не велели ему играть, потому что он простудился. Он вовсе не простудился. Так что я отправил его переодеваться к игре.

— Вы… послали его переодеваться? — возмущенно ахнула Эми. — Когда я…

— Здесь чересчур нянчатся с учениками, — заявил мистер Раис еще громче. Даже будь у него простуда, которой на самом деле нет, почему это вы решили, что крикет в такой жаркий день ему повредит? Простуду как раз так и лечат. Или вы хотите сделать из мальчишек сопляков и неженок?

Мистер Гаррисон онемел. Никогда прежде не слышал он, чтобы с его дочерью разговаривали так дерзко.

Эми и сама онемела. Минуту назад она искренне сочувствовала этому "несносному" молодому человеку: думала, что мистер Паркер — старый завистливый глупец, пытающийся всунуть палки в колеса своему сопернику самым подлым образом, и что давно пора навести новый порядок. Теперь она поняла, что ошибалась. Действительно пора навести порядок, но не в отношении мистера Паркера. Теперь Эми ясно поняла, что мистер Паркер совсем не старый завистливый глупец, а исключительно дальновидный человек, сразу распознающий "несносность" и знающий, как с этим бороться. В глазах Эми мистер Паркер уже походил на само совершенство.

— Вы послали Пьюрфоя переодеваться? — с удивлением переспросила Эми. Мистер Раис…

— Да? — агрессивно отозвался тот.

— В жизни не слышала такой дерзости, — в новом приступе возмущения сказала Эми.

— Дерзости! — Мистер Раис побагровел. — Ну, знаете… Я пришел сюда пожаловаться вашему отцу на вашу дерзость. Я занимаюсь всеми школьными играми, так? И как вы посмели приказать ребенку не играть в крикет, не посоветовавшись со мной?

— Как я посмела? — Эми поперхнулась. — Это в моей собственной школе…

— В школе вашего отца, — громко поправил ее мистер Раис. — Боже, можно подумать, что это вы здесь всем владеете.

— Папа! — взвизгнула Эми.

— Так я скажу вам прямо: всех уже от этого тошнит, — закричал мистер Раис, — и самое время хоть кому-то сказать вам об этом!

— Папа!

Открылась дверь, и вошла Филлис Гаррисон. Она с удивлением перевела взгляд с одного раскрасневшегося лица на другое, потом на мужа, совершенно ошарашенного и неуклюже схватившегося за край письменного стола.

— Что такое здесь происходит? — поинтересовалась миссис Гаррисон. Соревнование в колкостях или что?

— О, ничего, — пробормотал мистер Раис.

— Дорогая моя, — проблеял мистер Гаррисон, — может, тебе лучше…

— Вы поссорились? — не отступала миссис Гаррисон, еще более заинтересованная, и, не обращая внимания на слабую попытку мужа выпроводить ее из комнаты, элегантно устроила свою стройную фигуру в белом на подлокотнике кресла. Она одобрительно взглянула на спорщиков. — Продолжайте. Не обращайте на меня внимания. Кто прав?

Мистер Раис почувствовал, что у него появился шанс. Умерив свой пыл, он обратился к своей ученице по теннису тоном, приличествовавшим младшему учителю в разговоре с женой директора его школы.

— На самом деле наш спор касается и вас, миссис Гаррисон, если позволите…

— Меня? — удивилась Филлис. — Боже правый! Вы Эми ссорились из-за меня?

— Конечно нет. Я имел в виду то, что предметом нашей… э-э… дискуссии было здоровье наших воспитанников, за которое вы отвечаете.

— Разве? — недоумевая спросила Филлис и взглянула на свою кипящую гневом падчерицу. Она и не подозревала, что в ответе за здоровье детей.

— Ну конечно, — ответил мистер Раис с легким удивлением. — Мисс Гаррисон решила прямо сейчас от вашего имени отдать приказание, которое я лично считаю ошибочным. Вот об этом мы и говорили. Позвольте вам все объяснить.

— Но это же совсем не сложно, — беззаботно сказала миссис Гаррисон, выслушав его. — Так мальчик простужен или нет? Один чих, как известно, еще ни о чем не говори г.

— Не простужен, — ответил мистер Раис.

— Простужен, — огрызнулась Эми с ледяной яростью, ощущая свою беспомощность в таком повороте спора. Доверительная улыбка молодой мачехи, посланная мистеру Раису, только усилила ее гнев.

— А что ты думаешь, дорогой, по этому поводу? — промурлыкала миссис Гаррисон, забавляясь и не скрывая этого от Эми. Редко доводилось ей позабавиться за счет Эми. Всего шесть лет разницы не позволяли ей проявлять к властной дочке мужа материнскую строгость, но этой разницы хватало, чтобы не сорваться на девчоночьи колкости, нередко так и просившиеся на язык. К тому же у Эми была несносная привычка заставлять мачеху чувствовать себя на шесть лет моложе, а не старше падчерицы.

Таким образом, мистера Гаррисона грубо вернули к его прямым обязанностям, и он был поставлен перед дилеммой. В глубине души он почти так же боялся младшего учителя, как и своей дочери.

— Это действительно так уж важно, чтобы Пьюрфой принял участие в этом матче, Раис?

— Так же важно, как и участие Дженкинсона, — твердо заявил мистер Раис. Без них игры просто не будет.

— Я не могу поверить, что это важнее здоровья ребенка, — ледяным тоном парировала Эми. — Мы слишком много внимания стали уделять спортивным играм. Можно подумать, что школа только на них и держится. Мистер Паркер прав. Нельзя воспитывать в школе профессиональное отношение к спорту.

— Может, вы хотите, чтобы он снова стал руководить спортивной жизнью школы, — фыркнул мистер Раис, — чтобы мы снова проигрывали всем подряд?

— Я полагаю, лучше проигрывать в спорте, чем в обучении. Смешно приравнивать игры к учебе. Если Дженкинсон так плохо сделал перевод, его, вне сомнения, нужно оставить для работы над ошибками. Мистер Паркер абсолютно прав. Папа, ты должен согласиться со мной.

— Ну-у, — замялся мистер Гаррисон и стал теребить бородку.

— Это сложный вопрос, — очень серьезно произнесла Филлис и покачала головой. Но блеснувший в ее глазах огонек заметили оба спорящих.

— В любом случае, — смелее заговорил мистер Раис, — я считаю, что мисс Гаррисон не вправе ничего решать но этому поводу. В отношении Пьюрфоя вопрос решает миссис Гаррисон, а Дженкинсона — вы, господин директор. Не выскажете ли вы своего решения, миссис Гаррисон?

— Пожалуйста, мистер Раис. Если, как вы говорите, он не простужен, то нет никаких причин отстранять его от игры.

— Благодарю вас, — с достоинством сказал мистер Райс. — А что по поводу Дженкинсона, господин директор?

— Ну-у, — снова замялся мистер Гаррисон и потеребил бородку.

— Если, — побелевшими губами процедила Эми, — я здесь так мало значу, как полагает мистер Раис, то мне нет смысла оставаться здесь до конца четверти. Помнишь, папа, Марджори Бизли приглашала меня погостить, как только кончится четверть. Так я отправлю ей телеграмму, что приеду завтра же.

— Эми! — в ужасе воскликнул мистер Гаррисон.

— Эми! — в таком же ужасе воскликнула миссис Гаррисон.

— Что? — резко отозвалась Эми. — Ты же сможешь отправить мальчиков по домам, Филлис, правда? Как я понимаю, это твоя работа.

— Мистер Раис, — сказала Филлис, — извините. Сегодня Пьюрфою не стоит играть, раз у него простуда.

— И Дженкинсону тоже, — вставила Эми. — Папа!

— Да, разумеется, мы должны уделять столько же внимания учебе, сколько спорту, — заколебался мистер Гаррисон.

Эми нанесла завершающий удар.

— Мистер Раис, по-вашему, я не вправе судить о том, что вы переступили пределы не только своих обязанностей, но и обычной вежливости, оспаривая приказы старшего учителя и мои. Не стоит ли мне в таком случае возложить исключительно на моего отца необходимость напомнить вам, что дисциплина среди учителей столь же обязательна, как и среди детей. Пока же…

— Господин директор, — сказал мистер Раис, еле сдерживая негодование, не могли бы вы принять мое заявление об уходе? Я уйду по окончании четверти.

— Придется подождать, ведь вы обязаны отработать еще четверть, по-моему, — холодно ответила мисс Гаррисон. — Пока же будьте любезны отправить с поля и Дженкинсона, и Пьюрфоя. Сейчас же.

В финальном матче Желтая команда разгромила Зеленых за счет подачи с преимуществом в восемьдесят семь боулерских очков.

Мистер Раис был вне себя. Его злость только усилилась при виде необычной сцены: мистер Паркер и Эми запросто болтали в шезлонгах на лоне природы. Судя по оживленной беседе и частым взрывам смеха, Эми и мистер Паркер нашли забавную тему для разговора.

Мистер Раис не привык, чтобы над ним смеялись.

Битва была окончена.

Давным-давно один человек сдал друзьям свой загородный дом. Вернувшись, они очень мило поблагодарили его и оставили для стирки свое грязное белье. Мистеру Раису казалось, что почти так же поступила с ним Филлис Гаррисон.

— Но, милый, ты должен понять: я не могла поступить иначе, оправдывалась Филлис, покаянно идя с поля брани рядом с молча шагавшим мистером Райсом. — Я бы ни за что не смогла отправить детей по домам как следует. Правда, не смогла бы. Они бы все перепутали, носки и все такое прочее. Ты должен это понять.

— Ты меня опозорила, — жестко сказал мистер Раис.

— Дорогой мой! — взывала миссис Гаррисон.

— Ты выставила меня идиотом перед мальчишками.

— Милый!

Ответом было молчание.

— Прости меня, пожалуйста, — сказала Филлис. — Ну пожалуйста!

— Я не ожидал от тебя такого, Филлис.

— Ну, милый, ну пожалуйста, прости меня.

— Что ж, так или иначе, — мистер Раис удовлетворенно усмехнулся, — я уезжаю.

— Нет, не говори так! — всхлипнула Филлис. — Не уезжай, Джеральд, не надо. Как я буду здесь без тебя?

— У тебя, кажется, есть муж? — язвительно бросил мистер Раис.

Филлис сделала недовольную гримасу.

— Ну, девочка моя милая, тогда зачем ты вышла за него?

— Одному богу известно, — призналась Филлис. — Джеральд, возьми меня с собой, а?

— Не возьму.

— Я знала, что не возьмешь, — вздохнула Филлис. — Ведь ты меня не любишь по-настоящему.

— А ты меня любишь по-настоящему?

— Джеральд, ну конечно же. Как ты можешь в этом сомневаться? — Филлис выразительно взглянула на крупную мрачную фигуру молодого учителя. Он поймал ее взгляд, и Филлис потупилась. — Могла бы я… если не любила бы тебя?

— Могла бы, — непреклонно отрезал мистер Раис.

Филлис с восторгом рассмеялась.

— Джеральд, как я люблю тебя сейчас, когда ты идешь такой сильный, молчаливый, гордый. Ну вот — ты и улыбнулся. Ты больше не сердишься на меня, нет?

— Сержусь, — сказал мистер Раис.

— Скажи, что нет, а то я поцелую тебя прямо здесь и сейчас, перед мальчишками. Честное слово! Так ты все еще сердишься на меня?

— Нет, — торопливо сказал мистер Раис, опасаясь, что она исполнит свою угрозу.

— Тогда все в порядке, — успокоенно сказала Филлис. — А как бы нам отплатить Эми?

— Право же, у меня нет ни малейшего желания отплатить Эми.

— Да что ты, милый. Есть у тебя такое желание. Такое же, как у меня. Что мне нравится здесь, так то, что мы дурачимся как дети. Даже больше, потому что мы-то старше. Я просто обожаю отплачивать кому-нибудь его же монетой. Придумала: пойду поговорю с Лейлой Джевонс.

Эми как раз пыталась уволить ее сегодня утром. Лейла нас пожалеет.

— Девочка моя, — произнес мистер Раис с большим достоинством. — Уверяю тебя: я ни о чем не жалею.

— Радость моя! — влюбленно сказала миссис Гаррисон.

Весь день в школе только и говорили, что о стычке Эми Гаррисон и мистера Раиса и ее последствиях.