Эпилог

Через три месяца у меня родился прелестный мальчик. Когда он подрос, то уже в животе мог говорить со мной ментально. Что ж. Это сила папочки. Против неё не попрёшь. Но это меня выводило больше всего. Я кричала и носилась по комнате с воплями: «Заткнись!» и никто не понимал, что со мной происходит. Но этот паршивец Александр всё знал. Я открывала ему сознание, что б его ребёночек не только мамочку доставал. Но Алексу это только в радость было. Дело в том, что уже под конец беременности, в конце второго месяца (это вампирский срок) это чудовище в моём животе уже умело говорить ментально не просто одно слово, но и могло выражать целые мысли, строить фразы и предложения. И наш извечный разговор — это: «Мама! Ты ведь любишь папу? Лю-ю-ю-бишь!». Я вот из-зa этого и орала постоянно. Папаша и этот гадёныш постоянно с меня смеялись. Вот блин. Оба же заразы. «Видно, у малыша характер в папочку пойдёт!» — думала тогда я.

И вот сейчас этот маленький гадёныш появился на свет. И правда, было не особо больно. Да мне спрыгнуть с дерева больнее, если неудачно приземлиться, разумеется. Как тогда с Майклом. Кстати Майкл с Фрэнси, похоже. что-то утаивают от меня. Я видела их в обнимку гуляющих по дому и уже не совсем уверена, что они прото только лишь друзья.

Я очнулась от своих мыслей под счастливый крик этого самого гадёныша. Я уже лежала на кровати, живот у меня стал сразу же потихоньку уменьшаться, а этого маленького динозавра запёрли тут со мной, мол, дожидаться папочку этого прелестного ребёночка. Алекс как раз уже спешил ко мне. У нас там в клане какие-то проблемы были, но я уверена, он всё решил. Я, кстати, первый раз видела своего ребёнка. Это был мальчик с такими же ярко-синими, как у Алекса, большими глазищами, носиком ровным и тоненьким, как у меня!

Тут в комнату ворвался Алекс и застыл прямо в дверях. Он во все глаза смотрел на этого зверька, который лежал рядом со мной на кровати и также уставился на папочку. Я знала, что именно видел Алекс. Свои глаза. Синие. Но в этих синих глазах, как у каждого сильного вампира, мелькала некая серость. Серость моих глаз! Алекс отошёл и ринулся ко мне. Он обнял меня и поцеловал. Тут этот прелестный зверёныш первый раз вслух заговорил.

— Ааа. Мама, ты всё-таки любишь папу! — проговорил абсолютно без ошибок мальчик. Алекс опять, как по волшебству замер и уставился на ребёнка во все глаза. А я была в бешенстве и сказала…

— Ты-ы-ы… — заикаясь проговорила я. И продолжила..

— Т-ты… копия своего папочки!!! — тут Алекс снова уставился на меня, а потом

и на ребёнка. Да чего он так смотрит? Я взяла мальчика на руки и протянула его Алексу со словами:

— Ты чего от него шарахаешься? Сам же меня уговаривал родить, а теперь… — но не успела я закочить, как Алекс тут же схватил ребёнка на руки, поцеловал его в лоб и сказал…

— Я просто не ожидал, что он будет такой красивый, — на что я ответила…

— Он нахальный, прям как ты. Кошмар! Я от него устала, и он меня за весь последний месяц беременности так достал своими ментальными разговорчиками, что я уже не могу больше его слушать! — Алекс улыбнулся и сказал…

— Он просто тебя очень любит, прям как папочка! — сказал Алекс и поцеловал ещё раз малыша в лоб. А потом и меня тоже. Я только улыбнулась и сказала…

— И я Вас люблю, не смотря на т, что Ва такие заразы!!! — тут они оба засмеялись. Боже, как же красиво они смеются. Алекс, я и правда тебя люблю. Теперь я точно могу сказать, что я выбираю: я выбираю и любовь, и свой клан! И если им будет грозить опасность, и мне придётся выбирать между ними, то я выберу свой клан, как и должна, ведь я всегда его выбирала, а потом убью себя и всё закончится для меня. Потому что я больше потери всего, что для меня важно не переживу. А теперь МОЙ ребёнок и МОЙ муж для меня также составляют то всё, ради чего я подойду к грани настолько близко, что не смогу остановиться!!!…

Любить и погибнуть: это сочетание — вечно. Воля к любви означает готовность к смерти.

Фридрих Ницше …

The End!